— Кристина, беги! — раздался далекий голос Фомича, искаженный радиоэфиром. И Кристина рванула со всей скоростью, на которую только была способна. Откуда не возьмись, прямо перед ней выскочил Иртыш, и она побежала следом за псом, зная, что он обязательно выведет ее отсюда.

За спиной раздались громкие крики и топот. Вот ломятся! А она так долго не протянет! Когда сюда бежала, успела выдохнуться, и еще неясно, сколько придется от этих бегать. Но ничего, она не сдастся. И Иртыш ее в обиду не даст.

И тут по ушам пронзительно ударил гром — бабах! Они что, решили в нее стрелять? Боже, да это же полные отморозки! Они приехали сюда с одной-единственной целью — убивать! А ее, судя по всему, еще и изнасилуют вдобавок. Мамочки, да что же это такое! Сначала Фредди, теперь эти козлы! Сафари в условиях средней полосы России, и она в роли загнанной антилопы! Только с Фредди ей и вполовину не было так страшно, как сейчас. Тогда все казалось каким-то ненастоящим, понарошку, словно через вату. А сейчас ей на самом деле страшно. До тошноты страшно.

Фомич бежал по одному ему ведомым лесным тропинкам, повторяя, как молитву: «Только бы не опоздать! Только бы не опоздать»! Все-таки случилось! Черт, он же знал, что просто так эти гаврики отсюда не уйдут. Бывалый же, шушеры всякой за свою жизнь столько повидал, что ой-ой-ой. А что толку-то? Девчонка, которую ему под опеку оставили, сейчас удирает от мерзавцев, спасая свою жизнь! И это его вина! Только его! Он должен был предвидеть такой вариант! Только бы не опоздать! Если что-то произойдет с Кристиной, он себе этого никогда не простит! Никогда!

Кристина скакала с кочки на кочку, наступая только на те, на которые до нее ставил свои лапы Иртыш. Как они оказались на болоте, она даже сообразить не могла. Но зато сразу поняла, насколько это затруднило передвижение преследователей. Она уже определила, что за ней гонятся трое мужчин. Четвертый, которого порвал Иртыш, видимо, отказался продолжать «охоту на лис». Судя по тем воплям, которые до нее доносились, то один, то другой преследователь регулярно промахивались мимо надежных кочек и оказывались то по колено, то по пояс в воде. Это хорошо. Особенно хорошо, что расстояние между ними потихоньку, но увеличивается, а значит, они не смогут как следует прицелиться и попасть в нее или в Иртыша. Молодец, Иртыш, умничка! Ничего, нам бы с тобой только выбраться из этой передряги, я тебя целый день за ушами чесать буду!

Хорошо, что вот-вот, и в лесу окончательно стемнеет. У этих, что за спиной, есть фонари, но в темном лесу всегда можно спрятаться так, что человек будет стоять чуть ли не в полуметре от тебя, и ничего не увидит. Только бы продержаться и еще сильнее оторваться! А то сердце в груди того гляди, выскочит, колотится как бешенное, тесно ему там. И легкие разрываются от нехватки кислорода. Все, только бы вернуться в Москву, обязательно начну бегать по утрам, да что там по утрам — и по вечерам тоже! Точно, решено! И тогда ей уже ничего не будет страшно. Нам не страшен серый волк, серый волк…

Блин, опять стреляют! Патроны им, что ли, девать некуда? Тогда пусть палят. В запасе меньше останется. Но все равно как же неприятно бегать под пулями! Когда Фредди ее ранил, она этого даже не поняла. И не почувствовала. Потом пыталась вспомнить для себя, каково это, и не смогла. Только страх внутри поселился. Липкий, противный. И было очень жаль, что на руке останется этот безобразный шрам. Со временем шрам побелел и перестал так раздражать своим видом, а страх, выходит, остался.

Черт, если она сейчас не отдохнет хоть пять минут, то точно свалится где-нибудь в камышах! Ладно, еще минут пять, чтобы наверняка оторваться, и можно подумать, где спрятаться. Лучше, наверное, с болот выбираться. А то здесь деревьев не так много, да и посветлее, чем в обычном лесу. Если только она правильно себе сейчас это представляет, то лучше всего принять слегка правее, это самый ближайший путь к лесу. О, Иртыш, да ты просто мысли читаешь! Как раз туда направился! Давай, родной, беги, а я постараюсь не отстать!

Фомич четко слышал одиночные выстрелы со стороны болота. Ироды! Что творят! Ну, уж если у них рука на беззащитную девчонку поднялась, то и он их жалеть не будет. Пусть даже не надеются на пощаду.

Как ни парадоксально, но он с облегчением вздыхал, когда слышал, что пальба продолжаются, и очень нервничал в промежутках между выстрелами. Логика Фомича была проста: если все еще стреляют, значит, предыдущие выстрелы цели не достигли. Ничего, Кристина, держись! Еще минут пять-семь, и они узнают, почем фунт лиха! Он уже рядом!

Кристина лежала в густой траве на границе болота и леса. Впрочем, границей это место можно было назвать с очень большой степенью условности. Но Кристину оно устраивало хотя бы тем, что здесь и днем можно было так затеряться — три дня искать будут. Трава — взрослому человеку по грудь будет. Так что ночью у нее все шансы остаться незамеченной.

Единственное, что отравляло ей существование, это некстати пришедшая мысль о том, что на болотах часто живут гадюки. Сама она видела в здешних местах только одну гадючку, маленькую, коричневую с волнистым узором на коже, свернувшуюся в клубок и греющуюся на солнышке, но ни размеры змейки, ни уверения Фомича, что гадюка сама ее боится, Кристину ничуть не успокоили. Вот и сейчас она лежала, дыша как паровоз, и помимо воли представляла себе, как маленькие коричневые гадины ползают по ее ногами или, того хуже, подбираются к лицу. Надо же, за ней сейчас полномасштабная охота развернулась, а в голову такая дрянь лезет! Да еще дыхание никак не успокоится. Если она будет так сопеть, ее точно обнаружат. А не дышать тоже, понятное дело, не получается. Иртыш, прирожденный партизан, свалил куда-то в соседние заросли, но одну он ее здесь, конечно же, не бросит. Этот пес будет биться за нее до последнего, если придется.

Вдруг совсем рядом послышались шаги и голоса. Елки-палки, что-то эти бандиты слишком быстро сюда добрались! Она-то рассчитывала, что эта братия хотя бы еще пару минут в болоте побултыхается. Все, замереть и молиться, чтобы случайно фонариком не зацепили. А то увидят, что трава примята, обязательно проверят, почему. Тем более, след-то ее они точно потеряли. Не зря они с Иртышом такую гонку по кочкам устроили. Вот пусть и дальше не находят. И Кристина еще сильнее вжалась в землю. Была бы ее воля — вообще бы вросла в этот торфяник. По самую макушку.

— Блин, куда эта сучка делась?

— Далеко уйти не могла, факт. Значит, где-то поблизости ошивается.

— И как ее искать будем?

— Молча! Верти головой и смотри под ноги. Она со своим псом не по воздуху летает, что-нибудь да заметишь, если телиться не будешь. Давай, уходи левее, а я здесь пошукаю. Если что найдешь — ори.

Судя по голосам, это были тот мужик в джинсах и крепыш. Как его там, Костян вроде? А где же третий? Отстал? Что-то его совершенно не слышно. Ладно, лишь бы эти отсюда побыстрее свалили. Они из всей компании самые страшные. О, кажется, уходят. Точно, шум шагов стихает. Фу, слава Богу! Просто отлично. Пусть идут. И подальше.

Так, а сколько ей тогда здесь валяться? Пока не рассветет? А потом что делать? К избушке Фомича возвращаться, наверное, опасно. Если они сторожку нашли, то и до дома тоже запросто доберутся. В любом случае, надо пересечься с Фомичом. Одна она отсюда не выберется. Даже если каким-то чудом доберется до поселка — толку чуть, пока в тамошнем отделении милиции этот Семеныч заправляет. Еще, чего доброго, в кутузку посадят или этим монстрам отдадут. Где же Фомич?

Фомич пробирался по кромке болота, изо всех сил вглядываясь туда, где мелькали узкие полоски света от фонарей. Выстрелы прекратились, но и никаких криков тоже слышно не было. Значит, скорее всего, Кристину не нашли. Это хорошо. Но бандиты все еще в лесу и продолжают свои поиски. Это плохо. Ладно, пусть теперь сами побудут в роли добычи. Он начал свою охоту на них. И просто так отсюда никто не уйдет. Они сами захотели по-плохому. Значит, сегодня их желание сбудется.

Кристина устала лежать в неудобной позе. Вроде как эта пара ушла и, кажется, далеко ушла, но все равно вставать как-то страшно. А лежать дальше тоже нет никакой мочи. Ладно, была — не была! Кристина приподняла голову и огляделась. Вроде никого. Можно вставать и тихонько подзывать Иртыша. Хорошо бы по рации Фомича покричать, узнать, как он там, но это сейчас слишком опасно. Их радиопереговоры в лесу будет слышно за три версты! Недаром она свою рацию заглушила на всякий случай, чтобы та ничего не пискнула и не прошипела не вовремя. Вот отойдет подальше от опасного места, тогда и включит.

Она сделала несколько шагов к лесу, как за спиной раздалось глумливо-радостное:

— Так и знал, что ты здесь! Специально ждал, никуда не уходил. А где же твоя псина? Свалила со страху куда подальше?

Кристина обернулась и сразу же ослепла от направленного ей прямо в лицо яркого луча:

— А ты попробуй ко мне сунуться ближе, чем на пару шагов, тогда и узнаешь, свалила моя собака или нет, — негромко, но четко произнесла она, прищурившись и лихорадочно размышляя, как лучше сейчас поступить. Черт, неудачно как вышло! Пара секунд у нее в запасе, конечно, есть, а вот потом опять может начаться пальба, да еще с такого близкого расстояния! Может и зацепить ненароком какой-нибудь шальной пулей.

— А я и попробую, красавица! — произнес все тот же голос. — Вдруг повезет? Или сама кусаться будешь? Вместо собаки?

— Охота была об твою гнилую шкуру зубы марать!

— Значит, не будешь. Что стоишь, дура? Иди сюда! Или мне рассердиться?

— Сам иди. Или лучше — проваливай. Иначе крупно пожалеешь. Если со мной что-то произойдет, тебя ж просто закопают. Ни один Семеныч тебя не спасет!

— А я и без Семеныча с тобой справлюсь.

— Так рискни здоровьем! Что ж на месте топчешься, раз такой отважный?

Почему Кристина так смело разговаривала с этим бандитом, лица которого она так и не смогла рассмотреть за светом фонаря, она бы никому не смогла объяснить. Только в душе поднялась такая гордость и такая ненависть к этому негодяю, что ей, по большому счету, уже было все равно, чем и как для нее окончится эта стычка. Главное — успеть напоследок ударить побольнее, глаза выцарапать, ногой в пах съездить, как ее Иван учил. Этот ублюдок трижды пожалеет, что отправился на это «сафари».

На этот раз Иртыш напал первым. Бандит не успел дойти до Кристины буквально два шага, как тяжелая собака снесла его с ног и принялась рвать его на части. Оруще-рычащий клубок катался по земле, но вместо того, чтобы воспользоваться этой временной отсрочкой и убежать, пока не подоспела та, ушедшая на ее поиски в лес парочка, она стояла и все смотрела на этот страшный поединок. Ружье свое бандит выронил сразу же, как упал, и Кристина, осмелившись, подошла и подобрала его, а теперь неумело держала в руках стволом вниз. От идеи выстрелить в нападавшего она сразу же отказалась, поскольку боялась задеть Иртыша. Но то, что у нее появилось оружие, изрядно придало ей уверенности в том, что теперь бандитам будет трудно c ней справиться.

Вдруг раздался громкий скулеж Иртыша. Боже, этот гад ранил его ножом! Как только достать умудрился! Ну все, получи, бандюга!

Кристина подбежала и со всей силы опустила тяжелый приклад на голову бандита. Он дернулся и обмяк. Фу, еще одним меньше. Что ж она сразу не сообразила так сделать! И что там с Иртышом? Бедняжка! Передняя лапа окровавлена, и он ее вылизывает. А за шерстью не видно, насколько серьезно он ранен. Он же может так кровью истечь!

Не думая более о том, чтобы бежать отсюда, Кристина сняла с себя рубашку (Фомича, еще давно одолжил, как только к себе в дом забрал) и начала ее рвать на полосы. Материя была старой, выношенной, поэтому поддалась довольно легко. Выбрав подходящий кусок, Кристина принялась туго бинтовать лапу Иртыша. Он скулил, но попыток вырваться не делал. Лишь плескалась боль в преданных собачьих глазах. От этого зрелища у Кристины наворачивались слезы, но она держалась, понимая, что сейчас не время давать волю чувствам. Когда с лапой было покончено, она бросила быстрый взгляд на поверженного бандита. У него была разодрана икра, покусаны руки. Да и от ее удара должна будет приличная шишка образоваться. Что ж, так ему и надо. От ран своих он не помрет, а вот от бешенства ему на всякий случай положенное число уколов вкатят, как пить дать. Порядок такой. Так что еще помается, гаденыш!

Рядом раздался выстрел. Кристина вздрогнула. Потом еще один. И еще. Затем выстрелы прекратились, зато послышались голоса. Кажется, один точно принадлежит Фомичу! Ну все, Иртыш, посидели и будет, пора нам на помощь бежать!

Кристина в мгновение ока перемахнула через заросли ивняка и выскочила на полянку, на которой друг против друга напряженно застыли Фомич и тот давешний мужик в джинсах. Бандит по имени Костян стонал, валяясь под елкой и держась за колено. Видать, Фомич не промахнулся. Каким-то шестым чувством Кристина поняла, что ее вмешательство сейчас будет совершенно некстати, поэтому дальше не пошла и не стала кричать Фомичу «я здесь». Только перехватила поудобнее отобранное у бандита ружье и принялась ждать. Через несколько секунд до нее доковылял подраненный Иртыш и тяжело плюхнулся на землю.

Мужик в джинсах угрюмо посмотрел на Фомича, сплюнул и отбросил свое оружие в сторону. Видать, патроны закончились. Но на этом он себя побежденным счесть не пожелал и встал в стойку, демонстрируя желание драться с Фомичом на кулаках. К полному изумлению Кристины Фомич тоже отложил свою винтовку, принимая вызов! Стрелять этого гада надо было, а не церемониться! Что же он делает?

Мужчины начали драться. Иртыш дернулся было на помощь хозяину, но Кристина удержала его. Куда подраненной собаке еще одну схватку выдержать! Как бы он вообще сознание не потерял, кровь вон, даже через повязку уже просочилась!

Дрались мужчины на равных, что не могло сильно утешить Кристину. Мужик в джинсах был более ловок и быстр, а Фомич ощутимо опытнее. Сейчас он напоминал медведя, нарочито медлительный, не делающий никаких лишних или обманных движений, на которые был так щедр его противник. Но Кристина все равно ужасно за него переживала, все-таки возраст уже не тот, а вдруг как устанет? Выдохнется раньше, чем этот бандит, и что тогда делать? Поэтому, подумав, она потихоньку начала перебираться поближе к месту драки. Иртыш похромал за ней.

Странно, но сейчас она уже не боялась. Вообще ничего не боялась. Видимо, уже устала. Единственное, что она знала, что Фомич должен победить. Любой ценой. Потому что правда на их стороне. Если победит этот бандит, то это будет означать, что никакой справедливости в мире нет. И зачем тогда после этого жить? Нет, Фомич непременно выйдет победителем из этой схватки, и она этому поможет.

Как? Этот вопрос уже не стоял. Раз удар прикладом оказался таким действенным в первый раз, кто мешает ей сделать то же самое и во второй?

Кристина долго ждала подходящего момента, чтобы ударить мужика в джинсах, но он вертелся, как свежепойманный угорь. Неясно, сколько бы продлилось это ее ожидание, как Фомич сделал резкий выпад в сторону своего противника, тот отскочил назад, прямо к ожидающей исхода боя Кристине, и тут уж она не медлить не стала. Размахнулась ружьем и со всей мочи засветила им по голове бандита. Он, вопреки ее ожиданиям, не вырубился так, как первый, а повернулся к ней, и даже потянулся за ружьем в ее руках. Кристина проворно отскочила, но тут уже не сплошал Фомич, двумя мощными ударами завершив дело. Бандит безвольным мешком упал на землю.

— Да, пусти детсад в армию, — меланхолично заметил Фомич, забирая у Кристины ее «ударный» инструмент.

— А что такое? Я что-то не так сделала?

— По всем мыслимым правилам запрещается бить прикладом заряженного огнестрельного оружия, чтобы не спровоцировать самопроизвольный выстрел. Самострел по-нашему. Если патрон в патроннике, это запросто может произойти. Но ты, понятное дело, этого не знала, так что простим тебя на первый раз!

Фомич улыбнулся, и Кристина бросилась к нему на грудь, наконец-то за этот вечер нормально расплакавшись, но не от страха и обиды, а от счастья. Они победили! Фомич крепко-крепко обнял ее, так что Кристина буквально утонула в кольце его рук. Она бы могла простоять так вечность. Две вечности. Три…

— Эй, сколько вы там еще лизаться будете?! Я тут бля весь кровью истеку нах! — завопил Костян, с бессильной злобой глядя на Фомича с Кристиной.

— Не ори, простынешь, — ответил ему Фомич, не выпуская Кристину из объятий. Она, дрожа от пережитого, подняла глаза и заметила, что по лицу Фомича бежит кровь.

— Ты ранен?

— Да ерунда. Бровь рассечена. Верткий гаденыш, достал-таки! Ты только не пугайся: крови много, а так — пустяки. Главное — с тобой все в порядке!

— Со мной да, а вот Иртыш ранен! Его ножом порезали!

Фомич вздрогнул, отпустил Кристину и почти бегом кинулся к Иртышу. Осмотрел лапу, потрепал по голове между ушами и произнес:

— Надо его срочно в ветлечебницу везти, а эту шушеру в город. Так что у нас с тобой впереди бессонная ночь. Справишься?

— Конечно, Фомич! Рассчитывай на меня!

Иван окинул взглядом настенный календарь. Да, действительно, давно пора ехать в лесничество и ставить все точки над ё. Больничный давно закрыт, он уже вторую неделю, как на работу вышел. Дальше тянуть бессмысленно. Семь-сорок позавчера установил ему на Волгу оптику, и они уже сделали пробный выезд по району. Ничего, тянет машинка, и не хуже, чем раньше. А выглядит даже лучше: свежевыкрашенный перед красиво блестит свежей краской, новая радиаторная решетка поставлена. Бегемот ему новый бампер подогнал. Говорит, еще с прежних времен остался, когда сам на двадцать четвертой рассекал.

Когда же ехать? А может…

На этой неделе у Ивана был день рождения. Обычно он праздновал его тихо, да и то, если вовремя вспоминал о нем. Он не считал его каким-то особым праздником, и каждый раз искренне удивлялся, если кто-то из друзей одаривал его подарком. Но сейчас день рождения превращался в тот самый весомый повод для поездки в лесничество. Как последняя черта, за которой его нахождение в Москве теряет всякий смысл и становится просто оскорбительным для Кристины. А что про него думает Фомич — это вообще отдельная песня. Не зря же он телеграмму давал!

Значит, решено. Как раз день рождения на свободный от дежурства день приходится. Вот он с самого утречка и поедет, чтобы к полудню быть уже на месте. А то и совсем рано можно выехать, часа в четыре. Трасса тогда посвободнее будет, быстрее долетит.

Сколько ему осталось? Четыре дня? Что ж, неплохо. Так, надо подумать, что необходимо сделать до приезда Кристины? Родители ее в курсе, что она отдыхает на природе, он им регулярно звонит, чтоб не волновались. Значит, день рождения они по любому проводят в лесничестве, на следующий день возвращаются в Москву, он завозит Кристину домой… Точно! Она же терпеть не может, когда квартира грязью зарастает! А ее дома почти два месяца не было, наверняка там пыли скопилось выше крыши. Да и в холодильнике еда плесенью поросла, если какая была. Если Кристина это увидит, у нее настроение упадет ниже плинтуса. Как хорошо, что у него есть запасные ключи от ее квартиры!

Что ему потребуется? Ну, тряпка эта специальная, которой пыль собирают. Вроде, у Кристины в шкафчике этих тряпок с запасом лежит. Еще какое-нибудь моющее средство, чтобы полы протереть. Мусорные пакеты. Да и все, собственно говоря!

Через полчаса Лесничий уже наводил лоск в квартире своей подруги, и на душе его было легко и радостно. Уборка заняла несколько часов, но теперь Кристине придраться было точно не к чему. Иван даже с ее коллекции кукол пыль смахнул. Оригинальным, надо сказать, образом: пришлось каждую куклу снимать с полки, сильно дуть на нее, не забыв закрыть глаза, чтоб пылинки не залетели, потом протирать место, на котором она сидела, и ставить обратно. Чтобы в квартире не пахло нежилым духом, Иван хорошенько проветрил ее и лишний раз возблагодарил небо за то, что Кристина не увлекалась разведением цветов. Иначе бы точно все передохли. Летом их вроде каждый день поливать надо, насколько он помнит наставления сестрицы Ольги. Та на этих горшочках со всякими кустиками и цветочками просто помешана. Они ей, видишь ли, творить помогают, источник вдохновения и отдых для души. Кристе этого точно не надо. Она все изнутри черпает.

Покончив с уборкой, Лесничий протопал на кухню и заварил себе ароматного китайского чая со специальными добавками, к которому в последнее время пристрастилась Кристина. Он не любил этот напиток так, как она, но этот терпкий вкус на губах, а особенно осознание того, что он сейчас в ее квартире пьет ее любимый чай из ее чашки, почему-то придавало Ивану уверенности в том, что они не расстанутся, и он еще не раз будет сидеть на этой кухне так, как сегодня. Все будет хорошо. Все будет просто великолепно.

Закончив пить чай, Иван помыл за собой посуду, в последний раз огляделся, не забыл ли чего? — и отправился домой. Ему было легко и радостно. Может быть, впервые за последний месяц.

Олег бесцельно тыкал пальцем в дистанционный пульт, перескакивая с одной программы на другую. Ничего нормального по телеку не шло, но выключить его — тоже был не вариант. Оставаться наедине с собой Ликвидатор просто категорически не желал. Ему было так тоскливо и погано, что не передать. И вроде как причин особых для такого упаднического настроения нет, а вот, поди ж ты!

На работе новый начальник появился. Учредители своего человека поставили. Вроде ничего мужик, а какой-то он мелкий, въедливый! «А почему вы делаете это так?» «А не лучше ли было бы применить этот метод?» Не все ли ему равно, как и что, если дело идет! Да, может, фирма и не бешеными темпами развивается, не с такой скоростью, как хотелось бы учредителям, но это не значит, что каждый фрукт будет указывать ему, кто здесь уже пятый год пашет, как работать надо!

В принципе, новый начальник в плохом настроении Ликвидатора был повинен лишь отчасти. Просто сегодня он поймал себя на мысли, но вот прошла очередная неделя, а она для него ничего не значила. Целая неделя прошла в пустоту, в никуда. Он что-то делал, куда-то ездил, а при этом в его жизни ничего не отложилось, ничего не осталось. И дни друг от друга ничем не отличались, как близнецы братья. Утром подъем, завтрак на скорую руку. Дорога на работу. Работа, перемежаемая перекурами и болтовней с коллегами на не единожды обсужденные темы. Бесцельные бродилки по Интернету. Изредка звонки и переговоры. Потом дорога домой. Насилие над собой в попытке приготовить съедобный ужин и не отбить при этом аппетит. Телевизор. Сон. Ни одного праздника, ни одного события! Блин, так и вся жизнь пройти может! А он и не заметит…

С сыном уже вторую неделю не виделся. Сначала у Саньки простуда была. Потом время никак не совпадало: когда было удобно Нине Михайловне, было совершенно не удобно ему. А в результате полмесяца порознь. И это тогда, когда Санька стал расти не по дням, а по часам! Он так сына скоро не узнает! Санька уже по дому носится, как лосенок. Нина Михайловна смеется, говорит, такой неуклюжий — пока добежит, куда хочет, обязательно пару раз навернется. Но не плачет, а встает и дальше бежит. Такой вот упорный. А ходить, как ни странно, у него пока не очень получается. Только бегать. Вот так!

Олег потянулся и взял со стола последние фотографии Саньки. Специально свой фотоаппарат теще отдал, чтобы она ему сына снимала. Она и старается. Фотограф из нее, конечно, не профессиональный, да и понятно, зато все снимки с большой любовью сделаны. Видно, что старалась внука как можно поинтереснее запечатлеть. Вот он чего-то из шкафа вытаскивает. Воспользовался тем, что мама забыла его запереть, а может быть, и сам открыл — дело-то нехитрое! Вот голову полотенцем обернул на манер тюрбана. Копирует, как бабушка из ванной выходит. А тут мордашка в твороге измазана, буянил — пытался от завтрака отвертеться.

Ликвидатор отложил фотографии в сторону и потянулся в сторону газеты с программой телепередач (ну а вдруг все же повезет? Найдется что-нибудь пристойное?), как зазвонил телефон.

— Алло, Олег, это Нина Михайловна!

— Да, здравствуйте! Ну, как там насчет с Санькой погулять? А то соскучился уже — сил нет.

— Думаю, что завтра получится. Но я тебе на самом деле не столько из-за Саньки звоню.

— А что такое?

— Что ты думаешь относительно встречи с Леной?

— А зачем? Опять выслушивать, какая я сволочь? Спасибо, уже достаточно наслушался.

— Обещаю, Лена этого больше тебе не скажет! Я лично с ней говорила на эту тему и не один раз, и по-моему, смогла убедить в том, что ваш конфликт надо решать как можно быстрее и мирными средствами. Она почти успокоилась и больше не вопит направо-налево о том, как ее жестоко обидели. Так что слово за тобой. Ну, что скажешь?

— Нина Михайловна, я очень ценю ваши усилия, то, что вы пытаетесь нас помирить, но нет. Я не готов разговаривать с Леной. Понимаете, для меня все это еще очень живо, все ее угрозы, оскорбления. Я не уверен, что смогу спокойно говорить с ней и не вспоминать, как она меня крестила в бога-душу-мать. Я ж не железный!

— Олег! Да, я понимаю, это трудно, но попробуй, пожалуйста! Хотя бы ради Саньки!

— Нина Михайловна, я ничего обещать не хочу, но если вдруг настроюсь на разговор с Леной, я вам обязательно дам об этом знать. А пока из наших встреч ничего путного не выйдет. Я это нутром чую. Лучше оставить пока все, как есть. Не время еще нам всерьез разговаривать. Слишком все больно.

— Ну, смотри. Дело твое. Только не тяни слишком. А с Санечкой я завтра в восемь вечера гулять пойду. Так что, если сможешь, подъезжай. Он тебе ежика покажет. Позавчера кто-то его в поликлинике научил, теперь только и делает, что фыркает и смеется.

— Обязательно приеду! Да, хотел спросить: ему что-нибудь надо? Ну, там из еды, из одежки? Или игрушек каких?

— Спасибо, Олежек, вроде все есть. Единственное — сандалики ему надо, а то купили, а они бракованные оказались, на второй же прогулке расползлись. Но это я ему на рынке возьму, уже присмотрела одни, симпатичные такие, и подошва прочная. У меня еще немного твоих денег осталось, так что без проблем.

— Ну ладно, если так. Я завтра вам еще подброшу, мне небольшую премию выплатили.

— Спасибо тебе, Олег! Я тебе даже сказать не могу, какой ты молодец! Ну, до завтра!

— До завтра!

Олег положил трубку. Почему он соврал про премию, которой, конечно же, не было, и сам не знал. Просто как-то неудобно получается: у него-то деньги еще есть, а у них заканчиваются. Если он просто достанет из кармана все, что там окажется, и отдаст теще, как это обычно и происходит, то Нина Михайловна будет переживать, что последнее у зятя забирает. А так вроде всем спокойнее: раз премия, значит, вроде шальные деньги, нежданные. Никому обидно не будет, если они на ребенка пойдут.

Фомич разливал по тарелкам наваристый борщ, а Кристина все смотрела и смотрела на него, упершись подбородком на сложенные вместе кулачки. Рассеченная бровь лесника зажила, оставалось только швы снять. Впрочем, Фомич ее уверил, что ради такой малости мотаться в поселок или в город не будет. Не впервой, мол, справится. Всего-то дел — нитки повыдергать. Теперь у него на всю жизнь поперек брови останется белая полоска. Смешно. У молодых сейчас самый писк, специально такую полоску выщипывают, чтобы крутыми казаться. А тут настоящая. Только возраст у Фомича давно не панковский. А с этой бровью он в глазах Кристины лет пять-десять точно сбросил. Уж больно по-хулигански выглядит.

Только сейчас, после этой безумной ночи с «сафари», Кристина стала замечать, насколько Фомич интересный мужчина. Тело крепко сбитое, но гибкое и мускулистое, ни грамма жира. Проседь в волосах его только красит. Он с ней на одного оперного певца похож. Как же его зовут? А, точно, Хворостовский! Вот на Дмитрия Хворостовского и похож. Да еще этот лукавый блеск в глазах, когда он шутит или смеется над чем-нибудь!

После разборок с бандитами они сблизились с Фомичом настолько, что больше Кристина даже случайно не сбивалась в разговоре с ним на «вы» — только на «ты». И Фомича, судя по всему, это нисколько не задевало, даже наоборот, радовало. Наверное, чувствовал себя моложе, когда слышал «ты» от такой юной женщины, как Кристина.

Той ночью им пришлось здорово повозиться. Связать бандитов, потом оказать им, связанным, первую медицинскую помощь, дотащить до Уазика, загрузить их внутрь, помочь раненому, теряющему силы Иртышу забраться на сидение. Потом Фомич поехал в город. Кристина, пока Фомич отсутствовал, ужасно волновалась, а вдруг кому-нибудь из бандитов удастся освободиться и напасть на него? Хотя Фомич такие узлы затянул — зубами не развяжешь. А от ножей и прочего оружия они бандитов избавили еще в лесу. Приличный арсенал образовался. Его Фомич аккуратно сложил на полу перед передним пассажирским сиденьем. Вещдоки все же.

Один бандит, тот, что первым напал на Кристину, все-таки сбежал на машине, бросив своих приятелей одних расхлебывать всю кашу. Впрочем, его взяли буквально на следующий день, прямо из травмопункта, куда он прибежал обрабатывать сочащуюся кровью руку. Как еще до города доехал с такой раной — не понятно. Видать, в шоке был. А часом позже взяли Семеныча, на которого компания показала, как на подстрекателя и чуть ли не организатора «сафари». Видимо, мужик в джинсах решил так своеобразно отомстить Семенычу за свое поражение, поскольку пользы от него для бандитов уже никакой не было: повлиять на собственное начальство в городе Семеныч не мог ни с какого бока. Так что дело обещало быть шумным, и Кристине даже пришлось давать показания, как свидетельнице. М-да, вот тебе и детектив!

Иртыш, слава Богу, шел на поправку, и уже бодро скакал по лесу, правда, на трех ногах. Больную ногу он инстинктивно поджимал и пока что боялся на нее наступать. Ничего, главное — рана почти затянулась и не гноится, а то, что сухожилие задето — так уж вышло. Ничего не попишешь. Кристина, как и обещала, гладила и ласкала Иртыша, когда его привезли из ветлечебницы, даже руки заболели.