15

Расследование причин исчезновения большого отряда моджахедов, следовавшего в Чечню, встревожило закордонных благодетелей, которые давали деньги, подбирали и готовили к походу опытных бойцов. Шейх Абу Бакр, внимательно следивший за происходящим в Чечне, воспылал гневом. Если так пойдет и дальше, то отказать чеченским сепаратистам в поддержке могут многие исламские общества зарубежья. Во всяком случае такое предупреждение высказал Айман-аз-Завахири, руководитель египетской организации «Аль-Джихад, Аль-Гихад», Мунир Хамза, секретарь Ассоциации пакистанских улемов «Джамиат-уль-Улема-е Пакистан» и другие видные деятели, возглавляющие борьбу против неверных и евреев в любой точке земного шара.

Абу Бакр, взявший на себя в Чечне роль уполномоченного «Всемирного исламского фронта борьбы против иудеев и крестоносцев» и Усамы бен Ладена, пригласил к себе полевого командира Хаттаба и дал ему задание лично разобраться в причинах чрезвычайного происшествия. Гордому и самолюбивому иорданцу пришлось подчиниться. Он выехал в аул Хакмада, откуда решено было начать расследование.

Хаттаб провел на перевале, где полег отряд Везирханова, почти два часа. Сопровождавшие его боевики, держа оружие наготове, следили за тем, как их амер лазеет среди кустов кизила, присаживается на корточки, поднимает с земли стреляные автоматные гильзы, вертит их в руках и внимательно разглядывает.

Тем не менее сам Хаттаб ничего определенного о происшедшем сказать не мог. Гильзы автомата Калашникова калибра 7,62 не доказывали, что они оставлены российской диверсионной группой. Точно такими же автоматами вооружено большинство чеченских боевиков, и вполне могло случиться так, что одна из групп покончила с арабами, которые имели при себе немалую сумму в долларах, предназначавшиеся для выплаты участникам боевых операций.

Хаттаб в глубине души презирал чеченцев, в том числе и самого Басаева. Он был убежден, что ни борода, ни обрезание не делают человека мусульманином. И вообще, существо ислама во всей его глубине, со всеми тонкостями и мудростью способен понять только араб, для которого каждая фраза Корана, каждый стих не просто понятны, а услаждают слух музыкой ритма и аллитерациями. Чтобы понять ислам по-настоящему, надо дышать с детства воздухом Мекки и Медины. Человек, учившийся в Москве и деливший хлеб с неверными, не может сохранить в чистоте свою душу. Ничем не лучше Басаева и его воины. Хаттаб не раз убеждался, что у этих людей религиозный фанатизм сочетался с плохо скрываемым стремлением к обогащению. Надо было видеть, как алчно вспыхивали глаза чеченских боевиков, едва приходило время выплаты денег за проведенную боевую операцию. Однажды Хаттаб заметил, как получивший двести долларов удачливый боевик отвернулся от всех и чмокнул поцелуем в портрет американского президента на сотенной купюре.

Ко всему Хаттаба в последнее время все больше и больше тревожила нараставшая неприязнь местного населения к арабами, пакистанцам, афганцам и туркам, входившим в его отряд. Не раз возникали перепалки и стычки экспансивных чеченцев с людьми пришедшими им помогать вести священную войну против неверных. И хотя дело до стрельбы не доходило, Хаттаб был уверен — объяви Москва награду в миллион долларов за его голову, уже через неделю ее доставят в Кремль на блюде…

Опытный в ведении горной войны, Хаттаб быстро воссоздал для себя обстановку боя у перевала.

Судя по многим признакам, федералы, если это были они, организовали и провели засаду по схеме, которая стала классической для чеченцев. Стрелки расположились на склонах, о чем свидетельствовали кусты, помятые в нескольких метрах по обе стороны поляны. Боевики Везирханова втянулись в огневой мешок, где их закидали гранатами и расстреляли кинжальным огнем из автоматов.

Столь же странно выглядело и уничтожение такого опытного бойца, как Дага Берсаев с его охраной. Если предположить, что это проделали русские, то непонятно, как им удалось остановить машину с людьми, в способности к сопротивлению которых Хаттаб нисколько не сомневался. Тем более, что ни следов разрывов гранат на дороге, ни самой «Тойоты», расстрелянной и искореженной взрывами, обнаружить не удалось.

Остановить машину и понудить выйти из нее моджахедов мог только кто-то свой, знавший пароли и сигналы опознания.

Чем больше Хаттаб пытался разобраться в происшедшем, тем более крепло его убеждение в том, что расправу над его группой учинили чеченцы. Иначе как можно объяснить, что на донцах стреляных гильз были выбиты те же номера и значки, которые стояли на патронах, набитых в его магазине? Это Хаттаб установил совершенно случайно, поддавшись неожиданно возникшему желанию сличить гильзу, поднятую с дороги со своими. И теперь он был убежден, что такое совпадение не могло быть случайным.

Чтобы окончательно убедиться в этом, предстояло проверить маркировку боеприпасов, хранившихся в арсенале.

С перевала Хаттаб вернулся в Итум-Кале, куда вызвал из Шатоя Шамиля Басаева.

Басаев приехал на встречу в угнетенном настроении. В других условиях он бы мог и не явиться для беседы с названным братом, но обстановка на фронтах складывалась так, что приходилось думать о времени, когда придется бежать из Чечни за границу. А в таких условиях портить отношения с иорданцем Хаттабом было бы величайшей глупостью.

Он воспользовался гостеприимством старого знакомого Асланбека Саноева и занял в его доме комнату для почетных гостей.

Басаев сидел за столом разувшись, чтобы дать ногам, натруженным за день, слегка отдохнуть. Ночевать в этом доме он не собирался. В последнее время он все больше и больше поддавался чувству страха, которого не испытывал даже в Буденновске, где его отряд окружали спецназовцы, готовые к штурму больницы. Теперь все изменилось. Что-то неясное, но тревожное носилось в атмосфере и обостренным чувством хищника Басаев предугадывал близость беды.

Есть ему не хотелось. Сейчас он с удовольствием выпил бы стакан «Столичной», в чем не отказывал себе в годы, когда не был вынужден демонстрировать окружавшим его людям свое благочестие и приверженность шариату.

Потребность расслабиться, согнать стресс, вгонявший в бессонницу и порождавший приступы ярости, была неодолимой. Все теперь словно ополчилось против его удачливости. По пути из Шатоя он заезжал в аул Борзой. Там произошло неприятное событие. Боевики отряда Тавзанова, подчиненного ему и находившегося на переформировании, изнасиловали снайпера украинку Галю. Получившая звание мастера спорта еще в советские времена, она через организацию УНА-УНСО подрядилась за хорошую плату проявить свое стрелковое искусство в Чечне, стреляя в российских солдат.

Сказать, что Галя была бабой красивой трудно, да и о ее доступности было тоже известно всем. Хохлушка никогда не отказывала желающим ее, но случилось так, что шестеро молодых парней, не тратя усилий на уговоры, повалили Галю и терзали ее до бесчувствия с животной яростью. И теперь назревал серьезный конфликт с представителями УНА-УНСО, с которыми в трудное время портить отношения Басаеву не хотелось. Предстояло давать отступного, затратив на это большие деньги, а счет им Басаев вел со скупостью настоящего банкира. Не радовало его и то, что отношения с Хаттабом портились все больше и больше. Будь этот араб своим, чеченцем, Басаев бы знал, как с ним обойтись.

Выводило Басаева из себя и то, что судя по некоторым намекам, Хаттаб считал, что гибель группы моджахедов, а также ликвидация отряда Везирханова и группы Даги Берсаева — дело рук самих чеченцев. А поскольку зона ответственности Басаева охватывала и район, где случились эти неприятности, косвенным их виновником становился он сам. Полностью реабилитировать и снять с него все подозрения мог только захват русских спецназовцев. Уж попади они в его руки, Басаев заставил бы их признаться даже в том, чего они никогда и не совершали! Поэтому все надежды теперь связывались с успехом действий отряда Дауда Арсанукаева, бывшего одним из наиболее доверенных командиров Басаева. На него возлагались сложные задачи, выполнять которые он бросался с большой охотой и рвением.

Дауд Арсанукаев считал себя командиром удачливым и непобедимым и делал все, чтобы оправдать свою славу.

16

На «Тойоте» группа Полуяна добралась до родника в лощине у перевала Дурзуме. Дальше предстояло идти своим ходом.

Они загнали машину в камни так, чтобы ее не было видно с тропы.

Бритвин сунул в горловину бензобака веревку, помотал ею, потом перевернул и воткнул в бак другим концом. Огляделся. Махнул рукой.

— Уходите!

Поднес зажигалку к веревке и выбил язычок пламени. Огонь вспыхнул и яростно затрещал, рванувшись к горловине бензобака. Бритвин спрыгнул с обрывчика и пригибаясь отбежал от машины.

«Тойота» еще чадно дымила, а шесть человек уже ушли в леса за перевалом. Где-то в этих местах им предстояло отыскать секретное хранилище боевиков, приготовленное заранее на случай ведения партизанской войны в горах.

Трудность заключалась не только в том, что база была хорошо замаскирована. Безопасность ее территории обеспечивали самые совершенные электронные охранные системы. В частности, сейсмомагнитометрическое средство «Дуплет» российского производства было основано на регистрации колебаний грунта, которые возникали при перемещении человека, а также на изменении магнитного поля, вызывавшееся появлением в охранной зоне оружия.

Достоинства системы «Дуплет» заключалось и в том, что она является полностью пассивным средством обнаружения, наличие которого в охраняемой зоне нельзя засечь ни электронными средствами разведки, ни визуально. Система обеспечивала надежное обнаружение нарушителей в любое время года, даже в экстремальных зимних условиях. «Мертвые зоны» по всей длине перекрытого «Дуплетом» участки отсутствовали.

Чтобы забросить в центр базы радиомаяк, который помог бы сориентироваться авиации, предстояло в полном смысле исхитриться.

Лес оказался не таким густым, как это виделось с перевала. Дышалось легко и вольно. Высоты в две тысячи метров стали для группы Полуяна привычными, и разреженность воздуха совершенно не ощущалась.

Больше всего Полуян опасался птиц. Здешний лес был идеальным местом для их обитания, и любая сорока, заметив людей, могла поднять хай, протестуя против вторжения посторонних в ее владения. Ко всему прочему, от сорок, которые охраняют территорию своего гнездования, бывает трудно отвязаться. Горластая птица, обычно долго и неотвязно преследует человека, вызывая в лесу тревогу среди его обитателей.

Но им в этот раз повезло. Птичьи посвисты и шум крыльев долетали до них со стороны. Видимо, там, поближе к опушке, они и гнездились.

Группа двигалась медленно и крайне осторожно. Сделав несколько шагов, они останавливались и замирали. С каждым метром, по мере приближения к охраняемой зоне, вероятность натолкнуться на неожиданные сюрпризы возрастала. А что если помимо пассивной системы охраны объект оберегали засады? Люди, вбухавшие огромные средства в приобретение оружия и боеприпасов, не могут быть глупы и беспечны. Они способны привлечь к охране не только тренированных и хорошо вооруженных боевиков. За соответствующую плату, охрану периметра базы могли обеспечивать и люди пожилого возраста.

Ярощук, который шел на правом фланге группы, поднял руку и слегка качнул указательным пальцем, привлекая внимание Полуяна. Тот застыл на месте с занесенной для очередного шага ногой и, чтобы сохранить равновесие, оперся ладонью о ствол бука. Только потом осторожно и тихо поставил ступню на землю.

Лязгнул металл. Звук донесся справа, снизу. Полуян посмотрел на склон сквозь кусты, но ничего не увидел. Зелень оказалась настолько густой, что закрывала видимость.

Полуян осторожно сдвинулся вправо к каменистой гряде, где кустарник рос значительно реже, потом согнулся в поясе, быстрым рывком проскочил открытое место и залег под основанием скалы.

Металлические звуки больше не повторялись. Листва шелестела, создавая спокойный фон, но Полуян продолжал напряженно следить за местом, откуда, как ему показалось, он слышал подозрительный шум. Во всех случаях, когда на карту ставится не только успех предприятия, но собственная жизнь, надо уметь выжидать.

Полуян повернулся и посмотрел в сторону Ярощука. Тот продолжал стоять на том же месте, где замер, едва сам услыхал звяканье металла.

Полуян сделал легкое движение кистью, показывая, что лучше не двигаться и оставаться на месте. Ярощук показал ему большой палец, поднятый вверх, демонстрируя, что понял предупреждение.

Их терпение было вознаграждено. Впереди в кустах возникла фигура человека. Он медленно поднимался по склону, закинув автомат на плечо. Тело боевика опоясывал патронташ и, скорее всего, звук издал автомат, ударившись о патроны.

Таран, предпочитавший решать все проблемы одним выстрелом, сделал несколько движений, сгибая и разгибая указательный палец. Он спрашивал у Полуяна разрешения. Тот поднял кулак и погрозил им. Дело не в том, что выстрел с глушителем будет бесшумным. Куда опаснее, если пропавшего боевика хватятся и начнут искать. Тогда неприятностей избежать не удастся. Нет, их пребывание в зоне базы должно оставаться в секрете.

Боевик, продолжая позвякивать снаряжением, прошел мимо и скрылся в отдалении. В лесу снова стало тихо.

И тогда они двинулись вперед.

Время, как казалось Полуяну, тянулось словно резина. Быстро темнело. Надвигалась очередная ночь. Даже капли воды, падавшие со скалы, возле которой они задержались на некоторое время, сочились осторожно с удлиненными интервалами: кап — длинная угнетающая пауза и снова — кап…

Наконец они выбрались на открытое место, где березы и буки росли по одиночке или небольшими группами. Расположившись на опушке, группа залегла и повела наблюдение. Стрелки часов показывали ноль тридцать. Раньше двух часов начинать операцию не имело смысла. Опыт подсказывал, что следует дождаться, когда природные факторы заставят тех, кто охраняет базу, в полной мере ощутить угнетающие позывы к сну.

Оттуда, где они еще днем засекли движение людей, доносился неясный шум. Он становился то сильнее, то угасал. Полуяна это встревожило.

— Что там? Прислушайся, — сказал он Бритвину, который лежал рядом. Как уже все заметили, тот обладал обостренным слухом охотника, отточенным пограничной службой.

— Похоже, работает движок.

Все снова вслушались.

— Точно, движок, — окончательно утвердился Бритвин. Вскоре, будто в подтверждение его слов, впереди сверкнула яркая вспышка. Ярощук, наблюдавший за базой в прицел ночного виденья, заметил, как наружу из подземного хранилища кто-то вышел. Из открытой им двери и вырвался сноп яркого света.

— У них там электричество, — сказал Бритвин. — Ну, Баб-эль-Мандеб!

Вспышка света повторилась еще раз. Тот, кто выходил из помещения, вернулся в него обратно.

В час ночи звук работавшего движка стих Его выключили.

В час десять Полуян поднял руку, подержал ее и опустил:

— Пошли!

Группа двинулась к цели. Надо было успеть завершить дела до того, как на горы накатит рассвет.

Полуян шел с осторожностью человека, пересекавшего реку по ненадежному льду. Делая шаг, он не переносил на опорную ногу всю тяжесть тела сразу, а делал это постепенно, будто проверяя прочность земли. Предосторожность была не лишней: ни один сучок не хрустнул под подошвой его ботинок, ни один камень предательски не заскрипел.

Временами Полуян останавливался и вглядывался во тьму. Он видел тени своих товарищей, заметить которые удавалось только в момент движения. Едва люди останавливались, их силуэты словно растворялись.

Через несколько минут они вышли на утоптанную тропинку. Она тянулась от базы к роднику, который был истоком ручья, сбегавшего в реку Дзумсэрк. Именно на этой тропе Бритвин, наблюдавший днем за местностью, засек людей, таскавших в пластмассовых канистрах питьевую воду в сторону базы.

Штурм непреодолимой полосы, которую прикрывал «Дуплет» начал Таран, отлично овладевший арбалетом. Еще до сумерек они выбрали одинокий бук, который рос на территории базы.

Стрела с резким свистом сорвалась с тетивы. Петля капроновой струны, которую увлекал за собой снаряд, быстро разматывалась.

Прицел оказался точным. Разящий стержень попал в рогатку между стволом и самым толстым из нижних сучьев бука. От резкого толчка лапки стального якоря раскинулись. Таран осторожно подергал леску. Якорь надежно держал стрелу.

Тогда Таран ловко взобрался на дерево и стал тянуть верхнюю струну капрона на себя. Нижняя жила побежала вперед, увлекая за собой стальной тросик. Вскоре его головка достигла кольца на тупом конце стрелы, проскочила его и тут же раскрыла лапки второго якоря.

Таран натянул на руки перчатки, ухватился руками за струну, сразу чуть провисшую под ним, закинул на нее ноги крюками и пополз в сторону заграждения.

Все напряженно следили за его действиями.

Внезапно Таран замер на месте и сделал рукой предупреждающее движение. Потом перехватился и правой рукой достал пистолет.

Раздался звук сломавшегося сучка — это глушитель надежно погасил звук выстрела. И опять наступила тишина. Все встревожено вслушивались, но ничто не говорило о том, что выстрел был кем-то услышан.

Таран медленно двинулся дальше.

Добравшись до дерева, на котором крепился трос, он с облегчением ухватился за длинную горизонтальную ветку, подтянулся и сел на толстый сук, нависавший над самой землей. Огляделся, прислушался. Скользнул по стволу на землю. Подошел к лежавшему на земле боевику. Выстрел был точный. Пуля попала в затылок и на выходе разнесла лоб, изуродовав лицо до неузнаваемости.

Таран быстро обыскал еще теплое тело боевика. Вынул из-за пояса пистолет «Вальтер» ПП-38, сунул в карман куртки. Поднял автомат, отщелкнул магазин, положил в другой карман. Передернул затвор, вышвырнув патрон из патронника. Положил автомат под ствол бука.

Быстро пробежав к месту, где по всем расчетам должен был находиться центр подземного хранилища, Таран положил маячок и включил его.

Через четыре минуты тем же путем, но в обратном направлении, Таран выбрался из охраняемой зоны.

— Все на мази? — спросил Полуян и удовлетворенно подтолкнул Тарана плечом. — Тогда я выхожу в эфир.

Он взял трубку. Вызов прошел без малейшей задержки.

— Василий Васильевич? — спросил Полуян настороженно. Имя и отчество были паролем, о котором знало всего несколько человек.

— Вы ошибись, это Николай Николаевич…

Это был отзыв.

— Прошу прощения. Я набирал номер правильно…

— Не беспокойтесь, все в порядке.

Невинный разговор двух абонентов космической связи. Как ни препарируй его, ничего секретного не извлечешь. На деле разговор запускал в действие сложный боевой механизм, нацеленный на уничтожение.

— Уходим, — сказал Полуян озабоченно. — Здесь скоро станет слишком жарко.

17

Бомбардировщик с погашенными аэронавигационными огнями шел с северо-востока на высоте шести тысяч метров. Проследить его полет в ночи с земли без радара у противника не имелось возможностей, и летчик выдерживал курс, не применяя противозенитных маневров.

То, что нес на борту самолет к далекой цели только в силу традиций называлось авиационной бомбой. На самом деле это была современная сложнейшая система оружия, сочетавшая в себе электронные устройства самонаведения, корректировки траектории, взведения взрывателей и мощный подрывной заряд.

Сложные электронные датчики, расположенные в контейнере системы, уже засекли источник радиоволн определенной длины и запустили в работу процессоры, которые приводили в действие механизмы прицеливания.

Компьютер проверил исправность блоков системы и тут же спокойный голос бортового суфлера сообщил экипажу:

— До цели сто пятьдесят километров. Контакт устойчивый.

На современных самолетах пилоту, особенно в сложных боевых ситуациях, бывает нелегко уследить за показаниями десятков разных приборов. Поэтому конструкторы дополнили визуальное восприятие летчиком параметров полета звуковыми подсказками. Специальная аппаратура в нужный момент сообщала экипажу, на что следует обратить внимание, какие действия нужно срочно предпринять. Любую, самую поганую новость, бортовой суфлер сообщал экипажу голосом спокойным, отрешенным от тревожных событий. Он одинаково бесстрастно, произносил фразу вроде «Пожар в правом двигателе» — в полете или «Не вышла передняя стойка шасси» — при посадке.

Психологи, изучавшие воздействие слов суфлера на состояние летчиков, пришли к выводу, что голос мужчины-подсказчика воспринимается более нервозно, чем когда то же самое сообщает женщина. Поэтому невидимую суфлершу, в зависимости от личных впечатлений от ее подсказок, пилоты звали «Черный ангел» или «Ангел смерти».

— До цели пятьдесят километров. Контакт устойчивый.

Система наведения оружия работала в автономном режиме и в помощи штурмана не нуждалась. Теперь он мог только прервать подготовку к пуску, если с земли последует отмена приказа на поражение цели.

— Цель захвачена в перекрестие. Удержание надежное. Сброс!…

Идея создания оружия объемного взрыва родилась в умах тех, кто совершенствует средства массового поражения, с появлением баллистических ракет. Их топливные баки заполняли высокоактивными агрессивными сортами синтетического топлива. Именно тогда в язык военных вошли такие названия как гидразин, аэрозин, пентаборан, гептил, обозначавшие вещества летучие, образующие в смеси с воздухом гремучие смеси, обладающие огромной разрушительной силой.

Первые аварии ракет на пусковых столах и в моменты их заправки ошеломляли испытателей мощностью взрывов. Но создатели новых видов оружия увидели в силе и свойствах ракетного топлива перспективное направление конструирования боевых систем, которые позже получили название «термобарических» или, если определять их по-русски, — боеприпасов объемного взрыва…

У нового оружия страшная разрушительная сила. На определенной высоте у контейнера, содержащего летучую огнеопасную смерть, разрушается оболочка. Вырывающийся в атмосферу газ мгновенно распространяется во все стороны и заполняет огромный объем. Точно в рассчитанное время специальное устройство выдает огневой импульс. И облако агрессивного состава мгновенно детонирует.

С точки зрения физики у такого рода боеприпасов двойное действие. В первой фазе взрыва масса детонирующей смеси устремляется огненным валом во все стороны от центра. Она сжигает и сметает все, что оказывается на ее пути.

Весь кислород воздуха, оказавшийся внутри зоны взрыва, мгновенно выгорает и там создается зона пониженного давления, своеобразный вакуум.

Во второй фазе действия боеприпаса атмосферное давление с огромной силой схлопывает вакуумный пузырь, довершая разрушения, которые не доделал взрыв. Именно по этой причине бомбы такого рода получили неверное название «вакуумных». Кстати, подобный вакуумный эффект присутствует и при ядерных взрывах, но сила их впечатляет иными последствиями и эффект возвратной воздушной волны в нашем представлении остается как бы не замеченным…

Некоторое время бомба, отделившаяся от носителя, летела тем же курсом, что и самолет, но постепенно ее траектория начала прогибаться к земле. Головка системы наведения передавала импульс радиомаяка в бортовой компьютер. Там в безмолвных чипах микропроцессоров поступавшая с датчиков информация обрабатывалась и преобразовывалась в команды, которые передавались органам управления полетом бомбы. Умная система учитывала менявшуюся на разных высотах силу ветра, его направление и атмосферное давление. Все природные факторы, способные сбить бомбу с боевого курса, парировались рулями, и цель, запечатленная электронной памятью, все время оставалась в центре перекрестия прицела.

Бомбардировщик, заложив вираж по широкой дуге, ложился на обратный курс, когда горы осветила яркая вспышка.

Огромный оранжевый шар, играя и переливаясь тугими жгутами багрового пламени, заполнил все пространство ущелья, опалив всепожирающим жаром его склоны, заставив трескаться камни, поджигая, как свечки, деревья в ближайшем лесу, иссушая ручьи, стекавшие с гор.

Мощный наземный удар, сотрясший чрево хранилища, укрытого толстым слоем железобетона, вызвал детонацию запасов боеприпасов, собранных в одном месте. Могучий взрыв распорол бетонную крепость изнутри, как жестяную консервную банку.

Оранжевый шар еще не погас, когда из глубины земли, догоняя его, вырвался столб огня и черного дыма…

Утром над горами пролетел самолет-разведчик. А уже через час в штабе генерала Шалманова рассматривали свежие аэрофотоснимки. На листах крупного формата хорошо просматривалась огромная яма. Увеличительное стекло позволяло увидеть торчавшие вверх и в стороны, изогнутые страшной силой, стержни стальной арматуры.

— Что скажете, Георгий Петрович? — спросил полковник Бойко у Шалманова.

— Отличная работа.

— Тогда вот, — Бойко положил на аэрофотоснимки пластиковую папочку и открыл ее. — Это акт о выполнении задачи. Мне надо списать затраченные на контракт средства.

18

Считается, что горный туризм — это очень трудное испытание физической и духовной выносливости человека. Но то, что выпало на долю боевой группы Полуяна, с мирным туризмом сравнить нельзя.

Туристу незачем постоянно думать о том, как скрыть свой маршрут от чужих глаз. Он может останавливаться в населенных пунктах, в местах удобных для ночевок и дневок, любоваться пейзажами, наслаждаться восходами и закатами, распевать с вечера до утра песни под гитару.

Группе Полуяна приходилось старательно обходить места, где живут люди. И каждый такой обход превращался в крюк, всякий раз требовавший большой затраты сил. Суровая необходимость заставляла уходить с нехоженых троп и преодолевать неудобья, ради того, чтобы внезапно оказаться там, где группу не ждали.

Столь же часто они прерывали движение для того, чтобы понаблюдать за маршрутом и старательно изучить подозрительные места, где могли быть устроены засады, замаскированы секреты или поставлены стационарные посты боевиков.

В штабе Басаева сразу связали взрыв секретной базы с пребыванием в местах ее расположения таинственной группы федералов. Группы, следы которой обнаруживались довольно быстро, но встать на которые и пойти по ним никому не удавалось.

Чтобы хоть каким-то образом успокоить себя, Басаев на президентском совете сообщил, что по сведениям, которые добыли его доверенные люди, группа составлена из чеченцев, уроженцев горных аулов, которые прекрасно знали места, где им приходится действовать, где им помогали скрываться от погони родственники и знакомые.

Масхадов, выслушав это сообщение, дал резкую отповедь.

— Мы знаем, Шамиль, как ты умеешь оправдываться. Хорошо знаем. Но не вздумай повторять эту глупость на людях. Никто тебе не позволит распространять слухи о том, что горные чеченцы поднялись против нашей с тобой власти. Хотя я прекрасно понимаю, Шамиль, что наши шашни, не ужасайся, я еще раз повторю, — что наши шашни с арабами, с ваххабитами, надоели народу. Надоели! Ты меня понял? И когда ты уйдешь отсюда, то займись делом и заставь тех, кто на это еще способен, найти русских. Я повторяю — русских, которые шастают в твоем тылу, как у себя дома.

С совета Басаев ушел накаленный до точки плавления. Его давно так не унижали. С того момента, когда в Абхазии, осетин, командир батальона, подставленный им, публично врезал прикладом, свалил на землю и добавил несколько пинков ногой. Тогда пришлось вытерпеть не только боль, но и оскорбления, от которых он просто обязан был схватиться за кинжал. В других условиях…

— Я найду их, — успокаивал себя Басаев. — Я изрежу их на куски. Запихаю во рту по гранате и подорву!

Планы мести возникали в голове один страшнее другого. Оставалось их воплотить в жизнь.

Дауд Арсанукаев с энтузиазмом воспринял приказ Басаева отыскать группу федералов, которая оказалась в Итум-Калинском районе и действовала без какой бы то ни было связи с основными силами. Дауд сразу обратил внимание на приказ «уничтожить» и отсутствие обычного для Басаева требования взять кого-либо в плен. Это свидетельствовало о том, что генерал встревожен, а может даже, напуган решительностью, с которой русские ворвались в Чечню и разметали тех, кто прикрывал опасные горные проходы от возможного проникновения небольших диверсионных групп спецназа.