Пустая пивная бутылка стояла прямо по середине узкой и кривой улицы, название которой Роману было неизвестно. Приняв чуть вправо, Роман раздраженно подумал о кретинах, выставляющих посуду на проезжую часть, и тут на дорогу выбежала тощая уличная кошка, которая затравленно озиралась по сторонам и жалась к асфальту.
      Роман не был суеверен, а кроме того, знал, что любая автомобильная примета действует как дорожный знак, – всего лишь до перекрестка. Но киску, хоть она и совершенно не симпатичная, было жалко. Поэтому он крутанул руль, объезжая кошку, и задел левым передним колесом за бутылку. Она со звяканьем покатилась по мостовой, и в следующую секунду сзади послышался звон разбившегося стекла, и сразу за ним – громкий хлопок. Машина чуть осела на левое заднее колесо и вильнула.
      – Чтоб ты сдохла! – воскликнул Роман, отлично понимая, что произошло.
      Он наехал задним колесом на бутылку, раздавил ее и моментально разрезал осколками дорогую покрышку. Такое уже бывало, поэтому Роман даже не стал останавливаться, чтобы выполнить водительский ритуал, заключавшийся в осмотре поврежденного колеса, ударах руками по ляжкам и громком поношении идиотов, взявших моду сосать пиво из горлышка и оставлять пустые бутылки где придется.
      Он просто снизил скорость и медленно поехал вдоль поребрика, с отвращением прислушиваясь к чавкающим звукам, доносившимся сзади. Противный резиновый скрип прерывало ритмичное хлопанье, и Роман понял, что разрезал колесо так сильно, что кусок покрышки торчит в сторону и с каждым оборотом колеса ударяет по асфальту.
      Впереди показался обрамленный кучами строительного мусора въезд на территорию каких-то гаражей, и Роман с облегчением увидел закрепленный на торчавшей из земли кривой трубе кусок ржавой жести, на котором белой краской было коряво написано: «Шиноремонт».
      Стрелка указывала на въезд в гаражи, и Роман решительно повернул в ту сторону. Дорога шла между рядами железных коробок, в которых автомобилисты хранили свои машины или просто старый хлам вроде поломанных стартеров, вытекших амортизаторов и прочего металлолома. Увидев на одном из этих ржавых гаражей еще одну надпись: «Шиноремонт», Роман остановился напротив его распахнутых ворот, заглушил двигатель и вышел из машины.
      Сидевший на перевернутом ящике бездельник в чудовищно грязной робе посмотрел на Романа и глотнул пива из бутылки, которую он держал в левой руке.
      В правой у него была беломорина.
      – Колесо можно сделать? – спросил Роман.
      – А что там? – хрипло поинтересовался бездельник.
      – А ты оторви жопу от ящика и посмотри, – посоветовал ему Роман.
      Бездельник оценивающе взглянул на Романа, потом на его дорогую серую «Вольво 860» и, решив, что кочевряжиться не стоит, со вздохом поднялся с ящика.
      Обойдя машину, он взглянул на колесо и сказал:
      – Тут нужно новую резину. Эту уже не сделать.
      – Это я и сам знаю, – ответил Роман, – на бутылку наехал.
      – Покрышка есть? – спросил бездельник.
      – Нет, – ответил Роман.
      – И у меня нет.
      – А ты подумай, – сказал Роман, – я ведь тебе денег дам, а то выпьешь эту бутылку, а на следующую уже не будет.
      – Ха! – ответил бездельник. – У меня в гараже целый ящик стоит.
      Он почесал промежность, вздохнул и сказал:
      – Ладно. Я сейчас схожу к Лёхе, у него как раз есть такое колесо. Подожди пока.
      Он повернулся и ушел куда-то в пыльную жаркую даль.
 
      Роман посмотрел ему вслед и огляделся.
      На территории гаражей было тихо, только откуда-то издалека доносилось приглушенное завывание электродрели. Пространство между железными гаражами, раскаленными полуденным солнцем, было усыпано древним мусором, среди которого наверняка можно было обнаружить предметы, упавшие на эту мертвую землю много лет назад. Например – тридцать. Или даже пятьдесят.
      В таких местах Роман всегда остро чувствовал безграничность времени и пространства, и это ему нравилось. Он чувствовал себя как бы на развалинах исчезнувшей цивилизации. Когда-то здесь кипела жизнь, люди увлеченно делали что-то, смеялись, ругались, а теперь большинства из них наверняка уже нет в живых... И вот этот охломон, ушедший неизвестно куда за колесом, забросил между гаражей, например, сломанный гаечный ключ из хромованадиевого сплава, и пролежит эта нержавеющая железка на том же самом месте еще лет сто. Или тысячу.
      Прямо какой-то заброшенный марсианский город...
      Почувствовав, что неплохо бы справить малую нужду, Роман посмотрел по сторонам и, увидев широкую щель между гаражами, направился туда. Щель выходила на следующий ряд гаражей, и, остановившись в ее середине, Роман занялся несложными, но важными манипуляциями с молнией на джинсах.
      Закончив дело, он удовлетворенно вздохнул и стал застегиваться. В это время из соседнего проезда донесся шум автомобильного мотора, и Роман, движимый не более чем праздным любопытством, выглянул из-за гаража.
      На пустом пространстве между рядами гаражей в туче медленно оседавшей пыли стоял только что подъехавший старый «Москвич 412». Левая дверь «Москвича» со скрипом отворилась, и из нее выбралась невзрачная очкастая тетка в мятом плаще, которая стала с подозрением оглядываться по сторонам.
      Роман подумал, что ее привела сюда такая же, как и у него, физиологическая нужда, и ему стало неловко. Он уже решил было тихонько скрыться, но тетка, удовлетворившись осмотром местности, быстро расстегнула плащ и бросила его на землю.
      Под плащом, к великому удивлению Романа, на тетке оказалась офицерская портупея, к которой были прикреплены цилиндрические толовые шашки, провода, какие-то коробочки и прочие устрашающие предметы. Расстегнув портупею, тетка небрежно бросила ее на землю, и Роман нервно моргнул.
      Потом эта странная женщина сняла очки, мешковатую юбку и старушечью кофту. Все это упало на землю вслед за плащом и портупеей, и перед затаившим дыхание Романом оказалась стройная красавица, одетая в короткие шорты и красивую клетчатую рубашку навыпуск.
      Когда она сняла унылый серый парик и ее каштановые волосы матовой волной рассыпались по плечам, Роман зажал рот рукой, чтобы на ляпнуть какую-нибудь глупость и не спугнуть эту таинственную красотку. Все, что он увидел, заинтриговало его до последней степени, и в голове пронеслась глупая мысль – а может быть, она снимет что-нибудь еще?
      Однако раздеваться дальше девушка не стала.
      Вместо этого она закинула все, что сняла с себя, в густой бурьян, потом отперла замок на воротах одного из гаражей, зашла внутрь и через полминуты выехала оттуда, сидя за рулем серебристого «БМВ 525».
      Резво выскочив из «БМВ», она забрала из «Москвича» полиэтиленовый мешок, швырнула его в салон «БМВ», затем загнала «Москвич» в гараж, навесила замок, села за руль «БМВ» и дала газу. Колеса «БМВ» с шуршанием провернулись, выбросив две струи песка и пыли, и иномарка, подпрыгивая на колдобинах, скрылась за поворотом.
      Некоторое время Роман стоял не шевелясь, потом потряс головой и произнес:
      – Не понял.
      Он действительно ничего не понял.
      Поэтому для начала нужно было закурить.
      Роман вышел из-за гаража и, посматривая на бурьян, в котором лежали таинственные аксессуары, превращавшие красавицу в бесполую немолодую тетку, один взгляд на которую отбивал желание жить дальше, достал сигареты.
      Значит, так.
      Ну, шмотки – это понятно.
      А вот портупея...
      На ней ведь шашки эти, красные такие, как в кино, и еще провода, наверняка и взрыватель имеется. А если там стоит таймер, который должен через минуту... Или через секунду? Если система сейчас отщелкивает последние мгновения перед самоликвидацией?
      Роман глубоко затянулся и почувствовал, как внутри начинает подниматься волна знакомого упрямства, смешанная с солидной дозой адреналина. Он знал, что теперь, невзирая ни на что, он пойдет и посмотрит.
      И он пошел и посмотрел.
      Осторожно раздвинув заросли сорняков, Роман присел на корточки и, откинув веточкой тряпки, стал внимательно рассматривать валявшуюся на земле адскую машину. Выглядела она и на самом деле устрашающе, но...
      Роман сразу заметил, что витые цветные провода были просто примотаны к глянцевым красным цилиндрам изоляционной лентой, да и сами цилиндры вблизи выглядели как театральный муляж. А когда Роман понял, что это всего лишь картонные трубки, на которые наклеена ярко-красная бумага с отпечатанными на принтере крупными заграничными надписями «Explosive» и «Dangerous», что означало «взрывчатка» и «опасно», то облегченно вздохнул и смело взял «адскую машину» в руки.
      Кроме фальшивых толовых шашек и цветных витых проводов, к портупее были прикреплены несколько дверных глазков с идущими к ним проводами, а в склеенной из картона коробочке, обмотанной черной изолентой, обнаружился маленький магнитофон. В коробочке были прорезаны отверстия напротив кнопок управления, и Роман нажал на кнопку с надписью «Play».
      Послышалось шипение пустой ленты, тогда Роман отмотал немного назад и снова включил воспроизведение.
      Из магнитофона раздался искаженный до неопознаваемости голос:
      – ... товьте двести тысяч долларов и положите их в полиэтиленовый мешок. В противном случае я нажму кнопку, и от вас останется мокрое место.
      Пауза.
      – И без шуток. На женщине четыре видеокамеры, и я вижу каждое ваше движение. Выполняйте то, что я сказал.
      Пауза.
      – Выполняйте то, что я сказал. У вас есть пять минут. После этого я нажимаю кнопку.
      Пауза.
      – Всем остальным оставаться на местах.
      Пауза.
      – Отдайте деньги женщине.
      Пауза.
      – Покажи деньги.
      Пауза.
      – Хорошо. Теперь положи их в мешок.
      Пауза.
      – Слушайте внимательно. Сейчас женщина выйдет из банка, сядет в свою машину и уедет. Вы не будете следить за ней. Мы наблюдаем за вами, и, если что-то будет не так, взорвем эту женщину. Все. Можешь идти.
      После этого запись кончилась, и Роман, послушав еще раз шипение пустой ленты, нажал на «Стоп».
      – Та-ак... – сказал он, – ничего себе!
      Потом подумал и слегка изменил формулировку:
      – Ни хрена себе!
      Но и это выражение было слабовато, поэтому Роман взглянул в ту сторону, где исчезла серебристая «БМВ» с таинственной красоткой за рулем, вздохнул и воскликнул:
      – Ни хуя себе!!!
      Из-за гаражей послышался голос шиномонтажника:
      – Э, чего там такое?
      Роман вздрогнул и, воровато оглянувшись, откликнулся:
      – Да нет, ничего особенного.
      Он быстро оторвал магнитофон от портупеи и, сунув его в карман, бросил связку проводов и ремней обратно в бурьян. Потом навалил сверху несколько плоских обломков валявшейся рядом разбитой цементной плиты и поспешил к своей машине.
      Работяга как раз заканчивал затягивать болты на уже отремонтированном колесе. Выпрямившись, он потер поясницу и сказал:
      – Все. Готово.
      – Сколько с меня? – быстро спросил Роман, боясь, что мужик, как в телевизоре, увидит в его глазах то, что только что видел он сам.
      – Ну... За работу – сто сорок, а за резину – тысяча шестьсот. Новая резина, точно такая же, как у тебя, – «Нокиа».
      – Хорошо, – сказал Роман и полез в карман за деньгами.
      Шиномонтажник сходил в гараж, позвякал там и вышел с новой открытой бутылкой пива. Приложившись к ней, он крякнул и спросил:
      – А что там было-то? Чего ты заорал-то?
      – А там собака кошку трахнуть хотела, – Роман ляпнул первое, что взбрело в голову.
      – Это Шницель, – усмехнулся работяга, – он ко всем пристраивается. Ему все равно, кого трахать – хоть кошку, хоть пивную бутылку.
      – Да? – удивился Роман, который и не предполагал, что его вранье обернется чистой правдой.
      Вообще-то он много чего не предполагал.
      В частности – того, что он увидел.
      А еще он понял, что эта странная и таинственная девушка накрепко засела в его мозгу, особенно жест, которым она расправила примявшиеся под париком шелковистые каштановые волосы...
      – Вот, – сказал Роман, протягивая деньги шиномонтажнику.
      – Ага, – ответил тот и, не считая, сунул деньги в карман грязного комбинезона.
      – Ну все, спасибо, я поехал, – сказал Роман.
      – Ага, – повторил мужик и расслабленно опустился на ящик.
      Роман сел за руль и, потрогав лежавший в кармане магнитофон, повернул ключ зажигания. Мотор мягко заурчал, и он медленно поехал в сторону выезда из гаражей. Роман машинально крутил руль в нужные стороны и вдруг понял, что не может думать ни о чем, кроме как об этой непонятной девушке.
      Что это был за маскарад?
      Ограбление?
      Очень может быть. Даже наверняка.
      Тогда это очень интересная девушка...
      Роман выехал на кривую улицу и, повернув направо, остановил машину. Нужно было подумать.
      Номер.
      Какой был номер у этой «БМВ»?
      Так...
      Вот машина выезжает из ворот гаража, поворачивается радиатором в сторону Романа, на номер падает яркий луч солнца...
      Точно!
      Я еще тогда подумал – «Боинг»! Номер – 767. Между прочим, блатной номерок...
      А буквы? Буквы, буквы, буквы...
      Роман закусил губу и, нахмурившись, полез за сигаретами.
      Какие же были буквы?
      Ведь появилась же какая-то ассоциация, точно появилась!
      Когда Роман начинал свою карьеру автомобилиста, он с первых же дней стал машинально делать из букв, которые видел на номерах машин, слова.
      Наверное, сказалась его профессия. Стихи, тексты для песен...
      Роман, конечно, в первую очередь был музыкантом, но тексты сочинял тоже, поэтому слова были материалом, из которого он делал стихи и песни. Вот и в этот раз, увидев буквы на серебристом «БМВ», он совершенно автоматически сложил их в какое-то слово.
      Слово... Что-то связанное... с козой? При чем тут коза?
      Роман затянулся и посмотрел вслед «Запорожцу», пронесшемуся мимо него со звуком подбитого вертолета.
      Коза... А что с козы? Шерсти клок? Это с овцы... Но все равно, что-то такое...
      Есть! Роман ударил ладонью по рулю.
      Точно – есть! Мохер!
      Вот тебе и коза, и шерсть, и все прочее. МХР – мохер.
      Номер машины, на которой уехала девушка, поймавшая Романа в сети любопытства и... любви? этот номер был – М 767 ХР.
      И, естественно, – 78.
      Роман заулыбался и выкинув окурок в окно, сказал сам себе:
      – «М семьсот шестьдесят семь ХР»! Записать, что ли? Да нет, я теперь вряд ли его забуду. А насчет этой девушки... Так ведь если есть номер машины – будет и девушка! А иначе на что существует Саня Боровик?
      Роман врубил первую передачу и резко нажал на железку.
      «Вольво» взвыла и тяжело прыгнула вперед, мягко вдавив Романа в спинку сиденья. А он улыбался, как сбежавший с уроков школьник, и напевал:
      – Мохер-мохер, мохер-мохер, и тает лед и сердце тает!

      Багровый закат полыхал над Москва-рекой, подчеркивая темные силуэты кремлевских башен и сталинских имперских высоток. Привычную взгляду панораму портили торчавшие кое-где гигантские новоделы из стекла и бетона, считавшиеся в нынешней Москве образцами современной архитектуры и символами капиталистического процветания.
      Оставляя за собой расходящиеся паутинки еле заметных волн, плавно скользил по речной глади белоснежный теплоход. На первый взгляд только отсутствие развеселых туристов на верхней палубе отличало его от обыкновенного московского речного трамвайчика, однако человек повнимательнее наверняка заметил бы непрерывно вращающуюся трубу радара на крыше капитанской рубки и укутанные в брезент предметы явно не гражданского назначения на баке и на юте.
      В обшитом дубовыми панелями салоне теплохода за столом, обтянутым зеленым сукном, сидели трое немолодых мужчин. Это были члены политсовета всероссийской организации «Воля народа» – Самсон Эдуардович Бергамов, он же председатель политсовета, а также Аркадий Игнатович Телегин и Казбек Магомедович Додоев.