Из раздумий Горина вывел напряженный голос Левченко, разговаривающего по телефону:

— Это точно? — он сжимал трубку побелевшими пальцами. — Понятно, я запомнил. Постарайтесь ничего не трогать, пожалуйста! — закончив говорить, он медленно опустился на стул.

— Что-то еще нашли в квартире Сизова? — попытался угадать Горин.

Левченко отрицательно покачал головой.

— Позвонили из одного отделения. Они Костю нашли.

Трофейщик снял с Сизова все подозрения. Левченко и Горин приехали по указанному адресу, на брошенную стройку. Тело Кости с отсеченными руками и ногами было примотано скотчем к стулу. Его конечности покоились на стоящем перед телом столе, там же были разбросаны карты с изображением голых женщин. С другой стороны стола стоял еще один, пустой стул. В зубах Сизова была зажата одна из карт. Смерть предположительно наступила от потери крови.

Горин осторожно вытащил карту из оцепеневшего рта жертвы. Это была червонная восьмерка. Опять эта цифра!

— Эдуардович, помнишь, я как-то интересовался у тебя про «Тополь-8»? — спросил он у Левченко.

— Что? — тот окинул Артема рассеянным взглядом.

— Я, когда лежал в больнице, просил тебя разузнать про «Тополь-8», — повторил Горин.

— Не помню.

Левченко продолжал блуждать взглядом по останкам своего бывшего сотрудника, и Артему пришлось вывести его на улицу.

— Твой отдел когда-нибудь работал над этим? — задал очередной вопрос Горин, когда Левченко закурил.

— Над чем?

— Постарайся не выдыхать дым в мою сторону. Саня, — Артем прикрыл нос ладонью. — Над «Тополем-8». Или, быть может, Костя что-то говорил об этом…

— Да что за тополь такой, Артем? — Левченко вынул сигарету изо рта и грубо смял ее в руках. — Загадками изъясняешься? Я уже, похоже, перестал быть в курсе. Ты что-то откопал и утаиваешь от меня, — кипятился он.

— Ты прав, — кивнул Горин. — Настало время поделиться с тобой кое-чем. Пошли, найдем здесь какую-нибудь забегаловку, кофе попьем.

— Меня мутит, — признался Левченко.

— Всех мутит, — ответил Горин, и они медленно поплелись вдоль по улице.

Под зонтиком летнего кафе за бутылкой холодной минеральной воды Горин как можно подробнее поведал вконец ошарашенному Левченко про свою недавнюю миссию в Египте, устроенную майором ФСБ Катаевым, про монстра с полигона, за несколько часов отправившего на тот свет уйму народа, про подполковника Вараксина, особо секретный отдел «Тополь-8» и проект «Кархашим».

— Напоминает кино, верно? — спросил Горин по окончании повествования.

Левченко угрюмо молчал, рассматривая этикетку на бутылке.

— Это не розыгрыш, Эдуардович, и ты это понимаешь, — продолжал Артем.

— В стычке с людьми Зафара у тебя было тяжелейшее ранение в голову, Михалыч, — наконец отозвался Александр.

— Думаешь, это все могло родиться в моем больном мозгу? — Горин смотрел на Левченко, старающегося не встречаться с собеседником глазами.

— Не в больном, Михалыч, — деликатно уточнил Александр. — Просто пуля могла задеть участок, ответственный, к примеру, за память. Тебе может казаться что это все на самом деле, хотя это был какой-нибудь бред или сон, пока тебе голову зашивали. Я в медицине не силен. Знаешь же, что там чего только не бывает. Врачи-то сами еще ни в чем не разобрались толком…

— Но ты же сам слышал про Кархашима в записи беседы с Лелицкой, — аргументировал Горин.

— Да, но это слово могло отложиться у тебя в памяти уже после нашего визита к Кацману, — упорствовал Левченко.

— В таком случае, Эдуардович, мне придется навестить доктора Кацмана еще раз, но теперь — в качестве кандидата в пациенты. — Артем допил воду из бокала. — Пусть отфильтрует в моем мозгу реальность от вымысла. Электрошоком.

— Обижаешься? — нахмурил брови Левченко.

— Да ты что, Саня? — Горин рассмеялся, встал и дружески хлопнул его по плечу. — Поехали на работу, Трофейщик с каждым днем подгоняет нас все сильнее…

После нескольких часов, проведенных на свежем воздухе, пребывание в душном офисе вызвало состояние сонливой апатии. Горин сидел за столом и раскладывал пасьянс, используя одну из колод коллекции Сизова.

— Я, наверное, скоро распоряжусь сжечь эту гадость! — рассердился Левченко, проходя мимо и застав Артема за этим занятием. — Просто зараза какая-то!

Пасьянс не сложился — в колоде не хватало карт. Горин открыл другую пачку и на всякий случай предварительно пересчитал: эта колода тоже была неполной. Тогда Артем колоду за колодой принялся сортировать карты по достоинству. От мелькания анатомических подробностей и их разнообразных сочетаний у Горина закружилась голова. Результатом сортировки было обнаружение факта отсутствия во всех колодах восьмерок.

— Теперь можешь сжигать со спокойной совестью, — произнес Горин после того, как поделился открытием с Левченко.

— Восьмерку Трофейщик зажал и Косте между зубов, — прокомментировал Александр. — Он на что-то намекает этой цифрой. Но на что? Не на «тополя» же твои…

— Кому из жертв принадлежали эти картишки? — спросил Горин.

— Помнишь, Паша? — Левченко повернулся к Воробьеву.

— Налоговику одному, на пенсии, — отозвался тот. — Не помню фамилии: не то Васильков, не то Лютиков…

— Ах да, — припомнил Александр. — Старику-разбойнику. Найди его Горину в базе.

— Без проблем, — кивнул Воробьев.

Горин внимательно разглядывал фотографию озабоченного налогового инспектора. Он вспомнил это лицо — старик, подглядывавший за Ритой в больничной душевой, старик, носивший майку с номером восемь…

Артем уже больше не мог контролировать свои мыслительные процессы. Он отпросился у Левченко пораньше, пришел домой, умылся, рухнул на кровать и забылся глубоким сном.

То, что с дверью что-то не то, Он понял, когда прямая синяя линия на ней вдруг стала кривой. Краска, которой она была нанесена, задымилась и начала трескаться. Железная дверь деформировалась, словно что-то распирало ее с той стороны. Сколько она еще может сдерживать натиск? Что случится, когда ее запас прочности иссякнет? Что вырвется оттуда наружу? От двери исходил невероятный жар. Запах обгорающей краски разъедал носоглотку. Он начал пятиться назад, хотя это и давалось с невероятным трудом. Дверь отдалялась невыносимо медленно. Хотелось развернуться и броситься бежать по-настоящему, чтобы оказаться на безопасном расстоянии, но оборачиваться было нельзя. Таковы были условия игры…

Артем приподнял голову с подушки и тряхнул ею. Где-то за открытым окном тарахтел грузовик, и его едкие выхлопы проникали в комнату. Горин соскочил с кровати и с силой захлопнул форточку. «Сколько времени?» — он начал оглядываться в поисках часов.

Короткий звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Это был Левченко.

— Который час, Эдуардович? — Артем протер глаза.

— Скоро обед. — Тот протиснулся мимо Горина, прошел в комнату и опустился в кресло.

Артему показалось, что тот выглядит хуже обычного.

— Бессонная ночь, Саня? — поинтересовался он.

Левченко как-то неопределенно кивнул.

— Чай будешь?

Теперь Эдуардович так же неопределенно отрицательно помотал головой.

— Плохие новости? — наконец догадался Горин.

Александр опустил глаза в пол.

— Этот скот хочет запугать нас, Артем, — выдавил он после некоторой паузы. — Трофейщик засуетился, Михалыч, он боится, что мы схватим его за трусливую задницу. Сначала Костя, теперь вот… — Левченко запнулся. — Но ему ведь не остановить нас, верно? — он крепко сдавил Горину запястье. — Этот зверь должен быть загнан, Тема…

— Да что произошло? — Артем вырвал руку и встряхнул Левченко за плечи.

— Твоя жена, — промямлил тот. — Твоя бывшая жена… Наташа. Ее больше нет…

Горин отпрянул, начал ловить ртом воздух, ощутив вдруг его резкую нехватку, а потом закричал.

Посещать кладбище Левченко и Горину пришлось два дня подряд: сначала хоронили Сизова в закрытом гробу, а на следующий день — Наташу. Левченко всячески протестовал против того, чтобы Артему стали известны обстоятельства ее смерти, но Горин убедил Александр, что знать все ему необходимо в интересах следствия. Трофейщик убил Наташу на даче ее родителей. Ни самих родителей, ни Олега рядом с ней в этот момент по слепой случайности не оказалось. Женщину отравили, а в качестве трофея маньяк отрубил у нее оба безымянных пальца. При вскрытии в морге обнаружилось, что Наталья была на втором месяце беременности. В отчёте эксперта-криминалиста значился также факт полового контакта между жертвой и предполагаемым убийцей, который случился до наступления смерти. Но эту не вполне понятную и неприятную подробность Левченко от Горина удалось всеми правдами и неправдами утаить.

На похоронах Артем не решился подойти близко к могиле. Он стоял поодаль и плакал, пока гроб с Наташей не закопали. Горин хотел встретиться с Олегом и заставить того объясниться — почему он не смог обезопасить жену должным образом, но вид у Олега был настолько жалкий и несчастный, что пришлось отказаться от этой затеи.

Дождавшись, когда все разойдутся, Артем подошел к забросанной венками могиле, положил цветы и зашагал прочь. На поминки он не явился, там было не до него. Купив по дороге водки, он вернулся в квартиру и помянул бывшую жену в одиночестве.

Ближе к вечеру позвонил Левченко.

— Как ты? — поинтересовался он.

— В порядке, Эдуардович, — ответил Горин. — Спасибо, что позвонил. Лягу пораньше и завтра выйду на работу вовремя.

— Завтра можешь со спокойной совестью отдыхать, — поспешил возразить Левченко. — А вот послезавтра постарайся принести трудовую книжку. Хватит уже работать полулегально. Пора браться за Трофейщика серьезно.

— Вот и не будем давать ему передышку, Саня, — ответил Горин. — Трудовую книжку и все прочие документы я принесу тебе завтра, раз уж бюрократия для нас превыше всего, — Артем попрощался и повесил трубку.

Паспорт и военный билет нашлись там, где и предполагалось — среди всех бумаг. А вот трудовой книжки не оказалось. Артем еще раз тщательно перебрал бумажку за бумажкой, но это не принесло результатов. Пришлось обшаривать все комоды, ящики стола и даже стопки старых газет с журналами.

В какой-то момент мелькнула мысль, что вредный документ может лежать в кармане какого-нибудь пиджака или брюк. Артем заглянул в шкаф, обшарил карманы у висевшей на плечиках одежды, а затем принялся рыться в той, что была свалена внизу шкафа. Вскоре его пальцы уперлись во что-то твердое, и Горин извлек на свет ярко-красный чемодан на колесиках…

«Откуда он здесь?» — Артем внимательно осматривал чемодан со всех сторон.

На одном из боков чемодана было наклеено изображение черепашки. Какое-то смутное воспоминание мелькнуло у Горина в голове и тут же угасло. Он поставил чемодан на пол и уселся напротив него. Сумбурная череда мыслей пронеслась в его голове. То ему хотелось вернуть чемодан на место и снова забросать его тряпками. То возникло желание немедленно открыть, которое сменилось потребностью вынести этот чужеродный ярко-красный предмет из квартиры и выбросить в мусорный контейнер.

Когда от долгого сидения на полу начали затекать ноги, Горин открыл замки и распахнул крышку чемодана.

Внутри оказался какой-то хлам, причем явно чужой хлам: пустой футляр с разовым дозатором, на котором было написано «Диетический заменитель сахара»; металлический обод диаметром около пяти сантиметров с внутренним узором из того же металла; бумажный свёрток, перетянутый резинкой; непрозрачный пакет, туго набитый чем-то мягким, и, наконец, фляжка с чем-то булькающим внутри.

Для начала Горин сорвал резинку с бумажного свертка и развернул его: там оказались уже знакомые игральные карты с фривольными картинками, причем все до единой были «восьмерками».

"Опять восьмерки!» — безрадостно подумал он и обратил внимание, что сердце начинает колотиться все быстрее и беспорядочнее.

Из колоды карт выпала маленькая фотография с уголком. Приглядевшись, Горин узнал на ней Сизова, выглядевшего здесь гораздо моложе.

Настал черед фляжки, и Артем открутил крышку. Ему резануло по обонянию и пахло, кажется, формалином Он вздохнул и пошел на кухню.

Взяв самую глубокую тарелку, Горин осторожно вылил туда содержимое фляжки, прижимая второй рукой салфетку к носу. Внутри все еще что-то болталось. Он взял еще одну тарелку и в несколько приемов вытряхнул остатки туда. Это оказались отрезанные пальцы, на каждом из которых было надето кольцо. Кольцо с сапфиром Артем узнал сразу, а мгновение спустя узнал и Наташины пальцы…

Перегородка где-то внутри его сознания лопнула, и оттуда хлынул всесокрушающий поток воспоминаний, так надежно до этого скрываемых от текущего восприятия…

— Давай даму подберем, — попросил Горин таксиста, заметив на обочине голосующую девушку с ярко-красным чемоданом.

Когда «Волга» притормозила, девушка открыла дверь и заглянула в салон:

— Мальчики, вы в город? — спросила она, мило улыбнувшись. — Предыдущий водила приставать начал пришлось на полпути выйти. Вы, надеюсь, джентльмены?'

— Садитесь, у нас в таксопарк никого, кроме джентльменов, работать не берут, — таксист угодливо отряхнул для девушки пассажирское сиденье.

— Ну, уж конечно! — рассмеялась она, усаживаясь внутрь и пристегиваясь.

Горин узнал обладательницу загорелых ног, которыми еще недавно любовался в самолете. Пока водитель такси укладывал в багажник ее красный чемодан с черепашкой, Артем приметил блеснувший в кустах едва заметный бампер автомобиля, попутчицей которого еще недавно была стройноногая девушка. «Приставучий» водитель машины, укрытой кустами, лежал на сложенном сиденье, запрокинув голову и открыв рот. Если бы из этого рта выходил воздух, то можно было подумать, что водитель спит, утомленный дорогой…

— Давайте тогда знакомиться, ребята, — повернулась на сиденье вполоборота девушка, когда машина тронулась. — Анжела.

— А я Алексей, — радостно сообщил таксист, поминутно бросая взгляд на ее коленки.

— Артем, — произнес Горин с заднего сиденья.

— Выходит, что мы все на букву «а»! — провозгласила Анжела. — Это полагается отметить…

— Я, к сожалению, за рулем, — покачал головой таксист.

— А кто говорит про алкоголь, Леша? — подняла брови вверх Анжела. — У меня с собой в термосе такой потрясающий зеленый чай, одновременно и тонизирует, и жажду утоляет и еще много чего делает хорошего, — она загадочно подмигнула. — Только надо остановиться, а то чай горячий — ошпаримся. Давайте свернем с дороги, на какую-нибудь лужайку, небольшой пикничок организуем, а?

— Ты как? — спросил таксист, глядя на Горина в зеркало заднего вида, и облизал пересохшие губы.

— Валяйте, — махнул рукой Артем.

— Ты что наделал, псих? — таксист пятился от покрывала.

Горин стоял над стонущей Анжелой. Ее лицо было залито кровью, которая текла от разрезанного вдоль языка.

— Змея подкрадывается к тебе незаметно, — произнес Горин, обращаясь к таксисту. — Лишь ее раздвоенный, язык напоминает об истинных намерениях, — он швырнул таксисту футляр с надписью «Заменитель сахара», изъятый у девушки. — Возьми, кофе попьешь, когда мой журнал наскучит.

На самом деле содержимое футляра повергло бы и диетика, и любого человека вообще, в сон, вечный сон.

— Я же сразу понял, что ты ненормальный! — таксист развернулся и, спотыкаясь, бросился бежать к машине.

— На нашем сегодняшнем пикничке не было человека нормальнее меня! — прокричал вслед Артем.

Когда такси уехало, Горин наклонился к издающей нечленораздельные звуки девушке, расшнуровал ее блузку и проверил веревку на прочность…

А вечером того же дня Артем навестил и таксиста — насчёт польского журнала он передумал, да и на «заменитель сахара» у Горина еще были кое-какие планы.

Зафар явно не был готов к тому, что застанет Артема в собственном кабинете, за собственным столом, да ещё и с ногами, сложенными на этом самом столе.

— Ты охренел, что ли, Горин? — возмутился он. — Как ты сюда попал?

— Через черный ход, Зафар, — Горин зевнул и потянулся в кресле. — Мы же договорились о встрече, а через главный идти не хотелось, там у тебя всякие педерасты, типа Папы Карло, обыскивать бы сразу начали, меня б стошнило.

— Если бы Папа Карло это услышал, то тебя б сейчас не стошнило, а наизнанку вывернуло, — Зафар пренебрежительно махнул рукой. — Очисти место!

Артем встал и перешел на диван.

— Давай резче и покороче, — Зафар сел в кресло достал из коробки сигару и принялся специальным приспособлением неторопливо крошить ее в пепельницу.

— Что за наклонности у вас здесь царят? — воскликнул Горин. — Один кукол строгает, второй — сигары портит. Хотя, вообще-то, это лучше, чем курение…

— Ты пришел сюда, чтобы нарываться, ты, козел? — не выдержал острот Горина Зафар.

— Это позже, — Артем откинулся и вытянул руки вдоль спинки дивана. — А для начала расскажи мне о той подставе, что вы с ФСБ организовали для меня.

— Не путай меня с легавыми, Горин! — скривив рот, оборвал его Зафар. — Это твои бывшие дружки, а не мои.

— Но свел меня с ними ты.

— Я свои бабки возвращал, понял? — Зафар швырнул оставшуюся половину сигары обратно в коробку. — И я их вернул, а все остальное — твои проблемы.

— Похоже, что не только мои, раз ты так быстро согласился встретиться, — ухмыльнулся Горин.

— А ты не скалься, падла! — Зафар ударил по столу. — Я на ваши фээсбэшные заговоры забил, но меня все эти слежки нервируют. Кто меня пасет последние дни?

— Спроси у Катаева, он должен знать.

— Ты задолбал уже! — Зафар снова ударил по крышке стола. — Я с тобой долго в кошки-мышки играть буду?

— Кто из нас кошка?

— Ну уж явно не ты, Горин, — Зафар вымученно засмеялся.

— Итак, Зафар Закиевич, где я могу найти Валерия Анатольевича Катаева? — лицо Горина стало серьезным-

— В п..де! — выругался Зафар. — Надо было тебе тогда башку все-таки отрезать…

— Вот именно, а ты алчно выбрал деньги, — ухмыльнулся Артем, встал с дивана и приблизился к столу. — Зачем тебе столько? Надеешься и от Аллаха откупиться?

Зафар ничего не ответил, уставившись в дуло направленного на него пистолета. Оружие принадлежало ему, и Горин пару минут назад вытащил его из ящика

— Помнишь, ты как-то сидел у меня дома и разбрасывал по комнате мои же патроны? — Артем покручивал пистолет на пальце. — Сегодня мы сыграем с тобой в другую игру, правила в ней еще проще, чем в бильярде: здесь в обойме всего один патрон, дальше объяснять?

— У тебя че, на самом деле крышу сорвало? — недоуменно воскликнул Зафар, в голосе которого наметились нервные нотки. — Это же не револьвер, здесь последний патрон в любом случае стреляет…

— Ты на самом деле решил просветить меня в устройстве пистолета Макарова? — усмехнулся Горин. — Кстати, учти, бывают и осечки… Ну, хорошо, раз ты такой лотошный, предлагаю более щадящий вариант, — он положил оружие на стол перед Зафаром и крутанул его вокруг своей оси. — Покажет на тебя — выложишь все про Катаева и его золотозубого приятеля…

— А если на тебя? — Зафар молниеносно сгреб со стола вращающийся пистолет и наставил его на Горина.

— Ага, нарушение правил! — хлопнул Артем в ладоши. — Тогда идем на дальнейшее упрощение: стреляй, Зафарыч, ведь ты так давно порывался это сделать. Но учти, если я выживу — отвертеться от правды тебе не удастся.

— Я вижу, что и вправду не отвяжусь от тебя, пока не пристрелю! — смуглые скулы Зафара побелели от напряжения. — Зарядил одно и то же, как долбаный попугай…

— Мне приходится повторять, так как ты совершенно не внемлешь моим просьбам, — Артем начал медленно приближаться к столу. — Ну, ничего, у меня в резерве есть неоспоримый аргумент под названием «жуткая невыносимая боль», которая сейчас выкристаллизует из гражданина Шакирова всю правду…

— М-да, похоже, что ты и вправду ничего не знал, — сказал через несколько минут Артем отдельно лежащей голове Зафара, замершей на полу, покрытом персидским ковром, и глядящей непонятно куда своими остекленевшими глазами…

Люся Сидорова была не очень покладистой танцовщицей, раздевалась на сцене без особого энтузиазма и ленилась на тренировках. И уж, тем более, в ней не было той артистической жилки, что билась в Мальвине, Ритке и других способных девчонках их ночного клуба. Люся Сидорова всех их презирала, и ей ничего этого было попросту не нужно: в нее по уши был влюблен серьезный парень из службы социальной защиты населения. Днями он на своем пятилитровом «брабусе» в компании таких же коротко остриженных и серьезных коллег социально кого-то от чего-то защищал, а вечерами маялся на шестисотом «купе» по ночным клубам, обязательно заезжая и в тот, где влачила трудовые будни его возлюбленная Люся, чтобы проверить — не обижает ли кто его девочку.

Девочку не обижали, а вот она сама очень любила это дело: то в волосы какой-нибудь зазнавшейся сучке вцепится, то в глаз заедет. А то и сигаретой прижжет. Злая она была, Люся Сидорова. Только по-настоящему про ее злобу мало кто знал. Разве что бойфренд из социальной защиты. Многое он в жизни повидал, но даже его Люська порой пугала.

Социальная сфера выматывала все нервы, ибо подразумевала самую непосредственную работу с людьми. Люди эти, по большей части, относились к категории неплательщиков: кому-то задолжали, с кем-то не поделились или вовремя куда-то не внесли. Иногда к ним причислялись неаккуратные водители, по несчастью поцарапавшие какой-нибудь своей «японкой» бампер одного из «брабусов», «лексусов» и прочего автопарка сои-обеспечения.

«Клиентов» регулярно привозили в один из «филиалов» — какой-нибудь подвал или гараж. Если Люся Сидорова не была занята, социальный друг брал ее с собой на работу. Ребятам при этом можно было расславиться — Люся все делала сама, бесплатно и с душой.

Несговорчивый контингент обычно поступал в ее распоряжение прикованным наручниками к батареям. Люся отвешивала увесистые пинки под ребра, дубасила мужиков бейсбольной битой, пускала в ход кулаки, ногти и зубы. В этом деле фантазия Люси, в отличие от танцевальной стези, была безграничной.

К делу девушка относилась так рьяно, что порой, забывшись, теряла над собой всяческий контроль. Ее возлюбленному при этом добавлялось хлопот, и он неоднократно пытался внушить своей пассии, что она несколько переступает черту. Люся Сидорова и сама это понимала. Она боялась, жутко боялась, что когда-нибудь. придется отвечать за свои поступки, и мысли о тюрьме заставляли ее просыпаться в холодном поту и дрожать, глядя, как за окном назревает рассвет.

Вот так Люся Сидорова и разрывалась между жестокостью и боязнью, пока их с бойфрендом не навестил Артём Горин.

Парень из социальной защиты долго ползал по квартире на карачках, испуганно умоляя не нажимать курок его же собственного пистолета, который Артем временно позаимствовал. Люся удивленно взирала на своего любовника: ей было и жалко его, и в то же время она злилась, что такой сильный и уверенный в себе мужчина ведёт себя нисколько не лучше тех жалких должников, что когда-то умоляли о пощаде ее саму.

Люся Сидорова также пыталась понять, что за странный человек, которого она видела впервые в жизни, явился и держит их на мушке. Поначалу казалось, что это связано с работой парня, ползающего сейчас на полу, но вскоре странный человек заявил, что пришел прочитать лекцию о том, как не оставлять следов. «Если научишься не оставлять следов, Люся, — сказал он, — перестанешь бояться».

В какой-то момент ей вдруг стало забавно выслушивать ту чепуху, что нес их незваный гость. Люсе даже показалось, что он говорит дельные веши. Незнакомец настолько тонко разбирался в деле отыскания улик. приводил столько примеров, что ей захотелось добраться до блокнота и дословно записать все. словно какой-нибудь упертой студентке на лекции.

Веселье закончилось, когда Артем погнал Люсиного друга в ванную комнату и заставил пить воду из унитаза. Как только тот опустил туда свою бритую голову. Артем выстрелил ему в затылок и спустил воду.

— Никакой лишней крови, Люся, — пояснил он свои действия девушке. — Как ты уже поняла, мы перешли к практическим занятиям.

Люся Сидорова выскочила из ванной комнаты и, дико крича, ринулась в прихожую, но Горин до этого заботливо запер за собой входную дверь.

Из ванной он вышел, держа в руках бритвенный станок, принадлежавший только что застреленному парню, флакон с пеной и тазик с водой. Люсю он зафиксировал на стуле галстуками, найденными в шкафу. Девушка оказалась абсолютно обездвиженной и могла пошевелить только пальцами на руках и ногах.

— То, что тебя наверняка может выдать, Люся, — сказал Горин, — это твои собственные волосы. При тщательном анализе они оказываются очень индивидуальными. А при том, что волосы имеют подлую привычку незаметно покидать хозяина, они становятся настоящей уликой.

Артем разыскал в квартире ножницы и остриг Люсину голову.

— Прошу вас, отпустите меня! — отчаянно всхлипывала она.

— Почти то же самое говорили те несчастные предприниматели, — отвечал ей Артем. — Разве ты отпустила хотя бы одного из них?

Волосы были аккуратно сметены с пола и собраны в пакет. Далее Артем покрыл Люсину голову пеной и наголо выбрил ее. Побриты были также ее подмышки, ноги и лобок. Напоследок Горин сбрил Люсе брови.

— Хочешь посмотреть в зеркало? — спросил он, любуясь на плоды своей парикмахерской деятельности.

Люся отчаянно завертела головой и разревелась.

— Как видишь, — Горин погладил ее по лысой голове, — волосы — не единственное, что можно оставить на месте преступления. У человека слишком много путей, через которые наружу просачиваются предательские вещества и оставляют тем самым следы для криминалистов. Ну что ж, отдохни, и мы продолжим занятия…

Артем ушел на кухню и долго там чем-то гремел. Вернулся он с кастрюлькой и воронкой.

— Для чего это? — севшим голосом спросила Люся. Взгляд ее был загнанным.

— Расплавленный воск, — улыбнулся Горин. — Для герметичности…

Константин Сизов был жутко зол на Горина. Этот экс-кэгэбэшник выводил его из себя. Делая вид, что принимает посильное участие в поимке Трофейщика, он попросту водит всех за нос, у Горина в этом деле явно какие-то свои, ведомые только ему одному, интересы.

И, тем не менее, Сизов собирался на встречу, которую Горин назначил ему (чертов секретчик!) на какой-то заброшенной стройке. Дело было даже не в порнопродукции, незаконно позаимствованной Сизовым у покойного Ромашкина (непонятно, как Горин про это умудрился пронюхать), и не в новых фактах о гибели Лелицкой (здесь Горин, вероятнее всего, блефовал), а скорее — в информации по «Тополю-8». Вот ради этого Костя действительно готов был встречаться хоть с Гориным, хоть с Сатаной. Если Горин не врет и сможет пролить хоть немного света на этот засекреченный проект, Константин будет ему несказанно благодарен…

Когда Сизов появился в окрестностях стройки, Артем высунулся из пустого оконного проема, свистнул ему и помахал рукой.

В пустой комнате с голыми кирпичными стенами стоял стол с забрызганными известкой ножками, покрытый газетами, а также пара стульев. На одном из них сидел Горин и раскладывал на столе пасьянс.

— Присаживайся, — он указал Сизову на второй стул. — Сыграем.

— Я пришел выслушать то, что у тебя есть, а не играть, — Константин поднял с пола валяющуюся газету, бросил ее на стул и тоже уселся.

— Просто так ничего не бывает, Костя, — Артем собрал со стола карты в колоду и принялся ее тасовать. — Будешь выигрывать — услышишь кое-что интересное, идет?

— Бред какой-то! — вспыхнул Сизов. — Думаешь, я тащился сюда через весь город, чтобы наблюдать за твоими ужимками, Горин?

— Да ты что, Костян? — Горин добродушно улыбнулся и принялся раздавать карты. — Покер же — твоя любимая игра, и картишки я, вон, с девчонками специально на вокзале купил… Или, быть может, боишься проиграть?

— У нас в госбезопасности все такие твердолобые? — Сизов, сдавшись, взял в руки карты. — Неудивительно, что мир перестал нас бояться.

— Это пока перестал, Костя, — Артем подмигнул ему. — Сколько карт меняешь?

Сизов мельком взглянул в карты на руках и выбросил пару из них.

— Две.

— Вскрываемся? — спросил его Артем.

— Новые правила? — осведомился Сизов. — Ты в свои карты смотреть не будешь?

Вместо ответа Горин одну за другой перевернул свои пять карт, лежащие на столе. У него оказался селешь-рояль, самая высокая комбинация в покере.

— Так вот, значит, как? — Сизов с размаху швырнул свои карты на стол. — Мне твои фокусы надоели, Горин, я ухожу…

— Не торопись, Костя, — Горин встал и схватил Сизова за руку. — Как честный человек, ты не имеешь права отказываться от только что образовавшегося за тобой карточного долга…

— Честный? — Сизов пытался вырвать руку из цепкой хватки Горина. — Это ты мне о честности говорить будешь, сексот?

— Если бы я проиграл, то выложил бы все, ради чего ты сюда заявился, — заметил Артем. — Но я выиграл. А ты думал, небось, что меня будет еще проще, чем твой допотопный компьютер обыграть?

— Ну хорошо, что тебе от меня нужно? — устал сопротивляться Сизов.

— Представь, что ты по ту сторону монитора, Костя, — произнес Горин. — Что тобой управляет программа, подобная той, что ты стер не так давно со своего компьютера, заметая следы…

— Какие следы? Что ты несешь? — выражение лица Артема показалось Сизову безумным, и он пожалел, что оказался здесь.

— Проиграв, ты должен лишиться чего-нибудь, — продолжал Горин. — Ты являешься частью игры и не можешь противоречить ее законам, чтобы программа не зависла, и ее тогда тоже не пришлось бы стереть…

— Ты больной! — Сизов сделал еще одну отчаянную попытку вырваться.