12

Дархи Тьмы не любили день.

Естественно. На то они и дархи Тьмы.

Впрочем, они свободно перемещались при свете дня, который не причинял, да и не мог причинить им никакого вреда. Они ведь не какие-нибудь вампиры из глупых сказок, в конце-то концов. Они не кричали от нестерпимой боли, их тела не покрывались чудовищными ожогами и не рассыпались прахом. Но вот использовать свою магию днем Темные могли лишь ограниченно и с излишними энергетическими потерями, ибо темная сила растворялась в слепящих лучах солнца, несущего Очищающий Свет. Только самые старые, именуемые Древними, прожившие не одну сотню лет, обладали достаточной мощью и опытом, дабы эффективно пользоваться своей силой в любое время суток и при любой погоде. Но таких были единицы. И Михаил был не из таких.

Больше всего, как и другие молодые дархи, он ненавидел использовать днем «Шаг света» – заклинание мгновенного перемещения в пространстве. Несмотря на название, заклинание не имело определенной полярности. Просто считалось, что с его помощью дарх преодолевает необходимое, ему расстояние за то же время, что и свет. Говоря современным языком – движется со скоростью света. Правда, научно никто и никогда этого не проверял. Да и какая, собственно, разница, с какой скоростью на самом деле движется существо, способное исчезнуть в ярчайшей вспышке на одном континенте, чтобы через мгновение появиться в такой же ослепительной вспышке на другом, за тысячи километров от места старта.

Даже во тьме ночи, на пике силы заклинание отнимало у Михаила, как, впрочем, и у любого другого молодого дарха, невероятное количество энергии, заставляя чувствовать себя опустошенным и беспомощным. И дело здесь было даже не в накопленном опыте. Просто с годами тело дарха начинало вырабатывать большее количество собственной жизненной силы, так необходимой любому обитателю Тесила для сотворения заклинаний. Поэтому для Михаила, ставшего дархом чуть больше года назад, «Шаг света» приравнивался к пятикилометровому кроссу, спрессованному в одно короткое мгновение, а для Сатико Акутагавы, рожденной в маленькой глухой деревушке задолго до прихода в Японию европейцев, – не более чем стометровка. Но даже Сатико ненавидела «шагать» днем. Что уж говорить о молодняке.

Сейчас у Михаила просто не было выбора. Связываться снова с Антуаном и его бешеным оборотнем Сатико ему совершенно не хотелось. Парню просто повезло, что девица оставила его в живых. Она с легкостью могла выпотрошить Михаила и бросить прямо там, на лестнице. Об оборотнях, особенно Древних, ходили всякие слухи, которым он склонен был верить. А то, что, будучи еще и эмпатическими вампирами, оборотни питались не только жизненной силой, но и эмоциями, знали даже самые молодые дархи. Именно «поэтому оборотни так любили терзать свои жертвы, прежде чем убить. С болью в мир выплескивалось довольно большое количество эмоциональной энергии, которую могли усвоить лишь некоторые виды тварей сумеречного Тесила. И оборотни были одним из этих видов. Становиться пищей другого дарха Михаил не хотел. Он собирался прожить долгую и счастливую жизнь, наслаждаясь каждым ее мгновением и ощущая свое превосходство перед мелкими тварями, именуемыми людьми. Тем более что уже очень скоро все здесь будет принадлежать таким, как он. Безвозвратно. И, возможно, именно поэтому сейчас его присутствие требовалось в указанном Сатико месте.

Каким образом, используя «Шаг света», дарх попадает именно в то место, которое ему необходимо, Михаил так до конца и не понял. Его наставник Антуан говорил что-то об информационных полях Тесила, позволяющих, словно на карте, задавать точные координаты перемещения, используя для этого силу своего воображения. Но он так толком ничего и не понял. Впрочем, как и большинство дархов, постоянно использующих «шаг». Чтобы пользоваться телевизором, не обязательно знать, как он устроен. Достаточно просто включить его в сеть и выбрать нужный канал. Так и Михаил. Место, в которое он должен был прибыть сейчас, было ему совершенно незнакомо. Поэтому дарх просто прочел руну, изображенную в записке, переданной ему Сатико. Вернее даже не прочел, ибо его навыки чтения рун были пока весьма скудны, а просто запомнил ее и мысленно представил в нужный момент. Одно короткое слово-символ, которое он прикрепил к заклинанию, когда формировал его. И через мгновение Михаил оказался на месте.

Как и раньше, дневное перемещение оказалось крайне болезненным и изнуряющим. Словно его действительно заставили пробежать кросс, а после финиша еще и окунули в чан с кипятком. Он едва удержался на ногах, непроизвольно сгибаясь и вскрикивая от нестерпимой боли. Воздуха не хватало, кожа горела, словно была обожжена, мысли путались, а перед глазами весело прыгали оранжевые кляксы. Все было как всегда. Проклятое солнце! В момент перемещения темный дарх наиболее уязвим для светила. Дневной свет, пробравшись в самые потаенные уголки тела Михаила, растворил слишком много Тьмы, а вместе с ней и темной силы дарха. Сейчас он чувствовал себя беспомощным, как… Нет, не как младенец. Как человек. Весьма неприятное ощущение.

Дав себе пару минут, чтобы хоть немного прийти в норму, Михаил огляделся. Сейчас он стоял на большой, метра три в диаметре, базальтовой плите округлой формы, с выжженной, а точнее выплавленной, на ее гладкой поверхности гигантской руной. Той самой, которую он отобразил в своем заклинании. Стандартные рунные врата. Каменный диск послужил одновременно маяком и посадочной площадкой для «шагающего» дарха. По-другому Михаил никогда бы не нашел этого места.

Сами рунные врата располагались в полутемном, совершенно пустом и, возможно, именно поэтому довольно просторном подвале. На одной из стен, под самым потолком, находилось узкое, больше похожее на широкую щель, окно, стекло которого было густо замазано черной краской, мешающей дневному свету проникать в помещение. На противоположной стене, на высоте полутора метров располагался выход из подвала – тяжелая стальная дверь, сейчас приоткрытая, к которой вела отлогая решетчатая лестница с проржавевшими перилами. Вот, собственно, и все. Грустное зрелище. Пока Михаил осматривался, пытаясь сообразить, что же делать дальше, стальная дверь бесшумно приоткрылась, и в подвал заглянул мужчина могучего телосложения в дорогом сером костюме, кажется, дарх, вряд ли из Древних. Тряхнув гривой длинных, скрывающих половину лица, русых волос, дарх довольно улыбнулся и произнес негромко, глядя куда-то мимо Михаила.

– О, вот и еще один. Ну, и чего стоишь?

Точно дарх. Незнакомец говорил по-немецки, но Михаил его прекрасно понимал. Это случалось, только когда между собой общались дархи. Был бы незнакомец человеком, Михаил не понял бы ни слова.

– Пытаюсь понять, куда я попал, – ответил Михаил, выходя из круга.

Немец на секунду задумался, затем ткнул в гостя указательным пальцем с богатой золотой печаткой на нем и произнес утвердительно:

– Русский.

– Ну да, – согласился Михаил.

– Имя есть? Или так русским и звать? – небрежно осведомился немец.

– Михаил.

– А я Давид.

– Еврей? – словно в отместку спросил Михаил.

На самом деле вопрос сорвался с его языка совершенно машинально, для поддержания беседы.

– Почему? Немец, – нахмурился Давид. Действительно, почему Давид обязательно должен быть евреем? Обычное имя.

Решив замять тему, Михаил задал новый вопрос, весьма насущный, надо сказать:

– А мы сейчас где?

Неизвестность раздражала его. Впрочем, как и любого другого на его месте. Словно позвали играть в интересную игру, но так и не объяснили правила.

– А важно ли это? – лениво поинтересовался немец.

– Наверное, – с сомнением ответил Михаил.

На самом деле он мог быть и более резок, мог возразить и потребовать у немца полноценного ответа. Но недавняя встреча с Сатико остудила его пыл. Дарх прибыл сюда не по собственной инициативе. От него потребовали появиться здесь. Потребовали Древние, в обмен на его никчемную пока жизнь, а значит, надо подчиняться. У всего есть своя цена. Возможно, лет через сто он так же будет запугивать молодняк, но сейчас следует быть осторожнее.

– Это Темная Обитель, – нехотя пояснил Давид, но понятнее не стало.

Таких мест, созданных дархами Тьмы и максимально укрытыми при помощи могучих чар от людей и Света, на планете были десятки. На всех континентах. Темная Обитель могла располагаться где угодно. Эта, возможно, находилась в Германии. Но Михаил мог ошибаться. Поэтому никаких выводов пока решил не делать.

– Зачем я здесь? – вместо этого спросил он.

– Справедливый вопрос, – согласился немец, коротко кивнув. – Ты здесь, чтобы войти в историю нашей войны.

– Хороший ответ. Главное – емкий. Обидно только, что ничего не понятно. Впрочем, начало многообещающее, – не сдерживая раздражения, проговорил Михаил.

– Остальное тебе объяснят, когда все будут в сборе, – невозмутимо ответил Давид и поманил гостя пальцем, приглашая следовать за ним. – Пошли со мной.

– Куда? – решил уточнить Михаил.

– Я провожу тебя к остальным, – пояснил Давид.

– Так я не одинок? – уточнил Михаил, но немец не ответил. Очевидно, счел вопрос риторическим.

Шустро поднявшись по ржавой лестнице, дарх вышел из подвала и, проследовав за Давидом по темному и пустынному коридору, оказался в просторном зале, таком же пустом и невзрачном, как и подвал. Голые стены, каменный пол, плотно зашторенные окна. Посреди комнаты – широкий каменный стол, скорее всего алтарь. На стенах потертые, выцветшие от времени гобелены и несколько слабо чадящих масляных светильников, словно в Обители забыли о магии и электричестве. Впрочем, скорее всего этого требовали обряды, проводимые в стенах Храма Тьмы. Лишняя магия, даже примитивная магия свечения во время обряда может вступить в резонанс с обрядовыми заклинаниями, приведя к непредсказуемым последствиям, а электрические лампы просто перегорят. Как хорошо горит электроника в момент формирования высших заклинаний, знал любой дарх.

Нельзя сказать, чтобы в зале было многолюдно. Возле входа стояли два дарха, облаченные в зеленые балахоны. В руках длинные секиры и узкие щиты, покрытые рунами отражения. Лица скрыты глубокими капюшонами. И ни единого движения. Стоят словно каменные статуи. Со стороны может показаться, что и не дышат вовсе. Даже ветер не тревожит плотную ткань их одежд. Отсюда и название Тихие Воины. Хладнокровные колдуны-убийцы, великолепные бойцы, проходящие жесткий отбор. Обычно – телохранители Древних, не способных постоять за себя, но ценных для Тьмы. Были и такие. В основном ведьмаки. Они, даже Древние, не были сильны в боевой магии, но считались превосходными теургами, астрологами и оккультистами. Да и по части создания сложных обрядовых заклинаний высшего порядка им не было равных. Конечно, колдуны и ведьмы, особенно нефалимы, являвшиеся прирожденными дархами, тоже были способны на многое, но некоторые вещи им были просто недоступны. Говорили, что один ведьмак умудрился вложить в уста смертного Слово, способное потерять полярность, и человек, подис этого дарха, смог «запечатать» в мертвом теле душу Хранителя

Убежища. Причем сделать это прямо посреди Потока. На такое были способны единицы. Самые древние из Древних. Самого ведьмака видно не было. Очевидно, он появится в последний момент, для проведения церемонии, если таковая намечалась. Ну и черт с ним. Значительно больше внимание Михаила привлекла шестерка молодых дархов, сбившихся в одном углу и тихонько перекидывающихся короткими фразами. Лица всех пятерых напряжены и растерянны.

– Это и есть остальные? – поинтересовался у Давида Михаил, не сдерживая усмешки.

– Они самые, – не заметив иронии, ответил немец. – Присоединяйся.

– И что делать дальше? – Михаил немного растерялся.

– Ждать, – последовал лаконичный ответ.

– Чего и сколько?

– Пока соберутся все приглашенные. Остался один. Так что, полагаю, ждать недолго, – терпеливо объяснил Давид, после чего аккуратно поправил лацкан пиджака и вышел, показывая, что собеседник ему больше не интересен.

Делать было нечего. Грустно оглядев невзрачное помещение еще раз и, убедившись, что заняться пока совершенно нечем, Михаил подошел к остальным гостям. Вряд ли эти несчастные знали больше него, но и стоять в гордом одиночестве он не желал.

Нельзя сказать, чтобы приняли его радушно. Пять холодных, недоверчивых, полных подозрения пар глаз. Изучают, оценивают. Впрочем, Михаил сейчас выглядел точно так же. Просто прибыл чуть позже остальных.

– Михаил, – представился он

Сразу ему никто не ответил. Пока дархи видели в нем лишь чужака. Повисла напряженная пауза. Дархи смотрели на Михаила. Михаил смотрел на дархов. Словно какой-то дурацкий ритуал, часть приветствия.

– Ну а ты здесь за что? – спросил у него, наконец, высокий худощавый парень лет двадцати в поношенном джинсовом костюме.

Странно, но, становясь дархами, люди первое время с необъяснимым упорством пытаются цепляться за старые привычки. Носят прежнюю одежду, не меняют причесок.

Хотя, получив ряд значительных преимуществ перед смертными, могут позволить себе гораздо больше. Конечно, бывают и исключения. Но довольно редко.

– Вечные проблемы отцов и детей, – усмехнулся Михаил, – «Папочка» решил, что я веду слишком уж разгульный образ жизни. Можно подумать, жизнь предназначена для чего-то еще.

Парень одобрительно хмыкнул.

– Годишься, – кивнул он и наконец представился – Игорь. Тоже русский.

Восьмой и последний штрафник прибыл минут через десять. За это время Михаил успел пообщаться со всеми, кроме, конечно, Тихих Воинов, к которым даже подходить было жутковато. Как выяснилось, все дархи, собранные в Темной Обители, прошли Обращение совсем недавно, не больше двух лет назад, все принадлежали к роду колдунов, и все присутствовали здесь в наказание за ту или иную провинность перед Древними. Это выглядело странно, но пока излишней тревоги не вызывало. Их всех оставили в живых, оставили с определенной целью. И, значит, сюда их пригласили не для казни. Например, Сатико могла выпотрошить Михаила еще несколько часов назад, но не сделала этого. Впрочем, варианты имелись всегда. Кто знает, что на уме у дарха, сотни лет живущего во Тьме.

Пройдя стандартную церемонию приветствия, восьмой гость, венгр по имени Шандор, двадцати двух лет от роду, присоединился к остальным. Михаил хотел выяснить, за какую провинность угодил сюда этот мрачный и замкнутый в себе колдун, непрерывно бормочущий что-то неразборчивое себе под нос, но не успел.

Оказалось, в комнате не одна, а две двери, просто еще одна была тщательно укрыта за огромным гобеленом на стене перед алтарем. Ни Михаил, ни остальные штрафники даже не заметили, в какой именно момент гобелен куда-то неожиданно исчез, а огромная двустворчатая дверь, спрятанная за ним, распахнулась, открывая широкий проход, ведущий вниз, в непроглядную темноту, откуда сразу повеяло сыростью и холодом.

– Кажется, представление, наконец, начинается, – шепнул, едва шевеля губами Томас, бритый наголо низкорослый англичанин плотного телосложения.

Не иначе из скинхедов, а возможно и нет. Томас запросто мог оказаться бывшим подис какого-либо дарха. А у подис было крайне модно избавляться от излишков волос. Причем специально такого правила никто никогда не вводил. И объяснить своей мотивации никто из этих отморозков тоже не мог. Просто так надо. И все. Что же, умные волосы покидают дурную голову. Так было всегда.

Англичанину никто не ответил. Взгляды всех восьми дархов были прикованы к темному коридору в ожидании, кто или что появится вскоре из его мрачной глубины. Сначала было абсолютно тихо, пока, наконец, тонкий слух Михаила не уловил легкое шарканье по каменным плитам, устилавшим пол коридора. Шли несколько дархов, шли молча, неспешно и уверенно, зная, что задержись они даже на несколько часов, их все равно будут ждать. Не посмеют уйти.