Таганка - Крест в законе

      - Перестань реветь! - приказал Кнут. - Ты еще благодарна мне будешь за то, что я устрою твою судьбу.
      - Ты уже устроил, - ответила ему Мэри. - Обещал Америку… Голливуд…
      - Ну, Америку ты уже получила! - осклабился Лопатин. - А Голливуд еще впереди…
      Он снова налил себе виски.
      - Сергей, - вновь заговорила Мэри. - Отпусти меня. Я вернусь домой, в Москву. - Голос ее был полон твердости и решимости.
      - Куда?! - презрительно скривился он в ответ. - Домой?! А что ты там будешь делать? Кому ты там нужна? Снова на панель пойдешь?
      - Какая разница? Здесь я тоже - на панели, - она порывисто взяла бутылку, налила себе и залпом выпила.
      - Никуда я тебя не отпущу, красавица, - ответил Лопатин. - Мы теперь с тобой - как ниточка с иголочкой: куда я, туда и ты. Будешь послушной - будешь хорошо жить. А поступишь хоть раз по-своему, пеняй на себя, дорогая. Вот такая у нас с тобой будет отныне любовь!
      - И что ты собираешься дальше делать? - спросила Мэри, желая хоть немного выведать планы Лопатина, в один момент ставшего Таганке лютым врагом.
      - Тайна сия велика есть! - многозначительно произнес он. - Но тебе, так и быть, расскажу. Исключительно для того, чтобы ты не считала меня полным недоумком.
      Кнут был безобразно пьян сейчас. И Мэри понимала, что, если бы не это обстоятельство, вряд ли бы он стал делиться с ней своими планами.
      - Прежде всего я не позволю Таганке куда бы то ни было вывезти имеющиеся у нас документы, - проговорил Лопатин. - Отвечаю, блин! Он просто хочет подороже их продать и с нами не поделиться! А я что, лох последний?! Нет! Так дело не пойдет!
      - Но он не отдаст тебе эти бумаги. Слишком дорого они ему достались.
      - Они и мне дорого достались! - выкрикнул Лопатин. - Мы вместе с ним добывали эти документы! И убить нас за них могли, как не фиг делать! Я тоже рисковал! И имею на все полные права! Поэтому я не буду у Таганки выпрашивать милостыню.
      - Что же тогда?
      - Да я просто убью его, - буднично произнес Кнут.
      - Друга?! - искренне удивилась Мэри.
      - А какой он мне друг после того, как решил меня обмануть? Не-е-ет!!! Тут совесть моя совершенно чиста. Ссучился кореш - пусть получит пулю в лоб. Другого разговора не будет.
      - Но ведь он не стал тебя убивать, когда ты навел на него пистолет!
      - Это игра в благородство, - отмахнулся Лопатин. - Рано или поздно Таганка все равно захочет «пришить» меня, чтобы долей от продажи бумаг не делиться. Я это знаю точно. Все так поступают! И он - не исключение!
      - Ну, хорошо, - попыталась согласиться с ним Мэри. - Ты завладеешь документами. И куда ты с ними потом сунешься? Честер вряд ли захочет иметь с тобой дело.
      - Да плевать мне на Честера! Найдутся другие люди, - самоуверенно заявил Лопатин. - Таганка нашел Честера, я найду другого - чай, не глупее его! Запомни: ты получишь сто тысяч баксов, если мой план удастся. И будешь свободна на все сто. Только сначала помоги мне. Согласна?
      - Сколько денег я получу? - заинтересовавшись, переспросила Мэри.
      - Я же сказал: сто тысяч долларов наличными! Это огромные деньги! Да они есть у Таганки прямо в доме! Я только не знаю, где он их прячет. Но найду. Обязательно найду. И сразу же выплачу их тебе!
      - За сто тысяч - согласна, - сдалась она. - Что я должна делать?
      «Шлюха есть шлюха! - подумал Кнут. - Вот девка продажная!»
      - Сейчас ты останешься здесь и дождешься меня, - Лопатин посмотрел на наручные часы. - Мне предварительно нужно встретиться с одним человеком. Потом мы с тобой вернемся домой, как ни в чем не бывало… - Он наскоро прикинул, чем Мэри может быть для него в данной ситуации полезна. - Мы сядем с Таганкой как бы переговорить о делах. Я подам тебе знак… Ну, подмигну незаметно, что ли! Ты прикинешься, будто тебе стало плохо. Он бросится помогать там, за водой или за лекарствами…
      - А потом что?
      - Не твоя забота.
      Дэниэл Розович в очередной раз вызвал к себе Честера.
      - Алекс, меня настораживает твоя инертность в отношении дела Таганцева-Шторма. Русские в буквальном смысле слова оккупируют Соединенные Штаты Америки! Их мафиозные структуры уже владеют нашими банками, средствами коммуникаций и связи, некоторыми отраслями промышленного производства! Ты, наверное, не представляешь себе в полной мере всю степень угрозы, нависшей над американской демократической системой со стороны этих варваров!
      - Шеф, ваши слова отдают старой сырной плесенью из древнего французского подвала-сыроварни! - криво усмехнулся Честер. - От них попахивает несостоявшейся идеологией канувшей в Лету холодной войны. Лично мне кажется, что никакой угрозы со стороны русских нет. Они просто делают свой бизнес за границей, потому что в их стране любая инициатива еще с советских времен непременно наказуема.
      - Заблуждаешься! - горячо воскликнул Розович. - А как же пресловутый Япончик? Вячеслав Иваньков, недавно депортированный в Москву! Он развил здесь целую банковскую империю! На поток поставил рэкет и заказные убийства! Я убежден, что не только он один руководит разветвленной сетью русской мафии по всему миру!
      - Чушь! - резко возразил Честер. - Вам, шеф, лучше других известно, что по делу Иванькова ничего существенного не доказано. Во всяком случае, на территории США. Поэтому справедливое американское правосудие и передало его русским. По их же, кстати, просьбе! Служба Гарри Энджела занималась этим вопросом? Так спросите у них, отчего это они так скромно замалчивают свои заслуги перед демократическим обществом после депортации Иванькова? Его держали в тюрьме, надеясь хоть что-то доказать. И где результат?! Если бы он нарушил законы США, его нужно было судить здесь, у нас, а не передавать русским, как совершившего преступления на территории Североамериканских Соединенных Штатов. Но его депортировали! Депортировали по просьбе Российских правоохранительных органов. Так для кого, в таком случае, он представляет наибольшую опасность? Для Америки или для самой России?! А после его передачи русским властям вы что-нибудь о его процессе слышали?! Молчат! Все молчат! И будут молчать, я вас уверяю.
      - Ну, знаешь, Аль Капоне в свое время тоже смогли предъявить всего лишь обвинение в неуплате налогов. И тем не менее никто в мире не станет отрицать его руководящей роли в структурах итальянской мафии.
      - Вопрос спорный…
      - Я не собираюсь здесь с тобой спорить! - прикрикнул Розович. - Докладывай лучше, что у тебя по Таганцеву?
      - А что по Таганцеву? - невозмутимо переспросил Честер.
      - Когда ты наконец возьмешь этого бандита и предъявишь ему обвинение?!
      - Обвинение - в чем? В том, что у него настоящий канадский паспорт и соответствующее гражданство? В том, что, получая это гражданство, он решил сменить имя, опасаясь незаконных преследований со стороны российских властей? В том, что он прибыл в Соединенные Штаты Америки с целью наладить торговый бизнес, ориентированный на страны Восточной Европы?
      - Нет!!! - закричал Розович, захлебываясь от ярости. - В том, что Таганцев незаконно присвоил фамилию Шторм! В том, что деньги, вкладываемые им сейчас в легальный бизнес, получены криминальным путем! В том, что он - сукин сын! - по уши замешан в торговле оружием и наркотиками! Я этихдоказательств от тебя жду! Мне незачем портить отношения с русскими коллегами!
      - А мне незачем клеветать на человека, коль скоро его вина не доказана, - с потрясающим спокойствием отвечал Честер.
      - Ты что, слагаешь с себя всю ответственность за ведение этого дела? - зло прошипел Розович.
      - Нет, что вы, сэр! - воскликнул Честер. - Я всего лишь продолжаю искать доказательства вины Таганцева-Шторма перед американским правосудием. Как бы ни было горько это осознавать, но пока что мне не в чем его упрекнуть. Все его действия - в рамках законности.
      - Ты должен непременно что-нибудь раскопать, - произнес Розович тоном обреченного. - Не бывает на свете ни в чем не виновных русских. Они все виноваты уже в том, что родились на этот свет и мешают жить нам, американцам.
      - Простите, шеф, - Алекс Честер чуть улыбнулся. - Мне приснилось или я где-то случайно слышал, что ваш отец во время русской революции тысяча девятьсот семнадцатого года эмигрировал из Киева через Одесский порт в Турцию… Прихватив, кстати, с собой все деньги Киевского железнодорожного ведомства, в котором служил. Вы не знаете, шеф, куда потом подевались те золотые червонцы?
      Розович вздрогнул. Честер продолжал:
      - Из Константинополя ваша семья в тысяча девятьсот двадцатом году перебралась в Париж. А уже в Париже произошла интереснейшая история. Мойше… простите, Майклу Розовичу, вашему покойному отцу, разведка Соединенных Штатов Америки предложила сотрудничество. В двадцать втором году прошлого столетия, пройдя двухлетнее специальное обучение на военной базе в Детройте, он стал кадровым офицером Центрального разведывательного управления США и дослужился до полковника…
      - Не надо! - выкрикнул Розович. - Не надо пересказывать мне историю моей семьи!
      - Да я и не пересказываю, - почти равнодушно отреагировал на его слова Алекс. - Я просто посчитал необходимым напомнить вам, сэр, о вашем русском происхождении.
      - Не надо мне ни о чем напоминать! - выдохнул из себя Розович. - Я и сам все прекрасно помню. Черт с тобой! Доложи хотя бы, что собираешься предпринять в ближайшее время?
      - Пока - ничего. Понаблюдаю за этим Таганцевым со стороны. И не только со стороны.
      - В каком смысле? Ты что, уже внедрил к нему своего агента?
      - Нет, - вновь улыбнулся Алекс. - Это было бы неинтересно.
      - Тогда - что?
      - Я сам внедрился, - с достоинством ответил Честер. - Мы с ним почти подружились. Хотя, поверьте, сделать это было нелегко.
      - Алекс! - потрясенно воскликнул Дэниэл Розович. - Ты - гений! Как тебе это удалось?
      - Разрешите, шеф, я не стану даже вам раскрывать собственных оперативных рецептов. Но можете быть уверены, каждый шаг Таганцева мною жестко фиксируется. Он теперь и вздохнуть без меня не сможет.
      - Я всегда верил в тебя! - радостно засуетился Розович. - Я всегда знал, что ты - лучший специальный агент департамента! У тебя, Алекс, светлая голова и бульдожья хватка! О-о! Мы с тобой горы свернем!
      Подбежав к бару, Дэниэл достал оттуда бутылку виски и разлил по стаканам.
      - Давай выпьем за наш успех! - он протянул один стакан Алексу. - Я уверен, что нам удастся разоблачить крупную русскую мафиозную группировку! Алекс! - Розович даже взвизгнул от удовольствия. - Я буду полковником!
      - Возможно, - снисходительно подтвердил тот. - Только прошу тебя…
      Честер вопросительно посмотрел на патрона.
      - Прошу: не напоминай мне о моем отце!
      - Почему? - Алекс, что называется, «включил дурака». - Мне о нем известно столько хорошего…
      - Значит, тебе известно, сколько человек из русской нелегальной разведки он отправил на электрический стул? - Глаза Розовича нервно и трусливо забегали.
      - Ну, приблизительно… - уклончиво ответил Честер.
      - Вот потому и не напоминай. - Розович с трудом сглотнул вязкую слюну. - При нынешнем тесном контакте наших ведомств я не хотел бы объясняться по этому поводу с московскими друзьями.
      - Да, сэр! - по-военному ответил Алекс Честер и пригубил предложенный виски. - Но, кажется, там были не только советские разведчики из числа нелегальной резидентуры. Помнится, полковник Майкл Розович подозревался в организации так называемого несчастного случая, когда в Камбодже сгорели заживо трое советских дипломатов. Что-то подобное, только в виде автокатастрофы, случилось с представителями советской торговой миссии на горном серпантине неподалеку от итальянского Палермо. А в Норвегии, на фьордах…
      - Алекс! - взмолился Дэниэл Розович. - Ты моей смерти хочешь?!
      - О, мой бог! - Честер сложил на своей груди ладони и возвел глаза к небу. - Да я и мухи не обижу, сэр!
      Если бы шеф Российского департамента ФБР Дэниэл Розович не знал этого пройдоху Честера как облупленного, то, вероятно, подумал бы, что сейчас за его спиной начинают расти ангельские крылышки.
      Полковник Николай Извеков, командированный Иваном Афанасьевичем Барминым в Нью-Йорк, был уверен на все сто процентов: человек, попросивший его о встрече, непременно появится с минуты на минуту.
      Странное вышло дело. Малинового цвета «додж», как всегда, дежурил неподалеку от дома Андрея Таганцева. Мимо на велосипеде проехал какой-то мальчуган и будто бы случайно уронил клочок бумаги. Отъехав метров на десять, мальчуган остановился и жестом дал понять людям Извекова, дежурившим в «додже», что оброненная бумажка - для них. Показал и покатился себе дальше.
      На белом листке было написано: «Знаю все о документах Андрея Таганцева. Жду завтра ровно в двадцать часов справа от входа в сквере „Fortuna“. Ваш друг».
      Помощники Извекова проследили за пацаном. Но он ни с кем в этот день не встречался. Прямиком направился к дому, в котором жил, и не выходил из квартиры до самого вечера.
      Одно было ясно: писал, несомненно, русский. Скорее всего, человек был допущен в ближнее окружение Таганки и на самом деле владел важной информацией.
      Если бы, к примеру, сам Таганка задумал заманить Извекова в ловушку, то придумал бы для этого что-нибудь поизящнее. Предложение о непосредственном контакте в столь незамысловатой форме свидетельствовало о том, что лицо, желающее поделиться с Извековым тайнами Таганцева, было весьма ограничено временем и возможностями.
      Скорее всего, кто-то из ближайших людей Таганки решил, не мудрствуя лукаво, продать его с потрохами.
      Извеков не ошибся. Точно в назначенное время в аллее сквера появился Сергей Лопатин по кличке Кнут.
      Николай Извеков спокойно сидел на скамейке, как бы любуясь раскидистыми старыми каштанами, уже начинающими цвести, и густыми, тщательно ухоженными рукой садовника кустами можжевельника, огибающими подобно пышной диванной спинке каждую деревянную скамью, вырезанную мастером в виде столкнувшейся с препятствием морской волны. Он знал: Кнут непременно увидит его, сразу же узнает и подойдет сам.
      Так оно и вышло.
      Медленно приблизившись, Лопатин молча сел рядом и закурил. Извеков не торопил его и делал вид, что вообще не обращает на факт появления здесь Кнута совершенно никакого внимания.
      - Я пришел… - неуверенно заговорил Лопатин, не в силах больше играть в молчанку.
      - Поздравляю, - с усмешкой ответил Извеков.
      - С чем? - не понял Сергей.
      - Раз сами пришли, значит, у вас есть, что мне сказать. А если есть что сказать, значит, скорее всего, сумеете сохранить себе жизнь, молодой человек.
      - Только жизнь? - спросил Лопатин, видимо, намекая на что-то большее.
      - Я еще не знаю, что вы мне принесли, а у вас хватает наглости начинать торги?! В таком тоне мы с вами, боюсь, ни о чем не договоримся. Излагайте, с чем пожаловали? - строго спросил Извеков.
      Сейчас полковник мог позволить себе давить на этого мерзавца. Уже то, что Лопатин назначил ему встречу, отрезало ему всяческие пути к отступлению. Таганцев этого шага своему подручному не простит. Кнут и сам, без сомнения, осознавал это. И потому без дальнейших подстегиваний начал говорить.
      - Я могу передать вам бумаги, за которыми вы охотитесь.
      - Вот как?! - Извеков изобразил на лице удивление. - Но, насколько мне известно, все документы находятся у Андрея Таганцева. Так что, извините, у меня нет никаких оснований верить вашим словам.
      - Да, бумаги у Таганцева, - согласился Лопатин. - Но я готов найти их и предоставить в ваше полное распоряжение.
      - Интересно мне знать, как вы это сделаете? Или ваш друг хранит их в постели под подушкой? Не смешите меня! Таганцев - хитрый и осторожный человек. Даже если искомые документы в его новом доме, то найти их там будет очень непросто. Привлекать местную полицию, вооруженную спецсредствами, вы, как я полагаю, не намерены?
      - Что я намерен делать - мои проблемы, - упрямо заговорил Лопатин. Алкоголь, принятый им в баре, некоторым образом раскрепощал его, способствовал даже некоторой развязности. - Вы мне лучше скажите, сколько за эти бумаги заплатите?
      - Сложный вопрос, - вполне серьезно ответил Извеков. - Ведь мне даже неизвестен характер этих документов! Откуда я знаю их реальную значимость и, соответственно, стоимость?!
      - Ну, если вам не лень было тащиться за ними аж в саму Америку, то, думаю, ценность их довольно велика, - самоуверенно заявил Лопатин. - Стали бы вы суетиться за ломаный грош, как же! И что касается содержания бумаг. Как говорится, кот в мешке не устроил бы ни вас, ни ваше начальство, - уж не знаю, кто за вами стоит. Вы хотите получить конкретные документы, «загрифованные» как совершенно секретные. Так что не стройте из себя простака.
      - Ну, допустим, - кивнул Извеков. - Допустим, что меня интересуют бумаги с совершенно конкретным и известным мне содержанием. И я эти бумаги в конечном счете получу, чего бы мне это ни стоило. Вы же взамен рассчитываете не только сохранить себе жизнь, но и неплохо заработать на этой сделке. Все сказанное допустимо и осуществимо практически. Но с чего вы взяли, что лишь этими документами ограничена моя цель?
      - Что еще вас интересует? - Лопатин напрягся.
      - Жизнь Таганцева и его жены, - коротко и сухо ответил Извеков. - Они должны умереть, как только в моих руках окажутся документы. Что, струсили?! - Он испытующе посмотрел на Лопатина. - Не с руки лучшего кореша и братана по бригаде «исполнять»?! Или мало смертей на твоей совести, сучонок?! Сюда смотри! В глаза!
      А Лопатин и посмотрел. Без тени смятения, без какой-либо растерянности или робости. Николая Извекова даже удивил этот прямой, ничем не замутненный взгляд.
      - Убьешь Таганцева? - спросил напрямую.
      - Легко, - односложно ответил Лопатин, даже не пытаясь отвести взгляд.
      - Однако, - невольно произнес полковник. - Как у вас все просто, у братанов! Вчера еще корешились, кровью братались, клялись на могилах братвы в вечной преданности, а уже сегодня готовы перегрызть друг другу глотки… как собаки…
      - Вы мою совесть не будите, - хмуро проговорил Лопатин. - Бесполезно, нет ее у меня давно. А жить хочется, это правда. И жить хочется хорошо. А что Таганка?! Он бы и сам убрал меня, как только пристроил бы эти документы. Это сейчас ему помощники нужны! А как только бумаги продаст, тут же от всех лишних людей избавится. Да я уверен, что он и бабу свою не пожалеет!
      - По себе судишь? - спросил Извеков. Но тут же решил не накалять больше обстановку. - Ладно-ладно, не принимай близко к сердцу. Это я так сказал, по старой привычке. Ты ведь мне раньше кем был?
      - Кем? - непонятливо заморгал Лопатин.
      - Врагом ты мне был! - бодро ответил Извеков на свой же вопрос. - А теперь, получается, друзьями мы стали! Не разлей вода друзьями!
      - Таких друзей… - буркнул себе под нос Лопатин.
      А Извеков сделал вид, что не услышал этой реплики.
      - Ладно, говори, сколько ты хочешь денег за всю работу - за документы и Таганцева с его женой?
      - Миллион, - ответил Лопатин.
      - Миллион - чего? - на всякий случай переспросил обалдевший Извеков.
      - Долларов, конечно! Не рублей же российских! Вот вы даете, тоже мне! На меньшее я не согласен, так что подумайте. - Лопатин сделал попытку встать со скамьи.
      - А я и думать не буду, - невозмутимо ответил ему Извеков.
      Лопатин снова сел.
      - Да-да, я и не собираюсь ни о чем думать, - коварно улыбнулся полковник. - Весь наш с тобой разговор записан на диктофон. Это - во-первых. Во-вторых, мои люди со стороны вели видеосъемку всей нашей встречи. А в-третьих, ты еще не успеешь добраться до дому, как твой сучий потрох Таганцев уже будет знать в подробностях, с кем и для чего ты только что здесь встречался. Такой расклад тебя устраивает?
      - Нет… - еле выдавил из себя Лопатин. - Скажите… сколько вы можете мне заплатить?
      - Сто тысяч долларов наличными, не больше. И это - мое последнее слово. Иначе тебе конец. Будешь думать над моим предложением или сразу согласишься, чтобы не огорчать меня?
      - Я согласен…
      - Так-то оно лучше, - благосклонно ответил Извеков. - Получи задаток. - Как жирную точку поставил.
      Полковник сунул руку в карман, и Лопатин почему-то подумал, что тот сейчас выстрелит, не вынимая ствола, прямо через полу пиджака, как не раз показывали в кино про шпионов. Или уколет его отравленной иглой. Или еще что-нибудь придумает, чтобы мгновенно умертвить хорошего пацана Серегу Лопатина. Внутренне сжавшись в комок, Кнут приготовился бесславно умереть здесь, на неприметной скамейке в Нью-Йоркском сквере Fortuna.
      Но выстрел не прозвучал. И шприц с ядом полковник доставать из кармана не собирался. Напротив, он протянул Кнуту конверт с деньгами.
      - Здесь - ровно пятьдесят тысяч, - сказал Извеков. - Остальные получишь, когда сделаешь дело. И поверь, дурачок, это самое лучшее, что вообще можно тебе предложить. Живи и радуйся!
      Только теперь Лопатин заметил, как метрах в двадцати от них тускло мелькнул объектив видеокамеры. Какой-то мужик фиксировал их встречу и собственно факт передачи конверта с деньгами.
      Какой он дурак! Зачем он поперся на встречу с этим человеком?! Что теперь с ним будет?! Как выжить, попав в такую западню?!
      Впрочем, отвечать на все эти вопросы было уже поздно.
      А Извеков медленно поднялся со скамьи и, даже не посмотрев больше в сторону Лопатина, не торопясь пошел прочь.
      Цифровым мини-фотоаппаратом известной фирмы Siemens Таганку заблаговременно по его же просьбе снабдил Алекс. Это был не просто фотоаппарат. Штуковина относилась к разряду специального оборудования агентов разведки и контрразведки.
      - Андрей, будь аккуратен и осторожен, - наставлял Таганку Честер. - Попадешься с этим прибором в руки полиции - тут же будешь обвинен в шпионской деятельности. В фирменных магазинах корпорации Siemens такие игрушки не продаются. И на всякий случай помни о его стоимости. - Честер покрутил в руке маленькую коробочку - значительно меньше обычной сигаретной пачки, - облаченную в корпус из мягкого пластика.
      - А сколько он стоит? - просто ради интереса спросил Андрей.
      - Примерно столько же, сколько может стоить автомобиль «ламборджини» или «феррари» последней марки! Ну, или немного больше…
      В одном крохотном электронном чипе величиной меньше серной спичечной головки легко умещалась информация, напечатанная на тысяче страниц формата «А-4». А Таганка с Настей сфотографировали всего две сотни листов с грифом «Совершенно секретно»,выбрав - уже в который раз! - из имеющихся документов лишь наиболее важные.
      - Раз уж ты собрался лететь в Москву, - говорила Настя, - возьмешь с собой только чип с отснятыми копиями. Это может спасти тебе жизнь и даст надежду на благополучное возвращение. Оригинальные бумаги мы спрячем здесь.
      - Да, но как я докажу потом, что все это не липа?
      - Ну, за это можешь особо не беспокоиться. Каждая бумажка имеет свою, так сказать, индивидуальную «фишку». «Спецы» из Федеральной службы охраны Президента или из ФСБ знают, по каким не видимым простому глазу признакам определить подлинность документа. Это было предусмотрено как раз для таких вот случаев, если та или иная информация приходит в виде оперативных данных: в фотоснимках, негативах или на электронных носителях.
      - Понятно, - кивнул Таганцев. - Значит, я смогу дать им понять, что сведения не фиктивны.
      - Главное - чтобы ты сумел их убедить в том, что располагаешь подлинниками.
      - Само собой! И тогда, передав чип, можно смело отторговывать для себя возможность вернуться обратно.
      - Да, заинтересовавшись документами, люди президента обеспечат тебе беспрепятственный обратный выезд. Только бы Честер не подвел.
      - Алекс обещал помочь выйти на этих людей. Он говорил, что у спецслужб всего мира есть общие интересы, как ни странно, и общие точки взаимодействия.
      - Ничего странного, - подтвердила Настя, - представители двух разведок всегда найдут третью страну, против которой вполне можно «дружить». Подобные компромиссы существовали во все времена.
      - Итак, я предложу им микрочип. Они его изучат. Далее я выставлю требование: вернуться в Америку. Только после этого соглашусь выдать оригиналы бумаг.
      - Только вернешься уже не в Америку, а в Лондон. И оттуда сообщишь, где эти документы находятся. Я позже найду тебя сама. Все просто, - сказала Настя. - И все - сложно.
      - В таком случае Сергею и Мэри нужно без промедления убираться отсюда. Помочь они нам все равно ничем не смогут, а подставлять их головы не имеет никакого смысла. Пусть Лопатин с девочкой обоснуются пока что в той же Канаде. В Торонто им будет безопаснее. Позже решим, как лучше объединиться.
      - Ты никогда не забывал о своих друзьях, - лирично и мягко произнесла Настя. Но тут же вернулась к деловому тону: - Так. Все сняли из отобранного материала?
      - Все, - ответил Таганцев.
      - Тогда я поехала. Появятся Лопатин и Мэри, скажешь им, что отправил меня… Да ничего не скажешь! Спал, типа! Проснулся, а я уже куда-то отъехала на машине. Я что здесь, приклеенная, чтобы с тобой весь день сиднем просиживать?!
      - Давай! - засмеялся Таганцев. - Поезжай, удачи тебе!
      Забрав оригиналы документов, Настя вышла из дому. Но не через ворота, где со стопроцентной гарантией «висели» наблюдатели из малинового «доджа».
      Пробравшись через соседний участок, не по-российски являющийся неприкосновенной частной собственностью, она очутилась на совершенно другой улице.
      Таганка тем временем вынул из фотоаппарата микрочип и аккуратно вшил его в поясную часть своих джинсов.
      - Здорово, братуха! - в помещение ввалился Лопатин. Он был навеселе. Впрочем, этот факт Андрея нисколько не удивил. У Сереги сдавали нервы, и он в последнее время пил очень много.
      Мэри была с ним. Она тихонько вошла следом и присела в плетеное кресло перед камином.
      - Я тут слегка вискаря пригубил. Ты, надеюсь, не сердишься? - Лопатин пьяно засмеялся.
      - Да пей ты на здоровье. Только голову не теряй, - ответил ему Таганцев, обратив внимание на то, что как-то необычно ведет себя Мэри.
      Она сидела в кресле ссутулившись, низко опустив голову. Казалось, будто девушка находится в наркотическом опьянении. Создавалось впечатление, словно ее ничто вокруг не интересует, а сама она пребывает в каком-то потустороннем мире.
      - Кнут, я не понял, - встревожено заговорил Андрей. - Она что, героином «наширялась» или коксу нюхнула сдуру?
      - Да ну, на фиг! - отмахнулся Лопатин. - Машка сроду дрянью не баловалась. Тошнило ее по дороге. Сожрала в кабаке что-то не то. Ты… это… братан… не обращай внимания. Проблюется еще - и порядок!
      А Мэри становилось все хуже. Тело ее начало мелко дрожать, она то и дело прикусывала сухие губы. Дыхание стало прерывистым и частым, большие черные глаза закатывались…
      - Кнут! - воскликнул Андрей. - Да ей в натуре плохо! Где вы были, черт бы вас побрал?!
      Лопатин сидел за столом, кое-как держась в вертикальном положении. Его, похоже, здорово развезло. Таганке он был в таком состоянии не помощник, и Андрей сам кинулся к Мэри, у которой начинался настоящий припадок.
      - Девочка! Что с тобой?! - заговорил заботливо, простосердечно волнуясь и беря Мэри на руки, чтобы унести в ее спальню. - Ну, потерпи, потерпи немного… сейчас доктора вызовем… Всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит…
      - Берегись… - неожиданно прошептала ему на ухо Мэри.
      - Что?! - Таганка чуть не уронил ее. Голос девушки был вполне здоровым и четким. Только очень тихим, чтобы, наверное, не услышал Лопатин.
      Таганка замер лишь на мгновение. Лопатин и не заметил ничего. А Мэри вновь зашептала Андрею в самое ухо:
      - Он хочет убить тебя и забрать документы. Верь мне!
      Быстро сообразив, что к чему, Андрей понес Мэри наверх, каждую секунду ожидая, что Лопатин выстрелит ему в спину. Но выстрела не последовало.
      Положив Мэри на кровать, Таганка выслушал ее и приказал ей не высовываться. А сам взялся за оружие. Вогнал патрон в патронник, спрятал ствол и вернулся в нижнее фойе, где оставался Лопатин.
      - Тебе уже полегче, братан?
      - Да! - Пьяно осклабился Кнут. - Уже полегче! А где Настя?
      - Уехала в город, пока я дрых без задних ног. - Таганка старался говорить просто и беззаботно.
      - А давай выпьем! - предложил Лопатин.
      - А давай! - в тон ему согласился Таганцев, доставая из бара бутылку анисовой водки.
      - А я передумал! Ха-ха-ха! - громко засмеялся Кнут.
      - Ну, передумал так передумал, - спокойно ответил Таганцев и остановился на полпути.
      - Слышь, братан! - вдруг совершенно трезво окликнул Андрея Кнут. - Ты не шевелись больше! Стой тихо, где стоишь! - В руке Лопатина появился пистолет. - А то у меня патрон всегда в стволе, ты знаешь.
      - Знаю, Серега, знаю, - ничуть не удивился ситуации Таганцев, заранее предупрежденный обо всем Мэри-Машей.
      - Руки, брателло, подними вверх! - приказал Лопатин.
      - Да пожалуйста, - хрипло ответил Таганцев, и лоб его мгновенно покрыла холодная испарина. - Ты что, прямо здесь убивать меня будешь?
      - Прямо здесь, - ответил Лопатин, - прости, братуха, я тебе больше не верю. Прощай.
      Прицелившись, Лопатин нажал на спусковой крючок. Звонко щелкнул пружинный ударно-спусковой механизм «глока». А выстрела не случилось! Лопатин на мгновение оцепенел. Передернул раму. Вновь нажал на спуск. И - снова впустую. Пистолет не выстрелил!
      - Ну что же ты, брат? - снисходительно улыбнулся Таганцев. - Стреляй, не стесняйся! Что там у тебя? Ты посмотри внимательно, ворошиловский стрелок, может, патроны кончились?
      Лопатина будто ледяной водой окатили. Судорожно отсоединив от пистолета магазин, он с ужасом обнаружил, что в стволе нет ни одного патрона!
      - Ах, какая напасть! - наигранно воскликнул Андрей, как будто и впрямь огорчился. - Вот незадача-то! Что ж ты, братуха Кнут, меня убивать пришел, а патронами не запасся? Несерьезно как-то! Не по-взрослому!
      - Вот сука! - в сердцах выругался Лопатин.
      - Мне тут сорока на хвосте пустой треп принесла, будто ты сегодня деньжатами разжился. Не поделишься с братаном? - Иронично спросил Таганцев.