О ПОЛЬЗЕ НЕДРУЖЕСКИХ СВЯЗЕЙ

      Очередная вечеринка, посвященная братанию российского и американского криминала, была в самом разгаре.
      Граф, по примеру Шервуда снявший галстук, и раскрасневшийся Желвак спели "Черного ворона" и "Мурку". Шервуд, не оставшись в долгу, с гнусавым техасским акцентом исполнил песню про сбежавшего с каторги парня, который, вернувшись домой, нашел только могилы и, обидевшись, пострелял всех гадов, а потом уехал в Мексику…
      Когда Граф перевел текст песни Желваку, тот помрачнел и, шмыгнув носом, сказал:
      - Правильная песня. Ты, Майкл, нормальный пацан.
      Шервуд, услышав свое имя, вопросительно посмотрел на Графа, и тот сказал по-английски:
      - Ник говорит, что песня, которую ты исполнил, проникла в самую глубину его души.
      Шервуд засмущался и по-дружески двинул Желвака в плечо.
      - Спасибо, - сказал он, - но все равно ваша песня про черную птицу лучше. Прямо как про меня написана. Давайте за это выпьем!
      - Легко! - ответил Граф и стал разливать водку по рюмкам.
      В это время в кармане у Желвака задрожала трубка.
      - Ну кто там еще, - недовольно пробормотал он. - Отдохнуть не дают…
      Достав трубку, он поднес ее к уху и проскрипел: -Ну?
      Потом с паузами сказал несколько фраз:
      - Я сейчас занят. Что значит - очень важно? У меня все дела важные. Уверен? Ну смотри, отвечаешь. Если я решу, что не очень важно, то жопу разорву. Понял? Ладно, давай, одна нога там, другая здесь.
      Закончив разговор, он посмотрел на Графа и сказал:
      - Вот, звонил один крендель, Гобсек называется. Знаешь такого?
      По причине общего алкогольного увеселения Желвак позволил себе некоторую фамильярность, обратившись к Графу на "ты".
      - Слышал, - усмехнулся Граф. - Известная личность.
      - Говорит, что у него есть новости для нас.
      - Так и сказал - для нас?
      - Именно! Я, говорит, знаю, что вы там с Графом сидите, и для вас, говорит, специальная новость есть. Сами, говорит, благодарить будете.
      - Интересно, - Граф поднял бровь. - Ну и что, приедет?
      - Приедет, - кивнул Желвак, - но если новость не новая, я ему…
      - Жопу разорвешь, - закончил Граф, тоже демократично перешедший на "ты".
      - Вот именно.
      - Скоро он будет-то?
      - Говорит, через полчаса.
      - Ну и ладно, - кивнул Граф. - А мы пока водочки выпьем.
      Услышав уже знакомое слово "водочка", Шервуд оживился и, подняв рюмку, сказал:
      - На здравье!
      - На здравье! - засмеявшись, ответил Граф. - Подожди, брат, вот я тебя русскому языку обучу, и тогда ты будешь знать много тостов. Их у русских - знаешь сколько?
      - Не знаю, но верю, - ответил Шервуд. И они снова выпили за здоровье. Шервуд по совету Графа закусил соленым груздочком, а потом сказал:
      - У меня друг есть… Старый друг, ну и в бизнесе мы с ним вместе. Сам понимаешь, без друзей никак… Так он на банджо бренчит, как настоящий артист, и песни сам сочиняет. Вот он одну песню недавно сочинил, я музыки не помню, но смысл расскажу.
      - Давай, Майкл, расскажи, - одобрительно улыбнулся Граф, - а мы послушаем.
      - Ага. Значит, песня такая. Представляешь, по Миссисипи плывет пароход. Старый такой, с колесом позади. А в трюме этого парохода плывет парень, такой, какими мы с тобой были лет двадцать пять назад. И парень этот сидит, значит, в трюме и думает о своей жизни. Отец их бросил, когда он совсем еще пацаном был, мать-проститутка - неизвестно где, сам он ничего не умеет, только ножом махать, и нет у него ни кола ни двора. Но выходит он на пристани маленького городка с красивым названием и встречает обалденную девушку и влюбляется в нее, и она в него влюбляется, хотя он грязный, как негр, и нет у него ничего. И такая у них любовь, на полпесни, а потом он узнает, что это его сестра… А она заболела тяжело и деньги нужны на лекарство, он выходит ночью и убивает проститутку ради десяти долларов, а это оказывается его мать. Шериф его арестовал, а шериф оказывается его отец… Классная песня, правда?
      - Классная, - согласился Граф. - Подожди, я ее Нику переведу.
      Желвак выслушал перевод и, подняв брови, сказал:
      - Так это… У нас тоже такая песня есть, и папаша там прокурор, и мать проститутка, и сестра то ли больная, то ли безногая…
      - Действительно, есть, - кивнул Граф. - А о чем это говорит?
      - А о чем это говорит? - повторил Желвак.
      - А говорит это о том, - Граф со значением поднял палец, - что все воры света одним миром мазаны. И нужды у них одни, и страсти у них одни, и счастье с несчастьем одно на всех.
      - Точно! - Желвак от чувств грохнул кулаком по столу.
      Дверь тут же приотворилась, и в кабинет заглянул официант.
      - Что-нибудь желаете? - с любезной улыбкой спросил он.
      - Нет, ничего, - отмахнулся Граф. Потом он повернулся к Желваку и укоризненно сказал:
      - Ну что ты, Николай Иваныч, обслугу мне пугаешь!
      - Все, Константин Эду… Эдуардович, - Желвак прижал палец к губам, - сидим как мышки. Мы же интеллигентные люди?
      - Конечно, интеллигентные, - уверенно кивнул Граф, - особенно те, кого общество авторитетом признает. А ты, Николай Иваныч, и вообще скоро в закон войдешь.
      - Ну, Константин Эдуардович, это еще когда будет, - вздохнул Желвак. - И вообще - не говори гоп. Давай-ка еще по водочке.
      - Давайте, - неожиданно сказал по-русски Шервуд, - водка на здравье.
      Видимо, в процессе застолья он успел выучить часто повторяемое слово "давайте", которое вполне соответствовало простому английскому come on, и решил блеснуть знанием русского языка.
      - Во! - обрадованно воскликнул Желвак. - Уже выучил! Это, как его, прогресс!
      - Прогресс! - поддержал его Граф. - Ну, за прогресс!
      И они выпили за прогресс.
      Потом выпили за джинсы, за американцев на Луне, за подвеску Макферсона, а когда Желвак неожиданно предложил тост за развитие животноводства, в дверь тихо постучали.
      - Да, войдите, - сказал Граф, повернувшись к двери, и в кабинет бочком проскользнул Миха Гобсек.
      - Приветствую вас, Михаил, - учтиво сказал Граф, однако не встал и руки Гобсеку не протянул, а только гостеприимно показал глазами в сторону стола.
      Гобсек помялся у двери, затем смущенно кашлянул и, подойдя к указанному месту, осторожно опустился на краешек кресла.
      - Николай Иванович сказал, что у вас к нам какая-то новость. Слушаю вас.
      - Если позволите, я с самого начала.
      - Да, конечно, - кивнул Граф. - Это будет весьма правильно. Водочки?
      - Если позволите.
      - Конечно, позволю. Мало того, даже настойчиво порекомендую, потому что у нас тут не простая вечеринка, а особая. Тут, понимаете, такое дело… - говорил Граф, наливая Гобсеку, а заодно и всем остальным. - У меня брат нашелся. В самой что ни на есть Америке. Вот такой праздничек.
      - Ну, - оживился Гобсек, - за такое дело выпить сам Бог велел.
      Он взял рюмку и, посмотрев на братьев, восхищенно покачал головой:
      - Это надо же, из самой Америки… Ну, со свиданьицем!
      Он снова посмотрел сначала на Графа, потом на Шервуда и опрокинул рюмку в рот. Остальные последовали его примеру, а Гобсек занюхал водку корочкой хлеба и сказал:
      - После первой не закусываю.
      Граф понимающе кивнул и взялся за бутылку, но Гобсек протестующе выставил руку:
      - Да я не в том смысле, Константин Эдуардович. Это просто присказка такая.
      - А хоть и присказка, - улыбнулся Граф. - Мы - то уже приняли на грудь…
      Он оглядел стол и сказал:
      - Аж по целой бутылке. А вы, Михаил, еще свеженький. Так что не чинитесь. Считайте, что это штрафная.
      И он налил Гобсеку еще.
      Тот поблагодарил радушного хозяина, а в том, что хозяин здесь именно Граф, сомневаться не приходилось, и выпил вторую. Вкусно крякнув, Гобсек выбрал огурчик поменьше, схрумкал его и сказал:
      - Если позволите, я все-таки расскажу, зачем пришел.
      - Конечно, - сказал Граф, - расскажите. А если еще водочки…
      - Не-не, пока хватит, - ответил Гобсек. - В общем, так. По роду своей деятельности я сталкиваюсь со множеством ценных вещей и ювелирных изделий.
      - А какое у вас образование? - перебил его Граф.
      - У меня? - удивился Гобсек. - Школа и три курса филфака. А что?
      - Ну, - Граф улыбнулся, - весьма складно излагаете мысли. Для человека вашей специальности…
      - Благодарю вас. Однако к делу. И мне в руки попала одна на первый взгляд весьма обычная вещь. Но… Не желаете взглянуть? Слышал, вы чем-то таким интересуетесь.
      - Желаю, - ответил Граф.
      - Извольте.
      И Гобсек небрежно выложил на стол овальный серебряный медальон.
      Все трое уставились на него, как на отрезанную голову Филиппа Киркорова, и настала драматическая пауза. Наконец Граф нервно кашлянул и, бросив на Гобсека быстрый взгляд, взял медальон в руки. Раскрыв его, он, шевеля губами, прочел надпись и сказал Шервуду по-английски:
      - Это он. И буква "s" в слове "Lupus" перевернута.
      Шервуд резво выхватил медальон из рук брата и внимательно осмотрел его.
      - Точно, - радостно сказал он, - и тут еще рядом с замком три черточки нацарапаны. Отец рассказывал о них. Это вроде дополнительного пароля.
      Граф посмотрел на Гобсека, который сидел с подчеркнуто равнодушным видом, и, хлопнув его по плечу, сказал:
      - Вы счастливый человек, Михаил, поверьте мне. Сегодня вы сделали очень правильный ход. Если бы эта вещь ушла в другую сторону и я узнал бы об этом, я собственноручно пристрелил бы вас. Я говорю это для того, чтобы вы поняли, насколько этот медальон важен для меня и для моего брата, который, между прочим, прилетел из Америки исключительно ради него. Но теперь, - и Граф снова потрепал Гобсека по плечу, - вы просто именинник.
      - Господа! - Граф встал. - Я предлагаю поднять тост за Михаила, который сегодня принес всем нам радость.
      Все встали, поднялся и Гобсек.
      Он чувствовал себя неловко, потому что не знал, что этот медальон вызовет у Графа такие бурные переживания. Гобсек похвалил себя за то, что не отправил медальон в Англию, а то вдруг Граф и вправду пристрелил бы его, если бы узнал! Граф, он может… Гобсеку была известна история, когда Граф хладнокровно застрелил одного уважаемого бандита прямо на сходняке, причем сходняк был созван, чтобы бандита этого короновать, а Граф вынул "вальтер" и продырявил ему голову, и никто даже не пикнул. Правда, Граф тут же объяснил, почему этот человек не должен коптить небо, и все стали кивать и соглашаться… Труп быстренько увезли, и сходняк превратился в поминки.
      - Николай Иваныч, - обратился Граф к Желваку, - налейте всем водки!
      - Легко! - ответил Желвак и, открыв запечатанную сургучом бутылку домашней водки, наполнил рюмки.
      - За вас, Михаил, - провозгласил Граф, - за вашу удачу!
      - Благодарю вас, - ответил Гобсек. Выпив, все снова уселись в кресла, и Граф сказал:
      - Прошу вас, Михаил, расскажите всю историю. Я сгораю от любопытства.
      Гобсек кивнул, закурил и, стряхнув пепел в пепельницу, которую любезно подвинул ему Граф, сказал:
      - Ну что же… А история такая. Один человек, который работает по ширме…[4]
      - Шнифт, что ли? - поинтересовался Желвак.
      - Он самый. Вольдемар Лопатник. Так вот, он завладел медальоном в каком-то пивбаре. Потом он принес его мне, я рассчитался за вещь, и Вольдемар ушел. Медальон мне понравился, поэтому я взял его с собой, чтобы посоветоваться с другими специалистами, и отправился в город. Ну, встретился, обсудили… Потом я решил выпить водки в ресторане "На нарах". Там особая публика собирается, вы знаете, конечно…
      Граф кивнул, и Гобсек продолжил рассказ.
      - Нужно, знаете ли, быть в курсе событий, а там иногда интересная, да и полезная информация проскакивает. Уселся я за столик, заказал водочки, сижу, выпиваю, со знакомыми раскланиваюсь… И мне рассказали про вас и про Николая Ивановича. Что, мол, ищете вы какой-то медальон, и серьезно ищете. И один другому описывает медальон. Овальный, говорит, серебряный…
      - А как зовут этого братка? - прищурился Граф.
      - Я не знаю, но могу узнать. Визуально-то он мне знаком.
      - Не в службу, а в дружбу, найдите мне его, Михаил, - с мягкой, но непререкаемой настойчивостью сказал Граф.
      - Хорошо, - кивнул Гобсек, - найду. Так вот, слушаю я их разговоры, а сам думаю - а ведь именно этот медальон сейчас лежит у меня в кармане.
      Слушая Гобсека, Граф одновременно вполголоса переводил его рассказ Шервуду. Тот только кивал и удивленно поднимал брови.
      - Я подумал и принял, как мне кажется, единственно правильное решение. Медальон, конечно, стоит денег, но деньги эти не так уж и велики. Да и не в деньгах счастье. А вот сделать приятное уважаемым людям - это другое дело. И вот я здесь, - Гобсек театрально развел руками.
      - И это правильно! - воскликнул Граф. - Это, как говорил вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Крупский, архиправильно.
      - Он же Ленин был, - непонимающе нахмурился Желвак.
      - А он и Ленин был, и Крупский, - улыбнулся Граф, - неважно. А вы, Михаил, зайдите завтра ко мне в "Поручик Ржевский", я возмещу вам убытки.
      - Да что вы, ей-богу, какие там убытки! - замахал руками Гобсек.
      - И слушать ничего не желаю, - категорически заявил Граф. - И потом, я имею в виду вовсе не финансовые убытки. Насколько мне известно, вы не просто… э-э-э… приемщик ценностей, но еще и знаток, я даже не побоюсь сказать - ценитель настоящего антиквариата. Так что завтра я тоже сделаю вам приятный сюрприз. Приходите к шести.
      - Хорошо, приду, - растерянно улыбнулся Гобсек. - Прямо неловко как-то…
      - Ловко, ловко, - успокоил его Граф.
      - С меня, между прочим, тоже причитается, - решил не ударить лицом в грязь Желвак. -
      Где меня найти, знаешь. Заходи в любое время, я тебе отомщу, как положено. Не обижу.
      - Ладно…
      Граф перевел все сказанное Шервуду, тот нахмурил лоб, напрягся и выдал:
      - Русски гангстер карашоу!
      - Во! - удивился Желвак. - А братец-то ваш не по дням, а по часам русский язык осваивает!
      - Так ведь брат же! - ответил Граф. - Я вроде не дурак, значит, и он должен быть с головой.
      - Да… Родная кровь, она не просто так, - кивнул Желвак. - Надо бы за это выпить.
      - Обязательно, - согласился с ним Граф. - А вы, Михаил, выпьете с нами или… Может быть, у вас дела?
      Понятливый Гобсек встал:
      - Благодарю за приглашение, но у меня действительно дела, так что, к сожалению, вынужден покинуть компанию. С вами очень приятно было бы посидеть, но, - он взглянул на часы, - уже через двадцать минут мне нужно быть в одном месте. Так что извините.
      - Ну что же, - Граф тоже встал, - тогда желаю удачи.
      Все пожали Гобсеку руку, и герой дня удалился.
      Усевшись на место, Граф хитро посмотрел на Шервуда и сказал ему:
      - Ну что, брат, видишь, какие чудеса происходят в России?
      - Да, - кивнул Шервуд, - это вроде главного выигрыша в Лас-Вегасе. Я однажды там два миллиона снял.
      - А сколько до этого проиграл?
      - Не спрашивай! - Шервуд махнул рукой. - Вспоминать страшно.
      - Вот именно. А тут видишь, как? Только приехал, и тут же тебе и брат обнаружился, и медальон на столе появился. Николай Иваныч, а налей-ка, дорогой, водочки!
      - А легко! - ответил Желвак и взялся за бутылку.

ПАМЯТЬ ДЕВИЧЬЯ

      Артур стоял под антресолями и, задрав голову, прислушивался к приглушенному голосу Лины, которая, забравшись в самую глубину темного пыльного пространства, с грохотом переворачивала коробки и узлы.