Танюша ненавидела родственников. Всех и каждого.
      За вмешательство в личную жизнь.
 
      – Ма-а-ма, хватит, – борясь с острой головной болью, говорила она в трубку телефона, – не поеду я в такую даль, неизвестно куда и неведомо зачем. Ой, ну конечно, это недобросердечно с моей стороны… Давай ты с папой съездишь, вы-то ее хоть знали… Я не эгоистка! До завтра. – Танюша уверенно нажала на отбой. И вдруг, не выдержав, резко грохнула трубкой об пол.
      Прижимая пальцы к вискам, она смотрела на жалкую кучку пластмассовых кусочков, безуспешно прикрывающих обнаженный динамик, и размышляла.
      После вчерашнего дня рождения в голове троилось и множилось, будто Танюшины мысли корчили друг другу смешные рожицы. Отмечали на славу – все-таки двадцать два года раз в жизни бывает. Праздник удался, несмотря на окончательный разрыв с Толиком и отсутствие лучшей подруги, укатившей со своими моделями в Клев на очередной показ. На Русланку Танюша особенно обижалась: все понятно, директор модельного агентства, много важных дел, но ведь можно эсэмэску отправить? Даже Толик прислал, и такую длинную, что с его-то бережливостью вдвойне удивительно.
      А сегодня ни свет ни заря разбудила мама. Оказывается, пока вчера Танюша пила шампанское с друзьями, в каком-то Цямброне, в Карпатах, скончалась ее прабабушка, аккурат во сто и один год, и оставила в наследство ей, неизвестной правнучке, загадочное «что-то». Мама так и сообщила: что-то. Наверное, какие-то старые тряпки. А может, книги или бумаги? Старинную Библию или альбом с фотографиями… девичий дневник?
      Танюша улыбнулась этой мысли: читать про молодые страсти столетней бабки? Ну уж нет. Да и весть о смерти родственницы, прямо скажем, застала ее врасплох: она и о жизни той не больно слышала.
      Но самое неприятное – телефонный звонок послужил финалом ужасному сну; правда, помнила она утреннее видение обрывками – вроде бы огонь посреди леса и яркие зеленые сполохи, разрывающие тьму… или алые? Видение было неприятным, но не более чем разговор с мамой.
 
      Дверной звонок выдал резкую трель.
      Вздохнув, Танюша отодвинула чашечку со свежесваренным кофе. Поднялась с кресла, жалостно охнула, схватившись за голову и прошлепала в коридор открывать.
      На пороге стояла Руслана, веселая и разрумянившаяся. Бежала, что ли?
      – С двадцатидвухлетием и освобождением! – Она извлекла из-за двери коробку шоколадных конфет, украшенную алым бантом и большой желтый конверт.
      – С освобождением? – вяло спросила Танюша, прекрасно понимая намек, взяла подарки и почему-то окончательно расстроилась. – Ты что, решила меня деньгами ассигновать? Спасибо, конечно…
      – Нет, это у тебя под дверью лежало, – беззаботно сообщила Русланка и быстро отвела глаза, как будто страдала косоглазием. – Странно, правда? – добавила она и опять скосила глаза, но уже в другую сторону.
      – Ничего странного, – рассеянно ответила Танюша, немного удивленная мимикой подружки. – Замок у нас на почтовом ящике сломан. Скорей всего, Михалыч, дворник наш, принес. Наверное, постеснялся позвонить.
      Танюша проводила Русланку на кухню, выслушивая последние новости и сплетни модельного бизнеса. Терпеливо сварила еще одну порцию кофе, зажав конверт под мышкой, и лишь когда они обе разместились в гостиной на диване, позволила себе поближе рассмотреть загадочное письмо.
      Бумага была плотной, не просвечивала, имела на себе десять здоровенных марок с изображением мифических животных, печать почтамта и Танюшин, собственно, адрес. Отправитель указан не был, и это настораживало.
      – Да ты откроешь наконец! – не выдержала Руслана. Глаза подруги хоть и не косили уже, но опасно блестели. – Я вот сто лет писем не получала, кроме как электронных, но это же не то совсем… Давай-давай!
      Танюша даже поежилась. И откуда такой интерес?
      «Брр, с похмелья какая-то подозрительная стала», – подумала она и быстро надорвала конверт. Ей в руки скользнул малюсенький клочок бумаги в клеточку, оборванный по краям, словно наспех выдранный из какой-то тетрадки.
      «Пани Татьяне Окрайчик.
      С прискорбием спешу сообщить Вам, что госпожа Марьяна Несамовита скончалась вчера, ровно в полночь. Прошу Вас немедленно приехать в село Цямброне, улица Кривая, дом шесть, чтобы получить сундучок, указанный в наследство Вам почившей прабабушкой. Явиться надлежит немедленно, ибо всерьез опасаюсь я, дабы оставленное Вам госпожой Несамовитой не было прихвачено племянником ее, паном Йосипом, коему оставлена хата и все имущество, окромя сундучка Вашего, естественно.
      С уважением, Уляна Перегибко, подруга и распорядительница покойной».
 
      Разобраться в корявом неряшливом почерке оказалось нелегко, еще труднее было вникнуть в смысл. Перечитав письмо несколько раз, Танюша озадаченно взглянула на подружку и отдала ей записку:
      – На, почитай. По-моему, ничего конкретного, полная ерунда. Что там за сундучок такой? Да пусть его этот самый… – Танюша заглянула в клочок бумаги, – господин Йосип вместе с хатой и забирает. Нужно мне за старьем каким-то к черту на кулички тащиться.
      – Ты что! – воскликнула Руслана, театрально воздела руки и опять скосила глаза.
      У Танюши от изумления открылся рот.
      – Неужели тебе совсем неинтересно? – вдохновенным голосом продолжала Русланка, будто действительно репетировала сцену из спектакля. – Это же нас-лед-ство! Какая-то вещь старинная… Поставишь дома, будешь всем хвастаться… Да и недалеко это, в горах – почти рядом! Только дороги там сейчас – жуть.
      Танюша захлопнула рот и прищурилась. Поведение подруги озадачивало. Никогда Руслана не занималась уговорами, скорее наоборот.
      – Слушай, а почему письмо так быстро дошло? – Пришло Танюше в голову. – Ведь прабабка только вчера как…
      – Мало ли, может, курьера к тебе послали? – беззаботно пожав плечами, произнесла подружка. – Лично, так сказать.
      – Да и где ж он, почему в руки не передал письмо? – Танюша опасливо оглянулась, будто «курьер» мог спрятаться у нее в гостиной.
      – Не бери в голову, – подытожила Русланка, – надо ехать.
      – Давай-ка еще по чашечке кофе, а там решим, – сдалась Танюша.
      – С коньячком, – деловито подсказала Русланка, вновь покосила глазами туда-сюда и первой пошла на кухню.
 
      Проводив подругу, убежавшую домой собираться, Танюша опять присела на диван и крепко задумалась.
      С одной стороны, волю покойных следует уважать. Даже родственников. С другой, зачем ей ввязываться непонятно во что? Ехать так далеко… Да и стыдно: прабабку никогда не видела, а за наследством приехала.
      «Не поеду!»
      Но сердце уже радостно билось; предчувствие таинственного и необычного вкрадчиво приобняло за плечи и все шептало, уговаривало, умоляло поехать. Конечно, сердце наверняка зашлось от такого количества кофе, да еще с коньяком, но…
      – А, будь что будет, поеду! – решила Танюша и вдруг неожиданно для себя перекрестилась.
      Пока она с удивлением разглядывала свою правую руку, вновь ожил звонок.
      На пороге нарисовалась деловая до невозможности Руслана в спортивных штанах и ветровке, за ее плечами висел небольшой рюкзачок. Ну и быстро же собралась!
      – Слушай, мы ведь даже не знаем, где это Цямброне? – привела Танюша последний довод.
      – Найдем! – бесстрашно заявила подруга. – У меня атлас есть автомобильный. Разберемся, обещаю!
      – Ну… – Танюше захотелось еще немного посопротивляться поездке, из чувства внутреннего противоречия. – А ты разве понимаешь в этом атласе?
      – Ой, да где и какая дорога, я разобрать смогу, – сказала, совсем не обидевшись, решительно не похожая на себя Русланка. – Когда поедем?
      – Сейчас, – вздохнула Танюша, с тоской раздумывая о том, что воскресенье точно пропало.
      По настоянию Русланки она вытащила давно не надеваемый спортивный костюм, отыскала старые ботинки, еще с тех времен, когда в горы с друзьями ходила. Игнорируя протесты нетерпеливой подруги, Танюша медленно, словно оттягивая время, запаслась провизией из холодильника: бутылочкой минералки, двумя шоколадными батончиками и круглыми булочками с колбасой и сыром, еще вчера гордо лежавшими на праздничной тарелке. И лишь тогда они вышли за дверь.

      Танюша решила, что эту поездку в горы она точно никогда не забудет. Во всяком случае, крепко запомнит, что такое горные дороги весной. Будь у них вместо солидного внедорожника обычная легковушка, точно застряли бы на первом попавшемся подъеме. Джип Русланы (взятый на день у неизвестного поклонника), героически полз вверх, преодолевая раскисшую землю, перемешанную с каменным крошевом.
      Танюша с подругой, отчаянно вцепившейся в руль, громко спорили, куда поворачивать. Село-то на карте они нашли, но как объехать гору, выросшую перед ними, словно в сказке, не знали. Атлас оказался пятилетней давности и не помогал ни черта: половины сел, указанных на картах, не оказалось вообще, а горные вершины, окружавшие девушек в реальности, значились в нем малыми бурыми пятнышками. Может, горы выросли за пять лет и размножились?
      Дороги также оказались не все. А когда Танюша пыталась расспросить местных жителей, как доехать до следующего села, намеченного девушками в качестве ориентира, в ответ слышали что-то вроде:
      – Га? Такого села нема давно…
      Тучи начали сгущаться, небо потемнело, в воздухе повеяло предгрозовой прохладой. А гроза в горах – не шутки, пора было предпринимать более решительные действия.
      – Поворачиваем? – пролепетала Танюша с надеждой.
      – Едем дальше, – процедила непреклонная Русланка и нажала на газ. Машина ответила натужным урчанием. Тогда упрямая водительница вновь надавила на педаль. Раздался странный хрюкающий звук.
      Вот это да! Джип заглох.
      – Вечно он меня не слушается! – Осерчав, Русланка изо всех сил ударила по рулю ладонью и тут же стала дуть на пальцы.
      – Приехали, – безрадостно подытожила Танюша.
      Русланка не ответила. Кажется, она была в трансе.
      Не зная, что еще предпринять, девушки вылезли из машины. Руслана тут же вытащила мобильный, гадая, кому же позвонить и попросить о помощи.
      – Девчата, шо ищете? – Перед ними вырос старичок. Одет он был по-местному: в короткие широкие штаны, рубаху и кожух-кептарик на меху, седую же голову венчала помятая гуцульская шляпа с черным вороньим пером, – ну прямо с картинки к сказке.
      – Село Цямброне, – убитым голосом сообщила ему Танюша.
      – Так это за поворотом сразу, за Олд-горой, – радостно доложил старик. – Только туда машина не пройдет, там мост слабый, бревенчатый. Вы идите по тропке этой, вишь, вон там начинается, и вверх, вверх, не сворачивая… А потом вниз спуститесь, там недалеко – километра три всего.
      – Три километра? – У Танюши глаза округлились.
      – А машина? – пискнула Руслана.
      – Так я придывлюся, мне не важко, да и брезентом могу накрыть, жалко технику…
      Старик-гуцул получил десятку за труды и раскланялся, а девушки, подгоняемые раскатами грома, полезли в гору, моля о том, чтобы гроза не началась прежде, чем они доберутся до злосчастного Цямброне.
      Страшно и представить, как, перейдя шаткий скрипучий мост над быстрой речушкой, они долго лезли верх по извилистой горной дороге, ругая местных жителей на чем свет стоит (это ж надо в таких местах селиться?!); и лишь когда они совсем отчаялись добраться хоть до какого-то подобия населенного пункта, дорога резко пошла вниз.
 
      Наконец раздвинув ветви орешника, подруги увидали долгожданное Цямброне.
      Село оказалось неожиданно большим – дворов сто, наверное. И хаты были добротные, с аккуратными крышами и расписными ставнями, везде на плетнях – живописные горшки, – в общем, чудеса, да и только.
      Однако небо все больше темнело, тучи угрожающе надувались, грозя разорваться дождем прямо на бедные девичьи головы.
      Танюша была настолько близка к панике, насколько может пугаться приближающейся бури избалованный благами цивилизации городской житель, когда их вдруг окликнул невысокий глазастый паренек лет шестнадцати, смуглый как чертенок:
      – Девчонки, вы чего-то ищете?
      – Слушай, малой, не знаешь, где тут улица Кривая, дом шесть?
      – Это где училка старая живет? – Мальчишка хитро ухмыльнулся. – Пятерочку дадите – покажу.
      – Деньги в машине забыли, – холодно произнесла Русланка.
      – Так это ваш джип старый Йосип стережет? – Нагло заулыбался паренек и вдруг подмигнул Танюше.
      – Ты смотри какой… – вскипела Русланка, но Танюша уже отдала мальцу затребованную пятерку.
      – Ну где?
      – Так вот где! – хохотнул мальчишка, ткнув пальцем прямехонько в ту хату, возле которой они и стояли, показал им язык и пустился бежать.
      – Смотри какой разводяга, – покачала головой Русланка, – талант!
      – Ну… – Танюша сделала глубокий вдох, – пойдем!
      – Э-э, знаешь что? Я тебя здесь подожду… э-э, погуляю. – Глаза подруги забегали, а потом вдруг опять закосили. – Гроза вроде миновала.
      И тут, будто в опровержение ее слов, огромная молния разрезала небо на две половинки; от молнии пошли лучистые ручейки, врезаясь в землю, а потом бабахнуло так, что казалось, сами горы содрогнулись от небывалой мощи небесной стихии.
      Танюше стало страшно.
      – Иде-о-ом! – протянула она и взяла подругу за руку. Но та решительно вырвалась:
      – Я же сказала, пока дождя нет, тут подожду!
      Танюша немного обиделась. Но, не подав виду, пожала плечами, толкнула скрипучую калитку, прошла по дорожке к дому и осторожно постучала в крепкую, обитую добротным железом дверь.
      Тишина. Девушка стукнула громче и уверенней.
      Раздались медленные, шаркающие шаги, заскрипел засов, и на пороге появилась старушка. Была она сухонькая, какая-то вся маленькая, сморщенная, с прищуренными, недоверчивыми глазками, выглядывающими из-под плотно повязанного платка.
      – Что вам угодно? – Голос был дребезжащий, под стать внешности, но интонации в нем звучали воистину королевские. – С кем имею честь?
      – Танюша, – непонятно отчего робея, представилась гостья. – То есть… Татьяна Окрайчик. А вы – Уляна Перегибко?
      – Она самая… Какая-такая Окрайчик?
      – Правнучка покойной госпожи… Несамовиты. Это вы мне написали? – Танюша в волнении протянула записку вместе с надорванным конвертом.
      Старуха, близоруко прищурясь, посмотрела на клочок бумажки:
      – Да, это я писала. Проходите. Какие еще предъявите доказательства?
      – Доказательства чего? – опешила Танюша.
      – Вашей личности, конечно. Письмо могло попасть не по адресу… В чужие руки. – Старуха смерила девушку подозрительным взглядом.
      – Ах да… – Танюша торопливо полезла в сумочку. – Паспорт. Вот.
      Старуха внимательно изучила документ:
      – Пожалуй, все верно. Хотя паспорт и подделать можно, – изрекла она, продолжая недоверчиво коситься на Танюшу.
      – Извините, пожалуйста. – Гостья начала терять терпение. – Но я притащилась в эту глушь не затем, чтобы вы меня оскорбляли! Если вам больше нечего сказать, я уйду, и все на этом, черт подери вас вместе с вашим проклятым селом!
      – Та шо таке? Ишь, нрав как у Марьянушки, честное слово. – Опуская свой платок, вдруг заулыбалась беззубым ртом старуха. – Только не чертыхайся, милая… Нечего днем ихнего брата поминать.
      Она скрылась в соседней комнате, но тут же вернулась, неся в руках солидный темный сундучок.
      – Прими, панночка, наследство твое… Дар большой, редкий, таким не каждый распорядиться сумеет.
      – Бла-благодарствую. А что там?
      Танюша приняла оказавшееся неожиданно тяжелым «наследство»: килограммов семь, наверное.
      – А теперь милая, уходи. И дорогу в наше село забудь.
      – Но… – Танюша немного опешила, – но мне кажется… я, наверное, должна проститься с покойной?
      – Не думаю, – с достоинством ответила пани Перегибко. – Прабабушку вашу вы не знали, хотя она за вами, признаться, наблюдает. То есть наблюдала, разумеется, – поправилась бабка, опасливо оглядываясь. – Так что не беспокойтесь и всего вам доброго, а наследство берегите. Говорю – не каждому такое, прости господи…
      Бормоча благодарности, Танюша вышла из дома, почти бегом припустила по дорожке, толкнула калитку и так рванула с места, словно за ней и в самом деле черти гнались.
      Озадаченная Русланка еле поспевала за ней. Остановилась Танюша только на вершине горки и лишь тогда оглянулась. Село показалось девушке жутким в предвечерних сумерках и словно бы притихшим: не было слышно ни говора людского, ни мычания коров или пения петушиного – словно вымерли все. Она поискала глазами домик старухи, но не нашла – все хаты казались одинаково страшными.
      – Танюш, что с тобой? – решилась спросить ее Руслана.
      – Странно это все, – прошептала та, едва шевеля губами, – странно…
      И тут наконец полил дождь. Вернее, обрушился лавиной холодных тяжелых капель: захлестал по лицу безжалостно, мощно, остервенело.
      Девчонки припустили вниз, чуть ли не падая, – ноги разъезжались на вязкой раскисшей земле, но, как ни странно, обратный путь занял у них намного меньше времени.
      Очутившись на переднем сиденье машины, Танюша почувствовала себя в относительной безопасности.
      – Трогай быстрей! – неожиданно резко скомандовала она, прижимая к груди заветный сундучок. Теперь, лежащий у нее на коленях, пахнущий сыростью и какими-то лекарствами, он казался ей самым дорогим, что только есть на этом свете.
      Руслана, немного удивленная переменами в голосе подруги, тем не менее поспешила исполнить приказание: машина завелась сразу и рванула с места, вспарывая колесами большие пласты мокрой земли и поднимая при этом фонтаны грязевых брызг.

      Танюша с самого детства считалась красивой девочкой. Золотисто-пепельные волнистые волосы, глаза необычного глубокого зеленого оттенка, курносый нос и пухлые губки – прямо ангел с рождественской открытки. И все-то ей в жизни легко давалось, как-то, может, и слишком – даже в модельное агентство просто так приняли, без конкурса – зашла, поговорила, да и записали в ряды подиумных красавиц. Близких подруг, правда, особо не было, как-то Танюша и не стремилась к общению: жила размеренно – то на работу в агентство, то в горы с ребятами из спортивного клуба, ну и встречалась иногда с парнями, посещала ночные клубы, где и встретила чертова Толика. С виду она была кротка, хоть и часто любила пошутить или поострословить, но из-за милой внешности и добродушия характера многие с первых же минут знакомства называли ее ласково – Танюша, а не Таня там или Танька. Кому-то она нравилась, кому-то не очень, но, в общем, жизнь девушки текла приятно, хорошо и спокойно. Планов на будущее особых не было, разве в институт поступить, на дизайн… Но и с этим можно повременить, успеется.
      И вдруг все ее мироощущение изменилось. Яркое и мгновенное, как вспышка, пришло понимание, что жизнь идет не туда, неправильно, словно бы она чужую проживает, а своя в чулане лежит, под семью замками пылится, осыпается… Будто бы не тем, чем надо, она занимается, пусто все как-то и совсем не так.
      Вот и теперь, волоча вдвоем с Русланой сундук вверх по лестнице, она вспомнила это острое, почти осязаемое чувство личной «неуютности» – мерзкое такое, гаденькое ощущеньице; и вдруг показалось, что сундук этот появился в ее жизни не просто так, а к лучшему. А может, и к худшему – кто знает, но что-то теперь точно переменится и станет КАК НАДО.
 
      Оказавшись в квартире, девушки первым делом осушили по бокальчику коньяка, после выпили горячего чаю и лишь тогда разместились вокруг «наследства», ожидавшего их на журнальном столике.
      Сундучок был прямоугольный, из темного дерева, с окованными железом углами и резной, причудливо инкрустированной серебром крышкой. Узор на крышке изображал тонкую изящную сеть паутины и диковинных пауков, ползающих по ней. Один из пауков был побольше, выпуклый и жутковатый – с огромным мутно-желтым камнем на спинке, – кажется, настоящим опалом. Этот камень сразу же заворожил Танюшу, и потому она не утерпела и слегка нажала на него.
      Крышка с легким щелчком открылась.
      – Фантастика! – восхитилась Руслана. – Молодец… Что там?
      Внутри старинный сундучок был обит черным, немного переливающимся при свете бархатом, но содержимое…
      Содержимое казалось более чем странным: в сундучке соседствовали моток зеленых шерстяных ниток, холщовый мешочек, перехваченный простой резиночкой, и пузатый хрустальный флакончик с темной жидкостью.
      – Пошутила бабушка, что ли, – разочарованно протянула Танюша, первым делом извлекая мешочек. Сняла тонкую резинку и вытащила на свет удивительной красоты браслетик.
      – Восторг! – Глаза у Русланки загорелись. – Дай примерить, а?
      Но Танюша покачала головой и сама надела браслет на левое запястье.
      Украшение оказалось тяжелым, из потемневшего от времени серебра: мощная, но грациозная не то змейка, не то ящерка, поблескивая глазами-изумрудами, кусала свой же хвост, обвиваясь вокруг руки.
      – Смотри, тут еще что-то есть. – Русланка извлекла из мешочка лист бумаги, сложенный вчетверо. – Держи…
      Танюша аккуратно развернула записку.
      – «Милая Татьяна, – прочитала вслух, – вы меня не знаете и вряд ли узнали бы, так как давным-давно я крепко поссорилась с бабулей вашей…»
      – Ух ты! – тут же перебила Русланка. – Наверняка невестку свою невзлюбила. Это же прабабка по папиной линии?
      – Угу, – кивнула Танюша, – папина бабушка получается, и в невестках у нее папина мама была… не помню имени. Ты знаешь, отец с матерью как переехали сюда, никогда больше о той родне не вспоминали, потому и удивительно, что мама вчера так настойчиво просила поехать. Странно это все.
      – Да ты на браслет взгляни – настоящая драгоценность! Дорогущая, наверное. – Русланка мечтательно закатила глаза… – Твоя мать как увидит, с ума сойдет, что бабка ей не отдала, а тебе взяла и подарила.
      – Не болтай глупостей! – осадила подругу Танюша. Заинтересованность Русланки в наследстве неприятно удивляла и раздражала ее. – Не припомню, чтобы отец о своей бабке хоть раз упоминал, – подумала она вслух.
      – Ты дальше читай, – Русланка опять пристроилась за плечом.
      – «Пришла пора тебе принять дар наш родовой, фамильную реликвию – браслет магический, чародейный, из поколения в поколение передаваемый. В браслете этом сила страшная, ведьминская, на жертве добровольной замешена. Как на руку его, повыше локтя, наденешь – дар и обретешь…»
      Танюша вытаращилась на Русланку. М-да, бабушка-то, оказывается, была немного не в себе. Только сумасшедших в роду не хватало!
      – «С самого рождения твой он, душенька, но так как шибко мы с твоей бабкой разругались, потому дарю лишь сейчас его, и клятву дарения приношу. Только регистрацию получить тебе надо бы, у главного черта прикарпатского. В ближайшее полнолуние на шабаш слетай – там тебе все и расскажут, что да как. Для этого в полночь разденься донага, сядь на сундук, выпей вино из флакона граненого да брось клубок перед собой. Как лунный луч на клубок попадет, крикни: „Эге-гей!“ – а дальше сама все поймешь. И напослед – счастья тебе всякого, дорогая ведьмочка».
      Последние строки Танюша дочитывала, уже растерянно хихикая. Русланка, наоборот, не разделяла ее веселья. Смотрела, глубоко задумавшись, в окно.
      – Да-а, – протянула Танюшка, все еще посмеиваясь, – совсем на старости лет спятила бабулька, мир праху ее… Ведьмой обозвала еще в конце, смешно, правда?
      – Да, смешно… – как-то невесело отозвалась Руслана. – А знаешь, вдруг на самом деле? Кто ведает, что и как на свете этом, а? Возьми, да и попробуй, попытка не пытка.
      – Ты что, тоже рехнулась? – изумилась Танюша. – Какие ведьмы? Какие шабаши? Двадцать первый век на дворе!
      – Но сундук-то настоящий, старинный? Вдруг – еще и летает? А браслетик-то, браслетик… – Русланка звонко зацокала языком.
      – И что? Браслет чудесный, конечно, явный антиквариат. Так что теперь во всех старинных вещах сила таинственная должна быть?
      – Слушай, у меня антиквар знакомый есть, ювелир, специалист по старине. Буду замуж выходить – кольцо у него закажу, присмотрела одно, с бриллиантом на десять карат. Может, покажем ему наследство твое? – Глаза Русланки аж заблестели от возбуждения.
      – Зачем? – Танюша не разделяла подружкиного энтузиазма. – И так видно, старинная вещь, дорогая. А продавать я такую красоту не хочу. Так буду носить, без всякого профессионального оценивания.
      – Ну неужели тебе неинтересно? Один сундучок чего стоит… Вдруг им больше ста лет? Да, может это редкость немыслимая?
      – Ладно, сундук забирай, – сдалась Танюша. Если уж Русланке что втемяшится, спорить себе дороже, к тому же после сегодняшних приключений она устала жутко. – Отнеси сундук этому антиквару, пусть поглядит. Только ему не оставляй.
      – Ясное дело! А браслет, может, тоже ювелиру этому покажем?
      – Ладно-ладно, все забирай. Хоть ювелиру, хоть черту лысому!
      – Ну тогда я побежала. – Русланка бережно спрятала браслет в сундучок. – Тяжелый какой, зараза!
      – Угу, беги…
 
      Спала Танюша неспокойно. Летала во сне на кровати, да еще и в чем мать родила, а вокруг нее пели непристойные песни черти и водили хоровод ведьмы, заливаясь жутким потусторонним хохотом.
 
      Целый следующий день от Русланы не было вестей.
      «Наверняка занята в агентстве», – решила Танюша, особо не беспокоясь. Но браслет вспоминала: то и дело рисовалась в воображении серебристая ящерка.
      К тому же Таня была озабочена собственной судьбой – искала работу. Возможно, осенью она поступит в институт, но до этого времени нужно хоть какое-нибудь дело. Если она не найдет себе постоянное занятие, придется соглашаться работать у маминой знакомой – тети Светы – украшать собою офис, ну и на звонки отвечать по совместительству. Хуже этой работы и быть не может, – вот уж где человек тупеет, наблюдая за чужими успехами. Приглашала и Руслана – не хочешь выступать, так можешь вести факультатив у моделей. По своему опыту в качестве ученицы Танюша знала, что худшей работы, чем натаскивать молодняк, и быть не может. Почти каждая принятая в агентство мало того что считает себя суперпупер с самого рождения, но еще и полагает, что всякие занятия таким красавицам совершенно ни к чему – у нее все от природы и так есть! Нет, с модельным бизнесом стоило завязать раз и навсегда. Побаловалась, и хватит.
      Опять накатила депрессия и мысли про недостойное, неправильное, ненужное, неинтересное существование; ну такая прямо острая тоска поселилась сердце, что хоть вой…
      Ближе к вечеру позвонила Маришка – секретарша Русланы, умная и сноровистая девушка, весьма ответственная и деловитая. Правда, нервная очень, взрывная – эмоции через край. Они были знакомы еще с того времени, когда все вместе работали в небольшом модельном агентстве. Потом Танюша бросила работу модели ради Толика, а Русланка, когда начала организовывать собственный бизнес, сразу прихватила к себе Маришку, оценив ее деловые качества.
      – Таня, ты не знаешь, куда Руслана подевалась? – спросила Маришка после короткого приветствия.
      – То есть как подевалась? – удивилась Танюша. – Вчера у меня была. Ушла часов в восемь. Уехала в смысле. А сегодня я и не видела ее, и не слышала.
      – У нас через пятнадцать минут ответственное мероприятие! Шоу! А ее нет!
      Вообще-то если Маришка позвонила Танюше, значит, дело серьезно. Потому как недолюбливали они друг друга, хоть виду и не показывали. Если Маришка позвонила Танюше – значит, все другие знакомые были опрошены.
      – Может, на подходе уже? – осторожно предположила Танюша. – Сейчас подъедет, минут через пять – двадцать?
      – Нет, она всегда заранее приезжает! Документы посмотреть, ознакомиться с залом, подиумом… А к фуршету подготовиться?! За два часа как минимум приезжает, – Маришка не сдержалась и всхлипнула.
      – А ну-ка перестань! – рявкнула на нее Танюша. – Ты что, совсем с ума сошла? Может, Русланка в пробке торчит. Может, колесо где спустило. Может, в конце концов, простудилась и лежит себе под толстенным одеялом, водку с малиной пьет… – Последние слова Танюша пробормотала, понимая, что бессовестно врет. Руслана – человек обязательный и в каком бы состоянии ни была, позвонила бы обязательно.
      – У нее мобильный не отвечает. И домашний…
      – Ну значит, аккумулятор сдох. – Таня начала сердиться, потому что сама вдруг занервничала. – Мариша, в конце концов, что за истерики? Совсем без нее не справитесь?
      – Можем, конечно, – сморкнувшись, гундосо ответила секретарша. – Прости, Тань. Что-то я сегодня волнуюсь. Может, ты к ней домой все-таки съездишь? Вдруг и впрямь заболела, все телефоны выключила и отлеживается? Хотя не похоже на нее…