Владимир Щербаков
      Жук
      Нужно было возвращаться в город. Потому что солнце уже покраснело, и по траве поползли длинные прохладные тени. Красотки еще хлопали синими крыльями, но самые маленькие стрекозы-стрелки уже спрятались, исчезли.
      Мы с Алькой прошли за день километров пять по берегу ручья и поймали жука. Теперь Алька то и дело подносил кулак к уху - слушал. Жук скрежетал лапками и крыльями, пытаясь освободиться. Час назад он сидел на пеньке, задремав на солнышке, и Алька накрыл его ладошкой. Но никогда в жизни не видел я таких жуков! Полированные надкрылья светятся, как сталь на солнце, лапы - словно шарниры, усы - настоящие антенны.
      - Знаешь, это совсем не жук, - сказал Алька серьезно.
      - Да, мне тоже так кажется, - сказал я, безоговорочно принимал условия игры.
      Но я слишком быстро и охотно это сделал. Альку не проведешь - хитрюга, в мать.
      - Я серьезно, а ты... - Он не закончил. Замолчал, замкнулся.
      Дети - маленькие мудрецы, все чувства на лице, зато мыслей не прочтешь.
      Мы медленно шли к дому вдоль ручья с цветными керосиновыми пятнами, мимо куч щебня и цемента, заборов и складов товарной станции. Мы перешли железнодорожное полотно, деревянный мостик через канаву, на дне которой валялись так хорошо знакомые нам старые автомобильные баллоны, ржавые листы металла и смятая железная бочка. Лесопарк уступал место городу постепенно. И эта ничейная земля нравилась и Альке и мне. Отсюда до дому рукой подать. Мы всегда останавливались на мостике, словно ждали чего-то. Издалека доносился гул, стучали колеса поездов, раздавались гудки. Над полотном дрожали фиолетовые и красные огоньки. Такие дни очень похожи друг на друга.
      - Жук стал теплым, - сказал вдруг Алька.
      Я потрогал. Жук был очень теплый. Алька объяснил:
      - Я читал книгу про марсиан. Они, как кузнечики, сухие, с длинными ногами. Или как жуки.
      - Это фантазия; - сказал я. - Никто не знает.
      - Фантазия всегда сбывается. Разве ты не знаешь?
      * * *
      ... В моих руках стеклянная банка, и мы внимательно рассматриваем ее. Вечером Алька посадил туда жука, накрыл банку чайным блюдцем, поставил на окно.
      Мы молчим, хотя Алька мог бы повторить, что он говорил по дороге домой. Но теперь мы знаем, что все это очень серьезно. Банка пуста, за ночь в ней появилось отверстие с ровными оплавленными краями. С полтинник, не больше. Мы оба понимаем, что ждать продолжения этой истории придется, вероятно, очень и очень долго...