Началось с того, что мама решила выбросить старую мебель... Или всё началось раньше?
      Прошлым летом я был в молодёжном лагере, приехал домой, а тут – новость! Папа нашёлся! Я отца совсем не помнил, мама говорила: ушёл в рейс и пропал без вести. Он ведь был моряком, и однажды его корабль попал в страшное столкновение. Папиных фотографий я никогда не видел. Мама сильно мучилась после папиной смерти и, не выдержав, уничтожила все фотографии, чтобы лишний раз не напоминали. Боялась покончить с собой... Втроём мы и жили – мама, бабуля и я. Бабуля – это мамина мама. Так вот, прихожу я с рюкзачком домой, а на кухне сидит мужик в пижаме, ужинает, и мама вся из себя счастливая с ним рядом.
      Как выяснилось, папа не погиб. После столкновения он болтался в океане, цепляясь за обломки, его подобрал корабль, попал он в какую-то страну за границей, а во время катастрофы его здорово стукнуло по голове, и он забыл всё на свете... Закрутили они историю, как в кино, и я тут же в неё поверил. Было жутко интересно! Папа сидел передо мной, хитро посматривал на всех, иногда вставлял басом что-нибудь смешное, а я стоял столбом, тихо балдел и помалкивал...
      В первую неделю было очень здорово. Отец оказался нормальным мужиком, и слово «папа» перестало во мне задерживаться. Не знаю, почему, но я и теперь называю его папой, хотя это, конечно, глупо. Просто так удобнее. Короче, в первую неделю я ещё ни хрена не понял и не увидел.
      По-настоящему эта история началась со второй недели. Папе не понравилась наша мебель. Дряхлая, мол, и безвкусная. Предложил её выбросить и взамен купить что-нибудь современное. Мама с бабулей, понятное дело, согласились. А у нас был шкаф для всяких тряпок и шуб: так вот, в этом шкафу жил шёпот. Самый натуральный шёпот! Мама, правда, говорила – сверчок или какой-то там древесный жук. Она говорила, будто я выдумал себе детскую игру и никак не хочу повзрослеть... Не играл я вовсе! Шёпот мне давал советы, как надо жить. Посидев немного в темноте, я получал ответ на любой вопрос. Забирался в эту дикую тесноту, отгородившись от остальной квартиры скрипучей дверцей...
      А папа сказал, что если в шкафу завелась живность, его тем более надо убирать из квартиры. Я не стал спорить, ведь отец – это отец. Хотя, конечно, было ужасно жалко. Мебель они не выбросили, а продали по дешёвке. Мой шкаф – соседке с первого этажа, дворничихе, а я в тот день специально подольше шатался по городу. Мне было погано. Чувствовал себя предателем.