- Ну хорошо, - Граф посмотрел на Артура и стряхнул пепел в рот большой бронзовой жабе, - всех положили, цацки забрали, телевизионщиков вызвали, в общем - герои. А красотка твоя где сейчас?
      - Сидит у меня дома, чахнет над златом.
      - А ну как нагрянут разбойнички? - Граф прищурился. - Информация, знаешь, имеет свойство просачиваться в самые неожиданные щели.
      - Не нагрянут. Во-первых, у меня дверь такая, что из танка не прошибешь, а во-вторых - напротив подъезда стоит машина газовой службы. Желтая такая, фургон. А в ней сидят и пьют пиво грозные орлы со стволами неимоверного калибра. Охраняют мою берлогу. Они, понятное дело, ничего по сути дела не знают, просто охраняют мой дом, так что если начнется что-то подозрительное, то мигом устроят там небольшую войну, и злодеям не поздоровится.
      - Ну, если так, тогда конечно… - Граф взял за узкое горло небольшой хрустальный графинчик и наполнил рюмки.
      Артур мечтательно улыбнулся, думая о Лине.
      - Что происходит с железным комиссаром Артуром Воронцовым! - сокрушенно воскликпул Граф. - Слабая рыжая девушка ранила его в каменное сердце, и он брык - и готов…
      - Аконечно, - кивнул Артур, - а дальше… А дальше, как в любой хорошей книге о любви. Или даже как у Булгакова - "любовь выскочила, как убийца с ножом, и поразила нас обоих". Или обеих…
      - Обеих - это если бы вы обе были лесбиянки. А так - обоих. Грамотей.
      - Ну - обоих, - покладисто согласился Артур.
      В этот момент мелодично зазвонил телефон.
      - Извини… - Граф поставил рюмку на стол и снял трубку.
      - Да, я слушаю, - сказал он. - Добрый вечер, уважаемый Виктор Борисович. Чему обязан? Ах, проблемы… Да, слушаю. То есть как-не по понятиям? И что - отказывается платить? А товар забрал? Так… Грозится положить всех… Ах, как нехорошо! Да, это действительно не по понятиям. Хорошо. Приезжайте в "Ржевский", только без всего этого зверинца. Своих гоблинов оставьте на улице, пусть ждут в машинах. Кто такие гоблины? Я вам потом расскажу. Да, через полчаса. Жду.
      Он повесил трубку и, разведя руками, сказал:
      - Вот, авторитеты опять не поделили что-то. И великий Граф сейчас будет вершить праведный суд.
      - Праведный… - Артур усмехнулся. - По моим представлениям, праведный - это если каждому из них сделать дырку в башке и выпустить оттуда злых духов.
      - Между прочим, они готовы заплатить гонорар, а беру я, как ты знаешь - ой! - немало.
      - Знаю. Ну что же, мне, как я понимаю, пора уходить. Негоже президентскому комиссару с воровскими авторитетами якшаться.
      - Ой, негоже! - подхватил Граф. - Ему гоже только с уголовным судьей и пророком водку жрать.
      - Иди к черту! - Артур засмеялся и неохотно встал из уютного кресла. - Пророк нашелся…

***

      Покинув ресторан гостеприимного Графа, Артур поехал на Каменный остров, где в старинном двухэтажном бревенчатом доме жил его давний приятель Андрей Фалалеев.
      Этот дом был построен еще до революции и на протяжении семидесяти лет являлся весьма странным островком частной собственности в океане советского общественного достояния.
      А случилось это по очень простой причине.
      Когда-то, незадолго до революции, Владимир Ильич Ульянов-Ленин, тусуясь по ночному городу, несколько раз переночевал в этом доме. И когда все произошло, он, став верховным правителем, написал владельцам дома охранную грамоту, которая надежно защищала их все семьдесят лет. Стоило только показать очередным экспроприаторам бумагу за подписью вождя мирового пролетариата, как те исчезали на много лет. Это происходило неоднократно и каждый раз с одним и тем же результатом.
      Потом пришла перестройка, дом приватизировали, участок, прилежащий к дому, был огражден заказной решеткой, вдоль которой взад-вперед бегал здоровенный лохматый кобель по имени Буш.
      Родители Андрея давно умерли, и теперь он оставался единственным владельцем и обитателем этого дома. Не считая, конечно, женщин, появлявшихся в его жизни. А вообще Андрей уже двадцать пять лет был гражданином США, что некоторым образом облегчало ему жизнь в России. Большей частью он находился в Штатах, а в доме жил, так сказать, смотритель из числа его друзей.
      Каждый раз, проезжая по Второй Березовой, Артур останавливался около дома Андрея, звал Буша и, просунув руку сквозь решетку, таскал его за мохнатые уши.
      Подъехав к скромному особняку Андрея, Артур постает машину к решетке и, открыв фасонную калитку, вошел в имение Фалалеевых. Буш, услышав скрип калитки, грозно выскочил из-за угла дома, но, увидев Артура, завилял хвостом и стал прыгать к нему на грудь.
      - Ты что, скотина, не видишь, что на мне костюм английского сукна? - спросил Артур, отпихивая Буша и в то же время начесывая ему за ушами.
      Буш не ответил, но наскакивать перестал и деловито побежал за угол.
      Артур последовал за ним и увидел Андрея, одетого в заграничную садовую одежду, который задумчиво стоял у костра и курил. В костре горели какие-то доски, измазанные известкой, куски черной бумаги и прочий строительный хлам.
      - Интересно, ты когда-нибудь закончишь эту стройку? - поинтересовался Артур, протягивая Андрею руку.
      Тот ответил на рукопожатие и вздохнул:
      - Каждый раз спрашиваю себя о том же. Вот, работяги сделали мансардный этаж, теперь осталось закончить внешнюю отделку флигеля и, надеюсь, это все.
      - Оставь надежду, - усмехнулся Артур и посмотрел на флигель: - А ничего сарайчик.
      Флигель представлял собой двухэтажную кирпичную постройку, нижний этаж которой занимал гараж на две машины, а на втором этаже размещалась просторная квартира для гостей.
      - Якак раз по поводу флигеля, - сказал Артур. - Там сейчас никого нет?
      - Абсолютно, - кивнул Андрей. - Совершенная пустота.
      - Но обстановка-то на месте?
      - Акуда она денется? - удивился Андрей. - Разве что покрали… Я туда уже несколько месяцев не заглядывал.
      - Ну, будем надеяться, не покрали, - Артур улыбнулся. - Так вот, по поводу флигеля. Пустишь туда на некоторое время одну очаровательную рыжую особу?
      - Странно… - Андрей пытливо посмотрел на Артура. - Если особа очаровательная, то место ей в твоей берлоге. Почему же ты хочешь сослать ее ко мне?
      - Именно потому, что она очаровательная, - ответил Артур. - Я эту ночь вообще не спал.
      - Поня-атно… - Андрей гнусно ухмыльнулся.
      - Дурак, - сказал Артур и достал сигареты. - Дурак и пошляк. Но я снизойду до некоторых объяснений, хотя и не очень надеюсь, что твой утлый мозг способен их переварить.
      - Ну-ну давай, объясняй, - Андрей вытащил сигарету из артуровской пачки и прикурил от поднесенной Артуром зажигалки. - Послушаем, что ты наплетешь.
      - А плести особенно нечего, - Артур глубоко затянулся, - все очень просто. Есть Вы - мадемуазель, на долю которой выпали суровые испытания. С другой стороны, эта мадемуазель, как бы сказать…
      - Является чемпионкой твоего сердца, - подсказал Андрей.
      - Вроде того, - согласился Артур. - Но! Он снова затянулся и продолжил:
      - Но! Момент, когда я не буду искать для нее иного ночлега, чем моя берлога, еще не настал. Поверь мне и ни о чем не спрашивай.
      - Ладно, давай сюда эту твою рыжую. Пущай живет, сколько нужно. Я-то завтра улетаю, вернусь только через два месяца. Надеюсь, за это время вы не превратите мою скромную усадьбу в какой-нибудь садомазосанаторий.
      - Не знаю, не знаю… - задумчиво протянул Артур, - но за согласие помочь благодарю.
      - Не стоит, - отмахнулся Андрей. - А теперь проваливай. Мне еще нужно успеть многое сделать по хозяйству.
      Артур по-белогвардейски щелкнул каблуками и направился к калитке, сопровождаемый Бушем, который пытался схватить его белыми, как снег, клыками за пальцы. Артур щелкал Буша по носу, тот морщился, но попыток не оставлял. Наконец Артур вышел на Вторую Березовую, и Буш дисциплинированно остался на вверенной ему территории.
      Сев в машину, Артур отъехал метров на триста, и тут в его кармане запиликала трубка. Остановив машину, Артур поднес мобильник к уху и сказал:
      - Воронцов слушает.
      - Здорово, злодей! - раздался жизнерадостный голос майора Беседы.
      - Здоровей видали, - отозвался Артур и достал сигареты. - Ну что тому тебя?
      - А у меня кое-что есть, - загадочным голосом ответил Беседа.
      - Давай, колись!
      - Колюсь. Рыбка клюнула.
      - Уже? Так быстро?
      - Так ведь рыбаки умелые! Березовой, ну знаешь, из четвертого отдела, мой человек… В общем, едет он на нашей заряженной машинке и видит, что по дороге катится "девятка", а в ней полный набор отморозков. Причем из коллектива известного тебе Грыжи.
      - Ах, Грыжи! - удовлетворенно ответил Артур. - Это хорошо, грыжевские нам подойдут.
      - Еще как подойдут! В общем, едут они вызывающе, виляют из стороны в сторону угрожающе и поглядывают на других водителей весьма многообещающе.
      - Да ты поэт, - усмехнулся Артур.
      - Конечно, поэт, - радостно откликнулся Беседа. - Я однажды на день защитника Отечества оду сочинил. Хочешь, прочту?
      - Нет, ни за что! - торопливо ответил Артур. - Я еще жить хочу. Опасаюсь, что не выдержу изобразительной силы твоего таланта и протяну копыта.
      - Копыта не протягивают, а отбрасывают, - назидательно сказал Беседа. - Протягивают ноги. А также склеивают ласты, ставят кеды и зажмуриваются.
      - Как-нибудь на досуге ты зачитаешь мне полный список. А сейчас давай ближе к делу.
      - Слушаюсь, мон женералъ! Значит, Березовой… Выглядит он, как полный пентюх, сам знаешь, так что, когда он, сделав испуганное лицо, въехал им в дверь, они обрадовались, как школьники, у которых отменились уроки. Вылезли из своей помойки и давай ему грузить. Ну сам знаешь - ты, мужик, попал, скажи спасибо, что сейчас не девяностые, а то квартиру бы отдал, и так далее.
      - А у него которая машина из тех, что…
      - "Ауди 80" девяносто шестого года. Очень такая симпатичненькая с виду. Но только с виду.
      Беседа хихикнул.
      - Ты не хихикай, ты давай докладывай.
      - Яволь, майн фюрер! Значит, Березовой глазками лупает, испуг изображает, а эти отморозки перемигиваются и долбят его своими текстами со всех сторон, чтобы он даже слова вставить не мог. Ну сам знаешь… Ему даже предлагать ничего не пришлось. Один из них, главный, сказал - у тебя, говорит, мужик, один выход. Возмести нам ущерб своим автомобилем, а то мы такие страшные да ужасные, что твоя жизнь превратится в ад.
      - Что, прямо так и сказал?
      - Ну, не так, это я просто придал его косноязычной декларации литературный вид. Березовой стал глаза закатывать и за сердце хвататься, но все-таки дал себя уговорить. Они сразу поехали в нотариальную контору и оформили полную доверенность на эту машину. И теперь я вместо "Радио Роке" слушаю трансляции бандитских базаров. Однообразно, но поучительно. И полезно для дела борьбы с организованной преступностью. Я уже успел почерпнуть из их разговоров несколько очень интересных подробностей…
      - Это хорошо, - Артур недобро улыбнулся. - Пусть покатаются, мы их послушаем, а потом выберем подходящий момент и…
      - Имоментом в море! - Беседа захохотал. - Вот именно. Слушай, а чего ты ржешь-то? Может, ты конфискованной травы обкурился?
      - Вот еще! У меня своя есть. Честно купленная на рынке у хачика.
      - Идиот. А еще майор.
      - Сам такой, - хихикнул Беседа и продолжил уже серьезно: - А Березовой сегодня выехал уже на "Вольво" четвертой серии, скромненькая такая, но со вкусом. Наверное, к вечеру найдет еще клиентов.
      - Хорошо… - задумчиво сказал Артур. - Хорошо… В общем, держи меня в курсе. А через месяцок начнем.
      - О 'кей! А скажи-ка мне, Артур, тебе не жалко этого Серегу, как его…
      - Корабелъникова, что ли?
      - Ну да, того, который машины ультра-толуолом нашпиговал?
      - Не-а, не жалко, - спокойно ответил Артур.
      - Так ведь он вроде на нас сработал, и вообще классный специалист…
      - Таких специалистов до Москвы раком не переставить. И вообще, что это тебя на гуманность потянуло? Он ведь точно такой же убийца, как и многие другие, только в более крупном масштабе. Он может, то есть - мог только подрывать. И ему было все равно, на кого работать. Если бы серьезные бандюки добрались до него раньше нас, он бы со всей своей кулибинской увлеченностью делал адские машинки для них, а не для нас. И его заявления о том, как он ненавидит террористов, - фуфло. Зацепили бы его какие-нибудь непримиримые хачики - представляешь, что началось бы? А ты говоришь - жалко. Пусть он там, на небесах, будет доволен, что умер в полном сознании своего счастья. Гипнонаркотик "Горгона" действует безотказно. Это уж всяко лучше, чем получить от меня пулю в лоб.
      - Мне тебя аж страшно слушать стало, - дрожащим голосом произнес Беседа, - поэтому я срочно прерываю связь. А то еще обмочу штанишки… Держи хвост пистолетом, а ноги валетом! - Будь здоров!
      Убрав в карман трубку, Артур закурил новую сигарету и опустил стекло.
      История с Линой помимо любви и нежности пробудила в нем кровожадные инстинкты, и Артур решил несколько сократить поголовье заполонивших город уродов. Причем не ограничиваться желваковскими братками, к которым у него был особый счет, а заняться всеми, кто подвернется под руку. А точнее - теми, кто сами докажут, что достойны той участи, которую им уготовил Артур.
      Схема была проста.
      В бандитскую машину слегка врезается какой-то неплохой автомобиль, бандюки, понятное дело, выскакивают и наезжают на виновника. Тот якобы пугается и наводит их на мысль забрать у него машину. Бандюки охотно попадаются на крючок, потому что их машина явно хуже, и в тот же день переоформляют машину на себя.
      С этого момента они ездят на заминированной машине, и остается только выбрать подходящий момент, чтобы нажать на кнопку.
      Бабах!
      И пятерых, а то и больше, отморозков как не было. А виновниками, естественно, считаются конкуренты-враги.
      Опять же разборки, стрельба, бандитские трупы…
      Сергей Корабелъников, который покончил с собой, повинуясь гипнонаркотику "Горгона", установил в этих машинах кроме радиоуправляемых взрывных устройств микрофоны и видеокамеры, так что Артуру не составит труда быть в курсе всех бандитских дел, и он сможет не только утолить свою личную жажду мести, но и достигнуть определенного успеха в служебных делах.
      - Да, именно так, - кивнул Артур сам себе и уже собрался повернуть ключ зажигания, но тут ему в голову пришла отличная мысль.
      Однажды он видел в коллекции своего старого и единственного друга Графа прекрасное жемчужное ожерелье, которое тот когда-то приобрел на аукционе Сотби. И теперь Артур возжелал всеми правдами и неправдами выпросить у Графа это ожерелье.
      И подарить это ожерелье Лине.

***

      В колонном зале Музея этнографии царило оживление, напоминавшее сдержанную радостную суету вокруг буфета с бесплатным коньяком.
      Собственно, так оно и было, были и буфет, и бесплатный коньяк, но все же не это привлекло сюда в этот день множество людей в приличных костюмах и по большей части в галстуках. Набить утробу деликатесами все они могли и в более подходящем месте. Их внимание было сосредоточено на расположенном в центре зала огромном столе, похожем скорее на сцену, на которой могли бы свободно разместиться полтора десятка стриптизерш.
      Стол был застелен темно-синим бархатом и залит ярким светом грамотно расставленных светильников. У четырех углов этого великанского стола стояли четверо молодых и крепких мужчин, одетых в черные костюмы, сидевшие на них, как ласты на козе. Они следили за тем, чтобы никто из присутствовавших не посягнул на то, что было на этом столе разложено. Конечно, и речи не могло быть о том, что какой-нибудь приличный господин пятидесяти лет в дорогом костюме, с дорогими зубами и с дорогой молоденькой сучкой, цеплявшейся за его локоть, вдруг схватит со стола жемчужное ожерелье и бросится бежать к выходу. Конечно же, устроители торжественной презентации, проходившей в колонном зале музея, этого не опасались. Но порядок есть порядок, а кроме того, не умеющие улыбаться стражи придавали событию большую значимость…
      Под высоким потолком летали отраженные колоннами и стенами звуки - шарканье, кашель, жужжание фотокамер, негромкие разговоры, неожиданный скрежет подвинутого стула. Раздавались и другие звуки, доносившиеся преимущественно из дальнего угла, где был устроен большой банкетный стол, на котором имелись и коньяк, и водочка, и шампанское, а также бутерброды с разными рыбами, тарталетки с салатами и многое другое. Нужно ли говорить, что все это было бесплатным и что особой популярностью этот стол пользовался среди разномастных журналистов, которых, как известно, кормят ноги.
      Попивая коньяк и уплетая бутерброды, журналисты, однако, не забывали и о своей основной работе. Их натренированные глаза и уши примечали всякую мелочь, и в нужный момент камера наставлялась на нужного человека, который тут же начинал вещать в надежде на то, что именно его высказывания окажутся наиболее интересными и весомыми.
      Шорохи, покашливание, сдержанный смех - все это напоминало звуки, которые можно услышать в театре перед поднятием занавеса. Тихие разговоры, обрывки фраз сливались в общий гул, на фоне которого можно было разобрать отдельные фрагменты разговоров.
      - …но ведь Вергилий Аристархович обещал в этом квартале перевести средства в наш фонд. И не какие-то проценты от общей суммы, а все одиннадцать миллионов. Что? Да нет, конечно же, не рублей…
      - …пусик, а я тоже хачу такую брошку. Ну ладно, это не брошка, а подвески, но все равно - хачу! А вот эта штуковина, она что - на голову надевается? Она мне тоже нравится. Ты меня не любишь…
      - …я тебе точно говорю, Николай Васильич, тут не все. Я точно знаю. Неважно, откуда, но знаю. Это еще нужно прояснить. Они хапнули самое главное, а эти царские побрякушки выложили для историков. Откуда? Неважно…
      - …тихо, Коряга, ты не на сходке, базарь потише. И вообще, мы же при галстуках, так что давай говорить по-интеллигентному. Но скажу тебе честно, что всю эту вечеринку можно было бы элементарно поставить на гоп-стоп. Тут же всего четверо охранников, загасить их, а цацки прямо в скатерть завернуть. Ах, простите, я вас задел…
      - …товарищ полковник, мы зарплату офицерам выдать не можем, а тут столько добра! Может, этот фонд, как его… Имени Андрея Рублева, во! Может, он защитникам отечества деньжат подбросит? Мы же и их тоже защищаем!
      - …уберите камеру, мне не нужно сниматься. Никаких интервью. Ты что, не понял, козел? Может, тебе по-другому объяснить? Вот так-то лучше…
      - …Толик, бери вон того крупным планом. Да, который с перстнем. Это вор в законе, а сейчас в Комитете по историческим ценностям работает. Давай-ка к нему поближе, может, чего умного скажет…
      Публика, собравшаяся в колонном зале Музея этнографии, была весьма пестрой, но объединяло всех, пришедших на презентацию одно - разложенные на синем бархате драгоценности. Золото, бриллианты, сапфиры, изумруды - все это сверкало в лучах прожекторов радужными искрами. Потемневшее серебро, невесомый фарфор, старинные рукописные книги, драгоценные женские украшения, и среди них - царский парадный гарнитур, состоящий из подвесок, четырех перстней, увесистых сережек, ожерелья и того самого золотого "кокошника", название которого Артур так и не удосужился узнать…
      Любой мало-мальски сведущий в ценах человек мог бы с уверенностью сказать, что на огромном столе, покрытом синим бархатом, лежит не один десяток миллионов долларов. И эта оценка была бы вполне верной, если только не учитывать историческую ценность представленных реликвий, которые именно реликвиями и были. И это немаловажное обстоятельство делало пролежавшие полвека в пещере сокровища гораздо дороже.
      В зале раздался громкий электрический щелчок, потом высокий свист, и усиленный микрофоном голос сказал:
      - Раз, два, три, проверка.
      Все находившиеся в зале повернулись на звук, и только четверо охранников не спускали глаз со стола, на котором лежало достояние Российской империи.
      На небольшом возвышении рядом с буфетом появился освещенный телевизионными светильниками человек, который в одной руке держал какие-то бумаги, а в другой - бокал с шампанским. Человек этот был известным телеведущим, звали его - Игорь Боровой, а известность свою он получил по большей части благодаря скандальным программам, в которых лихо срывал покровы, швырял обвинения, задавал провокационные вопросы и вообще - хамил, как мог, причем степень его азарта напрямую зависела от размера гонорара.
      Собственного мнения ни по какому вопросу он не имел и мог, не моргнув глазом, сегодня развенчать и втоптать в землю Георгия Моисеевича по заказу Рустама Альбертовича, а завтра наоборот - опозорить перед телекамерой Рустама Альбертовича по заказу Георгия Моисеевича. А послезавтра - в компании обоих оппонентов непринужденно развлекаться с девками в престижной сауне на Заставской.
      - Дамы и господа! - поставленным голосом провозгласил Боровой. - Прошу внимания!
      При этом он оглядел обращенные к нему лица с выражением мясника, выбирающего из стада баранов экземплярчик пожирнее.
      - Мне выпала честь, - он сладко прищурился и слегка поклонился, - открыть сегодняшнюю презентацию, хозяином которой является Фонд имени великого русского художника Андрея Рублева.
      Боровой сделал паузу и слегка отодвинулся от микрофона, многозначительно взглянув на публику. Публика поняла эту паузу правильно, и в зале зазвучали аплодисменты. Боровой удовлетворенно кивнул, затем приложился к бокалу и, поставив его на акустическую колонку, достал из нагрудного кармана очки.
      Изящным жестом водрузив их на переносицу, он взглянул на бумаги, которые держал в левой руке, и сказал:
      - Постараюсь быть краток. Сегодня вся культурная общественность нашего города и, не побоюсь этого слова, всей страны с чувством глубокого удовлетворения, - Боровой хитро посмотрел на зал и, дождавшись легкого смеха, по-свойски кивнул, - с чувством, повторю, глубокого удовлетворения узнает о редчайшем успехе наших историков, археологов и, как ни странно, спецслужб.
      По залу пробежал легкий ропот.
      - Да-да! Именно спецслужб, потому что какими бы старательными и добросовестными ни были наши ученые специалисты, иной раз для раскрытия исторической тайны требуются не столько познания в науках, сколько детективные методы. Кроме того, на это сокровище, а то, что находка является именно сокровищем, сомнений, я надеюсь, не вызывает, собирался наложить свою грязную лапу криминалитет. Но наши рыцари плаща и кинжала, - по залу прокатился смех, - простите - щита и меча… они и на этот раз оказались на высоте. И в результате тщательно продуманной операции были достигнуты сразу две цели - уничтожена преступная группировка, занимавшаяся перемещением крупных партий наркотиков, и спасена от расхищения ощутимая часть исторического богатства России. Пусть небольшая по сравнению с тем, что разворовали за семьдесят лет, но важная и дорогая для каждого россиянина. Сегодня будет много сказано о том, что можно увидеть на этом стенде… Простите, столе. Выступят историки, искусствоведы, представители гуманитарных и культурных организаций, но это чуть позже. А сейчас я хочу предоставить слово генерал-лейтенанту Кириллу Мефодъевичу Поворотову, который руководил операцией. Он относится к тем скромным и незаметным борцам невидимого фронта, о которых поется в песне: "Наша служба и опасна, и вредна…" Простите - трудна.
      В зале снова засмеялись, а Боровой, убедившись, что благодаря его незатейливому остроумию атмосфера стала почти непринужденной, повернулся в сторону пробиравшегося к микрофону одышливого генерала с толстым багровым затылком и большим невыразительным лицом.
      - Прошу вас, Кирилл Мефодьевич, - Боровой отошел от микрофона и, забрав с колонки бокал, в котором еще оставалось шампанское, смешался с публикой.
      Артур наклонился к уху Лины и прошептал:
      - Это тот самый Поворотов, у которого из-под носа мы выхватили жирный куш. Он не имеет доказательств, что это именно я постарался, но нюхом чует, где собака порылась… Так что мне следует держать ухо востро, хвост пистолетом, а ноги валетом, как любит говорить мой друг Беседа.
      Они стояли в самом дальнем от помоста с микрофоном углу и, стараясь не привлекать к себе внимания, наблюдали за происходящим. Лина была одета в то самое зеленое платье, которое однажды повергло Артура в шок, и Артур постоянно косился на нее, причем его взгляды были полны самого неподдельного восхищения.
      Заметив это, Лина тихо сказала:
      - Артур, следи за собой, а то всему залу видно, что ты от меня без ума. Где твоя шпионская скрытность?
      - Прости, Лина, - Артур смутился, - виноват. Исправлюсь.
      И тут же посмотрел на нее взглядом приемщика стеклотары.
      - Так нормально?
      Лина улыбнулась и, благосклонно опустив ресницы, ответила:
      - Сойдет.
      - Нет, ты только посмотри на эти рыла! - тихо сказал Артур. - Прости мне непарламентские выражения, но другого слова я подобрать не могу.
      - На какие? - спросила Лина. - Здесь так много рыл… А лиц почему-то мало.
      Артур засмеялся.
      - Видишь ли… М-м-м… Обычно на известную субстанцию собираются мухи, а на богатство - именно рыла. Так уж мир устроен. И, самое интересное, как правило, именно рыла преуспевают в борьбе за богатства. Тоже одно из свойств мира.
      - Артур, как не стыдно! Мир прекрасен, а ты пытаешься испортить мне настроение. И, между прочим, у нас дома сейчас лежит не меньше, чем на этом столе. Так что же, мы тоже, получается, рыла?
      - О, нет! - Артур решительно покрутил головой. - Ни в коем случае. Мы как раз те самые исключения, которые подтверждают правило.
      - Ловко выкрутился! - усмехнулась Лина и слегка ущипнула Артура за кожу на тыльной стороне ладони. - Ну и что эти рыла? Кто они такие?
      - Ну, скажем, вот тот, в золотых очках и ленинском галстуке в горошек, председатель регионального отделения партии "Российская коммуна". Их программа обещает простолюдинам колбасу за два двадцать и водку за два восемьдесят семь. А гнилую интеллигенцию и жидов - на фонарные столбы. И знаешь, у них огромное количество сочувствующих, преимущественно из теток с авоськами. Снаружи этот тип красный, как советский флаг, но это только снаружи. Мне достоверно известно, что он планировал забрать весь клад, раздарить то, что ему не нужно, церквям и благотворительным организациям, а остальное, как буржуйское добро, по-большевистски прибрать к рукам, то есть - в партийную кассу. Ну а поскольку партия его, то и касса его.