ГЛАВА 14

— А вот и я!

— Сашка!!! — Как Иринка умудрилась повиснуть на шее, непонятно. При ее-то росте… Разница в пару сантиметров, а такое ощущение, что она ниже на полголовы. — Приехал! А я тебя ждала, прямо чувствовала — весь день только об этом и думала! Ты как приехал — в отпуск или по делам ?

— По делам, Ира, по делам. И в городе, наверное, долго не задержусь.

— Правда? — Родные, только что искристые глаза погрустнели. Потемнели, как небо осенью. — И на сколько ты? На часок?

— Завтра с утра должен уехать. И сегодня еще надо кое-куда сгонять. После этого я сразу же к тебе.

— Ну, и то хорошо, что не на часок, — успокоилась Ирина. — Вещи здесь оставишь?

— Я сегодня налегке. Всё, что надо, или по карманам, или на месте найдется.

— Когда тебя ждать?

Какой приятный вопрос! Многие и многие слышат его ежедневно — и не понимают своего счастья. Тебя ждут. Ты нужен. Без тебя не обойтись. Причем не там, где нужны твои мышцы, глаза и умение плавно шевелить указательным пальцем. Ты нужен человеку, без которого и тебе не обойтись. Твоя девушка будет тебя ждать.

— Часа через два-три, а дальше я свободен. Скорее всего, до завтра.

— Это всё… твои серьезные дела? Древние-инквизиторские?

Хотел отшутиться. Не получилось — в глаза посмотрел. Не до шуток сейчас Иринке. Страшно ей, тревожно, и соврать сейчас нельзя. Поэтому просто кивнул.

— Саша, без тебя они никак не обойдутся?

— Нет, Иришка, никак. Ты что, боишься?

— Боюсь. За тебя страшно, и вообще — что-то нехорошее будет. Очень нехорошее. Знаешь… — Ирина замялась, отвернулась в сторону. Полыхавшее вокруг головы зарево беспокойно металось, меняло цвет. Ну вот что с ней делать? Обнять, притянуть к себе?

Иринка ткнулась носом в плечо, тихо всхлипнула.

— Ир, ты что?! Ну, не надо, маленькая, не надо… Что это с тобой?

— Понимаешь… — И в голосе, и в глазах были слезы. — Я сегодня сон видела… Страшный. Всё так ярко было… У меня такие всегда сбываются. Не спорь со мной, не спорь!

— Я и не собирался. О чем хоть сон? — Она снова прижалась к плечу.

— Понимаешь, Саша… Во сне было, как тогда, когда ты меня спасал… На холмах… — Рассказ прервался, Ирина несколько раз хлюпнула носом. — Только меня там не было. Тоже лес, какие-то не то холмы, не то овраги. И снег. И тоже эти… в балахонах.

Девушка судорожно сглотнула, отдышалась и продолжила:

— Я точно знаю, что это мои знакомые, только никак не могла разглядеть, кто же именно. А потом появились какие-то еще люди, начали стрелять… Одного я узнала — помнишь, после Нового года мы его встретили? Высокий такой, лет тридцать ему, не меньше.

— Володя, что ли? И как он там себя вел, во сне? — Александр старался говорить весело, но перед глазами всё начало плавно раскачиваться. У Ирины вполне мог быть и такой дар — видеть… То, что она узнала во сне Владимира, еще ни о чем не говорит. Но настораживает. Особенно если учесть подробности будущей операции.

— Он сначала стрелял, а потом упал. И не вставал. — Почему у нее такой глухой голос? Из-за того, что в куртку уткнулась или горло перехватывает? — Потом все стрелявшие исчезли, остались только те, черные, в балахонах, и… — Девушка разрыдалась. Потом неожиданно схватила Александра за плечи и начала трясти: — Не ходи, Саша, не ходи! Там ужас что началось! Там страшнее, чем тогда, очень страшно, очень!

— Успокойся, Иришка, успокойся, это только сон. Ни на какие холмы я не собираюсь, и вообще всё будет хорошо. Ты же знаешь!

— Не знаю! Я знаю, что будет что-то страшное, и не только с тобой. Может, со мной, может, с родителями. Саша, ну ты можешь хоть раз не ходить?! Ради меня, ради нас с тобой!

— Не в этот раз, Ир. Ты меня ждать будешь? Значит, всё со мной будет хорошо. И вообще, в тот раз мы твоих знакомых вдвоем с Натанычем разделали. С Юриком — сама видела. А теперь тем более всё будет хорошо. Обещаю.

— Правда? — Она подняла заплаканные глаза. — Ты обещаешь, что с тобой все будет хорошо?

— Не только со мной — вообще всё.

— Меня «вообще» не интересует. Мне ты нужен. — Ирина отошла к зеркалу. — Ну вот, доревелась: нос распух, глаза красные — кому я такая нужна?

— Мне нужна. Очень. Честное слово, очень нужна.

— Ну вот и остался бы!

— Не могу. Я и так уже опаздываю. Ну — жди меня, и я вернусь!

— Только возвращайся поскорее, хорошо?

— Сон, значит? — Олег встал с дивана, прошелся по комнате. — Бывает, и не такое снится. Может, ей что-то напомнило о том случае, вот и приснилось?

— Не знаю, я не расспрашивал. Может быть, и напомнило. Но испугалась она действительно сильнее, чем на холмах, я поверху видел.

— М-да… Николай Иваныч, что скажешь?

— Хрен его знает. — Старый учитель сидел и рассматривал свою трубку. Очень внимательно — так, словно она впервые попала к нему в руки. Или он обнаружил какой-то непорядок и теперь прикидывал, как все это исправлять. — Ты же знаешь, Олег, у нас, у ведунов, к снам серьезно относятся. Хотя сон сну, конечно, рознь. И превеликая. Мне бы самому с ней поговорить, посмотреть при рассказе — глядишь, что-нибудь и прояснилось бы. Вот только мне сейчас вмешиваться нельзя, только испорчу дело. Шурик вон ее видел, знает ее не первый день — давай ему поверим. Знаешь, кого бог бережет?

— Дураков, пьяниц и влюбленных?

— Не тот случай, Олег, не тот. Береженого бог бережет — слышал такое?

— Причем от тебя же, и не раз.

— Ну вот и хорошо. Тем более. — Ведун достал потертый и засаленный кисет, начал набивать трубку. — Тем более что и я видел кое-что. Не в таких деталях и не с той стороны, но достаточно, чтобы почувствовать. С Володькой твоим действительно что-то неладно будет, это раз.

— А вероятность? — быстро перебил Олег.

— Пополам, пятьдесят на пятьдесят. Может, даже больше, но и это много. Дальше — вчера кто-то до тех холмов, что над рекой, добирался. Это я точно почувствовал, без всяких снов.

— Думаешь, готовятся?

— Мы же готовимся, так почему бы им не побеспокоиться? Ребята серьезные. Я о другом еще думаю — место это на овраг никаким боком не похоже, а Ирина эта точно сказать не могла.

— Там рядом есть овраг, — напомнил Александр. — Между этой точкой и «Тремя братьями».

— Да, местечко что надо, — согласился Иваныч. — Но вряд ли сейчас кто-то туда сунется, по такому снегу. Разве что с бульдозером.

— Слушай, а не под городом ли эти холмы? Там оврагов — хоть отбавляй, и еще…

— Знаю, что на тех холмах. Печати. Думаешь, полезут?

— Кто их разберет. Могут и сунуться. Хотя нет, вряд ли — проще старое место добить, тут ты прав. Там раз уже почти получилось, а на Печатях придется пробиваться сквозь всё старое и новое. С нуля.

— Даже хуже, — кивнул Иваныч. — Не знаю, чего сейчас эти недобры молодцы и черны девицы достигли, но, если по прежним делам судить, слабоваты пока для Печатей.

— Ты думаешь, опять на том же месте?

— Не дам тебе гарантии, но скорее всего — там же.

— А поточнее выяснить можешь?

— Могу-то могу… — Иваныч почесал переносицу мундштуком трубки. — Да только и тогда я тебе гарантии не дам. Разве что связи прощупать между этим местом и тем, что мы уже наработали. Что у нас там — квартира с обитателями, молодежь, еще что.

— Посох, кое-какие амулеты. Трава сушеная с остатками крови.

— Не пойдет. Посох по другому делу, да и взят слишком рано. Кровь… Не буду я с ней работать. Колдунам отдай, такие штуки к ним поближе. Ладно, попробую сам. Авось нащупаю кого-нибудь — твоей и божьей помощью.

— Если на холмах — что делаем? Как с Володей быть?

— Это ты у нас полководец, тебе и решать. Знаю, знаю, его ребят ты во все дыры посылаешь, личная гвардия твоя. Но опять-таки — Владимир горяч, а толк с этого не всегда есть. Остальные у тебя где ?

— По разным углам. Знаешь, перемирие перемирием, а поберечься надо.

— Думаешь, Пермяк всё-таки сговорится с черными?

— Не думаю. Но может быть и такое, дочку он любит больше, чем нас.

— Ну, так он у своих не царь и не бог. Случись такое — свои же ему крылья повыдергивают, чтобы против народа не шел.

— А если обманет? Вот выходит он сейчас и говорит: «Всё это вражеская провокация! Ударим, да посильнее!» Думаешь, не поверят? Третий год в его словах никто не сомневается — даже ты. Сказал Пермяк: «Воюем!» — и вот она война. Сказал: «Миримся!» — и с тех пор ничего серьезного. Недоразумения — не в счет, там не его вина. Скорее наша общая глупость. Так, в общем, у тебя сейчас все, кроме Владимира, раскиданы.

— Не все. Из старших в городе сейчас Илья, да и под городом несколько человек. Тот же Натаныч.

— Натаныча пока не трогай. Он нам нужен там, где есть. Кто еще из воинов поблизости? Так, чтобы хоть чуть-чуть обстрелянных, не последнего набора, и готовых к работе?

— Михаил с командой неподалеку. Часов пять, если на машине.

— Вот это уже получше, особенно если ты с ними связаться можешь. — Николай Иванович улыбнулся каким-то своим мыслям. Видимо, этот самый Михаил чем-то хорошим запомнился. — Тогда Володю твоего можно в городе оставить. Мало ли что здесь начнется — могут провести какой-нибудь еще обряд. То ли для прикрытия, то ли для помощи. Да и опыта тихой работы у Владимира побольше.

— Хорошо. А отслеживать здесь вы с Ильей будете?

— Мы? — возмутился Иваныч. — Не-ет, Олежка, тут Илья и сам справится. А от меня больше пользы на месте будет. Или ты меня вообще считаешь мешком с костями?

— Саша, так всё-таки, что вы там решили? Ты идешь? Или тебе можно остаться?

— Надо идти, Иринка, надо. Не бойся, в этот раз я не самый главный супермен. Есть кому поработать, а я так, для подстраховки. Ну и потому, что место и компанию знаю.

— Значит, всё-таки на холмах?! — Вокруг Ирины все забурлило от выплеснувшегося страха. — Саша!!!

— Не кричи, соседей разбудишь. Ну да, там же. Постоянное место сбора этой компании, раз там чуть не получилось — теперь точно не дадим.

— Не ходи, Саша! Не надо никому туда ходить, слышишь?! Ни вам, ни кому! Вообще никому! Я его и сейчас чувствую, этот проклятый Круг. Там опять эта жуть поднимается!

— Такая вот наша работа — загонять жуть обратно. Да не бойся ты! Там будут настоящие профессионалы, не год и даже не десять лет с нечистью воюют. И как видишь, все целы.

— А сколько за это время других погибло? А сколько покалечилось? Ты же сам мне рассказывал, что с тобой летом было!

— Было и прошло. Теперь умнее стал. Да что ты, Ира, в самом-то деле! И вообще, нельзя об этом перед делом говорить! А то возьмешь и… напророчишь, в общем.

— Хорошо, Саш, молчу. — Голос был виноватый, но верхнее зрение выдало: сердится и боится. Впрочем, одно другого не исключает. — Тогда иди ко мне. Давай опять обо всем забудем.

— Не выспимся. Тебе вставать рано, мне следующую ночь не спать…

— Тебе во сколько завтра ехать к своим… Древним

— К четырем.

— Значит, с утра выспишься.

— А ты?

— А я прогуляю! Могу я себе такое позволить, если уж ты приезжаешь и тут же сбегаешь?!

Перед домом сидел Николай Иванович. Спокойно курил. Около ног лежали два вещевых мешка — старые, выгоревшие и потертые до белизны, набитые не то чтобы до отказа, но до заметной округлости.

— Ну что, боец, готов? С невестой попрощался?

— Иваныч, не туда твоя шутка пошла. — Из дома вышел Олег. — Вернемся — тогда насчет прощания и поговорим.

— Не учи. Вернемся, куда мы денемся. Я такие вещи чувствую.

— А если ошибешься?

— Типун тебе на язык! — рассердился Иваныч. Сплюнул, начал выколачивать трубку о подошву кирзового сапога. — Если я в таких вещах ошибаться начну — знаешь куда мне самому пора?

Олег не ответил — возился с замком. Защелкнул, положил ключ в карман. Подхватил прислоненное к косяку ружье. Ничего себе!

В охотничьем оружии Александр разбирался пока что не очень хорошо, но эту «железяку» оценить сумел. Потому что «Моссберг-500» можно, конечно, считать охотничьим ружьем: двенадцатый калибр, гладкий ствол, всё как положено. А можно считать и боевым. По крайней мере, американская армия от него не отказывается. Именно от этой модели, со складным прикладом — в первую очередь.

— Любуешься? — Олег перехватил внимательный взгляд. — Вообще-то есть ружья и получше, это я тебе по секрету говорю. Но в нашем деле важно еще и что?

— Пшыхолохия, — проворчал Иваныч, раскуривая трубку и одновременно поднимая «сидора». С мундштуком в зубах разговаривать неудобно, но о старался. — Думаыш, они тебе шражу ждадут. Вшпомны ноабр. — Последнее слово получилось всем невнятным, потому что трубка всё-таки попыталась выскользнуть. Старик перехватил ее на лету. Без помощи рук — только зубы клацнули.

— Помню я, всё помню. Только сейчас не один Сашка туда идет. Думал я карабины достать, но не получится. Лишние хлопоты, лишняя задержка — может кто-нибудь придраться. Сейчас с нарезным охотиться нельзя. Егерь, подтверди!

— Можно, — не согласился Александр. — Отстрел копытных опять разрешили. Но придраться могут, это точно. Недавно распоряжение пришло — усилить контроль за нарезным. «Левых» много появилось, особенно «эскаэсов».

— Это их на Кавказе раздавать начали. — Иваныч накинул на одно плечо лямки вещмешка и держал теперь трубку в руке. — А дальше — закон войны и рынка. Мужик здесь продает карабин, там за ту же цену покупает автомат. Прибыль в бою будет.

— Так вот о психологии. — Олег решил закончить свою мысль. — Есть ружья поточнее, есть и самозарядные, но вот на это, — он подтянул ремень и похлопал по стволу, — они по видику насмотрелись. А там оно бьет не хуже гаубицы. На то, чтобы сообразить, кино здесь или нет, лишние полсекунды надо.

— Посмотрим на твои секунды.

— Лучше бы не пришлось. — Олег поднял второй «сидор». — Ну что, охотнички, поехали.

Они закинули мешки в «УАЗ», сели сами. Хлопали дверцами.

— Ты что, дом без охраны оставляешь? — поинтересовался Александр, разворачивая машину.

— Забор не снеси… Зачем нам сейчас охрана? Простой человек его и не увидит, а остальным нынче не до нас. И в любом случае они по форточкам не лазят. Самое ценное у меня — книги, но до них тоже добираться надо умеючи. Иначе никакая отмычка не поможет.

— Не боишься, что однажды умельцы найдутся? — спросил Иваныч. Старик разместился на заднем сиденье, ворочался там, устраивался поудобнее сам и устраивал мешки. — Твоя железка не заряжена?

— Магазин полный, но патрон не дослан. Так что не бойся, не выстрелит. Положи так, чтобы в глаза не лезла, но мог сразу выхватить. Насчет умельцев — а что их бояться? Тому, кто может мой шкаф открыть, эти книги нужны разве что для коллекции. Только у него наверняка ума хватит не лезть.

— Если хватит, — проворчал Иваныч, — Сомневаюсь я в этом, особенно когда речь о нынешних идет. У них сила есть, а ума не нажили. Шурик прав, надо тебе было кого-нибудь в охране оставить.

— Кого? Всех, кого можно было, мы заняли, сам знаешь. А молодежь с такими умельцами не справится. Как-нибудь обойдемся.

— Ну, гляди сам.

Выбраться из города оказалось не так просто. То ли вечерний час пик уже начался, то ли просто не повезло, но «УАЗ» застрял в двух автомобильных заторах-пробках подряд. Надышались выхлопами все, и Иванычу досталось больше, чем он мог выдержать. Пришлось отъехать в сторону от магистрали, остановиться возле чахлого скверика и подождать, пока старый ведун вернет ужин матери-природе. Все попробовали отдышаться и пришли к выводу, что и воздух сегодня какой-то не такой.

— Олег, а как же тогда быть с курением? Почему Николаю Ивановичу табак нипочем, а бензин так сильно пробирает?

— Так ведь он не только табак курит. На запах внимание обратил?

— Вроде бы нормальный. Сладковатый только, но на «травку» не похоже. Скорее на хорошие сигареты.

— Табак Иваныч сам себе выращивает. Сигарный сорт, кстати, да он еще и сам над ним поработал. Как — его спроси, только на ответ не надейся. Травы там тоже есть, наши, местные, по лесу да по степи собранные. Какие и сколько их там — опять-таки только ведуны знают. Так что курево куреву рознь. В любом случае — большой химии и свинца там нет. И дым отечества нам сладок и приятен…

До нужного перекрестка добрались в сумерках. На обочине стоял тупомордый «ГАЗ-66» с зеленой будкой, а рядом вышагивала длинная фигура в серо-голубом камуфляже. Человек нервничал и не собирался этого скрывать — оранжевое сияние Александр различил задолго до того, как увидел его источник. Почему он не маскирует?.. Потом сообразил — и машину, и того, кто около нее, видно обычным зрением. Значит, они не должны вызывать лишних подозрений у посторонних — и в первую очередь у тех, кто способен увидеть чувства других. Если черные вышлют дозор, то не из слепых — и в этом смысле тоже. Так пусть они увидят обычного человека — нервного, занятого своими делами.

Как ни болезненно это было для самолюбия, но Александр признался себе: за год мало чему научился. Как был салагой, так и остался.

— Не расстраивайся, Саша. Михаил действительно опытный воин, но и у тебя свои преимущества.

— Спасибо, Олег… Только я даже не научился от тебя свои мысли прятать.

На заднем сиденье что-то лязгнуло. Потом зашуршало.

— Иваныч, ты как там?

— Да вот, как Шурика услышал, так трубку выронил. Мне, старому, и то не всегда удается… Шурик, на то он и Глава, чтобы нас без рентгена видеть. Главное в его деле — не уметь больше всех. Главное — расставить всех умельцев с толком, по своим местам и в нужное время. Для этого человека надо чуять со всеми мыслями и потрохами. Тормози, приехали.

Долговязый Михаил всмотрелся в подъехавшую машину, вскинул приветственно руку, подбежал. Олег приоткрыл дверцу:

— У тебя всё нормально, всех собрал? Новости есть? — Долговязый мотнул головой. —Тогда поехали! Время!

Времени и в самом деле почти не оставалось. Машины мотало и било в чудовищной колее — разбитой колесами, подтаявшей, снова разбитой и после этого вновь замороженной. Никакая «Тойота» такой езды не выдержала бы. И наверняка не было такого автомобиля, который смог бы пройти весеннюю русскую дорогу, не потеряв при этом скорости. По бездорожью — могли бы, а по этой колее — вряд ли. Стрелки часов двигались по ровному циферблату, им было проще. И поэтому они бежали гораздо быстрее. Подгоняли и обгоняли.

Наконец под очередным спуском затеплились огоньки знакомой деревни. Рыча и скрежеща, небольшая колонна спустилась, проехала по уличным колеям, мало отличавшимся от дороги — разве что хрустело и чавкало под колесами громче и чаще. Начали карабкаться вверх — здесь дорога только угадывалась. Мало кто ездил по холмам зимой. Может быть, поэтому и удалось взобраться на них довольно быстро.

Погасили фары, дальше ехали в темноте. Если их уже ждут, то наверняка услышали. Могут и увидеть — но в любом случае чем позже это произойдет, тем лучше.

Развилки на нужном месте не оказалось. Единственная чуть заметная колея уходила дальше вдоль леса. По гребню точно никто не ездил. Ну, значит, будем первыми. Вроде бы на во-он тот прогал между деревьями двигаться надо.

Когда въехали под деревья, Олег похлопал по плечу:

— Ну-ка, Саш, мигни поворотниками. Приехали, Дальше только пешком.

Из «ГАЗа» выпрыгивали молодые парни. Много, не меньше десятка. Кое-кого Александр узнал. Лица знакомые, а вот имен вспомнить не мог. Да и чего разбирается. Впрочем, скоро и мы разборками займемся.

Снова появился из темноты дозорный, подскочил к Олегу, зашептал что-то.

— Можешь громче говорить, ничего секретного, Тем более что нет никого, если вам же верить. Кто был, не установили? И когда?

— Судя по следам, две машины, шесть-семь человек. Может, кто-то в «тачках» остался.

— Какие машины?

— «Нива» и джип-иномарка. Шины не наши, а точнее — не ясно. Три костра жгли, снег с главного круга расчищен до самого пепла.

— Верхние следы, всё остальное?

— Всё очень слабое. Была какая-то нечисть, но почти без следов, только присутствие чувствуется. Вообще место словно вымершее. Или вычерпанное, — поправился дозорный. Действительно, вымерло местечко еще летом. Точнее, его старательно убивали. — Никакой активности.

— Что скажешь, Иваныч?

— В любом случае они тут были, по такой дороге добирались, вряд ли просто холмы проведать. Что-то готовили. Либо убрали следы старых обрядов, чтобы не мешались, либо собираются проводить что-то совсем уж новое.

— Хорошо. Значит, всё по-прежнему: приходим маскируемся, ждем, захватываем.

— А если не сдадутся? — поинтересовался кто-то из воинов, лихо поправляя ружейный ремень.

— Не шалить, по возможности брать живым. Если бой затянется — окружить, отсечь от машин. В час или чуть позже подъедет Володя с ребятами. Справимся сами — поможет отвезти, не справимся — будет подкрепление.

— Справимся, — откликнулся Михаил сзади, с «хвоста» короткой цепочки бойцов. — Обязаны. Всем понятно?!

— Всем.

Александр улыбнулся. Боевое братство, как всегда, превращается в боевое соперничество. Мудрый у нас Глава Круга: теперь никакой агитации не надо. Чтобы лишний раз показать себя и утереть нос «гвардейцам» Владимира, ребята хоть дьявола с рогами скрутят. Не говоря уже о его прислужниках любого ранга и облика. Даже если до этого не смогли бы и не взялись.

Наконец показалась знакомая, дважды знакомая поляна. Старый кошмар в новой постановке. На белом снегу черный круг — в том же самом месте, где лежала Ирина. Подпалины-проталины тоже темнеют на прежних местах. Снег был основательно истоптан — вокруг черного пятна, похоже, водили хоровод. И время от времени бегали из него в кусты, причем каждый раз в другие. Цепочки следов терялись между сгоревших древесных скелетов, переплетались хитрым узором. На всякий случай проверил этот узор верхним зрением — нет, ничего. Просто следы на снегу.

— На поляну не ходить! — раздался негромкий окрик Олега. Понятное дело — зачем выдавать себя ? Достаточно и того, что дозорные оставили свежие опечатки. Впрочем, в такой темноте вряд ли кто-то будет разглядывать им же самим протоптанную тропку. А вот лишнюю черту поперек белого листа может и разглядеть.

Отряд рассыпался вокруг поляны. Михаил с четырьмя воинами залег поближе к оставшейся от чужих машин колее — правильно, сразу надо отрезать пути отступления. Остальные взяли поляну в широкое кольцо. Редковатое получилось колечко, однако… Ничего, в этом деле главное — застать врасплох. Сейчас всё почти, как на волчьей охоте, — кольцо должно сыграть роль загонщиков. И флажков — не выпустить «волков» за пределы поляны, заставить броситься назад. Поэтому и начинать им первым. Олег начнет, в тот момент, который ему подскажет Иваныч. Оба они залегли как раз напротив въезда на поляну, в кустах за кругом — как раз на том месте, через которое прорывался Александр с украденной жертвой на плече. Вот уж действительно — умыкание невесты… Сам он сейчас лежал в кольце правее этого места, подстелив под себя одолженный у ребят спецназовский коврик-гамак — утепленный, многослойный, водоветронепроницаемый и всё прочее. Как раз то, что нужно, если лежишь в засаде несколько часов.

Время двигалось лениво, нехотя, но всё-таки приближалось к полуночи. Скоро в лесу должны замелькать отблески фар: без них дорогие гости не проедут с ночным зрением у них намного хуже, чем у Древнего Народа. Однако гости задерживаются, а лежат на подтаявшем снегу холодно и сыро. По идее коврик и одежда должны были надежно защищать и того, и от другого. Идею они защищали, а вот Александра — не очень. Вполне возможно, через слои ткани и прокладок и в самом деле ничего не проникало, но мокрая снежная каша под животом уюта не прибавляла.

Черт побери, как же в таких условиях ребята служат? Ведь и в Сибири есть разведка, проводит учения, лежит в засадах… Вся армейская жизнь Александра прошла в тех местах, где снег выпадает пару раз в год и долго не залеживается. Разве что в горах — но там всё равно было как-то теплее. А может, просто так казалось.

Внезапно слева послышался громкий вопль. Кричал старик Иваныч. И не просто кричал — сначала это был разъяренный и одновременно обиженный вой, словно голодный волк упустил добычу. Потом стали слышны отдельные слова. Помнится, Натаныч как-то ругался. Виртуоз, конечно, но до нынешнего ему было далеко. Как салажонку до боцмана царского флота. Кто-то говорил, что Иваныч унтер-офицером при Порт-Артуре был? Похоже, очень похоже. Старинные загибы идут, фольклорные. В царствующий дом и всех святителей.