Василий ЩЕПЕТНЕВ
      Лето сухих гроз
      - Определенно, Лондон уснул. Всеобщее царство сна, - Холмс педантично поместил "Таймс" на стопку других сегодняшних газет.
      Мне это не понравилось: аккуратное обращение с газетами предвещало Большую Хандру со всеми ее атрибутами - раздражительностью, ночным музицированием.
      - Холмс, вы немилосердны к бедным обывателям. Могут же они хоть недолго пожить без сенсационных убийств и грабежей.
      - Могут, дорогой Ватсон, разумеется, могут. Я не могу, - он внезапно смолк, дотянулся до каминной кочерги и начал бесцельно вертеть ее в руках.
      Когда работы было много, Холмс являл собой образчик деятельного, бодрого человека, но стоило наступить паузе, и настроение его в корне менялось. Он страшился оказаться ненужным: это влекло за собой нужду, нищету. И с годами беспокойство росло.
      Это чувство знакомо и мне. Чего скрывать, преуспевающего врача из меня не получилось. Люди с удовольствием (надеюсь!) читают мои рассказы, но лечиться предпочитают у других, не отвлекающихся на посторонние дела, врачей.
      Купленную практику я растерял моментально - что это за доктор, постоянно оставляющий пациентов ради участия в расследовании жутких преступлений?
      Мое участие в расследованиях Холмса объясняется не только связавшей нас дружбой. Подлинные случаи служили основой моих рассказов, питали мою фантазию и воображение; в свою очередь, благодаря этим рассказам известность Шерлока Холмса распространилась далеко за пределы королевства, что обеспечивало более-менее постоянный приток клиентов. Но порой, увы, бывали и дни штиля, как сейчас. Десять дней - ни одного стоящего дела.
      - К вам посетитель, мистер Холмс, - заглянула в гостиную Мэри, племянница миссис Хадсон, помогавшая ей по хозяйству - годы брали свое...
      - Хорошо, - Холмс не выказал особой радости. - Дело о пропаже любимой кошки.
      - Полноте, Холмс, - укорил я его.
      - Здравствуйте! - перед нами предстал молодой, румяный человек, средний-средний класс, таких в нашем районе двенадцать на дюжину. "Пожалуй, спортсмен" - я попробовал на посетителе метод Холмса.
      - Позвольте... Позвольте мне самому... - молодой человек напряженно переводил взгляд с Холмса на меня.
      Холмс молчал. Я тоже.
      - Вы - мистер Шерлок Холмс, - наконец решил вошедший, шагнул к Холмсу и затряс его руку. - А вы - доктор Ватсон.
      - Совершенно верно. Так что же привело к двум английским детективам, (О, Холмс! Он знал, что званием детектива я гордился еще больше, чем званием литератора, и никогда не упускал случая польстить мне) к двум детективам проницательного русского студента-химика? Вероятно, вы выполняете поручение родных? Получили телеграмму?
      - Как... Как вам это удается? - студент выглядел скорее восхищенным, чем озадаченным. - Я, конечно, много читал о вас, но... Это непостижимо!
      - Всего лишь умение видеть и делать выводы, - Холмс порозовел от удовольствия. - Русский - у вас определенно славянский тип лица, затем произношение - слишком безупречное, академическое, и, наконец, шнурки не заправлены в туфли. Студент - возраст и галстук; химик - пятна от реактивов на руках, в свое время у меня было довольно таких отметин.
      - А родственники? Телеграмма?
      - Вы не производите впечатление человека, у которого случилось несчастье, значит, выполняете чье-то поручение. Срочные поручения обыкновенно передают телеграфом, и порез на вашем указательном пальце свидетельствует о том, что вы недавно распечатывали депешу - с некоторых пор их заклеивают липкой лентой с острыми, как бритва, краями. Порез, конечно, пустячный, но если на края ленты нанести бациллы азиатской лихорадки...
      - Да? - студент осмотрел свой палец, затем поспешно опустил руку. Позвольте представиться: Фадеев, Константин Фадеев.
      - Так что же привело вас сюда?
      - Вы совершенно правы - телеграмма, - и он вытащил из кармана лист бумаги. - Я получил ее сегодня от дяди. То есть, он мне не дядя, а дальний родственник... Впрочем, это не важно. Разрешите, я зачитаю?
      - Сделайте одолжение, - Холмс откинулся в кресле, прикрыл глаза. Старый конь почуял битву.
      - "Константин, постарайтесь убедить мистера Шерлока Холмса приехать в наш летний замок для консультации по весьма важному вопросу. Дело крайне срочное. Браун уполномочен оплатить расходы". Подпись - П. Браун представитель дядиной фирмы в Лондоне. Сахар и конфеты.
      - А сам дядя?
      - О, дядя... Он - принц Ольдбургский, Петр Александрович.
      - Принц?
      - Самый настоящий. И праправнук императора Павла.
      - Высшие сферы.
      - Еще бы. Его жена, принцесса Ольга - великая княжна, - русский выдержал паузу, - сестра ныне здравствующего императора Николая Второго.
      - Да, - Шерлок Холмс не склонен был восторгаться или выражать какие-либо иные чувства. Принц, ну и принц. - Что именно послужило причиной обращение ко мне, вы, полагаю, знаете?
      - Совершенно нет. Ничего. Телеграмма - единственное, чем я располагаю. Ну и, разумеется, чек. Он - ваш, если вы согласны ехать.
      Холмс, мельком взглянув на чек, положил его на стол. Я скосил глаза. Сумма была не безумная, но более чем удовлетворительная.
      - Следовательно, принц ждет, что я поеду в Россию, не имея представления о сути дела?
      - Получается, так. Вы и доктор Ватсон.
      - Обо мне в телеграмме нет ни слова, - мне казалось, что парень знает больше, чем говорит.
      - В этой - нет, но дядин поверенный, Браун, получил указание оплачивать расходы двух человек.
      - Где вы остановились? Я... Мы дадим ответ завтра, - Холмс вернул чек посетителю.
      - Очень хорошо. Вот мой адрес. Мы могли бы отправиться - если вы, конечно, принимаете предложение, - завтра вечером.
      - Вы тоже едете в Россию?
      - Да. Вакации. К тому же вам потребуется переводчик, не так ли? Я и буду этим переводчиком.
      Константин Фадеев откланялся.
      - Боюсь, в моей картотеке Россия остается белым пятном.
      - Самое время вывести его, - я видел, что Холмс колеблется.
      - Ватсон, Ватсон... Десять лет назад я бы, не задумываясь, тронулся в путь, - он взял кочергу, отложенную на время визита русского. - Я как эта кочерга, еще годная в дело, но далеко не новая. Помните, нам ее попортил доктор Ройлотт? Я тогда выправил ее довольно небрежно, а сейчас... - он напрягся, и едва заметный изгиб исчез.
      - Вот видите, Холмс!
      - Пустое, - но видно было, что Холмс доволен.
      - Так мы отправляемся, Холмс?
      - Ватсон! Я не решался вас просить. Россия далековата...
      - Пустое, - вернул я словцо Холмсу. - Если едете вы, еду и я.
      - Тогда собирайте чемодан, Ватсон. Едем туда, где мы нужны! - Хандра исчезла. Холмс вновь был заряжен бодростью, лучшим видом энергии. Он нужен! Его позвали!
      Описывать подробно дорогу я не стану. Поезда двадцатого века променяли романтику на комфорт. С точностью хороших часов пролетали мимо города и страны, пролетали и уходили в прошлое, во вчера.
      Наш Вергилий, Константин Фадеев, рассказывал о работодателе. Мы действительно направлялись в самые высшие сферы русской аристократии. Итак, "дядя" - принц Ольдбугский Петр усердно занимается свекловодством и сахароварением в поместье матери, Евгении Максимиллиановны, великой княгини, племянницы Александра Первого. Ее муж, отец нашего клиента, принц Александр Ольдбургский - любитель и покровитель наук, известен в ученом мире как археолог, химик и оптик. Жена "дяди", принцесса Ольга, - сестра ныне царствующего императора Николая Второго. Имение Рамонь - это семь тысяч десятин пахоты - около пятнадцати тысяч акров; лес, замок, сахарный завод, кондитерская фабрика. Ольдбургские-старшие живут в замке, Ольдбургские-младшие - неподалеку, в имении "Ольгино".
      На четвертые сутки мы добрались до места. Почти добрались. На небольшой станции покинули экспресс.
      - До имения десять миль, - Константин огляделся. К нам спешили двое. Это за нами.
      Встречающие подхватили наш багаж.
      - Я надеюсь, нам не придется идти пешком все десять миль?
      - Что вы. Уже пришли, - Константин подвел нас к небольшому составу; паровозик и вагон. - Дядя построил ветку до Рамони.
      Вагон оказался роскошным салоном - специально для встреч дорогих гостей, пояснил Константин. Его одного так бы не встречали.
      - Как-то будут провожать, - рассмеялся Холмс.
      Лес подступал прямо к полотну, казалось, еще немного, и ветви деревьев заколотят по вагону.
      Потянуло дымом, гарью.
      - Никак, пожар, - я выглянул наружу. Невдалеке горел подлесок - трава, кустарник, а несколько мухиков пытались сбить огонь.
      Константин поговорил со слугой.
      - Засуха. С Мокия нет дождя.
      - С Мокия?
      - Народная традиция - отмечать дни именами святых православной церкви. С середины мая. Если в скором времени не приударит дождик, пакала свеколка. Сухие грозы землю жгут, говорят мужики.
      Поезд замедлил ход. Напротив вагона стоял экипаж. Нам не пришлось даже прикоснуться к багажу: все сделали слуги.
      Меж деревьев голубела вода.
      - Это наша речка, Воронеж. Проблемы с мостом - надо строить каменный, под тяжелый состав.
      Мост и вправду был неказист: деревянный, на сваях, выкрашенный в темно-зеленый цвет, он напоминал замшелого дракона, притворявшегося спящим, в надежде на рассеянного путника, который примет его за настоящий добропорядочный мост.
      А дальше, дальше и выше, стоял замок, словно сошедший с детских книг с кокетливыми зубчатыми башенками, стрельчатыми окошками и всеми прочими финтифлюшками времен Короля Артура.
      - Замок Ольдбургских, - сообщил Константин делано-равнодушно, даже не поворачиваясь к замку лицом. У нас-де этих замков - девать некуда.
      Нам удалось миновать непроснувшийся мост. Деревья правого берега надвинулись, заслоняя собой добрую старую Англию, на смену видению пришел аромат - тоже из детства, аромат сластей, рождественских даров, счастья.
      - Конфетная фабрика. Видите, между ветлами, трехэтажная. А дальше завод. Завод осенью заработает, а фабрике круглый год без роздыху. Золотые медали парижской и лондонской выставок.
      Экипаж въехал во двор. Фонтан перед замком бодро шипел водяными струями, а сам замок вблизи обретал объем, вес, сущность, и уже не казался ненастоящим, сказочным.
      Нас поселили не во дворце, а рядом, в большом флигеле, называвшемся "Уютное". И действительно, жилище наше было весьма милым, более того, роскошным, но роскошью не броской, а добротной и скромной - если такая возможна вообще. Дубовые панели, ковры, красное дерево. Самого Константина поселили рядом, сорок шагов от "Уютного", в "свитских" номерах. Ничего, очень даже неплохо. Свитские номера - значит для лиц, сопровождающих высоких гостей, для свиты.
      Мажордом передал, что принц Петр ждет нас через три часа, желая, чтобы мы сначала отдохнули с дороги. Ужин в семь пополудни, по случаю лета одеваться без формальностей.
      Принц встретил нас радушно.
      - Располагайтесь, пожалуйста, - он указал на кресла.
      Мы сели, а его высочество зашагал по ковру, большому, но изрядно потертому.
      - Благодарю, господа, что вы смогли откликнуться на мою просьбу. Дело, которое заставило прибегнуть к вашей помощи, на первый взгляд может показаться мелким, но поверьте, для меня, для всей нашей семьи оно имеет исключительно важное значение. Сигару? - спохватился принц Петр.
      - Я предпочитаю трубку, - Холмс полез в карман.
      Сигару взял я, не знаю уж зачем. Я не сторонник курения вообще, а сигары пробовал редко. Однажды, если мне не изменяет память. Наверное, действовала атмосфера: принцы, замки, Россия.
      - Здесь, в этом кабинете - мой рабочий сейф. Неделю назад я заметил, что из него исчезли драгоценности моей жены: кольцо с бриллиантом и пара рубинов. Пропажа неприятна и сама по себе, но особенно из-за некоторых обстоятельств, связанных с камнями.
      - Каких же? - Холмс наслаждался своей трубкой, а я безо всякого удовольствия пускал дым в потолок - тоже не простой, облицованный деревом, по которому были выжжены десятки миниатюр. Шахрезада, тысяча и одна ночь.
      - Камни - приданое жены и весьма редкие. Бриллиант - двенадцать карат, а рубины просто уникальны - они светятся в темноте. По преданию, это камни египетских фараонов, и их потеря особенно огорчительна.
      - В сейфе хранились только эти драгоценности?
      - Да. Собственно, жена держит свои украшения в нашем имении Ольгино, а эти камни я принес исследовать на радиоактивность. Я подозреваю, что свечение является следствием содержания в рубинах примеси радия, и хотел повторить опыт доктора Беккереля - положить на фотопластинку, обернутую светонепроницаемой бумагой. Так вот, я их принес, а на следующий день, когда намеревался провести эксперимент, они пропали.
      - А почему вы не стали делать опыт в своем имении?
      - Хотел воспользоваться лабораторией отца. Да и ему было любопытно проделать с камнями несколько экспериментов по оптике. Собственно, это была его идея - насчет радия.
      - Следовательно, о том, что драгоценности здесь, знали вы и ваш отец, принц Александр. Кто-нибудь еще?
      - Жена. Я, разумеется, взял драгоценности с ее согласия.
      - Позвольте взглянуть на сейф.
      Принц подвел Холмса к стене.
      - А, сейф Майера. Солидный ящик. - Холмс осмотрел дверцу. - Сколько ключей от этого сейфа?
      - Один.
      - Где он?
      - Здесь, в конторке, - принц открыл ящичек. - Вот он.
      - Вам не кажется бессмысленным заводить отличный сейф, а ключ держать там, где его может отыскать и ребенок?
      - В сейфе обычно не хранится ничего особенно ценного. Ключ же лежит в секретном отделении конторки. К тому же кабинет в нашем отсутствии всегда заперт.
      - Заперт? Но ведь кто-то его убирает?
      - Да. Да, разумеется. Но в доме никогда не было краж.
      - Позвольте ключ.
      Холмс подошел к окну, под увеличительным стеклом рассмотрел бородку.
      - Хорошая работа. Откройте, пожалуйста, сейф, - он вернул ключ принцу.
      Дверца, дюймовая сталь, бесшумно открылась. В глубине виднелись бумаги, конверты, папки.
      - Где находились драгоценности?
      - Видите, здесь дополнительное отделение, с шифром.
      Действительно, в правом верхнем углу был еще один ящичек, сейф в сейфе, с четырьмя рукоятками.
      - Камни хранились в нем?
      - Да. Как видите, опасаться чего-либо причины не было.
      Холмс рассмотрел рукоятки.
      - Буквенный шифр. Свыше двухсот тысяч комбинаций. Кому известно слово?
      - Мне. И отцу.
      - Оно где-нибудь записано?
      - Нет, мы его помним, оно простое: "зеро".
      Холмс несколько минут внимательно изучал сейф.
      - Видите ли, мистер Холмс, - принц положил в пепельницу сигару, не нскуренную и наполовину. Нервничает. Годы, проведенные вместе с Холмсом, не прошли впустую: я подмечал и беспокойное шевеление пальцев, и бледность лица. Пульс, наверное, под восемьдесят. - Главная непрятность заключается в том, что камни - рубины - просит на время Александра Федоровна.
      - Простите, кто?
      - Это я должен извиниться. Снобизм - называть запросто ее импреаторское величество. Но она - жена шурина. К тому же произносить титул - верный способ привлекать внимание посторонних. Мы стараемся этого не делать.
      - Зачем императрице понадобились камни?
      - Видите ли... Сейчас в моде увлечение оккультными науками: спиритизм, мессмеризм, что там еще. А рубины якобы упоминаются в "Книге Мертвых", древнеегипетском папирусе. Возможно, это действительно те самые камни. Императрице они понадобились для спиритических сеансов. Ольга, конечно, согласилась исполнить проьбу. Поэтому я и поспешил с опытами, кто знает, на сколько рубины понадобятся Александре Федоровне. И вот - они пропали. Очень неудобно, неловко.
      - Когда вы получили просьбу императрицы?
      - Письмо от нее передал полковник Гаусгоффер, он свой человек при дворе. Полковник и должен был отвезти камень.
      - Гаусгоффер? Я где-то слышал это имя.
      - Он полковик германской армии, сейчас в длительном отпуске.Известен путешествиями в Гималаи.
      - Да, да, вспомнил. Экспедиции восьмого и двенадцатого годов, - Холмс прикрыл дверцу сейфа. - Когда полковник прибыл в имение?
      - Неделю назад.
      - А камни пропали...
      - На следующий день.
      - Полковнику известно о пропаже?
      - Нет. Никому не известно, кроме нас с отцом. Я очень рассчитываю на вашу помощь.
      - Я приложу все силы.
      - Только... Дело предельно деликатное, вы понимаете?
      - Я приложу все силы, - повторил Холмс...
      Ужин, верно, по случаю лета, имел место быть на террасе, с которой виднелись река, станция, лес и невесть какая даль за лесом.
      Все проходило довольно мило - нас представили их высочествам - ее императорскому высочесту принцессе Евгении, ее императорскому высочеству принцессе Ольге, принцу Ольденбургскому Александру (без титулов, без титулов, у нас в Рамони летом запросто), молоденькой девушке Лизе (воспитаннице Александра), и полковнику Гаусгофферу. С Константином мы уже были знакомы. Разговор завязался оживленный - о ланкастерской системе взаимообучения, о сравнительных достоинствах немецкой и французской метод извлечения сахара из свеклы, о полифонических монетах (по-моему, реверанс в сторону Холмса), и еще, и еще. Беседа шла на очень недурном английском, и Константин мог отдохнуть. Он и манкировал обязанностями, ведя приятную беседу с молоденькой, лет семнадцати, воспитанницей.
      Признаться, я был несколько разочарован, не найдя роскоши арабских сказок - золотой посуды, гор икры, танцующих невольниц, гуляющих павлинов и медведя на вертеле. Довольствоваться пришлось мейсенским фарфором, стерлядью по-казацки. И игристыми донскими винами. Правда, где-то неподалеку слышались противные крики, и студент уверял, что это павлины.
      Когда дамы покинули нас, стало полегче. Или просто потянуло прохладой реки. На смену игристому пришел серьезный портвейн. Холмс раскурил трубку. Я не замечал никаких признаков погруженности в раздумья, казалось, мой друг просто отдыхал, наслаждался вечером. Впрочем, порой я замечал и признаки неудовольствия, легкие, едва заметные даже для меня, проведшего бок о бок с Холмсом многие (и лучшие!) годы. Я бы сравнил настроение Холмса с настроением великого хирурга, которого спешно пригласили к коронованной особе удалить бородавку.
      Журчала вода каскада, бежавшая вниз, я, благодушный, умиротворенный вином, следил за прихотливым разговором.
      - Материализм, идеализм - слова, ярлыки. Наука отличается от суеверия прежде всего терминологией, - старый принц вел главную тему, остальные подыгрывали ему, впрочем, не без изящества. - Возьмем открытия в медицине. Материалисты, если не ошибаюсь, объясняли раньше причину холеры дурными испарениями, миазмами. Не так ли, доктор Ватсон?
      - Э... Совершенно верно.
      - Колдуны же и знахари считали, что дело в демонах холеры. Теперь, после открытий профессора Коха, наука установила: причина холеры - микроб, невидимое глазу существо, вселяющееся в человека и доводящего до болезни. Чем отличается микроб от демона?
      - Но, ваше высочество, - полковник не забывал титуловать принца. Наверное, и потому, что обращаться по имени и отчеству, как это принято у русских, гораздо труднее. - Вы не можете отрицать того, что наука являет собой могучую силу.
      - Именно. Именно, Herr Oberst. А у нашего народа есть поговорка: сила есть, ума не надо. Ученые все более используют руки, а не голову, наука бьет тараном там, где нужно найти ключик, вставить в скважину и повернуть.
      - Найти! То-то и оно! Они, ключики, под ногами не валяются.
      - И не должны выляться, Herr Oberst. Ибо втопчут их во грязь. Или, что хуже, откроют дверь.
      - Почему же хуже?
      - Дверь пропускает в обе стороны.
      Я сидел и слушал знаменитую русскую беседу. Солнце успело закатиться, принесли лампы
      - К счастью или несчастью, дверь эта потаенная и непостоянная, покажется и исчезнет надолго, на всю жизнь, превращая ключик в безделицу, в ничто - до следующего раза в другое поколение.
      Длинная дорога, незнакомое место, новые люди, вино - все это вместе создало во мне странное состояние благости, восторженного покоя. Я потягивал портвейн, постепенно пьянея, но ничуть не тревожась этим. Такие милые люди, такой спокойный, уверенный Холмс, да и дело выходило хоть и загадочным, на мой взгляд, но не страшным, не кровавым. Приятное дело, приятное место, приятные люди.
      - Ах, что это я разболтался, - спохватился принц Александр. - Время позднее, а вы с дороги. Доброй ночи, доброй ночи всем. А завтра, я уверен, все трудности разрешатся.
      Холмс вежливо поклонился.
      Все поднялись.
      - Всего... Всего восьмой час! - запротестовал я.
      - В Лондоне, Ватсон. В Лондоне, - Холмс взял меня под локоть и твердо повел по дорожке вокруг замка.
      Яркая, полная луна светила лучше всяческих фонарей.
      - Я... Я вполне трезв, Холмс.
      - Не сомневаюсь.
      - Но я действительно трезв. А вот вы, Холмс, не пили почти ничего. Ни вы, ни другие, - сейчас до меня дошло. Что стаканы остальных оказались лишь пригубленными.
      - Отдаю должное вашей наблюдательности, Ватсон.
      - Тогда почему мы ушли?
      - Потому, что с нами попрощался хозяин.
      - Ах, да. Водопроводчики, верно? - мы успели дойти до нашего пристанища, когда Холмс, наконец, отпустил мою руку.
      Мы сели в кресла около столика (Людовик Шестнадцатый).
      - Наши хозяева заботливы, - Холмс указал на бутылку. - Ваш любимый портвейн. Желаете?
      - Нет, - хмель потихоньку таял, искушение росло, но я удержался.
      - Отлично, - он вернул бутылку на стол. - Ну, каково ваше впечатление, Ватсон?
      - Просто загадка. Сейф с шифром, а драгоценности исчезли. Невообразимо!
      - Да, - Холмс грустно улыбнулся.
      - Вы... У вас есть гипотеза?
      - Думаю, мне известно, кто взял драгоценности.
      - Неужели?
      - Полагаю, что это известно и принцу Петру.
      - Тогда зачем...
      - Думаю, и похититель знает, что я знаю, и что знает принц Петр.
      - Погодите, Холмс, погодите. Он знает, что вы знаете, что знает... Нет,это слишком запутанно. Зачем вообще было звать вас, если всем все известно?
      - Грязная работа, Ватсон. Грязная работа. Вы тоже можете протереть пол в приемной после визита больного, но держите для этого санитарку, не так и?
      - Да, - я вздохнул. - Держал, когда практиковал. Но все же...
      - Семья Ольдбургских может себе позволить пригласить экспертов из Англии. Это богатая семья, Ватсон, очень богатая.
      - Кто же похититель?
      - Завтра, Ватсон, все завтра. Вы ведь помните - самым деликатным образом. И переведите часы, или лучше дайте их мне. Вот, Ватсон, теперь вы окончательно в России.
      Мы разошлись по спальням. Окна моей комнаты выходили на парк. Кроме луны, нигде не виднелось ни огонька. И тишина, полная, почти абсолютная тишина.
      Безмятежный, убаюканный покоем, я засыпал с мыслью, что более легкого дела я не знал за все годы знакомства с Холмсом.
      Как может человек ошибаться!
      Стук в дверь разбудил меня, стук и настойчивый зов:
      - Ватсон, Ватсон, вставайте!
      - Холмс, это вы? - я посмотрел на часы. Господи, даже здесь четверть шестого, а в Лондоне?
      - Быстрее одевайтесь, Ватсон, я жду вас.
      Если Холмс будит так рано, значит не без оснований. Я пренебрег бритьем, ограничась умыванием. В холл я спустился через десять минут, но Холмс уже ушел - на столе лежала записка - "Идите к левому крылу замка". Видно, дело не терпело отлагательств. Странно. Я-то думал, что Холмсу осталось положить руку на плечо похитителя и сказать "верните драгоценности", а это совсем не обязательно делать так рано.
      Холмса я нашел сразу, Холмса и еще несколько человек - принца Петра, полковника Гаусгоффера и Константина.
      - Доктор, взгляните. Может быть... - принц выглядел растерянным, смятенным. Подойдя ближе, я понял причину волнения - за кустами в траве лежала мисс Лиза, воспитанница старого принца. Восковая бледность ее лица настораживала, а когда я попытался отыскать пульс, холод тела подтвердил девушка мертва. Рука ее вывернулась под немыслимым углом, а, приподняв туловище, я понял окончательно - сломана шея.
      - Она мертва, - сообщил я очевидное присутствующим.
      Холмс кивнул.
      - Ее нашел садовник. Он сообщил мажордому, тот - принцу Петру, а затем подошла и моя очередь. Какова, по-вашему, причина смерти, Ватсон?
      - Возможно, падение с высоты, - я задрал голову вверх, и все остальные - тоже. Там, наверху, на высоте около пятидесяти футов, виднелось открытое окно башни.
      - Выпала оттуда, - предположил полковник.
      - Ваше высочество, вы, я полагаю, должны сообщить о случившемся властям? - Холмс вопросительно посмотрел на принца.
      - Да. Я телеграфирую в город.
      Через четверть часа к замку подъехала телега, пара санитаров осторожно положили на нее тело бедной девушки. Пришел и доктор. К сожалению, он не знал английского, а Константин был настолько потрясен, что использовать его в качестве переводчика,да еще в столь специфическом деле, не представлялось возможным. Пришлось объясняться на дурном французском и скверной латыни.
      Я опущу подробности - в работе врача хватает малопривлекательных моментов. Окончив обследование, мы передали тело санитарам обряжать в одежду, доставленную из замка. Пожелав успехов коллеге, я направился по пыльной дороге назад, к замку. Вернулась жара, тянуло гарью, опять, наверное, горел лес.
      Холмс был в "Уютном", в холле, успев выкурить несколько, судя по плотности дыма, трубок. Вместе с холмсом, напротив в кресле, сидел Константин.
      - Располагайтесь, Ватсон. Сейчас нам подадут бутерброды. Или желаете чего-нибудь поосновательнее?
      - Нет, - я и бутербродов не хотел.
      - Итак, Константин, вы виделись с мисс Лизой после ужина?
      - Да, мистер Холмс. Недолго. Она... Она должна была помогать принцу Александру в приготовлениях к какому-то эксперименту.
      - Ночью?
      - Да... Что-то связанное с лунным затмением. У принца Александра разносторонние интересы, а к этому затмению он готовился особенно тщательно. Лиза говорила, что принц очень волнуется. И поэтому она должна немедленно идти в лабораторию.
      - Лабораторию?
      - В замке под нее отведено несколько комнат, в башне и в нижних этажах. Химические, оптические опыты, фотография...
      - И мисс Лиза помогала ему?
      - Иногда. Это было знаком особого доверия со стороны принца Александра.
      - Спасибо, Константин.
      Студент что-то пробормотал и, задевая по дороге мебель, вышел.
      - Ну, Ватсон, что скажете вы?
      - Смерть девушки наступила после падения с высоты. Определяются переломы костей, вероятны разрывы органов.
      - Вероятны?
      - Мы не производили вскрытия. Это не принято здесь по религиозным мотивам. Я сужу по тому, что грудь и шея девушки имели значительные раны она упала на куст, сучки, а крови, как вы сами видели, возле тела практически не было, следовательно, кровотечение было внутренним.
      - Спасибо, Ватсон.
      - Холмс. - я откусил-таки бутерброд, - а что говорит старый принц?
      - Его не могут найти.
      - Он исчез?
      - Вы совершенно точно охарактеризовали ситуацию.
      - Но почему вы сидите здесь?
      - Ватсон, мы с вами находимся в России, стране со своими законами и обычаями. Я не могу действовать без ведома властей. Кража драгоценностей частное дело. Смерть - нет. С минуты на минуту ожидают следователя из губернского города.
      Я посмотрел на часы. Ого! С момента пробуждения минуло три часа.
      Слуга на странном французском передал, что нас ждут в замке.
      Ставшей привычной дорога мимо фонтана, гулкая прохлада замкового холла, паркет, массивные двери - все воспринималось мной ясно и резко, отпечатываясь в памяти высококлассным дагерротипом.
      В кабинете нас ждали принц Петр и незнакомец - мужчина средних лет, с бородой и усами, в чесучевом свободном костюме.
      - Мистер Холмс, доктор Ватсон - Свиридов Олег Юрьевич, следователь, принц прибавил какой-то длинный чин.
      - Весьма, весьма рад! - усердно начал трясти руку следователь. Похоже, все в России говорят по-английски. Совсем неплохо. Или семья Ольдбургских жалует англоманов. - По какому же делу пожаловали в наши палестины, мистер Холмс?
      - Мне поручено отыскать некую... пропажу.
      - Пропажу? - следователь был невысок и, скорее, тщедушен, но голос, басовитый, глубокий, невольно заставлял относиться к его владельцу со всей серьезностью. - Ох, уж эти пропажи. Мой совет, если не побрезгуете - ищите среди прислуги. Девяносто шансов из ста. Девяносто девять.
      - Я приму это к сведению.
      - Осмотрим место происшествия, господа! - следователь энергично повел нас наружу. Ничего не оставалось, как идти за ним.
      - Значит, здесь нашли тело. Вы, мистер Холмс, вероятно все тщательно осмотрели?
      - Да, - и Холмс подробно рассказал об утренних событиях, а я - о результатах обследования тела.
      - Падение с высоты, да... Бывает. Кто последним видел мисс Лизу?
      - Вероятно, отец. - принц Петр выглядел наиболее уставшим из нас, хотя был тщательно выбрит, причесан и одет.
      - Принц Александр? Тогда мне нужно переговорить с ним.
      - Его... Его нет.
      - Нет? Он что, куда-то уехал?
      - Все лошади в конюшне, а на станции он не появлялся.
      - У него в привычке вот так... Уходить?
      - Нет. - с каждым "нет" принц все более мрачнел.
      - Тогда, может быть, вам известно, чем именно собирались заняться ваш отец и мисс Лиза?
      - Лиза ассистировала... помогала отцу в его опытах. Один из них отец собирался провести этой ночью - сфотографировать лунное затмение каким-то совершенно особым способом.
      - И где проходил этот опыт?
      - В лаборатории. Я покажу.
      Мы вернулись в замок боковым, неглавным ходом, и поднялись в башню.
      - Это верхняя лаборатория, - проговорил принц, открывая дверь.
      Мы вошли. Следователь сразу направился к полураскрытому окну.