КРАТКОЕ ВСТУПЛЕНИЕ К ДОЛГОМУ РАССКАЗУ

Мы приступаем к обстоятельному и сугубо объективному жизнеописанию и долгой деятельности небезызвестного в нашей истории Юрия Владимировича Андропова.

Человек в полном смысле без роду без племени, ибо то и другое он всю жизнь тщательно скрывал или даже нарочито искажал. Микроскопический партийно-комсомольский работник в глухой российской провинции, он к исходу жизни неожиданно для всех взлетел на самую-самую кремлевскую высь. Но к этим заветным высям он целенаправленно и терпеливо стремился всю жизнь. А цель была – тайная, среди множества других его тайн, больших и малых.

По мистике случайных цифровых совпадений он ровно 15 лет управлял политической полицией всемирной Советской империи, а на склоне жизни ровно 15 месяцев правил уже всей этой империей.

Сведения о его жизни собирать приходится с великим трудом. В отличие от своих предшественников Хрущева и Брежнева болтать о себе он не любил, мемуаров не составлял. Молча, тайно, не имея соратников, а только потаенных соучастников, столь же двуликих, как и он сам, он вознесся наконец на кремлевские небеса. В подземном мире лубянского ведомства водилось немало личностей честолюбивых и сильных, но никому ничего подобного добиться не удалось. А он сумел…

Видимо, во всей мировой истории Андропов стал и останется самым потаенным главой тайной политической полиции! Знаменитейший Фуше, сперва якобинский террорист, а потом обер-палач императора Наполеона, был куда более ясным и открытым. Ведь его переход из революционеров в контрреволюционеры ни для кого тайны не составлял, он и сам этого не скрывал никогда.

Наше отечество тоже имело в своем прошлом выдающихся мастеров политического сыска, в особенности в советскую эпоху. Да, придерживали кое-что в глубокой тайне от своих начальников и сотоварищей Дзержинский, Ягода и особенно Берия, не без этого. Но ведь не из Белой же армии перешли они в армию Красную, да и веру в идеалы коммунизма сомнению не подвергали. Вот Берию перед казнью объявили «империалистическим шпионом». Но это доказывает только неизбывную глупость Хрущева, его тогдашнего победителя. Нет, при Сталине империалистические шпионы (без кавычек) в Кремле не сидели, появились они там много позднее…

Совсем иным оказался Юрий Владимирович. Он всячески укреплял коммунистический строй – и потихоньку подтачивал его. Сажал «диссидентов» в психушки – и одновременно создавал им будущую политическую карьеру. Боролся с буржуазным Западом – и в душе обожал западный образ жизни. Сам отчасти еврей по происхождению, он тщательно скрывал свое естество – и высылал советских евреев, лишая их паспорта и гражданства, на «историческую родину». Наконец, скрыл от всех свою первую семью и двоих детей, судьба которых – брошенных отцом – сложилась крайне тяжело.

Таков был этот потаенный деятель, не разгаданный и по сию пору. Расшифровкам его политической и личной тайнописи мы и посвятили настоящую книгу.

В нашей и зарубежной литературе об Андропове говорят, а точнее – сплетничают, очень много. Причина проста: интерес к этой загадочной личности в обществе весьма велик, подлинных же сведений о его жизни и деятельности, тем более документов, пока немного. Спрос рождает предложение, а нравы нашего книжно-газетного рынка печально очевидны.

За примерами далеко ходить не надо. Вот только один, зато самый свежий, а по своей бесцеремонности прямо-таки поразительный даже для нашего разнузданного времени. Газета «Совершенно секретно» не так давно поместила очередную «сенсацию». Материал называется, как принято в этом печатном органе, броско, крикливо: «Операция «Голгофа». Секретный план перестройки». Статья, с цитатами из так называемых «дневников» и «документов», имеет авторскую подпись: Михаил Любимов. Он представляется ответственным сотрудником КГБ, близким к Андропову, но рассказы его (а следовательно, и цитаты) имеют необычное жанровое определение, за долгую литературную жизнь я такого не слыхал: «Из мемуар-романа». Странно…

Термин «мемуары» имеет в науке точное определение: «Повествование в форме записок от лица автора о реальных событиях прошлого, участником или очевидцем которых он был». Ну, а что такое «роман», пояснять никому не нужно. Отставной полковник КГБ Любимов для пенсионных забав попытался совместить несовместимое: описание «реальных событий» с «художественным» вымыслом.

Из этой смеси кислого с пресным нельзя извлечь ничего достоверного. Андропов представлен в виде какого-то мистического злодея, плохой пародии на известного Великого инквизитора. Разбираться тут нечего. Мы привели этот образчик, как, пожалуй, самый крайний случай мифотворчества по поводу Андропова. Подобных примеров множество: одни байки сменяются другими.

Нет слов, Юрий Владимирович Андропов заслуживает самого пристального внимания. Поскольку подлинного фактического материала пока немного, то всякому автору, берущемуся за эту тему, требуется строжайшая объективность. Этого мы и будем строго придерживаться, отметая все слухи и сплетни, как бы они ни были соблазнительны для иных авторов, да и читателей.

Мне довелось стать объектом действий андроповских подчиненных, моя скромная персона сделалась даже предметом его личного внимания. Об этом есть свидетельства и документы, их мы и будем строго придерживаться. Как и во всем остальном в этом документальном историческом повествовании.

…19 декабря 1981 года весь советский народ и все «прогрессивное человечество» отмечали знаменательную дату – семидесятипятилетие Леонида Ильича Брежнева. В тот же день «Правда», множество иных наших и зарубежных газет опубликовали один и тот же парадный фотоснимок. При Брежневе, как и при византийских императорах, внешнему ритуалу придавалось огромное значение, тем паче что его легко можно было запечатлеть на пленку и тиражировать на сотни миллионов телезрителей и читателей всей планеты. Присмотримся же к этой истинно исторической фотографии.

В кадре тридцать восемь персон, одиннадцать восседают на одинаковых креслах, в центре, естественно, юбиляр, а рядом удостоились той же чести Тихонов, Суслов, Громыко, и Черненко, а также вожди шести «соцстран»: Кадар, Чаушеску, Живков, Гусак, Хонеккер и скромный монгол Цеденбал, Отсутствие руководителя «братской Польши» Ярузельского не случайно: недавно он совершил в своей стране военно-политический переворот и был по сему случаю «невыездным» (прекрасный аппаратный термин!). Все прочие советские члены Политбюро и секретари ЦК стояли, причем в довольно произвольном порядке. Интересующий нас Андропов разместился во втором ряду четвертым справа, довольно-таки далеко от Брежнева. Все мы тогда обратили внимание, что на таком параде публично присутствовали ближайшие помощники Генсека А. Александров и Г. Цуканов, а из полутора десятков заведующих отделами ЦК чести удостоился лишь один – Л. Замятин (кстати, его отдел был занят исключительно так называемой «внешнеполитической пропагандой» – совершенно бессмысленное дело в рамках отлаженной цековской бюрократии; но «зав» был любимчиком Брежнева, ибо главной задачей нового отдела, созданного три года назад, было именно восхваление Леонида Ильича в зарубежных средствах массовой информации).

По-своему это фото производит грустное впечатление – уж больно несчастливая судьба ожидала вскоре почти всех этих людей. Одни скончались тихо-мирно (Брежнев, Суслов, Устинов, Черненко, сам Андропов), иным досталась худшая судьба: покончил с собой узбекский вождь Рашидов, с позором ушли в отставку Кунаев и Гусак, Чаушеску убили вместе с супругой, насиделись в тюрьме Живков и Хонеккер… Да что вспоминать!

Отчасти «падёж» (просим прощения за грубоватое слово) кремлевского ареопага был естественным: в миг торжественного фото всем членам советского Политбюро было на круг 989 лет, прямо-таки Авраамов возраст! «Лидировал» зам Брежнева по Верховному Совету В. Кузнецов (ровно восемьдесят недавно миновало), а Андропову было «только» шестьдесят семь, «молодой», при среднем возрасте своих коллег в семьдесят шесть с половиной лет.

Весь сознательный советский народ, все прогрессивное, а уж тем паче – не совсем прогрессивное человечество крутили головами, глядя на фото. Кто же? Кто станет наследником дряхлого до жалости Брежнева? О, вопрос был сложный!

Значит, гадали все, но, как выяснилось, мало оказалось угадавших. Конечно, имя Андропова в предстоящих кремлевских пасьянсах называлось многими, у нас и за рубежом.

Во-первых, здоров (таким он и выглядел, даже с тяжестями тренировался; по этому поводу, мне рассказывали, у него целый набор гирь имелся в служебном кабинете; многие подхалимы на Лубянке пытались ему даже подражать и обзавелись собственными гирями, но вряд ли кто из них знал, что шеф КГБ уже поражен опаснейшим недугом).

Во-вторых, относительно молод.

В-третьих, ни он, ни его семья ничем порочным не были скомпрометированы. (Это верно. Я хорошо знал его сына и дочь от второго брака. Теперь, много лет спустя, могу с уверенностью сказать, что они были люди положительные, и это отличало их от многих иных представителей кремлевской поросли; Игорь Юрьевич, служивший в 70-х в МИДе, любил, правда, подзашибить, но в России это грех невеликий.)

Но последнее – четвертое – это уже был и плюс, и минус Андропова, как смотреть.

Пятнадцать долгих лет провел он на посту главы политической полиции в СССР. Этих «органов» люди боялись, что хорошо всем известно, поэтому популярность лубянских руководителей была очень низкой, и не только у рядовых граждан, но и в партаппарате, вооруженных силах. Политическое руководство СССР тоже опасалось своих свирепых охранников, справедливо видя в них возможных соперников по дележу власти. Например, при Ленине всемогущий, по видимости, Дзержинский не входил в Политбюро, кандидатом в него он стал только в июне 1924 года с подачи Сталина – тот использовал «Железного Феликса» в борьбе со своими соперниками.

Дзержинский вскоре умер, а потом Сталин менял шефов Лубянки простейшим способом – казнил их. Берия, казалось, имел все возможности взять власть в 1953-м, но товарищи по Политбюро его дружно скинули и тоже казнили. Шелепин возглавлял КГБ недолго (1958—1961), но оставил в верхушке аппарата множество своих преданных соратников из комсомола, включая прямого наследника Семичастного. Хотел ли Шелепин «со товарищи» взять власть, или ему это приписали, но факт бесспорен: не взял он власти, был унизительно устранен во второстепенное ведомство.

Брежнев и его ближайшее окружение в ПБ держали Андропова под контролем (об этом позже), но главное – в партии уже сложилась традиция: из партаппарата путь в «органы» был обычен, но обратно… Как сказать… Во всяком случае, Генеральные секретари с Лубянки в Кремль еще не приходили. И даже первые секретари обкомов и союзные министры тоже.

Итак, за Андроповым стояла огромная сила, она же служила ему определенным препятствием в репутации партийной верхушки. Да, конечно, он никак не походил на Дзержинского, Ягоду или Берию, но все же, все же…

Теоретически возможности для силового решения в свою пользу у Андропова имелись. Во-первых, Девятое управление КГБ (в просторечии – «девятка»). Это самое малочисленное, пожалуй, подразделение Лубянки занималось делом весьма пикантным – охраной высшей партийно-государственной верхушки и членов их семей. «Охрана» еще со сталинских времен понималась весьма широко: не только возле учреждений, жилищ и госдач (своих, то есть лично принадлежащих, тогда этому слою лиц иметь не полагалось), но и во время любого рода поездок и передвижений. Вся обслуга тоже подбиралась и подчинялась «девятке», включая лечение, питание и отдых. Обычная и специальная связь также находилась в ведении «органов», ими опекалась. Итак, КГБ был не только верным сторожем, но и доброй нянькой своих вождей.

Верность… Доброта… Это могло обернуться по-разному. Не станем уже поминать о сталинских временах, но и Хрущева изолировала от рычагов управления та же «девятка». На отдыхе в Пицунде… Были еще Вооруженные силы, мощь которых неизмеримо превосходила все боевые возможности КГБ. Но… с 1918 по 1991 год, от Троцкого – Дзержинского до Горбачева – Крючкова армия была стреножена теми же «органами» очень цепко. Во всех армиях мира, начиная с египетских фараонов, существовали службы контрразведки, то есть борьбы с проникновением агентуры противника в свои ряды. Единственное исключение – Великая Советская армия. Она своей контрразведки не имела. Ее место занимали так называемые «особые отделы» (начиная с полка и выше), которые подчинялись отнюдь не армейскому командованию, а Третьему управлению КГБ (ЧК, ГПУ и т.д.). Оно, естественно, наблюдало не только за вражеской агентурой, но и следило за своим непосредственным командованием. Нелепо, унизительно для Вооруженных сил, но было именно так. В этом сказалась паническая боязнь «бонапартизма», о чем задумывался Ленин еще до Октября. А Сталин, учтя некие помыслы Тухачевского, этот порядок сохранил.

Однако надо помнить и другое: за всеми этими и не названными здесь силовыми и административными структурами властно стояла Партия, то есть партаппарат, контролировавший все, включая самые деликатные подразделения КГБ. В ЦК имелся Административный отдел, контролировавший армию, МВД, прокуратуру и те же органы госбезопасности. В коллегии КГБ СССР имелся свой парторг, назначаемый ЦК, как правило, из бывших сотрудников Адмотдела. Так строились эти взаимоотношения вплоть до далекого провинциального города или района.

В этих условиях решиться на попытку переворота мог только авантюрист; Андропов к такому типу никак не относился: он обладал большой выдержкой, волей и осмотрительностью.

Однако после смерти Брежнева глава непопулярного ведомства все же преемником его стал. Почему, как? Для этого надо всмотреться в служебный путь Юрия Владимировича и попытаться оценить его личные качества, тому способствовавшие. Его пристрастия и привязанности, весьма характерные. Его вкусы. Его национальное происхождение, наконец.

Тайна первая

ПРОИСХОЖДЕНИЕ

«Темно и скромно происхождение нашего героя… Жизнь при начале взглянула на него как-то кисловато, сквозь какое-то мутное, занесенное снегом окошко: ни друга, ни товарища в детстве! Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек…».

Гоголь, Гоголь, великий русский писатель, он предвидел в судьбе родины, кажется, все, включая появление на свет божий Андропова Юрия Владимировича.

Да, происхождение его «темно», это уж точнее не скажешь. Присмотримся к биографиям советских вождей – Ленина, Сталина, Хрущева и Брежнева. Там с их «происхождением» все совершенно ясно и бесспорно: где родились, каковы семьи и окружение, национальность, детство – с самых нежных времен. Известно, подробно описано, никаких сомнений не вызывало и не вызывает. А тут совсем иной случай.

Прежде всего, ни в одном из существующих до сей поры справочных изданий ничего не сказано об именах и возрасте родителей, братьях и сестрах (если такие были). В справочнике 1974 года говорится: «Родился в семье служащего-железнодорожника», в энциклопедическом справочнике за 1981 год вообще ничего о том не сказано, и только в газетах от 13 ноября 1982 года приведены кое-какие подробности: «Родился в семье железнодорожника на станции Нагутская Ставропольского края». И все. О матери вообще слова нет.

Весьма сомнительным в биографии Андропова является вопрос о его национальности. Вообще-то подобной темы советские официальные издания с давних пор и вплоть до нынешних старались избегать. Дело повелось еще с 20-х годов, когда многие «пламенные революционеры» по разным причинам любили псевдонимы, а рассуждать о своем национальном происхождении, напротив, не любили.

Так вот, в энциклопедиях и прочих справочниках о национальности Андропова ничего вообще не говорится. Есть одно исключение – биографии членов Верховного Совета в 1974 году; там о нем сказано кратко: «русский». Впрочем, тот же источник причисляет к русским Александрова-Агентова, Арбатова, Замятина, Иноземцева и т.д. по алфавиту.

Но вот в «Правде» появляется первая официальная биография Андропова в качестве Генсека. Помню, всех поразило тогда: его национальность никак не была обозначена. Никак. Это было неожиданно, ибо не только партийные верхи, но и космонавты без этой анкетной приметы перед народом еще не выступали. Ясно и то, что без ведома самого новоиспеченного Генсека такое было бы невозможно.

С тех пор болтают разное, причисляют его и к грекам, и к евреям, и к северокавказцам, но это пока одни сплетни. Только узнав о его родителях и родне, можно будет что-то определенное установить. Но это – не сегодня и вряд ли даже завтра. А пока ограничимся лишь тем, что есть в наличии.

Итак, документальных данных бесспорного характера о национальном происхождении Андропова до сих пор не имеется. А что есть? Только разного рода более или менее достоверные предположения. Одним из первых высказался профессиональный диссидент и упорный интернационалист Рой Медведев. В 1993 году он заявил весьма уклончиво: «Будущий генсек рано потерял родителей; его отец умер, когда Юрий был еще маленьким ребенком. Мать снова вышла замуж, но ненадолго пережила первого мужа. Она была учительницей, и после ее смерти Юрий жил и воспитывался в семье отчима. Учился он в семилетней школе города Моздока» и т.д. Как видно, интернационалист Рой о национальности своего героя вообще не счел нужным упомянуть. Какая, мол, разница, товарищи…

Впрочем, через шесть лет Медведев снова вернулся к этому сюжету. В другой своей книге, гораздо более широкой по привлеченному материалу, ему пришлось откликнуться и на другие точки зрения. «В статьях авторов «русского направления» можно найти немало спекуляций относительно чистоты родословной Юрия Андропова. У него находили следы армянского, греческого и, конечно же, еврейского происхождения. «Происхождение Андропова темно, – пишет Сергей Семанов. – …Только узнав о его родителях и родне, можно будет что-то определенное установить. Но это – не сегодня и вряд ли даже завтра». Но молодые люди 20—30-х годов, как и лидеры страны и партии, мало думали о своих ближних и дальних национальных корнях, тем более на Северном Кавказе. На первом месте в Советском государстве стоял социальный статус, у Юрия Андропова он был по тем временам безупречен».

Нет, наводит тут тень на плетень интернационалист Медведев! В двадцатых годах, когда в правящей советской верхушке царила открытая русофобия, с «национальными корнями» очень даже считались. Евреев на властных сферах было тогда чрезвычайно много, но часто они брали русские фамилии и даже записывались русскими, а заикаться об этом вслух, тем паче – задавать уточняющие вопросы почиталось делом идейно порочным.

Медведеву вторил другой крупный интернационалист, но уже русского происхождения, отставной генерал-политработник Д. Волкогонов, известный «кающийся коммунист». В 1995-м он писал: «На Западе многие писали, в частности А. Авторханов, что у Андропова мать – еврейка. То, что в нормальном обществе никогда и никого не интересует, в СССР приобретало некий зловещий и магический смысл». Странно. Ни чукчи, ни чеченцы, как и чуваши, черкесы и многие бесчисленные народы, никогда не скрывают своей национальности, напротив, охотно говорят о том, но вот о еврейском происхождении кого-либо толковать в «нормальном обществе» нельзя…

Заметим, что оба интернационалиста напрочь уходят от вопроса о национальности Андропова. Ну, назвали бы его русским или греком, кем угодно еще. Нет и нет. А ведь лукавили оба автора, знали они истинное происхождение своего героя, иначе не петляли бы так в общих словах.

Впрочем, знали об этом, как говорится, «все, кому положено». Мне рассказывали под запись отставные чекисты в немалых чинах, что на Лубянке истинную национальность своего шефа ведали доподлинно и меж собой о том не стеснялись даже говорить (не на партсобраниях, конечно). Знали и столичные журналисты, и писатели, и идеологические столичные верхи.

Впрочем, осведомленность о происхождении Андропова имелась и в провинции, даже весьма отдаленной. Один из ближайших сподвижников М. Горбачева рассказывал, когда оба они находились уже в глубокой и не очень почтенной отставке: «Однажды Горбачев сказал: «А что Андропов сделал для страны? Думаешь, почему бывшего председателя КГБ, пересажавшего в тюрьмы и психушки диссидентов, изгнавшего многих из страны, средства массовой информации у нас и за рубежом не сожрали с потрохами? Да он полукровок, а они своих в обиду не дают»». (В.И. Болдин. Крушение пьедестала. М., 1995. С. 135).

Ну, ясно, о какой именно «половине крови» намекал Горбачев, о той самой, о которой в «нормальном обществе» говорить не положено…

Как теперь достоверно известно, сам Андропов об этих разговорах на свой счет был вполне осведомлен. Однажды он поделился этим с главным кремлевским лекарем, небезызвестным в свое время Евгением Чазовым. Вот что тот рассказал в 1995 году в позднейших воспоминаниях. «Недавно мои люди, – говорил Андропов, тогда еще глава КГБ, – вышли в Ростове на одного человека, который ездил по Северному Кавказу – местам, где я родился и где жили мои родители, и собирал о них сведения. Мою мать, сироту, младенцем взял к себе в дом богатый еврей. Так даже на этом хотели сыграть, что я скрываю свое истинное происхождение».

Если все это так невинно, то почему Андропов, внимательно следивший за общественным мнением и очень серьезно к нему относившийся, не принял никаких мер, чтобы эти неприятные для него разговоры прекратить? Ну, хотя бы сообщить то, что он сказал Чазову? Ведь помимо публикации в «Правде», существовало множество способов косвенного распространения нужной информации. Уж кто-кто, а глава советской политической спецслужбы не мог не ведать, как это в подобных случаях делается. И не только в нашей стране.

Мог, но не сделал даже намека. Побоялся открыто коснуться этого острого в условиях нашей страны вопроса. Предпочел скрыть свое истинное национальное происхождение. И это лучшее доказательство того, что он был кровно связан с еврейством. Это доказывается (то есть подтверждается) его неретушированными фотографиями, где семитские черты проглядывают порой весьма явно. А еще – кругом его приближенных, причем именно тех, которых он подбирал сам, а не тех, которых ему так или иначе навязывали. Об этом будет подробно рассказано позже.

О национальном происхождении Андропова успел высказаться уже на исходе 2000 года оригинальный русский писатель и публицист Вадим Кожинов. Возражая одному провинциальному изданию, где Андропов без обиняков называется «евреем», Кожинов писал:

«Действительно еврейский тип лица был у Андропова, что казалось странным, ибо тот сделал карьеру в 1951 году (был переведен из Карелии в Москву, в ЦК партии), когда имели место гонения и ограничения в отношении евреев. Но в 1993 году я беседовал с бывшим заместителем председателя КГБ Андропова, Ф.Д. Бобковым, и он сообщил мне, что, как в конце концов выяснилось, мать Андропова родилась в еврейской семье, но еще в раннем детстве осиротела и была удочерена русской семьей, по всем документам являлась русской и, возможно, даже не знала о своем этническом происхождении.

В бытность председателем КГБ Андропов по существу «разгромил» движение «правозащитников», в котором господствующую роль играли евреи, стремившиеся выехать из СССР. Наконец, даже если считать, что он тайно проводил какую-то «еврейскую» линию, ему довелось править страной немногим более года и к тому же в крайне болезненном состоянии, и он едва ли мог существенно повлиять на ход событий».

Суждение такого авторитетного человека, как покойный ныне Кожинов, в любом случае заслуживает внимания, почему мы его и приводим. Однако нельзя не отметить, что словам многократно изменчивого генерала Бобкова доверять нельзя, да еще по такому щекотливому вопросу, как национальное происхождение его бывшего шефа. Ну, а сокрытая «тайна рождения» – это напоминает романы Виктора Гюго или некоторых его современников-романтиков. На исходе XX века к этим сюжетам следует относиться осторожнее…

А в завершение скажем, что многие решительные высказывания на этот счет в нынешней печати требуют осторожного подхода. Например, публицист А. Игнатьев прямо написал, что Андропов – еврей, а его подлинная фамилия – Либерман. И в этом он не одинок, есть другие авторы статей и брошюр, они называют самые разные фамилии еврейского происхождения, приводят всевозможные слухи на этот счет. В этой пестрой картине общее лишь одно – отсутствие документальных подтверждений.

Та же недоговоренность и неясность имеется вокруг детства Юрия Андропова. Мать его вроде осталась сиротой и кем-то была удочерена. Но кем, когда, до сих пор ничего достоверного не обнаружено. Сам он рано остался без отца, мать вторично вышла замуж, но вскоре тоже скончалась, оставив Юру круглым сиротой. Заметим, что это уже было время войн и революций, а на Северном Кавказе классовые и военные столкновения противоборствующих сторон отличались особенным ожесточением, а вооруженные стычки продолжались аж до 1922 года. Время куда как неблагоприятное для счастливого детства. А тут еще раннее сиротство…

О семье отчима (если Юрий в этой семье действительно жил) не известно ровным счетом ничего. О школе тоже, но одно можно утверждать точно: учиться маленький Юрий начал уже в советское время в начале двадцатых годов. Время это для школьного обучения было до крайности неблагоприятным, старая гимназическая система была беспощадно порушена, а новая еще не сложилась, а главное – подвергалась многочисленным псевдоновациям, многие из которых, были, если говорить мягко, дурными и даже вредными. Ясно, что в детстве доброго воспитания и обучения мальчик Юра получить не мог, даже если отличался бы способностями. Впрочем, и об этом точно не известно пока ничего.

Итак, можно подвести определенные итоги самого раннего периода в жизни будущего Генсека. Он вырос в тяжелой нравственной и социальной обстановке, это касалось и семьи, и окружавшей его действительности. Известно, что дети, выросшие в сиротской доле, очень часто становятся замкнутыми и скрытными – в противоположность тому, как дети счастливых или добрых семей вырастают жизнерадостными и общительными. Бесспорно, что эти качества Андропов сохранил до конца своей долгой жизни. Впрочем, для главы политической спецслужбы это, видимо, оказалось качеством небесполезным. Для него самого, во всяком случае…

И еще. Природная скрытность его характера была усилена необходимостью скрывать свое неясное, а скорее всего – еврейское происхождение. Почему так было, не надо объяснять, исходя из условий советской действительности от тридцатых и вплоть до семидесятых годов. На словах эту сторону своей природы Андропов тщательно скрывал, но в личных отношениях и пристрастиях она проявлялась, о чем в своем месте.

Станция (полустанок) Нагутская мною обнаружена в самом-самом подробном железнодорожном справочнике, это на полпути между Минеральными Водами и Невинномысской; местность там сухая, пустынная, хотя движение по дороге весьма напряженное. Видимо, на такой станции Андропов-старший мог быть только каким-нибудь мелким служащим, а детство Юры проведено в домике с маленькими окнами…

Дальше с ним что-то случилось. Очень рано, не получив образования или специальности, ушел из дома на заработки. Было это в том самом тридцатом году, когда по всей стране рушились судьбы огромного множества людей. (И опять угадал Гоголь: «Отец, больной человек…») Сперва работал в сравнительно недалеком от родных мест Моздоке (один из справочников уточняет: «рабочий телеграфа»), затем какое-то время – матрос на Волге. (Почему там, а не на близком Каспии или Азовско-Донском бассейне? Знать, что-то уводило его от родных мест…)

Осел двадцатилетний Андропов в крепком верхневолжском городе Рыбинске (население в ту пору – около ста пятидесяти тысяч), здесь был, однако, крупный речной порт. Юрий поступил в техникум водного транспорта и окончил его (когда, как – неизвестно; на мой запрос в местный архив кратко ответили, что документы данного фонда не сохранились; почему уж так – неясно, ибо в сорок первом году немцы к этим местам даже не подходили).

…Некоторые мемуаристы рассказывали, что Андропов уже в зрелые годы часто вспоминал своего боцмана с волжского судна, который учил его, молодого: «Жизнь, Юра, как мокрая палуба. И чтобы на ней не поскользнуться, передвигайся не спеша. И обязательно каждый раз выбирай место, куда поставить ногу!» Не знаем, чему научился Андропов у своих педагогов в техникуме, но боцманский урок он усвоил твердо. И следовал ему всю жизнь. С ранней юности он стал заниматься общественной работой, достоверных сведений о том, впрочем, мало. Вступил в комсомол (когда, где – неизвестно). И все это тихо и не спеша.

По окончании техникума Андропов получил назначение в Рыбинскую судоверфь, которая тогда быстро развивалось, как и все народное хозяйство Советского Союза. И тут произошло, как теперь выражаются, «знаковое явление»: молодой специалист под днищем строившихся судов не корпел, а сразу стал освобожденным секретарем комсомольской организации. То есть маленьким, мельчайшим, но «ответственным работником». И в этой ипостаси ему довелось провести всю свою жизнь – ни судов он не водил, ни стройками не руководил, ни даже вражеских шпионов не ловил. Только руководил.

Для всякого руководящего деятеля немаловажное значение имеет его семья, облик и судьба близких, это как бы дополнительная характеристика его самого, порой довольно выразительная. Когда Андропов взлетел в кремлевские верхи, а потом и вошел во всесильное Политбюро, о его семье стало кое-что известно. Разумеется, строгая советская этика не допускала тут подробных описаний и суждений, даже публиковать такое было почти невозможно, однако основные черты тут знали, в общем-то, все. Ну, кто уж очень желал…

Так вот, все знали, что у Андропова есть сын и дочь, а жена нигде не показывается и вроде бы нездорова. Но и тут оказалась тайна, причем в масштабах отдельного человека весьма серьезная. В своей первой книге об Андропове мне удалось опубликовать весьма любопытные сведения, это было впервые. Воспроизведем их теперь, ибо шесть лет назад такие новости стали весьма неожиданными, но лишь недавно получены тут точные подробности.