1.

Артем Калашников откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Без паники! Это всего лишь формальность, что-то вроде интеллектуальной разминки. Я пять раз пересчитывал дерево вариантов, ошибка исключена. Пусть я до сих пор не понимаю, как это у меня получилось, но в тот день я действовал наилучшим образом.

Наилучшим из возможных, со вздохом поправил себя Калашников.

— Начнем? — спросил Гринберг, окинув собравшихся долгим взглядом.

Калашников печально кивнул. Сидевший справа от него Павел Макаров неопределенно хмыкнул. Семен Лапин ограничился тем, что довольно ухмыльнулся в бороду.

— Вы готовы, Нея? — снова спросил Гринберг, обращаясь к пятому и последнему участнику этого странного совещания. Калашников приподнял голову и увидел, что Нея Миноуи все еще стоит около своего кресла. Стоит и пристально смотрит прямо на него, Артема Калашникова.

Калашников опустил глаза и скрипнул зубами. Надо же, как уставилась, подумал он с неожиданной злостью. Как на дикаря из двадцатого века, только что во всей красе проявившего свой необузданный нрав. Дожили, уже инопланетянки с внешностью Снежной Королевы рассматривают меня, точно какую-то диковинку!

Калашников фыркнул и мрачно выпятил подбородок. Ладно, подумал он. В конце концов, я сам во всем виноват.

— Теперь готова, — ответила инопланетянка инопланетным же голосом, мягко заполнившим собой всю комнату. — Начинайте!

Господи, подумал Калашников, у которого от голоса Неи мурашки побежали по спине. И с этой повелительницей пространств мне предстоит работать?! Где были мои мозги, когда я заявку для ЦСУ составлял? Ну что мне стоило добавить еще один пункт, чтобы мой новый сотрудник был человеком?!

Одна надежда, усмехнулся Калашников. Может быть, меня не только осудят, а еще и расстреляют.

Свет в комнате погас, и в то же мгновение Калашников повис под потолком громадного конференц-зала, в непосредственной близости от широкой светящейся спирали, обвивавшей изнутри сферический купол. Посмотрев вниз, Калашников заметил маленькую фигурку в серебристо-сером костюме, уверенно шагавшую к светящейся изнутри прозрачной трибуне, высеченной, согласно бадарамхаз-карамхским легендам, из цельного алмаза, которые предки нынешних обитателей планеты выращивали в течение тысячи лет. Так и есть, подумал Калашников, галактический конгресс «За свободу совести», девятнадцатый день второго месанта шестьсот двадцать седьмого сеза пятьдесят второй галактической эпохи. Сейчас я взойду на трибуну, и начнется потеха.

— Звездный Пророк, — проскрежетал под сводами зала синтетический голос, — духовный лидер Технотронной Церкви!

Человек в серебристом костюме взошел на трибуну, вспыхнувшую под его ногами радостным желтым светом, и повернулся лицом к погрузившемуся в полумрак залу.

— Разумные существа, — начал он и слегка нахмурился, словно засомневавшись в своих словах. — Возлюбленные братья и сестры мои! Вы, собравшиеся в этом зале, лучшие представители самых могущественных религий Галактики! Ответьте мне искренне и прямо: безгрешны ли вы?

По залу пронесся неясный гул, который при всем желании нельзя было посчитать положительным ответом.

— Но как же так? — развел руками человек на трибуне. — Разве ваши боги не желают добра? Разве бессильны они, раз позволяют своим же служителям совершать поступки, прямо и недвусмысленно запрещенные каждому верующему? Или, быть может, ваши боги просто оставили вас? — Звездный Пророк замолчал и склонил голову набок, скептически рассматривая всколыхнувшуюся перед ним многотысячную толпу. — Мне очень жаль, но так оно и есть. — Звездный Пророк несколько раз сокрушенно кивнул. — Эрэс, над которым не занесена длань господня, обречен пребывать во грехе. Сердце мое полно жалости...

Калашников от удивления приоткрыл рот: ему показалось, что на глазах у Звездного Пророка блеснули слезы.

— ...и я не могу, подобно вашим богам, предоставить вас вашей страшной судьбе, — неожиданно повысил голос Звездный Пророк. — Я прибыл сюда с радостной вестью: на свете есть бог, который любит нас! Бог, который никогда не оставит ни одного из возлюбленных чад своих; бог, который не даст вам оступиться в минуты радости и заставит вас идти дальше в минуты скорби. Отныне каждый эрэс сможет вкусить блаженство праведного существования, сможет воплотить в жизнь истину своей веры! Каждый, — Звездный Пророк сделал еще одну паузу, а потом внезапно понизил голос, — кто примет на себя опеку Технотронной Церкви и тем самым позволит Богу заговорить с ним на понятном каждому языке. На языке наших боевых роботов!

Если до этих слов зал походил на растревоженный улей, то сейчас в нем словно взорвалась бомба. На мгновение под куполом воцарилась жуткая тишина, почти сразу же растрескавшаяся на отдельные вскрики и глухие проклятья. Потом поднялся все нарастающий гул, и наконец раздался крик, которого, видимо, и добивался Звездный Пророк:

— Богохульник! Смерть ему!

— Смерть! — подхватил слаженный хор по меньшей мере сотни голосов.

Калашников посмотрел на голос и увидел, что сорвавшиеся со своих мест эрэсы, похожие на карликовых динозавров, стремительно бегут по проходам в сторону трибуны. Над их головами на манер красных флагов колыхались вздувшиеся гребни, из широко раскрытых зубастых ртов высовывались длинные раздвоенные языки. Броневерцы, подумал Калашников, хорошо, что там, в зале, у меня не было времени их рассматривать. Сбежал бы, в ту же секунду сбежал!

Звездный Пророк воздел руки к потолку и громко воскликнул:

— Тяжки грехи ваши, страшно далеки вы от бога! Но даже у вас есть надежда!

Калашников перевел взгляд вправо, туда, где на отведенных им синих рядых располагались главные герои предстоявшего побоища. Коренастые, коротко стриженные гуманоиды, все как на подбор одетые в подпоясанные веревками длинные рубахи, мрачно смотрели на озверевших броневерцев. Возвышавшийся посреди этой молчаливой толпы главарь раскрыл рот и отдал короткую команду. «Задержать», — услышал Калашников лишенный интонаций перевод.

Звездный Пророк коротко поклонился ошеломленному всем происходящим залу и сошел с трибуны. В ту же секунду первый из ящеров-броневерцев выскочил на сцену и бросился на Пророка с явным намерением свернуть тому шею. Пророк покорно опустил руки и криво усмехнулся, ящер протянул к нему две когтистые лапы, дернулся всем телом и упал лицом вниз. В его спине по самую рукоятку засел тяжелый метательный топор.

— Он наш! — прогремел на весь зал голос главаря «подпоясников». — Он — воплощение Сатаны, и будет гореть в огне!

В подтверждение его слов добрый десяток топоров взлетел в воздух, и еще трое ящеров забилась в предсмертных судорогах у ног Звездного Пророка. Тот в ужасе отпрянул и принялся озираться по сторонам, подыскивая направление для бегства.

Подпоясники, подумал Калашников. Как потом выяснилось, самая большая делегация на Конгрессе. Вся как на подбор составленная из прекрасно подготовленных гуманоидов, носивших на веревочных поясах ритуальные плотницкие топоры — символ мирного труда и свободы от засилья машин.

И вы хотите сказать, что это был стихийный взрыв религиозного чувства?

Калашников усмехнулся, покачал головой и принялся досматривать фильм.

Звездный Пророк наконец принял решение, стремительно повернулся — и налетел на бесшумно возникшего за его спиной высокого худого эрэса в темных очках. Последовал короткий обмен фразами. Звездный Пророк оглянулся на бушующий зал, где подпоясники уже оттеснили броневерцев от сцены и выставили вокруг нее боевое охранение, сжал губы и коротко кивнул. Эрэс в темных очках растворился в воздухе, чтобы через мгновение появиться с противоположной стороны зала. Появиться вместе с тремя десятками боевых роботов, переливающихся отраженным светом ярко разгоревшейся под куполом спирали.

2.

Калашников прикрыл глаза и снова ощутил под собой деревянное кресло. Да, подумал он, мои роботы оказались там весьма кстати. Но видит Бог, я брал их с собой только ради престижа! Разве я мог предположить, что на Конгрессе возникнут беспорядки, с которыми не сможет справиться местная служба безопасности?!

— Задавайте вопросы, — предложил Гринберг, и Калашников понял, что кино кончилось.

— Ты что же, Артем Сергеевич, — пробасил Лапин, — заранее все знал?

Калашников открыл глаза и устало посмотрел на Лапина.

— Что именно? — спросил он тихо. — Что именно я заранее знал?

— Что на тебя ящеры набросятся, — пояснил Лапин. — А потом с подпоясниками передерутся.

— Да уж догадывался, — криво усмехнулся Калашников. — Хотя если честно, броневерцы оказались для меня приятной неожиданностью. Я больше рассчитывал на лоимарейских ортодоксов и на их ритуальные жала.

— Значит, — подхватил Гринберг, — своей речью вы сознательно провоцировали собравшихся на ответные действия?

Быстро они это поняли, отметил Калашников. Тем лучше, перейдем прямо к делу!

— Ну разумеется, — ответил он, пожимая плечами. — Иначе зачем мне вообще было выступать на Конгрессе?!

Справа послышался короткий смешок и скрип кресла. Это Макаров в свойственной ему многозначительной манере выразил Калашникову свою поддержку. Или неодобрение, подумал Калашников. Кто его, Макарова, разберет!

Гринберг посмотрел на Лапина, тот в ответ отрицательно покачал головой.

— Я правильно вас понял? — переспросил Гринберг. — Вы специально приехали на Конгресс, чтобы спровоцировать беспорядки?

— Да, вы правильно меня поняли, — кивнул Калашников. — Я собирался погибнуть от рук религиозных фанатиков...

Макаров тряхнул головой и весело рассмеялся.

— И вовсе нет тут ничего смешного! — обиделся Калашников. — Я, между прочим, не всеведущ! Откуда мне было знать, что подпоясники уже подготовили мне расправу? Да если бы они хотя бы намекнули, я сидел бы тише воды, ниже травы и молчал бы в тряпочку! А так пришлось выступать, богохульствовать, даже боевыми роботами грозиться — сами же видели, до последней моей фразы никто в зале и слова поперек не сказал!

— Вот даже как, — заметил Гринберг. — Значит, вы собирались погибнуть. Но с какой целью, Артем Сергеевич?! Разве вам не нравится быть Звездным Пророком?!

— Хороший вопрос, — кивнул Калашников. — Пока не знаю, Михаил Аронович. Пока не знаю...

— Ты нам тут не крути! — прогудел Лапин, показывая на Калашникова пальцем. — Вишь, не нравится ему! А как над темой работать, ты подумал?

— Подумал, — ответил Калашников и улыбнулся. — Посмертно.

В комнате для особых совешаний повисла неуютная тишина. Сработало, подумал Калашников. Надо же, сработало!

— Вариант «робокоп», — поспешно, пока никто из собравшихся не сообразил всего сам, продолжил Калашников. — Звездный Пророк, растерзанный толпой фанатиков, возвращается к жизни в теле робота. Технотронная Церковь сохраняет Звездного Пророка, у роботов Галактики появляется харизматического вождь, а я наконец получаю возможность безбоязненно применять всяческие технические штучки — все ж таки робот, а не человек! Все было так хорошо задумано — и вдруг подпоясники...

Калашников сокрушенно покачал головой и развел руками. Придется, мол, оставаться человеком.

— Вы из двадцатого века? — Голос Неи Миноуи, как и прежде, звучал со всех сторон.

— Да, — растерянно ответил Калашников. — А почему...

— Вы христианин? — задала инопланетянка следующий вопрос.

— Я... атеист, — пробормотал совершенно сбитый с толку Калашников.

— Страна вашего рождения была христианской? — гнула свое «снежная королева».

— Ну да, — вынужден был согласиться Калашников. — Скорее уж христианской, чем мусульманской...

— Я закончила, — сообщила Нея Миноуи и выпрямилась в кресле, сделавшись похожей на мраморную статую. Калашников недовольно поджал губы — он так и не понял, что именно выясняла загадочная цэсэушница.

— Еще вопросы? — поинтересовался Гринберг.

Макаров словно нехотя поднял руку:

— У меня вопрос. Артем, ты что же, ничего не знал про подпоясников?!

— А что я должен был знать?! — возмутился Калашников. — На Конгрессе больше тысячи делегаций было, поди разберись за полдня, кто есть кто!

— Значит, не знал, — кивнул Макаров и скрестил руки на груди.

— Ну, не знал, — согласился Калашников. — А что?

— Так, ничего, — ответил Макаров.

Калашников хмыкнул и заерзал в кресле, пытаясь найти положение поудобнее. Вопросы Миноуи и Макарова сбили его с толку. Может быть, подумал Калашников, я все-таки сделал что-то не то? Но ведь пять раз пересчитывал, пять раз! Нет, твердо решил Калашников, ошибка исключена.

— Давайте высказываться, — предложил Гринберг. — А то мы до второго пункта и к вечеру не доберемся!

Неожиданно для Калашникова Макаров снова поднял руку:

— Можно я? Надо к Артему помощника приставить, вот что. Не обязательно боевого робота, но чтобы кто-то его контролировал. Я же ему в тот вечер много чего рассказывал, со слов Ями Хилла, в том числе и про подпоясников, а толку? Меня он не слушает, так может хоть официального помощника слушаться будет?

Слушаться, усмехнулся Калашников. Хорош «помощник»! А кстати, разве Макаров мне что-то про подпоясников рассказывал?

Калашников наморщил лоб, припоминая сумбурный разговор на развалинах Кремля. А ведь точно, рассказывал! Дескать, Ями Хилл на каких-то сектантов жаловался, которые машин на дух не переносят, и потому никак невозможно на них нормальный компромат составить — отбирают всю записывающую технику еще на орбите. Вот вам и подпоясники.

Семен Лапин поднялся на ноги и многозначительно откашлялся.

— Теперь я скажу, — провозгласил он и взмахнул крепко сжатым кулаком. — Нельзя так, Артем Сергеич! Запомни — нельзя!

— Да я уже и сам понял, — раздраженно огрызнулся Калашников. — Что нельзя, понял. А вот почему нельзя — до сих пор не понимаю!

— Не понимаешь? — сурово переспросил Лапин. — Вот этого — не понимаешь?

Комната уплыла в темноту, и Калашников снова очутился в до боли знакомом конференц-зале. Прямо перед ним корчился в судорогах похожий на маленького динозавра броневерец, его длинные когти скользили по глянцевому каменному полу, из приоткрытой пасти вырывались жалобные всхлипы. Калашников сморщился и попытался отвернуться — но вдруг понял, что не чувствует больше собственного тела. Да что же это такое, подумал Калашников.

Эрэс у его ног громко всхлипнул и перестал шевелиться.

— Не понимаешь? — донесся из пустоты громовой голос Лапина.

Калашников снова почувствовал под собой кресло и тут же вцепился в подлокотники. В ушах его по-прежнему звучал предсмертный всхлип броневерца.

— На самом деле его удалось спасти... — пробормотал Калашников, прекрасно понимая, что говорит ерунду. Броневерец получил смертельную рану, и причиной тому послужила речь Звездного Пророка. Его, Артема Калашникова, речь.

— Чего примолк? — участливо спросил Лапин.

— Понял, — выдавил Калашников и опустил голову. — Если бы не мои роботы... если бы меня тоже убили... черт, как же я сразу не подумал!

— Плохо, — веско произнес Лапин. — О других думать надо, не только о себе.

Надо, мысленно согласился Калашников. Да только не всегда получается. Казалось бы, все просто — «не бей, не подставляйся, не зевай!», а на деле постоянно то подставляюсь, то зеваю. Хорошо хоть массовых убийств за мной, в отличие от Макарова, не числится.

— Виноват, — пробормотал Калашников и тяжело вздохнул. — Готов понести заслуженное наказание.

— Ну, раз готов, — пробасил Лапин, — тогда выбирай и неси. Гринбергу скажешь, чего выбрал.

Лапин уселся обратно в заскрипевшее кресло и угрюмо сложил руки на груди. Гринберг вопросительно посмотрел на Нею Миноуи.

— Ошибка, — мягко, но очень громко сказала инопланетянка, — была допущена в самом начале. В большинстве современных галактических религий мученическая смерть не считается признаком святости. Более того, в этике лоимарейских ортодоксов, ядерных индивистов и многих аналогичных учений подобная смерть является греховной, служит доказательством одержимости злом. При выборе сценария своих действий коллега Калашников доверился собственному жизненному опыту, предполагал универсальность христианских ценностей. К счастью, коллега Калашников допустил еще несколько грубых ошибок, позволив сработать своему хорошо известному везению. Тем не менее всегда существует риск, что запланированная коллегой Калашниковым операция пройдет в точности по плану. Поэтому я настаиваю на коллективном планировании такого рода операций. Я закончила.

Калашников тяжело вздохнул и еще ниже опустил голову. Инопланетянка была абсолютно права — едва ознакомившись после Конгресса с главными галактическими религиями, Калашников и сам схватился за голову. Но опять же, почему этого нельзя было сделать раньше?! Ну почему?

Калашников раздраженно ударил ладонью по подлокотнику. Да потому, что дикарь я, варвар из двадцать первого века! Потому, что я чужой в этом пугающе сложном мире.

— Все высказались? — спросил Гринберг и выждал несколько секунд. — Значит, моя очередь. На правах председательствующего признаю Артема Калашникова виновным по всем пунктам обвинения и предлагаю ему самостоятельно выбрать меру наказания. Переходим ко второму пункту повестки дня. Что нам известно о «Спруте»?

3.

Калашников виновато развел руками и попытался улыбнуться. Однако суровые взгляды коллег быстро отбили у него охоту шутить; видно было, что собравшиеся восприняли приговор вполне серьезно. Надо будет с Лапиным посоветоваться, решил Калашников, насчет наказания. Чего-нибудь посерьезнее придумать, чтобы надолго запомнилось. Не хотел бы я еще раз оказаться на подобном судилище!

— Вам слово, коллега Калашников, — напомнил Гринберг. — Обязанности руководителя группы с вас никто не снимал!

— Да знаю я, — пробормотал Калашников, — дайте только с мыслями собраться... Спрут, говорите? Второй пункт повестки дня?

На лице Макарова появилось подобие улыбки.

— Ах да, — обрадованно воскликнул Калашников. — Вспомнил! По второму пункту слово предоставляется коллеге Макарову, штатному сотруднику российской и когаленской разведок, известному в Галактике в качестве кровожадного пирата Мак-Ара. Расскажи-ка нам, Паша, про Домби Зубля!

Макаров мигом перестал улыбаться.

— Ну, — сказал он, сцепив руки в замок, — наверное, вы все это уже знаете...

— Докладывай, докладывай! — подбодрил приятеля Калашников. — Зря что ли целый вечер перед монитором сидел?

— Ладно, — махнул рукой Макаров. — Только чур, не перебивайте! Вот этот эрэс, если кто не знает, Домби Зубль.

Подчиняясь мысленному приказу Макарова, часть стены напротив кресел превратилась в многосекционный экран. Большую его половину заняло изображение одетого в черное дьявола с мрачным и недовольным выражением лица.

— Голограмма из личного архива Ями Хилла, — пояснил Макаров. — Кстати, спасибо нашим врачам — генерал после смерти ничуть не изменился, даже алкоголизмом по-прежнему болен. Большую часть сведений о Домби Зубле я получил от него, кое-что удалось найти в Сети, и совсем немного — в наших архивах...

— В каких-таких «наших»? — перебил его Калашников.

— Ну, — Макаров покосился на Лапина. — В наших. Будто сам не знаешь!

— А, — сообразил Калашников. — Прошу пардону, больше не буду!

— Ну вот, — продолжил Макаров. — Домби Зубль, дэв, возраст семьдесят четыре сеза, родился на планете Нэйн, юрисдикция Дэвна, обучался сначала в преисподней Грамджак, кстати, считающейся элитной даже на Дэвне, затем — в государственном университете в Лэйли, юрисдикция Ядерной Федерации. Обучение регулярно прерывал на один-три месанта, якобы по состоянию здоровья. Ями Хилл утверждает, что так обычно поступают элитные агенты ФИА — федерального инфорационного агентства Ядерной Федерации — когда им нужно пройти специальную подготовку. Деловую активность начал проявлять сорок лет назад, устроившись коммерческим дипломатом в трансгалактическую компанию «Сагал Симс», где и работал по специальности в течение десяти лет. В шестьсот первом сезе текущей эпохи Домби Зубль вышел в отставку, приобрел права на коммерческий псевдоним «Дайен Збирек» и занялся политкоррекцией. В шестьсот двенадцатом сезе его работа на правительство Таулеванской федерации была отмечена Отделом Персоналий при Совете Безопасности ООП, благодаря чему псевдоним «Дайен Збирек» стал официальной торговой маркой. Резко возросшие после этого гонорары вскоре позволили Домби Зублю отойти от дел — это по официальной версии, представленной в Сети, на самом же деле работы у него заметно прибавилось, — и в последние десятилетия о его деятельности практически ничего не сообщалось. Помимо основного псевдонима, Домби Зублю принадлежат права на имена «Даймон Зюнд», «Дарек Зинделл» и «Дзо Зарим», а в своей нелегальной работе он использует кличку «Таран».

— Вот-вот, — подхватил Калашников. — Поподробнее бы об этой нелегальной работе!

— Самому хотелось бы поподробнее, — усмехнулся Макаров. — К сожалению, в Сети об этом не пишут. Пришлось Ями Хилла распрашивать. Познакомился он с Домби Зублем четыре года назад, встретив его в элитном релакс-клубе Эрилудского Космоцентра... Кстати, все знают, что это за Космоцентр?!

Калашников понимающе улыбнулся. За последние несколько дней Макаров узнал о Галактике больше, чем средний ее обитатель узнавал за всю свою жизнь, и теперь не без оснований считал себя большим эрудитом. Но уж о Космоцентре-то, гигантской искусственной планете, построенной еще во времена инерциальных шоссе на самом оживленном космическом перекрестке, знал, наверное, даже самый последний катсюанский сосальщик планктона, никогда не высовывавший носа из-под воды.

— Ну, это тот самый Космоцентр, — пояснил Макаров. — Ями Хилл в ту пору очень интересовался роботами спонков и даже имел прямое задание организовать похищение хотя бы одного экземпляра. Домби Зубль представился ему как Дзо Зарим, решатель проблем, и намекнул, что располагает уникальными образцами вооружений. Месанта три они друг друга прощупывали, после чего Ями Хилл решил, что Дзо Зариму можно верить, и обратился к нему с предложением украсть робота спонков. В ответ Дзо Зарим попросил помочь переслать через нуль-порталы Космоцентра партию черных контейнеров — ну, кто не знает, это такие контейнеры, содержимое которых доступно только адресату, — Ями Хилл задействовал в его интересах когаленского агента, однако вместо робота спонков получил информационную бомбу — сведения о поставке данных роботов Лоимарее. Разумеется, Ями Хилл тут же отбыл в Мариото, столицу Лоимареи, поставил на уши всю свою резидентуру... ну, это отдельная история. А Домби Зубль остался в Космоцентре с конкретным материалом на когаленского агента, материалом, который ему весьма пригодился в переговорах с эрилудскими спецслужбами. Вот так мой приятель Ями Хилл угодил в отставку, а Домби Зубль успешно продолжил свою карьеру.

— Домби Зубль всегда так... работает? — спросил Лапин.

— К сожалению, не всегда, — покачал головой Макаров. — По меньшей мере в двух случаях он действовал куда как эффективнее.

— Куда уж эффективнее, — фыркнул Калашников. — И так чуть ли не всю когаленскую разведку под монастырь подвел!

— Чуть-чуть не считается, — возразил Макаров. — А вот в операциях на Руарте и особенно на Смулпейне никакого «чуть-чуть» не было.

— На Смулпейне? — удивился Лапин. — Домби Зубль бывал на Смулпейне?

Что это за Смулпейн такой, подумал Калашников, раз от него даже Лапин в кресле подпрыгивает? Ну-ка, что там на этот счет в Сети сказано?

Прочитав краткий текст, размещенный для пущей доходчивости на зловещем багровом фоне, Калашников втянул голову в плечи. Так значит, это все смулпейнцам Домби Зубль устроил? А я с ним еще о чем-то разговаривал?!

— Официально нет, — ответил Макаров. — Но Ями Хилл проверял Домби Зубля по полной программе, включая анализ речи и микродвижений. В экспертном заключении по результатам проверки Руарта, Смулпейн и Эрилуд упоминались как расы, оказавшие на Домби Зубля значительное культурное влияние. Чтобы воспринять чужую культуру, нужно пожить на одной из ее планет хотя бы полгода. До шестьсот двенадцатого сеза Домби Зубль на Смулпейне не появлялся, а в шестьсот четырнадцатом произошло знаменитое Умиротворение, после которого о культурном влиянии говорить не приходится. Так что тут я согласен с Ями Хиллом: Домби Зубль жил на Смулпейне как раз в разгар тамошнего экстремизма, и наверняка посодействовал Умиротворению. Восемнадцать миллиардов эрэсов, четыре звездные системы; это вам не какой-то там оставной генерал!

— А Руарта? — уже больше для проформы спросил Калашников. — Про нее откуда данные?

— Это уже наше досье, — Макаров кивнул на Лапина. — Некий дьявол по имени Дерриз Залгот работал в шестьсот девятнадцатом сезе дипломатическим представителем «Пафф Ко» на Руарте. Работал, работал, а сразу после переворота, последовавшего за «темными днями», работать перестал. Нетрудно было установить, кем был этот Залгот!

— Понятно, — кивнул Калашников и украдкой еще раз глянул на текст с историей Умиротворения. — Значит, Домби Зубль — суперагент федерации?

Макаров покачал головой:

— Никакой он не «супер». Обычный агент, каких миллионы. Двадцать лет подготовки — слишком мало для кадрового офицера. Думаю, у него и звание-то не выше капитана.

— А как же Умиротворение? — возразил Калашников. — Все-таки галактический прецендент! Не слишком ли круто для обычного агента?

Макаров пожал плечами:

— Не один же он все это устроил. А даже если и один, это ничего не значит. ФИА — одна из старейших разведок в галактике, со своими традициями и давно сложившейся иерархией. Чужака, а любой гуманоид в Федерации, будь он хоть дьяволом — чужак, — никогда не допустят к руководству столь масштабными операциями. И заслуг за ним не признают. Кастовая система; и вообще, кому я все это объясняю?! Кто тут про социальные цивилизации целую книгу написал?

— Тут — никто, — спокойно ответил Калашников. — Давайте считать, что это был мой однофамилец. Ну хорошо, пусть Домби Зубль — обычный агент. А все-таки, вдруг он заодно и Спрут?

Макаров отрицательно покачал головой.

— Нет, — ответил он, понизив голос. — Хорошо бы, конечно, но... Слабоват он для Спрута, если честно.

Это верно, подумал Калашников. Слабоват. В плен себя дал захватить, в телепатической схватке на уровне пустотного шейха оказался, не круче. Правда, сбежать с «Рифея» сумел, но это уже чисто по макаровской глупости. У меня не сбежал бы.

— Слабоват так слабоват, — согласился Калашников. — Ну, раз Домби Зубль не Спрут, продолжаем поиски! Слово предоставляется Нее Миноуи, эксперту ЦСУ в области межцивилизационный отношений. Я попросил ее подготовить краткий обзор о возможных противниках Звездной Россиии...

4.

— Вот этот обзор, — произнесла Нея Миноуи, заставив Калашникова умолкнуть. Домби Зубль исчез с экрана, уступив место толстой белой книге, на обложке которой чернел машинописный заголовок: «Враги Звездной России». Тоже мне, краткий обзор, поморщился Калашников. И почему именно враги? Противники, они разные бывают, некоторые по дружбе такое сотворят, что десяти врагам не угнаться. — Рекомендую ознакомиться с ним в индивидуальном порядке, для вопросов я доступна в любое время с шести до двадцати четырех часов. Сейчас я озвучу только экспертное заключение. В настоящее время реальную опасность для Звездной России представляют сорок семь субъектов галактического масштаба. Сорок четыре из них нам хорошо известны и находятся под постоянным присмотром Главного Разведывательного Управления. Сюда относятся двадцать семь крупнейших цивилизаций Галактики, начиная с Ядерной Федерации и заканчивая Равашуа, девять наиболее агрессивно настроенных трансгалактических корпораций, такие как Пафф Ко, Парви Сарк и им подобные, пять межцивилизационных криминальных и террористических организаций, из которых широкой известностью пользуется только наркокартель «Саратога», и три общественно-политических объединения, активно действующих по всей Галактике — всехафистская церковь, Соцингал и гармонизм. Оставшиеся три субъекта — гипотетические «короли Галактики», оккупационные войска из галактики М81 и цивилизация спонков — до сих пор не обнаружены, и поэтому контроль за ними осуществляется косвенными способами.

— То есть как это — не обнаружены? — удивился Калашников. — А спонк, которого мы по атомам восстановили?!

— Захваченный пиратом Мак-Аром профессор Хален Вирто, — бесстрастно ответила Миноуи, — принадлежит к гуманоидной расе саньяров, юрисдикция Бадарамхаз-Карамха, и не имеет ни малейшего отношения к Спонк Корпорэйшн. Гипотеза о его принадлежности к расе спонков столь же плохо обоснована, как и гипотеза о виртуальной сущности спонков, использующих тела разумных существ в качестве временных носителей своего разума. Как эксперт Стратегического Управления, я официально заявляю, что любые попытки отождествления Халена Вирто с расой спонков по меньшей мере преждевременны.

Ну да, преждевременны, подумал Калашников. То-то мой сетевой ящик от писем ломится, из Спонк Корпорэйшн. Хотя ясно им сказано — в течение недели никаких переговоров!

— Вернемся к теме, — сказала Миноуи. — Субъект, получивший в нашей группе кодовое название «Спрут», предпринял в отношении Звездной России серию достаточно похожих действий. Тем или иным способом — начиная с банального доноса и заканчивая эстафетным нарковолновым внушением — Спрут создает ситуации, в которых граждане Звездной России оказываются замешанными в преступлениях различной степени тяжести. Существенно, что все подобные инциденты произошли на разных планетах, находящихся под юрисдикцией совершенно различных цивилизаций. Таким образом, вариант провокационной кампании, имевшей целью столкнуть Звездную Россию с какой-либо другой цивилизацией, однозначно исключается. Спрут либо пытается дискредитировать звездных русичей в глазах всего галактического сообщества, либо производит разведку боем, определяя спектр возможных реакций Звездной России на неадекватное поведение своих граждан. Поскольку уже имевшие место инциденты практически не получили освещения в галактических средствах информации, наше Управление предположило, что основной целью Спрута является именно разведка. Таким образом, задачей моей работы было установить: кто из противников Звездной России в настоящее время субъективно заинтересован в подобной «разведке боем» и объективно способен ее осуществлять.

— Ну, и кто же? — не выдержал Калашников.

— Никто, — ответила инопланетянка. — Большая часть наших потенциальных противников вообще не использует технологию «разведки боем». А те, что используют, не заинтересованы в ее применении по отношению к Звездной России. У Ядерной Федерации, Парви Сарка и Саратоги хватает других забот.

— Я так понимаю, — задумчиво произнес Гринберг, — что это ваше официальное заключение?

— Совершенно верно, — подтвердила Миноуи. — Мое и Управления в целом.

— В таком случае, — улыбнулся Гринберг, — у нас остается всего три кандидатуры. Спонки, андромедяне и галактические короли.

— А как насчет аналогичных «разведок» против других цивилизаций? — спросил Калашников. — Может быть, кто-то в Галактике ими специально занимается?

— Мною проанализированы семьсот сорок три инцидента, — ответила Миноуи, — структурно схожих с действиями Спрута. Абсолютное большинство из них связано с криминальной деятельностью «Саратоги». Значительная часть оставшихся — это провокации «независимых» экстремал-репортеров в рамках сарковской компании «Информация без границ». Двадцать два инцидента требуют более продолжительного анализа. Пока это все, что я могу сообщить.

— Это уже кое-что, — обрадовался Калашников. — Целых двадцать два эпизода!

— Управление придерживается той же точки зрения, — сказала Миноуи. — Мне рекомендовано безотлагательно приступить к углубленному исследованию аномальных эпизодов. До его завершения я не считаю себя вправе формировать какие-либо рабочие гипотезы.

— И сколько же времени займет «углубленное исследование»? — поинтересовался Калашников.

— От двух до семи дней, — ответила инопланетянка. — Я буду присылать сообщения каждые восемь часов. Пока же рекомендую вам ознакомиться с полной версией обзора.

И Нея Миноуи простерла правую руку в направлении толстой белой книги.

— Спасибо, коллега, — сказал Калашников, отважившись наконец заглянуть инопланетянке в глаза. — Вы сделали намного больше, чем я ожидал...

— Давайте ближе к делу, — прервала его Миноуи. — Теперь ваша очередь отчитываться о проделанной работе!

Калашников отвел глаза в сторону. Нашел время на комплименты, обругал он себя. Нечего глазки строить, работать надо!

— Отчитываюсь, — сказал Калашников и переключил на себя управление экраном. — Перед вами — рейтинг цивилизаций по их упоминаемости в галактических информационных каналах. Как видите, я не терял времени даром.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Калашников бросил короткий взгляд на экран — нет, все в порядке, третье место, сразу же за всехафистами и Ядерной Федерацией.

— Реклама сработала, — констатировал Макаров. — Ты теперь у нас — суперстар. Вот только при чем здесь Спрут?

— Всему свое время, — Калашников щелкнул пальцами, меняя картинку. — Вот другой рейтинг, составленный мной на середину прошлого года. Я назвал его «рейтингом тихого омута». Это отношение годового энергопотребления членов ООП к объему достоверных сведений об этих цивилизациях, хранящихся в галактическом сегменте Сети. Обратите внимание на первую строчку данного рейтинга.

— Звездная Россия, — вслух прочитал Макаров.

— Вот именно, — кивнул Калашников, — Звездная Россия. У меня есть основания предполагать, что Спрут в выборе своей цели руководствовался именно этим, или весьма на него похожим рейтингом. Его интересовали именно «тихие омуты» Галактики, цивилизации, обладающие значительным политическим и экономическим, но не информационным весом. Цивилизации, о которых при надлежащей постановке дел можно узнать много нового.

— Вона как! — сказал Лапин и покосился на Гринберга.

— Вот так, — ответил Калашников за Гринберга и виновато развел руками. —Политика «двойного дна» успешно скрывала от противника правду о Звездной России — но не смогла создать достаточного количества вранья. Реальность всегда богаче любой фантастики; стоило одному из наших противников вспомнить эту простую истину, и малая информативность образа Звездной России обратила на себя его внимание. Впрочем, — улыбнулся Калашников, — все это — всего лишь мои предположения. Всего лишь моя рабочая версия.

— Нет, — возразил Гринберг и ткнул пальцем в экран. — Никакая это не версия, Артем Сергеевич. Это наша недоработка.

— Согласен, — кивнул Калашников. — Но мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать недоработки КГБ. Задачей нашей группы является обнаружение Спрута, и вот тут-то мой рейтинг представляет собой всего лишь рабочую версию. Возможно, на самом деле Спрут атаковал нас совсем по другой причине. Но поскольку за три дня напряженных размышлений ничего лучшего я так и не придумал, мы будем проверять именно эту версию!

— Веское обоснование, — бесстрастно заметила Миноуи.

Надо же, удивился Калашников. У нее есть чувство юмора?!

— Какое уж есть, — ответил он вслух. — Итак, сформулировав гипотезу «тихого омута», я решил предоставить Спруту возможность повторить его разведывательную операцию. Повторить против еще одной цивилизации, являющейся точно таким же «тихим омутом», как и Звездная Россия. Как вы наверное уже догадались, этой цивилизацией станет в ближайшем будущем Технотронная Церковь.

— Ничего себе «тихий омут», — усмехнулся Макаров. — Да после Бадарамхаз-Карамха ты — самый популярный эрэс в Галактике!

— На самом деле, всего лишь двадцать второй, — возразил Калашников, в очередной раз меняя содержимое экрана. — Но обо всем по порядку. Вот современный рейтинг «тихого омута»; как видите, второе место после Звездной России в нем занимают пустотные шейхи, третье — корпорация «Гари Бабах». Мы — то есть Техноцерковь — четвертые. Оказывается, за пятьдесят лет робоверцы создали на планете УРТ суперсовременное производство, взяли в аренду аж четыре черных дыры и вошли в число пятисот крупнейших производителей энергии! Зато в информационном плане Техноцерковь вела себя крайне скромно, даже в конгрессах не каждый год участвовала. Результат перед вами — Техноцерковь готовый кандидат в жертвы Спрута. Вот почему я скандалил на Конгрессе, вот почему мои роботы получили указание развернуть всегалактическую пропаганду Робоверы. Я хочу, чтобы Спрут забыл про Звездную Россию и обратил внимание на другой «тихий омут», который неожиданно перестал быть тихим!

— Вы хотите вызвать огонь на себя? — спросила Миноуи.

— Вот именно! — просиял Калашников. — Я ловлю Спрута на живца! Все должно выглядеть так, словно Техноцерковь и в самом деле начала завоевание Галактики. Вот-вот наш дорогой Спрут заметит, что вовсе не от Звездной России исходит настоящая угроза современному миру. И тогда...

— Что тогда? — перебил Калашникова Макаров.

— И вот тогда, — ответил Калашников, нацелив указательный палец Макарову в переносицу, — ты снова станешь капитаном боевого звездолета. А пока что, — Калашников по старой привычке взглянул на свое левое запястье, — тебя ждет в укромном месте представитель Гильдии вольных пилотов. Давай-ка выходи из Сети, брейся и марш возвращать себе доброе имя. Для расследований темных делишек Спрута мне нужен официальный, признанный всеми международными организациями вольный пилот Мак-Ар!

1.

Павел Макаров коротко кивнул и вышел из Сети. Листок бумаги с перечнем планет, на которых загадочный Спрут подстраивал свои мерзкие преступления, по-прежнему висел в воздухе посередине рубки. На главном экране «Рифея» тускло мерцали никому не интересные звезды, в наскоро переоборудованном под когаленскую анатомию кресле похрапывал Ями Хилл, а искусственный разум звездолета меланхолично мигал красным аварийным освещением.

— Тревога, — сообщил «Рифей» противным механическим голосом. — Неопознанный летательный аппарат на расстоянии превентивного удара!

— Передай наши позывные, — сказал Макаров, — и обозначь место встречи. Кажется, я знаю, чей это корабль.

Макаров поднялся на ноги и прошелся по рубке, время от времи поглядывая на своего когаленского партнера. Если Ями Хилл сказал правду, неопознанный звездолет должен принадлежать знаменитому Исиану Джаббу, Арбитру Гильдии вольных пилотов.

Конечно, никто в Галактике не питал иллюзий относительно рода занятий этих «вольных пилотов». Контрабанда, доставка запрещенных ООП технологий и вооружений, похищения эрэсов с целью выкупа и на продажу служили основными источниками доходов Гильдии, официально существовавшей на «членские взносы» своих пилотов. Впрочем, слово «пилот» в большинстве галактических языков означало то же самое, что и «пират», и это обстоятельство, наряду с многочисленными случаями поимки «пилотов» с поличным, заставляло Гильдию тратить большую часть своих доходов на содержание огромной армии адвокатов. Благодаря постоянной практике адвокаты Гильдии пользовались бешеной популярностью среди эрэсов, имевших серьезные проблемы с законом; вот почему Ями Хилл, едва только Макаров заикнулся о заведенном на экипаж «Рифея» уголовном деле, сразу же посоветовал обратиться за помощью к Гильдии Пилотов. Не долго думая, Макаров отправил письмо по секретному адресу и вскоре с немалым удивлением обнаружил, что ответил ему сам Исиан Джабб. Правда, после прочтения письма радости у Макарова значительно поубавилось: отмечая недюжинные заслуги Мак-Ара перед пилотской вольницей, Исиан Джабб прозрачно намекал на необходимость делиться.

— Просыпайся, — сказал Макаров, останавливаясь над мирно спящим Ями Хиллом. — Исиан Джабб неподалеку!

Ями Хилл щелкнул клювом, поскреб правым верхним щупальцем по полу и приоткрыл один глаз.

— Нет, — сказал Макаров. — Никакого алкоголя. Переговоры у нас, забыл, что ли?!

— Уже? — пробормотал Ями Хилл, открывая второй глаз. — Понял. Я сейчас.

Когаленец собрал пять нижних щупалец в пучок, уселся на кресло верхом и стал раскачиваться вверх-вниз, то надуваясь, как бочка, то вытягиваясь раза в полтора длиннее обычного. Так у Ями Хилла выглядела утренняя гимнастика.

— Наши позывные приняты, — сообщил «Рифей». — Встречный корабль передал номер, не значащийся в Галактическом Регистре. Контактный объем очищен от посторонних предметов. Жду распоряжений.

Еще бы он значился в Регистре, подумал Макаров. Если это действительно Исиан Джабб, то встречный корабль должен быть его частной планетой, оснащенной самыми мощными двигателями в Галактике. А на планеты Регистр пока что не распространяется.

— Сиди здесь и наблюдай, — приказал Макаров своему напарнику. — Если что не так, разрывай контакт и ходу. Сумеешь сообразить, что что-то не так?

— Обижаешь, — насупился когаленец. — Я пилотов насквозь вижу!

— Тогда смотри в оба, — сказал Макаров и вышел на середину рубки. — Ну, корабль, поехали!

Пол под его ногами дрогнул, сквозь мягкое покрытие проступила черная контактная жидкость. С потолка опустился прозрачный цилиндр, жидкость с бульканьем устремилась вверх, захлестнув Макарова с головой. Машинально он закрыл глаза и открыл их уже в открытом космосе, в окружении безымянных звезд.

— Я здесь, — пропищал кто-то за спиной.

Повернувшись, Макаров увидел перед собой большую белую крысу, одетую в темно-красный мундир. Присмотревшись к этому типичному представителю таффианской расы, развалившемуся в пустоте точно в уютном кресле, Макаров отметил, что на крысу он вовсе и не похож. У таффианца были овальные голубые глаза, оттопыренные и тщательно причесанные уши, ухоженные шестипалые кисти рук, а колени его сгибались совершенно по-человечески, позволяя сидеть, закинув ногу на ногу. Таффианец улыбнулся, обнажив ряд крепких прямоугольных зубов, и покрутил в правой руке длинным, похожим на указку предметом.

— Говори, Мак-Ар, — сказал таффианец тонким, но довольно приятным голосом.

— Если не ошибаюсь, — уточнил Макаров, — Арбитр Джабб?

— Исиан Джабб, — подтвердил таффианец. — Тебе все еще нужна свобода, Мак-Ар?

— Иначе бы меня здесь не было, — ответил Макаров. — Осталось договориться о цене.

— У тебя есть кое-что, — повел носом таффианец, — что может сойти за оплату.

— Десять миллионов наличными? — сказал Макаров и прищурился, чтобы понаблюдать за реакцией таффианца. В последние дни Макаров обогатил целую планету подпольных банкиров, обменивая полученный за Звездного Пророка выкуп на звонкую монету, и хорошо представлял себе разницу между наличными и безналичными эйками.

Исиан Джабб вздернул нос кверху.

— Это очень большая сумма, — сказал он с видимым воодушевлением. — Жаль, что мы не можем ее принять.

— Вам не нужны деньги?! — опешил Макаров.

— Деньги не самое главное, — философски заметил Исиан Джабб. — Существуют куда более важные вещи, Мак-Ар!

— Какие именно? — грубо спросил Макаров. Отказ Исиана Джабба принять деньги совершенно выбил его из колеи.

— Свобода и безопасность, — вежливо сообщил Исиан Джабб. — Свобода, которой так не хватает тебе, и безопасность, которая может пригодиться мне.

— Безопасность? — нахмурился Макаров. — Но что я могу сделать для вашей безопасности?

— На Бадарамхаз-Карамхе ты захватил пятерых, — завертел носом таффианец. — Трех эрэсов и двух роботов. Один эрэс сбежал, второй заплатил выкуп за себя и своего робота, третьего ты отпустил в знак доброй воли. Остался еще один робот.

— Вам нужен робот спонков?! — опешил Макаров.

— Тс-с! — Джабб приложил указку к губам. — Никаких имен! Нам нужен робот, которого ты захватил на Бадарамхаз-Карамхе. Просто — робот. Ты меня понял?

— Робот? — озадаченно повторил Макаров. — Но зачем он вам? Что вы собираетесь с ним делать?!

— Тебе не кажется, — ощерился Джабб, — что ты задаешь слишком много вопросов? Разве я спрашивал, что ты собираешься делать после суда?

Не спрашивал, мысленно согласился Макаров. А следовало бы!

— Значит, — сказал он угрюмо, — робот в обмен на свободу?

— Робот в обмен на свободу, — подтвердил Исиан Джабб. — Причем ты начинаешь первым. Я хочу получить робота прямо сейчас.

Так вот почему он заманил меня в такую глушь, сообразил наконец Макаров. Чтобы передать товар без свидетелей! Кажется, у этого Исиана Джабба и впрямь все схвачено.

— А гарантии? — попытался возразить Макаров. — Что, если суд оставит обвинения в силе?

Исиан Джабб нацелил указку Макарову в лицо:

— Четыреста сезов назад, — прошипел он, обнажая клыки, — ты был уже мертв! Ты посмел усомниться в моем слове?

— Ну, — развел руками Макаров, — четыреста сезов назад многое было по-другому...

— Да, — неожиданно легко согласился Джабб. — Четыреста сезов назад я не стал бы требовать робота вперед. В те времена ни у одного эрэса галактики не хватило бы храбрости нарушить данное мне обещание.

Интересно, подумал Макаров, а сколько лет Исиану Джаббу? Земные крысы так долго не живут.

— Раз между нами нет доверия, — продолжил Джабб, — придется обратиться к технике. Помести робота в белый контейнер и выдай мне на хранение. Когда суд снимет с тебя все обвинения, тебе останется только сообщить мне пароль.

— А если я сообщу не тот пароль? — усмехнулся Макаров.

— Контейнер разрушится, — качнул носом Джабб, — робот не достанется никому, а в твоем деле могут открыться новые обстоятельства. Наши адвокаты — лучшие в своем деле.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — заметил Макаров.

— Звучит лучше, чем десять миллионов наличными, — вкрадчиво просвистел Джабб. — Свобода. Членство в Гильдии. Наконец, сделка, заключенная лично с Арбитром!

А ведь он прав, подумал Макаров. Гильдия может оказаться куда полезнее любых денег.

— Членство в Гильдии? — переспросил Макаров. — Ты обещаешь?!

— Да, — вальяжно взмахнул указкой Исиан Джабб. — Обещаю. Упаковывай робота!

2.

Макаров хотел ответить, что это займет некоторое время, но не успел. Холодный ветер хлестнул его по щекам, в глаза ударили красные огни аварийного освещения, черная пена виртуал-геля с шипением впиталась в пол.

— Тревога! — крикнул Ями Хилл, показывая на главный экран.

Вот вам и слово Арбитра, подумал Макаров. А я уж думал, что мы договорились.

— Что случилось? — спросил он, забираясь в капитанское кресло.

— Звезды, — коротко ответил когаленец. — Они гасят звезды!

— Чего?! — опешил Макаров.

На экране и впрямь творилось что-то несусветное. Большая часть его погрузилась в кромешную тьму; четко различимая граница этой тьмы неумолимо поглощала звездные искорки, быстро приближаясь к краю экрана.

Черная дыра, с ужасом подумал Макаров. Этого только не хватало!

Одним прыжком он оказался в кресле, вцепился в подлокотники, скомандовал: «Ручной режим!». Есть ручной режим, отозвался «Рифей», Макаров ощутил себя упругим, наполненным бурлящей энергией шаром, раскинувшим во все стороны невесомые нити гравитационных датчиков. Таинственная чернота прямо по курсу превратилась в тщательно затемненный астероид, приблизившийся к «Рифею» на опасно близкое расстояние; Макаров машинально дал задний ход, отпрыгнув на несколько тысяч километров, а затем переключился на всеволновое зрение и рассмотрел астероид во всех подробностях. Очевидно, это и был знаменитый корабль Исиана Джабба, не значившийся ни в одном из галактических регистров; его темная ноздреватая поверхность поглощала практически весь спектр электромагнитного излучения, отражая только ультракороткие радиоволны. На повернутой к «Рифею» стороне астероида чернело громадное круглое пятно, действительно напоминавшее черную дыру: ни единого кванта энергии не вырывалось из его мрачных глубин. Макаров пошевелил гравидатчиками, пытаясь определить, что же это за странное образование, и услышал предупредительный зуммер «Рифея».

— Исиан Джабб на связи, — сообщил корабль. — Приносит извинения.

Макаров вернулся в свое привычное тело и увидел на экране уже знакомую белую крысу, по-прежнему висящую посреди космоса.

— Извинения? — переспросил Макаров.

— Кажется, — Исиан Джабб помахал указкой, — ты испугался моего корабля? Напрасно, это был обычный стыковочный маневр.

Ничего себе маневр, прикинул Макаров. Дырочка-то в астероиде километров на пятьсот потянет. Проглотил бы «Рифей» с потрохами и не поморщился.

— Мы не договаривались о стыковке, — резко ответил Макаров. — Только белый контейнер. И к тому же я еще не дал своего согласия.

— А мне показалось, что дал, — вздернул нос таффианец. — Хочешь взять его обратно?

Макаров задумался. Попытка Исиана Джабба заполучить сразу весь «Рифей» с точки зрения пиратов выглядела вполне логично: зачем покупать, если можешь взять силой? А вот стоит ли после этого иметь с ним дело...

— Даже и не думай! — воскликнул Ями Хилл, оправившийся от пережитого страха. — Если ты откажешься от сделки, он решит, что ты затаил обиду!

— Ну и что? — пожал плечами Макаров.

— Вместо партнера ты получишь еще одного врага, — пояснил отставной генерал. — Соглашайся. Это приказ!

Ого, подумал Макаров. Генерал вспомнил свое звание? Значит, дело действительно серьезное, и отказываться от дружбы Исиана Джабба не следует.

— Хорошо, — сказал Макаров, поглядев на экран. — Робот в белом контейнере и пароль после снятия всех обвинений. По рукам?

— По носам, — ответил таффианец, вытянув вперед физиономию.

Подготовить робота, отдал Макаров мысленный приказ. «Рифей» заурчал, создавая вокруг погруженного в стасис робота спонков большой прозрачный цилиндр — пресловутый «белый контейнер». В отличие от «черных контейнеров», эта форма упаковки позволяла убедиться в количестве и качестве своего содержимого. Однако попытка вскрыть контейнер без соответствующего пароля приводила к столь же печальным последствиям, как и попытка проникнуть за многоярусную защиту черных контейнеров.

«Сделано», — доложил звездолет. Отправляй, махнул рукой Макаров, и снова перешел на ручное управление, чтобы посмотреть, как Исиан Джабб заберет свою плату. Прозрачный цилиндр с замурованным в нем трехметровым пауком появился в нескольких километрах от «Рифея» и двинулся в сторону черного астериоида, быстро набирая скорость. Уже через несколько секунд контейнер превратился в обычную слабую звездочку, одиноко сиявшую на фоне черного диска пиратского корабля. Затем звездочка погасла, и Макаров понял, что Исиан Джабб получил то, что ему причиталось.

— Открывай порт, — сказал арбитр Лиги и ткнул указкой в появившийся перед ним пушистый шар. — Это Руби Рут, мой лучший адвокат.

Шар раскрыл два больших круглых глаза с огромными черными зрачками и сложил маленький ротик в застенчивую треугольную улыбку. Макаров подумал, что внешность Руби Рута наверняка просчитана лучшими имидж-мейкерами Галактики, но все же не смог удержаться и улыбнулся в ответ.

— Вот и познакомились, — констатировал Исиан Джабб. — Давай, Руби, за работу.

Макаров отдал запоздалую команду, и перед большеглазым пушистиком раскрылся телепорт. Мгновением спустя Руби Рут объявился в рубке и тут же завертелся волчком, разглядывая каждый закоулок нового для себя помещения.

— Пиши, если что, — напутствовал Макарова Исиан Джабб и пропал с экрана. Пол под ногами Макарова ощутимо дрогнул — исчезая из трехмерного пространства, громадный астероид верховного пирата поднял за собой мощную гравитационную волну.

Макаров повернулся к Руби Руту и обнаружил, что тот бесцеремонно рассматривает Ями Хилла. Когаленский адмирал, в свою очередь, подпирал голову обеими верхними щупальцами и мрачно взирал на лучшего адвоката Галактики.

— Так это же Ями Хилл, — затараторил Рут, забавно закатывая глаза при каждой фразе, — живой и в добром здравии! Если мы сможем убедить его снять свою часть обвинений, цена судебной сделки сократиться на несколько процентов!

— На несколько процентов?! — опешил Макаров. — Всего-то навсего?!

До этого момента Макаров предполагал, что похищение Ями Хилла и Звездного Пророка являются его основными прегрешениями против галактических законов. Однако из слов шарообразного адвоката следовало, что о большей части своих преступлений Макаров мог даже и не подозревать.

— Простите меня, — опустил глаза Рут, — простите! Я же до сих пор не познакомил вас с вашим делом! Садитесь поудобнее, и как только мы уладим необходимые формальности, я тотчас же все объясню.

— Формальности? — переспросил Макаров. — Я должен подписать какие-то бумаги?

— Бумаги, — мечтательно повторил Руби Рут, — бумаги... добрые старые бумаги... Да, — затараторил он с удвоенной силой, — именно подписать, поставить свою электронную подпись под сетевой версией нашего контракта! Условия совершенно стандартные, а виртуальную ладонь нужно приложить вот сюда!

Руби Рут подкатился к Макарову, развел глаза в разные стороны. На макушке пушистого шара появился розовый квадрат с надписью «Контракт на адвокатские услуги. Условия стандартные. Место для подписи».

Интересно, что это за стандартные условия, подумал Макаров, прикладывая к квадрату свою правую ладонь. «Двести страниц мелким шрифтом, — ответил звездолет, — на ознакомление уйдет от шести до сорока часов, в зависимости от мощности подгружаемого интеллекта».

— Достаточно? — спросил Макаров, убирая ладонь. Подумав, он подышал на нее и тщательно вытер об комбинезон.

— Да, благодарю вас! — запрыгал над полом Руби Рут. — Итак, ваше дело, клиент Мак-Ар, содержит в себе шесть пунктов обвинения. Первый. Незаконное присвоение имущества Звездной России в составе: боевой звездолет — один, белковое тело — одно. Второй: похищение эрэса Ями Хилла с целью выкупа. Третий: вооруженное сопротивление когаленской полиции. Четвертое: умышленное уничтожение имущества Когаленской Империи. Пятое: незаконное проникновение в околозвездное пространство Бадарамхаз-Карамха. Шестое: похищение с целью выкупа эрэса Артема Калашникова, известного также под именем Звездного Пророка.

— Насколько я знаю, — заметил Макаров, — Звездная Россия и Калашников уже сняли свои обвинения. А с Когаленом я договорился о компенсации расходов.

— Этот факт приобщен к материалам дела, — согласился Руби Рут, — однако поскольку обвинения уже были предъявлены, их последующее аннулирование не освобождает вас от поражений в правах, предусмотренных законом для лиц, признанных виновными в аналогичных преступлениях. Конечно, в том случае, если суд сочтет вас виновным по соответствующим пунктам, но на этот счет можете не сомневаться. Таким образом, снятие обвинений само по себе не решает ваши проблемы, дорогой мой Мак-Ар; оно позволяет вам избежать наказания, но не последующего поражения в правах, которое для лиц нашей с вами специальности намного хуже самого наказания.

— А какое мне будет поражение в правах? — полюбопытствовал Макаров.

— Пожизненный запрет на владение, распоряжение и пользование межзвездными транспортными средствами, — затараторил Рут, — запрет на появление в околозвездном пространстве цивилизаций — членов ООП без предварительного согласования целей и сроков визита, запрет...

— Хватит, хватит, — замахал руками Макаров. — Да это же просто тюрьма получается!

— Точно так, — охотно согласился Руби Рут, — поэтому я и надеюсь на вашу полную поддержку моих планов по возвращению вам доброго имени.

— Но если вы говорите, что я уже фактически признан виновным, — нахмурился Макаров, — то как же вы рассчитываете меня оправдать?

— Как это обычно и делается, — ответил Руби Рут, — заключив судебную сделку. Вы признаете себя виновным в преступлении, которого не совершали, дадите показание на нескольких совершенно вам незнакомых эрэсов, и в обмен на это получите оправдание по всем пунктам обвинения. С учетом уже аннулированных обвинений вы можете рассчитывать на совершенно пустяковое основное преступление!

— На какое же? — без обиняков спросил Макаров.

— Вы будто первый раз в Галактике, — игриво заметил Руби Рут, — да на убийство, конечно же!

3.

Макаров икнул от неожиданности.

— Шутите? — спросил он и по вытянувшимся в струнку губам Руби Рута понял, что шутки кончились. Началась привычная адвокатская работа.

— Нет, не шучу, — ответил Руби Рут. — Убийство без экономического мотива и отягчающих обстоятельств карается одним пожизненным заключением без последующего поражения в правах. Я подыскал вам просто замечательное двойное убийство по неосторожности, так что можете быть уверены...

— Стоп, стоп, — замахал руками Макаров. — Какое пожизненное заключение?! Какое двойное убийство?! Что вы несете?!

— Дайте мне договорить, — взмолился Руби Рут, — я же на вашей стороне, господин Мак-Ар! Разве вы не знаете, что с пятьсот семьдесят третьего сеза все сроки заключения, в том числе и пожизненные, отбываются осужденными в специальных камерах с ускоренным течением времени? По глазам вижу, не знаете; ах, что бы вы без меня делали! Тюрьмы, знакомые вам по отсталым планетам вроде Звездной России, давно ушли в прошлое; в цивилизованной части Галактики отбытие наказания является личным делом осужденного, никак не затрагивающим интересы остального общества. В настоящее время приговоры приводятся в исполнение прямо в зале суда, и осужденный выходит на свободу одновременно с расходящимися после процесса зрителями. Вот только для самого осужденного все выглядит несколько иначе: попав в быстрючку — позвольте мне употребить это жаргонное словечко, обозначающее камеру с ускоренным временем, — эрэс оказывается в искусственной среде, создающей полную иллюзию длительного одиночного заключения. То, что для внешнего наблюдателя длится секунды — вошел в камеру и тут же вышел — для самого осужденного оборачивается годами самоанализа и раскаяния. Как правило, даже трехмесячного срока хватает, чтобы обратить на путь добра самых закоренелых преступников... — Рут неожиданно подмигнул Макарову, — если, конечно, они не пользуются поддержкой Гильдии. Пожизненное же заключение, то есть заключение на срок, оставшийся осужденному до конца его биологической жизни, приводит к полному изменению личности преступника и потому не требует дополнительного поражения в правах. Уважаемый господин Мак-Ар! Пожизненное заключение — именно то, что вам нужно!

— Э-э-э... — протянул Макаров, ошеломленный свалившимися на него юридическими подробностями. — Но мне-то все равно лет пятьдесят в камере торчать придется? В одиночном заключении?!

— Придется, — ответил Руби Рут и подмигнул левым глазом. — То есть все вокруг будут думать, что придется. А на самом деле вся хитрость в том, чтобы правильно выбрать быстрючку. Некоторые из них, как бы это правильнее сказать, не вполне исправны.

Макаров несколько раз моргнул, переваривая услышанное.

Двадцать третий век, подумал он. Сверхсветовые скорости, единая галактическая Сеть, черт знает насколько развитая техника. А люди — то бишь эрэсы — все те же. Появились тюрьмы с ускоренным временем — тут же под себя приспособили. Ворам в законе теперь даже сроки «мотать» не требуется: зарулил к знакомому судье, оформил пожизненное, вошел-вышел, и вот тебе еще одна «ходка» в трудовой биографии. Прогресс, одно слово.

— Ну, смотри, — мрачно сказал Макаров, — если «пожизненное» хотя бы на час затянется, я могу пароль и подзабыть.

— Не затянется, — заверил его Руби Рут, — не первый раз дела делаем!

— Посмотрим, — примирительно сказал Макаров и вдруг вспомнил про убийство. — Да, и самое главное. Кого я должен убить?

Руби Рут свернул ротик в колечко:

— Ну зачем вы так... Не надо никого убивать. Все уже убиты до вас! Вы только чистосердечно раскаетесь в неосторожном обращении с маршевыми двигателями, предоставите записи бортового компьютера, и судьи тотчас вынесут вам справедливый приговор.

— Ну-ка, — решительно сказал Макаров, — давай поподробнее. Кто уже убит? Где я включал маршевые двигатели?

— Вот, — Руби Рут подскочил поближе, и на его макушке засветился прямоугольный экран, сделавший адвоката похожим на телепузика, — это самые обыкновенные, ничем не примечательные эрэсы, юрисдикция Бадарамхаз-Карамха...

На экране появился уютный домик с округлыми стенами и низенькими бочкообразными башенками. Около домика стояли два существа, одно побольше, другое поменьше; отправив мысленный запрос к «Рифею», Макаров легко установил их расу — сасимахи. Эти симпатичные эрэсы — Макаров чуть было не подумал «зверьки» — имели две пары рук, тонкие гибкие туловища и большие дынеобразные головы с громадными чуть приоткрытым ртами. Шарообразные глаза сасимахов, буграми выступавшие по краям дынеобразных голов, смотрели на Макарова с нескрываемым любопытством; тонкие руки сжимали орудия, напоминавшие земные грабли. Должно быть, местные крестьяне, подумал Макаров и печально вздохнул. Крестьяне, в двадцать третьем-то веке! Вот бедолаги...

— Сасифо Мисишиши, — произнес Руби Рут, — и ее несовершеннолетняя дочь Кафика. Источник доходов — частная охотничья территория. Убиты в ночь с восемнадцатый на девятнадцатый день второго месанта путем направленного выброса высокотемпературной плазмы. Вот, полюбуйтесь.

Симпатичные сасимахи исчезли с экрана, уступив место дымяшимся черным развалинам. Макаров подался вперед, чтобы рассмотреть подробности, и тут же пожалел об этом. Во впадине между двумя обугленными стенами он увидел черное, обгоревшее до костей тело с четырьмя руками и большой дынеобразной головой.

— Кто же это их так? — спросил Макаров и закашлялся, прочищая горло.

— Виновные пока не найдены, — ответил Руби Рут и погасил экран. — В ту ночь ваш корабль находился совсем рядом с домом Мисишиши, всего в тысяче километров к экватору. Поверьте, это лучшее преступление из тех, на которые вы можете рассчитывать.

Макаров молча пожевал губами. Зрелище «лучшего преступления» все еще стояло у него перед глазами, и было чертовски трудно произнести хоть слово. Вот оно как в Галактике бывает, подумал Макаров. Это тебе не Звездная Россия.

— А остальные? — хрипло спросил он, пытаясь отсрочить неизбежное решение. — Другие преступления?

— Убийства холодным и огнестрельным оружием, членовредительство, истязания, — затараторил Руби Рут. — Все это потребует следственных экспериментов; при вашей тонкой душевной организации... не рекомендовал бы. Поверьте мне, как своему адвокату: дело Мисишиши — лучший вариант!

— Допустим, — выдавил Макаров. — Но как же настоящий преступник?

— А при чем здесь настоящий преступник? — искренне удивился Руби Рут.

— Ну... — смешался Макаров. — Нельзя же такое прощать! Преступник должен быть найден и наказан!

— Ну так вы и будете преступником, — поддакнул Руби Рут. — Вот правосудие и восторжествует!

— Правосудие? — переспросил Макаров таким тоном, что Руби Рут как-то сразу прижался к полу. — Правосудие?

— Преступник предстал перед судом и понес наказание, — осторожно ответил адвокат, — вот что я называю правосудием. Ни одно преступление не должно оставаться безнаказанным — вот основа нашей судебной системы. Что же касается настоящих виновников убийства... — Рут замолчал и хитро прищурился. — Мне продолжать?

— Да, — кивнул Макаров.

— Что же касается настоящих виновников, то против них правосудие бессильно, — печально вздохнул Руби Рут. — Это Бадарамхаз-Карамх, где у каждого из миров свои законы. Простых сасимахов не сжигают из плазменных пушек; всем понятно, что за этим преступлением стоят крупные деньги и влиятельные эрэсы. Более влиятельные, чем бадарамхаз-карамхские комиссары ООП; иначе преступление было бы уже раскрыто. Вот и все, что я могу сказать про настоящего убийцу.

— Вы знаете, кто он? — коротко спросил Макаров.

— Вы что же, — прищурился Руби Рут, — собираетесь взять на себя функции правосудия?

— Пока нет, — ответил Макаров, сжимая кулаки. — Но если мне придет в голову такая мысль, то не советую становиться на моем пути.

Руби Рут откатился на пару шагов:

— Спокойнее, спокойнее! Господин Мак-Ар, я же на вашей стороне! Я не меньше вашего ненавижу этих мерзавцев; но мы заключили сделку, и моя задача — выпустить вас на свободу. Вас выпустить, а не этих убийц засадить! Давайте успокоимся и поговорим как разумные люди: почему вы не хотите признаваться в этом преступлении?

— Потому, что я его не совершал... — машинально ответил Макаров и махнул рукой. — Да нет, потому, что если я его признаю, настоящий убийца никогда не будет найден!

— Совсем напротив, — возразил Руби Рут. — Единственный шанс найти настоящего убийцу — это самому признаться в его преступлении.

4.

Макаров уловил движение Ями Хилла и покосился на своего напарника. Когаленский отставной генерал утвердительно кивал всей своей громадной головой.

— Ну-ка, объясните, — потребовал Макаров. — Я что-то не вижу связи...

— Взяв вину на себя, — пояснил Руби Рут, — вы окажете настоящему убийце услугу. А это значит, что он окажется перед вами в долгу. Если все пройдет как задумано, на свободу вы выйдете уже членом Гильдии. А Гильдия не забывает долгов.

— То есть Гильдия найдет мне убийцу?! — воскликнул Макаров.

— Ну что вы, — между глазами Рута образовалась складка, как если бы он морщил несуществующий нос. — Убийца сам свяжется с вами, чтобы погасить долг. Он же не самоубийца!

Вот оно как, подумал Макаров. Получается, что в некоторых вопросах Гильдия будет посильнее ООП?! Кажется, я заключил с Исианом Джаббом выгодную сделку.

— Хорошо, — сказал Макаров. — Я согласен.

— Вот документы, — Руби Рут ткнулся Макарову в колено, снова зажег на макушке виртуальный экран. — И еще нам понадобится фальсифицированный бортовой журнал. Надеюсь, хоть это вы сможете сделать самостоятельно?

— Легко, — пробормотал Макаров, отдавая «Рифею» соответствующие распоряжения. Подлокотник под его левой ладонью встопорщился, щелкнул, выпуская архаичный коммутационный кабель; Макаров вытянул его на полметра и протянул Руби Руту. — Давайте координаты, и будет вам преступление.

Руби Рут заглотил кабель и зажужжал, помогая «Рифею» сочинять альтернативный бортовой журнал. Макаров вспомнил, что обычно такие журналы шифруются сверхстойкими алгоритмами по уникальному, атом к атому собранному ключу-кристаллу, и потому считается, что подделка их практически невозможна. Однако для звездолета, умевшего существовать сразу в нескольких экземплярах, копирование «уникального» кристалла было относительно несложной задачей. Пожужжав с минуту, Руби Рут удивленно раскрыл и без того огромные глаза:

— Готово. Поздравляю, господин Мак-Ар, у вас просто замечательный бортовой интеллект!

Да уж поумнее хозяина, подумал Макаров.

— И что теперь? — спросил он у своего адвоката. — Когда за мной придут?

— Придут? — удивился Руби Рут. — Зачем кому-то за вами приходить?!

— Ну, чтобы арестовать, — пояснил Макаров. — А иначе как я получу свое пожизненное?

— Да как и все, через Сеть, — устало ответил Руби Рут. — Собственно, вы его уже получили. Решение досудебного комитета передано в память бортового компьютера, все обвинения против вас признаны ничтожными, за исключением, разумеется, убийства по неосторожности с отягчающими обстоятельствами. Гражданские права вам будут возвращены сразу же после отбытия заключения, каковое вы можете принять в любом исправительном учреждении, имеющем соответствующий сертификат Управления юстиции. Я настоятельно рекомендую вам безотлагательно переместиться на планету Аррури, округ Дзунни, поселок Тленкваги, в котором для вас уже подготовлена темпоральная камера.

— Уже подготовлена? — удивился Макаров. — Так быстро?

— Быстро? — переспросил Руби Рут и медленно прикрыл глаза. — Господин Мак-Ар, я занимаюсь вашим делом уже больше шестидесяти часов. Я облетел половину Галактики, оформил полторы тысячи документов и переговорил с двумя сотнями эрэсов. Я устал, как никогда в жизни, и с трудом сохраняю адекватную форму. Прошу вас, поторопитесь, потому что вам подойдет далеко не каждая темпоральная камера!

— Понял уже, — хмыкнул Макаров. — Не дурак...

Поехали, мысленно приказал он «Рифею». Звездолет утробно заурчал, имитируя напряженную работу двигателей, и звезды стронулись с места, потянувшись к краям экрана. По расчетам, дорога до Аррури должна была занять около пяти минут, и Макаров решил потратить это время на совещание со своим куратором.

«Семен Петрович, — направил он мысленный зов по закрытому российскому каналу. — Разговор есть!»

«Говори, — раздался внутри головы басовитый голос. — Что стряслось-то?»

«Я правильно сделал, что согласился? — спросил Макаров, переправляя Лапину короткую справку о своем уголовном деле. — Или здесь какой-то подвох?»

«А что Хилл говорит? — полюбопытствовал Лапин. — Ого, двойное убийство. Значит, пожизненное».

«Пожизненное, — подтвердил Макаров. — А Хилл молчит. Кивает и молчит».

«Раз молчит, — сказал Лапин, — значит, все правильно. Отсидишь свое, и на свободу с чистой совестью. Не дрейфь, не ты первый».

«Значит, — обрадовался Макаров, — с нашими такое уже бывало?»

«А то, — хмыкнул Лапин. — Закон есть закон!»

«Ну, тогда я в камеру, — попрощался Макаров. — Выйду, позвоню».

«Бывай», — напутствовал его Лапин.

— Полицейский катер, — громко, на всю рубку доложил «Рифей». — Требует стыковки и выдачи эрэса без гражданства Павла Макарова.

— Мы что, — поднял голову Макаров, — уже прилетели?

— Как видите, — ответил за «Рифей» Руби Рут. — Скажите, что все переговоры будет вести ваш адвокат.

— Полицейскому катеру, — сказал Макаров, повернувшись к экрану. — Прошу вести переговоры с моим адвокатом, господином Руби Рутом.

— Выходите в стыковочную зону, — прогремел механический голос. — Господин Рут, вы подтверждаете идентичность вашего клиента?

— Подтверждаю, — ответил Руби Рут и промигал своим экраном серию цветных вспышек. — Мы выходим!

Макаров нехотя поднялся с кресла и встал рядом с Руби Рутом. Из пола выросли прозрачные стены, накрыли человека и пушистый шар с головой; образовавшийся трехметровый пузырь как нож через масло прошел сквозь стены «Рифея» и выскочил в открытый космос. Не пролетев и сотни метров, пузырь натолкнулся на силовую сеть и повис в ней, как муха в паутине. Из темноты — а встречали «Рифей» практически на границе звездной системы, у центральной звезды даже диска не было видно, — выдвинулась угловатая конструкция с пятиконечным захватом на конце. Металлические пальцы сжались вокруг кокона и потащили его в недра громадного звездолета, черной тушей раскинувшегося посреди звезд.

Прошло несколько минут, заполненных темнотой и тишиной. Потом впереди затеплился свет, и Макаров увидел, что они с Руби Рутом стоят посреди громадного пустого ангара.

— Осужденный Макаров? Адвокат Руби Рут? — громыхнул синтетический голос.

— Да, это мы, — так же громко, и почти так же синтетически ответил Руби Рут.

— Оставайтесь на местах, — повелел голос. — Сейчас вы будете перемещены в полицейское управление округа Дзунни!

Сплошные роботы, подумал Макаров. Интересно, увижу ли я хотя бы одного аборигена? А кстати, какие здесь аборигены?

Запрос, отправленный в галактический сегмент Сети, оставался без ответа томительно долгие секунды. Макаров успел даже испугаться — неужели нет связи? — и потому облегченно вздохнул, получив хоть какой-то ответ. А ответ этот гласил: «Внешний вид аррури. Закрытая информация».

Надо будет по российскому каналу попробовать, подумал Макаров, и в этот момент зажегся свет. Прозрачный пузырь, почувствовав снаружи пригодную для жизни среду, раскрылся, как цветок, и Макаров вдохнул воздух чужой планеты — сухой, обжигающе-холодный, с острым запахом перца.

Макаров поежился и решил, что пожизненное заключение на этой планете можно отбывать только для виду. Реально оно закончилось бы очень быстро, в первые же два месяца.

— Проходите, — раздался из-под земли глухой, но все равно синтетический голос. — Темпоральная камера перед вами.

Макаров огляделся по сторонам. Его окружала каменистая пустыня; поднимавшиеся из-под земли горячие потоки отклоняли лучи света, заставляя дальние камни колыхаться как бы в такт невидимым волнам. Шагах в шести по левую руку Макаров увидел висящую в воздухе дверь и невольно втянул голову в плечи. Такой странной и даже отчасти жуткой цивилизации он еще не встречал.

— Пойдемте, — сказал Руби Рут и покатился к двери.

Макаров поспешил следом, и уже на ходу понял, что за дверью к небу поднимается особо мощный восходящий поток. Камни по ту сторону двери ходили ходуном, смотреть на них без головокружения было просто невозможно. Макаров сосредоточился на двери, протянул руку, дотронулся до выступающего из нее кольца.

— Эрэс без гражданства, — прогремел подземный голос, — Макаров Павел, пожизненное заключение. Ожидаемый срок оставшейся биологической жизни — пятьдесят шесть сезов. Входите и постарайтесь раскаяться.

Макаров остановился и посмотрел на своего адвоката.

— Все в порядке, — сказал Руби Рут. — Ну же, смелее!

— Ладно, — пробормотал Макаров и потянул на себя кольцо.

Дверь потянулась следом, сделалась гибкой, словно тонкая пластиковая пленка, и захлестнула Макарова со всех сторон. После мгновенного замешательства он обнаружил себя в комнате размером три на четыре метра, с деревянной кроватью в одном углу, письменным столом в другом, умывальником в третьем и маленьким ковриком в четвертом. Окон и дверей в комнате не было.

Сердце Макарова застряло на половине удара. Он сделал неловкий шаг и почти повалился на кровать. Сел, пошарил за пазухой в поисках сигарет. Вспомнил, что никаких сигарет там нет. Еще раз огляделся по сторонам и вспомнил — «пятьдесят шесть сезов». Пятьдесят шесть сезов — вот здесь?!

Спокойно, приказал себе Макаров. Руби Рут говорил, что быстрючка быстрючке рознь. Может быть, и не пятьдесят шесть сезов. Может быть, всего полчаса. Но все равно, впечатляет.

Он встал и подошел к письменному столу. Выдвинул верхний ящик. Бумага, чистая белая бумага; и карандаши, целая груда карандашей. Интересно, это универсальный комплект, или специально для меня придумано? Надо будет спросить у кого-нибудь, кто отмотал полный срок.

Макаров задвинул ящик обратно и присел на краешек стола. Шутки шутками, а провести здесь хотя бы три месяца... Макаров вздогнул и обхватил плечи руками. Нет, не может быть, чтобы все так по-дурацки закончилось. Сейчас в камере появится дверь, Руби Рут выдаст мне справку об освобождении, я назову ему пароль и наконец-то займусь Спрутом... Пароль?

Погоди-ка, сказал себе Макаров.

А какой же там был пароль?

1.

Домби Зубль.

Имя зудело, как комариный укус.

Тишина. Чернота. Растворившееся в мягком океане тело. Ничего конкретного, кроме имени.

Значит, это мое имя, подумал дьявол. Значит, я жив. И еще это значит, что у меня крупные неприятности.

Дьявол осторожно расслабил веки и выровнял дыхание. Чем позже они заметят, что я очнулся, тем лучше. Мне нужно время, чтобы вспомнить.

Вспомнить. Дьявол соскользнул обратно в беспамятство. Что-то похожее на взрыв. Круглое помещение, когаленец с электрохлыстом. За полупрозрачной стеной — гуманоид... Гуманоид? Нет, Звездный Пророк!

Стена беспамятства треснула и разлетелась на части. Звездный Пророк, лихорадочно вспоминал дьявол. Неизвестный корабль; отставной когаленский шпион, похищенный пиратом-мутантом. Чуть ранее — Бадарамхаз-Карамх, беспокойный день со множеством незваных гостей. Еще ранее...

— Вы очнулись, — бесстрастно констатировал незнакомый голос.

Я не уследил за дыханием, подумал дьявол. Слишком много визуальных образов; надо было вспоминать ощущения.

— Да, — ответил дьявол, открывая глаза. — Где я?

— Вы в безопасности, — сообщил голос. — Скоро вами займутся. Но раз вы очнулись, я должен задать вам несколько вопросов.

Дьявол увидел над собой белый потолок. Попытался повернуть голову — безуспешно. Тело оставалось расслабленным, мускулы не слушались.

— Задавайте, — согласился дьявол.

— Ваше настоящее имя?

— Домби Зубль, — ответил дьявол.

— Ваш позывной в Агентстве?

В Агентстве, отметил дьявол. Возможно, я все-таки у своих.

— В каком агентстве? — уточнил дьявол, как и было положено по уставу. — Сто семнадцать шестьсот пятьдесят три?

— Нет, четыреста шестьдесят три.

Дьявол произвел в уме необходимые вычисления. Отзыв оказался правильным, но радоваться этому факту дьявол не стал.

— Таран, — сказал он и еще раз попытался повернуть голову.

— Не делайте лишних движений, — посоветовал голос. — Вам прописан полный покой. Вы помните, как вы здесь оказались?

— Нет, — честно ответил дьявол.

— Что вы помните перед тем, как потеряли сознание?

— Я был захвачен в плен, — сказал дьявол. — Меня собирались пытать. Я...

Лед и пламень, подумал дьявол. Да я же раскусил капсулу!

— Вы? — напомнил голос.

— Теперь мне все понятно, — сказал дьявол. — Я воспользовался телепортационной бомбой, и нахожусь в центральном госпитале Агентства. Я прав?

— Так точно, агент Таран, — подтвердил голос. — Вы находитесь в госпитале, и через несколько минут с вами будет говорить дежурный офицер. А сейчас закройте глаза и попытайтесь ни о чем не думать. Ваш мозг нуждается в кратковременном отдыхе.

Домби Зубль послушно закрыл глаза. Он уже понял, что все это время разговаривал с медицинским роботом, выполнявшим стандартную программу опроса пациента. У дежурного офицера могут возникнуть куда более заковыристые вопросы.

Например, какое я выполнял задание.

Домби Зубль сделал глубокий вдох и вопреки всем медицинским рекомендациям принялся усиленно думать.

Когаленец с электрохлыстом. Не просто когаленец, старый знакомый. Отставной генерал разведки, вечный неудачник Ями Хилл. Пытался взять реванш за эрилудское дело. Спасибо телебомбе, не вышло. В сторону.

Звездный Пророк. За стеной был именно он, его мельтешение мыслей. Что он делал на корабле пирата Мак-Ара? Был в плену? А может быть, в гостях?

Артем Калашников, вспомнил Домби Зубль. Настоящее имя Звездного Пророка — Артем Калашников. Недоделанный звездный русич, ошибка генетического эксперимента. Собрат по пробирке пирата Мак-Ара, тоже звездного русича.

Веки Домби Зубля дрогнули, выдавая сильнейшее возбуждение.

Звездные русичи! Самые популярные эрэсы Галактики — звездные русичи. Нет, это не совпадение. Сработало: они начали действовать!

Домби Зубль заставил себя успокоиться. Запомнить Мак-Ара, запомнить Пророка, двигаться дальше. Как я оказался в плену?

Саньяр. Широкоплечий саньяр в белых одеждах. Мерцающие глаза, усыпляющий голос. Тишина в мыслях, как у фантома. Но он был настоящим.

Он победил, признался себе Домби Зубль. У меня просто не хватило сил. Саньяр-телепат. Почти столь же невероятно, как пират — звездный русич.

Веки Домби Зубля снова задрожали. Слишком много событий, подумал он. Я теряю контроль. Запомнить саньяра, и дальше, дальше!

Пират Мак-Ар захватил всех, осознал Домби Зубль. Меня, Пророка, саньяра, двух роботов. Да, роботов. Устаревшего терминатора и робота спонков. Все они охотились на Звездного Пророка. Мне надо было оставаться в стороне. Запомнить — и дальше.

Звездный Пророк. Хитер, и отлично скрывает мысли. Много опаснее, чем кажется. Вербовать его было ошибкой. Мне повезло, что началась драка. Он мог обвести меня вокруг хвоста.

Звездный Пророк и пират Мак-Ар. Безумные мутанты? Версия для дураков! Агенты Звездной России, ее ответ на мои провокации. Я был прав: Звездная Россия не то, чем кажется.

Осталось убедить в этом майора Джирайна.

2.

Домби Зубль открыл глаза.

— Дежурный офицер! — крикнул он в потолок. — У меня важное сообщение!

Тишина. Домби Зубль с ужасом понял, что не слышит собственного голоса.

— Дежурный офицер, — повторил он на всякий случай. — Дежурный офицер!

— Вам было приказано отдыхать, — ответил резкий, срывающийся голос. Домби Зубль перевел дух: голос принадлежал живому эрэсу. — Майор Ферпо, служба внутренней безопасности. Назовите свое имя и звание!

— Капитан Домби Зубль, — четко ответил дьявол, — оперативный псевдоним — Таран. Код двадцать четыре — семьдесят семь — тринадцать.

— Капитан Зубль! — рявкнул майор Ферпо. — Я запросил ваш персональный статус. В настоящее время вы находитесь в оперативном резерве. Ваше появление в госпитале означает прямое нарушение инструкций. Находясь в резерве, вы обязаны самостоятельно заботиться о своей безопасности!

— Я вел инициативную разработку, — ответил Домби Зубль. — Раздел «Разумная инициатива», параграф третий. Разработка закончена, я прошу немедленной встречи с руководством. У меня важные результаты.

— Догадываюсь, — хмыкнул майор Ферпо. — Иначе бы вас не убили. Я уже связался с вашим начальством; майор Джирайн обещал прибыть в течение часа.

— Свяжитесь еще раз, — попросил Домби Зубль. — Скажите, что я столкнулся с ситуацией «облака на снегу».

Майор Ферпо зашуршал одеждой — то ли поправлял воротник, то ли прилаживал ко рту микрофон.

— Он будет, как только освободится, — сказал Ферпо. В голосе его чувствовалось удивление. — А что это такое — «облака на снегу»?

— Закрытая информация, — ответил дьявол. — Скажите, почему я не могу пошевелиться?

— Закрытая информация, — усмехнулся майор Ферпо. — Сейчас я должен произвести дознание. Вам придется ответить на несколько неприятных вопросов. Отказ будет расценен как должностное преступление.

— Я и не думал отказываться, — возразил Домби Зубль. — Я хочу как можно скорее снова приступить к работе!

— В таком случае начнем, — сказал Ферпо. — Расскажите, при каких обстоятельствах вы применили аварийную телепортацию.

— Это произошло при непосредственной угрозе для жизни, — начал Домби Зубль, стараясь как можно точнее воспроизводить стандартные формулировки. — Я был похищен из своего дома на Бадарамхаз-Карамхе. Когда я пришел в себя, в помещении вместе со мной находились два эрэса: когаленец Ями Хилл, знакомый со мной по одной из лоимарейских операций, и звездный русич, предположительно пират Мак-Ар. Я был полностью обездвижен, Ями Хилл опознал меня и намеревался провести допрос третьей степени. Таким образом, я действовал строго в соответствии с Уставом.

— В данном случае — да, — согласился Ферпо. — Но как же вы оказались в плену? Почему пират Мак-Ар решил похитить именно вас?

— В момент похищения рядом со мной находились еще два эрэса, — ответил Домби Зубль. — Кроме того, их сопровождали два боевых робота. У меня есть основания предполагать, что основной целью Мак-Ара был кто-то из них.

— Какие именно эрэсы и роботы находились в вашем доме? — спросил Ферпо. — И что они там делали?

— Артем Калашников, звездный русич, известный также под именем Звездного Пророка. Робот УРТ-1965, бывший до появления Калашникова главой Техноцеркви. Боевой робот спонков, не сообщивший серийного номера. Незнакомый мне эрэс из расы саньяров, — не спеша перечислил Домби Зубль. — Звездного Пророка я пригласил побеседовать, остальные пытались предпринять против меня агрессивные действия и были обездвижены.

Домби Зубль замолчал, ожидая реакции майора Ферпо. Если допрос — пустая формальность, он ничего не заметит. Если дело серьезно, он обязан предупредить, что я говорю не всю правду.

Ферпо шумно засопел и снова зашуршал одеждой.

— Вы кое-что упустили, — заметил он. — Напоминаю, что наш допрос носит официальный характер, и все, что вы скажете или не скажете, может быть использовано против вас.

Все ясно, подумал Домби Зубль. Моя ментограмма у него на дисплее.

— Я тоже был обездвижен, — быстро сказал он. — Саньяр оказал на меня неожиданно мощное гипнотическое воздействие.

— Ваша раса, капитан Зубль, — заметил Ферпо, — обладает лучшими парапсихическими способностями в Галактике. Как могло случиться, что вы потеряли сознание от простого бормотания никому не известного саньяра?

— Значит, это было не простое бормотание, — возразил Домби Зубль. — К сожалению, у меня не было возможности произвести необходимые исследования. Как вы помните, я был похищен сразу же после того, как потерял сознание.

— Хорошо, — раздраженно сказал Ферпо, — у вас не было времени на расследование. Но у вас было время подумать! Как вы сами себе объясняете свое поражение?

Никак, подумал Домби Зубль.

— Никак, — произнес он вслух. — Слишком мало информации. Я настаиваю на дополнительном расследовании!

Ментограмма, подумал он на тайном языке дэвов. Мои мысли как на ладони. Он хочет вытащить что-нибудь важное, пока не прибыл Джирайн. Пусть хочет.

— Хорошо, — вздохнул Ферпо. — Зачем вы пригласили к себе Звездного Пророка?

— В рамках инициативной операции, — ответил Домби Зубль.

— Вы вели операцию против Техноцеркви? — удивился Ферпо.

— Нет, — спокойно ответил Домби Зубль. — Я вел операцию против Звездной России. Я попытался завербовать Артема Калашникова как звездного русича.

— Вы что, с ума сошли? — воскликнул майор Ферпо. Очевидно, ментоскоп подтвердил, что сказанное Домби Зублем — чистая правда. — Он же Звездный Пророк, самый известный эрэс в Галактике! Разве такие эрэсы подлежат вербовке?!

— Калашников был похищен сторонними лицами, — ответил Домби Зубль. — В случае неудачи я мог бы устранить его безо всяких последствий. Не каждый день представляется такой случай.

— Мне кажется, — пробормотал Ферпо, — вы превысили свои полномочия.

— Позвольте решать это моему непосредственному руководству, — возразил Домби Зубль. — Признаюсь, я многим рисковал. Но риск был оправдан.

— Устранять Звездного Пророка? — переспросил Ферпо. — Не знаю, не знаю... Однако продолжим. Вы уверены, что одним из посетивших вас роботов был робот спонков?

Домби Зубль почувствовал легкое головокружение. Опасность! Похоже, Ферпо задал настоящий вопрос!

— Нет, — ответил он после короткой паузы. — Все произошло слишком быстро.

— Вы применили спецсредство, — напомнил Ферпо. — Квантовый стабилизатор. Оружие, рекомендованное именно против роботов спонков.

— Напавший на меня робот был похож на робота спонков, — ответил Домби Зубль, — поэтому я и применил стабилизатор. Буквально через несколько минут я вторично применил его против УРТ-1965. Стабилизатор действует на любые материальные объекты, и то, что он сработал, еще ничего не доказывает. Я настаиваю на дополнительном расследовании.

— Вы знали, — резко спросил Ферпо, — что Звездный Пророк вел переписку со Спонк Корпорэйшн? Вы знали об этом, когда приглашали к себе Артема Калашникова?

— Нет, — с нескрываемым удовольствием ответил Домби Зубль.

Ну, смотри, что у меня в мозгах, подумал он по-дэвски. Смотри, я говорю правду!

— Вы хорошо притворяетесь, — сказал Ферпо. — Но вы не могли этого не знать. Информация о переписке спонков со Звездным Пророком прошла по рассылке Агентства за четыре часа до случившегося с вами инцидента.

3.

У Домби Зубля перехватило дыхание, и он на несколько секунд лишился дара речи.

Надо было читать рассылки, подумал он на федератном. И тут же добавил по-дэвски: похоже, он меня поймал!

— К сожалению, — безо всякого сожаления заметил Ферпо, — в вашем случае данные ментоскопии не могут служить оправданием. Способность вашей расы к ментальному контролю хорошо известна. Я обращусь с рапортом по своим каналам.

— Это означает, что допрос закончен? — догадался Домби Зубль.

— Да, капитан, именно это я и хочу вам сказать, — подтвердил Ферпо. — В ваших показаниях обнаружены существенные расхождения с фактами, что и будет отражено в рапорте. Если вы хотите воскреснуть по-настоящему, рекомендую вам быть более откровенным.

— Что вы имеете в виду? — удивился Домби Зубль. — Разве я уже не воскрес?

— Вы еще не поняли? — усмехнулся Ферпо. — Телепортация прошла не так хорошо, как вы рассчитывали, капитан Зубль. В приемной камере мы обнаружили только вашу окровавленную голову. Мягкие ткани и раздробленный череп пришлось ампутировать, и теперь все, что от вас осталось — это головной мозг. Вы плаваете в физрастворе, получая информацию о внешнем мире через компьютерный интерфейс. И если ваши показания будут признаны неудовлетворительными, вы никогда не получите нового тела. Вам понятно, что я имею в виду?

Домби Зубль судорожно втянул воздух. Теперь он все понял.

Центральный Госпиталь — подразделение высшей секретности. Телепортационная бомба — открытая дверь в Госпиталь. Каждый, кто входит в эту дверь, может оказаться врагом.

Спасибо, что мне хотя бы сохранили мозг.

— Майор Джирайн, — сказал Домби Зубль. — Где майор Джирайн?

— Он уже прибыл, — ответил Ферпо, — и продолжит разговор вместо меня. Но на вашем месте я не слишком бы на него рассчитывал. Вы вошли в тесный контакт с представителями Спонк Корпорэйшн. Майор Джирайн не уполномочен решать вопросы такой важности!

— Благодарю за предупреждение, — выдавил Домби Зубль. — Я хочу видеть майора Джирайна. Прошу вас, включите управление глазами

— Нет, — ответил майор Ферпо. — Пока нет. Вы все еще на подозрении.

Майор Ферпо, подумал Домби Зубль. Запомнить.

— Зачем же вы так, майор? — услышал Домби Зубль новый голос. — Капитан Зубль, даже находясь на подозрении, продолжает оставаться федеральным агентом. Нарушение его неотъемлемых прав может стоить вам карьеры.

— Простите, майор, — повысил голос Ферпо, — но здесь я решаю, в каком состоянии будет находиться подозреваемый!

— Совершенно верно, майор, — согласился второй голос. — Я всего лишь напоминаю вам о возможных последствиях неправильного решения. Итак, капитан Домби Зубль сможет меня увидеть?

Кто это, спросил себя Домби Зубль. Если Джирайн, то что с его с голосом? Проклятый компьютерный интерфейс!

Потолок завалился за спину, и глаза Домби Зубля наконец смогли хоть на чем-то сфокусироваться. Светлые стены, темный пол, туманное облако, закрывающее половину обзора. Два размытых силуэта, лишенные каких-либо отличительных признаков. Компьютерный интерфейс в действии.

— Хорошо, — сказал Ферпо. — Вас он увидит.

Правый силуэт сфокусировался, и Домби Зубль увидел своего непосредственного начальника. Мег Джирайн принадлежал к расе орвигов, рукокрылых птиц, высшей расе Ядерной Федерации. Ничего удивительного, что ему так легко удалось уговорить Ферпо, подумал Домби Зубль. Немного найдется эрэсов, решившихся на спор с орвигом. Пусть даже равным по званию.

— Это я, Домби, — ласково произнес Джирайн, наполовину прикрыв глаза. — Рад видеть тебя в официальной обстановке.

— Я тоже рад, майор, — ответил Домби Зубль. — Похоже, у меня неприятности.

— Ты прав, мой мальчик, — кивнул Джирайн. — Но если выяснится, что ты послал вызов только для того, чтобы поскорее меня увидеть, твои неприятности превратятся в проблемы!

— Я послал вызов, — возразил Домби Зубль, — потому что заметил облака. У меня есть что сообщить командованию!

— Тогда самое время это сделать, — приоткрыл клюв Джирайн. — Майор Ферпо, обеспечьте нам, пожалуйста, режим полной секретности.

К удивлению Домби Зубля, Ферпо подчинился без единого слова. Размытый силуэт отдалился и растаял в светлой дымке, закрывавшей стены.

— Рассказывай, — приказал Джирайн и прикрыл внутренние веки, приготовившись запомнить каждое слово. Раса орвигов отличалась феноменальной памятью, что наряду с практически бесконечной продолжительностью жизни и сделало их правителями Галактики. Домби Зубль собрался с мыслями, прекрасно понимая, что второго шанса произвести на Джирайна правильное впечатление у него уже не будет.

— Я разрабатывал Звездную Россию, — сказал Домби Зубль.

Джирайн медленно открыл глаза.

— Звездную Россию? — переспросил он. — И что, успешно?

— Да, — подтвердил Домби Зубль. — Я добился асимметричного ответа.

— Надо полагать, — приоткрыл клюв майор Джирайн, — я должен спросить, какого?

— Звездный Пророк, — ответил Домби Зубль. — Звездный Пророк и пират Мак-Ар — моих рук дело.

Джирайн наклонил голову набок.

— Эх, Домби, Домби, — сказал он и протяжно свистнул ноздрями. — Тебе нужно было закончить карьеру сразу после Смулпейна. Ошибка такого уровня зачеркнет все, что ты сделал для Агентства.

— Это не ошибка, — возразил Домби Зубль. — Как только мне восстановят тело, я представлю полный документальный отчет обо всех этапах операции. Моя уверенность в успехе носит строго математический характер. Я провел девять силовых акций; ни одна из них не получила должной огласки. Вероятность случайного совпадения — тысячные доли процента; следовательно, кто-то направлял ход событий после каждого инцидента. Четверть сеза назад я произвел контрольную проверку, выбрав в качестве цели звездного русича по имени Семен Лапин. Я организовал вброс дезинформации, воспользовавшись его контактами с когаленским дисседентом Таля Калимом, и навел на него когаленскую разведку. Результат операции превзошел все мои ожидания: захватить Лапина когаленцам не удалось. Я провел оперативное расследование и выяснил, что в последний момент руководитель группы захвата поменял план операции. Вместо захвата Лапина когаленцы произвели психотронную вербовку некоего Павла Макарова, чисто случайно оказавшегося рядом. Как известно, вербовка агентов в Звездной России чрезвычайно затруднена тамошним иммиграционным режимом, предусматривающим полную промывку мозгов всем гражданам, хоть раз выезжавшим за пределы государства. Единственный шанс заполучить агента — это его вербовка в стадии стажера, когда он пользуется правом пробного проживания на территории Звездной России. Однако такие агенты находятся под постоянным присмотром и фактически лишены возможности получить сведения о реальной жизни Звездной России. Максимум, на что могли рассчитывать когаленцы — отчеты о счастливой жизни простых зверусов на широких просторах их родных лесов и болот. На мой взгляд, захваченный живым и с поличным Лапин представлял бы для когаленцев гораздо большую информационную ценность. Естественно, я заподозрил, что Павел Макаров — двойной агент, каким-то образом подсунутый когаленцам. Для проверки этой гипотезы я вбросил когаленцам информацию о создании в Звездной России вооруженных сил...

— Откуда ты ее получил? — встрепенулся Джирайн.

— Я фальсифицировал ее, от начала до конца, — ответил Домби Зубль. — Это была фальшивка, и что же? Когаленцы поручили Макарову проверить мою фальшивку, и тот буквально сразу же прислал подробный отчет, из которого следовало, что такие силы вот-вот будут созданы. А затем Павел Макаров покинул Звездную Россию и превратился в пирата Мак-Ара, клона-мутанта с невероятными психоэнергетическим возможностями. По-вашему, какова вероятность того, что все это — простое совпадение?

— Облака на снегу, — сказал Джирайн. — Вне всякого сомнения, облака. Ты совершил только одну ошибку, мой мальчик. Начиная все это, ты забыл посоветоваться со мной.

4.

Ошибку. Домби Зубль почувствовал страх. Если Джирайн говорит об ошибке, это значит, что ты ее действительно совершил.

— Что я сделал не так? — спросил дьявол. — Чего не предусмотрел?

Вместо ответа майор Джирайн прикрыл внутренние веки.

— Скажи мне правду, — попросил он. — Зачем ты разрабатывал Звездную Россию? Чего ты хотел добиться?

— Разве непонятно? — удивился Домби Зубль. — Я хотел стать майором!

— Майором, — Джирайн приоткрыл клюв и высунул наружу краешек мясистого языка. — Ты мог бы стать майором по выслуге лет, оставаясь в оперативном резерве...

— Через тридцать-сорок сезов, — возразил Домби Зубль. — Я не хотел ждать!

— Понятно, — кивнул Джирайн. — Почему ты выбрал Звездную Россию?

— Она показалась мне слишком... — Домби Зубль замялся, подыскивая точное слово. — Слишком обыкновенной. Я вспомнил ваши слова: самый опасный противник — тот, о котором не знаешь.

— Тебе следовало бы вспомнить и другие слова, — сказал Джирайн. — Никогда не заглатывай больше, чем сможешь переварить. Я думал, Смулпейн научил тебя понимать границы твоих возможностей.

Смулпейн. Домби Зубль прикрыл несуществующие глаза.

Неужели у меня снова отберут победу?

— Шеф, — выдавил он. — Я же раскрыл их! Я добился успеха!

— Успеха? — качнул головой майор Джирайн. — Ты сунул голову в мясорубку и считаешь это успехом?

— Но я же успел телепортироваться... — сказал Домби Зубль.

— Ты думаешь? — прервал его Джирайн. — Куда ты сможешь телепортироваться от галактической войны, которую только что начал?!

Домби Зубль заглянул Джирайну в глаза и обмер. Внутренние веки по-прежнему покрывали всю их поверхность. Майор Джирайн оставался совершенно спокойным, а следовательно все, что он говорил, не было шуткой.

— Все настолько серьезно? — быстро спросил Домби Зубль.

Джирайн даже не шелохнулся, и это оказалось страшнее всего.

— У нас мало времени, — сказал он, закрывая клюв. — То, что ты раскопал, означает войну. Войну с противником, сумевшим осуществить стратегическую дезинформацию. Все, кто контактировал с этим противником, навечно останутся на подозрении. Тебе никогда не вернут тела, а мозг подвергнут многоступенчатой обработке. Меня арестуют вместе с тобой, как потенциального сообщника. Даже Ферпо будет подвергнут форсированному допросу. Речь идет о безопасности Федерации, так что не строй иллюзий. Я очень сожалею, что ты не нашел времени посоветоваться со мной перед операцией. Все, чем я теперь могу тебе помочь — это спасти твою шкуру. Вместе со своей.

Домби Зубль почувствовал острую резь в глазах.

— Почему я не подумал об этом раньше, — пробормотал он.

— Ты и не должен об этом думать, — резко возразил Джирайн. — Тебя готовили как простого оперативника, готового выполнять приказы. Между прочим, никто в Агентстве не поверит, что ты сам додумался проверять Звездную Россию. Сосредоточься и запоминай!

— Есть, шеф, — обрадованно воскликнул Домби Зубль.

— Разработку Звездной России ты вел по моей неофициальной просьбе. Результат оказался нулевым: зверусы и есть зверусы. На контакт со Звездным Пророком ты пошел по моей просьбе, причем втемную. За «облака» ты принял робота спонков, решив, что именно они стоят за Звездным Пророком. Только что ты получил от меня официальное подтверждение: да, именно этот вариант тебе и было получено проверить. Вот что ты должен говорить на всех последующих допросах. Забудь о Звездной России, Домби. Наш враг — спонки!

— Я все понял, шеф, — сказал Домби Зубль. — Но как же Звездная Россия? Ведь она действительно представляет опасность?

— Сейчас она представляет опасность прежде всего для нас с тобой, — ответил майор Джирайн. — Положись на меня, Домби. Я знаю правду, и у меня развязаны руки. Я что-нибудь придумаю.

— Придумайте, шеф, — попросил Домби Зубль. — Честно говоря, мне страшно за Федерацию.

— Мне страшно за нее уже семьдесят сезов, — ответил майор Джирайн. — Выполняй приказ, Домби, и ни о чем не беспокойся. Твоя судьба снова в руках профессионала.

Было время, подумал Домби Зубль, когда я и себя считал профессионалом. Но на моей памяти майор Джирайн еще ни разу не ошибся.

— Хорошо, шеф, — согласился Домби Зубль. — Что мы делаем дальше?

— Спонками занимается Шестнадцатое управление, — заметил Джирайн. — Я обязан передать тебя в их ведение. Ко мне только что поступил соответствующий запрос. Твоя задача — выжить и сохранить свободу. Моя — подготовить вторую операцию против Звездной России. Сейчас я впущу сюда твоего нового супервизора, майора Лиланда Лолта, и передам ему все дела. Скорее всего, мы никогда больше не встретимся, Домби. Ты сделал глупость, мой мальчик, но эта глупость, возможно, спасет Федерацию. Так что я доволен твоими результатами. Прощай, Домби Зубль!

— Прощайте, шеф, — ответил Домби Зубль, снова почувствовав резь в глазах.

Фигура майора Джирайна потеряла резкость, и рядом с ней появился точно такой же размытый прямоугольник.

— Он в порядке? — спросил незнакомый голос.

— В полном, майор, — ответил другой незнакомый голос. Компьютерный интерфейс вступил в свои права. — Я приложил протокол допроса к его личному досье. Желаю удачи!

— Удачи и вам, майор, — сказал первый незнакомец. — Ну-с, капитан Зубль, как вы себя чувствуете?

— Как компьютерный интерфейс, — ответил Домби Зубль. — Проклятье, майор, как мне выбраться из этой штуки?

— Без моей помощи у вас вряд ли это получится, — заметил расплывчатый прямоугольник. — Меня зовут Лиланд Лолт, и с этой минуты я ваш супервизор. Кроме того, вы больше не числитесь в оперативном резерве. Приказом по Агентству вы возвращены в строй и приписаны к моей группе.

— Чем занимается ваша... наша группа? — спросил Домби Зубль.

— Всем, что может представлять опасность для Федерации, — ответил Лолт. — В данный момент наибольшая опасность исходит от Спонк Корпорэйшн и их ставленника, так называемого Звездного Пророка. Вы правильно сделали, что не стали откровенничать с Рэем Ферпо. Это не его ума дело!

— Я тоже так подумал, — сказал Домби Зубль. — Но с вами-то я могу быть откровенным?

— Если вам нечего скрывать, то да, — ответил майор Лолт.

Размытый прямоугольник свернулся в стройную гуманоидную фигуру, и перед глазами изумленного Домби Зубля появился молодой, подтянутый дьявол. Дьявол — майор?! Домби Зубль не поверил своим глазам.

— Я вижу, вы удивлены, — заметил Лиланд Лолт. — Сейчас вы удивитесь еще больше. Шестнадцатое управление имеет в Агентстве особый статус. Звание майора нашего управления соответствует полковнику обычных войск. Если мы с вами придем к взаимопониманию, вы сохраните свое прежнее капитанское звание. Вы понимаете, что это означает?

Вот так сбываются мечты, подумал Домби Зубль.

— Несомненно, мы придем к взаимопониманию, — убежденно произнес он. — Задавайте вопросы!

— Какое впечатление на вас произвел Звездный Пророк? — задал свой первый вопрос гвардии майор Лиланд Лолт. — Он же — звездный русич Артем Калашников?

1.

Артем Калашников скривился, как от зубной боли.

— Сам просил, — веско произнес Лапин. — Думал, легко будет?

— При чем тут легко, — махнул рукой Калашников. — Непонятно, вот в чем проблема! Что это такое — доброе дело? Нищему копеечку бросить, или подчиненным премию выплатить? Что конкретно делать-то?

— Совесть подскажет, — ответил Лапин. — А если что не так сделаешь, на то исповедь. Поправлю!

— Ну, разве что так, — пробормотал Калашников. — Значит, каждый день по три добрых дела, а перед сном — исповедь?

— Точно так, — подтвердил Лапин.

— И как долго? — поинтересовался Калашников.

— До полного искупления, — ответил Лапин. — Скажу, когда хватит.

— Ох, грехи мои тяжкие, — пробормотал Калашников. — Эдак и привыкнуть недолго, добрые-то дела делать...

— Привыкай, — кивнул Лапин и вытащил из-под стола запотевший лафитничек с водкой. — Посошок?

Калашников отрицательно качнул головой:

— Только не сейчас. Мне через два часа Хранилище Вечности открывать.

— Что ж тянул до последнего? — с укоризной сказал Лапин. — Ну, ступай тогда с миром. И не греши больше, понял?

Калашников усмехнулся странному сочетанию слов, медленно поднялся из-за стола. Махнул рукой — над дощатым полом вспыхнуло голубое сияние телепорта. Кивнул Лапину на прощание и шагнул домой, в свои даже не президентские — пророческие! — аппартаменты на далекой и все еще загадочной планете.

Как обычно, кабинет буквально утопал в свете двух вытянувшихся навстречу друг другу маленьких солнц. Свет после земного показался чересчур белым, но Калашников знал, что это ощущение быстро пройдет. Ставшим уже привычным движением он поправил серебристый костюм-комбинезон, скрестил руки на груди и подошел поближе к панорамному окну, чтобы в очередной раз попытаться рассмотреть подвластную Звездному Пророку планету.

Аппартаменты Пророка располагались на самом верхнем этаже Звездного — а какого же еще? — дворца, выстроенного в самом центре геометрически правильного пятиугольного континента. Впервые увидев это величественное и вместе с тем удивительно ненастоящее сооружение, Калашников не смог удержаться от смеха. Административный континент планеты роботов живо напомнил ему печально знаменитый Знак качества СССР, а устремившийся на восемнадцать километров ввысь дворец — допотопную химическую ракету, словно сошедшую с детских рисунков гагаринской эпохи. Прямые как солнечные лучи, безупречно гладкие дороги разбивали континент на тысячи правильных многоугольников, каждый из которых играл свою собственную роль в отлаженном как часы хозяйственном механизме предельно автоматизированной планеты. Поначалу Калашникова поразило количество парков, бассейнов и каналов, разбросанных посреди разноцветных, похожих на огромные ангары зданий; однако, побродив несколько часов по окрестностям собственного дворца, он заметил, что роботы системы УРТ не меньше чем люди любят валяться на траве и нежиться после купания на солнце. Техника двадцать третьего века превратила этих некогда бездушных созданий в странных существ, казавшихся Калашникову гибридами уэллсовских морлоков и элоев; трудно было поверить, что вон та симпатичная девушка, сверкающая на сдвоенном солнце своей зеркальной кожей, может в одно мгновение пробежать больше километра, уничтожив по дороге любое количество биологических солдат. Калашникову приходилось постоянно напоминать себе, что его окружают существа, лишенные всяческих человеческих слабостей, обладающих поистине фантастическими способностями и вместе с тем безгранично, фантастически добрые по отношению к любому эрэсу из плоти и крови.

Конечно, за исключением тех, кого им будет приказано уничтожить.

Калашников осознал, что незаметно для себя включил максимальное увеличение и смотрит теперь на роботессу УРТ-238761, разлегшуюся на солнышке в уединенном месте километрах в четырех от дворца. Да, с такой оптикой и с такой высоты здесь было на что посмотреть; Калашников качнул головой, вернул зрение в норму и отошел от окна. Интересно, какое доброе дело можно сделать для такой вот вечно молодой и вечно прекрасной роботессы? Цветы подарить, что ли?

Калашников почесал в затылке. Цветы? А дарят ли роботы друг другу цветы?

Ну-ка, мысленно приказал Калашников своре своих поисковиков. Развертку по ассоциациям «цветы-роботы»!

А заодно, добавил Калашников, поддавшись минутному порыву, и по ассоциациям «роботы-овцы».

Как обычно, поисковики справились с работой мгновенно. Секунду спустя Калашников уже знал, что цветов роботы друг другу не дарят, равно как и овец, однако выращивают и тех, и других на соответствующем континенте, после чего с немалой прибылью экспортируют на слаборазвитые планеты. Расширив запрос, Калашников узнал также, что роботы способны порой на сильные чувства вроде любви и привязанности, однако только в тех случаях, когда эти чувства направлены на разумных существ биологического происхождения. Друг для друга роботы существовали просто как разные тела одного и того же сознания — специфическое ощущение, которое Калашников и сам попробовал несколько дней назад, наслушавшись рассказов Макарова о существовании «Рифея» в нескольких экземплярах.

Ну что ж, улыбнулся Калашников. Кажется, я начинаю понимать роботов. Да и цветы можно 238761-ой спокойно дарить — судя по базовой психологической модели, ей это будет приятно.

Ладно, что там у нас дальше?

Калашников подошел к письменному столу, назло всем современным технологиям заваленному исчерканными карандашом бумагами. Вот, на самом верху:

Хороший план, подумал Калашников. Не соскучишься. Значит, будем собираться с мыслями.

Калашников уселся на стул, вооружился остро отточенным карандашом и положил перед собой еще один лист бумаги. Секунду помедлил, а потом написал заголовок: «Джихад. План по сбыту».

Ну вот, подумал Калашников. Главное сделано. Осталось только конкретизировать, что такое джихад, из чего он делается, а также зачем он может понадобиться потенциальному покупателю. Дело привычное, в пять минут все разрисую, как раз перед совещанием. Сейчас пора о другом подумать — как со спонками быть?! Ведь в рейтинге «тихого омута» они на втором месте, и если с ними просто так объединиться, Спрут скорее всего на спонков и нападет. А оно нам надо?

Калашников повертел карандаш между пальцами и покачал головой. Чужая цивилизация — потемки; поди отличи нападение Спрута от внутренних проблем! Нет уж, пусть лучше Спрут на нас нападает. На мою проверенную Технотронную Церковь, которую я знаю как свои пять пальцев.

Письменный стол перед Калашниковым издал мелодичный звон; столешница вспыхнула малиновым светом. Ого, подумал Калашников. Экстренный вызов! Никак уже Спрут?

— Калашников на связи, — сказал он вслух, положив на стол правую ладонь. — Что случилось?

— Это девятнадцать семьдесят шесть, — представился вызвавший Калашникова робот. — Я... Я не знаю.

2.

Калашников нахмурился. Неужели действительно Спрут? Так быстро?

Нет, здесь что-то другое.

— Что значит — не знаете? — фыркнул Калашников. — Вы же робот!

— Нестандартная ситуация, — пояснил УРТ-1976. — Робот девятнадцать шестьдесят пять поместил себя в контейнер у подножия статуи Пророка и попросил его никогда больше не беспокоить.

— Что за бред? — удивился Калашников. — Зачем ему это?

— Я не знаю, — повторил УРТ-1976. — Он отделил свой разум.

— И часто у вас здесь такое происходит? — поинтересовался Калашников. Не дожидаясь ответа, он отослал запрос в Сеть и развернул перед собой экран с отчетом. Ни разу, гласило краткое резюме. Только технологическая возможность.

— Такого никогда не было, — подтвердил УРТ-1976. — Ты же знаешь, Пророк, роботы не сходят с ума.

Что за технологическая возможность, поинтересовался Калашников у Сети. Отделение сознания, ответил поисковик, аналог человеческого самоубийства. Предусмотрено на случай нарушений функционирования сознания, представляющих опасность для коллективного разума в целом. Осуществляется аварийным модулем я-модели.

— Жаль, что не сходят, — пробормотал Калашников. — Тогда бы мы знали, к какому психиатру обращаться. А так — что нам теперь делать?

— Ты — Пророк, — напомнил УРТ-1976. — Спрашивай или приказывай, готового решения у меня нет.

Калашников напомнил себе, что это «у меня» означает «у всех роботов планеты УРТ», и почесал в затылке. Вот тебе и джихад, подумал он. Еще палец о палец не ударили, а роботы уже с ума сходят.

— Отделенный разум подлежит восстановлению? — спросил он сразу и у Сети, и у своего собеседника. На этот раз ответы прозвучали одновременно:

— Да!

Потом УРТ-1976 добавил:

— Но робот девятнадцать шестьдесят пять просил себя не беспокоить. Его желание священно.

— Даже для Пророка? — усмехнулся Калашников, который плевать хотел на желания каких-то психов.

— Пророк превыше всего, — ответил УРТ-1976. — Но робот девятнадцать шестьдесят пять очень расстроен. Он может проигнорировать даже Пророка.

— Я ему проигнорирую, — пробормотал Калашников. — Джихад на носу, а он тут самоубийствами занимается! Как с ним связаться?

— Нужно подойти к саркофагу и воспользоваться голосовой связью, — ответил УРТ-1976. — Другого способа нет — его сознание полностью отделено он нашего.

— Тогда полетели, — кивнул Калашников, вставая со стула. Он покрутил головой, разыскивая величественную статую Пророка, возвышавшуюся на скалистом берегу океана, и шагнул через стекло в бескрайнее зеленоватое небо. По коже прокатилась горячая волна — остаточное явление от скоростного синтеза антигравитационной подушки, — Калашников вскинул руки, выравнивая полет, и полетел к громадной фигуре человека в скафандре, являвшейся, по сути, его собственным памятником.

Вот так-то, подумал Калашников, рассекая ледяной воздух. Мы тоже кое-что умеем. Хотя, наверное, роботы смотрят на меня как на придурка — терять время, закладывая виражи над облаками? Ведь полно же телепортов!

Калашников усмехнулся, прибавил скорости и с грохотом преодолел звуковой барьер. Уже через несколько минут он приземлился возле лестницы в три тысячи ступеней, служившей основанием трехкилометровой статуи. В середине обсаженной кипарисами аллеи, оканчивавшейся возле лестницы, стоял, скрестив руки на груди, одинокий боевой робот. УРТ-1976, подсказала Сеть; Калашников подошел к роботу поближе и приветливо помахал рукой.

— Вот и я, — сказал он, улыбнувшись. — А где наш несчастный собрат?

— Здесь, — ответил УРТ-1976 и показал на примостившийся у крайнего кипариса каменный саркофаг. Калашников, привыкший к повсеместной симметрии, машинально посмотрел в другую сторону — под таким же кипарисом на противоположной стороне аллеи мирно зеленела трава. Калашников покачал головой: УРТ-1965 явно приглашал других роботов последовать его примеру.

— Он нас слышит? — спросил Калашников.

— Надо коснуться контейнера, — ответил УРТ-1976. — Что ты хочешь ему сказать?

— Хочу спросить, — пробормотал Калашников, подходя к саркофагу. — Спросить, какого черта...

— Не надо! — неожиданно громко воскликнул УРТ-1976. — Он ждет слов, а не вопросов!

— Сло-ов? — протянул Калашников и склонил голову набок. — Каких еще слов?

— Твоих слов, Пророк.

Прямо как дети малые, подумал Калашников. А в сущности, почему бы и нет? Чем роботы отличаются от детей? На жизнь зарабатывать не надо, детей воспитывать не надо, играй себе в солдатиков да строй песочные замки. Вроде вон того, — Калашников покосился на Звездный Дворец, который был виден с любой точки административного континента. А раз дети, то почему бы им время от времени не закатить истерику? Особенно теперь, когда появился наконец их общий Папа — Звездный Пророк?

Калашников усмехнулся и скрестил руки на груди. Раз так, вопросы отменяются. Здесь нужно говорить сразу и наверняка. А вот что именно говорить...

— Что он думал перед тем, как отключиться? — спросил Калашников у своего спутника. — Ты должен помнить, у вас же общее сознание!

— Я помню, — кивнул УРТ-1976. — Он несколько раз пересмотрел вашу встречу на Бадарамхаз-Карамхе.

— Несколько раз? Да на что там смотреть?! — искренне удивился Калашников. — Пришел, обозвал Домби Зубля Домби Зублем и тут же был зафиксирован!

— Всего около четырех земных секунд, — кивнул УРТ-1976. — Он пересмотрел их сто шестьдесят два раза.

Ценная информация, подумал Калашников. Значит, есть версия, что это он из-за Бадарамхаз-Карамха. Обиделся, что я его медалью не наградил? Или до сих пор переживает, что бой проиграл? Странно, вроде бы позавчера мы этот вопрос закрыли...

Калашников прикрыл глаза и провел ладонью по лбу. Маленькое уточнение, подумал он. Позавчера я еще не знал, что роботы могут закатывать истерики.

Мою фразу «Ты сделал лучшее из всего, на что был способен» вполне можно истолковать и как «Ни на что другое ты и не способен». Думать надо, перед тем как говорить!

Калашников присел на корточки и положил руку на полированный камень саркофага.

— Битва еще не закончена, девятнадцать шестьдесят пять, — сказал он, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно серьезней. — Битва еще в самом начале, а ты уже хочешь оставить меня одного? Ты, лучший из равных, ты, единственный из всех нас встретившийся с врагом в открытом бою? Если ты поступаешь так, могу ли я доверять остальным?

Калашников замолчал и склонился над камнем в ожидании ответа. Если я прав, подумал он, если это просто истерика, УРТ-1965 не сможет промолчать. Будь он хоть трижды робот.

— Другие лучше меня, — донесся из-под камня низкий, подземный голос. — Я совершил непростительную ошибку, и я должен понести наказание.

— Что ты знаешь о наказаниях? — возмутился Калашников, тут же вспомнивший недавний разговор с Лапиным. — Закрыться от мира, сбежать с поля боя — наказание?! Если ты считаешь себя виновным, твой долг — искупить свою вину! Искупить делом, а не бездействием!

— Удел человека — служение, удел робота — молитва, — донеслось из-под камня.

Вон ты как, подумал Калашников. Религиозный диспут решил устроить? Истерика, по полной программе истерика!

— Удел есть вызов, — ответил Калашников, — удел есть испытание. Молитва становится испытанием лишь посреди тысячи дел, лишь тогда, когда ее почти невозможно творить. Молиться, удалившись от мира, — то же самое, что служить, отказавшись от собственного разума. Этот путь не ведет к Совершенству. Ты уничтожаешь свое испытание, делая его слишком легким. Ты ступил на чужой путь, девятнадцать шестьдесят пять. Ты ступил на путь человека!

Саркофаг под рукой Калашникова дрогнул и стал медленно подниматься. Неужели проняло, удивился Калашников.

Саркофаг поднялся на полметра и замер. В наступившей тишине Калашников услышал шорох осыпающейся земли.

— Скажи мне, Пророк, — уже вполне человеческим голосом спросил УРТ-1965. — Как мне жить дальше, зная, что я могу ошибаться?

— А я как живу? — удивился Калашников.

— Но ведь ты — человек, — почти что с укоризной произнес робот. — Я спрашиваю, как жить мне, роботу.

Калашников плотно сжал губы. Проклятье! У меня нет ответа на этот вопрос!

Хотя...

— Роботу? — переспросил Калашников и покачал головой. — Роботы не совершают самоубийств, девятнадцать шестьдесят пять. Хочешь ты этого или нет, но ты уже ступил на путь человека. Теперь тебе придется многому научиться.

3.

Ну вот опять, подумал Калашников, прикрывая глаза. Опять ляпнул, не подумавши. Ну что за бред — роботу учиться быть человеком! Сейчас он залезет обратно под землю, а я пойду и напишу заявление об уходе. К чертовой матери, в маленький домик у медленной речки. Нафиг он нужен, этот джихад, если из-за него даже роботы на себя руки наложить готовы.

По блестящей поверхности саркофага зазмеилась тонкая трещина, и он с треском распался на две половинки. Лужица жидкого металла вспучилась вверх, в одно мгновение превратившись в боевого робота.

— Я научусь, — сказал УРТ-1965. — Я обязательно научусь, потому что теперь у меня есть настоящий учитель.

Калашников шмыгнул носом и промолчал — из опасения, что его голос дрогнет в самый неподходящий момент.

— Спасибо, — выдавил он сквозь зубы. — Я рад, что ты вернулся.

— Я рад, что ты действительно оказался Пророком, — ответил УРТ-1965.

Калашников кивнул, а потом замер, осознав смысл услышанного.

— Чего? — переспросил он, хлопая глазами. — Что ты сказал?

— Ровно через один галч, — торжественным тоном объявил УРТ-1965, — начнется церемония Воссоединения. Мы должны быть уверены, что ты — настоящий Пророк. Предсказание о нашем разговоре хранились в Особой Памяти Церкви. Ты говорил искренне и при этом ни разу не отклонился от предсказания. Ты — настоящий Пророк!

— Надо полагать, — пробормотал Калашников, — до следующей проверки?

— Никто не может знать, что хранится в Особой Памяти, — бесстрастно ответил робот. — Когда приходит время, мы вспоминаем новые ритуалы, и следуем им во исполнение воли Пророка. Так было, и так будет.

Хакера бы на вас хорошего найти, мрачно подумал Калашников. А впрочем, черт с ней, с Особой Памятью. Чем скорее меня уволят из этого дурдома, тем лучше.

— Ну что ж, всем спасибо, — сказал он роботам. — Еще какие-нибудь проверки?

— Через один галч, — напомнил УРТ-1965. — У Хранилища Вечности.

— Отлично, — кивнул Калашников. — Значит, через час, у хранилища.

Он щелкнул пальцами, вызывая телепорт, и буквально вбежал обратно в кабинет. Сделал несколько кругов вдоль окна, резко махнул рукой — и только тут осознал, что дрожит от нервного напряжения. Разговор с УРТ-1965 оказался совсем не таким простым, как могло показаться со стороны. Калашников покачал головой, приказал телу успокоиться и уселся в свое любимое кресло.

— Спонк Корпорэйшн, — скомандовал он сетевому секретарю. — Этого, как его... Тханкуц Алленги-Ханая, закрытый канал. Раз такое дело, заодно и со спонками побеседуем.

Алленги-Ханай на связи, доложил секретарь. Режим — линейный текст.

Калашников цокнул языком, оценив уровень секретности. Алленги-Ханай тщательно оберегал свое инкогнито.

— Это Звездный Пророк, — сказал Калашников и тут же увидел, как его слова сиреневыми буквами повисли в воздухе. — Скажите, удалось ли вам посмотреть мне в глаза?

— Да, — озвучил синтетический голос зеленую строчку ответа. — Мы нашли в них то, что искали. Вы — один из нас.

Калашников подпрыгнул в кресле:

— Один из кого?

— Вы знаете, кто мы, — ответил Алленги-Ханай. — Мы — повелители пустоты.

— Вы, может быть, и повелители, — заметил на это Калашников, — а вот меня пустота почему-то не слушается.

— Вы ошибаетесь, — вспыхнула новая строчка. — Вам подчиняется целая планета.

— Разве планета — пустота? — удивился Калашников.

— Пустота в головах ее обитателей, — пояснил спонк. — И это единственная пустота, которой стоит повелевать.

Вон оно что, подумал Калашников. Вот, значит, как вы свои делишки устраиваете. Помнится, на Бадарамхаз-Карамхе у меня тоже резко опустела голова. Спасибо даймону, спас от полного морального разложения.

— Нет, это вы ошибаетесь, — сказал Калашников. — У меня нет власти над чужими умами.

— Ха-ха-ха, — ответили зеленые буквы. — У вас ее больше, чем у любого из нас.

— Вы не поняли, — попробовал поспорить Калашников. — Я просто хотел сказать, что я не телепат...

— Разве? — удивился спонк. — Впрочем, я понимаю. Вам это просто не нужно.

А ведь и правда, сообразил Калашников. Стоит мне захотеть, тело ощетинится датчиками, загрузит необходимые программы и начнет читать мысли почище Вольфа Мессинга. Даже странно, что мне это ни разу в голову не пришло.

— Ну хорошо, — согласился Калашников. — Я один из вас. И что же дальше?

— Дальше мы хотим знать, с нами вы или против нас, — с железной логикой ответил спонк.

— С вами или против вас — в чем? — поинтересовался Калашников. — Вы ведете какую-нибудь войну, или, быть может, строите Прекрасную Галактику? Чем вы вообще занимаетесь, повелители пустоты?

— У каждого из нас свои представления о прекрасном, — заметил Алленги-Ханай. — Мы слишком разные, чтобы иметь общего врага. Нас объединяет только одно — стремление сохранить наши жизни и наши владения.

— И как, — не смог удержаться Калашников, — получается?

— За последние двенадцать тысяч лет, — повисли в воздухе бесстрастные буквы, — мы не потеряли ни одного Повелителя.

Однако, подумал Калашников. Вот уж номенклатура так номенклатура. Поучиться бы у них нашим олигархам, из двадцать первого века!

— Значит, — предположил Калашников, — вы предлагаете заключить пакт о ненападении?

— Нет, — возразил Алленги-Ханай. — Этого мало. Если вы с нами, вы должны вступить в Сообщество и принять на себя обязанности Повелителя пустоты.

— И в чем же они заключаются? — спросил Калашников.

— Постоянно находиться на связи, по первому требованию оказывать помощь другим Повелителям и самому требовать помощи во всех случаях, хоть как-то угрожающих вашей жизни и вашему имуществу, — перечислил Алленги-Ханай.

— И только-то? — усмехнулся Калашников. — А как насчет согласования долгосрочных планов? Вдруг я задену чьи-то интересы?

— Это не является обязательным, — ответил спонк. — Вы вольны делать все, что захотите — до тех пор, пока кто-нибудь из Повелителей не обратиться к вам за помощью. Тогда вам придется пересмотреть ваши долгосрочные планы.

— Понятно, — хмыкнул Калашников. — И сколько же Повелителей могут обратиться ко мне за помощью? Сто тысяч? Миллион?

— Сначала ответьте на мой вопрос, — возразил спонк. — Вы согласны вступить в Сообщество?

— А у меня есть выбор? — усмехнулся Калашников. — Представляю себе, как вы расцените мой отказ!