Наши предки-славяне делили мир на три части: небо, землю и преисподнюю. В небе, как положено, обитали божества, на земле - живые люди, а в преисподней - души умерших. Сама земля считалась великой богиней и опекала тех, кто был в ней похоронен. Кроме того, в жизни покойников участвовали разные потусторонние существа - например, русалочки-земляночки. Разумеется, в могилу клали и пищу, и оружие, и украшения или рабочие инструменты, а в день поминовения усопших оставляли мертвецам закуску и выпивку, что и по сегодняшний день делают весной русские, украинские, белорусские крестьяне...
      Кстати, о сегодняшнем дне. Многие китайцы - как проживающие в самом Китае, так и рассеянные по Южной Азии - свято верят, что за гробом продолжается точно такая же жизнь, как и на земле, с теми же людскими потребностями и заботами. Покойникам нужны деньги, телевизоры, дома, автомобили... Все эти вещи - вернее, их бумажные, картонные и деревянные подобия - продаются в лавках возле храмов. Можно купить пачку специальных "адских" купюр, похожих на настоящие, но с изображением лишь на одной стороне, или картонный телевизор. Затем подарок усопшему нужно сжечь неподалеку от алтаря. Огонь является чем-то вроде посредника между миром земным и миром потусторонним. "Там" после сожжения появляется не копия, а оригинал предмета, то есть настоящий телевизор, пылесос, пачка денег или новый дом. Помимо таких товаров, предназначенных для огненной трансформации, китайцы приносят в храм и подносы с целыми, из многих блюд, обедами для мертвых. Их оставляют на большом столе. И это делают не египтяне времен фараонов, а вполне современные, модно одетые, нестарые люди: рабочие, служащие, бизнесмены...
      Мысль о том, что смерть не является конечной точкой человеческого существования, появилась в глубочайшей древности. У австралийского племени аранда есть миф: в древности жил человек тотема опоссума, который умер и был похоронен, но вскоре вышел из могилы в образе ребенка. Индейцы пуэбло считают, что смерть - это всего лишь возвращение людей на свою прародину. Нам хорошо известны верования античных греков с их "подробно разработанным" загробным миром. Его охраняет трехголовый пес Цербер, чудовище, с которым сумел справиться лишь один полубог Геракл; в этом темном, туманном царстве души умерших за мелкую монету перевозит через реку забвения старик Харон... Конечно же многое было рассчитано на простонародное восприятие, но и в сложных философских построениях Платона присутствовала тема бессмертия души. Великий мыслитель считал смерть моментом отделения души от тела, освобождения ее из "плотской темницы". Это представление о смерти как освобождении "божественной, бессмертной, умопостигаемой, единообразной, неразложимой, постоянной и неизменной в самой себе" души от "человеческого, смертного, непостижимого для ума, многообразного, разложимого и тленного, непостоянного и неверного самому себе" тела ("Федон") восходит к учениям орфиков, Пифагора, Сократа.
      Правда, с тех же далеких времен начинается и философская традиция понимания смерти как естественного и необратимого конца. Эпикур считал, что вопрос о том, есть ли загробный мир, вообще не должен интересовать человека, ибо в любом случае человек со смертью не встречается: пока он жив - смерти нет, когда же приходит смерть - некому ее осознавать.
      В христианстве появляется острое переживание личного бытия. Единственный способ преодолеть смерть - это уверовать во Христа как Спасителя всего человеческого рода. Он, "смертию смерть поправ", открыл этот путь и для всех своих последователей.
      В книге "Загробная жизнь", вышедшей в 1880 году, ее автор, монах Митрофан, пишет следующее: "Как таинственно и непостижимо для ума происходит соединение души с телом в утробе матери, так равно таинственно опять бывает и разделение души от тела...
      Заповедано Богом, чтобы всякому человеку на каждый час быть готовому к смерти. Как общий удел человечества, как казнь за грехи - так страшна смерть и праведнику, и грешнику. Действие же таинства смерти одинаково для праведника и грешника. Повелевая быть готовым к смерти, Дух Святой открывает обстоятельства, при которых совершается переход в жизнь загробную как для праведника, так и для грешника. Смерть первого красна, а второго люта..."
      По учению нашей православной церкви, "смерть есть разлучение души от тела", после чего душа остается одна с собою, а тело предается земле и там разлагается на свои составные части (элементы). Это последняя участь человека на земле - смерть, о которой Св. Писание повествует так: "И возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, Который дал его..."
      Душе от Бога назначается пройти три состояния, составляющие се вечную жизнь: в утробе матери, на Земле и за гробом. Вот что пишет один из отцов Церкви о смерти: "Ужасна смерть и страшна для не знающих высшего любомудрия, для не знающих загробной жизни, для считающих смерть уничтожением бытия; разумеется, для таких смерть ужасна, уже самое ее название убийственно. Мы же, благодатью Божией увидевшие безвестные и тайные премудрости Его и почитающие смерть переселением, не должны трепетать, но радоваться и благодушествовать. Потому что оставляем телесную жизнь и переходим к жизни иной, нескончаемой и несравненно лучшей..."
      Разделившись, душа переходит в царство существ ей сродственных, в царство духовное, ангельское, а за усвоенные ею добрые или злые качества присоединяется или к добрым ангелам в раю, или к злым, падшим ангелам в аду. Эту истину открыл Сам Господь в притче о богаче и Лазаре, научив нас, что души, по разлучении с телом, в тот же день поступают или в рай, или в ад.
      Со времен появления на Земле человека и до последних десятилетий споры о посмертной участи не имели иных аргументов, кроме словесных, ибо и философы, и богословы, вместе со всеми прочими живыми существами, находились либо среди живущих, либо за чертой, откуда информация почти не поступает. Но вот произошла революция и в области "смертеведения". Впервые стало изучаться третье состояние, - ни жизнь, ни смерть, - точнее, клиническая смерть. И кое-кто, вернувшись из этого состояния, рассказывает о том, что повидал за чертой. Наиболее известны посвященные этому труды австралийского врача Петра Калиновского "Переход. Последняя болезнь, смерть и после", американца Раймонда Моуди "Жизнь после жизни", а также работы Элизабет Кублер-Росс, С. и К. Гроф, Л. Уотсона и других. Появились и первые некронавты - люди, отваживающиеся на искусственную клиническую смерть ради познания, что же "там".
      "...Я слышал, как врачи сказали, что я умер. И тогда я почувствовал, как я начал падать или как бы плыть через какую-то черноту, некое замкнутое пространство. Словами это невозможно описать. Все было очень черным, и только вдали я мог видеть свет. Очень, очень яркий свет, сначала небольшой. Он становился больше по мере того, как я приближался к нему..."
      "Я знал, что я умираю и уже ничего не могу сделать, потому что никто не может услышать меня. ...Я был вне моего тела, в этом не было никаких сомнений. Я мог видеть его на операционном столе. Моя душа вышла! Вначале все это было тяжело, но затем я увидел очень яркий свет. Казалось, что сначала он был немного тусклым, но затем стал мощным сиянием. Просто множество света - ничего, кроме ярчайшего сияющего света. И тепло от него передавалось мне, я чувствовал душевную теплоту. Свет был ярким, желтоватым... Он покрывал все, однако не мешал мне видеть все вокруг операционную, врачей, сестер. Я отчетливо мог видеть, свет меня не слепил. Сначала, когда возник свет, я не совсем понимал, что происходит. Но потом он спросил меня, как бы задал вопрос: "Готов ли ты умереть?" Было так, будто с кем-то говоришь, но не видишь с кем. Свет говорил со мной, этот голос принадлежал именно ему. Теперь я думаю, что голос, говоривший со мной, понимал, что я не готов умереть. Видите ли, для меня это была своего рода проверка, самая замечательная за всю мою жизнь. Я чувствовал себя по-настоящему хорошо, в безопасности и окруженным любовью. Любовь исходила от него, эта любовь - что-то невообразимое, неописуемое. С ним было легко. И кроме того, у него было чувство юмора, - определенно было".
      Впрочем, описания бывают разных тонов, разной окраски. "В это утро меня окружил густой серый туман, и я покинул свое тело. У меня было ощущение, будто я плыву в воздухе. Когда я почувствовал, что уже ушел из тела, я посмотрел назад и увидел самого себя на кровати внизу. У меня не было страха; был покой, очень мирный и безмятежный. Я нисколько не был потрясен или испуган. Это было просто чувство спокойствия..."
      Одна из реанимированных женщин проявила изрядную, чисто научную наблюдательность: "Когда я вышла из своего физического тела, это выглядело так, будто я действительно вышла из тела и вошла во что-то другое. Я не думаю, что это было просто ничто. Это было другое тело. Но не настоящее человеческое тело. Оно было несколько иным. Оно не соответствовало в точности человеческому телу, но и не было бесформенной массой. По форме оно походило на тело, но было бесплотным. И еще я знаю, что у меня было то, что можно было назвать руками. События как будто начинают протекать быстрее после того, как покидаешь свое тело".
      Интересным моментом таких переживаний является возвращение в тело. "Врач сказал, что я скончалась, но я была, несмотря на это, жива. То, что я пережила, было так радостно, я совсем не испытывала неприятных ощущений. Когда я вернулась и открыла глаза, мои сестры и муж были рядом. Я видела их радость, на глазах у них были слезы".
      Некоторые "индивидуалисты" утверждают, что причиной их возвращения было собственное желание: "Я находился вне моего физического тела и чувствовал, что должен принять решение... Я понимал, что должен на что-то решиться: либо двигаться прочь отсюда, либо вернуться обратно..."
      Примечательно, что состояние "вне тела" описывали писатели и поэты, и порою - достаточно сходно с впечатлениями реанимированных, хотя сами никогда не испытывали этого. Сила воображения или интуиция? Вот стихи почти забытого ныне русского поэта Сергея Городецкого:
      Заслышать, как молчит земля,
      Как лес безмолвствует и дышит,
      Как ветер светлый облак движет
      И дремлют в колосе поля;
      Продлить в богатой тишине
      Свои дрожащие мгновенья
      И, будто в омут сновиденья
      Низринувшись, сиять во сне;
      Нагим, блаженным, возвращенным
      В невидимую благодать
      Себя почувствовать опять
      Небременившим, нерожденным.
      Среди цветов невестой мудрой
      Свою увидеть в девах мать,
      Неощутимо с ней летать,
      Голубоокой, темнокудрой;
      Внимать с незримой высоты
      Ее безгрешному волненью,
      Ее задумчивому пенью,
      В ее руках лобзать цветы
      Вот лучезарной смерти звенья.
      Реальны ли явления, которые видят и ощущают люди во время реанимации? Или это просто специфические реакции больного умирающего организма, предсмертный бред?
      Раймонд Моуди уверен, что посещение загробного мира и возвращение из него вполне достоверны.
      "Некоторые полагают, что предсмертный опыт вызывается терапевтическими наркотиками, которые вводят больному в момент кризиса... Существует очень большая разница между этими двумя типами опыта. Более того, имеется много дополнительных факторов, которые свидетельствуют против фармакологического объяснения предсмертных феноменов. Самое существенное состоит в том, что в большинстве случаев никаких наркотиков не применялось. В некоторых случаях лекарства применялись, но уже после предсмертного опыта. Много людей настойчиво повторяли, что предсмертный опыт произошел прежде, чем были приняты какие-либо лекарства...
      Физиологические объяснения предсмертных феноменов, которые мне часто приходилось слышать, сводятся к следующей гипотезе. Поскольку во время клинической смерти или каких-либо других серьезных повреждений прекращается снабжение мозга кислородом, то наблюдаемые явления, должно быть, представляют собой некоего рода последнее компенсаторное видение умирающего мозга.
      Основная ошибка этой гипотезы заключается в следующем. Как можно легко увидеть из обзора предсмертного опыта... в большом количестве случаев переживание предсмертного опыта имело место еще до каких-либо физиологических повреждений, предполагаемых упомянутой гипотезой". Р. Моуди также отрицает справедливость и неврологических объяснений, которые сводят предсмертный опыт к следствиям разного рода повреждений нервной системы, а то и просто к галлюцинациям. По мнению врача, даже так называемые аутоскопические галлюцинации не исчерпывают всего богатства впечатлений "за чертой": "В этих необычных видениях субъект видит проекцию самого себя в собственном зрительном поле. Этот странный двойник подражает выражению лица и движениям тела своего оригинала, который совершенно смущен и расстроен от этого неожиданного видения самого себя на некотором расстоянии, обычно прямо перед собой.
      Несмотря на то что такого рода опыт в чем-то аналогичен описанным ранее внетелесным видениям, имеющим место во время предсмертного опыта, различий в этом случае все же гораздо больше, чем сходства. Аутоскопический фантом всегда воспринимается как живой, иногда он мыслится субъектом даже как нечто более живое и сознательное, чем он сам. Что же касается описанного нами внетелесного опыта, тело в таких случаях видится как совершенно безжизненное, как просто труп. Аутоскопический субъект может слышать, как его двойник говорит с ним, дает ему наставления, говорит колкости и тому подобное. И если во внетелесном опыте человек видит все свое тело (если только оно не покрыто чем-нибудь или не скрыто каким-нибудь образом), то аутоскопический двойник чаще всего виден лишь по грудь или видна лишь голова".
      А вот как представляется типовая модель ощущений умирающего и реанимируемого человека:
      "Человек умирает, и в тот момент, когда его физические страдания достигают предела, он слышит, как врач признает его мертвым. Он слышит неприятный шум, громкий звон или жужжание, и в то же время он чувствует, что движется с большой скоростью сквозь черный тоннель. После этого он внезапно обнаруживает себя вне своего физического тела, но еще в непосредственном физическом окружении; он видит свое тело на расстоянии, как посторонний зритель. Он наблюдает за попытками вернуть его к жизни, обладая этим необычным преимуществом, и находится в состоянии некоего эмоционального шока.
      Через некоторое время он собирается с мыслями и постепенно привыкает к своему новому положению. Он замечает, что обладает телом, но совсем иной природы и с совсем другими свойствами, чем то физическое тело, которое он покинул. К нему приходят души других людей, чтобы встретить его и помочь ему. Он видит души уже умерших родственников и друзей; и перед ним появляется светящееся существо, от которого исходят такая любовь и душевная теплота, каких он никогда не встречал. Это существо без слов задает ему вопросы, позволяющие оценить свою жизнь, и проводит его через мгновенные картины важнейших событий его жизни, проходящие перед его мысленным взором в обратном порядке. В какой-то момент он обнаруживает, что приближается к некоему барьеру или границе, представляющей, по-видимому, раздел между земной и последующей жизнью. Однако он обнаруживает, что должен вернуться обратно на землю, что час его смерти еще не наступил. В этот момент он сопротивляется, так как теперь он познал опыт иной жизни и не хочет возвращаться. Он переполнен ощущением радости, любви и покоя. Несмотря на свое нежелание, он тем не менее каким-то образом воссоединяется со своим физическим телом и возвращается к жизни. Позднее он пытается рассказать обо всем этом другим, но ему трудно это сделать. Прежде всего, ему трудно найти в человеческом языке адекватные категории для описания этих неземных событий. Кроме того, он сталкивается с насмешниками и перестает рассказывать другим людям".
      (Не правда ли, сколько сходных моментов с поэтическим прозрением Городецкого? "Сиять во сне", "нагим, блаженным, возвращенным в невидимую благодать себя почувствовать опять - небременившим, нерожденным" прекрасное образное описание внетелесного бытия в мире, пронизанном светом, где "ощущение радости, любви и покоя"! А встреча с матерью? Ее юность символ бессмертия "перешедших черту". И, наконец, последняя, все обобщающая фраза: "лучезарной смерти звенья" - то есть этапы перехода, погружения в инобытие!..)
      По Р. Моуди, это общее представление о том, что может пережить умирающий человек. Правда, в рассказах отдельных людей содержится не весь набор элементов; меняется и их очередность. Далее ученый классифицирует и уточняет отдельные обязательные впечатления предсмертно-посмертного опыта:
      1. Невозможность выразить пережитое. "Просто нет слов, чтобы выразить то, что я хочу сказать". - "Не существует прилагательных и превосходных степеней, чтобы описать это".
      2. Способность слышать звуки из оставляемого, "земного" мира. Молодой человек после автомобильной катастрофы рассказывает: "Я слышал, как одна женщина, находившаяся там, говорила: "Он мертв", и кто-то еще ответил: "Да, он мертв".
      3. Ощущение мира и покоя. Женщина после сердечного приступа: "Я обнаружила, что все мои тревоги исчезли, и подумала про себя: как хорошо и спокойно, и нет никакой боли".
      4. Непонятный шум. "Очень неприятный жужжащий звук шел изнутри моей головы. Он очень раздражал меня. ...Я никогда не забуду этого шума". Другая женщина услышала громкий звон: "Его можно описать как жужжание. И я была как во вращающемся состоянии:".
      5. Темный тоннель (множество примеров).
      6. Пребывание вне тела, в каком-то новом "духовном" теле. Здесь тоже есть бесчисленное множество примеров, и можно легко их обобщить. Человек в таком состоянии видит свое бывшее тело со стороны. Он лишен ощущения веса, имеет нулевую плотность, может видеть и слышать окружающих живых людей, но они его не видят и не слышат. Многие шпионы сочли бы такое положение завидным... Сначала появляются некоторые неудобства: умерший пытается открыть дверь, но дверная ручка проходит сквозь его руку... Но затем человек обнаруживает, что ручка ему и не нужна, поскольку он легко может пройти сквозь дверь... Скорость движения может быть сколь угодно большой.
      Духовное тело, по сообщениям одних пациентов, имеет общую форму оставленного физического: у него есть голова, руки, ноги или некоторые из этих частей. Другие ощущают новое тело как бесформенное, но и у него имеются передняя и задняя части, верх, низ и подобия конечностей. Среди слов и выражений, используемых для описания посмертного тела, особенно часто встречаются такие: "туман", "вроде дыма", "нечто прозрачное", "цветное облако", "что-то тонкое", "сгусток энергии" и другие.
      7. Встречи с умершими родственниками и знакомыми. "Это все были люди, которых я знала в моей жизни, но которые все умерли. Я узнала свою бабушку и девочку, которую знала, когда училась в школе".
      8. Светящееся существо. Оно возникает как "белый" и "ясный" свет и всегда ассоциируется с некоей личностью, от которой исходят любовь и тепло. Верующие отождествляют эту личность с Христом. От существа "непосредственно" передаются мысли; человек не слышит слов родного языка, но "все понимает и воспринимает мгновенно". Существо-свет задает вопросы о смысле прожитой жизни, спрашивает о других серьезных, важных для человека вещах.
      9. Картины прошлого. Рассказывают, что светящееся существо показывает умершему как бы обзор его жизни, проходящий за несколько мгновений земного времени. Как правило, картины жизни цветные, трехмерные и даже движущиеся, словно кадры фильма. Иногда такая ретроспектива возникает и помимо встречи со "светом", не только после клинической смерти, но и в случае тяжелых ранений, истощения, стрессов.
      10. Граница, которую надо либо перейти, либо от нее вернуться назад, в физическое тело. Кое-что в вопросе "перейти или вернуться" зависит от воли самого человека.
      11. Причина возвращения - необходимость завершить некую миссию на земле. Иногда на эту миссию указывает благое существо, иногда мысль о ней приходит самому человеку. Он должен искупить грехи, доделать начатую работу, воспитать детей, сотворить добро ближним и тому подобное.
      Р. Моуди утверждает, что посмертный опыт оказывает глубокое умиротворяющее воздействие. Люди становятся серьезнее, их жизнь содержательнее, мысли - глубже; они начинают интересоваться фундаментальными философскими проблемами. "Одна женщина, например, говорит о том, что это сделало для нее жизнь куда более ценной". Другая женщина после пережитой клинической смерти стремится использовать любой случай, чтобы улучшить свое образование. Еще один "бывший мертвец" сказал, что "теперь его обязанность на земле - учиться такой любви, о которой говорило ему светящееся существо".
      Новым становится и отношение людей к самому феномену смерти. "Этот опыт оказывает глубокое влияние на отношение переживших его людей к физической смерти. Исчезает ее боязнь. Это отнюдь не означает, что теперь люди будут стремиться к смерти: для многих она по-прежнему будет представляться нежелательной, и никто не будет искать самоубийства... Просто теперь состояние смерти не представляется чем-то страшным, угрожающим".
      Сами очевидцы свидетельствуют: "Теперь я не боюсь умереть. Это не значит, что смерть для меня желанна и что я хочу умереть прямо сейчас. Я не хочу туда, поскольку я полагаю, что должна жить здесь. Но я не боюсь смерти, потому что знаю, куда пойду после того, как оставлю этот мир, так как я уже была там раньше".
      Казалось бы, выводы Р. Моуди во многом совпадают с тем, чему учат относительно загробной жизни мировые религии. Но вместе с тем исследователь отрицает полное совпадение. "Многие как будто приходят к... новой модели и новому пониманию сущности потустороннего мира. Согласно этому новому взгляду, тот мир - не место последнего суда, а скорее место развития в направлении раскрытия, самореализации. Развитие души, особенно ее способностей к любви и познанию, не прекращается со смертью тела. Напротив, оно продолжается и по другую сторону нашего бытия - возможно, вечно, или, во всяком случае, в течение какого-то периода, причем с такой углубленностью, о которой мы можем только догадываться "как бы сквозь тусклое стекло".
      Заслуживают внимания труды американского медика и философа Станислава Грофа "Человек перед лицом смерти" и "Области человеческого бессознательного". Так же, как и в примерах, приведенных у Р. Моуди, пациенты Грофа видели некое светящееся существо или одухотворенный свет, от которого исходили все эти добрые чувства. Находясь вне физического тела, умершие ощущали контакт с неким высшим существом; им не хотелось возвращаться к земной жизни, но богоподобный покровитель внушал необходимость этого.
      Грофа поразило то, насколько часто реанимированные испытывают сходные чувства и ощущения. Он поставил вопрос: можно ли провести эксперименты, не связанные впрямую со смертью, но тем не менее способные перенести людей "за черту", вывести тонкое тело за пределы физического? Теоретически этот вопрос был им решен, и нашлись добровольцы, пошедшие на риск практической проверки.
      Медик использовал при этом древние гипнотические приемы - так называемую технику астральной проекции, используемую в разных школах оккультизма. Кроме того, как правило, в опытах со смертельно больными пациентами использовались наркотики. Людям облегчали ужасные боли, вводили их в состояние, подобное клинической смерти; страх перед смертью исчезал, в сознании возникали картины, подобные видениям воскрешенных.
      Гроф утверждает, что переживания современных людей очень напоминают те, что описаны в древнейших религиозно-мифологических книгах разных народов. В частности, Гроф приводит выдержки из "Книги мертвых", но уже не египетской, а тибетской, написанной намного позднее. Эта книга - руководство к прохождению промежуточных состояний между смертью и следующим воплощением. Она содержит в себе весьма точную информацию даже в отношении длительности пребывания в том или ином состоянии. Целью книги является помочь умершим опознать посмертные состояния, через которые происходит освобождение бессмертной души.
      Знание, полученное при жизни с помощью наставлений и практики, в книге именуется Сын-Мудрость. После смерти Сын встречает Мать-Мудрость, то есть свет и истинную чистоту. Непосредственно после отделения от тела дух получает ослепительное видение Первичного Чистого Света Истинной Реальности. Если дух способен постигнуть этот Свет и не испугаться его неимоверной яркости, то умерший свободен и может переходить в иной мир. Те, кто упускает этот шанс, в силу недостаточной духовно-нравственной подготовленности, вынуждены ожидать, пока на них не прольется Вторичный Чистый Свет. Если и эта возможность упущена, дух должен будет пройти сложную последовательность состояний; на каждой ступени сознание все более освобождается и приближается к новому воплощению.
      Душа встречается с рядом божественных существ: мирными божествами, окруженными светом и излучающими любовь, хранителями знаний, а также со злобными и мрачными демонами. (Кстати, некоторые реанимированные двадцатого века рассказывали о встречах не только со "светом-любовью", но и с чем-то мрачным, угрожающим.)
      Если дух умершего не использует возможности освобождения в двух промежуточных состояниях между смертью и следующим воплощением, то он попадает в третье - Ищущих Возрождения. На этой стадии он обретает тонкое тело, способное беспрепятственно проникать сквозь стены и любые преграды. (Совершенно как в видениях, описанных пациентами Р. Моуди и других врачей-"смертеведов"!) Интересна такая подробность: тибетский мыслитель учит, что во время пребывания среди Ищущих Возрождения важно осознавать иллюзорность всего переживаемого. Существа и картины посмертного бытия порождены сознанием умершего! Неожиданно "материалистическое" миропонимание для философа, жившего за 1200 лет до нас...
      Впрочем, такой вывод лишь подчеркивает, что глубинные причины посмертного опыта объективны, но с зависимости от личности умирающего могут восприниматься в разных образах. От личности и от эпохи - так будет точнее... С. Гроф пишет, что ни египетская, ни тибетская "Книги мертвых" не уникальны: сходные произведения написаны мусульманскими, индуистскими, христианскими авторами, японскими и китайскими буддистами, известны в культурах Центральной Америки. В конце средних веков во многих европейских странах, особенно с Австрии, Германии, Франции и Италии, были широко распространены труды, которые обычно объединяются под названием "Арс мориенди" - "Искусство умирания". Так же, как исследования реаниматологов наших дней, все эти сочинения приходят к одному выводу: посмертный опыт объективно существует, и по сути своей он одинаков у бесчисленного множества людей во все времена.
      Если говорить об отечественных свидетельствах посмертного опыта, то следует остановиться на интересных воспоминаниях графа М. Толстого, которые описаны им в книге "О смерти". На вокзале Владимирской станции граф М. Толстой повстречал некоего монаха, седого, но "с глубоким, весьма оживленным юношеским взглядом черных глаз". Монах, ехавший в Санкт-Петербург по делам своей обители, сообщил, что в мирской жизни он был офицером лейб-гвардии, но милость Божия посетила его и гвардеец принял монашеский сан.
      Что это было за чудесное явление? Будущий монах собирался жениться. За несколько дней до свадьбы он возвращался из дворцового караула. "Мне было скучно, - рассказывал он графу, - какая-то необъяснимая тоска стесняла грудь, какое-то мрачное предчувствие тяготило душу".
      Впервые в жизни офицеру захотелось помолиться. Он зашел в Казанский собор и сделал это. При выходе из храма, так же впервые, подал денег нищенке, сказав: "Помолись обо мне". Идя далее, почувствовал себя вовсе дурно; его бросало то в жар, то в холод, мысли путались. Едва дойдя до своей квартиры, рухнул без памяти. И вот тут-то начались переживания, которые, несомненно, заинтересовали бы Р. Моуди или С. Грофа...
      "Наконец, я совсем обеспамятел. Беспамятство продолжалось (как я узнал после) двенадцать суток, и затем я как будто проснулся. Сознаю себя в полной памяти, но не имею сил открыть глаза и взглянуть... не могу тронуться ни одним членом".
      Находясь в таком состоянии, офицер мог слышать. И он услышал... чтение заупокойной молитвы, а также разговор сослуживцев, из которого узнал, что княжна шла за него по расчету!
      "Что же это, - думал я, - неужели я умер? Неужели душа моя слышит, что делается и говорится подле моего мертвого тела?.. Нет, не может быть, чтобы я умер. Я чувствую, что мне жестко лежать, что мундир жмет мне грудь, значит, я жив! Полежу, отдохну, соберусь с силами, открою глаза: как все перепугаются и удивятся!"
      Во время вечерней панихиды "покойник" слышит разговор по-французски между той самой княжной, его бывшей невестой, и ее отцом. Княжна сообщает, что она вовсе не любила своего жениха. Верность обнаруживает зато слуга Степан: он плачет и причитает, что-де приятели погубили покойного "вином и всяким развратом", а теперь им от его смерти "и горя нет". Горевали также крестьяне, которые любили барина за то, что он не притеснял их большим оброком. Одним словом, слезы искренней любви отыскивались лишь в сердцах простых людей! "Это чувство нельзя было назвать бескорыстным, но, по крайней мере, оно было непритворным".
      Далее в этом рассказе приводится знакомый многим реаниматологам пример прохождения перед умирающим всей его жизни, а также появления "света":
      "Вся прошедшая жизнь расстилалась передо мной как будто холст, покрытый нечистотами... Что-то неведомое, светлое, чистое влекло меня к себе, и я дал обет исправления и покаяния, обет - посвятить всю остальную жизнь на служение милосердному Богу, если только Он помилует меня. А что, если не суждено мне возвратиться к жизни? Что, если эта живая смерть не прекратится, если меня, живого мертвеца, заживо зароют в землю?"
      Потом в ощущениях умирающего наступила стадия, также известная ученым двадцатого века: он ощутил необходимость вернуться к жизни, ибо долг его на земле еще не выполнен. "Невыразимая тоска... ждать той минуты, когда заколотят крышку гроба, в котором я лежу, когда земля на него посыплется, и не иметь силы проявить жизнь свою ни взглядом, ни звуком, ни движением. А между тем я чувствовал, что силы мои были еще слабее, чем вчера... Нет надежды! Ужасное отчаяние овладело мною... Но, видно, ангел-хранитель мои хранил меня: какое-то внутреннее чувство подсказывало мне молитву из тех священных слов, которые я слышал, лежа в гробу". И офицер вознес молитву к Богу: "Дай мне время очистить совесть, загладить прежнюю жизнь мою!.."