Михаил кивнул. Александру вспомнился рассказ уцелевшего паренька из Володиной группы. М-да, броня крепка. Старший Круг явно не любит лишнего риска.

— Есть еще вопросы? — тусклый, негромкий голос. Не сразу понял, что это говорил Олег.

— Каак я поннял, я немношко оппосдал.

Все повернулись к скромно сидевшему возле двери старичку. Александр его не знал, но мало ли кого он не успел узнать за этот год. Колдуна, например, так и не вспомнил по имени-отчеству. И того рыжего, что в прошлый раз о монастыре говорил: вроде бы Игорем звать, а кто и чем занимается — неясно. Пришел, сидит — значит, так надо.

Было одно предположение насчет старичка. Прибалтийский акцент подсказал. Что-то однажды Олег говорил о своем знакомом — не то антикваре, не то историке Древних. А гость продолжал:

— Наш Крууг тавно пыл опеспокоен войной. Мы претполагалли такой вариант, осопенно после того, что я уснал прошлый рас. Как снает Олег Аллексеевич, я сейчас сдесь претставляйю несколко Кругов Северра. Мы поттершивали Пермьяка, потому что мы в ротстве с еко кланами, но не совсем расделяли иттею.

— Юхан Оттович, сейчас нам не до той войны. Сейчас речь не о старых счетах и новых глупостях. — Иваныч говорил устало, но спокойно. Похоже, он сдаваться и уходить не собирался. — Что предлагают Северные Круги?

— Я привез оттин забавный экспонаат. — Прибалт отлично говорил по-русски. Даже акцент понемногу исчезал. — Но сейчас я не вишшу, как вы мошете его испольсоват. Этто нада было привести сюта хотя бы на нетелю ранше. — Гость опустил голову и тихо добавил: — Простите, пратья. Я не успел.

— Что вы привезли? — Михаил приподнялся, но тут же сел, держась за голову. Отдышался. — Если это что-то серьезное, может, мы всё-таки сумеем применить. Или хотя бы попробуем. Хуже от этого точно не будет.

— Тта, хуше не путтет, — согласился историк-антиквар. — Корошо. Олег Алексеевич, мошно принести?

— Пожалуйста, — разрешил Олег равнодушно. Старичок вышел в соседнюю комнату и вернулся с арбалетом в одной руке и длинным чехлом из жесткой кожи — в другой. Оружие явно было сделано не слишком давно. Древностью от него не веяло, скорее современными достижениями техники. Тетива из нержавеющей стали, пластиковая рукоятка на взводящем механизм рычаге, диоптрический прицел… С подобными штучками Александр сталкивался во время службы. Однажды у боевика изъяли спортивный, бельгийского производства. Машинка в руке Юхана Оттовича была явно посерьезнее, помощнее. Говорят, такие по заказам спецназа в прежние времена делало «космическое» НПО «Энергия». А может, и сейчас делает.

— Сам арпалет — этто ничего. — Гость поискал глазами место, куда можно было бы положить оружие. Михаил протянул руку, взял, начал внимательно осматривать, что-то проверять пальцами. Похоже, в подобных устройствах он понимал больше Александра. Между тем прибалт продолжил: — Самое главное — этто его, так скасать, боеприпасы.

Он расстегнул чехол, вытащил из него стрелы. Одна была длинной, с плотным серым оперением и небольшим серебристым наконечником. На арбалетную она походила мало. Тем более что из того же чехла, словно для сравнения, появились короткие и толстые «боеприпасы». Классические «болты» — блестящий металл чуть не на половину длины, древки-веретенца с короткими деревянными же крылышками вместо перьев. Юхан подкинул их на ладони. Тяжеловатые стрелочки, грузно подпрыгнули и глухо ударились друг о друга.

— Этти болты, так сказать, опычные. Конечно, серепро на наконечниках, осиновое тревко, вся неопхотимая магия — отним словом, фольклоор. Но оччень эффективный фольклор, мошете поверить. Хотя давно не испольсованный, к нашему счастью. Этто не главное, главное — вот! — Он поднял над головой длинную стрелу. — Сопственно, ради нее и всё остальное.

— Что в ней такого? — Михаил прислонил арбалет к стене и теперь, задрав голову, разглядывал стрелу.

— А вы посмотритте, как у вас говорят, поверху, оччень внимательно посмотритте.

— Дай-ка, Юхан Оттович, я посмотрю.

— Пошалуста, Никколай Иванович, пошалуста. — Ведун попробовал пальцем острие, провел ладонью от наконечника до оперения. Поднес к глазам, прищурился.

— Простите, Юхан Оттович, но мне кажется, это не ваших мастеров работа. Даже старых. Это Европа, если я еще что-то помню. Еще до Великого Исхода.

— Совершенно верно, Никколай Иванович, совершенно! Этто Европа, десятый век. Вы опратили вниманийе на усор?

— Обратил. Такого я еще не видел, только похожее. Насколько я могу судить, здесь не против нечисти сплетено, а против чар. Вот что точно — пока не могу сказать. Может, чтобы времени не терять, вы нам объясните?

— С уттовольствийем, коллега. Так вот, как точно заметил Никколай Иванович, этта стрела пыла стеланна в прешние времена для проттивотействия магии. Насколько мне исвестно, таких осталось не польше шести штук — вместе с эттой. Самое главное тостоинство такого орушийя — восмошность уничтошить мага в момент проведения ритуала. Бес знашительных побошных эффектов.

— Ну-ка, ну-ка, поподробнее, пожалуйста. — Михаил заинтересованно посмотрел на стрелу. — То есть если обряд прерван вот этой штукой, то всё накопленное просто исчезает? Каким образом, известно?

— Вы не совсем правы, молоттой человек. В этом мире, как и в остальных, ничего никуда не исшесает. Просто лишняя энеркия иттет на разрушение самой стрелы. Тошнее, не столько самого преттмета, сколько налошенной на неко магийи.

— Теперь понятно. — Иваныч еще раз поднес стрелу к глазам. — А вот это, возле острия, зачем? Усиливает пробивное действие?

— Именно! Пропивное тействие против такой зашшиты, которую мошет ставить не только маг, но и поттерживаюшшая еко… как этто… нещист.

— Нечисть, — машинально поправил Иваныч. Он что-то внимательно разглядывал на потолке — или даже сквозь него.

— Проститте, нечисть именно, — поправился гость. — Поэттому, как ни крустно, я оппосдал с эттой стрелой. На первом этапе с помошью ее можно пыло сорвать опряд и не допустить таких послетствий.

— А почему ее нельзя использовать сейчас? Она что, силу потеряла? — Судя по всему, Михаил не собирался отказываться от возможности опробовать уникальное оружие на ком-нибудь из черных. — И почему их так мало осталось, если так хорошо действует?

— Сам подумай, Миша, — ответил вместо прибалта Иваныч. — Стрела легкая, даже из этого самострела ты ее далеко не кинешь. Тем более прицельно. Сотня метров, если не меньше. Ты хочешь пробиться через охрану и толпу приглашенных «кошкодавов»? И при этом не спугнуть эту семерку, чтобы они не перенесли обряд на другое время? Они могут и подождать месяц-другой. Кроме того, в кого ты будешь стрелять?

— В того, кто ведет ритуал. — Михаил ответил сразу, не задумываясь.

— Правильно, не зря я тебя учил. А как ты его отличишь от остальных до начала? Если ошибешься — замену тут же найдут. И вообще, незаменимым он становится, только когда всё уже идет полным ходом. Учитывая, чего они сейчас достигли, я не стал бы надеяться на то, что даже эта стрела пробьет полностью подготовленную защиту. Ты ее силу просчитал?

— Прикидывал. — Михаил вздохнул. — Если пуля рикошетит, а не вязнет, плотность купола слишком большая. Разве что из пушки попробовать. Чтобы защита не успела полностью сработать, нужна большая скорость. Но, Иваныч, на стреле же чары!

— Не чары, а заговор! — рассердился ведун. — Помни разницу! Не поможет он.

— Почему?

— Потому что не один маг, а семеро в круге. Тебе их всех сразу накрывать придется, пусть даже обычными стрелами. Успеешь шесть раз перезарядить? Или потащишь с собой отряд, чтобы вас засекли раньше, чем вы на холм подниметесь?

— А если взять с собой обычное оружие? — Иваныч посмотрел так, что воин осекся и потупил глаза.

— Можно и обычное, Миша, — ответил вместо ведуна Илья. — Даже успеешь попасть во всех, прежде чем охрана тебя расстреляет, я в твои способности верю. Какая лужа крови при этом в круге образуется, представил? Что произойдет, сам знаешь или напомнить?

Михаил молчал. Все молчали. Что тут скажешь?

Одна стрела, пусть самая чудесная, — это только одна стрела. Против сотен, если не тысяч — аргумент слабый. Лужу крови и последствия тоже несложно было представить. Александру, например, было достаточно вспомнить груду тряпья вместо трупа — тогда, на холмах… Не об Ирине думай, о деле! Ей ты сейчас всё равно не поможешь. Разве что тем, что всё-таки сможешь придумать способ одним ударом избавиться от всех черных в городе.

— Так что, я думаю, вопрос ясен, — все так же безразлично сказал Олег. — Может быть, еще придется использовать и эту стрелу. От имени Круга благодарю за оружие и вас, Юхан Оттович, и представленные вами Круги. Но сейчас мне остается только дать приказ к отходу из города.

— Погоди, Олежка. — Иваныч вернул стрелу прибалту. — Успеешь. Есть тут одна идея. Пойдем-ка, с глазу на глаз переговорить надо. Ты еще не все свои знакомства в городе порастерял?

Они вышли. В комнату заползло и улеглось тяжкое молчание. Не требовалось ни верхнего зрения, ни опыта психолога, чтобы определить настроение всех собравшихся. Усталость, отчаяние — и робкая надежда: а вдруг действительно что-то можно сделать?

Первым нарушил тишину Михаил. Не сиделось ему спокойно. Бой, только бой — даже без надежды на победу, но до конца. Иначе ему никак. И если могут скомандовать: «Вперед!» — нужно быть готовым. Кроме всего прочего, для командира это означает еще и учет всего, что можно предусмотреть.

— Юхан Оттович! — Прибалт повернулся. — Если на этой стреле такой мощный заговор, почему его не чувствуют на расстоянии? Вы же ее сюда пронесли мимо демонов? Да и обычных наблюдателей хватало. Как с ней вообще можно подобраться к магу на выстрел, чтобы он не почуял?

— А, вы оп эттом! Тут вся штука в футляре. — Гость подал кожаный чехол. — Он тоше не простой. Оччень хорошо маскирует и от демонов, и от…

От чего и что еще может замаскировать этот колчан, сказать не дали. Шум и крики раздались сначала во дворе, потом в подъезде. Загрохотали по лестнице приближающиеся шаги. Михаил мгновенно выхватил из-за ближайшего шкафа автомат. Так же быстро в руке Ильи оказался старый, потертый «ТТ», чудом сохранивший остатки какой-то надписи. У Александра оружия не было. Кинжал, что ли, у Мишки позаимствовать?!

Оружие не потребовалось. В дверь комнаты заглянул один из воинов Народа — глаза ошалевшие, но радостные:

— Владимир вернулся!!! — крикнул и тут же исчез. А в коридоре уже гомонили, что-то пытались расспрашивать. Голос, отвечавший на вопросы, был каким-то незнакомым. Или просто показалось?

Первым в коридор выскочил Илья — всё еще с пистолетом в руке. Михаил отставил автомат. А за дверью уже слышалось: «Ну-ка, дайте пройти! Да не хлопай ты его, он же раненый!» Наконец Илья помог зайти в комнату человеку в окровавленном камуфляже.

— Привет всем! — нет, всё-таки голос его. И всё остальное — тоже. Просто человек еле на ногах держится, шатает его. Лицо — как дубовая кора, бурое от крови и грязи. — Я гляжу, без меня совсем хреново? Вот я и пришел!

В комнату не вбежал — запрыгнул Олег.

— Володя, ты где был? Что с тобой? Ранен?

— И это тоже. Меня, извиняюсь, малость в плен взяли. Еле сумел вырваться. Понасмотрелся там… Уходить нам надо, ребята. И чем быстрее, тем лучше. Опоздали мы.

— Знаю, всё знаю. Да ты погоди, тут одна идея появилась! — От равнодушия и вялости Олега не осталось и следа. То ли возвращение любимого «гвардейца» так подействовало, то ли и в самом деле Иваныч додумался до чего-то спасительного. — Давай, садись сюда, в кресло.

Владимир сел. Что-то в этом движении насторожило Александра. Как-то не так Володька двигается. Может, из-за раны? И говорит странно. Голос вроде бы его, хоть и сильно охрипший, а вот сама речь… Слова, фразы… Ничего особенного, но что-то неуловимо отличается от обычного.

Нет, глупости. Двойника вряд ли могли послать, даже с такой личиной, которую когда-то Олег делал. Личину ребята на входе обнаружили бы сразу. Что же не так?

— Илья, посмотри, что с ним! — К Олегу вернулись властные нотки. Тоже хорошо. Илья сразу же склонился над раненным. Приложил руку к груди, недоуменно нахмурился.

— Что там, Илья? Раны тяжелые?

— Ты знаешь, Олег… Не чувствую я их. Вроде бы вот они…

— Илья, Олег! В сторону, быстро! — крикнули от двери.

Все недоуменно обернулись. В дверях стоял Иваныч, поднимая «моссберг». Жесткие глаза ведуна не отрывались от кресла.

Илья отскочил, не раздумывая. Олег начал удивленно выпрямляться:

— Ты что, Ива…

Договорить не удалось. Сидевший в кресле вскочил, и дальше всё пошло быстро. Очень быстро. Сухой щелчок. Блестящая полоска перечеркивает горло Олега. Грохот — из спины Владимира вырывается розово-красный фонтан, взлетают клочья обивки кресла. Что-то обжигает Александру плечо. Зеленая тень бросается к двери. Второй выстрел — глухо, с влажным хлопком. Пятнистая спина извергает новый фонтан, сыпется штукатурка. Хрип. Пистолет в руке Ильи дергается, блестит красно-желтым. Михаил тянется к автомату. Что-то черное отбрасывает прибалта, тот падает, рассыпая зажатые в кулаке серебряные стрелы. Страшная фигура — с дырами в груди и животе, с вываливающимся из разбитого пулями затылка кровавым студнем — поворачивается к стоящим в комнате. Черная тень подхватывает серебряную блестку. Окровавленный нож в руке того, расстрелянного, тянется к боку Михаила. Не успевает. Затянутая в черное рука вбивает толстый арбалетный болт в глазницу. Мгновенно выхватывает и с резким хрустом вгоняет в ребра, слева, в буро-красное пятно на маскировочной куртке.

Сначала о пол ударились колени того, кто был Владимиром. За ним, на пороге, медленно оседал залитый алым Иваныч. Оба упали одновременно.

— Вот так, я думаю, будет лучше. — Колдун одергивая черный рукав, оценивающе посмотрел на пятнышко крови. — Юхан Оттович, спасибо за фольклор. В самом деле прекрасно действует.

— Что… это?.. — Олег держался за шею, из-под пальцев текла кровь. Илья отшвырнул пистолет и бросился к Иванычу.

— Нежить, — пожал плечами колдун. — Зомби, но хорошо замаскированный. А ведь раньше считалось, что с нашим Народом такое сделать невозможно. Мастера работали — даже ауру подделали! Ведун молодец, сразу почуял. Я, если честно…

Олег уже не слушал. Спотыкаясь, кинулся к двери. Илья поднял голову:

— Все, Олег. Бесполезно. Над ключицей и в глубь шеи. Артерии, вены, трахея. Плюс усталость и возраст. Несколько минут… И ты знаешь, что еще. Хорошо, что всё на месте. Не будет мучиться.

Иваныч еще хрипел. Из рта и узкой раны выплескивалась кровь. Тело содрогалось, не хотело умирать. Глаза глядели спокойно. Ни боли, ни страха. Старик сначала посмотрел на Олега, потом нашел взглядом Александра. Медленно прикрыл глаза, снова открыл — будто кивнул. Олег оглянулся через плечо:

— Саша, быстро сюда! Становись рядом! Возьми Иваныча за руку!

Александр опустился на колени рядом с умирающим. Рука была жесткой и сухой — ни крови, ни смертного пота. Мозолистая рука старого крестьянина. Долго жил, много поработал — вот и отдых.

— У него не было ученика-ведуна, — продолжал Олег. — Точнее, был… это сейчас неважно. Ты слышал о том, как умирают?.. — не смог договорить, горло перехватило.

Александр кивнул. Об этом он слышал. О накопленной силе, не дающей спокойно уйти Древнему. О страшных мучениях, об агонии, растягивающейся на часы и дни. Правда, до сих пор считал это сказками. Фольклором. Как и серебряные стрелы, и оживающих мертвецов.

— Иваныч хотел тебя взять в ученики, всё передать, — за Олега продолжил Илья. — Говорил, ты справишься. Не успел.

— Я знаю. — Слова не хотели выходить из горла. Александру приходилось проталкивать их силой. — Натаныч говорил.

— Думал об этом? Хорошо. Значит, понимаешь, что сейчас нужно. Если, конечно, ты согласен. Силой никто не заставляет. Что скажешь?

Снова все застряло. Кивнул. Наконец выдавил:

— Но я не умею…

— Не волнуйся. Здесь все, кто могут вам обоим помочь. Ты согласен?

— Да. — На этот раз удалось произнести это вслух.

— Тогда просто расслабься. И внутренне тоже. Вспомни, как он тебя учил воспринимать образы.

Александр закрыл глаза. На плечи и голову легли чьи-то ладони. Уже откуда-то издалека послышалось:

— В последний раз — согласен?

— Да, — твердо ответил Александр и провалился в радужный водоворот.