Вот тебе бабушка и Юрьев день! Прошляпили. Ликвидатор от избытка чувств со всего маха приложился кулаком по ближайшему дереву, и вмиг оказался засыпанным пушистым снегом, слетевшим с потревоженных веток. Ведь еще вчера Фредди был здесь. А теперь начинай все сначала. Снова определяй место передачи, снова устраивай утомительную охоту с портативными рациями. Столько усилий впустую! И что самое неприятное, он снова может ударить исподтишка, придумать очередную каверзу против девчонок. А у Ленки через неделю мама возвращается. До этого момента кровь из носу надо с ним разобраться.

Лесничий оглядел свое приунывшее войско. Ликвидатор потирал ушибленную руку и матерился сквозь зубы, а Бегемот внимательно рассматривал заснеженную копейку Фредди.

— Что-то думается мне, что он за этой рухлядью не вернется.

— Но ведь все же машина!

— За гроши досталась, свое отъездила, нужное дело сделала — и адью.

— Но тогда неувязочка остается.

— Какая же?

— Если Фредди отсюда съехал, то как он свои вещи на новое место перевозил?

— Такси взял. Или новую машину себе нашел. Это-та засвечена. И он это отлично понял. Наш Фредди отнюдь не дурак, а умная и хитрая сволочь. После всех своих манипуляций он с сегодняшнего дня снова превратился в невидимку: где он живет, мы не знаем, на какой машине ездит (если ездит) — не ведаем.

— И что теперь делать?

— Снимать штаны и бегать. Ставить здесь засаду, я думаю, нет никакого резона. Что-то мне подсказывает, что в этих окрестностях мы его больше не увидим. Остается слушать эфир и мотаться по городу. И вот вам, братцы, задачка на дом: где мы прокололись? Откуда он знал, что за ним ведется охота?

— Мы не могли засветиться. Это точно.

— Ты в эфир не выходил, ни с кем не общался, когда его выслеживал?

— Да ты что, только на приеме работал!

— И несущую не включал? Само собой, случайно? Палец соскользнул, например?

— Ну, было пару раз. Так откуда ему знать, что это я по его душу околачиваюсь?

— По силе сигнала. Один раз заметил, что кто-то поблизости с рацией балуется, потом второй раз засек, решил, что все это неспроста, тем более что Резидента к тому времени завалили. Чутье у него, как у любого маньяка, весьма обостренное. Как бы самому на охотников не нарваться. Благо, что грешков за ним побольше, чем на Резиденте числится. Поэтому он просто взял и свалил, оборвав последние ниточки, которые к нему вели: съехал с квартиры и бросил машину. Нате, мол, подавитесь.

— Что мы девчонкам скажем? Они нас ждут, думают, мы их обрадуем. А тут такие вести. Ленка же меня запинает и сама за ним на охоту отправится. Она же у меня в этом плане ненормальная. Как я ее уговаривал сегодня дома остаться — это же просто Маппет-шоу какое-то. Как я ее теперь удержу!

— Если мы со своими женщинами справиться не можем, то Фредди, выходит, нам вообще не по зубам, — ехидно заметил Лесничий.

— Ты ее не знаешь, так как я, вот и не говори. А с Фредди я за все посчитаюсь. У меня с его долга каждый день проценты капают. Я их ему в полном масштабе предъявлю. Не поленюсь!

Производственное совещание подошло к концу, тем более что стоять на морозе, щурясь, чтобы в глаз не залетела шустрая снежинка, было весьма некомфортно. Пронизывающий ледяной ветер тоже счастья не прибавлял. Поэтому удрученные неудачей охотники, в последний раз взглянув на бывший дом Фредди, пожали друг другу руки и расселись по машинам. Делать здесь действительно больше было нечего.

А Кристина в это время вовсю паковала вещи. Она хотела сделать это до прихода Ивана, чтобы, когда он придет и скажет ей, что они разобрались с Фредди, немного посидеть за столом, отметить это радостное событие (в основном только ради того, чтобы не обидеть ребят), а потом по-быстрому свалить домой. Еще ни разу в жизни она не жила в таком напряжении, как в этот месяц. Даже когда сдавала вступительные экзамены в архитектурный. Даже когда защищала дипломный проект. Она заслуживает нормального человеческого отдыха, чего бы по этому поводу не думали другие. Жаль, конечно, Лесничего. Судя по его поведению в последние дни, он к ней здорово прикипел и совершенно не желает, чтобы она уезжала. Но наступать на горло собственной песне, даже из-за Ивана, Кристина не хотела. Кроме того, он обещал, что если она об этом попросит, он откажется от притязаний на ее счет, и они расстанутся друзьями. И Кристина очень рассчитывала на это обещание.

Ленка же испытывала противоречивые чувства. С одной стороны ей очень хотелось услышать, что Фредди больше не будет стоять у нее на пути и окончательно успокоиться на этот счет. Но подобный вариант развития событий ее все же не совсем устраивал. Ведь в итоге так и не ясно, что связывает Фредди и Юрку Загребняка, где они познакомились, почему решили мстить им с Кристиной именно таким образом. И если они так насолили Юрке, то почему к Теремку и к ней домой приезжал именно Фредди, а не он? Кишка тонка? Решил все чужими руками сделать?

Известие о том, что Фредди чрезвычайно своевременно улизнул от расправы, повергло девчонок в шок. Кристина молча размышляла, отправиться ли ей домой, несмотря на возможную угрозу повторного появления Фредди, или все же пока оставаться с Иваном. Ленка возбужденно ходила из комнаты в комнату, ругала Фредди и растяп-мужиков, грозила помехе всеми мыслимыми и немыслимыми карами и громко вопрошала у потолка, за что ей все это досталось. Ликвидатор сначала следовал за ней. Потом понял, что смысла в этом нет никакого, уселся на диван и лишь движением головы сопровождал Ленкины хаотичные перемещения по квартире. Слегка успокоила ее лишь бутылка полусладкого Токая, которую Олег заблаговременно купил в «Ароматном мире», предвидя подобный всплеск эмоций. Хотя, надо отметить, что Ликвидатор до последнего боялся, что опорожненная бутылка может полететь ему в голову. Ленка представляла собой тайфун в юбке, ядерный взрыв в миниатюре и племя команчей на тропе войны одновременно.

На следующий день, как только девчонки вырвались на обед, они принялись обсуждать сложившуюся ситуацию.

— Кристя, мы должны сами его найти!

— Но как? Если уж и Лесничий этого не смог сделать…

— Твой Лесничий как раз смог. Он же обнаружил, где прячется Фредди. А то, что до последнего тянул, это, безусловно, просчет с его стороны. Впредь умнее будет. А нам теперь из-за этого просчета нужно думать, как побыстрее выйти на этого мерзавца.

— И что ты предлагаешь?

— Я уже думала над этим вопросом. Фредди мы можем вычислить только через Юрку Загребняка.

— Но как? У нас нет ни его адреса, ни телефона. Ничего. Единственное, что я про него знаю, так это то, на какой машине он ездит.

— Номера точно не помнишь?

— Да что ты! Нет, конечно. Помню только, что они белорусские. Он на ней по доверенности раскатывал. Все еще переживал, что через год доверенность закончится, а ехать в Белоруссию совершенно нет желания.

— Я номер помню частично, но при таком раскладе, даже если мы через твоего Лесничего вычислим хозяина этой машины, нам это ровным счетом ничего не даст. Я как-то упустила из внимания то, что машина на нем не числится. Идем дальше. Хоть какие-нибудь координаты он оставлял?

— Нет. Он сразу ко мне въехал, в первый же день. Как только познакомился. И про себя ничего не рассказывал. А я его ни о чем и не спрашивала.

— Ну, ты скора, подруга! В первый же день! А по тебе и не скажешь.

— Будешь ерничать, вообще замолчу.

— Ладно, Кристя, прости, это у меня от нервов. Язык уже за зубами не держится. Печально то, что мне он тоже ничего не говорил. Мне бы, дуре, догадаться, что что-то здесь нечисто, но я все ждала, когда же он сам мне про себя хоть что-нибудь расскажет. Не хотелось ему в душу лезть, на откровенность вызывать. Вот теперь и пожинаем с тобой по полной программе плоды своего головотяпства.

— Как думаешь, Фредди знает Юркину фамилию?

— Думаю, да. А что?

— А если мы в канале передадим для корреспондента Загребняка какую-нибудь информацию? Само собой, в тот момент, когда Фредди начнет вещать.

— Слушай, а это идея! Но ведь обычно корреспонденты сами запрашивают у нас, оставлена ли для них информация в канале, или нет. Фредди или Юрка, понятно, такого вопроса нам не зададут. И как тут быть?

— Для Фредди в паре с Юркой мы сделаем исключение. Полагаю, что остальные корреспонденты не поймут, что происходит. Решат, что чего-то не расслышали, и успокоятся.

— А как быть с нашим начальством? Сама знаешь, что все переговоры записываются и прослушиваются.

— Понадеемся на авось. Все равно придется чем-то рисковать. Что так, что этак. Главное, говорить спокойно и уверенно. Если интонация не поменяется, могут и не засечь. Мне на этот счет в свое время одну интересную историю рассказали про диктора с Радио России. Девчонка начитывала текст, неправильно произнесла какую-то заковыристую фамилию, матернулась, и продолжила дальше. Так представляешь себе: монтажер этого не заметил и, соответственно, не вырезал, выпускающий редактор тоже ничего не заметил, так и прошло в эфир. Сразу же после программы звонит этот человек, чью фамилию она исковеркала, и грустно так спрашивает, у них на радио все дикторы матом выражаются, или через одного, и чего такого страшного в его фамилии, что ее произнести нормально не получается.

— Ну и? Что дальше?

— Провели производственное расследование. Выяснилось, что девчонка настолько профессионально читала текст, что у нее, когда она споткнулась, интонация голоса не изменилась ни на йоту. Монтажер был уставший, в смысл особенно не вслушивался, а срабатывал только на изменение ритма речи и, соответственно, на интонацию. Ничего не изменялось — значит, все в порядке. Ничего вырезать и править не надо. А редактор монтажеру на слово поверил, сам не стал проверять.

— Отлично! Слушай, тебе никто не говорил, что у тебя не голова, а компьютер? Если все пройдет так, как ты думаешь, тогда мы можем вообще ничего не бояться, просто скажем то, что хотим, и все.

— Подожди радоваться. Лучше давай подумаем, что именно мы Юрке передадим. Вообще, начнем с того: что мы из-под Загребняка хотим в данной ситуации?

— Встречи. Чтобы разобраться во всем лицом к лицу. Чтобы он передал своему дружку, что если тот еще чуть-чуть повыеживается, наши друзья за себя не ручаются. Впрочем, как и мы.

— М-да, немного. А может быть, пригласим сразу обоих? Они, по-моему, бравируют тем, что никто не может их достать. Сыграем на этом. Скажем что-то типа: «Ну, если вы только не боитесь…»

— Допустим, что информация дойдет до адресата. И как ты себе представляешь нашу встречу с ними? Если за нашими спинами будут маячить наши парни, к нам никто за километр не сунется. С такими шкафами связываться никто не захочет.

— Значит, придется действовать без них.

— А если Фредди с Юркой захотят причинить нам вред?

— Интересно, какой? Одно дело — пугать, другое дело — действительно что-то предпринимать в отношении нас. Да и мы подготовимся к этой встрече соответственно. Возьмем с собой по электрошоку, и пусть только попробуют сунуться! Мало не покажется.

— А где ты раздобудешь электрошок?

— Я уже говорила кое с кем из своих знакомых, нам все дадут. За это не беспокойся.

— Подводный камень номер два. Как нам оторваться от наших защитников? Они же нам шагу спокойно ступить не дают!

— Как говорил Аркадий Райкин, запустим дурочку. Ты скажешь Лесничему, что вместе со мной и Ликвидатором едешь к нам в гости, чтобы он тебя не забирал. Я то же самое скажу Олегу. Пока они разберутся между собой, кто кого куда приглашал, мы все успеем сделать. А потом — пускай ругают, как хотят. Мне до смерти надоело отсиживаться за их спинами. Что я, уже и сама за себя постоять не могу?

— Тогда надо, чтобы это было не в первый раз. Чтобы не было для них неожиданностью. Иначе могут что-нибудь заподозрить.

— Вот это уладить — проще пареной репы. Давай, завтра после смены ты действительно отправишься к нам в гости. Тогда в день Х наши мужики будут расслаблены, и подвох заметят слишком поздно.

— Годится. Хотя, честно говоря, никуда ехать не хочется.

— Терпи. Ради такого дела на Северный полюс можно сорваться, не то, что к нам на чай.

— Уболтала. А теперь самое сложное. Что именно мы скажем Фредди с Юркой?

— Назначим им место встречи. Намекнем, что если они еще считают себя мужиками, то не будут отсиживаться по съемным квартирам, а придут.

— Стрелку забьем, другими словами. Нет, Ленка, все, конечно, здорово, но большая часть того, что ты говоришь — это голая лирика и эмоции. А нам сейчас нужно окончательно определиться. Где, когда, во сколько, и как именно мы все это скажем.

— Когда? — сразу после смены. Думаю, что затягивать мы с тобой этот вопрос не будем, и уже к нашему следующему дежурству будем во всеоружии. Где? — вот это, действительно, пока неизвестно. Может быть, около Пролетарской?

— Как рабочий вариант — годится. По крайней мере, народу много, все на виду. Да и идти близко. Но все же думаю, что это не самый лучший выход. Иван очень сильно рассчитывает на то, что сможет упечь Фредди за преследование, а если мы сунемся в эту кашу, то вполне вероятно, что ничего у него не выйдет.

— Мы и так по уши засели в «эту кашу», как ты изящно выражаешься. Если ты еще не забыла, то вся история с нас началась. Нам и думать, что с ней делать. А твой Иван, но это уже чисто мое мнение, пытается решить все проблемы за чужой счет. Сам он по каким-то личным причинам во все это ввязываться не хочет, вот и пытается спихнуть все на милицию. Пусть, мол, там разбираются. А мы останемся с чистыми руками и не при чем. Зато совесть будет спокойна. Даже в том случае, если Фредди с Юркой погладят по головке, ласково пожурят, попросят никогда этого больше не делать и отпустят на все четыре стороны.

— Я с тобой не согласна. Ничего он не пытается спихнуть. Просто он сам милиционер, и для него такой выход из создавшегося положения — самый естественный. Только и всего.

— Но он же должен понимать, что засадить Фредди с тем, что у нас на него есть — абсолютно нереально. Ну, помутузят его в ментовке с месяцок, нервы слегка попортят. Так он на нас же и отыграется. Прямое воздействие на него будет куда эффективнее.

— И что, если он с Юркой придет на встречу, ты это самое «прямое воздействие» сможешь оказать?

— Если допекут, то я за себя не отвечаю. Морды когтями располосую, а потом еще и заору дурным голосом «караул, насилуют»! Пара-тройка сочувствующих граждан точно на помощь придет.

— По-моему, все это чистой воды авантюра. Но ничего другого нам не остается. Еще один такой месяц я не выдержу. Я больше не могу жить в гостях, я хочу домой!

— Терпи, коза, а то мамой станешь.

— Это уж точно вряд ли. Я еще с собой до конца не разобралась, где уж тут на ребенка отвлекаться.

— А я с Олегом этот вопрос уже прозондировала. Представь себе, он согласен!

— Подожди. Так что, вы уже не предохраняетесь?

— Почему нет, предохраняемся, конечно. Но если вдруг что-то склеится, на аборт я точно не побегу. Мне одного такого раза выше крыши хватило. Тогда, после той истории.

— А я слышала, женщинам после нападения врачи вроде какие-то специальные таблетки дают, чтобы ничего не случилось?

— Если мне в больнице что-то и давали, так это успокоительное. Хорошо хоть я вовремя сообразила, что происходит, по срокам успела на мини-аборт попасть. Но сразу тебе говорю — радости мало. Ладно, завязываем с этой темой. А то на душе и так противно.

— Значит, готовимся?

— Угу. Другого выхода нет, если мы хотим разобраться со всей этой бодягой как можно быстрее. Либо будем ждать, пока наши кавалеры соизволят отыскать новое логово Фредди и преподнесут его уши нам на блюдечке. Это недели две, не меньше. А я столько не выдержу. Так что, думаю, либо мы все с тобой решим за эту неделю, либо я готова натравить на Фредди всех наших корреспондентов. Просто объявлю на весь эфир, кто меня слышит, чтобы они разделались с этой гадиной. И пускай меня после этого вытурят с работы, расстраиваться я точно не буду.

— Думаю, до столь кардинальных мер не дойдет. Ну ладно, идем, что ли?

— Идем.

На следующий день, как и договорились, девчонки поставили своих мужчин в известность, что Кристина поехала в гости к Ленке и Ликвидатору. Спать хотелось, конечно, неимоверно, но что одна, что другая держались стойко, и чтобы дрема не сморила, трепались напропалую. Тем более что тему для разговора искать не пришлось. В их смену Фредди снова появился в канале после двухдневного перерыва. Судя по ехидным репликам, он прекрасно понимал, насколько подпортил настроение охотникам. Он вышел в эфир в тот момент, когда в канале дежурила двести сорок восьмая, но как только он принялся издеваться над их друзьями, «рывшими носом землю», Ленка сразу же передала вахту Инне. А сама ушла на городские телефоны. Кристина же вовсе не выходила в эфир, кроме как в девятом или двадцать первом канале. Чтобы не было соблазна сказать этой мерзости то, что она о ней думает. Да и позлить его. Фредди явно ждал появления четыреста второй, даже у Инки осмелился спросить, когда же Кристина выйдет. Само собой понятно, что ответа он не получил.

В девятнадцатый канал девчонки так и не вернулись. Фредди просидел в эфире всю ночь, с каждой минутой злясь все сильнее и сильнее, и срывал свой гнев на дежурных операторах и Изе. Изя, что называется, просто попался под горячую руку, когда вылез, перебив Фредди, и попытался прочитать похабное четверостишие из цикла самых первых детсадовских стишков, которые дети запоминают в отличие от всяких разучиваемых хором песенок с первого раза, и никогда не повторяют при своих родителях. Между ними началась такая свара, что впору было вставлять в уши ватные тампоны. Фредди обозвал Изю недоноском, тот его жертвой аборта, и понеслось. Ругались почти сорок минут, пока Изе это не надоело, и он не пошел спать. Моральная победа осталась за Фредди.

Когда Фредди стало скучно выкрикивать в эфир ругательства (все равно никто не реагирует, а язык-то не казенный), он просто включил несущую. Но эта затея ему быстро надоела, и минут через десять в канале зазвучала группа «Красная плесень». Так и играла до утра, гоняя одни и те же песни по пятому-шестому кругу. Весь этот кошмар закончился только в начале девятого. То ли просто слетела блокировка с тангенты, то ли Фредди надоел этот театр одного актера, и он отправился передохнуть, чтобы вечером с новыми силами поливать грязью операторов Службы спасения.

У ребят Кристина просидела около двух часов, пообедала и поехала к Лесничему. Дверь пришлось открывать своим ключом, потому что Иван уже спал без задних ног после суток. Вопреки сложившейся за последнюю неделю практике, Кристина отправилась спать в другую комнату. Делить кровать с Иваном и двигать его тяжелое полусонное тело, чтобы освободить себе место, не было никакого желания.

Вечером, когда они проснулись и уселись ужинать, разговор никак не клеился. Кристина, как только закончила сражаться с ножкой от курицы-гриль, пробормотав что-то неразборчивое, отправилась рисовать. Видимо, решила-таки попробовать совместить несовместимое: парадные платья и офисную одежду. Иван уже знал, что если Кристина в таком настроении, можно и не пытаться пробовать достучаться до нее. Поэтому решил вплотную заняться сантехникой. В ванной протекал кран горячей воды, новая кранбукса уже второй месяц лежала и ждала своего часа, но все как-то руки не доходили. Да и стирку надо заложить, а то уже последняя пара чистых носков пошла. Стыдобища.

Следующие два дня как близнецы-братья напоминали собой события прошлой недели. Лесничий на пару с Ликвидатором с утра уезжал на охоту за Фредди, Кристина с Ленкой созванивались и утрясали свой собственный план, в двадцатый раз пытаясь найти возможные изъяны и пути их исправления.

Накануне того дня, когда Кристина и Лесничий должны были выйти на работу, у Ивана зазвонил мобильный. Кристину не слишком интересовало, кто это. Она вообще была по натуре не слишком любопытна. Поэтому даже слегка обиделась на то, что Иван взял трубку и сразу же после обмена приветствиями ушел на кухню. Да еще и дверь за собой плотно прикрыл. Тоже мне, тайны мадридского двора! Сверхсекретные переговоры! Подумаешь!

Звонил Ликвидатор. Как поведал он скороговоркой Ивану, он всерьез считает, что их девчонки что-то задумали. Ленка ведет себя очень странно, ходит вся чересчур возбужденная. Куда-то ездила в его отсутствие, а куда именно — не колется. Тут слепому ясно, что у нее что-то на уме. А сегодня он нашел в ее сумочке два электрошока. Понятно, что одно для нее, а второе явно предназначается для Кристины. А вот зачем девкам это вдруг понадобилось — это вопрос. Задать вопрос в лоб он не хочет, потому что Ленка наплетет с три короба, однозначно. Поэтому он собирается завтра все сутки напролет слушать их переговоры в канале. Они наверняка что-то затеяли, и это каким-то образом связано с Фредди. Где Ленка? Да дома сидит, телевизор смотрит. Он Ивану с улицы звонит, чтобы она не слышала. Ленке сказал, что сигареты пошел покупать, а сам вот за телефон схватился. Так что если он вдруг что выяснит, то очень рассчитывает на то, что Лесничий поможет. Потому что есть одно очень нехорошее предчувствие, что девки собираются наломать дров. Выпороть бы их, да дома запереть, так ведь, блин, нельзя.

Ивану это совершенно не понравилось. Первым делом он было двинулся к Кристине за объяснениями, но потом одернул себя. Олег прав. Они с Ленкой будут молчать, как пленные партизаны, и ничего не скажут. Или соврут. Пусть лучше считают, что все их маневры остались незамеченными.

На следующий день что Ленка, что Кристина были в таком возбужденном состоянии, что с превеликим трудом сосредотачивались на том, что надо было говорить и делать. Как поведала Ленка, «у нее все схвачено», поэтому условились, что сообщение Загребняку будет передавать именно она.

Но пока Фредди в канале не появлялся. Это обстоятельство безмерно радовало всех, но более всего — Изю. Никто не опускал его на весь эфир, можно было самому вдоволь изгаляться над операторами, а не слышать, как это делает кто-то другой. Впрочем, слышать, как он бубнит свои незамысловатые гадости, как ни странно, было значительно легче, чем картонный голос Фредди. Хотя через час непрекращаемых бубнилок на языке арго, надоел и он. Благо, что ничего нового или оригинального придумать не удосужился.

Казалось, что время нарочно замедлило бег, и каждый час тянется как минимум в два раза дольше, чем положено. Кристина выдохлась уже часам к четырем. Первоначальное волнение прошло, сменившись какой-то нездоровой апатией ко всему происходящему. Ей уже было все равно. Ей не было никакого дела ни до Фредди, ни до Юрки. Она устала от сильных эмоций. Сначала от страха, когда ее едва не похитили, потом от радости, когда Иван продемонстрировал ей то, что она про себя не знала, а затем от разочарования, что сложившаяся ситуация никак не может разрешиться. Она хотела покоя. Снова промелькнула маленькая подленькая мысль: а не бросить ли все это к черту и уволиться? У нее высшее образование, она всегда может пристроиться на работу в какой-нибудь офис. В крайнем случае, отец поможет. После Службы спасения любое место медом покажется. Никаких эпопей с преследованием, никаких нервных перегрузок. Работа с девяти до шести, и домой. В конце концов, можно попытаться продать часть своих картин. Хотя и не очень хочется расставаться с ними. И вообще: ну что она здесь забыла?!

Фредди появился около восьми вечера. Начал, что называется, с места в карьер. Наговорил такого, что у Женьки триста семнадцатой едва не задергалось в нервном тике веко. Ленка показала ей, мол, иди, передохни, и Женька с благодарностью уступила ей место, хотя к тому моменту проработала в девятнадцатом канале едва ли двадцать минут.

Кристина в это время сидела на сотовых, и Ленку не видеть, не слышать не могла. Поэтому пообщаться с ней удалось, только одновременно отпросившись у старшего смены на сон, и попутно выслушав вслед язвительное «мы с Тамарой ходим парой». То, что они с Ленкой в последнее время стали очень тесно общаться, в таком замкнутом коллективе секретом быть не могло, и вызывало у любителей сунуть нос в чужой огород массу домыслов. При этом обнаружилась какая-то странная закономерность: среди своих девчонок — рядовых операторов, таких сплетниц-наушниц практически не было. А вот среди начальства процент подобного сорта людей резко повышался. В чем тут дело, Кристина знать не хотела, и раньше, собственно говоря, не сильно обращала на это внимание. Но вот в последнее время ее здесь стало раздражать все. И людская бесцеремонность — в первую очередь.

Едва дождавшись, как они останутся одни, Ленка жарко зашептала Кристине:

— Снежная, у нас все получилось!

— А почему ты так уверена, что наше сообщение дойдет до адресата?

— Уже дошло.

— Что?

— Кристя, Юрка Загребняк лично вышел в эфир после нашего сообщения и сразу же передал ответ, в котором назначил свое место встречи.

— У меня голова кругом. Слушай, давай, рассказывай подробно, что именно ты ему сказала, и что он ответил.

— Я все сделала, как мы и договорились. Подождала, пока Фредди ненадолго заткнется, чтобы дух перевести, и сразу же выдала: «В канале оставлено сообщение для корреспондента Загребняка. Кристина и Елена передают, что будут ждать его после работы рядом с метро Пролетарская».

— А что Фредди?

— А ничего. Вместо него тут же вышел Юрка Загребняк. Причем с той же модуляций, на те же баллы. Улавливаешь, к чему я веду?

— То есть он сидел рядом с Фредди и тоже слушал эфир!

— Подруга, ты где-то в облаках летаешь, не иначе. Есть у меня одно забавное мнение, что нет никакого Фредди. А есть только наш любимый Юрочка. Который и мутит воду по полной программе. Ну, сама подумай, если я права, тогда все прекрасно складывается в одну картинку! Когда этот подонок пытался тебя на машине увезти, он маску одел не столько для того, чтобы тебя напугать, а чтобы ты его не узнала. И машину сменил на время. Что ты, что я его старую машину прекрасно знаем. Поэтому вычислили бы его по колесам, как не фига делать. И в канале он всегда говорит искаженным голосом, чтобы мы с тобой не поняли, кто это.

— Слушай, если это действительно так, то я не понимаю: зачем ему все это?!

— Псих. Чего с него взять, кроме анализов. Готовый клинический материал. Так вот, слушай дальше, Юрка вышел и сказал следующее: «Загребняк передает Кристине и Елене, что встреча состоится в Кусково у разбитой скамейки, или нигде».

— Слушай, у него что, совсем крышак сдернуло? Где мы в этом дурацком Кусково разбитую скамейку искать будем? Да еще и под снегом! Совсем спятил.

— Нет, не спятил. Это он специально для меня сказал. Мы там как-то пару раз прогуливались, и я, было дело, заметила забавную резную лавочку. Уж не знаю, какое туда дерево пустили, только оно взяло, и посередине рассохлось, растрескалось. Сидишь на этой скамеечке, а тебе снизу ветерок поддувает и сквозняк под одеждой гуляет. Мы над этой лавочкой долго прикалывались. Он именно ее в виду имел, больше нечего.

— И ты помнишь, где она находится?

— Конечно. Только не где находится, а где находилась. Ее там больше нет. Убрали. Может быть, отремонтируют. А может быть, решили, что в этом месте парка скамейка ни к чему.

— Слушай, ну Юрка — это же просто иезуит какой-то! Так маскироваться! И зачем!

— Мне кажется, что у него вдобавок ко всем остальным маниям, паранойя в легкой степени.

— Тогда где наши глаза были, когда он с нами жил? Ведь мы, получается, под одной крышей с потенциальным маньяком все это время находились, и ничего не замечали.

— Где были, где были! Не там, где надо. Надо было нашего Юрочку сразу поганой метлой от себя гнать, а не церемониться. А теперь вот расхлебываем за собственную бесхарактерность по полной программе.

— И как мы туда попадем в это Кусково?

— Тачку поймаем, вот что! Кстати, спонсируешь, а то у меня в кошельке последние пятьдесят рублей лежат? Как раз, чтобы до зарплаты дотянуть.

— Да не вопрос. Только предчувствие у меня какое-то дурное. Ты уверена, что он не припас для нас какую-нибудь гадость? А вдруг он не один приедет? А с какими-нибудь отморозками? Страсть как не хочется попадать в оперативные сводки как жертвы избиения или насилия.

— Что-то во мне говорит, что он будет все-таки один. Если с нами расправится кто-то другой, он от этого полного кайфа не получит. Ведь тогда что выходит, он с нами самостоятельно и рассчитаться не смог, пришлось подмогу звать? Нет, Юрочка все сделает сам. Пока он выход своей злобе не даст, не успокоится.

— Да что он с нами сделает?! Что?

— Хрен его знает, баклана. Но что-то он для нас однозначно припасет. Поэтому не забывай, что у тебя в кармане электрошок. Ни на секунду не забывай. И если он только попробует рыпнуться, сразу доставай и мочи ублюдка. А если нас вдруг кто-то на этом деле попалит и в милицию сдаст, скажем, что он до нас домогался и угрожал. Хотя место он выбрал, я тебе скажу, глуше не придумаешь. Там от дороги минут десять-пятнадцать топать, не меньше.

— А у меня как назло ботинки промокать начали. Никак на зимние не перейду. За ними домой ехать надо, а я боюсь, если еще раз в свою квартиру зайду, то там и останусь. Не могу я больше кочевой кукушкой себя чувствовать. Надоело все.

— Знаешь, на самом деле потерпеть осталось совсем недолго, до завтрашнего дня. Да не мотай ты головой, я не хуже тебя понимаю, что наши мальчики эту фразу повторяют как дрессированные попугаи, а толку чуть. Но сейчас мы сами с тобой решили, что не остановимся, пока не разберемся с этой проблемой. И мы не будем ждать подходящего времени, не будем отказываться от своих планов только из-за того, что обувь не по сезону или шарф дома забыт. Мы просто пойдем и все сделаем. А теперь дружно замолчали и спать. У нас с тобой утро будет весьма насыщенным, да до него еще и дожить надо.