Похитители

      - Нам не следует обманываться насчет своих возможностей,- он печально сморгнул.- Мы расковыряли ранку на теле Вселенной и, увидев вытекающую кровь, решили, что знаем все обо всем. А это далеко не так. Мы не знаем ничего даже о простейших формах жизни. Разрежьте обыкновенную гидру на триста частей, и из каждой вырастет взрослая особь. Крохотный кусочек плоти содержит в себе полную информацию о целостной биологической структуре. Память на клеточном уровне - это нечто такое, что нам пока недоступно. И репликационное зондирование - это, грубо говоря, человеческий снимок в фас, в профиль и в глубину. От макушки и до пят. Сложнейшая информационная последовательность, которой мы пользуемся совершенно вслепую.
      - Вы меня даже не огорошили,- пробормотал я,- вы меня застрелили наповал. Теперь в эти ваши кабины меня и калачом не заманишь.
      - Нормальная реакция,- Толик кивнул.- Стоит показать человеку пузырьки легких, и ему сразу становится трудно дышать.
      - Уже чувствую,- я сипло вздохнул.- Однако мы отвлекаемся. Вы ведь собирались рассказать об успехах вашего друга. Насколько я могу судить, кое-чего он добился. Не так ли?
      Диспетчер густо покраснел.
      - Вы имеете ввиду...- Он запнулся.- Видите ли, в подробности вас может посвятить только сам Павлов. Я знаю лишь то, что он пытался разбить код по качественным показателям. Уже само по себе это было бы переворотом в бионике. В подробности же он меня не посвящал. Все-таки по складу ума я больше администратор...
      - И это прекрасно! - перебил я его.- Не всем же, черт побери, быть гениями!
      - Да, конечно,- Толик еще более стушевался.- Вы, должно быть, уже поняли, почему мы влезли в это дело. Главная беда современных институтов заключается в том, что они не располагают таким статистическим материалом, каким располагаем мы. Центральный декодер контролирует все репликационные системы Знойного. Если расширить основную программу и позволить проводить статистический анализ самой машине, результаты рано или поздно дадут о себе знать.
      - О, да! Я не сомневаюсь!
      - Павлов уверял, что все совершенно безопасно. Да так оно и было до недавнего времени. За несколько лет ни одного сбоя, ни одной жалобы.
      - И вы, конечно же, успокоились?
      - Не забывайте, передоверяя машине основную часть анализа, мы руководствовались чисто этическими мотивами. Вы же знаете, вторгаться в тайну личности запрещено. Другое дело, если этим будет заниматься электронный мозг. Анонимность таким образом полностью обеспечена.
      - Возможно, суд учтет этот нюанс.
      - Суд?..
      - Ну, это еще не скоро,- успокоил я Толика.- А пока займемся Павловым. Я еще не услышал от вас маленького пустяка: где мне этого гения найти? Или, может, вы его вызовете прямо сюда, в кабинет?
      - Но он... Он в отпуске,- диспетчер виновато захлопал ресницами.- На Сахалине. Уже второй месяц.
      - Второй месяц? - я внутренне поперхнулся. Великолепно! Замечательно! И это на десерт столь плодотворного разговора.
      - Может вы что-нибудь путаете? - я сам не узнал своего голоса.
      - Да нет же. Я ведь администратор и просто обязан знать о таких вещах...
      Это походило на переброшенный поперек тротуара трос. Мысли разогнавшимся стадом спотыкались о преграду и валились друг на дружку, визжа, работая локтями и чертыхаясь. Если бы я грохнулся в этом кабинете, думаю, Толик с удовольствием воспользовался бы оставшейся водой из графина. Но я не грохнулся. Черт его знает почему...
      Прошла ночь. Как и положено - черная, в звездную крапинку. Спал я превосходнейшим образом, только отчего-то во сне мне явился знакомый художник. Дьявольски хохоча. он взобрался на табурет и принялся разбрасывать рисунки с плоскими рожицами. Я обратил внимание на то, что одна щека у него повязана платком. Флюс,- метко определил я. И тут же поежился от страшных подозрений. В прошлую встречу этого флюса у художника не было. К чему такой маскарад?.. Художник тем временем разметал последние из своих шедевров и дирижерским взмахом сорвал повязку. Я удивленно вскрикнул. Флюс был совершенно ни при чем. У художника отсутствовало ухо!.. Господи, да не Ван Гог ли это?!.. Я по-старушечьи перекрестился. Или мой знакомый намеренно пошел на операцию, дабы приблизиться к таинствам великого покойника?
      - Фигушки! - взревел живописец.- Не там ищите, милостивый государь! Не там-с!..
      - Павлов? - упавшим голосом спросил я.- Это он сделал?
      Вместо ответа художник прорычал что-то неразборчивое и погрозил мне пальцем.
      - Скажите только, он или не он?! - заорал я.
      Гордо и угрюмо живописец провалился сквозь пол, даже не сделав попытку спастись. Он ушел в землю, как уходят под воду несдавшиеся корабли. А я, опустившись на четвереньки, превратился в поисковую собачку и немедленно бросился по следу Павлова. На Сахалин. Где-то на полпути, вблизи Комсомольска-на-Амуре, я, должно быть, проснулся. Потом опять уснул и снов больше не видел. Амурские волны омыли мой бред излечивающей влагой...
      Это утро я собирался дольше обычного. Черный огромный кольт под мышку, пару кинжалов за пояс и пластиковые нунчаки за спину. В коляску мотоцикла я уложил капроновый альпинистский шнур, пакет со взрывчаткой и несколько дымовых шашек. Наручники, инфракрасные очки и дубинка с шипами, как обычно, покоились в дорожном кейсе. Собственно говоря, для того-то и понадобился мне мотоцикл. В кабину репликатора все это добро могло не поместиться. С десятой или двенадцатой попытки я завел железного монстра и, обдавая улицы бензиновым перегаром, помчался к зданию, где размещался центральный декодер. А минут через двадцать я уже подкатывал к искомой цели.
      Это был старый крепкий особняк, украшенный ангелочками и гипсовыми колоннами. Всего-навсего три этажа. Я с сожалением поглядел на альпинистский шнур и слез с мотоцикла. Похоже не придется пользоваться и взрывчаткой. Дверь оказалась закрытой, но замок был чистой фикцией. Просунув в щель между косяком и дверью все тот же всемогущий жетон, я надавил плечом, и металлический язычок, крякнув, вышел из гнезда. Как я и думал никакой сигнализации здесь не наблюдалось. Скучное дело!.. На кой черт, интересно, я прихватил с собой нунчаки? Или надеялся, что Павлов притаился где-нибудь здесь - с ножом в зубах и лассо наготове?.. Нет, все-таки я неисправимый романтик!
      Поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, я шагнул в прохладный полумрак и включил все до единой люстры. Обожаю, когда много света. По крайней мере теперь я мог воочию убедиться, что прятаться неведомому злодею негде.
      Обойдя круглый, с высоким потолком зал, я потрогал на всякий случай стены. Обычный звукоизолирующий пластик. Главный декодер города стоял в центре зала и мое воображение он отнюдь не поражал. Широкий экран монитора, подковообразная размером в два рояля стойка. Здесь, видимо, и химичил на протяжении последних лет наш непризнанный гений. Я шагнул вперед и оказался внутри этой подковы. Пестрая панель вызвала у меня некоторую неуверенность. Она была усеяна перемигивающимися индикаторами, как сливовый пирог мухами. Господи, что же я буду с ней делать!.. Но все решилось само собой. Усевшись за цветастый пульт, я с облегчением рассмотрел клавиши тройного алфавита. Это меня взбодрило. Уж с чем-чем, а с родным алфавитом я был знаком! Все-таки не латынь и не иероглифы. Машина наверняка реагировала на устную речь, но сболтнуть я мог что угодно. Мне казалось, что легче беседовать письменно.
      Собравшись с духом, я включил монитор и скрюченным пальцем я отбил на экране первый вопрос:
      - Как работается, дорогуша?
      Она отозвалась мгновенно. Увы, старые времена, когда нестандартные вопросы загоняли электронику в тупик, бесследно миновали.
      - ЧУДЕСНО, СТАРИЧОК! А ТЕБЕ?
      Подумав, я рассудил, что отвечать на подобное не стоит, и снова отстучал:
      - Догадываешься, кто я такой?
      Машина и на этот раз не растерялась.
      - ВЕРОЯТНО, ВЗЛОМЩИК.
      Фыркнув, я вывел длинную фразу:
      - Ошибаешься! Я тот, кто узнал о ваших проделках. А теперь вот зашел потолковать с тобой по душам, дорогуша!
      Так как машина озадаченно молчала, я продолжал атаку.
      - Ты ведь производила выборки из биокодов людей? Я прав?
      Вокруг меня началось суетливое мерцание. Все эти бесчисленные глазки и светодиоды словно совещались между собой. Может быть, электронное чудо-юдо пыталось заблокироваться, но вряд ли такое было возможно, и через некоторое время ей все-таки пришлось ответить.
      - МЫ ПРОВОДИЛИ РАБОТЫ ПО ДЕШИФРАЦИИ ОТДЕЛЬНЫХ БИОМАССИВОВ. ПУТЬ ДРОБЛЕНИЯ БИОКОДА НА СЛАГАЕМЫЕ - ОШИБОЧЕН, РАЗУМНЕЕ БРАТЬСЯ ЗА ЦЕЛЫЕ СТРУКТОРЫ, ЧТО МЫ И ПОСТАРАЛИСЬ ОСУЩЕСТВИТЬ - И НАДО ЗАМЕТИТЬ - ВЕСЬМА УСПЕШНО.
      Концовка меня обескуражила.
      - Что это значит - весьма успешно? - сердито спросил я.
      Машина послушно высветила на экране строки.
      - В РЕЗУЛЬТАТЕ СЕРИЙНОГО АНАЛИЗА БЫЛА ВЫЯВЛЕНА СТРУКТУРА, ПОДРАЗУМЕВАЮЩАЯ ТАЛАНТ ЧЕЛОВЕКА. ДЛЯ ПРАКТИЧЕСКОГО ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ГИПОТЕЗЫ ПРИШЛОСЬ ИЗЪЯТЬ ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ МАССИВЫ У НАИБОЛЕЕ ПОДХОДЯЩИХ ДОНОРОВ. РАСШИРЕНИЕ ПРОГРАММЫ ПОЗВОЛИЛО ПРОИЗВЕСТИ ВЫБОРКУ. НИ ОДИН ИЗ ПРИНЦИПИАЛЬНЫХ ЗАПРЕТОВ ПРИ ЭТОМ НЕ БЫЛ НАРУШЕН.
      - Однако и апломб у вас, сударыня,- пробормотал я и отстучал:
      - А почему Павлову самому нельзя было попробовать себя в качестве донора? Или сердце убрело в пятки?
      - ОН И СТАЛ ПЕРВЫМ ДОНОРОМ. ПОСЛЕ ЧЕГО СРАЗУ УЕХАЛ ЗА ПРЕДЕЛЫ ЗНОЙНОГО.
      Я опешил. Павлов - первый донор?.. Вот так штука! Тогда объясните мне, пожалуйста, чего ради он укатил на Сахалин? Испугался, что эксперимент выйдет из-под контроля? Едва ли... Все еще только начиналось. От теории они наконец-то перешли к практике. Кроме того в случае неудачи он мог прервать работы в любой момент. Но он стал донором и уехал... Склонившись над пультом, я бешено застучал по клавишам.
      - У Павлова тоже была изъята характерная структура, верно?
      - ДА.
      - И он до сих пор не получил ее обратно?
      - ДЛЯ ЭТОГО ЕМУ НЕОБХОДИМО ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ РЕПЛИКАЦИОННЫМИ СИСТЕМАМИ ЗНОЙНОГО. ЗОНА МОЕГО КОНТРОЛЯ НЕ ПРЕВЫШАЕТ ПРЕДЕЛОВ ОБЛАСТИ. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ПАВЛОВ - ВНЕ МОЕЙ ДОСЯГАЕМОСТИ.
      Я уже лупил по клавишам, как заправская машинистка.
      - Сколько всего доноров прошло через твой эксперимент?
      - ВСЕГО ДЕВЯТЬ. НО У СЕМЕРЫХ ИЗ НИХ ИНФОРМАЦИОННАЯ МАТРИЦА ПОЛНОСТЬЮ ВОССТАНОВЛЕНА. ТАКИМ ОБРАЗОМ ОНИ ПЕРЕСТАЛИ ЯВЛЯТЬСЯ ДОНОРАМИ.
      Согласен!.. От волнения я успел вспотеть. Семеро остались при своем, а последние двое - это мой чокнутый художник и Павлов. Художник безвылазно сидел в своей изостудии, а Павлов, забыв обо всем на свете, включая и эксперимент, любовался, должно быть, дальневосточной флорой.
      Я возбужденно потер виски. Все верно! Об эксперименте Павлов именно ЗАБЫЛ! В этом и крылась разгадка его отсутствия... Что там говорил Толик о его памяти? Дескать, уникальная и нечеловеческая?.. Вот то-то и оно! Память - тоже своеобразный талант. Это я по себе знаю. Иначе не держал бы меня шеф в своей конторе. А эта электронная махина изъяла из него память, как извлекают за хвост рыбку из банки сардин. Хлоп - и не было никогда диспетчерской службы. Хлоп - и нет дорогого друга Толика и радужных идеек насчет будущего репликаторов. Один только Сахалин...
      Черт побери! Я хлопнул ладонью по колену. А ведь я раскопал это дельце! До самого дна!.. Мне захотелось представить себе, как, не выдержав, улыбнется шеф. Ей-ей, этот карлик с головой Ломоносова будет доволен... Я постарался взять себя в руки. Как говорится, не кажи "гоп", пока не перескочишь.
      Стало быть, эксперимент этих вундеркиндов подразумевал следующее: что-то там они намудрили с программой, и из обычного контролирующего центра машина превратилась в мозг, пытающийся самостоятельно анализировать поступающую к нему информацию с целью выявить нечто общное в тысячах перетекающих из одного места в другое биокодов. Надо отдать должное этой электронной подкове - с задачей она почти справилась, сумев выделить массив, характеризующий наиболее яркие способности человека. Талант... С этим было, пожалуй, ясно. Девять невинных опытов, в результате которых машина подтвердила все, что ее интересовало. А подтвердив основные выводы, она умело восстановила код потерпевших, нимало не заботясь о последствиях первого изъятия. Впрочем, заботиться должны были те, кто, вторгшись в ее программу, ликвидировали страхующие блокировки. Ей-ей, все кончилось не так уж плохо. Во всяком случае могло быть и хуже. А так, как говорится, все живы и здоровы. Напустив на себя сердитый вид, я отстучал:
      - Как станет развиваться эксперимент дальше?
      Машина словно ждала этого вопроса. Рубленные фразы были избавлены от всяческого многословия.
      - СТРОГО ПО ПУНКТАМ: А - ВОЗВРАЩЕНИЕ БИОМАССИВОВ ДОНОРАМ НОМЕР ОДИН И НОМЕР ДЕВЯТЬ. Б - ПЕРЕДАЧА ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ ИНСТИТУТУ БИОНИКИ. В ГОТОВНОСТЬ ПРОДОЛЖАТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ В ТЕСНОМ СОТРУДНИЧЕСТВЕ С КЕМ БЫ ТО НИ БЫЛО.
      С кем бы то ни было?.. Я ухмыльнулся. Пожалуй, я недооценил это электронное чудо. Оно перестраивалось на ходу. Нечего сказать, славная машинка! А главное - находчивая! Мог бы поспорить, что еще пятнадцать минут назад у нее и в мыслях не было подобных пунктов. Как ни крути, девять опытов - хорошо, но девяносто девять - все-таки лучше. Так что, не появись тут я, не появилось бы у нее и этих благочестивых намерений. Шлепала бы себе и шлепала - изымая и возвращая, наблюдая и громоздя вывод за выводом. Слава богу, художников, пианистов и литераторов у нас еще хватает... Не без некоторого злорадства я склонился над пультом.
      - И снова ошибаешься, дорогуша! Никаких исследований и никакого сотрудничества! Твое дело - репликационная транспортировка - вот и занимайся ею. А обо всем остальном предоставь заниматься другим.
      От резких ударов палец мой заболел.
      - ЧТО ГРОЗИТ ПАВЛОВУ?
      Ага... Все-таки забеспокоилась, электронная душа!
      - Получит то, что заслужил.
      - ЧРЕЗВЫЧАЙНО НЕДАЛЬНОВИДНОЕ РЕШЕНИЕ.
      Я разозлился.
      - Позволь, подруга, решать это нам - дальновидное или нет!
      - НО ЭКСПЕРИМЕНТ ВАЖЕН ПРЕЖДЕ ВСЕГО ДЛЯ ВАС - ДЛЯ ЛЮДЕЙ, И ГЛУПО ПРЕПЯТСТВОВАТЬ...
      - Все! - я с щелчком отключил монитор и в раздражении поднялся.Стоило бы выключить тебя целиком, да только кто же будет тогда работать...
      Я снова подумал о том, что порученное мне дело наконец-то завершено. Странно, но ожидаемого удовлетворения не было. Чего-то я, видно, ожидал иного. А возможно, я просто устал. Радуются удачам случайным. Результат, к которому продираешься через кровь и пот, становится чем-то вроде заработка. Заработал - и потому забираю. Без всяческих восторгов и детских прыжков до потолка.
      Как бы то ни было, но оставались сущие пустяки: прикрыть это заведение и разослать во все концы три телеграммы - для Павлова, для шефа и для моего буйнопомешанного художника. Встречаться с кем-либо из них сегодня уже не хотелось. Короткий диалог с машиной оказался последней каплей. Этот вечер я вполне заслуженно собирался провести где-нибудь далеко-далеко, может быть, на альпийских лугах, а может, под сенью кокосовых пальм. Да мало ли где!.. Я глубоко вздохнул. Все, отныне и на ближайшие двадцать четыре часа - полная и безраздельная свобода! Тридцать три раза гип-гип ура и один единственный залп из моей карманной артиллерии...
      Выходя из здания, я не удержался и от души хлопнул дверью. Просто так.
      * * *
      "Жгучая ревность ударила ему в голубые глаза. Кривя пожелтевшие от курева зубы, он выхватил из принесенного с собой темного чемоданчика миниатюрный черный автомат и выпустил в меня длинную очередь. Я резко присел, и трое его друзей, притаившихся за моей спиной с дикими криками посыпались на пол. Из рук их попадало оружие. С грохотом опрокинулся табурет. Со стола полетела, кувыркаясь, тарелка со шницелем, а розовобокий графин с водой грузно завалился на бок..."
      Писать лежа на животе - не очень простое занятие, но, со вздохом насуропив лоб, я мужественно продолжил:
      "Стремительно откатившись в сторону, я швырнул в стреляющего бандита связку гранат и выскочил в окно. Стройная, высокая блондинка - примерно моих лет, с черной родинкой на пунцовой щеке и каштановой, ниспадающей до пояса стрижкой кокетливо окликнула меня:
      - Хелло, приятель! Может, зайдем куда-нибудь выпить?
      - Сока? - пошутил я и с ухмылкой сунул в зубы сигару. В это время над нашими головами прогремел взрыв, и прекрасная блондинка, как вспугнанная лань, бросилась ко мне в объятия..."
      С живота я перевернулся на бок и отложил ручку в сторону. Пора было собираться.
      Скалы Нового Света дрожали в высотном мареве, пятки кусал и пощипывал разогретый песок. Отряхивая костюм, я неторопливо одевался. Увы, на этом курортные деньки мои заканчивались. В боковом кармане лежала злосчастная бумажка - очередной вызов шефа. Невидимые трубы взывали к моему горячему сердцу... Окинув прощальным взглядом золотистые скалы и садящееся в волны солнце, я двинулся в сторону репликационных кабинок.
      Через пару минут я уже сидел в знакомом кабинете, сердито доказывая, что Шерли меня звали давным-давно.
      - Хорошо, хорошо! Джеймс Бондер - так Джеймс Бондер. Угомонись! - шеф поудобнее развалился в кресле.- В следующий раз постараюсь запомнить, а сейчас рассказывай. Что там у тебя за мафия обнаружилась? Биокоды какие-то, репликаторы...
      - Что вы имеете ввиду?
      Шеф изогнул брови и коротко рассмеялся.
      - Никогда не злоупотребляй терпением начальства! Довольно и того, что я позволил тебе поваляться денек на пляжах. Уж очень слезным было твое куцое донесение.
      - Что-то не понимаю вас, шеф,- я нахмурился.- Всем известно, что вы любитель говорить загадками, но ей-ей, я не в том настроении. Не забывайте, я еще в отпуске и лишь мое доброе к вам расположение...
      - Может быть, хватит! - шеф открыл было рот, собираясь что-то добавить, но вместо этого полез в стол и, вытащив телеграфный бланк, принялся внимательно его перечитывать. Сначала без очков, потом в очках и в конце концов снова без. После чего он взглянул на меня с оттенком сочувствия.
      - Значит, ты полагаешь, что получил от меня вызов?
      - Наверное, это и впрямь кажется забавным, но я действительно так полагаю. Карманная почта, мультифакс, как обычно.- Я продемонстрировал ему бланк с вызовом. Шеф взял его в руки.
      - Стало быть, вот как... Отметка старая, за двадцатое число. Хм... Ни много, ни мало - четыре дня... Ты что, в самом деле ничего не помнишь?
      Что-то заставило меня взглянуть на часовой календарик, и я тотчас почувствовал неладное. Ощущение было таким, словно кто-то, подкравшись сзади, звонко хлопнул меня по затылку.
      - Двадцать четвертое,- недоуменно пролепетал я.- Не понимаю... Я отдыхал в Новом Свете, загорал, купался, а потом пришла ваша карманная почта. Разумеется, я тотчас направился к сюда.
      Неизвестно зачем я принялся шарить по карманам, выуживая на стол пестрый хлам: бумажки, ключи, авторучки, пару патронов от "Магнума", один от "Вальтера". Среди прочего на свет вынырнула и сложенная вчетверо бумажка. Пальцы машинально развернули ее, и я оторопело уставился на плоскую рожицу. Вытянутый овал, должно быть, означал туловище, кривыми палками на рисунке изображались ноги и руки. Под карикатурным человечком стояла чья-то подпись.
      - Неплохо! - шеф зачарованно уставился на рисунок. Должно быть, мы рассматривали это нелепое творение не меньше минуты. Первым очнулся начальник. Откинувшись на спинку кресла, он зашелся в хохоте.
      - В чем дело? - пролепетал я.- Что за дурацкие шуточки! Это вы меня нарисовали?.. Прекратите же, черт побери, хохотать!
      Слова мои не возымели действия. Они лишь добавили горстку раскатистых нот в его заливистое ухание.
      - А ведь молодцы! Ей богу, молодцы! - шеф вытирал выступившие на глазах слезы.- Так умыть весь наш отдел!..
      Посмотрев на меня, он все-таки справился со своим смешливым приступом.
      - Вот так, Джеймс Бондер! Век живи - век учись! Все концы в воду, и ни к чему теперь не придерешься... Ознакомься-ка для начала,- он протянул мне еще один рисунок.- Автопортрет того же горемычного художника. Как видишь, подпись аналогичная. Но на этот раз все вполне прилично и даже чрезвычайно похоже на оригинал. Вчера вечером он забегал ко мне, оставил на память. Показывал твою телеграмму, плакался, что все восстановилось. Чудаковатый тип, но рисует здорово. Так что твоя мазня в некотором роде уникальна. Обязательно сбереги.
      Не обращая внимания на мой ошарашенный вид, шеф продолжил:
      - Вчера, следуя твоему совету, поинтересовался главным диспетчером Знойного, а заодно и тамошней знаменитостью - неким феноменом Павловым. Говорит тебе о чем-нибудь это имя? Нет? Гмм... Так я, собственно, и думал. А жаль. Этот Павлов, между прочим, вернулся из отпуска. Самым неожиданным образом...- Шеф, хмыкая, почесал свою огромную голову.- Так вот, Джеймс, за вчерашний вечер упомянутые субчики провернули целую серию небезынтересных для нас операций. Кое-какие письма, оформление, регистрация и так далее... Теперь с согласия Академии они курируют какую-то исследовательскую программу. Программа секретная, и удовлетворить мое любопытство они наотрез отказались. Между прочим, диспетчер, кажется, тебя знает, хотя и очень удивлен, что им заинтересовался отдел расследований. Даже пробовал возмущаться. На мой вопрос в лоб и по существу, моргая и смущаясь, заявил, что о тебе ничего не слышал. Я мог бы его уличить, но...- Шеф развел руками,- решил вот подождать тебя. И вот дождался.
      - А что, этот самый диспетчер должен был обо мне что-нибудь слышать? - мой транс по-прежнему не проходил.
      Шеф крякнул:
      - Думаю, да. Вообще-то ты уверял в донесении, что все все осознали и чуть ли не готовы явиться с повинной, что рецидивы более не повторятся и так далее. Так вот, вполне закономерно меня интересует, насколько все это соответствует действительности, понимаешь?
      Я подавленно молчал.
      Удрученно покачав головой, шеф прибрал документы в стол, еще раз взглянул на рисунок с рожицей.- Ладно, Джеймс, не тушуйся. Это дельце мы им еще припомним. Как-никак у нас на руках четыре вещественных доказательства,- он помахал рисунком.- Это первое. Второе - мой вызов, датированный двадцатым числом, и третье - твои телеграммы.
      - Вы сказали, что всего их четыре?
      - Верно, есть и четвертое доказательство,- шеф прищурился,- Это ты, Джеймс.
      - Я?
      - Именно, дружок. Они неплохо подшутили над тобой. Да ты и сам, наверное, чувствуешь, что что-то не так, правда?
      - Если все это не идиотский розыгрыш,- медленно и неуверенно проговорил я,- то отчасти я действительно чувствую себя не в своей тарелке.
      - Отчасти!..- шеф фыркнул.- Господи! Джеймс! Да они выдрали из тебя преизрядный клок памяти - это ты понимаешь? Ты ни черта не помнишь ни о задании, ни о собственных телеграммах!
      Некоторое время он смотрел на меня, словно ожидая, что вот-вот произойдет чудо - и я снова заговорю нормальным языком. Но чуда не произошло, и он устало махнул рукой.
      - Что ж, отложим на потом. Если хочешь считать, что отпуск твой не прерывался - и на протяжении двух недель ты загорал и бразгался на мелководье, то пусть так оно и будет. Только тогда не обессудь. Коли ты отдохнул, я подброшу тебе заковыристое заданьице. Итак, ты готов?
      Еще бы!.. Я с облегчением перевел дух. Утерев платком взмокший лоб, вынул из кармана блокнот с авторучкой. Этими симпатичными вещицами я успел обзавестись в Новом Свете. Блокнот был украшен бронзовой инкрустацией, а ручка пристегивалась к нему длинной хромированной цепочкой. Взглянув на шефа, я приготовился записывать. Отчего-то моя готовность ему не понравилась. С особым усердием потерев свой сократовский лоб, он наклонился и выставил на стол бутылку с яйцом.
      - Итак, маленькая прелюдия,- объявил он.- Для лучшего усвоения задания. Смотри и внимай!..