Наконец засыпанный щебнем участок дороги кончился, и настала блаженная тишина. Спидометр показывал 55 километров в час. Знахарь снова дал газу, и тут из-за поворота выскочил очередной гонщик. Мощному и тяжелому джипу на щебенке было гораздо труднее, чем «БМВ». Фонтаны камней накрыли обочину дороги, колеса «Мерседеса» на четверть зарылись в слой щебня, его стало водить из стороны в сторону, и скорость резко упала. Только благодаря хорошей реакции водителя джип не перевернулся. Но даже она не смогла уберечь его от заноса, который вывел «Мерседес» прямо на стоящий на обочине дорожный каток, весивший около десяти тонн.
      Раздался громкий удар, одновременно с ним хруст, и джип, несшийся по гравию под сотню, мгновенно остановился. Он стал похож на черное вареное яйцо, брошенное в стенку. Передние колеса разошлись в стороны, как разведенные в жесте сожаления ладони, двигатель вылетел из моторного отсека и, кувыркаясь, укатился в поле, крыша сгорбилась, однако бронированные стекла выдержали и только потрескались. Все, что было внутри, так там и осталось.
      Знахарь уже успел отъехать метров на двести, но, увидев в зеркале, что произошло с джипом, резко сбросил скорость и через несколько секунд остановил машину. Неторопливо открыв дверь, он вышел на шершавый неровный асфальт и с удовольствием потянулся. Не сводя взгляда с разбитого вдребезги «Мерседеса», неподвижно уткнувшегося в большой и тяжелый дорожный каток, он достал из кармана пачку «Мальборо» и закурил.
      Так он стоял несколько минут, жадно затягиваясь и выжидательно глядя на потерпевший крушение джип. Сигаретный дым медленно уплывал в небо, вокруг трещали кузнечики и вообще стояла нормальная августовская благодать. Наконец Знахарь докурил сигарету и, бросив окурок на дорогу, тщательно растоптал его. Потом сел за руль и, включив задний ход, начал медленно приближаться к разбитому джипу.
      Остановившись на границе, отделявшей асфальт от неровно насыпанного щебня, Знахарь взял в правую руку «беретту» и вышел из машины. Пройдя по хрустевшей под ногами щебенке, он подошел к перекосившейся водительской двери «Мерседеса» и осторожно потянул ее. Дверь скрипнула, но не открылась. Тогда он дернул посильнее, и она распахнулась с протяжным скрежетом.
      Знахарь был вынужден отскочить в сторону, потому что прямо ему под ноги вывалился изуродованный труп водителя. Вместо головы у него было неприятное кровавое месиво, в котором угадывались серые мозги, голубоватые осколки черепа и клочья темных волос.
      На просторной «торпеде» вповалку теснились еще три трупа, и все они выглядели не лучше. Понятное дело, если машина на скорости больше ста километров в час врезается в неподвижное препятствие, то все, что имеется в салоне, летит в лобовое стекло. А эти ребята даже не удосужились пристегнуться, хотя это вряд ли помогло бы. Знахарь вздохнул. Ему так хотелось задать преследователям несколько интересных вопросов, но теперь никто из этих людей не мог на них ответить. Жаль, конечно, но что поделаешь, подумал он, и повернулся к «Мерседесу» спиной.
      Вдалеке послышался слабый шум мотора, и, приглядевшись, Знахарь различил примерно в километре от места событий какую-то машину, медленно двигавшуюся в его сторону по той самой дороге, где только что происходила смертельная гонка. Через несколько минут эта машина должна была оказаться здесь, и поэтому настала пора уезжать.
      Вздохнув еще раз, Знахарь быстро пошел к «БМВ». Сев за руль, он бросил взгляд в зеркало и, убедившись, что приближавшаяся машина все еще далеко, нажал на газ. Теперь оставалось нарезать несколько кругов по окрестностям и, убедившись, что никакого хвоста нет, смело направляться в Осельки.
      Алена и Алеша ждали его, и Знахарь знал это. Он уже успел привязаться к этим молодым и чистым ребятам, и ему было наплевать, соответствует ли это каким-то там воровским понятиям. У него давно уже были свои собственные понятия о жизни, и никто не смог бы убедить его в том, что они неверны.
      Знахаря не беспокоило то, что он был неправильным вором в законе.
      Он хотел быть правильным человеком.

* * *

      В номере гостиницы «Чингисхан» было прохладно и тихо, хотя за тонированными стеклами больших окон, выходивших на парк Мусы Джалиля, стояла ужасная жара. Солнце, уже спускавшееся к горизонту, старательно выжигало окрестности, однако нас с Костей это совершенно не беспокоило. Мы сидели в дорогих апартаментах для вип-персон и глушили пиво. Крабов здесь не нашлось, и Костя был недоволен сервисом. Пожалев его, я дал денег коридорному, и тот пообещал сгонять в какой-то из местных дорогих кабаков, где этот деликатес должен быть наверняка.
      Костя сидел в глубоком кресле перед телевизором и увлеченно смотрел передачу, в которой рассказывалось о методах работы американских спецслужб, а также о том, как двое наших спецов стажировались у них на базе в течение шести месяцев. Спецы были тупые и патриотичные, и на их рожах отчетливо читалось мнение, что все эти американские игры в шпионов не для настоящих мужчин.
      Костя громко выругался и сказал:
      - Вот козлы! Этого, слева, я знаю. Он, конечно, парень неслабый, но мечтает примерно о том же, что и покойный генерал Губанов. Он, сука, как только представится возможность, обязательно постарается выщемить побольше денег из своей работы. Но, будем надеяться, его кто-нибудь грохнет.
      Я посмотрел на экран и увидел обычное рыло, которое могло с равным успехом принадлежать хоть бандиту, хоть менту.
      - Может, его и грохнут, - сказал я, попивая пивко, - но ты только представь себе, сколько дерьма он успеет наворотить до этого.
      - Да… - невесело согласился Костя, - это точно. Вот поэтому я от них и ушел. А ведь когда-то мечтал быть этаким Бэтменом, который гасит злодеев… Да я и сейчас об этом мечтаю.
      И он, улыбнувшись, посмотрел на меня.
      Я кивнул, и Костя снова уставился на экран.
      А я, открыв очередную бутылочку «Грольша», откинулся на заваленную разнокалиберными валиками просторную оттоманку и задумался.
      Позавчера, когда я приехал, наконец, к Алене с Алешей, они встретили меня как родного папу. Я аж чуть не прослезился. Меня сопроводили в баньку, где Алеша как следует отходил меня веником, а затем усадили за деревянный стол, врытый под яблоней, и стали накачивать ароматным чаем с разными душистыми приправами.
      Алена уже сняла с руки повязку, и я не мог без боли смотреть на ее левый мизинец, который стал короче на две фаланги. Но, похоже, ее саму это уже не очень беспокоило. Во всяком случае, она вела себя так, будто все в порядке, и, наверное, была права. Подумаешь - маленький кусочек тела! Она ведь не собиралась стать арфисткой, поэтому такая потеря не должна быть для нее трагедией. А для того человека, который когда-нибудь полюбит ее, это не будет иметь никакого значения. А если будет, то, значит, он ее недостоин, и я лично дам ему пинка под зад и доходчиво растолкую, в чем он не прав.
      Алеша в последнее время не отходил от компьютера, который я ему подарил, и вроде делал успехи в его освоении. Причем, что было особенно приятно, его совершенно не интересовали компьютерные игры. Ни стрелялки-бродилки, ни стратегии с квестами. Большей частью он сидел в Интернете и качал оттуда научную и философскую информацию. Однажды он залез на какой-то чат, так его чуть не стошнило от тупости тех, кто там чирикал, и теперь он, похоже, понял, зачем на самом деле существует компьютер.
      Умный мальчик. Мне даже пришла в голову мысль, что неплохо было бы отправить его в Кембридж или в Оксфорд, и я загорелся этой идеей, но Алеша охладил мой пыл, сказав, что для начала не помешало бы освоить курс обычной средней школы. И он, конечно же, был прав. В общине его научили читать, писать и считать, но не более того. Так что со всякими Йелями и Сорбоннами придется повременить.
      В общем, в моей семье, а я не воспринимал Братца с Сестрицей иначе, все было в порядке. Пока что мне удавалось не светиться где не надо, и всякие Стилеты с Дядями Пашами были далеко и не напоминали о своем существовании. Менты тоже не беспокоили. Паспорт на имя Берзина работал исправно, о чем свидетельстовал беспроблемный полет в Амстердам и обратно, а также равнодушие гаишников, пару раз останавливавших меня со своим идиотским вопросом:
      - Сержант Пердодрищенко. Проверочка документиков.
      Я, не глядя на поганого мусора, совал ему через приоткрытое стекло права и через полминуты спокойно ехал дальше.
      Пока все было в порядке.
      Но, как научила меня жизнь, все проходит. И мой покой, скорее всего, мне только снился. Во-первых, мне предстояли оч-чень щекотливые дела с этой белокурой бестией Генрихом Мюллером, а во-вторых - было бы глупо надеяться на то, что воры, которых я в очередной раз кинул через колено, забыли обо мне.
      Да и у федералов память хорошая, так что расслабляться не следовало.
      И вообще, кому же это понадобилось стрелять в бедного несчастного Знахаря из гранатомета? Вот этого я не понимал. Это никак не влезало в мою многострадальную голову.
      Причем все было организовано как следует. Три машины, взявшие меня в коробочку, были тайной за семью печатями.
      На воров не похоже. Им мои деньги, конечно, нужны, так что они наверняка будут меня ловить и пытать, но какими бы уродами ни были Саша Сухумский, Дядя Паша и Стилет, они не такие дураки, чтобы убивать курицу, несущую золотые яйца. А если бы они еще узнали про мои новые сокровища…
      О- о-о… Я даже представить себе не могу, что бы тогда началось.
      Ладно. Это - не воры.
      Поехали дальше.
      Федералы?
      Вряд ли. Если бы они решили избавиться от такого геморроя, как я, то, вычислив Знахаря, просто и без затей грохнули бы его. И все дела.
      Тогда кто?
      И вот когда я начинал думать об этом, то чувствовал себя висящим в глупой и никчемной пустоте, где нет ничего, никакой черной кошки и даже никакой комнаты, в которой она могла бы быть.
      Воины Аллаха?
      Возможно, но очень маловероятно.
      Во- первых, в джипе все были европейцами, а во-вторых, если они знают что-то о сокровищах мурзы, тогда я, как и ворам, нужен им живой и невредимый.
      Не понимаю. Не понимаю…
      Взглянув в окно, я увидел пыльный закат, не имевший ничего общего с фантастической картиной волнующегося океана, в который садится огромное красное солнце. То незабываемое зрелище, которое я в свое время наблюдал с кормы белоснежного холодильника «Нестор Махно», навсегда запало мне в душу, и всякие другие закаты теперь только огорчали меня своим несовершенством и малым масштабом. Ладно, морской волк, будь доволен тем, что видишь. Аллах велик, и ты должен радоваться любой картине, которую он тебе показывает в своей безграничной милости. Так говорил Надир-шах. К счастью, он больше ничего не скажет.
      Я посмотрел на Костю, который уже вырубился в кресле перед телевизором, и почувствовал, что меня тоже клонит в сон. Завтра предстояло ехать в пещеру и как следует разобраться с моими новыми сокровищами, взять кое-что для Мюллера, а заодно и поискать, нет ли какого-нибудь способа открывать пещеру изнутри. Находиться там, помня о том, что вход может закрыться раз и навсегда, не очень-то приятно.
      Правда, мы с Костей приготовили кое-какие технические средства, которые должны обезопасить нас от неприятных неожиданностей. Это был портативный двадцатипятитонный шведский домкрат особой конструкции, который используется при вскрытии завалов, и простая, но надежная и прочная стальная подпорка, изготовленная по моему чертежу на местной станции «Вольво». Сначала директор станции, маленький сытый татарин с лысиной и брюшком, стал морщить жопу и говорить о престиже фирмы, но, когда я положил перед ним пятьсот долларов, тут же заткнулся и вызвал по селектору механика Шахмаметьева и сварщика Нигматуллина. Он отдал им чертеж и повертел в воздухе зеленой соткой. Работяги схватили бумажку и умчались выполнять заказ. Остальные четыреста долларов директор автосервиса положил себе в карман.
      Обычное дело.
      Что касается Кости, пускавшего в кресле пузыри, то я решил посвятить его в тайну пещеры вот по какой причине: я понимал, что мне одному не потянуть это дело. Не имея помощника, я был бы вынужден сильно рисковать, находясь в пещере. Если, не дай Бог, я попаду в ловушку, меня никто не спасет. А кроме этого, я представил себе, как прошу его остаться за кустиками, пока я открываю ее, и… И все прочее. Это попахивало идиотизмом и совсем мне не нравилось.
      А насчет того, как открыть пещеру вдвоем, то Костя, которому я объяснил принцип работы противовесов, мигом придумал надежный и безотказный способ. Для этого мы еще в Питере изготовили четыре пары двойных сумок, которые должны были заполняться песком и вешаться на торчавшие из скалы каменные пальцы наподобие того, как на спину лошади вешаются вьючные мешки.
      Так что - приехали, набрали в сумки песочку и повесили их на рычаги. Пещера открылась, и - добро пожаловать. Сезам, так сказать, отворился. Потом сняли груз, песочек высыпали, пустые сумки свернули и отвалили.
      Надежно и просто.
      Да. Я ни минуты не жалел о том, что рассказал Косте о тайне входа в пещеру. И, более того, даже почувствовал некоторое облегчение. Возможно, оттого, что теперь тяжесть этой тайны лежала не на мне одном.
      Да и вообще - если не доверять никому, то в конце концов останешься один.
      Совсем один.
      Я зевнул и пошел принять душ перед сном. Проходя мимо Кости, я толкнул его в плечо и сказал: - Сударь, а вы не желаете перебраться в койку и спать по-человечески?

* * *

      Я стоял по колено в теплой мутной воде и не мог поверить глазам.
      Вдоль берега торчали три ряда свежеоструганных столбов, и на них была натянута колючая проволока. Во внутреннем ряду проволока крепилась на фарфоровых изоляторах, а через каждые пятьдесят метров внутри ограды торчали вышки вроде тех, которые украшают любое не столь отдаленное место.
      Первой возникла безумная мысль, что теперь здесь будут париться зеки.
      Но, когда я увидел многочисленные таблички с надписями «Стой. Запретная зона. Токсичные отходы», а также «Министерство атомной промышленности», бредовая идея насчет зоны отпала сама собой.
      Но при чем тут какие-то токсичные отходы?
      Какое, на хрен, министерство, какая, к черту, атомная промышленность?
      Что значит - «стой»?
      Неужели за те три недели, пока я отсутствовал, в верхах что-то решили, и все мои планы рухнули?
      Я представил себе, как полупьяный Вася-экскаваторщик крушит могучим ковшом скалу, а оттуда вдруг водопадом начинают сыпаться золото и бриллианты.
      Бред какой-то. Прямо как в «Двенадцати стульях». Для полного соответствия нужно, чтобы Костя хватил меня по горлу ржавой бритвой.
      Нет, этого не может быть.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.