— Я должен был выбирать, чем пожертвовать, — не то оправдываясь, не то объясняя, сказал Колобок.

— И пожертвовал родной матерью и мной! — крикнула Марья. — Чудовище!

— Я просто защищал самое дорогое, что у меня было.

— А я по твоей милости едва в психушку не угодила! Два года — слышишь? Два года я ходила по городу и искала вас. Во все коляски заглядывала, от меня уже люди шарахаться начали. Потом, когда поняла, что еще немного, и точно свихнусь, стану обыкновенной городской сумасшедшей, бросила все и переехала в другой город, чтоб все сначала начать. Ни родных, ни друзей — никого рядом. А ты в это время…

— А я в это время пахал, как папа Карло! Я хотел, чтобы у Вари было все! Буквально все! И я этого добился! Мы с ней не знаем недостатка ни в чем. И это всецело моя заслуга!

— Ну, так медаль себе на пузо повесь и радуйся! Только ты у дочери спросить забыл: может, ей не деньги, а мама была нужна? Ты же ее без женской опеки оставил!

— А вот этого не надо! У Вари были самые лучшие няньки и учителя!

— Я даже примерно представляю, на кого они были похожи! На то рыжее чучело, что мне дверь открыло! Доверил воспитание своей дочери шлюхам и считаешь, что все правильно сделал?

— Интересно, а чему бы этакому ты могла Варю научить? Сама только-только с куклами играть перестала, а теперь заносишься, будто второй Макаренко!

— Да ты…

— Все, предки, цыц! — вмешалась в дискуссию Варвара. — Общий смысл произошедшего я поняла. А теперь давайте так: вы пока помолчите. Еще успеете друг с другом в рукопашную сойтись. Сейчас я буду задавать вам вопросы. Но повторюсь еще раз: никакой ругани между собой! Уже уши от ваших воплей болят. Начнем с тебя, … мама. Сколько мне было, когда отец увез меня от тебя?

— Восемь месяцев. Ты только-только ходить училась.

— А ты и вправду плохо ухаживала за мной?

— Образцовой мамой меня действительно было трудно назвать, — призналась Марья. — Но сказать, что я совершенно не занималась своей дочерью, — гневный взгляд в сторону Колобка, — это полный поклеп. Первые полгода я от тебя сутками не отходила. Помню, спать хотелось страшно. Ты же меня ночью раз по пять будила. А ведь еще никаких памперсов и в природе не было, представляешь? Все по старинке: пеленки, подгузники, тальк, детское мыло. Приходилось брать тебя, плачущую, мыть, пеленать заново, убаюкивать. Потом зубки резаться начали. Опять все по-новой завертелось: температура, сопельки, крик…

— А потом? Ну, когда мне уже полгода исполнилось? Что тогда было?

— Ну, я поняла, что в принципе могу на какое-то время оставлять тебя с бабушкой. Она хоть и вредная была ужасно, но к тебе хорошо относилась. Где-то как-то даже любила. Единственная внучка да от любимого сына. Вот я тебя покормлю, отдам ей, а сама ухожу по городу гулять. Приходила в парк и уток кормила. Или просто где-нибудь на скамеечке сидела. Отдыхала ото всех.

— Отец говорил «пьянки-гулянки». У тебя что, была своя компания, с которой ты все время тусовалась?

— Ничего подобного! Это он тот раз имеет в виду, когда бывшая одноклассница меня на свой день рождения пригласила. А я ж больше года из дома не выбиралась, с людьми не общалась. Вот и пошла туда. Ну, выпила чуть больше нормы, вернулась домой поздно. А там Вовка злющий, шипит на меня, как рассерженный кот. Мол, пришел с работы, у дочки пеленки мокрые, а меня неизвестно где носит. А уж как учуял, что я пила, так такой ор поднял, что даже мама его прибежала: боялась, что он меня бить начнет. Вот через неделю после этого он тебя и украл.

— Ты и потом с его мамой жила?

— Да, два года, пока в другой город не переехала. Мне просто больше некуда было пойти. Да и ее одну бросить как-то совести не хватало. Такой удар! В одночасье и сына, и внучку потерять! Вот и я терпела, сколько могла, а потом взяла и уехала. Рубить, так рубить.

— А почему ты к своим родителям не вернулась, когда мы пропали? — спросила Варя.

Марья невесело улыбнулась.

— Потому что отчим и слышать не хотел обо мне. А как только появился подходящий повод в виде Вовки и моей беременности, сразу же указал на порог. А матери, похоже, все фиолетово было. Она у меня вообще… своеобразная женщина была.

— Так и скажи — алкоголичка, и отчим твой тоже алкашом оказался. Да если бы я тебя оттуда не забрал, еще неясно, во что бы ты сама в такой семье превратилась, — фыркнул Колобок.

— Низкий поклон тебе, благодетель. — Марья презрительно скривила губы. — Обрюхатил молоденькую девчонку, запер в четырех стенах с полубезумной старухой, да еще и требовал, чтобы тебя самого по полной программе обслуживали. Я ведь целыми днями только и делала, что готовила, стирала и с Варей нянчилась. А ты даже носки себе прополоскать брезговал. Мол, зачем мне тогда жена нужна, если не для этого? В последние месяцы я и слова ласкового от тебя не слышала. Ты вечно был недовольным, все тебе не так, все тебе не этак. Борщ кислый, белье грязное, ребенок неухоженный… Словно искал, в чем бы еще меня упрекнуть!

— Отец, это правда?

— Марья преувеличивает!

— Я еще раз спрашиваю: это правда? — В голосе Вари зазвучали инквизиторские нотки, и Колобок нехотя признал:

— Ну, можно на эту ситуацию и в таком ракурсе посмотреть.

— Почему ты меня забрал и увез?

— Потому что не хотел, чтобы эта особа испортила тебя своим воспитанием! Не хотел, чтобы в моей семье выросла ее полная копия — лживая и зацикленная на собственных удовольствиях! И когда она пьянущая ввалилась домой, я окончательно решил бежать, и как можно скорее. Ведь буквально еще несколько месяцев, и я рисковал серьезно опоздать. Ты бы еще долго помнила, что у тебя была мать, а мне требовалось, чтобы ты побыстрее забыла о ее существовании. Так, словно ее никогда и не было.

— Какое же ты чудовище! — тихо простонала Марья. — Боже мой, где были мои глаза, когда я поддалась на твои уговоры и легла с тобой в постель…

— Ты в ту пору не головой, а другим местом думала, — желчно заметил Колобок.

— Эй, я же попросила: без оскорблений! — пресекла очередной виток скандала Варя. — Будьте добры, вы оба: держите свое мнение друг о друге при себе. Я еще не закончила задавать вопросы. Итак, папа, почему ты говорил мне, что мама умерла в родах? Почему не придумал, например, что она нас бросила? Или ушла к другому мужчине?

— Разве непонятно? — устало отозвался Владимир. — Если бы ты знала, что мать жива, наверняка бы рано или поздно попыталась ее отыскать. А я должен был сделать все возможное, чтобы это не произошло. Единственный способ пресечь все разговоры о твоей матери, — это сказать, что она умерла. По-моему, наилучший вариант из имеющихся.

— Ну да, — кивнула Варя, — особенно если учесть, что я все эти годы считала себя виноватой в маминой смерти, то действительно: просто отличный вариант!

— Но я же не знал! — возмутился Колобок. — Ты мне об этом ничего не говорила, иначе бы я нашел способ разубедить тебя!

— А ты и не спрашивал, — парировала Варя. — Ладно, переходим к следующему пункту повестки дня. Почему ты уничтожил все до единой мамины фотографии?

— Видеть ее не мог! И не хотел, чтобы ты ее идеализировала, как это часто с детьми-сиротами бывает. Мол, моя мама самая лучшая и самая распрекрасная мама в мире. Тьфу, гадство!

Марья хмыкнула, но от комментариев воздержалась.

— Хорошо. Предпоследний вопрос. Почему мы так часто меняли место жительства? Ты боялся, что кто-нибудь узнает, что ты не вдовец? Что за странная мания: бросать все дела на самом взлете?

Владимир помолчал, потом нехотя признался:

— Я чувствовал себя в безопасности, только когда находился в совершенно незнакомом городе. Как только я привыкал к городу, мне начинало казаться, что вот еще чуть-чуть, и тебя у меня отберут. Тогда я начинал паковать чемоданы. В первые три года мы вообще очень много ездили. Я знал, что Марья подаст на меня в розыск. Поэтому делал все, чтобы никто нас не нашел и не опознал. А потом… просто привык так жить.

— Вопрос последний. Что произошло сегодня утром? Я имею в виду почему это ты вдруг решил столь экстренно свалить из Лукоморья, да еще и меня под домашний арест посадил?

— А, это…

Колобок потянулся за небольшой пачкой снимков и бросил их дочери. Фотографии разлетелись на полу около ее ног. Варвара нагнулась и принялась перебирать снимки. Оба-на! Это же она с Иваном разговаривает! Значит, отец уже в курсе… И тут тоже она с Ванькой! А это она с Василисой с тренировки возвращается. А, теперь понятно: что именно так взбудоражило отца. Вот они втроем на лавочке у Васькиного дома. И лицо Марьи очень четко получилось, не узнать ее просто невозможно. Ладно, почему испугался отец, понятно. Но откуда взялись у него эти фотографии? И тут до Варвары дошло:

— Ты подослал Алиску шпионить за мной?!

Колобок отвернулся.

— Ты?! Да как ты мог?! Это уже ни в какие ворота не лезет! В конце концов, ну должно же быть хоть какое-то уважение к личной жизни твоего ребенка! Может, вы на пару с Алиской еще и в вещах моих роетесь? И записные книжки просматриваете?

Колобок не отвечал. Он мрачно уставился куда-то в стену, и только нервно подрагивающая бровь выдавала степень его расстройства.

— Значит, если я правильно понимаю, сборы отменяются? — уточнила Варвара. — Мы никуда не едем?

— Уже нет, — махнул рукой Колобок. — В этот раз я все-таки опоздал.

— Раз так, я иду в гости к Марье. Мне очень о многом надо с ней поговорить. Вдвоем.

— Да делайте, что хотите! — Владимир рывком поднялся и покинул комнату.

— Пойдем, Варя. Пойдем, доченька, — засобиралась Марья. — Здесь нам точно больше делать нечего.

— Пойдем, мама, — улыбнулась Варвара.

Боже мой, какое прекрасное слово — «мама»! Так и хочется повторять снова и снова: «Мама, мамочка, мамулечка…»

Обнявшись, они вышли из квартиры. Алиса, благополучно подслушавшая весь разговор с самого начала, отправилась на кухню налить себе рюмочку коньяка. Да, такие новости — закачаться можно! Босс спер собственного ребенка! Ну, точно, шизанутый мужик! Куда как проще было самому сбежать, чем еще и спиногрыза с собой через всю страну тащить.

Интересно, во что в итоге это все выльется? Ну, то, что они никуда пока не едут, это понятно. Опять же, хорошо, что она босса послать не успела и заявить о том, что остается, а то бы точно пришлось локти с досады кусать. Плохо то, что босс сдал ее Варваре подчистую. Теперь от этой малолетней стервы точно неприятностей не оберешься. Шпионства за собой она однозначно не простит. Значит, жди расплаты. И уповать на босса тут не приходится. Ему сейчас явно не до разборок дочери и секретарши. Поперся небось раны зализывать, страдать в одиночестве. Все его бросили, все покинули. У-уу, бедненький!

Хм, а при таком раскладе как бы мимо завтрашней вечеринки не пролететь! И так развлечений никаких, а если босс еще и туда идти откажется, точно дело труба. Алису отдельно никто не приглашал, так что в одиночку не попрешься. Может, ближе к вечеру устроить Колобку танцы живота? Глядишь, и оклемается мужик, вкус к жизни почувствует. Противно, конечно, но на какие только жертвы не пойдешь ради избавления от скуки…

— Все-таки это так странно…

— Что, милая?

— Я в одночасье перестала быть сиротой. И у меня даже есть братик! Ведь Толик…

— Да, он твой родной брат.

— Здорово! Знаешь, мам, а ты мне с самой первой встречи понравилась. Правда! Я еще Васику об этом сказала. Смотрела на тебя и восхищалась. Мне с тобой было так тепло, так уютно! Но мне даже в голову прийти не могло, что ты — моя мама! Да и сейчас я как бы верю в это и не верю одновременно! Просто голова кругом…

— Ты мне тоже очень понравилась. Я ведь потом, когда вы ушли, целый вечер проплакала.

— Ма, ты чего?

— Понимаешь, ты — Варвара, и дочка моя потерянная тоже Варвара. Возраст примерно совпадает. Я весь день смотрела на тебя и думала: а ведь моя доченька могла бы вырасти и стать такой, как эта Варя. Ну, а много ли больному человеку надо для истерики?

— А Даня твой? Он в курсе всей этой истории?

— Ну, он не знает только то, что мы с тобой все же встретились. Сейчас как раз дойдем до дома и обрадуем человека. А про то, что случилось в прошлом, конечно же, в курсе. Если бы не Даня, вообще не знаю, что бы я сейчас делала и где была. Он буквально заставил меня вернуться к жизни. Тормошил постоянно, смешил. Я же больше не хотела иметь детей, просто категорически. Все боялась, что и с ними придется расстаться. И Даня терпеливо ждал, пока я все-таки решусь еще раз попробовать. А уж когда я Толиком забеременела — разве что на руках не носил. Называется: вспомни Матюшина и почувствуй разницу.

— Мам, а вы с отцом, получается, друг друга и не любили вовсе?

— Теперь уже и не знаю, что сказать, — вздохнула Марья. — Тогда мне казалось, что любили. Я так точно от Вовки без ума была. А он — хрен его разберет. Просто решил во взрослую жизнь поиграть. И заигрался.

— Ма, а ты не обидишься, если я буду продолжать с отцом жить? Просто боюсь, как бы он иначе глупостей не натворил. Все-таки он неплохой мужик. Честно. Понимаю, тебе, конечно, трудно в это поверить после того, как он поступил с тобой. Но он действительно делал все для того, чтобы я ни в чем не знала недостатка. Хотя частенько перегибал палку. Тот еще максималист.

— Варя, милая, поступай так, как считаешь нужным. Ты уже взрослая девочка, сама можешь просчитать последствия своих поступков. Главное то, что мы наконец-то нашли друг друга! И теперь нас никто и ничто не может разлучить!

— Мам, а как ты все-таки вычислила, что я — твоя дочь? Откуда у тебя эти фотографии и мой адрес?

— А вот за это мы с тобой отдельно поблагодарим Василису. И сделаем это прямо сейчас!…

В этот воскресный день Василиса опять не выспалась. Ругань за стенкой у Нюховых с каждыми новыми сутками набирала обороты. Да и вчерашние известия оказались из разряда «хоть стой, хоть падай». Марья и Варвара — мать и дочь! Кто бы мог подумать!

Вчера они до самого вечера праздновали воссоединение семьи, пока Василиса под благовидным предлогом не отправилась к себе домой. Зачем им сейчас лишние люди, когда так много надо сказать друг другу? Да и грусть навалилась тяжелым камнем на сердце. Ее-то маму не вернешь, не воскресишь чудесным образом. А кто бы знал, как ей порой так не хватает ее ласковых слов, ее переливчатого смеха! Папа называл ее «моя пичуга». И маме очень шло это домашнее прозвище. Маленькая, юркая, и голос — будто колокольчики звенят.

На Васькино лицо сползла непрошеная слеза. Василиса почувствовала себя такой одинокой, как никогда. Мама спит под дерновым одеялом на кладбище, отец мотается неизвестно где. Ни одного родного человека рядом! Ну почему в жизни нет никакой справедливости!

В дверь постучали. Василиса вздрогнула, а потом из мелкой вредности решила не открывать. Никого нет дома, никого видеть не хочу! Уходите! Стук повторился, потом еще раз — уже настойчивее. А потом, судя по топоту, непрошеный посетитель ушел. Василиса вздохнула и продолжила грустить, с головой забравшись под подушку, чтобы никого не слышать. Но тут атака повторилась со стороны балконной двери. Вернее, там просто материализовалась Варвара и не долго думая прошла в комнату.

— Между прочим, я никого не приглашала, — сварливо заметила Василиса. — Если не открываю, значит, мне не до гостей. Так что покиньте помещение!

— А я так и знала, что ты дома! — весело заявила Варвара. — И то, что у тебя бурчательное настроение, тоже знала.

— Откуда это? — с подозрением спросила Васька.

— От верблюда! У тебя уже вчера на физиономии все написано было. Мол, ребята, я за вас очень рада, но мне лично от ваших нежностей одни расстройства, так что пойду я, пожалуй, гордо пострадаю в одиночестве. Что, я не права?

— Неужели и впрямь все на лице написано? — обескураженно потупилась Васька.

— Ну, а ты как думаешь? Фиг бы я стала лишний раз эти воздушные кульбиты выписывать, если бы не знала, что моя лучшая подруга сидит дома в самом что ни на есть упадническом расположении духа и злится на весь белый свет.

— Ой, скажешь тоже — кульбиты! — передразнила Васька. — Я понимаю, если бы с одного балкона на другой надо было бы перепрыгивать. Вот это действительно было бы опасно. А так — считай, что просто с левого конца балкона на правый перешла. Ну, посередине через оградку перелезла. Тоже мне, спортивное достижение. Кстати, когда отец вернется, надо будет с Марьей посоветоваться, да и ликвидировать эту оградку как класс. Все равно давно уже домами дружим.

— Это было бы уместно, — подтвердила Варвара. — Тебе-то все равно, ты в брюках, а мне в платье лазить как-то стремно. Ладно, я в общем-то чего пришла: ты на вечеринку идешь?

— Опять двадцать пять, — вздохнула Василиса. — А ты уверена, что она состоится?

— Стопудово! Все договоренности остаются в силе.

— А как твой батя-то? После вчерашних потрясений пришел в себя?

— Пришел-пришел, куда ж ему деться-то? Я с ним, когда от Марьи вернулась, полночи психотерапевтические беседы вела, уверяла, что обретение мной мамы нисколько не означает, что я отказываюсь от отца. Сначала пыхтел, обижался, но потом все равно оттаял. Судя по всему, он, пока меня не было, еще и с Алиской поцапаться успел. Дверь-то мне она открывала, и глаза у нее были красные и опухшие. Видимо, решила подлизаться под горячую руку, да и огребла по полной программе. И поделом, нечего лезть к расстроенному человеку. Кстати, хочешь посмеяться?

— Ну?

— Я все-таки решилась на страшную месть.

— Кому?

— Ну, а кто у меня враг номер один на все времена? Алиска, конечно! Доносчица и подлиза! Папарацци недоделанный.

— И что ты придумала?

— Ну, заморачиваться не стала, сделала самую простую и проверенную вещь. Я ее еще на Алискиной предшественнице опробовала. Просто вбухала энное количество штемпельных чернил в краску для волос. И на этом ограничилась.

— Подожди, так она же сразу увидит, что что-то здесь не то, и не станет краситься! Я бы так точно не стала!

— Она не ты, мозгов не хватит. Тем более что на упаковке написано: «Не обращайте внимания на цвет красящей эмульсии, настоящий цвет волос проявится только через полчаса». Блеск! То, что надо! Пусть теперь фиолетовой походит, народ посмешит! По крайней мере с таким цветом волос батя ей точно на дверь укажет. Кому нужна такая секретарша, которая посетителей распугивает?

— Ну, это мелко, — вздохнула Васька. — Фиолетовый цвет всегда закрасить можно.

— Ага, только черным или темно-коричневым. А волосы такого цвета Алиске катастрофически не идут. Так что пусть готовится стричься под ежика.

— А если она тебе отомстит?

— Пусть только попробует! Вообще без волос останется! Ладно, хрен с ней, с Алиской. Ты когда собираться начнешь?

— А что, уже пора?

— А что — нет? — передразнила Варвара подругу. — На часах, между прочим, уже полдень. Начало вечеринки назначено на шесть, но Аленушка просила нас с тобой прийти пораньше, помочь с подготовкой. Пока мы тебя накрасим, пока приоденем…

— Слушай, я вполне могу обойтись собственными силами, — попыталась возразить Василиса, но Варю было не так-то легко свернуть с выбранного курса.

— В этот раз мы сделаем тебя действительно красивой! Чтоб парни при виде тебя бездыханные падали лапками кверху! Я — не я, если ты сегодня не обзаведешься потрясным кавалером!

— Не ты, не ты, — проворчала Васька, но позволила увлечь себя к зеркалу и усадить на стул перед ним.

— Так, начинаем колдовать! Нет, свою косметику спрячь, она нам сегодня не понадобится. Зря я, что ли, волокла сюда этот чемодан! — Варвара потрясла зажатым в руке саквояжем-косметичкой. — Если хочешь, можешь пока зажмурить глаза. Обещаю: когда вновь откроешь, ты себя не узнаешь! Для начала займемся прической…

Василиса отдалась на милость ловким рукам Варвары и с удивлением обнаружила, что настроение начало потихоньку подниматься. Сидеть с закрытыми глазами было несколько неудобно, но не неприятно. Тем более что ей самой стало интересно: что получится у Вари? Неужели она и впрямь сможет превратить ее в красавицу?

— Слушай, подруга, а ты в парикмахерской ни разу не была? Ну, я имею в виду салон красоты: маникюр там, солярий…

— Нет. А зачем? Волосы мне папа ровняет, когда попрошу. Маникюр я сама себе делаю, если вдруг приспичит. Солярий? Так вон какие солнечные дни стоят, выходи на бережок да загорай, пока не надоест.

— Ох, Васик, чувствую: долго мне тебя уму-разуму учить придется! Ну, ничего, считай, что сегодня ты как раз впервые в салоне побывала. А если результат понравится, будешь знать, куда обращаться.

— А какой результат?

— Так, чур, не подсматривать! Ну-ка, любопытная ты моя, глазки спрячь! Рано тебе еще их открывать! Кстати, не возражаешь, если я чуть-чуть подстригу тебя? Не бойся, без волос не останешься. Тебе, конечно, пойдут короткие стрижки, но в мои планы не входит оболванивать тебя «под мальчика». Так что? Согласна? Отлично! Где тут у меня правильные ножницы?…

Сначала Варвара долго выписывала круги вокруг Василисы, и то там, то тут слышалось звонкое «щелк», «щелк». В какой-то момент Василиса даже испугалась за собственный хаер и пожалела, что доверила Варваре такое ответственное дело, но тут стрижка наконец прекратилась. Варя занялась укладкой.

Она отделяла пряди, чем-то смачивала их, потом долго вытягивала щеткой и одновременно сушила феном. Поскольку Ваське по условиям договора не было никакой возможности увидеть, что именно творится у нее на голове, ей примерещилось, что она покрывается мелкими кудряшками, как шерсть у ягненка. Усилием воли она все-таки заставила себя не открывать глаза, и уже с нетерпением ждала, что получится из этого необычного эксперимента.

Покончив с прической, Варвара взялась за макияж. Сначала ватным кругляшом, смоченным в тонике, освежила лицо Василисы. Потом, убедившись, что оно совершенно чистое и готово к гриму, быстрыми точными движениями начала наносить тональный крем.

— Варь, а я, случайно, на мумию похожа не буду? Такое ощущение, что у меня на носу слой штукатурки толщиной в сантиметр, не меньше!

— Не будешь, успокойся. Во-первых, это специальный тональный крем для юной кожи. Убирает жирный блеск и выравнивает цвет лица. А излишки, если они вдруг образуются, минут через пять стряхнем кисточкой. Вот и все дела.

— А я случайно его не сотру?

— Да хоть весь вечер пальцами по лицу вози! Я же говорю: специальный крем! Лично проверяла, так что можешь мне поверить!

— Но учти: если мне не понравится, пойду в ванную и сразу все смою! Терпеть не могу пудру на лице!

— Ну, насчет смоешь — это ты погорячилась. Спорю на что угодно, что когда себя в зеркале увидишь, то ахнешь и еще полчаса от него отойти не сможешь.

— Имеешь в виду, буду любоваться на свою красоту неземную?

— А то ж! Ладно, помолчи пока, займемся твоими губами. Так, какой же тон подобрать?…

Варвара долго придирчиво подбирала нужный цвет, после чего обвела губы подруги контурным карандашом, слегка растушевала его вовнутрь и наконец нанесла помаду.

— Так, губами чуть-чуть пожуй, обомни краску! Ага, отлично!

— А у меня зубы не красные?

— С чего бы это?

— Боюсь, я уже половину твоей хваленой помады съела. Кстати, вкусная, мерси.

— Ну, вот и позавтракала заодно. Правда, должна тебя разочаровать: это тебе только кажется, что съела. Помада мега-супер-устойчивая. Я же догадываюсь, чем ты займешься сегодняшним вечером, так что обычные помады тут просто не катят!

— Так, с этого места поподробнее, пожалуйста!

— Дорогуша, после того, как я закончу колдовать над твоей внешностью, все парни будут у твоих ног. Уж не знаю, какого из них ты выберешь, но с кем-то на эту ночь останешься, это факт!

— Варь, ау? Ты меня, случаем, за кого-то другого не приняла? Я как бы в постель абы к кому запрыгнуть не тороплюсь. Единственный человек, кто будит во мне такие желания, — это Кощей. А его, как я понимаю, на вечеринку не приглашали.

— Кощея не будет, так кто-нибудь другой найдется, — оптимистично заявила Варвара, принимаясь за глаза Василисы. — Велика проблема! Или на свете мужиков мало? Не бойся, на наш век хватит!

Василиса только вздохнула в ответ. Варя была неисправима.

Чтобы накрасить ресницы, а сделать это при закрытых глазах просто невозможно, Варвара развернула Ваську спиной к зеркалу, чтобы та не увидела раньше времени свой новый облик. От непривычного обилия косметики на лице Василисе ужасно хотелось чихнуть, заплакать и моргнуть — и все это одновременно. Она уже решила запросить пощады и взять тайм-аут, как Варя сказала:

— Ну, можешь полюбоваться на Василису Прекрасную. Прошу любить и жаловать!

Василиса обернулась к зеркалу. Мамочки святы, вот это да!

В зеркале отражалась незнакомка, совершенно не напоминающая собой прежнюю Ваську. Куда-то скрылись и толстая переносица, и веснушки, и размытые губы. Ничего этого не было и в помине. Если бы нашелся такой безрассудный смельчак, который попытался бы отыскать хоть единый изъян во внешности зазеркальной красавицы, он бы потерпел полное фиаско. По плечам мягкими волнами струились волосы, губы цвета темного золота крайне удачно гармонировали с шоколадной гаммой теней для глаз. Взгляд казался чуть отстраненным и загадочным. А главное, исчезло так раздражающее Ваську ощущение детскости. Перед ней стояла именно юная женщина, а не девчонка-подросток, тщетно старающаяся выглядеть хотя бы на пару лет старше.

Василиса неуверенно протянула руку к зеркалу, потом обратно. Провела по волосам, тряхнула головой. Как же здорово! Почему же она до сих пор еще ни разу так не выглядела?! Что ей мешало стать такой красивой, какой ее сделала Варвара?

— Что, заново с собой знакомишься? — хихикнула Варя.

— Вроде того, — отозвалась Василиса, не в силах оторвать глаз от зеркального двойника.

— Ладно, ты тогда иди одевайся, а меня пусти к зеркалу. Или думаешь, я потеряю остатки реноме и попрусь на вечеринку ненакрашенной, лишь бы тебе приятнее было? И не надейся!

Васька кивнула, но так и продолжала стоять, вглядываясь в свой новый образ.

— Эй, ты меня слышишь? — Варвара демонстративно помахала рукой перед лицом Василисы. — Брысь отсюда! Дай и другим красоту навести. Успеешь еще на себя налюбоваться.

Васька вздохнула, бросила последний взгляд в зеркало и отправилась переодеваться.

— Уф, — сказала сама себе Варвара, — как же трудно порой иметь дело с комплексующими девицами!

После чего не выдержала и расхохоталась.

Василиса чувствовала себя так, словно полдня поработала бурлаком. Несмотря на то что они с Варей появились в клубе за четыре часа до начала вечеринки, еле-еле уложились в срок с предпраздничной подготовкой. Оказалось, что вместо того, чтобы купить уже готовую нарезку, Еруслан принес цельные батоны колбасы и головки сыра. Пришлось засучить рукава и изобразить из себя поварят. Тем временем Аленушка давала ценные указания остальным, куда и как поставить столы и как именно их следует сервировать.

— Олухи! Ну, куда же вы соль с перцем потащили, если на столах еще скатертей нет? И зачем вам, к лешему, соль, если сегодня в программе горячие блюда по факту отсутствуют?

— Ну, мы думали, раз приборы есть — надо их принести!

— Ага, если в команде есть хоть один идиот, непременно надо выставить в идиотском виде всю команду! Тащите все обратно, пока я не взорвалась!…

И так до самого начала вечеринки. Василиса сравнила бы свое состояние с только что финишировавшей в забеге лошадью, если бы не одно «но». «Но» по имени Варвара. Они работали с Василисой на равных, но при этом Варвара казалась нисколько не уставшей, она еще умудрялась подбадривать всех остальных, травить анекдоты и всячески поднимать настроение. Она даже хлеб резала, пританцовывая и напевая!

— Варь, слушай, ты, случайно, в рекламе не снималась?

— Какой рекламе? — купилась на розыгрыш Варвара.

— Ну, с кроликами, которые правильные батарейки используют и работают тогда, когда другие уже на законный покой отправляются.

— Хм, — сморщила носик Варвара, — что-то не припоминаю. Впрочем, вполне допускаю, что господа телевизионщики просто использовали мой образ в качестве эталона.

Теперь хмыкнула Василиса. Видимо, самоуверенность Варвары никому не было дано поколебать.

— Слушай, а Марья придет?

— Нет, что ты! Их еще как минимум с полгода придется с отцом по разным комнатам разводить, чтобы друг другу все обиды не припомнили. Так что сегодня у меня по графику отцовский день. Все четко по очереди, чтобы никому досадно не было.

— А Тина будет?

— Думаю, вряд ли. Понимаешь, появление вместе Тины и отца будет равносильно уведомлению общественности о том, что они официальная пара и все потенциальные невесты в городе могут на счет Колобка не обольщаться. Папаша-то наверняка к этому готов, а вот насчет Тины я не уверена. Да и Алиске тогда здесь точно делать нечего, разве что в роли подсвечника выступать.

— Слушай, значит, он с Алисой припрется?

— Кто его знает? — пожала плечами Варвара. — Скорее всего да. Алиска падкая особа до всяческих развлекух на халяву. А что такое? Думаешь, успеет ли она новую краску опробовать или нет?

Василиса помотала головой:

— Не в том дело. Просто она меня ужасно раздражает. А если твоя Алиска еще и к мужчинам на моих глазах приставать начнет, я точно взорвусь! С ней точно никакого праздника не получится.

— Беспокоишься, что из-за нее без кавалеров останешься? Зря. Сравни эту затасканную общипанную курицу и себя. Да ты ей сто очков в гору дашь!

— Ну, если только так, — проворчала удовлетворенная оценкой ее внешности Василиса.

Потихоньку начали приходить гости. Большинство из них Василиса не знала, но, судя по важности, с которой они себя перемещали в пространстве, это явно были очень солидные люди. Варвара подмигнула подруге и шепнула на ухо:

— Вот павлины! Аленушка говорит, ее папаша всю кодлу своих партнеров и коллег сюда наприглашал. Хочет побахвалиться, что его старшая дочь за ум взялась. Ничего, Аленка тут быстро свои порядки установит. Сегодня, так и быть, протокольное мероприятие, но потом здесь таких кислых морд уже не будет. Блин, аж смотреть противно: сидят так, будто своим присутствием кому-то одолжение делают.