Встречи с Богоматерью

      - Это ты? - спросила Жанна.
      - Да, да, да, - последовал троекратный ответ.
      Жанна подумала о своем здоровье.
      - Не волнуйся! - ответ этот был дан на мысленный вопрос, Жанна не успела сказать ни слова.
      Жанна спросила о благоприятных и плохих днях. Богоматерь назвала их, просила передать, чтобы я берег здоровье на следующей неделе.
      - Как у него дела с книгой в мое отсутствие?
      - Не надо перенапрягаться. Передай. В понедельник и воскресенье не работать.
      - Скоро он напишет ее?
      - Да.
      Сияние над крышей общежития около полуночи сначала увидели школьники; они и указали на него Жанне, и она пошла за ним, когда оно стало перемещаться по направлению к бассейну.
      18 июля
      Снова Москва. Она была в обычном наряде - голубом с белой оторочкой. Ее украшали желтые и голубые камни. Ее ребенок в белой с голубой отделкой рубашке-косоворотке. Застежка на его рубашке - белый камешек.
      - У него произошла встреча с женщиной, о которой я говорила, - сказала Богоматерь.
      - Это опасно или нет?
      - Пройдет она стороной. Небольшие неприятности будут. Соприкосновений с этой женщиной больше не допускать!
      - Что это? Что происходит? - встревожено спросила Жанна.
      - Происходит атака, - ответила великая богиня. - Нужно остерегаться.
      - Ты сегодня выглядишь усталой, - сказала Жанна.
      - Да, сегодня день тяжелый для нас. Ему сегодня вечером не работать, и в его тяжелые дни вечерние часы не занимать!
      - Так все сложно...
      - Запомни день 26 июля.
      - Что будет?
      - Вселенная начинает менять свой облик.
      - Как менять?
      - Решим.
      - Как у него дела с книгой?
      - Не волнуйся. Во всем помогу. Успокойся.
      22 июля
      Подмосковье. Подсолнечное. Здесь Жанна была четыре дня у подруги на даче. Голос Богоматери был слышен ночью. Он звучал в ушах и, казалось, в самой Жанне:
      - Запомни буквы "а", "в", "г", "д", "е". Под ними расположи цифры: 1, 2, 3, 4, 5. Буквы можно складывать так же, как цифры, и результатом тоже будет цифра. Каждая буква означает однородных богов. Бог знаний и света Тот дал счет, алфавит и законы. Уран и Гея рождают Кроноса. Небо и Земля живые. Вы с ним с неба. Ваши куколки уйдут в Землю, а души попадут к нам... У нас есть животные, растения, минералы.
      24 июля
      Москва. Она в голубом. Вокруг нее аура цвета закатного солнца. Гор в белой косоворотке с голубой отделкой.
      Жанна, имея в виду случай с осой и мое отравление травой, воскликнула, увидев ее:
      - Ему очень плохо! Зачем его атакуют? Что за испытание?
      - Все будет хорошо, - ответила Богоматерь.
      - Он просит восстановить дни работы в воскресенье и понедельник, но изменить часы.
      - Хорошо, - и Богоматерь сообщила новое время работы над книгой: в понедельник и воскресенье.
      - А помогать будешь? - с чисто женской настойчивостью добивалась Жанна ответа на не раз заданный вопрос. И получила его:
      - Все будет как надо. Зелень не употреблять до 26 июля, и в этот день отдыхать!
      26 июля
      Жанна слышала голос, как уже было 22 июля. Богоматерь отвечала тревогу, на мысли Жанны, о последствиях моего отравления:
      - Не думай об этом. У него было много столкновений с силами. Все будет нормально.
      1 августа
      Богоматерь в голубом с белым платье, Гор в белой рубашке с голубой отделкой.
      Жанна пожаловалась на плохое самочувствие.
      - Сегодня у вас обоих очень тяжелый день! - сказала великая богиня. Никаких начинаний!
      - Я думаю все время насчет дачного участка.
      - Это будет.
      - Правда?
      - Все будет.
      - Где ты находишься постоянно сама? Ближе к Земле или к Солнцу?
      - Мы в Солнечной системе. Семь измерений, и я дома.
      - Значит, ближе к Солнцу?
      - Вы правильно думаете.
      3 августа
      Великая богиня в том же платье. Вокруг яркое сияние. Она сообщила для меня благоприятные и тяжелые дни. Предупредила о возможных опасных случаях: я должен был соблюдать осторожность всю неделю. Не знакомиться и не быть с женщинами. В тяжелые дни отдыхать.
      - Его работа близится к завершению, - сказала Богоматерь. - Сегодня он получит благословение на ее окончание.
      Жанна спросила о своей предполагавшейся поездке.
      - Этого лучше не делать, - ответила богиня.
      Жанна все же уехала в Смелу.
      13 августа
      Жанна увидела ее в Смеле. Рано утром вышла, села у дома на скамейку. Возникло сияние. Светящаяся овальная фигура.
      - Домой не торопись, - сказала богиня.
      - Дома что-нибудь случится?
      - Нет. Эти события тебя не коснутся.
      - С ним ничего не случится?
      - Нет. Это относится к державе. Будет мелкий переворот. Продлится недолго.
      Богоматерь сказала Жанне об иконе ее прабабушки; икону Жанне вернули в тот же день, без всяких просьб с ее стороны.
      18 августа
      Утром Жанна увидела Богоматерь стоящей у самого дома. Это было там же, в Смеле. Богиня была в синей юбке, бордовой накидке. Камней не было. Гор одет в желтую рубашку.
      - Сегодня я вижу тебя не через стекло, а так, и ты холодная! - воскликнула Жанна, обращаясь к богине, стоящей рядом.
      - Это тебе кажется, что я холодная. А между нами три пространства.
      - Как там Володя?
      - Все идет как надо.
      - Когда он закончит книгу?
      - Двадцать девятого августа все будет готово.
      - Дай ему силы!
      - Все будет хорошо. Пусть оповестит свет о моем присутствии!
      КНИГА ВТОРАЯ
      Часть первая
      ПОДАРОК АФРОДИТЫ
      Самый тяжелый день
      Сентябрь начинался с самого тяжелого дня в моей жизни. В полночь или часом позднее я хватился: где кольцо, подаренное мне Богоматерью? О нем я рассказал в первой книге встреч. На серебряном кольце были знаки. Божья Матерь раскрыла ладонь и направила луч на кольцо так, что он сфокусировался на нем. И оно стало как золотое. Потом Жанна, которую я представил читателю в первой книге (именно она встречается с богиней), опустила это кольцо в святую воду на трое суток и после этого передала мне.
      Таким образом, это был подарок Божьей Матери мне.
      И вот почти уже с потусторонней тоской и тревогой я осознал: подарок Богоматери утерян. Вечером я был в ближнем от моего дома парке. Бродил по аллеям, но и по траве тоже. Когда вернулся, прилег отдохнуть. И вот вскочил около полуночи как ужаленный. Что еще было? Я выбегал на лестничную площадку, бегал около дома, но было темно. Потом я понял: напрасно. Скорее всего потеря произошла дома. На улице я ничего такого не делал, что могло бы меня разлучить с кольцом. Дома?.. Если бы! Мне оставалось надеяться на такой исход.
      Очередной приступ отчаяния. Я бросался ворошить книги на моем рабочем столе, выдвигал ящики, ползал по полу, заглядывая под книжный шкаф, сервант и тахту. Бессильно бросался ничком на одеяло, сжимая голову руками, погружаясь в серый туман, - так становилось мне легче. Потом снова вспыхивала тревога, подступала лихорадка какая-то. Мне всего даже не вспомнить.
      Бросался к окну, где вороха бумаг на подоконнике не поддавались мне, я немного сдвигал их, но если бы они рухнули, то закрыли бы полкомнаты и я ни за что не нашел бы не только кольца Богоматери, но и нужных записей. (Я надолго запоминал их расположение в разных стопках и грудах, и мне удавалось выискивать нужное по памяти и каким-то чутьем.)
      Бежал на кухню. Обыскивал подоконник. Там тоже кипа записей, полиэтиленовых пакетов и забытых блокнотов. Но здесь ничего не было срочного, и я обращался с ними варварски, сметая на пол вместе с пылью, венчиками сушеных трав, ягодами шиповника. Потом возвращал на место, подметал пол и готов был начать снова.
      Поиски изнурили меня. я повалился, плюхнулся в постель, лежал с открытыми глазами. Я немного отошел, стало легче. Пробовал рассуждать. Я потерял не кольцо, подаренное Богоматерью, а нечто большее. Что же? Сама Божья Матерь называла его обручем. Обруч. Старинное слово.
      И вот произошло то, чего я не мог бы себе даже представить: я потерял именно ее обруч. Снова выбегал на лестницу к лифту, сбегал вниз. Снова бросался лицом в подушку. Молился. Приступы отчаяния затухали. Еще стучала в висках кровь. Сердце же как будто потеряло чувствительность. Теперь я лежал подолгу, закрыв глаза. Когда встал, было пять утра.
      Около шести я позвонил Жанне. Ее не было дома. Совпадение. Ее мать ответила что она рано ушла к подруге по неотложному делу.
      Дождавшись девяти утра, я звонил ей на работу. Трубку взяла женщина сказала, что она на уроке. Я просил передать, что жду ее звонка. Но я не дождался его, снова звонил. Наконец услышал ее голос. Рассказал. Умолчал о переживаниях, отчаянии, о скрытом значении события которое мне, вероятно, лишь чудилось.
      У нее спокойный голос... она не так переживает, как я, она даже не успокаивает меня. Говорит удивительные слова. Божья Матерь явилась под утро около пяти часов. Сказала: он волнуется (дословно: о волнении его знаю). И далее: он потерял обруч, пусть успокоится, все вернется к нему.
      - Ты можешь указать место, где потеряно кольцо? - спросила ее Жанна.
      - Дома. Обруч у него дома!
      - А где именно?
      - В бумагах.
      Все это было передано мне. Отлегло от сердца, я приходил в себя. Думаю если бы я узнал о предстоящей собственной смерти через пару-тройку дней, то тревожился бы меньше. Но еще, разумеется, действовал тон: Жанна говорила совсем буднично. Это как спасительный ушат холодной воды на мою разгоряченную голову.
      Все во мне успокаивалось, приходило в норму. Я не называл даже для себя догадку о скрытом смысле происшествия. Если бы назвал было бы хуже. Удержался. Ощущение такое: тогда кольцо оказалось бы не в бумагах, а где-то гораздо дальше, и вернуть его, увы, не удалось бы. Не всегда полезно раскрывать сокровенное.
      И снова думалось вот о чем: Божья Матерь явилась этим утром только для того чтобы успокоить меня. Я не мог ворошить бумаг, особенно на столе тамошние, завалы безнадежны, это нельзя сделать на скорую руку, пусть же они охраняют до поры до времени обруч, раз мне это не удается.
      * * *
      Первая книга встреч с Богоматерью начиналась с короткого рассказа о кольце. Вторая книга начинается с него же. Но какая разница! Тогда и сейчас. Это как небо и земля. Да, меня успокоили. Но подарок Богоматери все же утерян! Да, на время, да, я его найду. Но мне его не хватало сейчас.
      С непостижимой деликатностью богиня помогала мне - и ко мне возвращались уверенность, спокойствие, ясность. Полоса смятенности позади.
      5 сентября она сказала Жанне:
      - Я нравлюсь себе.
      - Как это? Ты о чем?
      - О книге.
      Жанна вспомнила о предстоящем отпуске. У нее была путевка. А мне хотелось услышать совет Божьей Матери.
      - Он устал, - сказала Жанна. - Ему нужен отдых.
      - Знаю, - ответила Богоматерь.
      - Когда ему отдыхать?
      - С середины сентября до середины октября.
      - Что ему брать с собой в отпуск?
      (Я сначала хотел взять с собой талисман, подаренный богиней, но передумал: боялся его потерять.)
      - Его решение правильное, - ответила Божья Матерь и улыбнулась, - то, что тебе давно хотелось, ты приобретешь сегодня.
      Вечером Жанна зашла случайно в магазин. А там на прилавке вязальная машина. Она тут же расплакалась, увидев цену и вспомнив слова Божьей Матери. Именно вязальную машину она хотела приобрести давным-давно. Это мечта. И вот - увидела! Не хватало нескольких самых крупных купюр. Повернулась и пошла, плача, к выходу. А навстречу женщина. "Что расстраиваетесь?.." И женщина направила ее на Большую Черкизовскую, где были в продаже дешевые вязальные машины. Мечта Жанны исполнилась. Моя мечта тоже, ведь первая книга встреч с Богоматерью в этот день была напечатана на машинке. Она существовала! Вот почему разговор с богиней начался с упоминания о книге!
      Любопытная подробность: женщина, подсказавшая Жанне, где можно купить вязальную машину, очень похожа на ту, что шла когда-то навстречу по улице и показывала ей металлический кружок ("бляшку"). Эпизод описан мной - но не объяснен. Мне непонятно и второе появление этой женщины, если только Жанна не спутала ее с кем-то.
      8 сентября пресветлая богиня сказала:
      - В воскресенье нужно отдыхать и не забыть о друзьях! Передай, он может собираться в дорогу. - Совет великой богини оказался полезным: я всегда что-то забывал дома, на этот раз, забегая вперед, могу сказать - сборы мои были успешными, и я заранее приготовился к отпуску.
      На прощанье Божья Матерь сказала:
      - Я благодарю его за работу!
      - У него потеря большая... он все теряет. - Жанна снова говорила о потерянном кольце и спустя почти две недели.
      - Пусть не волнуется. Обруч в бумагах.
      Богиня снова успокаивала меня. Я воспринимал это не как повторение только после этой встречи остатки тревоги исчезли.
      - Где именно? - спросила Жанна. - В каких бумагах? Покажи!
      - Трудно, - ответила Божья Матерь.
      Я понимал ее. Разобрать мои бумаги или определить местонахождение в них мелкого предмета невозможно. Для меня самого это работа примерно на пятеро суток.
      - Он взял билет, едет отдыхать девятнадцатого этого месяца.
      - Отдохнуть ему нужно. Пусть едет.
      Встреча восемнадцатого была короткой. Я воспринял ее как напутствие великой богини - с несказанной признательностью. Она была в голубом. Гор - в белой рубашке-косоворотке.
      - Завтра он улетает отдыхать. Передай ему: будет все нормально. Пожелай ему счастья!
      Афродита помнит обо мне
      Первый день у моря был довольно ласковый, теплый, и я купался, нырял, загорал, дремал, потом снова лез в воду. Меня огорчила шапочка - резина порвалась, я выбросил ее, будучи уверен, что заменить ее нечем, Жизнь в этой удивительной стране приучила меня в последние годы к мысли, что за самой простой покупкой нужно охотиться, как охотятся в джунглях за диким зверем, выслеживая его. Только там, в джунглях, нужны для этого дни или часы, а для того, чтобы приобрести ботинки, брюки, рубашку, купальную шапочку, нужны месяцы и годы. Так обстояло дело. Я начал было изобретать конструкции на основе полиэтиленовых пакетов и проволоки. Одну из них я забраковал, другую тоже, третья же вполне могла заменить шапочку. Но по пути в гостиницу с пляжа я вдруг увидел в витрине требуемое и, не веря себе, бросился на штурм прилавка. Все обошлось, мне дали шапочку, но она была такой хлипкой, что пришлось купить еще две. Только три вместе, будучи надеты на мою голову шестидесятого размера, давали требуемый эффект и сидели как надо.
      Но вот первый день кончился, оставив в памяти почти призрачный след. Пошли дожди. Второй, третий, четвертый день были посвящены легкой атлетике, прыжкам через канавы и лужи с бурлящими потоками, бегу от преследовавших на улицах машин, обдававших каскадами брызг.
      Меньше всего хотелось сидеть в гостинице. Пошел на почту, послал телеграмму Жанне. Это была самая удивительная телеграмма в моей жизни. Вот ее текст. "Прибыл благополучно. Идут дожди. Настроение скверное. Поклон Афродите".
      Девушка в окошке почтамта, безусловно, думала, что Афродита - это имя знакомой или родственницы. И была, конечно же, права. Но если бы ей сказали, что это имя ныне здравствующей богини?.. Что бы с ней стало?
      Читателю же напомню: в первой книге я рассказал, что Богоматерь, Дева Мария, Богородица, Афродита, Исида, Анахита, Багбарту - это разные имена одной и той же великой богини.
      Вспомним: Афродита морская богиня, поклон ей в той ситуации, в которой я оказался на Черном море, вполне уместен. Я не думал, что телеграмма с поклоном богине Афродите будет иметь последствия. Так, пришло на ум - написал. Пошел от нечего делать на местный базар, купил грибов, в гостинице сварил их с помощью кипятильника в металлической, банке из-под королевского чая, который я когда-то приобрел в Венгрии... Грибов было много, они похожи на белые. И вот я пробовал их, пробовал, пока не съел все. Стало плохо. Как раз в тот час передали по радио информацию. Я слушал и прощался с жизнью. Шестьдесят человек в Краснодарском крае попали в клинику за предыдущий день. Девятнадцать уже скончались. Ели грибы. Самые что ни на есть съедобные - белые и подосиновики, а также подберезовики. Что это? Грибы стали вдруг ядовиты. Все подряд. Именно там, в Краснодарском крае, в сентябре девяносто первого года.
      Не буду долго мучить читателя неизвестностью. Ведь он, вероятно, уже догадался, что раз я написал книгу, то все обошлось. Это так. Да, болела голова и болел живот, потому что этих грибов я съел больше, чем другие, попавшие в клинику, а затем на кладбище. Есть слово "дорвался". Это на тот самый случай, мой случай. Полагаю, что даже без помощи богини я выдержал бы. Мой организм, приученный годами к смертельным ядам во время моих экспериментов с амброзией, не мог поддаться обычным грибам, пусть самым ядовитым на всем побережье. Так... через час боль прошла. Я подсчитал: все эти взбесившиеся грибы в принципе не могли отравить меня всерьез, потому что больше, чем я съел (сразу около полукилограмма, варил дважды, не умещались в литровую банку), я просто не в состоянии был осилить.
      ...На следующий день я вспомнил о телеграмме. Светило солнце! Самая прекрасная из богинь Олимпа помнила обо мне.
      * * *
      Три раза я менял номер в гостинице. Сначала я попал на первый этаж. Ничего другого мне не предложили. Там зарешеченное окно, балкона нет, прохожие по утрам будили меня, деревья загораживали солнце. А в три дождливых дня комната наполнялась влагой, лужи подступали к самой решетке низкого окна. Это было началом отдыха и концом его одновременно. После нескольких логических фигур следовал нешуточный вывод: угодил в камеру-одиночку.
      Я зашел к директору гостиницы, моему тезке. Решил не жаловаться - просто поблагодарить. Из Москвы я выслал ему телеграмму с соответствующей просьбой. Он поставил резолюцию - и она попала к администратору. Не хотелось огорчать его.
      - Все в порядке? - спросил тезка, когда я пожал ему руку.
      - Да, еще раз спасибо, Владимир Николаевич.
      - А какой номер вам дали? - проницательно допытывался он. - На каком этаже?
      - На первом.
      - Но это же плохо!
      - Ничего. Можно жить.
      - Нет так не пойдет, - он снял трубку, набрал номер, высказал свое отношение к моей проблеме; на другом конце провода обещали ее решить.
      Дня через два дежурная сообщила о предстоящем моем новоселье на втором этаже. Таскал вещи россыпью: рубашки и курточки вместе с вешалками разную мелочь в пакетах, в чемодан положил арбуз, дыню и еще что-то. Угощал горничную. После новоселья накатила грусть: мой номер был рядом с туалетом. Ситуация знакомая, но на этот раз я ничего не мог поделать с поплавковым механизмом, и вода шумела за стеной, а я не смыкал глаз. Я постеснялся навестить еще раз моего тезку, но пошел к администратору - просить что-нибудь еще. Было обещано. Так я оказался вскоре на третьем этаже. Это новоселье было удачнее прежних. Но я так быстро переселялся с этажа на этаж, что не успевал узнать номер телефона в своем собственном номере, а справочной книжки не было и вообще здесь все недавно поменялось. Поздно вечером - звонок. Звонила Жанна. Говорили о погоде. Я сказал, что здесь после трех дней дождей так здорово, что хочется только плавать и летать. Вдруг спохватился: я же переехал и не знал еще своего телефона. Откуда узнала она?
      Конечно, я тут же догадался.
      - Тебе подсказала гостья, да?
      - А ты как думаешь?
      - Думаю, что она. Дежурная по коридору не знает моего номера. А списка номеров почему-то не оказалось, вернее, он устарел, и его так разрисовали, что администратор только развел руками. Обещал уточнить завтра. Выходит, я прав.
      - Да, это она, Божья Матерь. Она сегодня была.
      - Можешь не называть ее так, я же понимаю все...
      Мне в самом деле показалось странным, что Жанна называет ее полностью. К чему? Наш разговор выходит в эфир. Видно, она хорошо отдохнула, забыла, что я догадлив.
      Так я узнал номер своего телефона от Богоматери. Если бы еще год назад мне - с моей астральной подготовкой - сказали, что Афродита, она же Дева Мария и Исида, сообщит номер гостиничного телефона, я бы не смог поверить. Не смог!
      Как это было?..
      Богиня подняла раскрытую ладонь правой руки над плечом, и на ней возникли цифры!
      * * *
      Уж не сон ли это?..
      Каждый день - солнце, то теплое, ласковое, то красноватое, прохладное, то жгучее. На закате оно опускается в воду, оставляет на камнях прощальные красные огни, я ложусь боком на них, во мне звучит музыка, буквально так любимые мелодии Рахманинова, Глазунова, Дворжака, Грига. Мои душа и тело отдыхают на этих серых и бурых камнях, нагретых за день, а на воде - знакомая дорожка, вот она гаснет, гаснет...
      Я рассказал все, что знал, о солнечных дорожках на воде в романе "Чаша бурь", отчасти в "Семи стихиях" и "Далекой Атлантиде". Я люблю течения разного цвета далеко от берега, оттенки синего, зеленого, желтого. люблю смерчи, которые вытягиваются из туч и облаков, иногда при этом светит солнце.
      Стороной пробегали серые вечера, похожие один на другой, а утром солнце! И все дни до отъезда было так. Никто из старожилов не помнил такой осени. Я был здесь двадцать третий раз. И каждый раз я выбирал то же время года, и тот же месяц, и тот же знак зодиака - Весы. Но никогда не было этого и похожего на это - тоже. Самое типичное - дождик каждые три дня, иногда только до обеда. Безоблачными были целые недели, но не было ни разу безоблачного месяца. Раньше зарядившие вдруг дожди наводили тоску, потом, когда прояснялось, я шел к речке Кудепсте, там все как летом в России: зеленые рощи, трава, огороды, деревенский пруд с утками. Я возвращался в лето после непогоды, отдыхал. Потом возвращался к морю.
      А вот в этот год, после телеграммы Афродите, осень была отменена вообще, до восемнадцатого октября. И не только осень, но и грозы, дожди, дождички, непогода.
      Даже когда поднялся ветер, солнце разгорелось на небе еще ярче, а близ мыса Видный, где я купался, ныряли черные птицы, ловили рыбу. Они грациозно погружались прямо в белопенные волны, проплывали метров тридцать и выныривали, держа в клюве коричневую рыбину. Казалось невероятным, что тонкошеяя птица сможет проглотить ее. Однако, помедлив, словно приготовившись, птица глотала добычу так стремительно, что я не всегда мог поймать сам момент.
      Здесь большие камни, заросшие бурой водяной травой. Я любил отдыхать на них недалеко от берега. Представляю себе, как эти черные водоплавающие шли у самого дна, лавируя между камней, и выхватывали из-под них зазевавшихся окуней или, может быть, зеленух. Я не мог хорошенько рассмотреть их охотничьи трофеи. Птицы, вероятно бакланы, снялись и тяжело пошли над берегом к Сочи.
      * * *
      Рассказывая ранее о моих приключениях на юге, я назвал участников этих культурно-массовых мероприятий условными именами. Поскольку это были женщины, то им вполне подошли имена из оперы. Главная героиня - Кармен. Ее подруги - Мерседес и Фраскита. Я выступал в роли Хозе, мой соперник под моим пером приобрел имя Эскамильо, он и впрямь был похож на молодого тореадора. Что там тогда было? Встречи, танцы, любовь, ревность, южные вечера, объяснения. В конце концов - внимательный читатель первой книги не даст мне соврать - я оказался на грани гибели. Эта драматическая история незабываема.
      Я писал о помощи Богоматери. Тогда, помнится, явились два ее помощника. Один из них сопровождал ее в ипостаси Афродиты. Но и в ипостаси великой богини - Матери скифов. Он похож внешне на зайца (и в этом виде он сопровождал Афродиту, о чем прекрасно были осведомлены древние греки) или на "грифобарана", если, употреблять терминологию археологов, занимавшихся изучением скифских и скифосарматских древностей. Он улыбался, когда я вечером после рокового для меня объяснения бросился ничком на постель в номере гостиницы, совершенно трезвый, к несчастью. Мне приходил конец, каюк.
      Он появился. Тогда я еще не знал о том, что великая богиня жива и здорова, не знал о ней ничего, считал ее мифом, не знал о том, что она выступает в разных лицах-ипостасях. Ничего не знал, ничего... Не часто, но думал все же о боге. Но хотя в тот вечер имя бога не пришло мне, кажется, на ум, она помогла. Она послала этого своего помощника. И другого. Закрыв глаза, я отчетливо видел сначала это удивительное животное, улыбавшееся мне, бесспорно, разумное и божественное. Потом - генерала с лицом таиландца. На нем был синий камзол с серебряной пряжкой. Он спокойно и снисходительно улыбался. Я видел его!
      Так было тогда. Тайский генерал протянул мне свою надежную руку, ласковый зверь - лапу. Но это уже образ. Они ведь просто выслушали меня и выполнили мою просьбу. Мой соперник Эскамильо ушел в тень, не появлялся до прощального вечера танцев. Это меня спасло. Я поддался иллюзии. Точно любовь могла продолжаться. И словно утопающий я уцепился за соломинку - и выплыл. Выплыл!
      Когда я пишу эти строки, я не заглядываю в первую книгу встреч с Богоматерью, пишу по памяти. Надеюсь, я точен.
      Когда я летел в Сочи потом, после всего - и после первой книги тоже, я задумывался: что будет, если я встречу Кармен? Я называл ее еще одним именем (она блондинка) - Ксения. Мысленно разговаривал с ней, но старался и тогда не упоминать ее настоящего имени, даже мысленно. Пусть это останется тайной. Я писал и вспоминал, как она хотела... ну, покончить со мной. И вот в моих мыслях я молча проходил мимо нее там, близ Сочи, в тех местах, которые всегда являлись мне зимой, словно эти аллеи дразнили меня, приглашали пройтись, прогуляться, как раньше, - и не одному, а с ней. Зимняя ностальгия.
      У меня, повторяю, хватало сил и решимости пройти мимо, разве что легким кивком, очень сдержанно поприветствовать ее. Для того, чтобы тут же исчезнуть. Именно так. Теоретически я был готов к встрече. Готов был тут же исчезнуть с глаз ее. Уйти. Никогда не появляться на том пляже, на той площадке, где крутился Эскамильо и где она наблюдала за ним, ловя его горячие взоры - да простит мне взыскательный читатель эти обороты речи, но это-то и передает точнее всего ту атмосферу.
      Я был спокоен, когда стремительно - в свойственной мне манере - проносился мимо нее по аллее и удалялся в сторону моря, как это делают взлетающие на южном аэродроме самолеты.
      Я точно рассчитал все варианты встречи, все возможности были предусмотрены с той тщательностью, которая доступна незаурядному теоретику. Но я, кажется, рассказывал, что любовь не исчезает, она лишь переходит в иные формы. Подумаешь - женская прихоть: убить меня. Да, может быть, я и сам этого тогда желал.
      Мои построения были многоплановы. Я все предусмотрел. До мелочей. Оставалась, правда, вероятность того, что все получится наоборот. Квалифицированные теоретики называют это отрицательным результатом и считают его ничуть не менее ценным, чем результат положительный. Опасный вариант. Стоило поломать голову. А что было бы на самом деле? Ведь я обязан был предусмотреть и такое: появится она, и появится затем Эскамильо.
      Как тогда все образуется?
      * * *
      Представьте, о читатель, выражение моего лица, когда на второй же день вот этого моего отпуска я увидел верную спутницу Кармен Фраскиту! Шел по улице - и вдруг она! Я остолбенел. Вот оно, повторение пройденного. Я поздоровался. В ее руке была сумка. Я машинально принял эту сумку из ее рук и понес к знакомому дому - туда, где их компания останавливалась всегда.
      - Ты одна, Фраскита? - спросил я ее. (Читатель волен подставить здесь другое имя, волен даже угадать настоящее имя.)
      - Да, Хозе, я одна.
      - Совсем-совсем одна?
      - Пока одна, мой дорогой Хозе.
      Она улыбнулась, темные волосы молодой опытной цыганки блеснули как вороново крыло, под последним лучом солнца. Уже начались дожди первых дней. Мы побежали. Я обогнал ее, потом закидывал сумку через три ступени знакомой лестницы на их этаж.
      - Ты зайдешь. Хозе?
      - Помилуй, зачем, Фраскита?
      - На чашечку кофе, мой дорогой Хозе. Ведь нам сейчас нужно вернуться к остановке автобуса, чтобы встретить еще одну женщину.
      - Еще одну, Фраскита?
      - О да.
      - Но... может быть... мне не стоит?
      - Как ты можешь. Хозе? Неужели эта красивая молодая женщина должна сама тащить свои вещи после дальней дороги?
      - Ну... пошли тогда за ней и за ее вещами.
      - А кофе?.. Еще рановато.
      - Нет, нет. Спасибо, милая Фраскита.
      - Ты готов, Хозе, идти сразу за ней, так ли я поняла?
      - Ну да...
      Так разговор продолжался еще некоторое время, и я боялся назвать имя той женщины, вещи которой мне предстояло нести. Выдающийся теоретик, то есть я сам, не предусмотрел вот это: что встречу Фраскиту и придется тут же идти за вещами Кармен. Это ведь Кармен!. Уточнять я боялся. Глупо. Боишься - молчи. Этот афоризм пришел мне в голову на лестнице, когда я подбросил сумку Фраскиты на последнюю лестничную площадку. Впрочем, тут же успел ее поймать.
      И вот мы пошли. Теоретика как не бывало. Вместо него рядом с Фраскитой шел обычный сержант Хозе.
      Подошли. Стояли под ее зонтом. Интимно и немного нервно шумел дождик. Она рассматривала носки своих туфель. Я держал ее под руку. Вот сейчас должна появиться Кармен... Предчувствие после некоторой паузы обмануло меня. Она увидела, сорвалась с места, увлекла меня за собой. Легкий вскрик, приветствия, объятия... Это не Кармен. Другая женщина. Даже не Мерседес.
      Это жизнь. Теоретическая модель снова, на моих глазах, дала трещину.
      Я ласково принял чемодан и сумку этой новой знакомой. Теперь мне предстояло улизнуть после настойчивых приглашений на ту чашку кофе, от которой я уже отказался сегодня. Ушел.
      Потом, через три дня, снова Фраскита. Шла вечером с танцев. Я взял обеих под руки. Подолы их танцевальных юбок, подобно вееру, охлаждали мое разгоряченное лицо.
      - Милый Хозе, - начала она - У тебя такой вид, как будто ты хочешь о чем-то спросить?