Александр Щелоков

Чеченский разлом

— Ряхин, притормози на углу Масловки.

— Чо так? — Ряхин мужик простой, бесхитростный, кто-то вдолбил ему в дурью башку суворовский принцип, что каждый солдат должен знать свой маневр, и он всегда лезет к старшим с вопросами, даже тогда когда лучше смолчать.

— Ты рули, рули, — недовольно буркнул лейтенант Валидуб, — все вопросы потом.

Ряхин обиженно насупился и ударил по тормозам. Завизжали, запели шины, дымясь на асфальте. Пассажиров в машине качнуло.

— Здесь встать?

— Здесь, будь ты неладен. Что так тормозишь резко? — Валидуб злился, и Ряхин довольно улыбнулся в рыжие усы, благо пассажиры, сидевшие позади, не видели выражения его лица.

Валидуб увалисто вылез из машины. Поманил в открытую дверь за собой сержанта Лысова, и они вдвоем направились к месту, где торговали астраханскими арбузами.

Огромная куча темно-зеленых с черными полосами плодов лежала запертая в железном решетчатом ящике. Возле неё стояли два азербайджанца — молодые крепкие парни, усатые и горбоносые.

— Как у вас тут с общественным порядком? — спросил лейтенант Валидуб, подходя. Он остановился, расставил ноги на ширину плеч и стал выразительно помахивать «демократизатором» — резиновой дубинкой длинной и толстой. — Никто вас не обижает?

— Никто, начальник, — продавец, который выглядел постарше, заискивающе улыбнулся.

— Вот и отлично, ребята. Если что — прямо ко мне. — Валидуб пристукнул дубинкой по прутьям арбузной клетки. Металл глухо застонал от тяжелого удара. — А сейчас выбери пару «шариков». Вот этот и этот. Пусть твой напарник отнесет к машине.

Младший сержант Лысов, стоявший за спиной Валидуба, лыбился. Ну, лейтенант! Ну, хват! В случае чего лопнешь, а ничего противозаконного не докажешь. Азер сам предложил арбузы, сам донес до машины, сам уложил их в багажник. Что поделаешь — уважают милицию торговцы. Хорошо знают, кто их защищает и бережет.

Когда «ментовоз» — белый «Мерседес» с синими номерами и буквами «ПГ» на бортах и крышке багажника скрылся из виду, азербайджанец, сам оттащивший и загрузивший товар в машину, вслух выругался и смачно сплюнул на асфальт.

— Гёт вере, вере… Слушай, Рустам, надо взять два-три арбуза и вколоть туда шприцем дзентрию…

— А, Керим, лучше холер или спилис. Где я тебе дзентрию достану?

— Да здравствует мир во всем мире, — сказал Керим, — и холер на московский милиций!

Оба понимающе рассмеялись.

— Ряхин, — сказал Валидуб, когда машина тронулась. — Гони на Писцовую. Надо один адресочек проверить.

Лысов скрыл улыбку. Он знал: лейтенант навещает на дому проститутку Люсю Макухину, с которой схлестнулся во время одной из облав на «ночных бабочек» столицы, и теперь поддерживает с ней постоянную связь.

Когда машина остановилась, Валидуб вынул из багажника самый крупный арбуз.

— Остальное вам, мужики. Пока!

Вечером свои торговые владения объезжал хозяин арбузной торговли Джабраил Мамедов крутой бакинский авторитет, глубоко пустивший корни в московскую почву и прижившийся здесь. Торговец Керим доложил шефу о событиях дня, не забыв рассказать о милицейском налете и о своем желании напустить на ментов дзентрию. Кериму казалось, что его забота о товаре будет оценена по достоинству. Однако шеф все воспринял всерьез.

— Ты понимаешь, что такое дзентрия? — спросил он строго. — Это бактрологическая война. Совсем не то, что нам нужно. Необходимо действовать политическими методами. Ты понял?

— Как это политически? — спросил Керим.

— Очень просто. Как ты думаешь, почему йахуды не сумели завоевать Сирию, Ливан, Ирак, и легко завоевали Россию? Ладно, скажу сам: они шли на арабов с оружием и получали отпор. А в Россию они приехали со своей хитростью и деньгами. Русские раскатали губы и попали в зависимость. Какой вывод?

— Какой? — спросил Керим.

— Ты ахмак. Свою выгоду видишь только в копейках. Выгода в другом, Керим. У денег инфляция. У отношений между людьми инфляции нет. Есть процент. Ты радоваться должен, что у тебя мент арбузы берет. Пусть берет. Если я ещё услышу про дзентерий, отверну тебе башку. Мент, который берет — это очень хорошо. Когда не берет — плохо.

Керим вздохнул.

— Этот готферран много берет. Скоро торговать будет нечем.

— Замолчи. Ты думаешь, он ещё сегодня приедет?

— Обязательно. Этот паразит как муха на мед летает сюда.

— Хорошо, Керим, я здесь останусь с тобой и посмотрю на него со стороны. Ты заранее отбери четыре арбуза. Самых лучших. И отложи в сторону.

— Ага, зачем? Он как голодный пес их ухватит и спасибо не скажет.

— Пусть хватает. И спасибо не надо. Если ты, Керим, хочешь войти в чужой дом, который охраняет злая собака, не стесняйся подкармливать её мясом. Злые собаки хорошо запоминают руки, которые дают ей пищу. К каждому бесплатному арбузу можешь добавлять ему ещё три рубля сдачи. Ты меня понял?

— Понял, ага.

— Отлично. А ты Рустам, — теперь Джабраил обратился ко второму торговцу, — слетай на Петровско-Разумовский рынок. Найди там Стопора. Ты его знаешь?

— Э, конечно знаю…

Петька Стопор — наркоман и мелкий карманник был известен всем, кто связан с торговлей. За дозу этот хмырь был готов выполнить для заказчика любое дело, вплоть до того, что мог найти дешевого киллера или взломщика, для проникновения в чужую квартиру. Главное для Стопора — заработать порцию кайфа.

— Вот найди его и тащи сюда. Пусть он посмотрит на мента вместе со мной.

— Зачем, ага? — любопытный Керим все хотел знать и понимать. Он старательно учился у шефа искусству владеть Москвой.

— Много знать будешь — скоро помрешь, — отрезал Джабраил. Тем не менее пояснил: пусть учится молодежь. — Пусть этот наркоман походит за ментом и узнает о нем все, что можно узнать. Знание — сила. Слыхал такое? Учти — это верно.

Валидуб сел на смятой постели подруги, свесил ноги, почесал грудь. Потом встал и потянулся, разведя руки в стороны. По солдатской привычке одевался быстро: поддернул штаны, задернул замок-молнию на ширинке, подтянул брючный ремешок.

Опустился в низкое мягкое кресло, заложил ногу на ногу. Вынул из кармана пачку сигарет «Ява». Прежде чем закурить звучно зевнул, широко раскрывая рот с ровными белыми зубами.

Люся, подпрыгивая на одной ноге, надевала черные полупрозрачные трусики. Полные красивые груди с темными окружьями сосков возбуждающе подрагивали.

— Все забываю спросить, какой у тебя размер? — лениво спросил Валидуб, доставая зажигалку.

Люся, уже подтянувшая трусики, подхватила обе груди ладошками, будто выложила на блюдо.

— Четвертый.

Валидуб удовлетворенно хмыкнул.

— Как у Арины Шараповой.

— Кто это, — спросила Люся.

Валидуб имел в виду известную дикторшу московского телевидения, чье лицо ежедневно мелькало на голубом экране и то, что его сопостельница её не знала показалось ему удивительным.

— Ты что, телик не смотришь?

— У меня ночная работа, — объяснила Люся и вдруг в её голосе прорезалась нотка ревности. — Ты что её лапал?

Валидуб закурил, с наслаждением затянулся, выпустил струю дыма.

— Нет, детка, лапаю я тебя, а об этой читал. В газете. Телевизионные сучки от зрителей размеров своих титек не скрывают

— А-а, — разочарованно протянула Люся и прошла к гардеробу. Валидуб звучно шлепнул её по упругой попе ладонью.

— Вот что, лошадка, завтра поедем рыбачить.

Люся перед вечерним выходом на творческий поиск клиентов выбрала платье и повернулась к нему лицом.

— Это ты сам моей мадам скажи. У меня завтра рабочий день. Может она меня не отпустит.

— Еще чего? Я, этой суке, такое устрою. Запалю её салон досуга с двух сторон. Так и передай.

«Рыбачили» Валидуб и Люся на диком пляже Москва-реки. И в тот раз он поступил, как всегда. Поставил свое личное «Ауди» в тень раскидистой ветлы, сам отошел в кусты тальника, постелил на траву старое одеяло и прилег так, чтобы видеть свою машину и пляж.

Люся, покачивая бедрами, легкой походкой двинулась вниз к реке. Осмотрелась. Бросила на песок дерюжку и легла на спину. Купальный ансамбль — бюстгальтер и трусики — шириной напоминавшие узкие ленточки, плотно облегали её грудь и живот, подчеркивали богатый рельеф молодой фигуры.

Щука, которую рыбак пытается поймать на живца, ведет себя в реке куда осмотрительней, чем мужик, внезапно увидевший на берегу привлекательную и по всем признакам одинокую женщину. Поэтому охота щучки на рыбака бывает более простой и результативной.

Уже через две минуты после того, как Люся улеглась на песочке, с места поднялся уже немолодой, но все ещё достаточно фигуристый мужчина. Его имидж слегка портила только большая плешь и небольшое брюшко, начинавшее наливаться внутренними силами.

Он прошел к Люсе уверенным шагом, бросая ленивые взгляды по сторонам. Подошел, сел на песок рядом с ней и только после этого спросил:

— Можно присесть?

Люся небрежно взглянула на него поверх оправы темных модных очков. Одного взгляда ей хватило, чтобы определить в подошедшем искателя бесплатных удовольствий. Ответила ему с откровенным пренебрежением:

— Посидите, только не долго.

Мужчина, судя по всему, слегка растерялся.

— Что так? Я мешаю?

— Конечно, — голос Люси звучал спокойно. — Вы здесь кайфуете на солнцепеке, а я пришла поработать.

Чего— чего, а подобной откровенности от красивой, вызывающе сложенной девицы мужчина не ожидал.

— Вы… — начал он, ещё не веря себе, что правильно понял её слова.

— Да я. — Люся поправила очки. — Что, не похожа? Ладно, не нравится — отвали…

Она никогда не лебезила перед мужиками, если видела, что с них нельзя сорвать свой куш.

— Ах ты, курва!

Мужчина возмущенно вскочил, отряхнул трусики от песка и двинулся к своему зонтику.

— Пошел, козел! — бросила ему вослед Люся и улеглась поудобнее.

Рыбалка начиналась не очень удачно. Ко всему вокруг не было заметно одиноких мужиков, которых можно было бы подцепить на крючок. Говорят, что в Тулу не принято ездить со своим самоваром. Какого же черта мужики ездят на пляжи с женами? Разве это не такая же глупость?

Люся прикрыла глаза, с удовольствием греясь под лучами умеренно жаркого солнца. Томная лень все больше овладевала ею, навевала легкую дрему.

Неожиданно рядом хрустнул песок. Люся приоткрыла один глаз и увидела, что возле нее, загораживая свет солнца стоял плотный мужчина типичной кавказской наружности в красных плавках и белой панамке с торговым знаком фирмы «Найк».

— Познакомимся? — спросил он. — Имею особое желание.

— Почему нет? — ответила Люся спокойно и с хищным прищуром посмотрела на подошедшего. — Иметь желания хорошо.

— Куда поедем? — спросил кавказец низким взволнованным голосом. Похоть его оказалась сильнее осторожности. — К тебе или ко мне?

— Можно и здесь, — Люся решительно отвергла предложение куда-то поехать. — У меня рядом машина. В ней удобно…

— Пошли.

Они двинулись к машине. Люся шла впереди с нарочитой задиристостью вихляя задом. Клиент тянулся за ней, обалдевший от накатившего желания. Он то и дело прикладывал руку к причинному месту, чтобы бугрение плоти под плавками не сильно бросалось в глаза и сопел, будто взбирался на крутую гору.

Подойдя к машине, Люся открыла дверцу. Посмотрела на страждущего сына Кавказа.

— Сюда.

Тот пригнул голову и полез внутрь машины. Немного выждав, Люся нырнула за ним…

Человек, носящий форму, только тогда соответствует назначению, когда гордится своим мундиром и чином. Валидуб в этом отношении был образцовым служакой. Ох, как он любил свою форму! Мундир — это власть. Это авторитет. Это, ко всему, красота — погон новенький, звездочки на нем граненые. На рукаве красочная нашлепка — «МВД РФ». Сила и блеск! Он идет, а все видят — здоровенный как лось дядя не просто прохожий чувак, к которому запросто могут пристать хулиган, попрошайка или обнаглевший вконец рэкетир. Дядя при исполнении. Сунься к такому, он сгоряча применит оружие и прокурор признает правомерность подобного деяния, поскольку настоящая власть держится на страхе и повиновении. Настоящей власти умной быть не обязательно, а вот собственной строгости ей опасаться незачем.

Увидев, как Люся с клиентом влезли в машину, Валидуб вышел из-за кустов. Одернул китель, поправил бронежилет, чтобы сидел поудобнее. Проверил ребром ладони прямоту линии нос — кокарда на форменном кепи. Выправил грудь, чтобы гляделась она колесом, и, помахивая резиновой палкой, пошел к машине.

Сценарий, отработанный до мелочей, Люся выдерживала с точностью до секунды.

Медленными ласкающими движениями рук она готовила поле деятельности. Мужик-сластолюбец заводился все больше и больше. Он мурлыкал как кот, которого гладит хозяйка. И бормотал заплетыкающимся языком:

— Ну, давай! Давай! Начинай же!

Когда Люся поймала ладонью жилистую шею распалившегося страстью лебедя и сделала вид, что готова откусить его задорную голову, дверца машины распахнулась.

— Так!

Ох, сколько строгости наполняло голос Валидуба. Зевс-громовержец и тот вряд ли сумел бы так выразительно продемонстрировать возмущение — без громовых раскатов, но с холодной подавляющей чужую волю угрозой.

— Так! Значит совокупляж? В извращенной форме?

Глаза мужика-сластолюбца чуть не вылезли из орбит. Он дернулся, но женская рука все ещё твердо сжимала внезапно ослабевшую шею синей птицы счастья, и вырваться ему не удалось.

— Сейчас вы, гражданин, — Валидуб приставил конец дубинки к подбородку дурака, которого застукал на горячем, — пройдете со мной в отделение. В том виде как есть.

— Плавки! — заорал кавказец. — Где они?! Ты куда их дела?

— Да уж сиди, — Люся нервно дернула перепуганного клиента за то, что держала рукой и тот взвыл от боли. — Я сейчас переговорю с товарищем милиционером. — И без паузы воркующим голосом заговорила с Валидубом. — С вами можно пошептаться, гражданин начальник?

— О чем собственно? О взятке, что ли?

Валидуб не убавил строгости в тоне, но сделал шаг в сторону от машины.

Люся вылезла наружу, захлопнув за собой дверцу. О чем она шепталась с ментом, несчастный затворник, торопливо натягивавший плавки, не слышал.

Вскоре дверца открылась.

Люся говорила хриплым шепотом.

— Он готов тебя отпустить за две сотни.

Герой-любовник любил сладкое, но деньги ценил не меньше.

— Давай так, сто я, сто — ты.

— Пошел ты! — Люся не сдерживала эмоций. — Это он с тебя берет, козел!

Мужчина тяжело вздохнул.

— Ну, ты и курва! — Посмотрел на мента. — Пошли, заплачу.

Вдвоем они прошли к месту, где лежала одежда кавказца. Тот нагнулся, вынул из кармана пиджака портмоне, раскрыл его. Дразня взгляд, там лежала пачка сотенных кредиток с зелеными яркими спинками.

Валидуб нервно облизал губы.

— Бери, сколько надо, — сказал мужик обречено. — и забудем. Ты меня не видел, я тебя. Понял?

Валидуб протянул руку к деньгам. На мгновение она зависла над портмоне. Пальцы хищно подрагивали. Лейтенант примерялся. Он боялся продешевить и в то же время опасался ухватить лишку. Для этого надо было точно оценить состоятельность лоха. Пачка баксов выглядела солидной и, если взять пять купюр, заметно её толщина не уменьшится.

Решившись, Валидуб щелкнул пальцами, ещё раз облизал губы и сдвинул в свою сторону пять бумаг.

— Так можно? — спросил но, демонстрируя умеренность аппетита.

— Бери, — с нотками безразличия в голосе согласился кавказец.

Валидуб дернул банкноты на себя, как игрок, сдающий карты, сложил их вдвое и сунул в карман. Сказал строго:

— В другой раз… Надо уважать общественный порядок… Надеюсь, вы понимаете… Мораль и все такое…

— Надейтесь, — пообещал обобранный. Тут же отвернулся и стал собирать вещи.

Нежданный посетитель вошел к начальнику отделения милиции без стука, небрежно толкнув дверь ногой. Вошел, на мгновение задержался на пороге. Вдохнул воздух, густо провонявший табачным дымом и кислым запахом не стиранных носков, потом решительно шагнул к столу.

Начальник отделения подполковник милиции Кошелев не только не встал, но даже не шевельнул на стуле задом. При обращении к нему граждан на улице, подполковник обязательно делал отмашку рукой от пупка к виску и назад, но поскольку к пустой голове ладонь не прикладывают, посетителям, заходившим в кабинет, почестей он не оказывал. Тем приходилось довольствоваться лицезрением милицейского начальника.

— Депутат государственной Думы Курчалоев, — представился вошедший. Вынул из кармана удостоверение, закатанное в прозрачный пластик и положил на стол под нос Кошелеву. Пластик громко щелкнул. — Член комитета Думы по безопасности.

Кошелев, бросив беглый взгляд на документ, встал и вытянулся.

— Милости прошу. Присаживайтесь. — И сразу представился. — Подполковник Кошелев Денис Константинович.

— Спасибо, — гость чинно сел, предварительно поддернув брюки, чтобы штанины не сминались на коленях. — Буду говорить без предисловий. Можно?

Кошелев кивнул.

— Насколько мне известно, у вас служит лейтенант Валидуб, — Курчалоев пристально смотрел на подполковника. — Я правильно назвал фамилию? Есть такой?

Кошелев склонил голову, показывая, что ошибки нет.

— Вы его можете пригласить для участия в разговоре?

Кошелев потянулся к мультитону. Нажал клавишу.

— Валидуба ко мне! Бегом!

Минуту спустя в кабинет вошел лейтенант. Остановился у двери.

— Это он? — спросил Курчалоев.

— Он, — мрачно подтвердил подполковник, инстинктивно предчувствуя, что разговор не будет приятным.

— Тогда значит что именно этот ваш лейтенант, если говорить прямо, силой вытряс у азербайджанских торговцев арбузами пятьсот долларов наличными…

— Товарищ подполковник, — Валидуб чуть не задохнулся от возмущения. — Какие пятьсот долларов?! Этот гражданин что, вел следствие? У него есть доказательства?! И кто он вообще такой?!

— Молчать! — Кошелев в запале стукнул ладонью по столу. — Обосрался и стой, пока тебя не спросили. Когда спросят — ответишь.

— Значит, нужны доказательства? — Курчалоев встал, прошелся к двери, открыл её. — Войдите, господин Мамедов.

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы Валидуб понял о каких арбузах пойдет речь. Вошедший был тем самым кавказцем, которого он нахально обобрал на пляже вчера.

— Вы не знакомы? — спросил Курчалоев издевательски. — На всякий случай у меня есть видеоматериал о вашей вчерашней встрече…

Он с ехидством посмотрел на подполковника.

— Если честно, Денис Константинович, случай мелкий, и я бы не хотел из-за него вас подставлять. Однако дело идет о Мамедове, гражданине иностранного государства. Правда, ближнего зарубежья, как иногда говорят, но практически это дела не меняет. Вы сами знаете, как все может сложиться. Положат на стол вашего министра ноту посольства Азербайджана. Уверен, он сразу скажет: дайте ответ министерству иностранный дел, что лейтенант Валидуб и подполковник Кошелев у нас давно не работают. Их уволили по неполному служебному соответствию месяц назад. Может так быть?

— Может, — согласился Кошелев и тяжко вздохнул. Ладони у него стали мокрыми. — Надо же, что натворил этот засранец? Простите, но вы понимаете, господин депутат, с каким народом мне приходится работать? То одно отмочат, то другое. А отдувается за все их начальник.

В голосе Кошелева звенели страдальческие нотки. К своей нынешней должности подполковник, начавший службу простым милиционером, двигался с тем же трудом, с каким шахматная пешка одолевает шесть клеток, отделяющих её от ферзевого поля, не пропустив ни одного хода, не съев ради карьеры ни одной противостоявшей ему фигуры и только за счет старательности и преданности делу добрался до цели, которую наметил ещё в начале карьеры.

— Виноват, — вдруг сказал Валидуб. Он понял, что версия с арбузами подброшена ему как спасательный круг. Чего потребуют кавказцы взамен не было ясно, но это все может случиться потом, а сейчас лучше признаться. — Да, я взял деньги, но взял в долг. Господин Мамедов должно быть меня не понял. Я отдам. Могу прямо сейчас.

— Конечно, отдайте, — охотно согласился Курчалоев.

Валидуб вытер пот со лба и полез за бумажником.

— Я сейчас, сейчас…

Курчалоев, наблюдая за ним, улыбался. После того, как деньги вернулись к законному владельцу, депутат обернулся к Кошелеву.

— Вот что, Денис Константинович, вы мне понравились. Своей справедливостью. Если бы у нас в милиции все были такими…

Кошелев смутился. Лесть была откровенной, по-кавказски напористой и принимать её без сопротивления особенно в присутствии Валидуба ему не хотелось.

— Но, но оставьте! Какой я там справедливый.

— Не скажите, — Курчалоев цвел улыбкой. — Я не из тех, кто кому-то старается угодить. У нас на кавказе так: вы к нам хороший, мы к вам тоже такие. Только взаимность. Только так должны жить люди.

Кошелев не стал возражать. В конце концов превосходные степени и восхваления у кавказцев в традиции и на это просто не стоит особо обращать внимание — они разойдутся и все забудется. Однако произошло неожиданное.

— Слушайте, командир, — Курчалоев вдруг вспыхнул новой волной вдохновения. — Есть идея. У Мамедова скоро из Дагестана в Москву пойдет трайлер. Большой фургон с товаром. Груза в нем не очень много. Он загрузит туда полторы тонны арбузов. Для московской милиции. Бесплатно. Благотворительный подарок. Как на такое смотрите?

— Хорошо смотрю, — без сопротивления одобрил идею Кошелев.

Он не видел причин для возражения. Благотворительность никто осудить не сможет, а выгода её очевидна. В уме Кошелев уже прикинул раскладку: кому и сколько арбузов, полученных на халяву он выделит. В министерство — полтонны. В городское управление внутренних дел — тоже. И себе… Короче, по честному. И, утверждаясь в готовности поддержать здоровую инициативу, спросил:

— Что для этого нужно?

— Пустяк, — Курчалоев потер лоб, соображая. — Сможешь послать своего сотрудника в Махачкалу? Туда он поедет за мой счет. Назад возвратится с трайлером. Сейчас у нас на дорогах сложности: посты, мосты, блокпосты… Сам понимаешь, такая обстановка. Вот его, Валидуба и посылай. Дай ему бумагу с печатью, чтобы не чинили препятствий. А лейтенанту будет урок: если в долг брал, надо отдавать не из под палки. Как, пойдет?

Он протянул подполковнику руку.

Молодой мужчина в черной шапочке-бейсболке с большими желтыми буквами USA на тулье, в джинсовых брюках и белой рубашке, с небольшим чемоданчиком-дипломатом в руке, быстрым шагом поднялся из подземного перехода, и вышел на шумный проспект в одном из спальных московских районов. На мгновение остановился и огляделся. Небо затягивали серые угрюмые тучи. Моросил мелкий нудный дождь.

Мужчина поднял вверх сложенный зонтик, нажал на кнопку, и над его головой распахнулся большой черный купол.

В нескольких метрах от перехода у обочины стоял серебристый «Мерседес». Со стороны универсама «Перекресток» к машине спешил её владелец — крупный человек в сером под цвет своего авто костюме. На ходу он вынул из кармана темную коробочку — электронный ключ противоугонной системы — и нажал кнопку. Узнав хозяина, защита пискнула, сообщив, что отключилась и открывает владельцу доступ в машину.

В тот же миг без малейшего интервала рядом с машиной ухнул тяжелый взрыв.

Мужчина в сером костюме вскинул голову, не поняв, в чем дело. И увидел, как большой черный зонт, растерзанный в клочья, взлетел высоко вверх, а человек, державший его исчез с глаз.

Исчез, испарился в полном смысле слова — был и его вдруг не стало.

Там, где он только что стоял, вспух большой огненный шар. Вспух и с грохотом лопнул, рассыпавшись ошметками плоти, оплеснув все вокруг кровавыми брызгами.

Автомобилист инстинктивно закрыл руками, но все же опоздал. В лицо ударили капли ещё горячей, но уже мертвой крови. Серый костюм покрылся множеством бурых пятен.

Автомобилист по инерции сделал шаг к машине и в ужасе увидел, как на чистый серебристый капот с мокрым стуком шлепнулся кусок мяса…

— А-а-а!!! — дико завопила женщина, белое платье которой вдруг стало красным от забрызгавшей её крови.

Старик в шляпе с палочкой в руке громко закричал:

— Милиция! Где милиция?!

А молоденький милиционер в серой форме и бронежилете, что-то взволнованно говорил в микрофон портативной рации.

Оперативные группы федеральной службы безопасности и управления внутренних дел появились на месте происшествия почти одновременно. Большой участок асфальта, залитый кровью и опаленный огнем, а также серебристый «Мерседес», запятнанный бурыми кляксами и с помятой взрывом дверцей, с лежавшей на капоте частью ноги человека, были окружены белой пластиковой лентой с широкими красными полосами.

Как всегда в подобных случаях, напирая на хлипкое ограждение, стояла довольно плотная толпа зевак, которых как мух привлекает вид крови, разбитых автомобилей, искалеченных тел и чужих страданий. Привычные к показу сцен насилия в кино и на телевидении, люди хотят обогатиться живыми впечатлениями, чтобы потом делиться ими с друзьями и знакомыми, говоря при этом: «Я все видел сама».

Дождик сеял и сеял, мелкий, промозглый, противный и это заставляло следователей спешить — морось быстро стирала с предметов следы страшного происшествия, которые следовало закрепить, занести в протоколы, пока они не исчезли совсем.

Следователь-криминалист капитан Василий Карпенко работал в паре с заместителем начальника отдела подполковником Алексеем Ярощуком.

Первым делом они опросили сержанта Пряхина, милиционера патрульно-постовой службы, который стал свидетелем случившегося и первым сообщил об этом в отделение.

Впрочем, рассказать что-либо полезное Пряхин сразу не смог. Взрыв — это взрыв: бух! — и что было, того не стало. Сообразить не успеваешь, а все уже и окончено, где уж там успеть разглядеть. Поэтому следователи буквально терзали сержанта вопросами.

— Вспомните, — давил на Пряхина Ярощук, — подозрительные лица, подозрительные машины… Ну, так и ничего?

Свидетель, если это даже работник милиции, инструмент следствия ненадежный, но без него в работе не обойтись.

Пряхин, в который уже раз за время их разговора, пытался изобразить предельную сосредоточенность.

— Что я видел? Поначалу вон та серая машина… ну, пискнула у неё система сигнализации… Громко вякнула… Потом взрыв. Я уже туда не смотрел. Взялся за рацию. Да, точно. Нет, ещё видел как сразу от универсама отъехала машина…

— Какая машина?

— Черный «Ниссан».

— Номер заметили?

— Ну, это 222 ху, — Пряхин запнулся и продублировал буквенный индекс словами. — Харитон, Ульяна… Первую букву не запомнил.

— Хорошо, — похвалил Ярощук. — Почему запомнили? Было что-то подозрительное?

— Нет, но как-то уж так… просто обратил внимание. Все сразу сюда бросились, а машина вдруг отъехала.

— И куда она отъехала? Заметили?

— Пошла сразу направо, потом на разворот и встала на той стороне бульвара.

— И долго там стояла?

— Не обратил внимания. Во всяком случае, когда опергруппа подъехала, она ещё там была.

— Кто-то из машины выходил? Приближался к месту взрыва?

— Нет, такого не было.

— Хорошо, какой номер у машины? Повторите.

— 222. Харитон, Ульяна.

— Ну, «ху» запомнить несложно. А как с цифрами?

— Это ещё проще. 22 в «Блэк Джек» — проигрыш по чистой.

— Играете в казино?

— Нет, дежурил там и вник.

— Молодец, Пряхин. Отлично. Глаз у тебя — алмаз. Спасибо, ты заметил многое…

Дольше других они занимались с владельцем серебристого «Мерседеса» коммерсантом Бражниковым.

— Простите, Валентин Матвеевич, — начал с ним разговор Ярощук, — мы вас ни в чем не подозреваем. Скажу больше, то что вы оказались в зоне взрыва, то как выглядят ваш костюм и ваша машина, лучше всего доказывает, что подвергать себя такому риску причастный к террористическому акту человек не стал бы. Тем не менее вы, на наш взгляд, приняли в происшествии непосредственное участие. Уточню: возможно, приняли…

— Это каким же образом?

— По случайному совпадению. Вы инициировали электронный замок в своей машине. По показаниям свидетелей, взрыв последовал сразу за сигналом охранной системы.

— Я это тоже заметил, но оба события не связал воедино…

— Тем не менее, придется у вас попросить электронный ключ на экспертизу. Его вам возвратят. Вместе со справкой, что машина повреждена взрывом, а не в результате вашей ошибки на дороге…

Опросив ещё несколько человек, назвавшихся свидетелями, и ничего нового не узнав, Ярощук и Карпенко осмотрели собранные в пластиковые пакеты материальные свидетельства преступления, на юридическом языке именуемые «вещественными доказательствами».

В какой-то момент капитан Карпенко посмотрел на бетонный козырек, нависавший над входом в универсам. Подумал.

— Пожалуй, я туда заберусь.

Ярощук бросил взгляд вверх.

— Ты думаешь стоит?

Они понимали друг друга с нескольких слов.

— Где наша не пропадала!

Карпенко прошел в универмаг. Спустя некоторое время «секьюрити» «Перекрестка» в форменном костюме с желтой нашивкой на нагрудном кармане открыл ему окно. Карпенко выбрался на козырек.

Ярощук наблюдал за его действиями снизу.

— Ничего?

— Кое-что…

Карпенко поднял с бетона какой-то предмет, положил его в полиэтиленовый пакет и вернулся к открытому окну.

Вскоре он уже был внизу. Сунув руку в перчатке в пакет, он извлек из него обрывок джинсовой ткани, перепачканной кровью. Это был фрагмент брюк убитого взрывом человека с боковым карманом.

— Что там? — спросил Ярощук.

— Сейчас глянем.

Карпенко сунул два пальца внутрь кармана, вывернул его наружу и вынул оттуда прямоугольную карточку с фотографией, закатанную в прозрачный пластик…

— Подполковник Ярощук? Алексей Николаевич? — от следственной группы федеральной службы безопасности отделился человек, такой же безликий, как остальные. Только по голосу и уверенности, с какой он держался, можно было догадываться — он здесь старший. Мужчина держал в руке раскрытую трубку мобильного телефона. — Это вас. Генерал Куликов.