Идя в темноте, он с трудом различал дорогу в слабом свете факела, который нес идущий сзади него этот ужасный человек. С содроганием Масар ощущал на своем затылке его дыхание. Он дрожал всем телом то ли от усталости, то ли от нехорошего предчувствия. Когда черный попытался с ним заговорить, он не промолвил решительно ни слова. Давящая из-за спины сила парализовала его волю.

Когда вязкая темнота легла совсем плотно, а сквозь облака начал изредка проглядывать серп ночного светила бога Яха, остановились в глубокой лощине, заросшей низким колючим кустарником.

Перед кратким отдыхом и ночлегом Магру-бет повелел разжечь три небольших костра. Возле одного уселись втроем с Ефроном и Масаром. Нескольким доверенным людям Ефрона приказано было раздеть обоих мертвецов, всю одежду и вещи принести для осмотра, а тела отнести подальше в сторону и закопать. Платье убитых Магрубет принялся молча внимательно осматривать при свете костра, перебирать в руках, часто поглядывая при этом нехорошим взглядом на Масара.

Когда он побросал в огонь все тряпье, перед ним остались четыре кинжала, воткнутые в землю, три мешочка с серебром и с каким-то сыпучим порошком, а также маленький тугой свиток папируса, испещренный знаками.

Долго Магрубет разматывал и читал папирус, а потом наконец перевел взгляд на Масара. У костра воцарилась жуткая тишина. Лишь потрескивали в пламени, предвещая ветреную погоду, сучки и ветки кустарника. Взгляд Магрубета, светящийся зеленым огнем, был направлен не в лицо, а куда-то на горло Масара. Через минуту Масар почувствовал, что от этого взгляда повязка на его шее дымится и горит. Задыхаясь, Масар сорвал ее, чтоб загасить в руке тлеющую материю, но горло его еще сильнее и нестерпимее начал жечь огонь. Хрипя и спеша, он стал рвать на себе одежду и швырять ее под ноги. Оставшись голым, он сложил кучкой прямо перед Магрубетом свои вещи: мешочки, свертки, свиток папируса такой же, какой был найден у убитого, тонкий и острый, как бритва, кинжал и сверх всего небольшую белую веревочку.

— Пощади! Не убивай! — застонал Масар, приткнувшись головой к сапогу Магрубета. — Не убивай! Я все скажу! Я не причиню тебе никакого вреда!

Он рыдал, скреб землю, и его голое тело дрожало возле костра.

— Ты мне расскажешь все сейчас вон там, — Магрубет указал рукой в темноту. — Лезь туда на четвереньках, пока я тебя не остановлю!

Он взял факел, зажег его от костра и пошел вслед, за ползущим Масаром, подталкивая того ногой в зад и повторяя: «Дальше, дальше!»

— Хватит! — сказал Магрубет, когда уже не доносились голоса от костров, и, наступив ногой на шею Масару, придавил его лицом к земле. — Теперь рассказывай все, но учти: если мне покажется, что ты врешь, я даже не буду переспрашивать, а сразу отрежу тебе голову.

Он снял ногу с шеи Масара и, ухватив его за редкие волосы, помог подняться на колени.

— Я все скажу, я ничего не утаю! Я больше не хочу идти против тебя. Я зря пошел на это… Не убивай меня, и я тебе до конца дней своих буду служить хорошую службу…— убеждал Масар.

Он долго, сбивчиво вел рассказ. Магрубет не прерывал его. Весьма интересные вещи поведал Масар. Самое главное, теперь стало ясно, в какую ловушку попал Магрубет вместе с Ефроном из-за богатств, которые везли в Египет.

Выслушав Масара до конца, Магрубет подумал не слишком долго и сказал:

— Я буду размышлять над тем, что услышал, но теперь еще должен увидеть, как ты хотел меня убить, — способ тихого бескровного убийства интересовал его больше всех тайн, услышанных от Масара. — Иди к костру, одевайся тихо, чтоб никто не обратил внимания на нашу возню, и спать ложись рядом с тем своим черным другом. Ночью ты мне и покажешь, как это у тебя получается. Если ты его к утру так же тихо отправишь в царство теней, как вчера Ефронова слугу, то я, может быть, поверю тебе до конца, ученик жрецов.

Ефрон, следя за тем, как Масар напяливал свои лохмотья, делал вид, что его ничего не касается и молчал, словно набрал в рот воды. Магрубет крикнул людям, чтобы принесли еду на троих.

Вскоре все спали. Магрубет полусидел, привалившись спиной к колесу ефроновой повозки и смотрел в темноту. Ни храп людей, ни тихое шуршание ночных гадов не могли навеять на него сон.

Он поймал себя на мысли, что остро завидует всем этим людям, которые спокойно спят сейчас, потому что они в полном ладу с самими собою, ум их не двоится, душа не разрывается от страшной раны. Нави явственно виделась ему. Ее прекрасное тело, ее страстные губы, ее глубокие зеленые глаза сейчас ждали другого, томились и таяли без него… Не до сна было Магрубету. Он готов был громко стонать. Что ему все эти люди? Что Масар? Что Ефрон? Он бы сейчас, не задумываясь, всех их принес в жертву богам, если бы это хоть на время вылечило его душу. Однако он уже ясно сознавал, что опасностями и волнениями можно облегчать свою боль. Он взывал к этим волнениям, он предвкушал эти опасности. Только то, что он движется к своей цели. заставляло его заботиться о сохранении своей жизни.

Когда узкий холодный серп луны стал мелькать уже за краем лощины, Магрубет решил, что пора идти к Масару. Тихо прошел он между телегами, перешагивая через лежащих. Люди спали крепко. Все были утомлены тяжелым дневным переходом.

Масар лежал рядом с черным, раскинув руки, как во сне, почти касаясь его головы. Он лежал с открытыми глазами и ждал Магрубета.

Магрубет прилег рядом с Масаром на припасенную подстилку и, опершись головой на локоть, приготовился с интересом наблюдать. Масар глазами показал на черного и осторожно прикоснулся рукой к его голове. Тихо-тихо он пошевелил пальцами, нащупывая на голове за ухом какую-то точку, и стал неподвижно держать палец на этой точке.

Черный задышал все реже и реже, тело его напряглось и оцепенело, затем показалась пена на губах, и, наконец, дыхание прекратилось. Масар еще некоторое время подержал руку, а потом убрал ее.

Под пристальным взглядом Магрубета он дрожал крупной дрожью. Он пронзительно чувствовал, что хетт сейчас борется с искушением задушить тут же его самого, представляя, что вчера мог оказаться на месте этого черного. Поняв, что заставило Масара так трепетать, Магрубет громко усмехнулся…

В этот момент вдруг оба явственно услышали в ночи быстрый лошадиный топот, удаляющийся куда-то в сторону от лощины. Они молча переглянулись и без слов сразу уразумели, что это значило.

Магрубет вскочил и поднял тревогу. Проспавшие не более двух часов, утомленные люди бестолково совались в разные стороны, ничего не понимая. Когда Магрубет навел порядок, выяснилось, что с лошадью сбежал один из людей Ефрона, тот самый пожилой тучный возница. Еще один труп — черного — списали по общему мнению на него.

Стали торопливо собираться в поход. Близился рассвет. Было не до сна. Все уже знали, что означало бегство их бывшего спутника.

— Ты хорошо знал этого возницу? — спросил Магрубет Ефрона.

— Лет пять он водил мне караваны в Египет…— растерянно промолвил Ефрон. — Он хорошо зарабатывал у меня…

— Скоро он приведет тебе кое-кого, — сказал, усмехаясь, Магрубет и переглянулся с Масаром. — Тогда уже ты у него заработаешь!

Теперь, после рассказа Масара, Магрубет знал истинный смысл всех событий. Утром следовало ждать непрошеных гостей, охотников за его головой и за Ефроновым богатством. Вопрос был лишь в том, сколько числом их окажется и с какой стороны они появятся.

Магрубет яснее ясного видел всю крайнюю невыгодность своего положения. Это была западня, в которой он должен был погибать из-за проклятого серебра и дорогих безделушек.

Он решил напрямую поговорить с Ефроном.

— Вот что, приятель, мне сейчас бы самое время отколоться от вас и в одиночку попробовать спасти свои кости, — начал он.

— О, великодушный, храбрейший воин! О благородный хеттский вождь! Не оставляй меня! Никогда хетты не покидали в беде друг друга! — бледный, с выпученными глазами Ефрон пополз на коленях к Магрубету с воздетыми руками.

— Что же ты за хетт, если бежишь в Египет? Ты уже, наверное, египтянин, — отвечал Магрубет. скрестив на груди руки и хмуро отворачиваясь.

— О, сын великого хеттского вождя! Смилуйся и защити нас! Я разделю все свое богатство поровну между нами, когда мы придем в Египет.

— Я не охотник до твоего жалкого богатства. Если бы я захотел, я отобрал бы его у тебя все. Но у меня с собой, наверное, не меньше твоего, — он, усмехнувшись, похлопал себя рукой по боковому карману.

— Спаси нас! Спаси нас! — молил, не отставая, Ефрон„ видимо почуяв какую-то нетвердость в голосе Магрубета.

Люди стояли, сгрудившись за спиной своего старого господина, с тревогой глядели на нового вожака и ожидали, что скажет этот человек, величественно отвернувшийся от них и держащий в своих руках их судьбу.

Магрубет стоял, поглядывая на сереющее небо, что-то прикидывал в уме, молча шевелил губами.

— Ладно, — сказал он после нескольких минут молчания, — есть у меня одна мысль. Смотрите! Ваше счастье, что сейчас появится утренняя звезда Сотис[4]. Есть у вас надежда!

Все устремили взгляды в сторону вытянутой руки Магрубета. Через несколько минут пронесся благоговейный шепот. За уходящими облаками показалась яркая, сияющая божественная звезда.

— Слушайте меня! — воскликнул Магрубет. — Всё самое ценное грузите на одну повозку. Остальное бросайте здесь в кучу. Три пустых повозки выводите на дорогу!

— Что ты хочешь делать? — бросился к Магрубету Ефрон. — Там же мое добро! Оно все пригодится нам в Египте! Я же тебе обещал половину!

— Молчать! — оборвал его Магрубет. — Радуйся, что я вообще вожусь с твоим барахлом. Спасай только самое ценное! Мы пойдем прямо по морю. Нам не протащиться со всеми телегами. Хорошо бы хоть одну вытянуть пятью лошадьми.

— Я не понимаю, великий воин, что ты говоришь! — растерянно метался Ефрон. — Как мы пойдем по морю?

— Быстро выполнять, что я говорю! — гремел Магрубет, ходя между копошащимися людьми и четко по-военному направляя их действия.

Кучу вещей, собранных с разных повозок: одеяла, ковры, дорогие одежды — обложили дровами с разных сторон и подожгли. Три пустые телеги, в каждую из которых запрягли по одной лошади, поставили друг за другом, связав хитрым хеттским способом так, чтобы лошади подталкивали одна другую и шли без остановки. Еще в одну телегу, нагруженную добром, впрягли пять лошадей.

Двинулись в путь, когда уже начало светлеть над землей. По выходе из лощины дорога уходила вправо в сторону большого пути в Египет, в обход моря. Пройдя некоторое время по дороге до каменистого места, где не оставалось глубоких следов, свернули влево с груженой повозкой. Караван из пустых телег без людей направили дальше, прямо по дороге идти беспрестанно, пока какой-нибудь случайный встречный не остановит лошадей. Всех путников, даже Ефрона и Масара, Магрубет заставил тщательно заметать след, уходящий влево в сторону моря.

Копья и мечи, спрятанные раньше на телегах, Магрубет раздал людям Ефрона. Дал оружие самому старому хозяину, взял также себе, но Масара оставил безоружным.

Когда уже заметно посветлело, подошли к морю и потянулись вдоль прибрежной полосы к виднеющейся вдалеке, вдающейся в море песчаной косе с нагромождением скальных обломков. Там у самой воды остановились и спрятались между громадных камней.

Магрубет велел ждать чего-то. Хмурые люди молчали, с беспокойством поглядывали вдаль, в сторону дороги. Знали, что захватчиков-грабителей ожидать следовало часа через два. Еще час можно было положить на то,. что они пойдут по следам пустого каравана. Лишь затем они обязательно должны будут вернуться и взять след беглецов.

Магрубет с мрачным лицом ходил по песку вдоль кромки воды и временами озабоченно поглядывал на небо. Ефрон через полчаса не выдержал и обратился к нему:

— Объясни мне, великий вождь, чего мы тут ждем! Может быть, нам лучше поскорее уходить по берегу в другую сторону?

— Ждите! — ответил Магрубет. — Здесь в море далеко идет отмель. Сейчас, в день первого появления звезды Сотис, с рассвета и до самой ночи будет дуть ветер. Если он разгонит воду до прибытия врагов, то боги помогут нам спастись.

Ефрон пал на колени и, глядя на светлеющее небо в сторону исчезающей звезды, зашептал почти беззвучно хеттскую молитву ветрам и бурям. Не сразу все последовали ему потому, что молодежь уже давно в этих краях привыкла легкомысленно относиться к верованиям своих предков в живых духов сил природы. Забывались уже старые молитвы и заклинания. Все больше молились, глядя на другие народы и племена, Озирису, Астарте, Мардуку, Гильгамешу и даже Энлилю. Молитвы же богу Ра знал каждый мальчик. Но Ефрон упрямо и все громче повторял сам себе на удивление, не сбиваясь, длинное древнее хеттское заклинание с припевом:

Постепенно все также попадали на колени, шептали что-то и с надеждой вслушивались в монотонные Ефроновы восклицания.

Совсем рассвело. На фоне серебрящегося моря видна была фигура Магрубета, выделяющаяся четким силуэтом и напоминающая черного орла. Ветер порывами шевелил волосы на его голове и широко раздувал полы его полосатого плаща.

Через четверть часа ветер вдруг стал резко усиливаться. Магрубет поглядел на жалкую кучку бледных испуганных людей: это с ними, бросив свое войско, связал он на неизвестное время свою судьбу!

— Молитесь мне, а не своим богам! — воскликнул он. — Боги вручили мне вашу жизнь!

С удивлением он увидел, что все бросились на колени и поползли к нему гурьбой по влажному песку.

С видом жреца, не дрогнув лицом, Магрубет принимал их поклонения. Они целовали край его одежды и утыкались лицом вниз перед его стопами. Даже Масар вместе с Ефроном в трепете простирались ниц перед ним.

— Да! Сила богов выше сил вождей…— в раздумье промолвил он.

Глядя на эти склоненные перед ним жалкие фигуры, Магрубет как-то особенно отчетливо понял, почему жрецы так уверенно руководят их мыслями и делами. Он всегда размышлял над этим и это не давало ему покоя. Теперь что-то окончательно ел ожил ось в его уме, что-то вошло в него и прояснило душу.

После некоторого раздумья он сказал:

— Вставайте! Пора приготовиться. Двое в дозор!

Юноши пастухи взобрались на большой камень, легли и стали всматриваться в сторону дороги. Все молча сгрудились вокруг лошадей, ждали. Ветер дул, все больше и больше набирая силу. Прошло около часа. Море рябило белыми волнами, убегающими к горизонту.

— Едут! Едут! — донеслись вдруг возгласы сверху.

Магрубет взобрался к пастухам на скалу и стал глядеть в сторону, куда они тыкали пальцами.

Вдали, очевидно, по дороге двигались еле различимые всадники. Примерно полсотни насчитал Магрубет. Ехали не быстро. Видимо, трудно было скакать против ветра. Возможно, потому также, что нужно было осматриваться по сторонам в поисках пропавшего обоза. Хотелось надеяться также на то, что они будут часто останавливаться пережидать порывы ветра.

Ветер все усиливался и грозил сбросить дозорных вниз на камни. Со скалы поспешно слезли. Вот уже страшная буря неслась над морем. Из-за туч летящего песка, глядя даже отсюда, из-под скал, невозможно было различить, где кончается берег и начинается море. Однако в какой-то промежуток между порывами бури люди вдруг увидели, что берег уходит все дальше и дальше в море, а волны стеной бушуют где-то в совсем едва видимой дали.

— Боги позволили мне спасти вас! Сейчас пойдем прямо через море в Египет! — возгласил Магрубет торжественно.

Люди громко бормотали молитвы, то падали на колени, то снова вставали. Выйти же из-за скал было невозможно. Ветер валил с ног. Магрубет беспрестанно поглядывал то на небо, то на море. Он вспоминал, как десять лет назад они, пятеро беглецов из плена, спасаясь от погони, пошли прямо за уходящими волнами. Леонх и Горгий держались впереди и сзади Магрубета, Пармений и Ганимед замыкали шествие. Погоня даже не осмелилась последовать за ними в море. Когда через несколько часов быстрой ходьбы, чередующейся с бегом, храбрые хетты уже по колено в воде выходили на другой берег моря, волны хлынули обратно. Мудрый Пармений все правильно рассчитал. Много дней они откладывали тогда побег, ожидая первого утреннего появления прекрасной звезды Сотис.

Сейчас Магрубет боялся пропустить самый важный момент. Каждая минута потом будет стоить жизни, когда воды пойдут назад. Еще, помнил Магрубет, Пармений тогда говорил, что трудно вычислить такой благоприятный год, когда в борьбе могучих сил преобладание дается богу ветра. Сама судьба теперь дарила Магрубету счастливый случай, потому что он ничего не вычислял и не умел вычислять. Однако что-то твердо подсказывало ему, что сейчас тот самый год.

Через некоторое время ветер как будто слегка поутих.

— Смело за мной! Боги помогут мне! — воскликнул Магрубет.

С копьем в руке он, взяв переднего коня под уздцы, быстро пошел вслед уходящим волнам по влажному песку.

Люди рыдали от страха. Масар и Ефрон шли рядом с Магрубетом, держась за постромки. Четверо человек, схватившись друг за друга, отказались идти в море. Они остались как вкопанные на берегу, скованные ужасом перед разверзшейся стихией. Ни на брань, ни на угрозы они не отвечали. Примерно через час они все разом погибли под копьями прискакавших грабителей. Это видели уже издали, с середины моря дальнозоркие пастухи. Лошади выбивались из сил, но тянули телегу по морскому дну. Если бы их было меньше числом, повозку едва ли бы протащили и до полпути. Дно не везде было ровное. То и дело мешали камни и водоросли, но ноги неглубоко увязали в морском песке. Люди, мокрые и грязные, толкали телегу и беспрестанно нахлестывали коней.

Самые отчаянные из преследователей решились догонять уходившую из-под носа добычу. Их отряд двигался заметно быстрее груженой Ефроновой повозки. Часа через два пути они уже стали явственно различимы вдали. Магрубет довольно хорошо видел ехавшего впереди всадника с красной повязкой на голове.

Когда до берега было расстояние в пять полетов стрелы, а до преследователей — примерно в десять полетов, начала обратно откатываться морская волна. «Дан! Дан!» — раздались панические возгласы, что по-хеттски означало «бог-вода»[5].

Вот люди бежали по колени в воде, вот уже по пояс, а до берега было еще далеко. Когда волны поднялись до плеч и лошади больше не могли идти по дну, а барахтались и бились в воде, Магрубет, не обращая внимания на вопли Ефрона, стал рубить постромки. Освободившись от груза, лошади поплыли к берегу. Держась за них, люди все вышли на берег.

Едва добравшись до суши, Ефрон рухнул на землю и горько зарыдал.

— Погибло все! Погибла вся моя жизнь! Зачем всю жизнь я собирал то, что боги одним разом отняли у меня?

Он катался по земле и рвал на себе одежды. Никто не обращал на него внимания. Все смотрели вдаль, в море, где далеко от берега, среди бушующей стихии, остались преследователи.

Некоторое время можно было видеть, как мелькают в волнах черные точки, но вскоре ничего уже нельзя было различить.

Через час на берег вышли три дрожащие от усталости лошади. Одна из них вынесла вцепившегося в гриву полумертвого хозяина с красной повязкой на голове. Магрубет, смеясь, поймал ее, а хозяину, не дав прийти в чувство, тут же отрубил голову.

— Так ты хотел сделать со мной, — приговаривал он, вытирая окровавленный меч об одежду неудачливого грабителя.

Лошадь оказалась прекрасным породистым скакуном, и это очень обрадовало Магрубета.

Ночевали на берегу, укрывшись от ветра за песчаными холмами, поросшими густым кустарником. Лошадей привязали неподалеку. Наскоро обсушившись, вповалку улеглись спать.

Среди ночи Магрубет проснулся по своему обыкновению. Ефрон храпел рядом, сморенный несчастьем — внезапно обрушившейся на него бедностью и тяжестями перехода через море, мало подходящими для его стариковского возраста… Масар, свернувшись и закутавшись с головой, спал в ногах. Магрубет заметил, что ветер стих. «Вот я и снова в Египте», — подумал он про себя с какой-то веселостью и от этой мысли безмятежно уснул.

Утром он проснулся от яркого солнца, светившего в глаза, и от громкого пения египетских птиц. Стояла прекрасная теплая погода. Было полное безветрие, означавшее взаимное согласие всего сущего в мире. Магрубет встал и пошел взглянуть на море.

Оно уходило вдаль совершенно гладкое и белое под лучами восходящего светила. На берегу одиноко стоял Ефрон и горестно всматривался в то место, где под лазурными водами лежали его богатства.

Магрубет, тихо подойдя к нему, так хлопнул его ладонью по плечу, что тот вздрогнул и вскрикнул от неожиданности.

— Не горюй, старина! — бодро сказал Магрубет. — У меня сегодня как-то легко на душе. Хотел я уже распрощаться с вами, но подумал, что надо бы тебе помочь вытащить из моря твою телегу с барахлом и с серебряными бляхами.

— О, великий вождь! Я всегда знал, что ты послан мне на счастье! — залебезил старикан.

Лицо его сразу порозовело, и морщины словно бы разбежались.

— Поднимай людей, выводи лошадей! Сейчас займемся вытаскиванием твоего богатства со дна моря, — сказал Магрубет.

— Великий вождь, половина там твоя… Я обещал…— забормотал радостный Ефрон.

Услышав слова Магрубета, он заранее уверовал в успех. День за днем росло его уважение к этому воину. Сейчас он преклонялся перед ним.

В юности Ефрон сам долгое время был высоким военачальником. С возрастом, с уходом в мирную жизнь, у него и непроизвольно выветрились, да и сам он постарался вытрясти из души представления о крепости обязательств, связывающих мужчин-воинов.

Лукавство женщин, подлость домашних рабов, расчетливый цинизм торговцев, витийства жрецов — все как будто совсем размочалило солдатскую душу старого хетта, приспособило ее для впитывания той отравы, что называется мудростью жизни.

Давно уж с усмешкой привык поглядывать Ефрон на поклонения разных людей разным богам. Куда более умными стали ему казаться рассуждения завзятого говорильщика — старика Еше Роила о том, что бог один и вездесущ.

Давно уж сам отвыкнув держать в руке меч и кинжал, он не полагался на телесную силу и на мужские клятвы в дружбе и верности. Давно уж мелким и суетным стал видеться ему человек.

Но, видимо, живуча, смолоду вживленная военная жилка. Как старого боевого коня взбадривает звук трубы, так старого Ефрона заставила восторженно встрепенуться беспощадная воля военного вождя.

Древние хеттские боги стихий в ответ на молитвы явили чудо спасения. Этому человеку в его уверенные руки они дали нити судеб и Ефрона, и его людей. Вот уже — долгожданный Египет…

Лучистым взглядом старческих бледно-голубых глаз глядел с надеждой морщинистый хетт на своего кумира. А тот стоял, гордо сложив руки на груди. Восставшие от сна люди уже ползли к нему по песку на коленях. За ними и Масар, как-то горбясь и приседая, приближался стороной.

Терпеливо выслушав мольбы о помощи вместе с благодарственными излияниями, Магрубет уяснил, что эти люди теперь хотят следовать за ним как за их новым хозяином, который возьмет их под свою руку и приведет к счастью. На Ефрона никто не смотрел. Что он теперь без своего богатства значил для них здесь в Египте? Да и что он представлял собой в сравнении с Магрубетом, стоя сейчас рядом с ним? Седой, согбенный, приземистый старик, высохший от долгой жизни, рядом с такой громадой мужской мощи, воли и власти!

— Что ж это! — сказал усмехаясь Магрубет. — Я вас живыми довел до Египта, я же вас здесь еще и содержи? Нет! У вас есть свой господин. Помогите ему, храните ему преданность, и он даст вам хорошую жизнь. — Помолчав и поглядев на притихших людей, он продолжал:— Теперь нужно доделывать дело! Будем доставать ваши богатства со дна моря!

— Господин! Господин! Вождь! Заступник перед богами! — восклицали люди. — Спаси! Помоги!

Все кланялись вождю вместе с Ефроном, наперебой восхваляли его. Даже Масар невнятно бормотал что-то, пряча взгляд в сторону. Никто, видно, не верил, что Ефрон может снова обресть свое богатство, но зато накануне все слышали слова Магрубета насчет того, что у него с собой не меньше богатств. К тому же вот он, настоящий распорядитель их судеб тут возвышается над ними вживе-въяве.

Магрубет понимал все. Низость жалких подчиненных мало удивляла его. Вот только роль Масара была непонятна. Ведь сейчас в Египте Масар — как рыба в воде. В первый же удобный момент он постарается увильнуть в сторону и избавиться как от своего двусмысленного опасного положения, так и от этой, ставшей ненужной, компании. «Не величайшая же любовь ко мне заставляет тебя здесь пресмыкаться», — подумал Магрубет, недобро глянув на смуглого сына ешероилова.

Магрубет не собирался облегчать Масару возможность ухода восвояси. Он вообще еще не решил, что с ним делать дальше. Но, как он и предчувствовал, обстоятельства вскоре резко прояснились сами.

Для начала надлежало прикинуть все имеющиеся возможности. Ефрон с несколькими людьми занялся осмотром лошадей и сбруи. Магрубет с остальными пошел вверх по руслу небольшого ручья, бегущего из-за песчаных холмов к морю. В получасе ходьбы обнаружили несколько крестьянских хижин. У жителей Магрубет закупил кое-какие продукты и необходимые для предстоящего дела вещи: веревки, жерди и козьи мехи. Разговаривал с крестьянами мирно и заплатил щедро. Известно было, что по египетским обычаям жители немедленно пошлют кого-нибудь сообщить властям о неизвестных, непохожих на египтян пришельцах.

На берегу живо закипели работы. Когда-то, еще в детстве, будучи в походе на Вавилон, Магрубет видел, как на Евфрате хитрым способом поднимали вавилоняне со дна реки тяжелые метательные орудия, упавшие во время боя с плотов.

Сложив с себя одежды на песок, Магрубет велел всем, кроме Масара и Ефрона, раздеться донага и идти в море, дабы выяснить, кто и как умеет плавать. Подходящих оказалось всего двое хеттов. Видя, что остальные смотрят на дело с нерешительностью и даже боязнью, Магрубет вышел на берег из воды и твердо провозгласил:

— Мы сейчас в полной целости и сохранности вытащим телегу с добром! Вот на этом месте, — он указал пальцем себе под ноги, — встанет наша телега, когда светило будет глядеть на нас прямо сверху!

Лошадей впрягли в одну упряжку. Из жердей и надутых козьих мехов соорудили плот. С двумя помощниками, умеющими плавать, Магрубет повел в море свое сооружение. Один конец веревки был привязан к лошадиной упряжи, другой потянули за собой в воду. Глубина над телегой оказалась не более трех человеческих ростов.

Много раз Магрубет нырял под воду, зацеплял телегу спереди и сзади, соединял ее веревками в разных местах с жердями плота. Затем после небольшой передышки начали втроем со всех сторон равномерно подтягивать веревки. Плот постепенно оседал в воду до тех пор, пока не погрузился так, что из некоторых мехов пузырьками заструился воздух к поверхности.

— Теперь достаточно! — сказал Магрубет. Телегу можно было уже шевелить на дне.

Она оказалась как бы подвешенной к плавучему сооружению. Магрубет дал на берег сигнал погонять лошадей. Веревочная упряжь натянулась, телега тронулась с места и стала подвигаться к берегу до тех пор, пока плот совсем не всплыл на поверхность, а колеса снова не вошли в донный песок.

Затем опять принялись натягивать веревки, вывешивать телегу и тащить ее к берегу. Так повторяли до пяти раз, пока передок телеги не показался из воды у самого берега под ликующие крики людей и — громче всех — Ефрона. Тогда покороче перепрягли лошадей и общими усилиями вытянули ценную повозку на твердое место, на то самое, что указал Магрубет. Солнце стояло прямо над головой!

— Я выполнил волю богов! Я привел вас в Египет, хетты! Вашему господину я возвратил со дна моря его добро. Люди! Теперь в Египте со всей преданностью следуйте за ним, — сказал Магрубет и поднял ладони к солнцу, давая понять, что он освободил свои руки и снял с души обязанность.

Являя свое вновь обретенное могущество, Ефрон решил принести богам жертву в честь благополучно завершенного перехода и устроить тут же праздничную трапезу.

В селение были посланы люди за жертвенной живностью и соком знаменитой египетской лозы. На песчаном берегу возле поставленного для просушки походного шатра закипели дружные приготовления к пиршеству.

Жертвенного тельца собственноручно принес в дар богам Магрубет. Хетты принялись на все четыре стороны вразнобой возносить благодарения, многочисленным божествам. Ефрон молился долее всех и более многословно. Масар также творил молитвы своим богам, для чего часто отходил в сторону за кустики и священнодействовал, как жрец.

Уселись перед шатром. Ефрон разлил всем искрящееся египетское вино. Но, не успевшее начаться, празднество сразу было испорчено. Неприятность обнаружилась после первых же слов завязывавшегося традиционного застольного обмена любезностями между уважаемыми людьми.

— Люди! — обратился Магрубет к благоговейно внимавшим. — Теперь вам остается лишь, как вы хотели, приживаться в богатом, цветущем Египте. Пусть ваша маленькая хеттская община найдет свое счастье в этой стране, с которой наши предки, придя в Палистан, давно и долго воевали. Трудно предсказать процветание в Палистане нашему белому народу. Кто знает, может быть, хеттам нужно оглядываться назад, на север, где крепнет и набирает силу хеттское царство, от которого мы оторвались. Сюда за нами к Египту и Аккаду нахлынуло столько народов, что я не могу даже представить себе, что здесь будет твориться через много лет после нас. Поэтому, возможно, прав ваш господин Ефрон… В Египте самое главное — иметь деньги, а ваш господин сумеет ими распорядиться.

— О благородный сын великого хеттского вождя! — вежливо прервал его Ефрон. — Половина всего добра твоя. Я обещал тебе. Можешь взять ее хоть сейчас.

— Я пришел с вами в Египет совсем не для того, чтоб оставаться здесь на жительство. Дома меня ждет мое войско. У меня нет никакого желания здесь задерживаться. Другие дела привели меня сюда, — сказал Магрубет, помрачнев при последних словах. — К тому же я говорил, что не нуждаюсь в твоем серебре.