Дж.Д.Селинджер
      Душа несчастливой истории
      Л.Володарская, 1996 (перевод на русский язык)
      Каждый день помощник печатника Джастин Хоргеншлаг, получавший тридцать долларов в неделю, встречал примерно шестьдесят женщин, которых никоща раньше не видел. Таким образом, за четыре года, что он прожила Нью-Йорке, Хоргеншлаг встретил около 75 120 женщин. Из 75 120 женщин не меньше 25 000 были не моложе пятнадцати и не старше тридцати лет. Из 25 000 только 5 000 имели вес от ста пяти до ста двадцати пяти фунтов. Из этих 5 000 лишь 1 000 не были уродливы. Всего 500 были довольно привлекательны, 100 - очень привлекательны и 25 мости заставить долго и восторженно свистеть себе в спину. Но только в одну Хоргеншлаг влюбился с первого взгляда.
      Существует два типа роковой женщины. Роковая женщина, которая роковая женщина в полном смысле этого слова, и роковая женщина, которая не совсем роковая женщина, если в полном смысле этого слова.
      Ее звали Ширли Лестер. Ей было двадцать лет (на одиннадцать меньше, чем Хоргеншлагу), рост пять футов четыре дюйма (ее макушка на уровне его глаз), вес 117 фунтов (легка, как перышко). Она работала стенографисткой и жила с матерью Эгнес Лестер, обожавшей Нельсона Эдди и сидевшей у дочери на шее. О Ширли обыкновенно говорили: "Девочка хороша, как картинка".
      Однажды рано утром в автобусе на Третьей авеню Хоргеншлаг навис над Ширли Лестер, и с ним было кончено. А все потому, что Ширли как-то особенно приоткрыла ротик. Она читала косметическую рекламу на стенке автобуса, а когда Ширли читала, у нее слабела нижняя челюсть. Вот в это Мгновение, когда у Ширли открылся ротик и разомкнулисьгубки, она стала самой роковой из роковых женщин Манхэттена. Хоргеншлаг нашел эффективное средство против страшного дракона одиночества, терзавшего ему сердце все время, [24] что он жил в Нью-Йорке. О, какая это была мука! Мука нависать над Ширли Лестер и не иметь права наклониться и поцеловать ее в разомкнутые уста. Какая невыразимая мука!
      ***
      Такое было начало у истории, которую я собирался написать для "Кольерс". Я хотел написать прелестную нежную историю, как парень знакомится со своей девушкой. Что может быть лучше, думал я. Человечеству нужны истории, как парень знакомится со своей девушкой. Но чтобы сочинить такую, писатель, к несчастью, должен увидеть, как парень знакомится со своей девушкой. А тут у меня ничего не вышло. Бессмысленно быт и пытаться. Я не мог соединить Хоргеншлага и Ширли. И вот по каким причинам.
      Для Хоргеншлага было совершенно невозможно наклониться к ней и откровенно сказать:
      - Прошу прощения. Я вас очень люблю. Я просто потерял голову. Это правда. Я буду любить вас всю жизнь. Я помощник печатника и получаю тридцать долларов в неделю. Господи, как же я вас люблю! Вы заняты сегодня вечером?
      Может быть, Хоргеншлаг и дурак, но не такой уж он дурак. И родился он никак не сегодня, может быть, вчера, но не сегодня. Читатели "Кольерс" такого, наверняка, не проглотят. В конце концов, что есть, то есть, а чего нет, того нет.
      Не мог же я взять и впрыснуть Хоргеншлагу дозу учтивости из старого портсигара Уильяма Пауэлла и цилиндра Фреда Астера.
      - Пожалуйста, мисс, не поймите меня неправильно. Я художник, работаю в журнале. Вот моя визитная карточка. Мне так хочется вас нарисовать, как еще никого никогда не хотелось.. Может быть это обернется к нашей обоюдной пользе. Можно мне позвонить вам сегодня вечером? Или через несколько дней? (Короткий жизнерадостный смешок.) Надеюсь, я не показался вам слишком навязчивым, (Еще один.) Наверно, так и есть.
      О господи.
      Это он произнес с усталой и все же веселой и немножко дерзкой улыбкой, если только Хоргеншлаг произнес это. Ширли, конечно же, обожала Нельсона Эдди и принимала активное участие в работе Кистоунской разъездной библиотеки.
      Наверно, вы уже поняли, к чему я веду.
      Правда, Хоргеншлаг мог бы спросить у нее так:
      - Прошу прощения, вы не Вилма Причард?
      На это Ширли ответила бы холодно, подыскивая себе другой объект для чтения на противоположной стене автобуса: [25]
      - Забавно. - Хоргеншлаг мог бы и не остановиться на этом. - А я был готов поклясться, что вы - Вилма Причард. Ладно. Вы случайно не из Сиэттла?
      - Нет.
      В этом "нет" было бы еще больше льда.
      - Сиэттл- мой родной город.
      Нейтральная тема.
      - Великий городишко. Сиэттл. Правда, это великий городишко. Я здесь всего... то есть, в Нью-Йорке четыре года. Я - помощник печатника. Меня зовут Джастин Хоргеншлаг.
      - А мне это совершенно не интересно.
      И Хоргеншлаг ничего не мог бы с этим поделать. У него не было ни внешности, ни славы, ни элегантного костюма, чтобы в подобных обстоятельствах завоевать интерес Ширли. У него не было ни одного шанса. А чтобы, как я уже говорил раньше, написать историю о том, как парень встречает девушку, надо, по крайней мере, иметь парня, повстречавшего свою девушку.
      Хоргеншлаг мог бы, почему бы и нет, упасть в обморок и, падая, ухватиться за что-нибудь, а этим чем-нибудь была бы нога Ширли. Он мог бы при этом порвать ей чулок, и по нему побежала бы красивая длинная дорожка. Люди бы потеснились, и поверженный Хоргеншлаг поднялся бы на ноги, выдавливая из себя:
      - Спасибо. Ничего страшного. - А потом он бы воскликнул: - Ой, мисс, простите меня! Я порвал вам чулки. Позвольте мне отдать вам деньги. Правда, у меня нет с собой наличных, поэтому мне придется записать ваш адрес.
      Ширли не дала бы ему адреса. Она бы неловко молчала. А потом бы сказала, желая Хоргеншлагу провалиться на месте;
      - Все в порядке.
      Нет, в этом нет никакой логики. Хоргеншлаг, парень из Сиэттла, даже помыслить не мог ухватиться за ногу Ширли. Только не в автобусе на Третьей авеню.
      Гораздо логичнее, если бы Хоргеншлаг впал в отчаяние. Есть же еще мужчины, которые любят безответно. А, может быть, Хоргеншлаг стал бы единственным. Но он мог бы также подхватить сумочку Ширли и побежать с ней к выходу. Ширли бы закричала. Мужчины услышали бы ее и вспомнили о суде Линча или о чем-нибудь в этом роде. Дорога Хоргеншлагу была бы преграждена. Пусть так. Автобус остановился бы. На сцене появился бы патрульный Уилсон, которому уже давно не удавалось никого арестовать. Что происходит?
      - Офицер, этот человек хотел украсть мою сумочку. [26]
      Хоргеншлага тащат в суд. Ширли, конечно же, тоже там. Они оба называют свои адреса, и таким образом Хоргеншлаг узнает о святом гнездышке Ширли.
      Судья Перкинс, который у себя дома не может добиться хорошего, по-настоящему хорошего кофе, приговаривает Хоргеншлага к году тюремного заключения. Ширли кусает губки, а Хоргеншлага уводят прочь.
      В тюрьме Хоргеншлаг пишет следующее письмо Ширли Лестер:
      "Дорогая мисс Лестер!
      Я совсем не собирался
      красть вашу сумку. Я взял ее потому, что
      люблю вас. Понимаете, я хотел таким образом
      с вами познакомиться. Пожалуйста, напишите
      мне, если у вас выдастся свободная минутка.
      Мне очень одиноко здесь, и я вас очень
      люблю. Может быть, вы навестите меня, если у
      вас выдастся минутка?
      Ваш друг
      Джастин
      Хоргеншлаг".
      Ширли показала письмо всем своим друзьям. И они говорили:
      - Как это мило, Ширли.
      Ширли соглашалась, что это действительно мило. Почему бы ей не ответить ему?
      - Отвечу! Пусть порадуется. - Что мне терять?
      И Ширли ответила на письмо Хоргеншлага.
      "Дорогой мистер
      Хоргеншлаг!
      Я получила ваше
      письмо, мне очень жаль, что все так вышло. К
      несчастью, ничего уже не поделаешь, но мне
      очень неприятно. Хорошо, что срок вам дали
      небольшой и вы скоро выйдете на свободу.
      Желаю вам счастья.
      Искренне ваша
      Ширли
      Лестер".
      "Дорогая-мисс Лестер!
      Вы не представляете,
      как я обрадовался, когда получил ваше
      письмо. Ни о чем не жалейте. Я сам виноват,
      что так влюбился, и вас совсем не виню. У
      нас здесь раз в неделю кино, и вообще
      совсем неплохо. Мне тридцать один год, я
      приехал из Сиэттла. В Нью-Йорке я уже
      четыре года. Мне кажется, это
      замечательный город, только в нем иногда
      бывает одиноко. Вы самая красивая девушка,
      которую я когда-либо видел, даже [27] в
      Сиэттле. Хорошо бы вы навестили меня в
      какую-нибудь субботу с двух до четырех, а я
      оплачу ваш проезд.
      Ваш друг
      Джастин
      Хоргеншлаг".
      Это письмо Ширли тоже показала бы всем своим друзьям. Но на него она бы не ответила. Всякому понятно, что Хоргеншлаг дурак. К тому же она ответила на первое письмо. Если она опять ответит, это затянется на месяцы. И все такое. Что она могла для него сделать, она сделала. Ну и фамилия. Хоргеншлаг.
      Тем временем в тюрьме Хоргеншлага было хуже некуда, несмотря на кино раз в неделю. Вместе с ним в камере сидели Бекас Морган и Дольщик Берк, настоящие преступники, которые нашли в Хоргеншлаге сходство с надувшим их однажды парнем из Чикаго. Они были убеждены, что Крыса Ферреро и Джастин Хоргеншлаг - один и тот же человек.
      - Я не Крыса Ферреро, - сказал им Хоргеншлаг.
      - Да ну? - не поверил Дольщик и сбросил еду Хоргеншлага на пол.
      - Стукни его, - сказал Бекас.
      - Я же вам говорил, что попал сюда, потому что в автобусе украл у девушки сумку, - взмолился Хоргеншлаг. - Но я не по правде украл. Я в нее влюбился и иначе никак не мог с ней познакомиться.
      - Да ну? - сказал Дольщик.
      - Стукни его, - сказал Бекас.
      Потом наступил день, когда семнадцать заключенных попытались убежать. Во время прогулки во дворе Дольщик Берк хватает племянницу надзирателя, восьмилетнюю Лизбет Сью, своими ручищами и поднимает ее наверх, чтобы показать надзирателю.
      - Эй, начальник! - кричит Дольщик. -- Открывай ворота или прощайся с девчонкой!
      - Отпусти девочку, Дольщик! -- приказывает надзиратель слабым голосом.
      Но Дольщик знает, теперь он получит все, что хочет. Семнадцать мужчин и маленькая светловолосая девочка выходят за ворота. Шестнадцать мужчин и маленькая девочка выходят целыми и невредимыми. Но тут караульный на вышке решает, что у него появилась замечательная возможность попасть Дольщику в голову и тем самым помешать остальным бежать. Однако он промахивается, попадает в маленького человечка, который суетливо семенит возле Дольщика, и случайно убивает его.
      Кого, как вы думаете? [28]
      Таким образом, моему намерению написать для "Кольерс" историю о том, как парень встречаетдевушку, нежную, запоминающуюся любовную историю,мешает смерть моего героя.
      Хоргеншлаг никогда бы не оказался в числе семнадцати отчаянных мужчин, если бы сам не стал вдруг отчаянным, запаниковав из-за нежелания Ширли ответить на его второе письмо. Однако факт остается фактом. Она не ответила. Она бы ни за что на него не ответила. И я здесь ни при чем.
      Стыд и позор. Как жалко, что Хоргеншлаг не смог послать из тюрьмы такое письмо Ширли Лестер:
      "Дорогая мисс Лестер!
      Надеюсь, вы не
      рассердитесь, получив от меня несколько
      строчек. Я пишу вам, мисс Лестер, .потому
      что не хочу, чтобы вы думали, будто я
      обыкновенный вор. Я украл у вас сумку,
      чтобы вы знали, потому что влюбился, как
      только увидел вас в автобусе. Я ничего не
      мог придумать, как мне познакомиться с
      вами, и поэтому поступил скверно... глупо,
      если точнее. Но ведь стоит мужчине
      влюбиться, и он сразу глупеет.
      Мне очень
      понравилось, как вы открыли ротик. Вы стали
      для меня всем. Я не был несчастлив, когда
      приехал в НьюЙорк, но и счастлив тоже не
      был. Лучше всего сказать, что я был таким же,
      как тысячи парней в Нью-Йорке, которые
      просто существуют день за днем.
      Я приехал в Нью-Йорк
      из Сиэттла. Я хотел стать богатым и
      знаменитым, а еще элегантно одетым и
      обходительным. Я - хороший помощник
      печатника, и это все, чем я стал. Однажды
      печатник заболел, и мне пришлось занять
      его место. У меня ничего не получилось,
      мисс Лестер. Никто не хотел принимать мой
      приказания всерьез, Наборщицы только
      хихикали, когда я заставлял их работать. И
      я их не виню, потому что выгляжу дурак
      дураком, когда начинаю отдавать
      приказания. Наверно, я принадлежу к тем
      миллионам людей, которым не надо этого
      делать. Мне это уже все равно. Хозяин
      недавно взял на работу
      двадцатитрехлетнего мальчишку. Ему только
      двадцать три, а мне тридцать один, и я уже
      четыре года проработал на своем месте, но я
      знаю, что в один прекрасный день он станет
      моим начальником, а я буду его помощником.
      И я уже не обижаюсь на это.
      Мисс Лестер, для меня
      очень важно, что я люблю вас. Некоторые
      думают, будто любовь - это секс и брак, и
      поцелуи в шесть часов, и дети, и, наверно,
      оно так и есть, мисс Лестер. А знаете, что я
      думаю? Я думаю, любовь - это прикосновение и
      в то же время это не прикосновение,[29]
      Наверно, для женщины
      важно, когда другие думают о ней как о жене
      богатого мужчины, или красивого, или
      умного, или известного. Я совсем никому не
      известен. Меня даже никто не ненавидит. Я
      просто... Я просто... Джастин Хоргеншлаг, Из-за
      меня люди не веселятся, не грустят и даже
      не сердятся. Наверно, меня считают хорошим
      парнем, и это все.
      Когда я был маленьким,
      никто не говорил, что я умный, находчивый
      или красивый. Если меня хотели похвалить,
      то говорили, что у меня крепкие ножки.
      Думаю, вы мне не
      ответите, мисс Лестер. А мне бы больше
      всего на свете хотелось получить от вас
      письмо, хотя, если честно, я ничего не жду
      от вас. Мне просто хотелось, чтобы вы
      узнали правду. Если моя любовь доставит
      мне только неприятности, мне некого винить,
      кроме себя самого.
      Наверно, когда-нибудь
      вы поймете и простите вашего неловкого
      обожателя
      Джастина
      Хоргеншлага".
      А может быть, другое еще более фантастично:
      "Дорогой мистер
      Хоргеншлаг!
      Я получила ваше
      письмо, и оно мне понравилось. Я чувствую
      себя немножко виноватой в том, что
      случилось. Если бы вы заговорили со мной
      вместо того, чтобы вырывать у меня сумку.
      Правда, тогда, скорее всего, я бы
      заморозила вас своей холодностью.
      Сейчас ленч, все ушли
      из конторы, и я одна осталась тут написать
      вам письмо. Мне кажется, если бы я пошла с
      девчонками и они бы, как всегда, болтали за
      едой, я бы не выдержала и закричала.
      Какая мне разница,
      удачливы вы или нет, красивы ли, знамениты,
      богаты, учтивы. Раньше мне это было важно. В
      школе я была влюблена в мальчишек, похожих
      на Джо Глеймора. Дональд Николсон гулял
      под дождем и знал наизусть все сонеты
      Шекспира. Боб Лейси, симпатичный чудак,
      попадал в корзину с середины площадки,
      когда счет был равный, а игра вот-вот
      заканчивалась. У застенчивого Гарри
      Миллера были потрясающие карие глаза.
      Однако эта глупая
      часть моей жизни позади.
      Тех, кто хихикал над
      вами, когда вы отдавали приказания, я
      занесла в свой черный список. Я ненавижу их,
      как никого никогда не ненавидела.
      Вы видели меня, когда
      я была накрашенная. Поверьте, без
      косметики я совсем не такая уж красотка.
      Пожалуйста, напишите мне, когда вам
      разрешают принимать посетителей. [30] Мне бы
      хотелось еще раз взглянуть на вас. Мне бы
      хотелось удостовериться, что вы не хотите
      меня провести.
      Ах, почему вы не
      сказали судье, зачем украли у меня сумку?
      Тогда мы бы могли быть вместе и говорить
      обо всем на свете, ведь у нас много общего.
      Пожалуйста, не
      забудьте мне написать, когда к вам можно
      приехать.
      Искренне ваша
      Ширли
      Лестер".
      Джастин Хоргеншлаг не познакомился с Ширли Лестер. Она переселилась на Пятую или Шестую улицу, а он - на Тридцать вторую. В тот вечер Ширли Лестер пошла в кино с Говардом Лоренсом, в которого была влюблена. Говард считал Ширли классной девчонкой, и не более того. А Джастин Хоргеншлаг провел вечер дома и слушал по радио мыльную оперу. Всю ночь он думал о Ширли и весь день, и еще целый месяц. А потом его познакомили с Дорис Хиллман, которая уже начинала бояться, что останется без мужа. Прежде чем Джастин Хоргеншлаг понял это, Дорис Хиллман вытеснила Ширли Лестер в закоулки его памяти. Ширли Лестер и даже мысли о ней были отныне запрещены.
      Вот почему я так и не написал для "Кольерс" историю о том, как парень встречает девушку. В истории о том, как парень встречает девушку, парень всегда встречает свою девушку. [31]
      Примечания
      "Душа несчастливой истории" ("The Heart of a Broken Story"). "Эсквайр", сентябрь 1941 г.
      Стр. 25. Уильям Пауэлл, Фред Астер - знаменитые эстрадные актеры 30-х гг., много снимались в кино. Астер пользовался большой популярностью и как танцовщик варьете, автор и исполнитель собственных песен, хореограф.