Сергей Щеглов

Разводящий Апокалипсиса

Поскольку аз есмь церемониймейстер, сиречь действительный магистр – молчи, не спрашивай, чего, чего, чего, чего, чего, – сам чувствуешь, должно быть: вопрос нелеп, ответ – всего, всего, всего, всего, всего...

(Здесь и далее – Михаил Щербаков)

Глава 1

МАТЧ ПО ФАЕРБОЛУ

И руки, любовницу не доласкав,

Хватаются за рычаги...

Когда Валентин проснулся, солнечные зайчики уже вовсю плясали над его головой. Едва оторвавшись от горизонта, солнце пронзило своими лучами хрустальную воду в бассейне и, отразившись от зеркального дна, ворвалось в окно спальни, расплескавшись по стенам и потолку. Валентин зевнул и всласть потянулся, широко раскинув руки.

Дианы рядом не было.

Так и есть, сообразил Валентин. Проспал. Сегодня суббота, а по субботам они с Натальей в теннис играют, с самого утра. Придется самому завтрак придумывать.

Валентин откинул простыню и одним прыжком вскочил на ноги. Распахнутая балконная дверь манила сохранившейся в парке прохладой. Секунду поколебавшись, Валентин подогнул пальцы, формируя заклинание, и вылетел наружу, держа курс на солнце.

На полпути к солнцу Валентина остановил бассейн. Полет резко замедлился; на поверхности воды образовалась вмятина, как если бы в нее плюхнулся огромный невидимый шар. К бортам бассейна побежали пологие волны. Валентин остановился и пошел на снижение; зависнув в центре полукруглой впадины, он резко оборвал заклятие – и зашипел от холода обрушившейся со всех сторон воды.

Ну вот, подумал Валентин, выныривая на поверхность. С водными процедурами покончено. Он перевернулся на спину, поглядел в темно-синее небо, обрамленное серыми отвесными скалами, и медленно поплыл к краю бассейна. Сон как рукой сняло, захотелось махать руками, дрыгать ногами и разговаривать на повышенных тонах. Черт возьми, третья неделя заканчивается, на лбу уже мозоли от Обруча – а воз и ныне там! Никаких следов – ни «теневых» заклинаний, ни обычных; такое ощущение, что Занг возненавидел Акино без всякой посторонней помощи! Год назад, четыре года, шесть с половиной лет – рекорд дальности, между прочим! – везде все то же самое. Не пора ли нам остановиться и подумать, коллега Донован? Хорошенько подумать!

Валентин ухватился за поручень, подтянул ноги и пулей выскочил из воды. Глянул на вешалку под навесом – надо же, ни одного полотенца. Должно быть, гости вчера разобрали. Ну и хрен с ним, с полотенцем.

Валентин вскинул обе руки к небу, запрокинул голову и сделал глубокий вдох. По телу от пяток до запястий прокатилась теплая волна, воздух заискрился от мельчайших брызг. Валентин провел ладонью по животу, убедился, что заклинание «водоотталкивающей кожи» сработало, и зашагал к дому, додумывая на ходу неожиданно пришедшую мысль.

Остановиться и подумать, надо же! После общения с Хеором чего только в голову не лезет. Узнаю его любимую песню – думать, думать и еще раз думать. Очень дельный совет, особенно когда он исходит от великого мага. Может быть, и в самом деле его послушать?

Валентин сжал левый кулак и потер большим пальцем приватное переговорное кольцо. Спустя секунду из кольца раздалось громкое жужжание. Валентин с недоумением уставился на свою руку и даже замедлил шаг.

– Кто бы это мог быть? – пробился сквозь жужжание голос Донована. – Наверное, это вы, принц; так вот, не могли бы вы перезвонить мне через пару минут? Дело в том, что моей электробритве слишком много лет от роду, и бесшумность ее безвозвратно утрачена, таким образом, я ровным счетом ничего не слышу!

– Понятно, – сказал Валентин и коснулся кольца, обрывая связь.

Надо же! Донован, попавший в Эбо из двадцать первого века, имел при себе электробритву! Он что, держал на Земле магазин антикварной бытовой техники?!

Валентин вошел в дом и раздвинул створки стенного шкафа. Обычно этот шкаф находился на втором этаже, в спальне, но сейчас, когда хозяин дома соизволил одеться в прихожей, шкаф послушно переместился вниз со всем своим содержимым. Валентин протянул руку к ближайшей рубашке – и хлопнул себя по лбу.

Да что это со мной сегодня! Ведь обещал же Тангасту, что буквально все буду делать только с помощью магии! И вот опять – хожу пешком, одеваюсь вручную... Эдак ты и на врагов с кулаками бросишься, ругался Тангаст, и ведь прав был, зараза!

Валентин отступил на шаг, сосредоточился и вскинул сразу обе руки.

Всякий, кто хоть раз пробовал одеться при помощи телекинеза, долго помнит об этой попытке. Валентин подпрыгнул, давая брюкам хоть какой-то шанс надеться на ноги, замахал руками, пропуская их в рукава рубашки, и больно ударился пятками о жесткие туфли, которые едва успели выползти из шкафа. Опустив глаза, Валентин убедился, что брюки успешно натянуты и даже застегнуты; вот только плавки оказались надеты снаружи, да еще оба носка обвились вокруг левой ноги, точно портянки-недомерки. Хорошо еще, я рубашку не стал застегивать, подумал Валентин, снимая штаны. С такой техникой мне не то что в великие маги, в жонглеры не светит. Нет уж, никаких выходных, решил Валентин. Сразу же после завтрака – к Тангасту, на тренировку; сколько можно штаны через голову надевать!

Приведя себя в относительный порядок, Валентин прошел через прямоугольный атриум прямиком в обеденную залу. У массивного стола из черного дерева в беспорядке стояли кресла – еще один след вчерашнего веселья. Валентин подошел к ближайшему из них, придвинул к столу и прикрыл глаза, сочиняя завтрак. После неудачи с брюками он решил особо не экспериментировать – и ограничился вазочкой устриц в лимонном соке, рыбным филе под пряным соусом и картофелем фри в качестве гарнира. Четко сформировав в голове требуемые предметы, Валентин собрал пальцы правой руки в пучок, словно сжимая невидимую грущу.

3автрак появился на столе с характерным звуком, заставившим Валентина поморщиться, у настоящих мастеров материализация предметов происходила совершенно бесшумно. Валентин освоил это сложное заклинание две недели назад – разумеется, не по собственному желанию, а по прямому указанию Тангаста – и теперь боролся с побочными эффектами. Все, чего ему пока что удалось добиться, – это превратить вышибающую стекла ударную волну в громкий хлопок, как от лопнувшего воздушного шарика.

Ткнув вилкой в вазочку с устрицами, Валентин снова потер переговорное кольцо.

– Ошибка, – раздался из кольца голос Донована. – У меня нет переговорного кольца!

– Доброе утро, Майлз, – сказал Валентин, невольно улыбнувшись. Толстяк-англичанин умел поднять настроение. – Мне пришла в голову одна мысль.

– И чего только не услышишь субботним утром, – отозвался Донован, развалившись в кресле со свежим номером «Таймс». – Неужели так трудно придумывать мысли в рабочее время?!

– Это ж надо сообразить, что их пора придумать, – вздохнул Валентин. – А не по ментальным следам носиться, как горный козел.

– Я неоднократно предупреждал вас, – менторским тоном заявил Донован, – об опасности регулярного использования талисманов. Имеется подозрение, что талисманы питаются жизненной силой их владельцев. Более того, оно подтверждено моими собственными наблюдениями: с годами талисманы увеличиваются в размерах. Я регулярно измеряю свой Обруч, за четыре года эксплуатации его внутренний диаметр увеличился на шестнадцать микрон!

Судя по всему, англичанин был настроен шутить до победного конца. Валентину захотелось вызвать портал и продолжить завтрак за дружеской беседой, однако воспоминания о недавних упражнениях в магии заставили его одуматься.

– Я при первой же возможности проведу измерения собственного Обруча, – как можно официальнее сказал Валентин и был вознагражден добродушным смехом Донована. – А подумал я вот что: не слишком ли мы увлеклись оперативной работой? Я уже сотню часов занговского прошлого просмотрел, от месячной давности до пятилетней, – а что толку? Обычно зацепки появляются еще при первом контакте, сто часов чистого фона выглядят крайне подозрительно!

– А сто сорок часов – еще подозрительнее, – поддакнул Донован. – С прискорбием признаюсь, что не удержался от искушения и тоже погулял по славному прошлому нашего подопечного. Вы совершенно правы, Шеллер, – там нет ни единой зацепки. Занг чист от заклятий, как только что перенесенный на Пангу землянин.

– Ну и что вы по этому поводу думаете? – спросил Валентин, несколько озадаченный легкостью, с которой Донован признал зряшность трехнедельной работы.

– Да примерно то же, что и вы, – проговорил Донован. – Хватит бродить по ментальным следам, пора остановиться, иначе ваш Обруч протрется изнутри и свалится вам на шею!

Валентин понял, что сейчас идея Обруча, протертого до дыр, занимает Донована намного больше, чем тайна личности Шаггара Занга.

– Ну хорошо, – сказал он. – Я рад, что мы пришли к одинаковым выводам. Я предлагаю собраться и еще раз обсудить ситуацию. Ясно же, что базовая версия ни к черту не годится!

– Вот именно, Шеллер! – подхватил Донован. – Так что поздравляю: мы с вами добились первого успеха! Отрицательный результат в нашей работе значит куда больше, чем положительный, с каждой отброшенной версией мы все ближе подходим к истинной Тайне! – Донован сделал паузу, давая Валентину прочувствовать всю важность этого заявления. – Вы заявитесь прямо сейчас или все-таки дадите мне дочитать газету?

– Если бы я хотел заявиться прямо сейчас, – ответил Валентин, – стал бы я пользоваться кольцом! Сначала я собираюсь поупражняться в магии, а к вам появлюсь ближе к одиннадцати. Хотя, – Валентин на мгновение замялся, пытаясь помягче сформулировать свою не слишком скромную просьбу, – может быть, принцу тоже было бы интересно?..

– Я распоряжусь, – ответил Донован таким тоном, словно всемогущий принц Акино служил у него дворецким. Англичанин был верен себе – Валентин в который уже раз не мог понять, шутит он или говорит серьезно. Отдавать распоряжения Акино – все равно что помыкать Господом Богом, но Валентин собственными глазами видел на руке принца личное переговорное кольцо Донована. Точно такое же кольцо носил на среднем пальце левой руки сам Валентин, и означало оно совместную работу, в которой Донован являлся боссом. Конечно, в Эбо быть «боссом» значило всего лишь руководить отдельно взятым проектом, за пределами которого человек оставался просто человеком, не обремененным чинами и размерами годового дохода. Начальник Дианы, к примеру, умудрялся одновременно командовать целой сотней журналистов – и вместе с тем гнуть спину на фанатика Мелигени, одержимого идеей вывести ездовых стрекоз размером с велосипед. Работать одновременно и большим начальником, и последним подчиненным было в Эбо в порядке вещей, но все равно – чтобы сам Акино работал на Донована в рамках какого-то проекта?! Что ж это за проект такой?

– Значит, у вас в одиннадцать? – уточнил Валентин.

– Зачем же у меня? – словно обиделся Донован. – У принца я чувствую себя гораздо комфортнее! И добираться куда проще – ровно в одиннадцать вы просто окажетесь в его кабинете.

– Ну, тогда я побежал, – спохватился Валентин. – С Тангастом не так-то просто закончить тренировку вовремя, а исчезать посреди магического спарринга – то еще удовольствие...

– До встречи, Валентин, – напутствовал его Донован, разрывая связь.

Валентин отправил в рот последнюю устрицу и принялся методично поедать рыбу. Надо же, подумал он, как все изменилось. Еще месяц назад я считал Акино живым богом – а теперь вот запросто вызываю его на оперативки. Правда, только для того, чтобы отчитаться в полном провале порученной мне работы...

Валентин с силой сжал вилку и медленно выпустил воздух через сжатые трубочкой губы. Негативное мышление! Отставить! Никакой это не провал; мы просто отработали самую очевидную версию – и полностью ее опровергли. К тому же в мотивации человека разбираться – это тебе не побрякушки на Побережье разыскивать. Здесь думать надо. Так что все идет как надо!

Закончив сеанс самовоспитания, Валентин подобрал с тарелки остаток гарнира и материализовал себе стакан минеральной воды. Хлопок в этот раз вышел совсем слабым, и Валентин сразу повеселел. Выучусь, подумал он, обязательно выучусь. В крайнем случае еще и у Хеора стану уроки брать, даром что он Великий Черный. Кстати, о Хеоре – а не захватить ли его с собой? Посмотрим, так ли он хорошо умеет думать, как об этом разглагольствует!

Валентин растопырил пальцы правой руки и слегка подогнул их, словно обхватывая волейбольный мяч. Заклятие пространственного поиска, показанное Тангастом на прошлой неделе, далось Валентину на удивление легко, уже через несколько секунд плоская бутылка из темного стекла влетела в дверь и мягко опустилась на стол.

– Наконец-то ты сделал то, что должен был сделать с самого начала, – раздался из бутылки тонкий, но грозный голос великого мага.

Валентин улыбнулся. Живой или мертвый, во плоти или в виде полупрозрачного облака, Хеор оставался самим собой – не знающим сомнений великим магом, словом и делом вбивающим в голову нерадивого ученика очередную прописную истину. Поначалу Валентин удивлялся такому к себе отношению – ведь он ни разу не просился к Хеору в обучение. Больше того, при первой же их встрече Хеор был убит, а при второй – так и не сумел как следует воскреснуть; уж если судить по результатам поединков, это Валентин должен был учить Хеора уму-разуму. Но стоило Хеору открыть рот, как Валентин обнаруживал, что великий маг говорит крайне разумные вещи. Пообщавшись со своим странным пленником несколько дней, Валентин осознал, кого видит в нем бывший Великий Черный. И это открытие, как и многие предыдущие, заставило Валентина содрогнуться от нехороших предчувствий.

Хеор вознамерился сделать Валентина своим преемником.

Учиться магии на Побережье можно по-разному. Стать подмастерьем у цехового колдуна и пять лет постигать два-три специализированных заклинания. Податься в свиту странствующего волшебника, долгие годы собирать разрозненные крупицы знаний от его щедрот, периодически проверяя себя в поединках на звание мэтра. Поступить – за немалые деньги – в один из трех университетов Гильдии Магов и учиться пятнадцать лет, получив в результате звание мастера. Наконец, при особом везении можно устроиться учеником к гроссмейстеру – чтобы с шансами два к одному погибнуть при особо опасных ритуалах, а в оставшейся трети случаев стать инвалидом в выпускном поединке.

Но существует и еще одна возможность, о которой не принято говорить всерьез. Можно повстречать великого мага. Повстречать в тот самый момент, когда он начинает терять свою силу, когда в его нечеловеческой душе возникает вполне человеческое желание – передать кому-нибудь свое Искусство. И тогда если встреча действительно была случайной и сопровождалась верными знамениями, если повезет выдержать испытания, которым великий маг в изобилии подвергнет избранника, вам выпадет счастье – или несчастье, это уж как посмотреть – стать Преемником. Учеником, который превзойдет учителя. Обязательно превзойдет, потому что великие маги всегда добиваются своего.

Да, подумал Валентин. Смерть трех тальменов и Армагеддон в отдельно взятой империи – вполне подходящее знамение. Я бы даже сказал, чересчур подходящее. Интересно, как это Хеор собирается заставить меня учиться? До сих пор у него это не слишком хорошо получалось.

– Ты имеешь в виду завтрак? – переспросил Валентин, назло Хеору притворяясь полным кретином.

Но Хеор просто проигнорировал шутку:

– Ты потерял двадцатую часть года, изучая прошлое, которого не было. Сейчас ты понял, что находишься на ложном пути, но это знание не вернет тебе потерянного времени. Ты сделал шаг к смерти, ничего не получив взамен; в следующий раз ты будешь мудрее и сразу же посоветуешься со мной.

Валентин пропустил мимо ушей привычные Хеоровы метафоры и сосредоточился на главном:

– Что значит – прошлое, которого не было?! Обруч показывает именно то, что было! Я даже заклинание Призрака с его помощью выучил!

– Обруч, – ответил Хеор, – показывает то, что было, но далеко не все, что было. Подобно тому как маленькое слово «нет» в конце длинного предложения полностью меняет его смысл, десять лет жизни человека могут быть перечеркнуты в одно-единственное мгновение. Ты так и не нашел этого мгновения.

Валентин уже успел привыкнуть к тому, что великий маг прекрасно осведомлен обо всем происходящем вокруг. Безвылазно сидя в бутылке, Хеор не брезговал никакими способами проникнуть за ее прозрачные стены. Он расспрашивал Диану, помещал частицы своего сознания в пролетающих мимо насекомых, создавал маленькие, но верткие привидения, а однажды даже ухитрился сконструировать магического «жучка», подсадив его на пиджак самого Донована. Но откуда Хеор мог знать, что происходит в ментальном пространстве?! У него же нет талисмана!

– Откуда ты знаешь, что не нашел? – подозрительно спросил Валентин.

Хеор издал короткое шипение:

– Ты сам только что заявил, что ваша «базовая версия» никуда не годится! А что ты предложил взамен? Сесть и подумать, то есть ничего. Прошлое не открыло тебе своих тайн. Найди ты ключевое мгновение, ты вел бы себя совсем по-другому.

Валентин уже раскаялся в своем решении взять Хеора с собой. Он сейчас меня совсем заболтает, мысленно застонал Валентин, я же на тренировку опоздаю!

– Ну ладно, – примирительно сказал он. – Не нашел я ни хрена и даром потерял свой кусок жизни. Впредь буду умнее. Поучаствуешь сегодня в нашей оперативке?

– Ты знаешь, – ответил Хеор, – что я не пропускаю ни одного случая научить тебя искусству думать. Не пропущу и на этот раз.

– Ну вот и отлично, – кивнул Валентин, вставая из-за стола. – Пошли!

Левой рукой он оттянул задний карман брюк, а пальцы правой сложил в «козу». Конечно, пользоваться телекинезом на расстоянии полуметра – явная глупость, но Тангаст требовал делать с помощью магии буквально все. Кое-как запихав бутылку с Хеором в карман, Валентин потянулся, зевнул и потер переговорное кольцо.

– Тангаст приветствует тебя, – прогудело кольцо.

– Это Шеллер, – представился Валентин. – Вы свободны учитель? Как насчет небольшой тренировки?

– Сегодня тренировки не будет, – ответил Тангаст. – Пришло время проверить твою силу в поединке.

Валентин икнул от неожиданности.

– В поединке?! С кем?!

– Тебя желает лицезреть Полирем Морасский, – пробасил Тангаст. – Он заставит тебя исполниться должного рвения!

Догадываюсь я, как он это проделает, мысленно вздохнул Валентин. Как даст фаерболом... Какие там есть формулы от ожогов четвертой степени?

– Ты готов? – громыхнул Тангаст.

Кольцо едва не соскочило с пальца, передавая командный голос великого мага.

– Более-менее, – пробурчал Валентин. И тут же сгинул в мерцании возникшего вокруг него Т-портала.

Прямая телепортация была самым простым способом перемещения с одного острова Эбо на другой. Вся родная страна Валентина, общей площадью в четверть миллиона квадратных километров, представляла собой обнесенное кольцевым горным хребтом внутреннее море, усеянное бесчисленными островами. Все это – и горы, и море, и острова – до последнего камня создал принц Акино при помощи своего великого талисмана. Пятьсот лет назад здесь не было ни воды, ни гор – ничего, кроме ослепительно белого песка и смертельной восьмидесятиградусной жары, сейчас же страна Эбо была поистине райским местом, по климату оставлявшая далеко позади лучшие земные курорты. Валентин жил на внешнем склоне кольцевого хребта, поближе к милым его сердцу отвесным черным скалам, но таких оригиналов среди жителей Эбо было совсем немного. Большинство предпочитало мягкий климат и ласковый плеск волн внутреннего моря, тем более что на каждого человека в Эбо приходилось аж по два острова – в среднем, конечно, острова были очень разные, от одиноко вздымающейся на двести метров остроконечной скалы до Главного Острова, на котором принцу пришлось проложить автомобильные дороги – так он был велик. На прочих островах личным транспортом служили вездеходы-амфибии – полупрозрачные каплевидные экипажи, выращивавшие себе то колеса, то винт. Но даже с их ста милями в час путешествия по Эбо имели только развлекательный смысл; все деловые контакты осуществлялись исключительно с помощью телепортации. Сегодня Валентин планировал посетить Тангаста на его северном магическом полигоне, расположенном в пустыне за пределом кольцевых гор, заскочить к принцу на центральный остров, посетить Баратынского в Управлении внешней разведки – и вернуться домой, желательно не позднее пяти вечера, чтобы украсить своим присутствием очередную вечеринку. Больше тысячи километров, даже если считать по прямой, без телепортации Валентину пришлось бы провести за рулем большую часть дня.

Что бы мы делали без телепортации, подумал Валентин. Теснились бы на какой-то сотне километров вдоль ривьеры, постоянно мотаясь туда-сюда по обсаженным пальмами автобанам, или, того хуже, развили бы непрерывно гудящую над головой гражданскую авиацию. Воистину, слава принцу Акино и его талисману!

Обжигающий ветер бросил в лицо Валентину пригоршню песка. Валентин чихнул, плюнул и коротко взмахнул левой рукой, формируя «веер» – универсальное защитное заклинание. Полигон у Тангаста был настоящим полигоном: обычный человек не прожил бы здесь и часа. Но великого мага это обстоятельство нисколько не заботило.

– Готовься к бою, Шеллер, – прогудел Тангаст.

Валентин поморщился – всякий раз маг-гроссмейстер оказывался у него за спиной, и это начинало раздражать. Оно понятно, старая магическая школа – не давать никому застать себя врасплох; вот только что толку от этой школы, если требуется просто надеть брюки?

Тангаст стоял прямо в центре пустыни, отбрасывая длинную тень. Его могучая фигура – при первой встрече с гроссмейстером Валентин никак не мог поверить, что этот великан именно маг, а не рыцарь – была единственным темным пятном посреди выглаженного магией белого песка, простиравшегося до самого горизонта.

– Приветствую тебя, учитель, – сказал Валентин, делая шаг к Тангасту. И замер, натолкнувшись на невидимую стену. Вскинул правую руку, гроссмейстер остановил Валентина.

– Ни шагу дальше, – сказал он своим низким, тяжелым голосом. – Я буду наблюдать за вашей схваткой с должного расстояния.

– А что, Полирем уже здесь? – удивился Валентин, невольно озираясь по сторонам.

– Он здесь, – подтвердил Тангаст. – Жаль, что ты не понял этого сам. Маг, который не замечает противника, – наполовину мертвый маг.

Валентина бросило в дрожь. Чертовы маги! Нашли наконец повод возродить свои изуверские правила. Испытания, поединки, обязательная гибель каждого второго ученика... Куда только принц смотрит?!

– Можешь начинать! – сказал Тангаст, обращаясь к кому-то за спиной Валентина.

Валентин начал было поворачиваться, чтобы посмотреть, кто это там появился, но дрожь, пробиравшая его, несмотря на семидесятиградусную жару, внезапно усилилась. Это ж поединок, мысленно завопил Валентин; хватит оглядываться, биться надо!

Пальцы скрутила мгновенная судорога. Валентин сплел сразу четыре заклинания – два защитных, одно боевое и одно реверсивное, – и даже его тренированным рукам пришлось туго. Песок взметнулся столбом, отклоненный «коконом» фаербол чиркнул по пустыне, оставляя за собой сверкающую стеклянную дорожку, две ослепительные молнии ударили прямиком в Тангаста, с которым Валентин как бы поменялся местами, использовав легкую «рябь», а собственный удар Валентина вырыл яму, в которой можно было бы похоронить слона. Когда Валентин перевел дух, Полирем уже отогнал в сторону возвращенный ему реверсивкой огненный шторм и взмахнул рукой, выпуская второй фаербол. Куда мощнее первого.

Валентин ощутил, как медленно холодеет его сердце. Он не успевал. Первый набор заклинаний отнял у него большую половину наспех собранной магии, а Полирем между тем едва закончил разминаться. Все, на что Валентин еще был способен, – это отклонить «коконом» второй фаербол. Чтобы быть наверняка уничтоженным третьим.

Правда, оставалась еще одна возможность. Обучаясь магии, Валентин на собственной шкуре усвоил, как трудно бывает собрать Силу и как легко – потерять. Обычного магического фона Панги едва-едва хватало на десяток заклинаний; после этого приходилось либо ждать, когда фон восстановится – иногда несколько минут! – либо подпитываться от другого источника. В последних приключениях на Побережье Валентину пришлось бы очень туго, не окажись рядом без пяти минут гроссмейстера Талиона, великого мага Ваннора и на закуску – выращенного в сплошной скале колдовского замка, сплошь состоявшего из магии. Но сейчас рядом не было никого, кроме Тангаста и Полирема. А они в отличие от ничего не подозревавших магов Побережья давно уже научились ограждать свою собственную Силу непреодолимыми для слабой магии землян барьерами. Валентин чувствовал себя как выброшенная на песок рыба. Какого черта, мелькнула мысль, как вообще возможно мне драться с пангийцами?! Они же явно сильнее!

Фаербол уже несся на него, вселяя ужас. Самое простое и самое сильное заклинание, от которого нет спасения ни воину, ни магу, ни даже тальмену. Только более сильная магия, чем магия создавшего фаербол, способна остановить этот всесокрушающий комок колдовского огня. Только где ее взять, эту магию?

Валентин обреченно вскинул руку, отводя фаербол в сторону, и даже не стал отвечать. Сил у него оставалось разве что на создание себе чашечки кофе. Но их разумнее было поберечь на лечение неизбежных после следующего удара ожогов.

– Думай! – услышал Валентин слабый голос Хеора.

Чего уж тут думать? Где магию-то взять?! Ладно бы еще фаерболы взрывались, рассеивая вокруг свою магическую энергию; так нет же, она почти вся тратится на производимые ими разрушения! Или прикажете фаерболы на лету перехватывать? Голыми руками?..

А почему, собственно, голыми?!

Валентин уставился на Полирема, пораженный пришедшей в голову мыслью. Обычное заклинание-тандем, только б успеть!

Полирем поднял обе руки на уровень плеч и медленно сводил их перед собой, готовя не просто фаербол, а целый фаерболище. Успеваю, понял Валентин.

В левую руку – «перчатку», в правую – то, что я так до сих пор и не назвал, вытягиватель магии, ну, скажем, «воронку». И дай-то Бог, чтобы это сработало!

Фаербол вырвался из рук Полирема – огромный, ослепляющий и такой горячий, что сам его создатель невольно отшатнулся. Валентин чуть двинул руки вперед, выпуская свои собственные заклинания.

Разумеется, он не рассчитывал ни на что серьезное. Так, перехватить у фаерболища хотя бы десятую часть Силы. Тогда можно было продержаться еще пару раундов – если, конечно, пальцы совсем не скрючит. Именно поэтому поток Силы, хлынувшей в него, Валентин сперва принял за сам фаербол. И завопил от предчувствия дикой боли.

А вместо боли пришел восторг. Упоение собственным могуществом. Пронзительно ясный мир вокруг. И ощущение взрыва, раздавшегося в собственной груди и на миг замешкавшегося разлететься вокруг убийственной ударной волной. Валентин мгновенно понял все, что произошло, – захваченная энергия подхлестнула восприятие. Фаербол исчез, будто его и не было, и вся мощь его без остатка досталась Валентину.

В тот же миг Сила хлынула прочь, хлынула через заклинания, еще остававшиеся активными. «Перчатка» схватила песок до самого скального основания, «воронка» вобрала в себя всю магию на десятки километров вокруг. Тангаст и Полирем оторвались от земли, окруженные искрящимися защитными коконами; горизонт качнулся и поплыл, а Валентин увидел белый песок, стремительно падающий ему на лицо.

Господи, только и подумал он в последнее мгновение. Цепная реакция; нужно погасить «воронку»! И свел пальцы на обеих руках, обхватив невидимые груши.

Громыхнули два раската грома. Песок ударил в лицо, плотный, как кирпич. Трижды содрогнулась земля, трескаясь и проваливаясь под Валентином. И наступила тишина.

Тихо шелестел осыпающийся песок. Отчаянно свербело в носу. Жар раскаленной пустыни медленно, но верно пробирался сквозь ослабшую магическую защиту.

Кажется, все кончилось, подумал Валентин. Интересно, глубоко ли меня закопало?

Медленно, с трудом продираясь сквозь обжигающий песок, Валентин подтянул к лицу правую руку и сложил пальцы в «козу». С резким фырканьем песок полетел прочь. Извиваясь, Валентин выполз в образовавшуюся коническую яму, втянул горячий, как в сауне, воздух и отчаянно чихнул.

Могло быть и хуже, подумал он, посмотрев вверх. Глубина ямы не достигала и трех метров, Валентин зацепился двумя «перчатками» за ее края и одним прыжком оказался на поверхности. Вот и все, подумал он, поединок закончен. Интересно, а как там Полирем?

Валентин обернулся – да так и застыл вполоборота. За его спиной возвышались два сверкающих на солнце предмета высотой с двухэтажный дом. Больше всего они напоминали пузатые коньячные бутылки, увеличенные в двадцать раз и выставленные в пустыне в качестве рекламы, но разглядев, что находится внутри гигантских бутылок, Валентин опустил руки.

В левой бутылке стоял Тангаст, задумчиво выпуская из руки белый луч, полностью гаснущий в толстом слое стекла.. А в правой бесновался незнакомый Валентину маг, выпуская в разные стороны фаерболы, молнии, фиолетовые лучи, облака едких газов и прочую магическую гадость, предназначенную для уничтожения материальных ценностей. Безо всякого видимого эффекта.

Валентин потрогал задний карман своих брюк и нащупал там именно то, что ожидал.

– Какого черта?! – рявкнул он, извлекая бутыль с Хеором на свет божий. – Что ты себе позволяешь?!

– Я лишь исполняю свой долг, – гордо ответил Хеор. – Я учу тебя думать.

– А бутылки?!

– Бутылки, – размеренно проговорил Хеор, – есть результат твоей неопытности в магии. Ты успел понять, как перехватить чужое заклятие, и сумел восстановить контроль над Силой, когда она почти вырвалась на волю. Но ты не успел придумать ничего лучшего, чем повторить то, что уже сделал однажды, – посадить своего противника в бутылку. Более опытный маг на твоем месте направил бы Силу на усмирение вызванного тобой же землетрясения.

Хеор, как всегда, был абсолютно прав. Теперь Валентин вспомнил, во что он трансформировал «воронку». Пальцы, сжимающие невидимые груши, два одинаковых заклинания материализации – неизвестно чего. Подсознание само выбрало любимую форму и любимый размер. Впрочем, подсознание ли?

Валентин скептически посмотрел на Хеора.

– Ты точно ничего не подправил в моих заклинаниях? – спросил он у великого мага.

– Самую малость, – ответил Хеор. – Я разместил твои творения в пространстве и убрал побочные эффекты.

Разместил в пространстве, усмехнулся Валентин. Вокруг двух гроссмейстеров. Шутник нашелся; сейчас они как вылезут, как выпрыгнут – и что я им скажу? Что за меня колдует Великий Черный?

– Зря ты это, – сказал Валентин. – У нас же был поединок!

– Вот именно – был. Я вмешался только тогда, когда он закончился.

Будем надеяться, что Тангаст придерживается того же мнения, решил Валентин. Интересно, как скоро он выберется из бутылки? Валентин посмотрел на своего учителя и обнаружил, что Тангаст больше не пытается пробить стекло с помощью магии. Теперь он оживленно размахивал руками, явно с целью привлечь внимание Валентина.

– Надо бы его выпустить, – пробормотал Валентин.

– Сначала спрячь меня обратно, – сказал Хеор. – У меня нет времени на обсуждение прошлых обид.

– Спрячу, – согласился Валентин. – Как только ты мне объяснишь, что это за стекло такое, раз его сам Тангаст прошибить не может!

– Это не стекло, – сказал Хеор. – Это тайгл. И каждый гроссмейстер знает, что он несокрушим.

Валентин поднял глаза к небу. Сходил, называется, на тренировку! Держу пари, что плавки у меня так и будут поверх штанов надеваться, но зато я теперь любого противника чуть что – и в бутылку. Ох уж эта магия!

– А как же тогда?.. – начал было Валентин. И умолк, увидев, что бутылка с Хеором перестала светиться. Великий маг прервал разговор.

Ну и хрен с тобой, подумал Валентин, засовывая Хеора обратно в задний карман. Сейчас спрошу у Тангаста, что такое тайгл, и сам со всем разберусь.

Он подошел к ближней бутылке и коснулся ладонью ее гладкой стеклянистой поверхности. Ладонь обжег холод, по руке пробежала дрожь. Точно, подумал Валентин. Никакое это не стекло.

– Учитель – закричал Валентин изо всех сил.

Тангаст открыл рот, тоже что-то крича, но из бутылки не донеслось ни звука.

Валентин пожал плечами и потер переговорное кольцо.

– Тангаст слушает, – отозвалось оно знакомым низким голосом.

– Учитель! – воскликнул Валентин. – Я не знаю, как это стекло получилось, но...

– Что ты создал, неуязвимое для магии?! – взревел Тангаст!

– Это не стекло, – машинально возразил Валентин. – Это тайгл.

Тангаст побледнел и стал как будто ниже ростом.

– Тайгл? – переспросил он глухо. – Но секрет его творения утрачен много веков назад...

– А секрет пожирания фаерболов на лету? – пожал плечами Валентин. – Зря вы затеяли этот поединок, учитель!

Тангаст отступил на шаг от прозрачной стены и задрал голову к небу. Валентин проследил направление его взгляда. Гроссмейстер смотрел на узкую горловину бутылки и медленно качал головой. Присмотревшись, Валентин понял отчего.

Бутылка была закрыта пробкой. Увесистым цилиндром из дымчатого стекла, а точнее – из дымчатого тайгла.

Вот те на, подумал Валентин. Это что же получается?! Ему оттуда никак не выбраться?! Скотина Хеор! Вот так разместил творения в пространстве!

Валентин подавил вполне естественное желание и не стал с размаху бить Хеорову бутылку о холодную поверхность тайгла. Спокойно, сказал он себе. Рассмотрим ситуацию как учебную. Во-первых, пробка должна выниматься.

Он вскинул руку – и мгновенно убедился, что «перчатка» проходит сквозь тайгл, не встречая никакого сопротивления. Разве что подхватить Тангаста и попробовать им, подумал Валентин; но такие штуки лучше сперва обсудить.

– Учитель, – позвал Валентин. – Вы можете левитировать?

– Бесполезно, – Тангаст сразу понял его мысль. – Бутыль закрыта не пробкой, а завинчивающейся крышкой. Скажи мне, кто это сделал?

Валентин пожал плечами и провел рукой по гладкой стене бутылки. Тайгл оказался не только холодным, но ужасно скользким: рука скользила, по его поверхности, как по мокрому льду.

Валентин протяжно свистнул. Очень похоже, что тайгл окружает какое-то защитное поле с нулевым трением, как же тогда пробку выкручивать? За что ухватиться?! Ох, знаю я, на, что все это похоже. Типичная задачка на сообразительность. Значит, вот как Хеор меня учить собирается?!

При этой мысли Валентина пробрал озноб. Мигом вспомнился корчащийся от боли Розенблюм – предыдущий маг, которого Хеор обучал подобным образом. Все сходится, мрачно подумал Валентин. Их любимый способ – бултых в воду и плыви, как знаешь. Одно слово, великие маги.

– Кто это сделал? – повторил свой вопрос Тангаст. – Я не могу выбраться отсюда! Ты понимаешь, что это значит?

– Как это – не можете? – удивился Валентин. – А портал?

Тангаст взмахнул обеими руками и на мгновение окутался облаком желтых искр. Потом искры погасли, а Тангаст остался стоять, где стоял.

Валентин разинул рот.

– Как это?! – пробормотал он. – При чем здесь портал? Это же Т-технология, а никакая не магия!

– Я ничего не понимаю в талисманах, – пробасил Тангаст. – Но я гроссмейстер магии, и вот что я скажу тебе, Шеллер: это не шутка. Оказаться в бутыли из тайгла – верная смерть. Даже для великого мага.

– Подождите, учитель! – испуганно воскликнул Валентин. Он не ожидал, что Тангаст примет все так близко к сердцу. – Почему – верная смерть? Ведь ваша Сила при вас?

– Моя Сила при мне, – ответил Тангаст. – Но я не смогу пополнить ее запасы, и рано или поздно она закончится, как закончился бы воздух в этой бутыли, соберись я им подышать!

Валентин сжал кулаки. Ну, Хеор, это уж слишком!

Он даже потянулся к заднему карману, но замер, остановленный одной простой мыслью. Прошло всего три недели, как Хеор избрал меня в Преемники. Бутыль из тайгла – его первая учебная задачка. И в качестве первой она должна быть довольно простой!

Валентин скрестил руки на груди и решительно посмотрел на Тангаста.

– Хорошо, учитель, – сказал он. – Сколько вы сможете продержаться?

Тангаст нахмурился, что-то подсчитывая в уме.

– Не больше трех лет, Шеллер, – ответил он через минуту.

Валентин облегченно вздохнул. Потом спохватился:

– А Полирем?

Тангаст топнул ногой:

– Ты что, собираешься ждать годы?! Действуй так, как если бы наша Сила была на исходе! Найди того, кто создал эти бутыли, и заставь его освободить нас! Попроси о помощи принца, ведь для тебя это не будет позором!

– Хорошо, хорошо, учитель, – закивал Валентин. – Сейчас все сделаю. Только сперва один вопрос: а тот, кто создал тайгл, точно может его разрушить?

– Он имеет над ним власть, как над всяким своим творением, – ответил Тангаст. – Жаль, что я не успел как следует обучить тебя, иначе бы ты знал об этом из собственного опыта.

Да, не успел, подумал Валентин, отступая на шаг и еще раз рассматривая бутыль высотой с двухэтажный дом. Может быть, оно и к лучшему, что не успел.

Он дотронулся большим пальцем до второго переговорного кольца.

– Шеллер? – мгновенно отозвался Донован. – Вас уже убили?

По-видимому, Донован был прекрасно осведомлен обо всем, чем Валентин занимается с Тангастом.

– Хуже, – тихо сказал Валентин. – Не могли бы вы пригласить принца прямо сейчас? У меня есть для него крайне неприятная новость.

Глава 2

ИМЯ ВРАГА

Но – где-то опять некие грозные силы

Бьют по небесам из артиллерий Земли.

Из переговорного кольца послышался шелест откладываемой в сторону газеты.

– Вас что, и в самом деле убили? – спросил Донован, тоже понизив голос.

– Стал бы я вас беспокоить из-за такой ерунды, – ответил Валентин. – Передайте принцу, что у нас тут, во-первых, две огромные бутылки из тайгла, во-вторых, в каждой из них сидит по одному нашему гроссмейстеру, а в-третьих, Т-порталы внутри этих бутылок не работают.

Донован издал странный звук, похожий на рычание объевшегося льва.

– Господи, Шеллер, – пробормотал он. – Вы опять за свое?

– То есть? – не понял Валентин.

– Ждите нас на месте, – вздохнул Донован. – Вы ведь на Тангастовом полигоне, в Черных Песках?

– Да, на полигоне.

– Сейчас будем, – сказал Донован и отключился.

Валентин пожал плечами. Донован даже не удосужился переговорить с принцем; видимо, они и в самом деле затеяли совместный проект. Но даже если Донован у них главный, принц вряд ли перенесется сюда, не задав нескольких вопросов. Так что пара минут у меня найдется.

Валентин успокаивающе кивнул Тангасту и направился к соседней бутылке. Сейчас он мог наконец рассмотреть своего недавнего противника, гроссмейстера магии Полирема Морасского.

Гроссмейстер уже прекратил бесноваться и теперь сидел, развалясь в наспех материализованном – ага, материализация внутри бутылок работает! – плетеном кресле. Валентин подошел к нему поближе и настроил кольцо.

– Приветствую тебя, победитель, – произнес Полирем, не удосужившись, однако, даже помахать рукой. – Ты ведь тот самый Шеллер, который утопил треть Побережья?

А еще часовню развалил, мрачно подумал Валентин. Кажется, у меня складывается вполне определенная репутация.

– Я тот самый Шеллер, который присутствовал при смерти трех тальменов, – сухо ответил Валентин. – Как вы себя чувствуете?

– Превосходно, как и полагается после отличного поединка! Ты победил меня по всем статьям! Но, говоря откровенно, хватило бы и погашенного фаербола, эта бутылка из тайгла не делает тебе чести. Как долго ты собираешься меня здесь держать?

Валентин пожал плечами. Выпущу, как только перестану избивать свою жену. Вот вам типичный пангийский маг-гроссмейстер. Всегда все лучше всех знает.

– Не знаю, – простодушно ответил Валентин, подыгрывая Полирему. – Создавать тайгл я умею, а вот разрушать еще не научился.

Вот теперь Полирем привстал в кресле. Да еще уперся руками в подлокотники.

– Как это – не научился?! – взревел он. – Ты что же, запер меня сюда, не зная, как выпустить?!

– Ну да, – сказал Валентин, продолжая разыгрывать роль простоватого ученика. – Но ничего, ведь вы сейчас меня научите, как этот тайгл расколоть, и все будет в порядке!

Полирем подпрыгнул в кресле, выпустив изо рта с десяток искрящихся синих огоньков. Они ударились в стенки бутылки и бесследно исчезли.

– Отродье свиньи и барана! – заорал Полирем, ничуть не успокоенный таким результатом. – Маг-недоучка с мозгами ниже пояса! Как я тебя научу, если я вижу тайгл второй раз в жизни?! Да из теперешних магов его и создавать-то никто не умеет!

– О, – опечаленно вздохнул Валентин. – Как это плохо, господин Полирем. У кого же мне тогда поучиться?

Полирем буквально задохнулся от злости. Он упал обратно в кресло, схватился левой рукой за шею, массируя горло, а правой махнул в сторону Валентина. Уходи, мол, сил моих больше нет. Маленький фаербол, вылетевший из его ладони, бесследно растворился в прозрачной глубине тайгла.

Валентин удовлетворенно кивнул и направился обратно к Тангасту. В главном он убедился: смерть от иссякания Силы Полирему в ближайшее время не грозила.

По дороге Валентин хлопнул себя по лбу и снова вытащил бутылку с Хеором:

– Послушай-ка, Великий Черный! – Бутылка вспыхнула жемчужным светом. – Ты-то хоть знаешь, что мне с этим тайглом делать?!

– Ты знаешь ответ, – тихо сказал Хеор. – Думать.

Валентин с трудом подавил желание зашвырнуть бутылку подальше.

– Слушай, ты, – сказал он, понизив голос. – Я к тебе в ученики не напрашивался. Эту хрень насчет Преемника ты сам придумал...

– Не я, – возразил Хеор. – Был знак, и не один. Это Судьба.

– В задницу Судьбу, – прошипел Валентин. – У меня своих забот полон рот, кроме как твои задачки решать!

– Ты заблуждаешься, – снова возразил Хеор. – Решать мои задачки – твой единственный шанс. Со временем – быть может, очень скоро, ты сам поймешь это. Я дал тебе время идти своим путем, сегодня утром ты сам признал, что этот путь никуда не ведет. Сейчас я сам выбрал для тебя направление, вспомни мои слова, когда придет время сравнить результаты!

– Какое еще направление?! – не понял Валентин. – Сейчас появится Акино, взмахнет талисманом, и все тут, при чем здесь я?

– Увидишь, – спокойно сказал Хеор. – Это хорошая задача, Фалер. Над ней можно думать долго, потому что у нее несколько решений.

Жемчужное мерцание погасло. Валентин подбросил на руке пустую с виду бутылку, хмыкнул и засунул ее обратно в задний карман. Надо же! Несколько решений!

Валентин подошел к бутыли Тангаста и посмотрел вверх, на ее сужающееся горлышко. Итак, что мы имеем? Материал с нулевым трением, наглухо закрученная пробка. Хотя почему наглухо, если с нулевым трением?

Валентин оттопырил нижнюю губу. Черт, это же слишком просто.

– Учитель, – сказал он, потерев кольцо. – Я собираюсь кое-что проверить, для чего мне придется повалить бутылку набок. Материализуйте себе какой-нибудь матрас...

Тангаст покачал головой, но просьбу Валентина выполнил. Он сложил руки, наклонил голову, что-то пробормотал – а потом отступил к дальней стенке бутылки и встал спиной к белому пушистому натеку, покрывшему тайгл до высоты человеческого роста.

Валентин зачерпнул «перчаткой» кубометр песка и швырнул его в бутыль, целясь в горлышко. Удар сделал свое дело – бутыль дернулась, наклонилась набок и со страшным скрежетом рухнула на песок. Тангаст растянулся на своем пушистом матрасе. Валентин обошел бутыль и встал неподалеку от горлышка, рассматривая пробку. Тангаст не ошибся – она действительно оказалась с внутренней резьбой и сидела в бутылке, как крышка в термосе.

– Учитель, – пробормотал Валентин. – Материализуйте там у себя что-нибудь покрупнее. И надавите им на пробку.

Он вовремя сообразил, что самому Тангасту до пробки не добраться – соскользнет по тайглу, как по льду, и шмякнется обратно на дно.

Тангаст кивнул и легким взмахом руки сотворил большой замшелый булыжник. Валентин попробовал ухватить его «перчаткой» – безрезультатно, тайгл не пропускал магию ни под каким соусом. Тангаст усмехнулся и направил валун в сторону пробки.

Валентин был готов к тому, что пробка не сдвинется с места. Иначе задачка Хеора оказалась бы простой шуткой.

Но пробка вдруг резво закрутилась, сделала несколько полных оборотов и выскочила наружу, откатившись прямо Валентину под ноги. Булыжник вылетел из бутыли, как из пушки, улетев метров на сорок. Валентин пнул ногой массивную дымчатую пробку с довольно редкой резьбой и раздраженно сплюнул.

Тоже мне задачка, подумал он. И где тут несколько решений?

Тангаст обратился в черную отблескивающую каплю и вылетел из бутылки почти сразу же за булыжником. Приняв человекообразную форму, он нос к носу столкнулся с Донованом, выходящим из выросшего посреди пустыни портала.

Следом за Донованом из портала вышел Акино. Посмотрел на поверженную бутыль, потом – на валяющуюся рядом пробку и покачал головой. Донован покосился на принца, дотронулся до его плеча и показал на вторую бутыль. Принц удовлетворенно кивнул:

– Благодарю вас, Валентин. Сейчас я на некоторое время покину ваше общество.

Валентин пожал плечами. Принц, как обычно, был непостижим. Благодарить-то меня за что?!

Донован обменялся приветствиями с Тангастом и повернулся к Валентину:

– Я как раз собирался спросить у вас, Шеллер, какие у этих бутылок пробки.

– Завинчивающиеся, – машинально ответил Валентин.

– Я вижу, – кивнул Донован. – К счастью, у нас осталась в запасе еще одна бутылка. С вашего позволения, я проверю мой Обруч...

Донован слегка прикрыл глаза и сложил руки на животе. Лицо его приняло кислое выражение.

– Ну как? – с интересом спросил Валентин.

Его собственный Обруч лежал дома, так что собственноручно прочитать мысли Полирема он не мог.

– Ничего хорошего, – произнес Донован, тяжело вздыхая. – Работает.

Валентин пожал плечами:

– Ну разумеется, работает. Переговорные кольца тоже работают. Что ж в этом плохого?

Донован развел руками:

– Было бы куда интереснее, если бы не работало... Вы не заметили, кто именно осчастливил нас этими двумя бутылками?

– Заметил, – мрачно сказал Валентин. – Собственно, это я и был.

– Почему-то я так сразу и подумал, – кивнул Донован. – Впрочем, – оживился он, посмотрев в сторону, – не все так плохо, как кажется. Я первый раз вижу нашего уважаемого принца в таком возбуждении!

Валентин тоже перевел взгляд на Акино. Принц стоял, наклонив голову набок, и задумчиво смотрел на то, как прямо перед ним, вздымая тучи песка, пляшет здоровенная шестиметровая бутыль. Она то появлялась из ничего, бликуя розовыми огоньками, то исчезала обратно в облаке желтых искр. Но раз за разом бутыль оставалась прежней – целой, гладкой, с наглухо привинченной пробкой и с Полиремом внутри.

– Как же так, – пробормотал Валентин. – Т-процессы имеют приоритет над магией; или тайгл – тоже своего рода талисман?..

– Тайгл – высшее порождение магии созидания, – прогудел молчавший до сих пор Тангаст. – Семьсот лет назад гроссмейстеры Панги владели секретом его изготовления. Статуя Емая из черного тайгла, сотворенная великим Яппуром, до сих возвышается над руинами его святилища в Рашаггаре. Доспехи Кун-а-Кара, захваченные Серым в сокровищнице Ганагана и сгинувшие в пучине вместе с Анхардом, были сотворены Хаггером Белобородым. Я сам видел их полвека назад, золотую основу доспехов покрывают пластинки прозрачного тайгла, невидимого простому глазу. Уже с двух шагов доспехи нельзя отличить от обычного кольчужного костюма, легко пробиваемого каленой стрелой...

Тангаст умолк, погрузившись в воспоминания о славном прошлом, в котором из тайгла делали простые и понятные вещи. Донован наклонился над поверженной пробкой, провел пальцем по ее сверкающей поверхности и засунул палец в рот. Валентин еще раз посмотрел на Акино, принц перестал наконец экспериментировать с Т-порталами и стоял теперь прямо перед бутылкой Тангаста, скрестив руки на груди.

– Так вот он каков, ваш знаменитый тайгл, – сказал Донован, вытаскивая палец изо рта. – Знаете, Шеллер, при случае сотворите кусочек и мне. Для охлаждения коктейлей.

Валентин сжал губы. Несерьезность англичанина начинала его бесить.

– Майлз, – тихо сказал он, – вы что, не понимаете, что случилось? Вон там, в бутылке, – он указал пальцем на Полирема, – место, недоступное Т-порталу! И создано оно магией. Вы понимаете? Магией!

– Как я вам уже не раз говорил, – ответил Донован, – я ничего не понимаю в этой вашей магии. Что же касается моей работы, то, на мой взгляд, мне здесь делать нечего. До встречи у принца!

– Майлз! – закричал Валентин, хватая англичанина за рукав. – Да ведь в такой бутылке можно уморить кого угодно, хоть великого мага! Разве это не угроза безопасности Эбо?!

– Угроза, – спокойно согласился Донован. – Но припомните-ка, кто эти бутылочки создал.

С этими словами англичанин освободил свой рукав из пук опешившего Валентина и исчез в розовых сполохах Т-портала.

Ну я их создал, подумал Валентин. И что с того?

А то, ответил он сам себе. Не бог весть какая это угроза по сравнению с уничтожением тальменов, утоплением трети Побережья и Хеором в бутылке. И вовсе никакая это не угроза по сравнению со мной, бывшим бухгалтером, бывшим оперативником внешней разведки, а ныне – независимым оператором Обруча Валентином Шеллером, повелителем Шкатулки Пандоры и хозяином горного замка. Донован, как всегда, абсолютно прав.

– Продолжим? – прогудел Тангаст, кладя Валентину на плечо свою необъятную и довольно увесистую ладонь.

Валентин чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности.

– Что – продолжим?! – спросил он в состоянии, близком к панике.

– Учение, – возвестил Тангаст. – Ты победил в поединке, но помнишь ли ты, как ты это сделал?

– Да вроде, – пожал плечами Валентин.

Он уже не раз убеждался, что однажды удавшееся заклинание навсегда остается в мышечной памяти, и привык доверять своим способностям.

– Тогда встань туда, – Тангаст указал на небольшой холмик шагах в тридцати от себя, – и преврати мой фаербол в третью бутыль из тайгла!

– Опять? – удивился Валентин. – Я думал, мы займемся самим тайглом...

– Ты пришел сюда учиться, – нахмурился Тангаст, – а не проводить исследования. Сейчас я знаю, как научить тебя гасить фаерболы. Когда я смогу научить тебя разрушать тайгл, я прикажу тебе разрушать тайгл. Встань туда и жди моего удара!

Валентин молча поплелся на указанное ему место. Ему совсем не хотелось творить очередные чудеса, ставящие в тупик всемогущих тальменов и магов-гроссмейстеров. Но Тангаст был прав – выученные заклинания следует доводить до автоматизма.

Даже такие.

Едва Валентин забрался на холмик, как Тангаст открыл огонь. Вскидывая руки для ответного заклинания, Валентин уже знал, что никаких сюрпризов больше не будет. «Воронка» послушно трансформировалась в «грушу», благополучно миновав стадию цепной реакции. У ног Валентина бесшумно материализовалась литровая бутылка, напоминающая земные бутылки из-под шампанского. Наклонившись, Валентин коснулся ее пальцем; обволакивающий холод убедил его, что заклинания сработали верно.

Доновану будет в чем охлаждать коктейли.

– Тайгл? – прокричал Тангаст со своего места.

– Он самый, – кивнул Валентин. – Давайте еще фаерболов!

Тангаст выпустил следующий фаербол, затем еще и еще. Валентин перехватывал их на лету, со все возрастающей ловкостью трансформируя магическую энергию в разнообразные предметы. Через некоторое время ему надоело напрягать фантазию, и он принялся создавать обыкновенный песок.

Именно таким и запомнилось Валентину это утро – одинокая фигурка принца Акино, мечущий фаерболы Тангаст и мягкий шелест сыплющегося из воздуха горячего белого песка.

Прошло не меньше часа, прежде чем Тангаст перестал швыряться фаерболами. И тут же ударил молнией.

От неожиданности Валентин присел, втянув голову в плечи. Руки сами проделали все необходимое, дождавшись, когда стихнут раскаты грома, Валентин восстановил зрение – и увидел у своих ног еще одну сверкающую бутылку. Похоже, подумал он, я становлюсь настоящим магом. У меня появляются собственные дурные привычки.

– На сегодня все, – объявил Тангаст, подходя к Валентину поближе. – Жду тебя завтра в это же время.

Валентин только головой покачал. Невозмутимость Тангаста, только что столкнувшегося с невероятными вещами, побывавшего перед лицом неотвратимой смерти, но ни на йоту не отступившего от своего учебного плана, вызывала вполне понятную зависть. Сам Валентин уже несколько минут нервно теребил переговорное кольцо.

– До завтра, учитель! – выпалил он и тут же вызвал Донована.

Англичанин отозвался мгновенно.

– Одну минутку, Шеллер, – сказал он. – Сейчас я напомню принцу, что никуда его Полирем из бутылки не денется... Это Донован. Время! Конечно же, готовы. Да, у вас. Ну, вот и все, – произнес Донован за мгновение до того, как холодные иглы пронзили все тело Валентина, и он очутился со своим собеседником нос к носу через круглый стол, установленный в кабинете принца Акино.

Валентин оказался здесь уже в третий раз и потому не стал изумленно озираться по сторонам. Как бы скептически принц ни относился к роскоши, его кабинет все же украшали несколько сувениров. Сувениров, которые врезаются в память даже бессмертным тальменам.

Во главе овального стола из толстого мелочно-белого стекла стояло потускневшее от времени крепкое деревянное кресло. Именно оно было здесь главным раритетом – кресло, сделанное принцем Акино больше шести веков назад и подтвердившее его право называться мастером дерева. Немногие из жителей Эбо знали, что всемогущий принц многие годы провел в ученичестве у деспотичного и грубого мастера Салливана в далеком Байсане. Посмотрев на кресло, Валентин в очередной раз подумал, что удивительно мягкий характер Акино сформировался именно в те годы как ответная реакция на самодурство и упрямство Салливана.

По правую сторону и чуть позади от кресла находилось превосходно исполненное чучело огромного мускулистого воина. Его лицо выражало запредельную ярость, правая рука сжимала огромный меч, занесенный в яростном замахе. Удар этого меча должен был прийтись прямо по сидящему в кресле человеку, и воин выглядел настолько живым, что мало кто решился бы сесть на место принца.

Валентин взглянул в лицо легендарному Варвару Коргу – и отвел глаза. Он знал, конечно, что чучело было создано магическим искусством Тангаста спустя век после грандиозных похорон Корга, основателя первой империи Побережья. Но все равно Валентина не покидало ощущение, что внутри этого набитого минеральными волокнами тела живет яростная, не знающая пощады душа кшат-су-олир Корга Первого.

Поежившись, Валентин перевел взгляд влево. Там, на небольшом подиуме вдоль всей стены, находилась рельефная карта Черных Песков – наверное, самой большой пустыни во Вселенной. Карта изображала период от начала возведения страны Эбо до самых последних дней; сжатый в какие-то десять минут, этот грандиозный процесс разыгрывался здесь волшебными песчинками раз за разом, день за днем. Валентин проследил возвышение кольцевых гор, увидел сгущающиеся черные тучи, сплошным потоком хлынувшие с южного океана, чтобы напитать влагой будущее внутреннее море, и тряхнул головой. Бог с ней, с историей, подумал он. Пора и делом заняться!

– Начнем, – тихо произнес Акино, усаживаясь в свое кресло с Коргом за левым плечом. – Рассказывайте, Майлз.

Донован, который давно уже сидел, наполовину утонув в кресле середины двадцать первого века, подстраивавшемся не только под тело, но и под настроение своего седока, несколько раз чмокнул губами.

– К настоящему моменту, – проговорил он монотонным, усыпляющим голосом, как нельзя лучше подходившим к его расслабленной позе, – мы завершили проверку недавнего прошлого Шаггара Занга. Как вы и предполагали, коллега Акино, нам не удалось обнаружить никаких следов стороннего магического воздействия.

Валентин с удивлением посмотрел на англичанина. Акино с самого начала предполагал, что отработка версии ничего не даст. Зачем же тогда он так настаивал на тщательной проверке?!

– Что же касается подробностей, – продолжил Донован уже совсем слабым голосом, – то их изложит коллега Шеллер, куда лучше меня разбирающийся в магии.

Валентин подошел к столу, потрогал его молочно-белую поверхность – материал под ладонью быстро потеплел, значит, не тайгл, а обычное стекло – и присел на простой деревянный стул, стоявший напротив Донована.

– Я постараюсь покороче, – сказал он, покосившись на принца. Акино кивнул и чуть наклонился вперед, приготовившись слушать. – Итак, мы с Майлзом исходили из предположения...

– Рабочей версии, – встрял Донован.

– ...что Шаггар Занг находился под действием так называемого теневого заклятия. – Донован выразительно зевнул и поднял глаза к потолку, демонстрируя свое полное непонимание магии во всех ее проявлениях. Валентин сообразил, что магические термины нужно как следует разъяснять – иначе Донован, того и гляди, захрапит прямо в своем кресле. – Теневое заклятие характерно тем, что практически не искажает личность жертвы, однако существенно трансформирует ее поведение. Совершая несвойственные для себя поступки, жертва испытывает стресс, который рано или поздно завершается кризисом – после которого происходит переоценка жизненного опыта, и жертва становится сознательным сторонником заданного ей образа действия. К этому времени заклятие саморазрушается, и какие-либо следы злого умысла обнаружить не удается. Как было установлено Майлзом, в День инцидента «А» Шаггар Занг был совершенно другой личностью, нежели в момент приглашения в Эбо. Мы просмотрели несколько сотен ментальных следов Шаггара Занга в поисках личностного кризиса, вызванного теневым заклятием. Но никаких признаков кризиса обнаружить не удалось.

– У Занга имелся уединенный островок для медитаций, – поддакнул Донован. – Отсутствие посторонних следов позволило нам погрузиться в прошлое шести с половиной лет. Но даже в то время Занг действовал как сознательный мститель из клана Фан-Раббат.

– Одним словом, – подытожил Валентин, – за эти три недели мы исчерпали возможности наших талисманов. Дальнейший просмотр ментальных следов ничего не даст.

– Продолжайте, – кивнул Акино.

– Собственно, это все, – смутился Валентин. – Ну не верю я, что Занг был под заклятием! Он не просто действовал как мститель, он думал как мститель, планы строил на несколько лет вперед! Как ни загляну в его мысли, так мороз по коже – сидит так спокойно, с восточной улыбкой и размышляет, как же лучше уничтожить Акино – как в прошлый раз, поубивав близких ему людей, или же теневое заклятие наложить. Кстати, сам Занг отлично разбирался в ментальной магии, – вспомнил Валентин, – и регулярно проделывал «проверку целостности»...

Донован зевнул и посмотрел в потолок.

– Это такая процедура, – смутившись еще сильнее, пробормотал Валентин, – обязательная для ментальных магов, начиная с мастера. Нужно вспомнить весь свой прошедший день и заново пережить его, наблюдая за собой как бы со стороны. Если какие-то действия вызовут сомнения – их следует рассмотреть с особой тщательностью, несколько раз, применяя различные стабилизирующие заклинания. Теневые заклятия первого уровня выявляются при такой проверке мгновенно, второго – через несколько дней. Так что если бы заклятие и было, наложить его смог бы лишь маг, значительно превосходящий Занга в квалификации, – маг уровня гроссмейстера, причем со специализацией в ментальной сфере. Таких на Панге считанные единицы.

– Все верно, – кивнул Акино. – Ни один из них никогда не встречался с Шаггаром Зангом.

Донован расплылся в довольной улыбке и многозначительно посмотрел на Валентина. Тот пожал плечами. Даже обычный визомон можно настроить таким образом, что он будет следить за определенным человеком без вмешательства оператора; что уж говорить о великом талисмане! Валентин нисколько не удивился бы, узнав, что все великие маги Побережья находятся под круглосуточным наблюдением.

– Такое ощущение, – пробормотал Валентин, – что Шаггар Занг возненавидел вас по собственной инициативе. Может быть, девяносто лет назад была допущена ошибка? Ведь сам-то Занг считает, что мстил вам от имени своего клана!

– К сожалению, – покачал головой Акино, – ошибка исключена. Девяносто лет назад Занг не знал даже, к какому клану принадлежит его отец.

– Так что же это получается?! – Валентин растерянно посмотрел на Донована. – Занг действительно изменился здесь, у нас, в Эбо?! Разве такое возможно?

– В том-то все и дело, – ответил Донован, приподнимаясь в своем кресле. – Каким-то образом некоторые граждане Эбо меняют личную аутентичность, и мы до сих пор не можем понять, почему это происходит. Первое изменение такого рода зарегистрировано двенадцать лет назад. Шаггар Занг не только наиболее известный, но и самый последний по времени «измененный», именно поэтому мы столь тщательно искали в его личной истории следы ментальных заклятий.

– Так значит, – сообразил наконец Валентин, – на самом деле мы занимаемся вовсе не Зангом?!

– Именно так, – ответил Донован, важно поднимая к потолку указательный палец. – Можете считать, коллега Шеллер, что вы успешно закончили стажировку в службе безопасности Эбо. Теперь начинается настоящая работа.

Валентин протяжно свистнул. Ничего себе стажировка, подумал он. Три недели по шестнадцать часов в сутки, не снимая талисмана. Да я за предыдущий год с Обручем меньше ментальных следов отсмотрел, чем за эту стажировку! Какой же тогда работа будет?!

– Ну хорошо, – сказал он вслух. – И что же я должен делать?

– Задавать вопросы, – ответил ему принц Акино. – А что делать, вы решите сами. Когда получите ответы.

Валентин откинулся на спинку стула. Такого поворота событий он не ожидал. Что за день такой сегодня, пришла в голову дурацкая мысль. Сначала тайгл этот дурацкий, теперь вот – «изменение», которое и есть моя настоящая работа. А ведь еще Баратынский ждет в Управлении, и наверняка тоже не просто так! Выходной, называется.

– Вы уверены? – спросил Валентин, переводя взгляд с принца на Донована и обратно. – У меня много вопросов!

– Сегодня суббота, – улыбнулся Акино. – Весь день в нашем распоряжении!

И только сейчас Валентин понял, насколько серьезно влип. Чтобы сам Акино готов был уделить весь свой рабочий день одному человеку?! Господи, да что же такое стряслось? Когда три тальмена разрушали Побережье, принц не нашел для меня и минуты!

Впрочем, внезапно понял Валентин, я знаю, в чем тут дело. Тогда опасность грозила Побережью. Сейчас под угрозой Эбо – любимое детище принца. После Блистающего Града у Акино достаточно оснований для паранойи. Один-единственный «измененный» Занг едва не натравил на Эбо всех тальменов Побережья; что будет, если таких измененных появятся сотни? А тысячи?

– Сколько их? – вырвался у Валентина первый вопрос.

– Шесть человек, не считая Занга, – без запинки ответил Донован.

Валентин перевел дух. Это еще не катастрофа.

– Динамика роста?

– Положительная. – Донован извлек из глубин своего кресла два листка толстой бумаги, бросил один Валентину, а на другом принялся что-то рисовать. – Примерно так.

Валентин увидел, как на его листке появляются кривые разноцветные линии и кружочки. Донован воспользовался Т-бумагой, каждый листок которой существовал как бы в нескольких экземплярах. На изображенном им графике – время с семьдесят третьего по нынешний, восемьдесят пятый год – краснели семь кружочков. Один – в семьдесят третьем, остальные шесть – с восьмидесятого по восемьдесят пятый.

– Занг был последним? – уточнил Валентин.

– Последним, – кивнул Донован и, упреждая следующий вопрос, добавил: – Причем каждый следующий случай более глубок, чем предыдущий. У Занга изменения личности составили шестьдесят три процента. Он даже вспомнил историю своего клана.

– Эти семь случаев как-то связаны между собой?

– Все измененные хотя бы раз были на Побережье. – Донован пожал плечами. – А следовательно, пользовались порталами, регистрировались в Управлении, носили переговорные кольца с аварийным вызовом и так далее. Между собой не знакомы, в совместных проектах не участвовали.

– Глубина изменений коррелирует только с порядковым номером или со временем, проведенным на Побережье, – тоже?

– Только с порядковым номером, если можно так выразиться. Чем позже произошло изменение, тем оно глубже.

– В таком случае, – поморщился Валентин, – Побережье здесь ни при чем. За последние десять лет там побывало две трети населения. Пол, возраст, род занятий? – задал он следующий вопрос.

Донован потер свой листок между двумя пальцами, и тот распух, превратившись в толстую пачку покрытой мелким текстом бумаги. Аналогичные превращения претерпел и листок, лежавший перед Валентином.

– Тут вся информация, – сказал Донован. Валентин посмотрел на пачку Т-бумаги, и его внезапно прошиб озноб. Точно так же три недели назад он сидел за столом у Занга, разглядывая папку с бумагами.

Прекрати, скомандовал Валентин самому себе. Такое не повторяется, да и тальменов на Побережье уже не осталось.

– Хорошо. – Валентин взглянул на пару страниц, убедился, что написанное там действительно интересно, и снова посмотрел на Донована. – Какие версии приняты к отработке?

– Во-первых, – улыбнулся Донован, – обычный гипноз. Версия уже отработана и закрыта – за полным отсутствием гипнотизера.

– Рэр-визомон? – предположил Валентин.

Донован покачал головой и кивнул в сторону принца.

– Мой талисман, – сказал Акино, – лучше справляется с такими объемами информации.

Ну да, как же я сразу не сообразил, подумал Валентин. Рэр-визомон показывает прошлое в масштабе один к одному, чтобы год просмотреть, нужно год и затратить. То ли дело великий талисман...

– Во-вторых, – продолжил Донован, – ментальная магия. Версия также может считаться отработанной – нашими с вами усилиями.

Все правильно, подумал Валентин. Ментальные заклинания просмотром прошлого не отловишь, здесь нужно внутренний мир воспринимать. Впрочем, талисман принца смог бы и это – но должен же я был на чем-то стажироваться!

– В-третьих, – Донован приложил указательный палец ко лбу, – коррекция личности с помощью талисманов. Вроде наших с вами Обручей.

– Надо полагать, – нахмурился Валентин, – эта версия пока не проверена?

– Отчего же? – удивился Донован. – Версия с талисманами была отработана самой первой, еще до нашего с вами знакомства. Чисто техническая задача – спектр воздействий известен, карты талисманной активности за последние пятьсот лет в архивах имеются, поиск автоматизирован. Четыреста сорок семь случаев за двенадцать лет, среди объектов воздействия наших с вами измененных не обнаружено.

– Что же это получается, – сказал Валентин. – Гипноз отпадает, магия отпадает, талисманы отпадают? Значит, наши измененные сами по себе изменились? От хорошей жизни?

– Эта версия, – спокойно ответил Донован, – отрабатывается в настоящее время службой благоденствия.

– В таком случае, – озадаченно спросил Валентин, – нам с вами ничего не остается? Кроме, быть может, поисков нечистой силы?

– Вы совершенно правы, коллега Шеллер, – торжественно произнес Донован. – С сегодняшнего дня мы с вами займемся поиском и устранением нечистой силы. Я уже отдал соответствующие распоряжения относительно святой воды.

Валентин уставился на Донована в немом изумлении. Англичанин, несомненно, шутил, но в его шутке присутствовала изрядная доля озабоченности.

– Есть еще одна версия? – тихо спросил Валентин.

– Есть, – ответил ему принц Акино. – Очень неприятная версия. Я боюсь, что происходит что-то такое, чего мы не понимаем.

Я боюсь, повторил про себя Валентин. Принц Акино сказал «я боюсь».

Похоже, нам и впрямь придется иметь дело с нечистой силой.

– Майлз, – взмолился Валентин, – что за нечистая сила?!

– Вам лучше знать, коллега Шеллер, – улыбнулся Донован. – Вы же первым произнесли этот термин. На мой взгляд, он прекрасно подходит к той версии, которую нам предстоит отрабатывать.

– И что же это за версия?

Донован поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Глядя на него, можно было предположить, что англичанин собирается немного вздремнуть.

– Панга – это очень странное место, – произнес Донован, словно рассказывая самому себе сказку. – Здешние магия и талисманы далеко опережают земные технологии – даже самые последние, середины двадцать второго века, о которых мне любезно поведал коллега Акино. – Валентин широко раскрыл глаза. Он впервые услышал, из какого именно века прибыл на Пангу принц Акино. – Однако абсолютное большинство пангийских сообществ до сих пор организованы по военно-территориальному принципу. Соответственно одной из главных жизненных ценностей для большинства пангийцев является социальная значимость, проявляющаяся в виде места в иерархии власти. Для нас, людей двадцать первого века, это может показаться диким, но для любого нормального пангийца естественно стремиться к власти над возможно большим числом людей. Магия и талисманы, столь часто встречающиеся на пангийских просторах, в восприятии пангийцев являются лишь еще одним средством захвата и удержания власти. Более того, на примере тальменов мы видим, что ориентация на власть довольно часто передается землянам. Фактически присутствующий здесь коллега Акино является единственным известным нам исключением – обладая великим талисманом, он до сих пор не предпринял попыток распространить свою власть на всю территорию Панги. – Донован демонстративно наклонил голову в сторону принца. – Однако данное исключение не должно служить поводом к потере бдительности. Ориентированные на власть, пангийцы и принявшие их ценности пришельцы век за веком используют магию и талисманы для одних и тех же целей. История учит нас, что за каждым на первый взгляд непонятным событием, будь то вызов первых пришельцев или нашествие так называемых Призрачных Бестий на Поднебесную, стоит один и тот же мотив – борьба за власть.

Донован сделал паузу, чтобы проверить, какое впечатление на собравшихся он произвел своим теоретическим отступлением. Принц Акино сидел, скрестив руки на груди и сжав тонкие губы, Валентин хмурился, догадываясь, к чему клонит Донован.

– Поэтому, – продолжил англичанин, – наша обязанность как сотрудников Службы безопасности заключается прежде всего в том, чтобы со всей серьезностью подходить к каждому непонятному событию. Очень часто новая сила, рвущаяся к всепланетной власти, впервые проявляет себя в мелочах; вспомните первых зомби нашего друга Хеора или же появление на Побережье заморской диковины – рапиры с огненным клинком, оказавшимся впоследствии знаменитой Эльсанской Иглой. Сегодня, столкнувшись с непонятными изменениями в личностной аутентичности семи человек, мы не только вправе, но и обязаны предположить, что за этим незначительным на первый взгляд событием стоит некто, поставивший своей целью мировое господство и уже начавший осуществлять свои зловещие планы. Некто, владеющий неизвестным нам способом изменять человеческую личность.

– Ничего себе – незначительное событие, – пробормотал Валентин. – Треть Побережья уничтожена, три тальмена убиты – и все это благодаря одному только измененному! Мне кажется, Донован, что вы несколько запоздали с вашей патетической речью.

– Отчего же? – возразил англичанин. – Я произношу ее каждый раз, принимая в Службу нового сотрудника. Невелико достижение свалить на неведомого врага разрушение трети Побережья, но вы, Валентин, должны к каждой мелочи относиться так же серьезно, как серьезно отнеслись вы к попытке стравить в смертном поединке трех действующих тальменов.

– Ну хорошо, – согласился Валентин. – Я серьезен, как на собственных похоронах. Не-Джо мы уже разоблачили; предлагаю начать с того, чтобы назвать нашего неведомого врага Не-Билл.

– Принято, – кивнул Донован.

Принц Акино едва заметно улыбнулся. А Валентин неожиданно для самого себя понял, что больше не имеет вопросов. Пачка бумаги лежала перед ним на столе, и где-то между строк этих документов прятался пока еще не пойманный, но уже названный и хорошо известный собравшимся Не-Билл.

Глава 3

СЛЕД ПОСТОРОННЕГО

Этот шмель не летит, он исполняет «Полет шмеля».

– Собственно, у меня все, – сказал Валентин, виновато разводя руками. – Надо все это прочитать, – он постучал пальцем по стопке Т-бумаги, – поразмыслить как следует...

– Вы уверены, – мягко спросил Акино, – что у вас больше нет вопросов?

Валентин усмехнулся.

– Скорее их слишком много, – ответил он. – Но те, что относятся к Не-Биллу, я решу с коллегой Донованом в рабочем порядке. А те, которые касаются меня самого...

Валентин замолчал и многозначительно посмотрел на принца. Акино сдержал свое обещание, данное три недели тому назад. Сейчас загадки, волновавшие Валентина в то время, и впрямь казались до смешного простыми. Ему даже не пришлось возвращаться на Побережье, трех часов работы с рэр-визомоном оказалось вполне достаточно. От всех вопросов, волновавших Валентина в ту пору, сейчас остался только один.

– Принц, – сказал Валентин, глядя Акино прямо в глаза, – вы так и не сказали мне, что я должен делать со Шкатулкой Пандоры.

– Пока – ничего, – ответил Акино. – У нас просто нет проблем, требующих ее применения. Когда они появятся, вы узнаете об этом первым.

– Значит, – уточнил Валентин, – пусть Шкатулка остается в спецхране?

Принц Акино печально улыбнулся.

– Талисманы такой мощи, – сказал он, – могут храниться где угодно. В нужный момент они все равно исполнят волю своего повелителя. Вы прошли инициализацию, коллега Шеллер, и теперь вы – повелитель Шкатулки, где бы она ни находилась. И можете мне поверить, Валентин, когда вы решитесь выпустить на свет еще один шарик, мои советы уже ничего не будут для вас значить.

Валентин вздохнул и мысленно в очередной раз посетовал на судьбу. Насколько все-таки правильнее, подумал он, захватывать талисманы в тяжелой борьбе, привлекая и предавая союзников, сотнями истребляя врагов и тысячами – друзей, как принято это у нормальных тальменов. По крайней мере ты потом точно знаешь, что делать с талисманом. А тут свалилась Шкатулка с неба – а зачем, никак не поймешь.

– Закончим? – вопросительно произнес Акино, ни к кому конкретно не обращаясь.

Шеллер и Донован одновременно кивнули. Валентин поспешно спрятал полученные бумаги в задний карман брюк.

– Звоните, если что! – бросил Донован, исчезая в желтом облаке Т-портала.

– До встречи, принц, – попрощался Валентин, следуя его примеру.

Вот и посовещались, подумал он, возникая перед парадным входом Управления Внешней Разведки. Я-то, дурак, надеялся, что хоть какая-то ясность появится. А вместо этого появилась пачка документов.

Валентин запрокинул голову, разглядывая величественный, подпирающий небо прямоугольник Управления, и потер переговорное кольцо.

– Здесь я, – ответил ему Леонид Баратынский.

– Привет, – сказал Валентин. – А вот и я. К тебе можно?

– Ты?! – вскричал Баратынский. – На самом деле? Быть не может! Ты же сгинул с лица Земли! Три недели на вызовы не отвечаешь, дома только ночуешь, я уж собрался самому принцу рапорт писать! И вот на тебе, появился!

– Ну, появился, – пожал плечами Валентин. – Мне вчера Диана передала, что у тебя по работе какой-то вопрос...

– Ага, – обрадованно воскликнул Баратынский. – Вот, значит, как тебя теперь на пиво заманивать? Работой? Ясно, ясно, теперь не отвертишься!

– Так у тебя пиво, – уточнил Валентин, – или что-то по работе?

– Не повезло тебе, – усмехнулся Баратынский. – Думал, в субботу заявишься, значит, на пиво. А я вот как раз работаю. Давай ко мне! Портал!

На удивление Валентина, портал и впрямь появился. Полыхнуло розовым, по всему телу пробежала волна холода, и Валентин очутился в просторной прямоугольной комнате без единого окна. С одной ее стороны располагалась дверь, с противоположной – заваленный бумагами письменный стол, а в центре находилось странное сооружение, от одного вида которого у Валентина закружилась голова. Больше всего оно напоминало рамку для тренировки космонавтов – лежачее кресло, окруженное несколькими кольцами, но колец было не два и не три, а буквально сотни, разных цветов и размеров, переливающихся огнями и меняющих форму. Все они постоянно двигались, как правило, медленно, подобно минутной стрелке, но время от времени одно из колец начинало мелко вибрировать, издавая довольно противный визг, и в то же мгновение все сооружение исчезало из виду, сливаясь в одну сплошную серую поверхность.

Валентин поморщился и, стараясь не смотреть на эту вызывающую головокружение штуковину, поискал глазами Баратынского. К счастью, тот оказался совсем рядом, стоя у стены со скрещенными на груди руками.

– Ну, здорово, братишка! – сказал Баратынский, делая шаг вперед и крепко обнимая Валентина. – Тыщу лет тебя не видел! Думал, уже все – зазнался, друзей старых позабыл... Молодец, что пришел!

– Здорово, здорово, – пробормотал Валентин, выбираясь из объятий экспансивного друга.

– Ну, рассказывай! – скомандовал Баратынский, отступая на шаг и заглядывая Валентину в глаза. – Где пропадал?

Валентин пожал плечами.

– Где, где... Работал.

– Работал! – фыркнул Баратынский. – Ясный пень, что не бездельничал! Если хочешь знать, все Управление по коридорам шепчется – мол, Шеллер теперь персональный маг самого Акино! И на последнее задание тебя по его приказу отправили, и на Побережье ты не просто потерянное колечко разыскивал, а гроссмейстерский экзамен сдавал! Так или не так?

– Нет, – поморщился Валентин. – На Побережье меня послал Занг, и принц тут совершенно ни при чем. И вовсе я не его персональный маг, мне еще до гроссмейстера учиться и учиться...

– Ну так тем более – рассказывай, – развел руками Баратынский. – Как попили мы тогда пивка с Хеором в бутылке, так я до сих пор ничего нового не слышал! Кого ни спросишь – либо сам от любопытства слюной исходит, либо кислую физиономию строит – мол, знаю, да просили не распространяться...

– Верно, – кивнул Валентин. – Собственно, я и просил.

– Ага, – Баратынский довольно потер руки, – значит, есть что скрывать!

– Есть, – согласился Валентин. – Как раз после того, как попили мы с тобой пивка, все оно и началось...

– То есть как – началось? – затряс головой Баратынский. – Ты ж к тому времени свою половину Побережья уже утопил!

Тьфу ты, подумал Валентин. Заладили – утопил, утопил... Будто я сам Серого с Георгом стравливал. Что за привычка сваливать все на уцелевших?

– Будешь перебивать, – пригрозил Валентин, – распрощаюсь и уйду, выходной у меня, между прочим! – Баратынский поспешно закрыл рот ладонью, демонстрируя полное понимание. – Раз я сказал началось – значит, началось! Просто мы с принцем еще не разобрались, что к чему, вот я и попросил Санчеса не распространяться.

Баратынский пожал плечами:

– Вот он и молчит, как партизан. Мол, ошибочка вышла, недостаточная магическая защита, вот наши мордобойцы и вляпались. Пришлось тебя приглашать в качестве консультанта, ну ты этот колдовской замок и вразумил. Все живы-здоровы, только Шаггар Занг под гипнозаклятие попал, слишком много с Не-Джо общался. Подлечится маленько и сам все расскажет. Одно слово, – Баратынский презрительно фыркнул, – официальная версия!

Наконец-то, подумал Валентин. Хоть один усомнившийся. Да и то потому лишь, что сам видел Хеора в бутылке. А вот всех остальных официальная версия вполне устраивает. Даже самого Занга устраивает.

– А чем плоха официальная версия? – на всякий случай уточнил Валентин.

Баратынский постучал себя по лбу:

– Что ж это за гипнозаклятие, если его три недели снять не могут? Не-Джо, он же Хеор, сидит у тебя в бутылке; если это его заклятие – чего наши маги так долго возятся? Инвертировать к чертовой матери, и дело с концом! Ты ж мне сам объяснял, какое это плевое дело!

– Если заклятие известно, то плевое, – согласился Валентин. – Да только...

– Ага! – воскликнул Баратынский, хлопая в ладоши. – Только! Значит, Хеор здесь ни при чем?! Так или нет?

– Ну, ни при чем, – пробормотал Валентин. – И что тебе с этого?

Баратынский многозначительно потер руки.

– Дык гипотеза подтверждается, – сказал он, ухмыляясь. – Есть туг у меня одна интересная гипотеза...

Валентин вытаращил глаза:

– Гипотеза? У тебя?!

Баратынский фыркнул:

– Эк тебя проняло! Ты небось думал, что я только пиво дуть горазд? А ведь даже не знаешь, чем я в Управлении занимаюсь!

– Отчего же, знаю, – возразил Валентин. – Моделированием каким-то...

– Вот именно – каким-то, – усмехнулся Баратынский. – Знаток! Хоть бы раз ко мне в лабораторию заглянул, а потом уж хвастался.

Валентин покосился на чудовищное сооружение, по-прежнему посверкивающее кольцами в центре комнаты. Значит, вот эта астролябия-переросток и есть наш единственный талисман-моделятор. Бедное Управление.

– Больно мне надо на твое чудище смотреть, – сказал он. – Ну хорошо, не знаю я, что ты тут моделируешь. Мы с тобой все больше пиво пили, а не делами занимались. Прошу прощения и посыпаю голову пеплом. Выкладывай, зачем звал?

– Надеюсь, ты не слишком торопишься? – поинтересовался Баратынский.

– Не слишком, – ответил Валентин. – За час управимся?

Баратынский покачал головой:

– Навряд ли. Час только на настройку уйдет...

– На какую еще настройку? – спросил Валентин, подозрительно косясь на талисман-моделятор.

– На нее самую, – развел руками Баратынский. – Извини, братишка, с твоими дублями я все, что мог, уже сделал. Теперь оригинал нужен.

Валентин уставился на Баратынского, как на новые ворота.

– Оригинал? – тупо переспросил он. – Чей оригинал?

– Да твой, чей же еще, – ответил Баратынский, указывая на свой талисман. – Мог бы и сам догадаться, между прочим. Не каждый день на Панге тальменов грохают! Амперскую катастрофу я тут моделирую!

– Ну и что?

– Что значит – что? – воскликнул Баратынский. – Забыл, что ли, как моделяторы работают? Или, – Баратынский ехидно прищурился, – вообще никогда не знал?

– Подожди, – взмолился Валентин. – Дай сообразить...

Он наконец осознал, что Баратынский и в самом деле занят какой-то работой. Просто я дурак, вот и думал, что ему выпить не с кем. А был бы умный, сам бы догадался – чего ж еще моделятору Управления моделировать, кроме как давешний Армагеддон? А как у нас умеют моделировать? Да очень просто – запихивают в моделятор какой-нибудь предмет с места происшествия и начинают крутить вокруг него кольца вероятностей.

А какой у нас самый крупный предмет с места происшествия?

Правильно. Оператор Шеллер. Он же – факир Фалер.

– Сообразил, – кивнул головой Валентин. – Значит, вот я тебе зачем нужен. Так бы сразу и говорил – моделировать. Давай настраивай скорее, к пяти часам мне домой нужно.

– Обязательно? – уточнил Баратынский.

Валентин кивнул:

– Обязательно. Дианино начальство в гости пожалует. Опоздаю – считай, в разводе.

– Понятно, – скривился Баратынский. – Строгая у тебя баба. Ну ничего, я постараюсь успеть. Залезай.

Он махнул рукой в сторону талисмана. Бесчисленные кольца моделятора остановились, открывая проход к спрятанному в его сердцевине креслу. Валентин поежился и нерешительно посмотрел на Баратынского.

– Да ты не бойся, не укусит, – усмехнулся тот. – Сядешь в кресло, расслабишься и вроде как сон увидишь. Несколько раз подряд, с незначительными изменениями.

– Какой именно сон? – уточнил Валентин, забираясь внутрь моделятора. Серая обивка кресла зашевелилась, подстраиваясь под форму тела, Валентин почувствовал приятную расслабленность и зевнул.

– Твой любимый, – услышал он далекий голос Баратынского. – Как ты трех тальменов победил...

Глаза Валентина закрылись и вновь открылись – уже на центральной площади Ампера, в тот самый момент, когда три тальмена сошлись в смертельном бою, и один из них уже лишился головы.

– За что?! – разорвал тишину пронзительный вопль.

Оторванная голова Детмара отказалась падать на раскаленную солнцем мостовую. Она повисла в воздухе, повернувшись лицом к недавнему другу, нанесшему подлый удар. Георг отшатнулся, не в силах поверить в случившееся.

Эхо от вопля уже мертвого Избранного еще гремело над площадью, когда Валентин понял – пора! Еще немного, и Талисманы вырвутся на свободу, чтобы разрушить до основания этот хрупкий мир. Он потянулся к рукам Габриэля – и вдруг понял, что смотрит на происходящее своими собственными глазами.

Обруч, позволявший Валентину хозяйничать в голове Габриэля, больше не работал.

Валентин попробовал было сжать кулаки – и не смог. Захотел закричать – изо рта вырвался только слабый стон. Все погибло, подумал он. Я не успел.

Внизу, на площади, Габриэль выбросил вперед обе руки, и Георг исчез в ослепительном облаке пламени. А потом Габриэль Бич Божий, Серый Воитель, верховный властитель Фарингии, вдруг отвернулся от своих поверженных врагов и посмотрел вверх – туда, где на крыше главной казармы лежал Валентин Шеллер.

Валентин почувствовал, как неведомая сила поднимает его в воздух и несет вниз, к ногам Габриэля. Еще минуту назад Валентин думал, что испуган, сейчас он осознал, что значит испытывать настоящий ужас.

Габриэль догадался, понял Валентин. Догадался, и гнев его будет ужасен.

– Сейчас ты начнешь умирать, – негромко произнес Габриэль, когда Валентин мешком свалился к его ногам. – Ты будешь умирать долго, чувствуя, как твое тело превращается в зловонную слизь. Мне нет нужды слушать твои вопли, поэтому ты не сможешь кричать. Ты будешь страдать молча, и от боли у тебя потемнеет в глазах. И все это время ты будешь помнить, за что ты наказан. Помнить, что поднявший руку на Габриэля Серого умрет, и умрет в муках, кем бы он ни был – великим магом, другим Избранным или даже бухгалтером.

Острая боль в паху заставила Валентина согнуться пополам. В тот же миг невидимые иглы вонзились в зубы, в глаза, в уши. В глазах потемнело, но Валентин успел заметить, как стекают вниз, на горячий камень брусчатки, его щеки и губы. Все было так, как и обещал Серый, – боль, отчаяние и смерть. Нападать на Габриэля – чистой воды безумие.

Даже для бухгалтера, вспомнил Валентин последние слова Серого. Что за черт, пробилась сквозь боль дурная мысль. Откуда он знает, что я бухгалтер?!

Валентин знал, что не может даже стонать, но короткий смешок вырвался у него изо рта словно сам по себе. Бухгалтер! Да, Габриэлю это очень не понравилось...

Стоп!

Валентин вздрогнул всем телом. Боль потихоньку ушла, словно ее и не было.

В прошлый раз все было совсем иначе!

Тьфу ты, черт, приснится же такое...

Валентин открыл глаза и несколько раз моргнул. С удивлением посмотрел на вертящиеся вокруг него разноцветные кольца, провел ладонью по мягкой обивке кресла. Так вот как он работает, этот талисман-моделятор. Впечатляет.

Высветив перед собой циферблат, Валентин посмотрел на часы – и присвистнул. Трех часов как не бывало!

Валентин поискал глазами Баратынского. Тот стоял чуть поодаль, задумчиво поглаживая подбородок.

– Что это у тебя с моделятором? – поинтересовался Валентин, потягиваясь. – Ты обещал, что все будет как в тот раз, а меня чуть до смерти не замучили!

– Это не у меня с моделятором, – пробурчал Баратынский. – Это у тебя с реальностью. Вылезай, отмоделировались.

По его интонации Валентин понял, что Баратынский не шутит. А ведь три часа не так уж и много, Леонид явно рассчитывал на большее!

Дождавшись, когда кольца моделятора полностью остановятся, Валентин соскользнул со ставшего неожиданно гладким кресла и соскочил на пол. Баратынский кивнул в сторону своего письменного стола и сам зашагал туда, не дожидаясь Валентина. У стола Баратынский уселся на стул и пододвинул Валентину другой.

– Ну? – спросил Валентин, присаживаясь. – Ты чего против реальности имеешь?

– Ты мне вот что скажи, – сказал Баратынский, закидывая ногу на ногу. – Ты там на самом деле был или тебе приснилось?

– Ленька, ты чего? – изумился Валентин. – Совсем заработался? Откуда бы я талисманов полную авоську набрал? Если мне не веришь, карты Т-активности посмотри, мой Обруч там как на ладони, в самом нужном месте.

– Значит, в самом деле был? – усмехнулся Баратынский.

Он потянулся к столу и взял в руки большой лист Т-бумаги.

– А вот что на этот счет говорит точная наука!

Он помахал листом и протянул его Валентину. Валентин брезгливо взял бумагу двумя пальцами. Он уже не раз имел дело с подобными документами – протоколами модели. Моделятор выдавал их на чистом русском языке, пользуясь познаниями своего оператора, однако почерк талисмана оставлял желать лучшего. Валентину пришлось поднести текст к самым глазам, чтобы разобрать написанное.

Протокол модели представлял собой таблицу из четырех колонок. «Момент активации Обруча», прочитал Валентин заголовки, «Результат воздействия», «Коэффициент Грасье», «Состояние оператора». Таблица была заполнена на две трети, с шагом в пять сотых секунды. Одна из строчек была выделена синим; Валентин пробежал по ней глазами, увидел в колонке «состояние оператора» все ту же «смерть» и поморщился.

– Понял? – поинтересовался Баратынский. – Синяя строка – это реальный момент, когда ты задействовал Обруч. Видишь, что в модели получается?

– Вижу, – согласился Валентин. – Смерть. Хорошо, что у меня не было с собой моделятора.

– Ты вверх и вниз посмотри, – продолжал Баратынский, пропустив шутку мимо ушей. – Я не просто реальный момент промоделировал, я все варианты проиграл. И с ранним включением Обруча, и с поздним. Если включаться раньше, Габриэль успевает обнаружить воздействие и блокирует его, к чертовой матери. Т-буря гасит Шкатулку, оператор мертв. Если включаться позже. Обруч уже не работает – опять же Т-буря. Габриэль гасит Георга, Т-буря разносит Фарингию на атомы, оператору снова кранты.

Валентин пожал плечами:

– Ну так я же включился не раньше и не позже, а в самый тот момент.

– Верно, – усмехнулся Баратынский. – В самый тот. Я его специально несколько раз прогнал. Помнишь свой последний сон?

Плечи Валентина дрогнули. Да уж, поди забудь такое.

– Но на самом-то деле я жив! – воскликнул он, отгоняя страх. – Может быть, моделятор чего напутал?

– Напутал! – передразнил его Баратынский. – Погоду на всей Панге моделирует – не путает, действия тальменов моделирует – не путает, а дошел до Шеллера – и напутал. Держи карман шире!

Валентин фыркнул:

– Тальмены для меня не указ. Кстати, ты катастрофу в Гельвеции моделировал?

– А как же, – усмехнулся Баратынский. – Там все сошлось один в один. Между прочим, на дублях сошлось, без всякого оригинала.

– А сейчас? – оживился Валентин. – Сейчас что на дублях получалось?

– Дык то же самое! – вскричал Баратынский, вскакивая на ноги и потрясая руками. – То же самое! Открытие мировой важности, дубли лучше оригиналов!

– Поздравляю, – сухо произнес Валентин.

– Рано еще, – мигом остановился Баратынский. – Хоть дубли и лучше, а все равно с ними фигня получается. Не сходится модель! Между прочим, это первый раз за всю историю моделирования.

– А велика ли история? – осведомился Валентин.

– Да так себе, – ответил Баратынский, презрительно сплевывая. – Лет пятьсот.

Валентин поднял брови:

– Ты что, уже пятьсот лет?..

Баратынский покрутил пальцем у виска.

– На тебя Армагеддоны плохо влияют, – сообщил он. – Я ж тебя «Беломором» угощал, тем самым, с Земли! Думаешь, его за пятьсот лет не скурили бы? Я, к твоему сведению, уже третий оператор,

– А остальные два? – тут же спросил Валентин. – Может, у них что другое получится?

– Может быть, – согласился Баратынский. – Да только Афанасий, царство ему небесное, еще двести лет назад оставил этот мир, уверовав, что после смерти мы все окажемся на Земле. А Чанг, второй оператор, уже пробовал на дублях – и никакой разницы не обнаружил. Впрочем, если хочешь, можем попробовать и на оригинале...

– Стоп, стоп! – воскликнул Валентин. – Время! Уже четыре, что вы тут за час намоделируете?! В другой раз как-нибудь!

– А я думал – тебе понравилось, – ехидно заметил Баратынский.

– Тьфу ты! – ругнулся Валентин. – Значит, первый раз за всю историю модель не сходится. Ну никак не сходится, хоть фейсом об тэйбл. И что же это может значить?

– Дык ничего хорошего, братишка. – Баратынский с размаху уселся на стул и наклонился вперед, заглядывая Валентину в глаза. – Как говорится, два варианта. Один плохой, а другой хуже некуда.

Чего и следовало ожидать, подумал Валентин. После всех этих тайглов, Не-Биллов и прочих сегодняшних гадостей.

– Ну? – сказал он, видя, что Баратынский не решается говорить дальше.

– Ну, – ответил тот, собираясь с мыслями. – Первый, просто плохой вариант понятен – ты вовсе не Шеллер.

– Да? – язвительно поинтересовался Валентин. – А кто же я?

– Какая разница, – махнул рукой Баратынский. – Ты околачивался где-то в окрестностях Ампера, попал в Т-бурю, получил хрен знает каким способом – пошарь в архиве, там и не такое отыщешь – ментальную проекцию настоящего Шеллера и стал им, точь-в-точь как настоящий. Только одно различие – не участвовал ты в драке тальменов, а потому и модель не сходится.

Валентин почувствовал легкий озноб. Это что, просто плохой вариант? Какой же тогда – хуже некуда?

– Ты наверх об этом докладывал? – дрогнувшим голосом спросил Валентин.

– Санчесу, что ли? – уточнил Баратынский. – Да первым делом! Он и так тебя побаивался, а теперь, держу пари, по ночам в холодном поту просыпается. Вот пусть себе и боится, а мы с тобой должны смотреть правде в лицо.

– То есть? – не понял Валентин.

– Ну не верю я, что ты – двойник, – развел руками Баратынский. – Ты уж извини, братишка, больно ты на самого себя смахиваешь. Так что слушай второй вариант. Катастрофа в Ампере – искусственный процесс.

Тоже мне открытие, подумал Валентин. Разумеется, искусственный, его же Хеор подготовил в компании с Незримыми. Какое это имеет отношение к моделированию?

– Что значит – искусственный? – спросил он. – В том смысле, что катастрофу кто-то подстроил?

Баратынский фыркнул:

– Ну разумеется, подстроил! Просто так три тальмена и один богоизбранный факир в смертельной битве не встретятся! Тут и ежу понятно, что все подстроено, и не по одному разу.

– Тогда в чем подвох? – поинтересовался Валентин.

– Разница между естественными и искусственными процессами, – назидательно произнес Баратынский, – заключается в том, что искусственные процессы полностью обусловлены внешними по отношению к ним силами.

– А естественные что, нет? – тут же возразил Валентин. – Вот мне камень на голову падает – чем сила тяжести не внешняя сила?

– Какая же она внешняя, – фыркнул Баратынский. – Она не только камень тебе в лоб обеспечивает, а еще и тебя к земле прижимает. Вот если на тебя целую вагонетку высыпать и ни один камень тебе в темечко не прилетит, вот тогда это и будут внешние силы.

– Бог из машины, – усмехнулся Валентин. – Или нечистая сила...

Или, подумал он совершенно некстати, Не-Билл. А впрочем, почему некстати?!

– Еще пример, – поддакнул Баратынский. – Боевики на видео смотрел? Как там полсотни гангстеров в главного героя изо всех стволов пуляют, а тому хоть бы что? Так вот, если такую сцену промоделировать на моем талисмане, получится картина точь-в-точь как у тебя. До определенного момента – смерть от пули номер шестнадцать, после него – от пули номер семнадцать, а точно в этот момент – от обеих сразу. А вот в кино у героя – ни царапины. Понял теперь, что такое второй вариант?

– Ничего себе кино, – пробормотал Валентин. – Это ж каким местом надо на процесс воздействовать, чтобы три – нет, четыре! – могучих талисмана перебороть?! Разве что принц Акино развлекался?

– Нет, не развлекался, – спокойно ответил Баратынский. – Принца я в первую очередь промоделировал, модель все равно не сходится. Это был кто-то посильнее.

Валентин уставился на Баратынского, приоткрыв рот. Ну ладно, пусть это даже Не-Билл. Но – посильнее принца?

– И нечего на меня так смотреть, – пробурчал Баратынский. – Я же тебя предупреждал: этот вариант намного хуже. Кстати, он и случай с Зангом объясняет. На все сто. Хрен его когда-нибудь расколдуют – не по Сеньке шапка.

Валентин захлопнул рот. Если мой Армагеддон и изменение Занга подстроил один и тот же человек... Да это же первая ниточка к Не-Биллу!

Валентин сделал глубокий вдох. Спокойно, сколько сейчас времени? Четыре пятнадцать, показал возникший перед глазами циферблат. Еще полчаса в запасе, так что прямо сейчас и начнем.

– Ну, брат, не ожидал, – сказал Валентин, разводя руками. – Ты хоть сам представляешь, что раскопал?

– Знаешь ли, представляю, – ответил Баратынский. – Собственно, потому я тебе и названивал. Это правда, что ты с принцем в одном проекте?

– Есть такое дело, – кивнул Валентин.

– Ну так будь другом, порадуй его моей гипотезой. А то мне не по себе что-то. Ну как на Побережье и впрямь завелся кто-то посильнее Акино?

– Похоже на то, – согласился Валентин. – А у тебя есть хоть какие-то идеи, кто бы это мог быть?

Баратынский пожал плечами.

– Была у меня парочка идей. – Он покосился на моделятор. – Но толку-то! Модель все равно не сходится.

– Кого ты еще проверял? – быстро спросил Валентин. – Кроме принца?

– Сначала – четвертого тальмена, – ответил Баратынский. – В конце концов Лигийский Перстень до сих пор не нашли, может, его кто-то на пальце таскает? Результат – ноль. Кстати, этого и следовало ожидать. В конфигурации вашей Т-бури – пять узлов, и все они идентифицированы. Шестого талисмана не было.

– Это уже кое-что, – кивнул Валентин. – А как насчет магии?

Баратынский вздохнул:

– С магией хуже. Отчего-то наши гроссмейстеры не желают лезть в моделятор. Дорено и Хьюитт согласились, но только на один час. Да и мастера они, всего-навсего...

– Результат – ноль? – предположил Валентин.

Баратынский качнул головой:

– У Дорено – ноль. Бедняга взмок весь, столько я разных заклинаний перепробовал – но все без толку. А вот у Хьюитта модель чуть-чуть изменилась...

– Ага! – воскликнул Валентин. Он вспомнил, о ком идет речь. Линделл Хьюитт, Т-технолог, непременный участник магических турниров последних десяти лет. Дважды он лично встречался с Валентином и оба раза побеждал, причем побеждал очень хитро. Его стиль магии отличался крайней сложностью и экономичностью заклинаний. – И как же она изменилась? На каких заклинаниях?

– Измениться-то она изменилась, – усмехнулся Баратынский, – только на твоем месте я не стал бы так радоваться. Если бы он там находился, ты бы помер еще быстрее.

– Это как это? – удивился Валентин. – От страха, что ли?

– Скорее от невезения. Когда Хьюитт чего-то там колдовал, Серый каждый раз обнаруживал тебя задолго до столкновения с другими тальменами. Ну и блокировал твой Обруч к чертовой матери. А уж потом устраивал настоящий Армагеддон. Радиус поражения – пять тысяч километров! Хьюитт весь белый из моделятора вылез, до того перепугался.

Очень похоже на Хьюитта, подумал Валентин. Как раз его стиль – не столько самому играть, сколько противнику не давать. Понятно теперь, почему у меня в поединках ни черта не получалось – наверняка порчу наводил, колдун проклятый. Но тем не менее это зацепка. Ситуация поддавалась влиянию! И, судя по моделям Баратынского, такое влияние было оказано. Дело за малым – установить, кто же это так постарался.

– А в обратную сторону он колдовать пробовал? – поинтересовался Валентин.

– Как он мог пробовать? – фыркнул Баратынский. – За него же все моделятор делал! Я просто вытаскивал из него ранее использовавшиеся заклинания и выдавал на модель. Одно за другим. В обратную сторону ничего не получалось. Либо исходная модель, либо еще хуже.

Похоже на правду, подумал Валентин. Хьюитт – боевой маг, он только навредить может.

– Странно, что у Дорено ничего не вышло, – пробормотал Валентин.

– Почему?

– Насколько я помню, он вел у нас спецкурс по медицинской магии. Среди его заклинаний могли найтись и весьма для меня полезные...

– Ну извини, – буркнул Баратынский. – Не нашлось.

– Кстати, и вредных тоже не нашлось, – продолжал рассуждать Валентин. – Может быть, это потому, что Дорено – пангиец, а Хьюитт – землянин? Надо проверить еще одного землянина!

– Верно рассуждаешь, – кивнул Баратынский. – Надо. Только учти, что моделятор на месяц вперед расписан. На Побережье черт знает что творится.

Валентин демонстративно огляделся по сторонам:

– Что-то я не вижу особой очереди. Для меня же ты время нашел?

– Ты был в плане, – усмехнулся Баратынский. – Теперь в плане Бахтияр со своими вампирами. А за ним – Торвальд с черными туманами. А за ним...

– Ни фига себе, – удивился Валентин. – Это у вас столько чрезвычайных происшествий?

– Список на восемь листов, – фыркнул Баратынский. – Только ты тальменов прикончил, там все как с цепи сорвались. Монстры повылазили, маги за власть дерутся, жрецы про человеческие жертвы вспомнили. Все как в доброе старое время. Санчес уже план эвакуации составил, но никак с Ландой не договорится... Так что если хочешь еще одного землянина проверить – заходи в следующем квартале. Или, – Баратынский подмигнул Валентину, – злоупотребляй служебным положением.

– Это как? – не понял Валентин.

– Ты же у принца вроде персонального мага, – сказал Баратынский. – Так вот и доложи ему – мол, орудует на Побережье кто-то посильнее вас, ваше высочество, один Армагеддон уже устроил, самого Шеллера под контроль взял и неизвестно что дальше задумал. Глобальной катастрофой попахивает, одним словом. Надо скорее моделировать!

Валентин почесал в затылке.

– Надо, – согласился он. – Но как-то неудобно...

– Неудобно! – фыркнул Баратынский. – Как трех тальменов в порошок – так удобно, а как чуть-чуть график моделирования поправить, так уже и нет? Ну ты даешь!

– Там реальная опасность была!? – попробовал объяснить Валентин, – а здесь так, одни предположения...

– Ты это брось, братишка, – повысил голос Баратынский. – Я тут не первый год штаны протираю. Вот это, – он ткнул пальцем в свой моделятор, – такая же реальная опасность, как и твои тальмены. Стороннее вмешательство не гипотеза, а установленный факт.

– Кем установленный? – попробовал поспорить Валентин.

– Мной установленный. – Баратынский ткнул себя пальцем в грудь. – И между прочим, Чанг со мной полностью согласен.

А ведь он прав, неожиданно понял Валентин. Если два специалиста по моделированию считают факт установленным – значит, факт установлен, и точка. Это все равно что мои собственные отчеты – как их проверить, если у моего Обруча только один оператор? Принимали на веру и, между прочим, ни разу не ошиблись.

Валентин почувствовал, как по спине пробежал легкий озноб. Это что же получается? Не-Билл – уже установленный факт?

– Если бы у нас в Эбо была какая-нибудь служба безопасности, – продолжил агитацию Баратынский, – я бы уже названивал в нее по всем номерам!

– А почему бы тебе самому не вызвать принца? – поинтересовался Валентин. Он уже принял решение, но ему было любопытно, насколько Баратынский уверен в собственных выводах.

– Ха! – Баратынский постучал по голове. – Вызвать принца! Интересно, как ты себе это представляешь?

– Примерно так. – Валентин продемонстрировал свое переговорное кольцо. – А что?

– Как что? Слушай!

С этими словами Баратынский потер собственное кольцо.

– Вы настроились на личное переговорное кольцо принца Акино, – раздался из кольца женский голос. – Одновременно с вами в настоящий момент с Акино желают поговорить шестьдесят три человека. Принц приносит вам свои извинения и просит изложить ваше сообщение своему секретарю, то есть мне. Я вас внимательно слушаю.

Надо же, подумал Валентин. Шестьдесят три человека. А я-то думал, что принцу вообще никто не звонит – чего тревожить занятого человека?

– Вот так. – Баратынский потряс пальцем с кольцом и засунул руки в карманы брюк. – На тебя только и уповаю.

– Ну хорошо, – сказал Валентин. В конце концов я же теперь не просто так, а сотрудник Службы безопасности. Я должен сигнализировать. – Будет тебе и принц, будет тебе и Служба безопасности.

Он вскинул перед собой левую руку и потер оба переговорных кольца.

Контакт возник мгновенно, словно и Донован, и принц только и ждали этого момента.

– Принц? Донован? – для верности переспросил Валентин. – Я боюсь показаться назойливым, но... У меня есть для вас еще одна неприятная новость.

– Да сколько их там у вас? – раздался из переговорного кольца нарочито громкий стон Донована. – Может быть, вы соизволите высказать их все сразу, а не превращать мой законный выходной в ночной кошмар?

– Я узнал об очередной неприятности минуту назад, – возразил Валентин. – И, кстати сказать, сильно подозреваю, что она далеко не последняя!

– Спасибо, что позвонили, Валентин, – передало кольцо мягкий голос принца Акино. – В чем заключается ваша новость?

– Я думаю, вам лучше услышать ее от непосредственного автора, – сказал Валентин, подмигивая Баратынскому. – Мы в лаборатории моделирования, сектор Побережье-Север. Мой друг Леонид Баратынский только что представил мне убедительные доказательства стороннего вмешательства в ход амперского инцидента.

– Однако! – произнес Донован, и Валентин услышал стук кофейной чашки, резко поставленной на стол. – Захватите и меня, принц!

– Конечно, Майлз, – передало кольцо ответ Акино.

Мгновением спустя он уже выходил из облака розовых искр, возникшего в трех метрах слева от Баратынского. Донован остался сидеть – вопреки всем правилам, он перенесся в лабораторию вместе со своим любимым креслом.

– А это кто? – шепотом спросил Баратынский, показывая глазами на Донована.

– Как ты и просил, – ответил Валентин. – Служба безопасности.

Глава 4

ПРОРОЧЕСТВО ЕМАЯ

Бродяга Байкал переехал,

Блоху переехал комбайн.

Принц Акино коротко поклонился Баратынскому:

– Здравствуйте, Леонид. Надеюсь, наше знакомство будет приятным.

– Вы меня знаете? – удивился Баратынский, хотя удивляться в общем-то было нечему. Принц только изогнул губы в подобии улыбки и печально вздохнул. – Ах да. – Баратынский сообразил, что принц лично встречал каждого из землян, перенесенных в страну Эбо, и, быть может, не только встречал. – Вы знакомы с работой талисманов-моделяторов?

– Расскажите все с самого начала, – попросил принц, скрещивая руки на груди. – У нас с Майлзом сегодня свободный день, так что не торопитесь. Мы полностью в вашем распоряжении.

Баратынский многозначительно посмотрел на Валентина – вот, мол, как надо! – и тут же принялся за рассказ:

– Талисман-моделятор позволяет оператору увидеть возможные варианты какого-либо события. Работа с талисманом состоит из двух этапов. На первом в моделятор помещаются предметы или люди, непосредственно связанные с моделируемым событием – в случае предсказания погоды, например, для этого используются пробы воздуха из нескольких миллионов географических пунктов. Считывая – предположительно – Т-спектр этих предметов, моделятор строит общую модель ситуации и представляет ее оператору в виде трехмерного озвученного изображения. Оператор получает возможность вносить коррективы в те параметры ситуации, которые не были достоверно считаны с исходных предметов. Таким образом, в случае использования моделятора для анализа событий прошлого появляется возможность модельно-экспериментальным путем подбирать значения параметров, которые мы не в состоянии узнать никаким иным способом. Варьируя те или иные параметры, оператор пытается привести моделируемую ситуацию к тому исходу, который имел место в реальности. В случае, если удается подобрать одну или несколько конфигураций параметров, модель считается сходящейся, а значения параметров – достоверными.

Валентин захлопнул рот и несколько раз моргнул. Ай да Баратынский! Вот уж никогда не подумал бы, что он умеет так изъясняться. Принц, и тот слушает с неподдельным интересом!

– Последние две недели я формировал модель так называемой амперской катастрофы... – продолжил между тем Баратынский.

Валентин хлопнул себя по лбу. Время!

Вспыхнувшие на мгновение виртуальные часы показали семнадцать ноль-ноль.

Черт, подумал Валентин. Вот так всегда, на самом интересном месте.

– Прошу прощения, – перебил он Баратынского. – Мне пора домой. Надеюсь, вы без меня справитесь? – спросил он, обращаясь к принцу.

Акино на секунду задумался, а потом молча кивнул. Мгновение спустя Валентин оказался посреди собственной прихожей. Потянувшись после короткого заряда холода, который всегда сопровождал Т-перемещения, он с сомнением покачал головой. Странно, о чем это думал принц в последнюю секунду? Уж не собирался ли он попросить меня остаться?

– Надо же, – услышал Валентин насмешливый голос Дианы. – Минута в минуту. Да что это с тобой, Шеллер?

Валентин повернулся и цокнул языком от восхищения. По случаю званого вечера Диана вырядилась в вечернее платье девятнадцатого века. Ее обнаженные плечи могли вскружить голову даже видавшему виды факиру Фалеру.

– У факира нет ничего, кроме его репутации, – пробормотал Валентин первое, что пришло в голову. – Надо же выполнять свои обещания...

– Какие обещания? – удивилась Диана.

– Как! – в притворном возмущении воскликнул Валентин. – Ты не помнишь? Ранним пасмурным утром, сразу после Армагеддона, что я говорил, гладя тебя по голове и умоляя не плакать?

– Что мир никогда больше не будет прежним? – вспомнила Диана. – Неужели ты говорил это всерьез?

– А когда раньше я приходил вовремя? – победно усмехнулся Валентин. – Не прошло и трех недель, а мир изменился до неузнаваемости!

– Твои успехи поразительны, – сказала Диана с обворожительной улыбкой. – Но сейчас тебе предстоит новое испытание. Ты уже решил, какой костюм наденешь сегодня вечером?

Валентин опустил глаза, быстро оглядев рубашку и брюки. В принципе не мешало бы их погладить, но, наверное, сойдет и так...

– Даже и не думай. – Диана мгновенно разгадала его мысли. – В таком виде тебя никто не оценит. У меня есть идея получше!

Может быть, мне того и надо, чтобы никто не оценил, подумал Валентин. Но вслух этого говорить не стал.

– Какая идея? – спросил он, как от него и требовалось.

– Костюм факира! – воскликнула Диана, делая шаг вперед и заглядывая Валентину в глаза. Видимо, в этих глазах не отразилось должного восхищения, и Диана разразилась рекламной речью. – Валька, половина гостей даже не знает, что ты – факир! Представляешь, как это будет здорово? Познакомьтесь, это Фалер. Факир Фалер!

– Бонд, – машинально поддакнул Валентин. – Джеймс Бонд.

– Ты все понял! – восхитилась Диана. – Давай быстрее одевайся, двое гостей уже ходят вокруг стола и вот-вот начнут пожирать салаты!

– Ну так развлеки их пока, – посоветовал Валентин. – А уж за мной не заржавеет.

Надо же, подумал он, поднимаясь по лестнице в собственную спальню. Раньше Диана терпеть не могла мой оперативный образ. А сейчас, значит, это будет здорово. Ну еще бы – факир Фалер. Тот самый факир Фалер...

Кстати, а откуда это они знают, что факир Фалер – тот самый?! Валентин замер со снятой рубашкой в руках. В официальном отчете Управления я фигурировал под собственной фамилией, и совершенно правильно – оперативные имена не предназначены для всеобщего пользования! Или после выхода в отставку это правило больше не действует?

Валентин огорченно шмыгнул носом и стянул с себя брюки. Вот уж воистину – мир никогда больше не будет прежним. Теперь у нас оперативные имена на заборах писать начнут, а тайны личности в телеконференциях обсуждать. Стоило Армагеддон устраивать...

Ну вот, оборвал себя Валентин. Я уже и сам заговариваться стал. Сколько раз повторять – не я его устроил! И треть Побережья тоже не я утопил!

Бросив мятую одежду в нижнее отделение шкафа, Валентин протянул руку за комбинезоном факира. И в тот же момент вспомнил, что должен одеваться исключительно при помощи магии.

Вот теперь-то мне точно конец, с мрачным юмором подумал Валентин. Комбинезон – это вам не какие-нибудь брюки, у него одних застежек штук сорок. Изумительная одежда, этот комбинезон, его можно носить неделями безо всяких последствий. Но надевать его с помощью телекинеза?!

А с другой стороны, почему бы и нет? Валентин шумно втянул воздух, на всякий случай – чего с ним уже лет десять не бывало – перекрестился и согнул пальцы обеих рук, формируя заклятие.

Комбинезон вылетел из шкафа, напав на Валентина, как привидение на непрошеного гостя. Несколько секунд Валентина вертело в воздухе, выворачивая руки и ноги, втискивая голову в длинный узкий воротник, нещадно сминая рукавами растопыренные пальцы. Звон бубенцов с колпака был слышен, наверное, на весь второй этаж. Но эти кошмарные секунды кончились – и Валентин с удивлением обнаружил, что стоит на полу, цел и невредим и, более того, в своем ставшем уже привычным костюме факира. Победно тряхнув дурацким колпаком, Валентин похлопал самому себе в ладоши. Как-никак, первое удачное одевание за последнюю неделю!

В ту же секунду шкаф перед Валентином издал чмокающий звук, и на пол с легким стуком вывалилась бутылка из темного, почти непрозрачного стекла.

Хеор, вспомнил Валентин. Он же все это время сидел у меня в кармане!

– Ты уже понял, – проскрипел великий маг из-под ног Валентина, – что произошло в тот день в Ампере?

Только не сейчас, мысленно взвыл Валентин. На сегодня хватит!

– Прости, о великий учитель, смиренного ученика своего, – ответил он, подбирая бутылку. – Моя голова полна до краев, и твои слова уже не находят в ней свободного места. Не далее как завтра утром я подробнейшим образом выслушаю твои наставления. А сейчас прошу тебя отойти ко сну и не беспокоить меня своими высокомудрыми речами!

С этими словами Валентин крутанул бутылку в руках, обволакивая ее магическим коконом, которого, по его расчетам, Хеор не смог бы пробить до утра. Из-под кокона послышался легкий писк, но Валентин не придал ему ни малейшего значения. Открыв боковой ящик шкафа, он водрузил бутыль с Хеором между стаканом для воды и флаконом вариационного одеколона.

– Вот так, – сказал он, закрывая ящик. – С работой покончено. Будем веселиться!

Поскольку с работой было покончено, Валентин не стал прибегать к магии, чтобы спуститься в гостиную. Позвякивая бубенцами, он прошел по коридору, вышел на лестницу и стал медленно спускаться, раскланиваясь на ходу с замеченными внизу гостями. Одним из них был Драган Иванишевич, непосредственный босс Дианы по ее глобальному проекту «Новости Оттуда». Рядом с ним стоял незнакомый Валентину высокий человек в бархатном костюме, обильно расшитом серебром. В руках оба гостя держали по бокалу – не иначе как баловались аперитивом.

– Приветствую вас, господин Шеллер, – торжественно произнес Драган, склоняясь в легком поклоне. – Позвольте представить вам моего коллегу – благородного лара Датрика Бренна!

– Позволяю, – ответил Валентин, скрещивая руки на груди и тут же разводя их в стороны. Прямо перед Валентином возник шар, похожий на большой мыльный пузырь, а внутри шара – сверкающая на закатном солнце золотая пирамидка. – Дорогой Датрик! – сказал Валентин, спускаясь вниз и подходя к только что представленному гостю. – Примите этот маленький сувенир в честь первого посещения нашего дома!

С этими словами Валентин легонько потянул за невидимую нитку, и пирамидка, пробив радужную поверхность мыльного шара, взлетела вверх. Шар рассыпался на тысячу сверкающих осколков, Валентин подхватил пирамидку правой рукой и на раскрытой ладони подал ее Датрику Бренну.

– Благодарю тебя, Валентин Шеллер, известный также как факир Фалер, – произнес Датрик, принимая подарок. По его голосу, звучащему не совсем обычно, Валентин понял, что Датрик все еще пользуется одним из языков Побережья. Т-поле, как обычно, обеспечивало синхронный перевод, но интонации чужих языков оставались без изменений. – Не в традициях нашего рода оставаться в долгу дольше нескольких минут. Прими же и ты мой подарок!

С этими словами Датрик отступил на шаг и ловким движением вытащил из-за пазухи огненный меч. Валентин отпрыгнул назад, как ошпаренный, – меч оказался чертовски длинным. Надо же, какие штуки у них носят за пазухой, подумал Валентин. Настоящий двуручник, разве что огненный.

Довольный произведенным впечатлением, Датрик прикрыл левой ладонью свое правое запястье. Меч беззвучно втянулся в рукоять, а рукоять словно растаяла в воздухе. Датрик убрал левую руку – на его правой ладони лежало невзрачное кольцо из серого металла.

– Вот такие мечи умели ковать мастеровые великого Лан-Дора, – гордо произнес Датрик и протянул кольцо Валентину. – Благородный Фалер! Прими от меня этот дар в знак восхищения твоими подвигами!

О чем это он, подумал Валентин, принимая кольцо. Повертев его в руке, он почувствовал легкое покалывание в пальцах, характерное для магических предметов. На ощупь кольцо было шероховатым, словно выточенным из дерева. Древняя штучка, решил Валентин. Управление, надо полагать, мысленное.

Огненный меч с хищным шипением вырвался из руки Валентина. Не раздумывая, Валентин схватился за правое запястье – и меч послушно втянулся обратно в кольцо. Это правильно, подумал Валентин, что он включается мысленно, а выключается вручную. Мало ли какие проблемы с мыслями возникнут.

– Я вижу, что меч принял своего нового хозяина, – заметил Датрик.

– Благодарю тебя за подарок, – ответил Валентин, надевая кольцо на средний палец правой руки, – и прошу лишь об одном. Не пытайся использовать пирамидку прямо здесь и сейчас. Стол у нас и так ломится от закусок!

Датрик вопросительно посмотрел на Драгана.

– У пирамидки четыре грани, – немедленно пояснил тот, – каждая из них соответствует одному блюду. У каждого из друзей Валентина есть такая пирамидка, а у самых прожорливых их несколько. Стоит провести мизинцем по нужной грани, и перед тобой появится тарелка с едой.

– Благодарю, – ответил Датрик, прикладывая руку к груди. – По прибытии домой я незамедлительно опробую предложенную тобой пищу.

Ну что ж, протокольная часть закончена, подумал Валентин. Теперь неплохо бы выяснить, откуда это они знают, что я – Фалер?

– Простите, если мой вопрос прозвучит нескромно, – сказал Валентин, подлаживаясь под установившийся стиль беседы, – но откуда же вам, благородный Датрик, известно мое второе имя?..

– О, – ответил за Датрика Драган, попутно передавая Валентину бокал с горькой настойкой, – это наша самая большая удача! Благодаря Датрику мы наконец узнали, кто все эти годы поражал своими представлениями народы Побережья! Вы представляете, Валентин, – это была его первая командировка, и сразу такой успех!

– Каждый, кто способен видеть и слышать, мог бы принести вам эту весть, – сказал Датрик, делая изрядный глоток из своего бокала. – До вчерашнего дня я путешествовал по Старой Фарингии. Всюду – на светских приемах и в грязных притонах – все говорят об одном и том же. Твоя слава, благородный Фалер, затмила в эти дни славу ушедших Избранных; на всем Побережье уже не осталось человека, который не знал бы Великого Фалера!

– Да что же такое случилось? – воскликнул донельзя заинтригованный Валентин.

– Две недели назад, – медленно, словно читая приговор, произнес Датрик, – Великий маг Ваннор из Фарраша объявил о том, что заплатит одну тысячу золотых диалов тому, кто доставит в его фаррашскую резиденцию некоего факира по имени Фалер.

Валентин едва не выронил бокал. Ваннор? Он что, еще жив?!

– Тысяча золотых диалов! – повторил Датрик и залпом допил свой бокал. – Выше ценилась только голова Емая, но это было семьсот лет назад. С тех пор ни один человек на Побережье не удостаивался такой чести!

Надо полагать, мрачно подумал Валентин. Насколько я помню расценки, наемные убийцы берут пятьдесят золотых за благородных и сто – за особ королевской крови. Тысяча золотых за голову какого-то факира – явная переплата.

– Чем же факир Фалер так заинтересовал Ваннора? – спросил Валентин.

– Об этом говорили по-разному, – важно ответил Датрик. – Но я разыскал глашатая, который зачитывал текст, сочиненный самим Ваннором. Великий маг пишет, что злокозненный факир Фалер обманом убил его господина, Габриэля Серого, и погрузил в пучину вод всю Новую Фарингию! И должен тебя предупредить, Фалер, что очень многие вслед за Ваннором называют тебя Убийцей Избранных!

– Если я и впрямь Убийца Избранных, – усмехнулся Валентин, – то тысяча золотых за мою голову – не такая уж и большая сумма.

– Профессиональные убийцы никогда не вступают в бой, – пожал плечами Датрик. – Их честь заключается в том, чтобы нанести удар в момент, когда жертва совершенно беззащитна. Но Ваннор требует, чтобы тебя доставили живым, а значит, по твоим следам пойдут охотники за людьми. Среди них будут и маги, и пришельцы. Больше того, я слышал в одном разговоре, что тысяча золотых – достаточная сумма, чтобы оплатить наем Семерки. И все равно остаться с немалой прибылью.

Валентин присвистнул. Семеркой в Фарингии называлась специальная группа, составленная из воинов и магов разных специальностей, полностью дополнявших друг друга. По боевой мощи такая группа намного превосходила как чисто военные, так и чисто магические подразделения; история о том, как одна-единственная Семерка уничтожила целую армию Шертора во времена Торговых Войн, не покидала постоянного репертуара сказителей уже целую сотню лет. Семерки были потрясающе эффективны – но чтобы собрать и натренировать такую Семерку, требовались десятилетия.

Значит, за тысячу золотых можно купить Семерку. Ну что ж, подумал Валентин, надо будет прикупить десяток-другой – когда снова окажусь на Побережье. А вот со славным факиром Фалером придется расстаться. С такой репутацией на Побережье можно только власть завоевывать.

– Как вам эти новости, Шеллер? – спросил Валентина Драган. Он тоже прикончил свой бокал, но не поставил его на стол, как Датрик, а щелкнул пальцами и постучал по звонкому стеклу. Бокал вновь наполнился ароматной жидкостью.

– Я не думал, что Ваннор проявит такую прыть, – честно признался Валентин.

Драган похлопал его по плечу:

– Вы плохо знаете великих магов! Должно быть, вы не слишком вежливо с ним обошлись?

– Это официальное интервью? – ответил Валентин вопросом на вопрос. Любое слово, сказанное в присутствии Драгана, могло в ту же минуту стать достоянием всего населения Эбо. Точнее, той его части, которая регулярно слушала «Новости Оттуда».

Драган развел руками:

– От вас ничего не скроешь, о великий Фалер! После того как мы выпустили в эфир новости о Фалере, число наших слушателей удвоилось. Тысячи и тысячи людей приникли к переговорным кольцам – они жаждут услышать ваш рассказ об амперской катастрофе! Что ж удивительного в том, что я смиренно прошу вас ответить на несколько простых вопросов?

– Сначала ответьте на мои, – усмехнулся Валентин. – Почему вы упорно продолжаете считать, что Фалер – это именно я?

– Я продолжаю считать?! – воскликнул Драган в притворном возмущении. – Да об этом знает все Эбо! Нетрудно догадаться, что Фалер, которого столь рьяно разыскивает Ваннор, и Шеллер, побывавший в башне Габриэля Серого буквально за час до катастрофы, – одно и то же лицо! Можете мне поверить, среди наших сограждан хватает умных людей!

Ага, сказал себе Валентин. Значит, это всего лишь догадка. Значит, в Управлении по-прежнему считают, что мой оперативный псевдоним – моя личная тайна. Кажется, первая приятная новость за сегодняшний день.

– Ну, в таком случае я – дурак, – ответил Валентин и одним глотком осушил свой бокал. – Ваннор запросто мог ошибиться. В тот день его самочувствие оставляло желать лучшего.

– Ты удивился, узнав, что он еще жив! – подтвердил Датрик это нехитрое рассуждение.

– Таким образом, мой дорогой Драган – заключил Валентин, – я не считаю себя вправе давать вам интервью от имени факира Фалера.

– Нa вашем месте, молодой человек, я не делал бы столь поспешных заявлений, – ответил Валентину только что подошедший со стороны стола маленький сухонький старичок. Валентин приветственно улыбнулся – Карлос Куэртен, или папаша Карло, как называла его Диана, был его самым любимым гостем. Талисман Куэртена представлял собой обруч, наделявший своего хозяина абсолютной памятью. Проведя несколько десятилетий в библиотеках Эбо и Побережья, папаша Карло приобрел поистине исчерпывающие познания во всех пангийских науках. Валентин любил беседовать с Карлосом об истории Панги – точнее, истории Побережья, поскольку истории остальных континентов погибли вместе с населявшими их народами. Самым забавным в этих разговорах было то искреннее замешательство, которое появлялось на лице папаши Карло, когда он один за другим цитировал документы, полностью противоречившие друг другу.

– Рад видеть вас, Карлос, – сказал Валентин, пожимая руку своему собрату по Обручу. – Почему это вы считаете мое заявление поспешным?

– Приветствую вас, Драган, – поклонился Куэртен Иванишевичу, – приветствую вас, – он на мгновение прикрыл глаза, вытаскивая из своей безграничной памяти все сведения о втором госте, – Датрик, сын Родрика, из рода Бреннов. Позвольте представиться – меня зовут Карлос Куэртен, и когда я перенесся на Пангу, мне было восемьдесят девять лет.

Валентин машинально отметил, что сегодня папаше Карло не дашь и семидесяти. Все-таки Эбо – счастливая страна. В отличие от Побережья.

– А теперь позвольте мне ответить на вопрос, который только что задал мне наш любезный хозяин, – продолжил Куэртен.

– Да-да, – поддакнул Валентин. – Позвольте ему ответить!

Драган и Датрик с интересом посмотрели на Куэртена.

– Дело в том, Валентин, – сказал Куэртен, – что предсказание начало сбываться.

– Какое предсказание?! – захлопал глазами Валентин.

– Разве вы не помните? – удивился, в свою очередь, Куэртен. – Двадцать второго мая семьдесят девятого года, созерцая редкий в наших краях пламенеющий закат, мы с вами сидели на террасе второго этажа этого дома и рассуждали о пророчествах и предсказаниях, играющих важную роль в повседневной жизни народов Побережья. Помнится, вы просто поразили меня своим пренебрежительным отношением к магии предвидения будущего. Для пусть начинающего, но все же действующего мага вы были настроены крайне консервативно!

Май семьдесят девятого? Валентин наморщил лоб, вспоминая те беззаботные годы. Да, именно в мае я окончил Лицей, получив с превеликим трудом звание мэтра. Возможно, именно это событие мы и отмечали на верхней террасе. С Баратынским я тогда еще не был знаком, было несколько приятелей по Лицею, Диана, само собой, и папаша Карло. Напился я тогда основательно, как и всегда по первым годам. Еще б не напиться, когда похмелье снимается одним простеньким заклинанием!

– Да я и сейчас настроен достаточно скептически, – усмехнулся Валентин. – По крайней мере штатная пророчица моего горного замка так и не смогла меня убедить, что все ее пророчества сбываются.

– Как звали вашу пророчицу? – незамедлительно осведомился Куэртен.

– Нинель Алиссинская, – ответил Валентин.

Куэртен слегка прищурился, вспоминая. Потом его лицо приняло странное выражение.

– Вы уверены, что ее пророчество не сбылось? – спросил Куэртен таким тоном, что Валентину стало не по себе.

– Уверен, – ответил он слегка дрогнувшим голосом.

– Странно, – пожал плечами Куэртен. – У пророчиц ее класса ошибки практически исключены. Разве что в ход событий вмешался какой-нибудь внешний фактор...

Валентин открыл было рот, чтобы спросить – какой именно фактор, но усилием воли заставил себя промолчать. Хватит о делах, мы собрались веселиться!

– Скорее всего так и было, – примирительно сказал Валентин. – Но мы несколько отвлеклись от темы. Так что там мы обсуждали в мае семьдесят девятого?

– Я рассказывал вам о древних пророчествах, срок исполнения которых приходился на ближайшее – в то время – будущее. Вы искренне наслаждались моим рассказом, практически непрерывно хихикая и всячески подшучивая над древними текстами. – Куэртен пристально посмотрел на Валентина и слегка прищурился. – Одно из пророчеств вызвало у вас целый взрыв веселья. Припоминаете?

Валентин хлопнул себя по лбу. Ну конечно же! Бог ты мой, как же надо было напиться, чтобы такое из головы вылетело! Я ж из этого пророчества псевдоним себе взял!

– Фалеровы войны? – усмехнулся Валентин. – Теперь припоминаю. Согласитесь, что даже на Панге мало найдется пророчеств, содержащих такое количество несуразностей! Вождь, который не вождь, меч, который не меч, гора, которая не гора... что там еще было?

– Три Избранных на празднике в столице, – продекламировал Куэртен, – узнают за мгновение до смерти, что Избранные вовсе не они.

Валентин застыл с раскрытым ртом. Драган и Датрик, как по команде, повернулись в сторону Куэртена и уставились на него с нескрываемым любопытством.

– Это что, там так и написано? – нерешительно спросил Валентин. – Вы не шутите?

– Я всего лишь цитирую, – спокойно ответил Куэртен. – Помнится, вас очень позабавил и следующий катрен. Удар небес всех натрое разделит, одним – пучина вод, другим – война, а третьи будут в ужасе великом.

– Еще бы, – попытался пошутить Валентин. – На троих у нас в России водку разливать принято. А не судьбу делить...

Он понял, что шутка не удалась. Тогда, теплым майским вечером, под оранжево-красным небом; после нескольких бокалов густого терпкого вина эти слова казались очень смешными. Сейчас Валентин понял, что они могут звучать и по-другому. Панга – не Россия. Здесь на троих можно разлить и судьбу.

– Карлос! Какое предсказание вы цитируете? – выпалил Драган, буквально хватая Куэртена за руку.

– Я рад, – улыбнулся Куэртен, – что смог заинтересовать вас, друзья мои. Считайте мои слова затравкой к сегодняшней застольной беседе – и позвольте на этом сделать небольшую паузу. Приветствую вас, о прекрасная Диана, дочь Ульриха и Ангерн из семьи Баккенстор! – воскликнул он, изгибаясь в изящном поклоне.

Валентин с некоторым раздражением посмотрел на Диану, появившуюся так не вовремя.

– Прошу к столу, – произнесла Диана сакраментальную фразу, традиционно открывавшую подобные вечеринки. Поначалу Валентину казалось странным, что здесь, в стране совершеннейшего изобилия и повального увлечения экзотическим творчеством, люди находят время для столь древнего развлечения. Однако со временем он понял, что совместное употребление пищи под интересный разговор относится к тем ценностям, которые принято называть «вечными». Даже принц Акино, которому по самым скромным оценкам давно перевалило за семьсот, однажды пригласил Валентина и Донована на обед – и отобедал в этой компании с нескрываемым удовольствием.

Поэтому, едва расслышав приглашение, Валентин устремился к столу. Он торопился занять место рядом с папашей Карло – а тот, в свою очередь, облюбовал себе стул рядом с Дианой. После нескольких приветственных замечаний и поклонов Валентин устроился напротив Куэртена. Наполнив бокал своей соседке – Марии Симон, специализировавшейся на криминальной хронике Побережья, – он приготовился слушать, чем же еще папаша Карло шокирует собравшееся общество.

– Я предлагаю выпить! – провозгласил первый тост Рольф Хакстор, руководитель проекта «Новости Оттуда». Тост его, выдержанный в классических северных традициях, пришелся собравшимся по душе. Дюжина бокалов немедленно поднялась к потолку; вслед за этим раздался характерный стук вилок о тарелки. Валентин допил свой стакан и налег на оказавшийся перед ним рыбный салат. Вскоре сидевшая слева Мария предложила поменяться блюдами, и Валентин перешел на доставшийся ей фаршированный овощами сладкий перец. Гастрономические заклинания, созданные Валентином еще в первые годы своего ученичества, до сих пор исправно возобновляли запас любого продукта, употребленного за ужином. Гостям оставалось только передавать друг другу тарелки да высматривать на другом конце стола блюдо поэкзотичнее.

– Наполните бокалы, друзья мои! – вновь подал голос Хакстор. – Сейчас я буду говорить долго!

Надо же, удивился Валентин. А Диана рассказывала, что из него слова не вытянешь. Эдакий северный варвар, привыкший командовать женщинами и собаками. Судя по популярности «Новостей Оттуда», командовать у Хакстора получалось неплохо. Ну что ж, решил Валентин, послушаем, как он умеет говорить.

Он налил себе и Марии, поменялся блюдами с соседом справа и откинулся на спинку стула. Рольф Хакстор поднялся, взял со стола похожий на вазу фужер и поднял его на уровень глаз.

– Среди нас, – сказал он, глядя на искрящийся в бокале напиток – бриллиантовый джин, как успел сообразить Валентин, – находится великий герой.

Господи, подумал Валентин. Неужели опять я?

– Сегодня, – продолжил Хакстор, – мы видим его в первый раз.

Вот те на, подумал Валентин. Это что же, не я? Меня тут почти все как облупленного знают!

– Мы знали Валентина Шеллера, – сказал Хакстор, упорно продолжая разглядывать свой фужер. – Он развлекал нас колдовством. Он наполнял наши бокалы. Он смешил нас до слез, когда выпито было вдоволь. Но никто из нас не знал, кто он такой на самом деле.

В том числе и я сам, подумал Валентин. Кстати, и до сих пор не знаю. Хеор одно твердит, Донован – другое, а принц только печально улыбается.

– Сегодня я смело называю его истинное имя, – повысил голос Хакстор. Он наконец-то оторвал взгляд от фужера и повернулся к Валентину: – Перед нами – факир Фалер, победитель тальменов!

– Ура! – раздался с дальнего конца стола чей-то восторженный крик.

– Да, – подхватил Хакстор, – ура! Потому что никогда еще на моей памяти не сидел за этим столом человек, чья слава простиралась бы столь широко и чье имя звучало бы так громко! Выпьем за факира Фалера, щедрого хозяина и неустрашимого воина!

– Выпьем! Выпьем! – услышал Валентин со всех сторон.

Интересно, подумал он, а я что должен делать? По северному обычаю полагается одарить Хакстора всякими милостями, по южному – произнести ответный тост. Впрочем, это если считать, что пьют за меня. Но ведь я пока что не признался, что мы с факиром – одно и то же лицо.

Валентин почувствовал подступивший к горлу комок и сжал губы. От славы никуда не денешься, подумал он, сам-то я отлично знаю, кто такой факир Фалер. Что за дурацкая ситуация – в честь меня тосты провозглашают, и притом заслуженно, а я даже спасибо сказать не могу.

– Я сказал! – громыхнул Хакстор напоследок и уселся на свое место.

– Отлично сказано! – воскликнул на весь стол Датрик Бренн. – Ну а теперь мы хотим услышать речь великого Фалера!

Вот так, сказал себе Валентин. Поди откажись сейчас от своего второго имени. Съедят вместо закуски и не поморщатся.

Валентин наполнил свой бокал и нерешительно поднялся.

– Мне кажется, – сказал он, разводя руками, – что во всей этой истории еще слишком много неясного. На самом деле, – Валентин сделал паузу, пораженный тишиной, в которой он произносил свою речь, – виной всему была куча нелепых случайностей...

Он замолчал, внезапно осознав, какую чушь только что сказал. Случайностей?

Разве случайно Хеор требовал от Занга факира Фалера? Разве случайно Незримые имели тайный приказ насчет того же факира? А Шкатулка? Неужели вот так, совершенно случайно, она попала ко мне в руки буквально за час до катастрофы?!

Такое ощущение, подумал Валентин, что буквально каждый из сильных мира сего имел относительно меня далеко идущие планы. Не удивлюсь, если и с Земли меня вызвали специально для всей этой заварухи. Какая уж тут случайность! Скорее хорошо подготовленный экспромт.

Вот только в тосте об этом не расскажешь.

– Я только пытался помочь людям, которые были мне симпатичны, – совсем упавшим голосом продолжил Валентин, – спасти доставшееся мне имущество... На моем месте так поступил бы каждый...

Он умолк, обдумывая, как бы закончить речь с наименьшим позором.

– Каждый факир Фалер.

Куэртен произнес эти слова совсем тихо, буквально себе под нос, низко склонившись над тарелкой с супом. Но тишина стояла такая, что его восклицание услышали даже в дальнем конце стола.

– Да, – улыбнулся Валентин, пораженный верностью этого замечания. Не выбери я шесть лет назад этот дурацкий псевдоним, ничего бы не было. – Наверное, факир Фалер делал то же самое, и теперь за голову его назначена награда, а слава его не знает границ. Так позвольте мне вместе с вами выпить за факира Фалера!

Звон бокалов – подвыпив, гости уже начали чокаться – был ему ответом.

– Прекрасная речь! – перекрыл гомон звучный голос Датрика Бренна. – А теперь я хочу услышать славную историю о Фалеровых войнах! Расскажи нам о древнем пророчестве, о многомудрый Карлос Куэртен!

Наконец-то, облегченно вздохнул Валентин и поспешно уселся на свой стул. Мария тут же протянула свой пустой бокал, Валентин машинально налил, поставил бутылку обратно и понял, что Куэртен уже говорит.

– ...с самого начала. Катрены, которые я уже процитировал и которые повторю, когда речь дойдет до самого пророчества, – два из семи сохранившихся катренов так называемого Темного Пророчества Емая.

Час от часу не легче, мысленно застонал Валентин. Видимо, похожие чувства охватили и остальных гостей – раздались многочисленные ахи и охи.

– Основной текст Темного Пророчества, – продолжал Куэртен, наклонившись вперед и сложив перед собой руки, – до сих пор не обнародован. Существуют равно обоснованные мнения на этот счет – одни авторы считают, что текст тщательно скрывается от мира узкой группой сектантов, другие же придерживаются мнения, что текст уничтожен самим Емаем или его ближайшими последователями. Те семь катренов, с которыми мы имеем дело, дошли до нас в виде цитат, встречающихся в трех древних текстах. Это «Жалоба о тщетности магии» Яппура Великого, «Письма военачальника» Лангура Эльсанского и заметки на полях «Светлого Пророчества», оставленные безымянным переписчиком. В ходе более чем пятисотлетнего анализа катрены были расположены в хронологическом порядке и ныне составляют собой текст так называемого «темного отрывка» – темного как в переносном смысле, поскольку содержание его достаточно непонятно, так и в самом прямом, поскольку Тьма присутствует в качестве персонажа практически в каждом катрене.

Валентин ощутил короткую дрожь вдоль спины. Черт! Сначала Хеор именует меня человеком Тьмы; а теперь еще и пророчество! Неужели во всей этой мистике есть доля правды?!

– В силу своей отрывочности и, не побоюсь этого слова, откровенной фантастичности пророчество «темного отрывка» не входит в число общепризнанных, – продолжил Куэртен свой рассказ. – За последние сто лет не появилось ни одного текста, посвященного толкованию этого пророчества. У многих авторов, даже у такого видного специалиста по истории будущего, как Мауквак Лорингский, отсутствует само упоминание о «темном отрывке»! Возможно, такое положение дел объясняется еще и тем, что «темный отрывок» считается отдельными фанатиками ключом к розыску основного текста Темного Пророчества, что делает его анализ делом весьма небезопасным. А между тем «темный отрывок» – одно из немногих пророчеств, содержащих наряду с абстрактными описаниями будущих событий вполне узнаваемые географические пункты и даже имена действующих лиц!

– Имена? – переспросила Диана и косо посмотрела на Валентина.

Господи, да что за день такой сегодня, обреченно подумал Валентин. Сейчас мне еще и от Дианы достанется – зачем имя из пророчества брал? зачем дух предков тревожил? Чем я только думал, когда псевдоним придумывал!