— То есть, по-твоему, я нежизнеспособен? — насмешливо уточнил Жорот.
      Арика, вздохнув, присела на подлокотник дивана:
      — По-моему, ты слишком нерешителен и мягок.
      — Аргументируй, пожалуйста.
      — Пожалуйста. Я — живая? Кто еще после моей выходки просто не убил бы меня?
      — Я же тебе объяснял, — терпеливо сказал колдун. — Какой смысл было тебя убивать?
      — Да помню я твои объяснения, помню! — фыркнула Арика. — Только все они перечеркиваются одним вопросом — а смысл меня — оставлять в живых? Что ты с этого поимел? Только не надо говорить, что отец отомстил бы тебе, и так далее. Потому что все это ты узнал уже — потом! На момент своего решения ты не мог ничего этого предвидеть. Отпускать меня после случившегося было просто глупо! А вздумай я тебе мстить? Ведь — просто случайность, что мы с тобой нашли общий язык, а не получилось как с твоим учеником. Его ты тоже пощадил, и — какую цепочку породило твое милосердие? Лично для тебя?
      В дверь вдруг раздался стук и вошел слуга с подносом, сервированным для чаепития. Арика подняла брови: она давно подозревала, что Жорот как-то приказывает слугам на расстоянии, — похоже, это был именно тот случай. Женщина передвинула столик к креслу колдуна и, дождавшись, пока слуга поставит на него поднос поблагодарила его.
      — Тебе как обычно? — она подняла глаза на Жорота, переставляя чашки так, чтобы ему было удобней дотянуться.
      Колдун кивнул и продолжил прерванный разговор, словно паузы не был:
      — Да, действительно. Когда есть выбор, я предпочитаю проявлять, как ты выразилась, милосердие. Потому, что негативная цепочка последствий может с равной вероятностью пойти как от «милосердного», так и от «жестокого» решения. Предположим, я поставил бы себе правилом — жестокость. Тогда я, конечно, убил бы мальчика. И — тебя, естественно. Не возникло бы проблемы «Черного», но твой отец объявил бы мне вендетту. Надеюсь, ты не станешь отрицать, что, в лучшем случае, месть твоего отца немногим отличалась бы от того, что произошло со мной при нынешнем раскладе? В худшем он меня просто убил бы. Кстати, ты не задумывалась, что люди с гораздо большей энергией и настойчивость мстят за своих близких, нежели за себя?.. Исключения, конечно, есть, но общая статистика именно такова.
      Колдун мелкими глотками пил дымящийся чай.
      Арика, подумав, заметила:
      — Хочешь сказать, что, как ни поступай, все равно, в конце концов — влипнешь? «Не ошибается только тот, кто ничего не делает»?
      — Именно. Но милосердие, с моей точки зрения, более выгодно — потому что дает меньший отрицательный эффект, меньше народу жаждет твоей крови. Хотя, иногда приходится прибегать и к крайним мерам.
      — Банш? Тут ты тоже пострадал из-за милосердия. Прикончил бы всю семейку — и…
      Жорот поставил полупустую чашку на стол. Поднял брови с ироничным выражением лица:
      — Убивать — детей?
      — Какой жалостливый! Конечно, убить — духу не хватило. А оставить умирать от нищеты. Ты же мог предугадать, их судьбу!
      Колдун заметил с невинным видом:
      — Ты противоречишь сама себе. Сначала говоришь, что я пострадал из-за милосердия, потом обвиняешь в жестокости и глупости одновременно.
      Арика растерялась, но привести аргументы в порядок не успела. Жорот начал говорить — спокойно и монотонно.
      — После убийства отца я, согласно их же законам, заплатил «виру за смерть». Довольно большая сумма, кстати, и на нее семья должна была жить безбедно… Пока дети не встанут на ноги. Без этого условия мой поступок классифицировался бы не как месть, а как обычное убийство, и оценивался правосудием слегка по другим критериям.
      — Очень хорошо! То есть там месть-убийство, не преследуемое законом, разрешено только богатым!
      — Не совсем. «Бедные» выплачивают «виру» не единовременно, а — с доходов. Или убивают всю семью — вира, выплачиваемая государству меньше, чем выплата за кормильца.
      — То есть — любой может убить, заплатить деньги и останется безнаказанным?..
      — Нет, — поморщился колдун, — Только при наличии повода для мести. Я понимаю, что это дико, но мы, кажется, не обсуждаем недостатки законодательства Кретии.
      — Да, извини. Но что тогда с той душещипательной историей, которую рассказал Банш?
      — Его мать, оказывается, отказалась от виры. Потому что в случае ее принятия я переставал быть ее «кровником». А она, судя по всему, мужа любила и хотела отомстить. «Вира» отошла государству. Так что единственная моя ошибка тогда — надо было убить и мать, а детей поместить в какой-нибудь пансион — двойной «виры» хватило бы на это с избытком.
      — Я ж говорила, что ты постоянно ошибаешься в сторону милосердия, — буркнула Арика, в первый момент шокированная выводом колдуна. Но, подумав немного, она не могла не признать его правоты, хотя и жестокой.
      — Кто ж знал, что эта женщина будет настолько неразумной, — пожал плечами колдун. До сих пор Арика не наблюдала у Жорота проявлений эмоций, кроме иронии, да еще один раз — страха, сейчас же в его тоне слышалось презрение. — И звери еще считаются низшими существами! У какой нормальной самки желание отомстить перевесит заботу о детенышах. Ладно. Так вот, получается, я заплатил не за милосердие, а за небрежность — надо было проконтролировать ситуацию и завершить надлежащим образом. Впрочем, это не спасло бы меня — не иметь врагов невозможно. А Черный в любом случае столкнул бы меня с кем-либо из них — с одним, с другим ли — неважно.
      Спустя едва полчаса Арика всерьез поспорила с Жоротом. Она пыталась уговорить, чтобы Роджер пока оставался в его распоряжении. Жорот весьма резонно возражал, что если бы ему нужен был слуга, он бы его нанял. Арика все же настояла на своем — с большим трудом.
      Два дня после сеансов лечения прошли без каких-либо неожиданностей. Выглядел колдун уже почти нормально. Правда, на третий день Роджер пришел встревоженный, сказав, что Жорот потерял сознание в детской. И что, несмотря на это, он наотрез отказался показываться врачам.
      Арика удивленно подняла брови:
      — Он что, тебе не рассказал? — она быстро передала Роджеру предупреждение Дана.
      — Тогда ясно. Он, по-моему, до сих пор не очень хорошо себя чувствует, поэтому ограничился минимумом разговоров. Извини, конечно, я знаю, что Дан — друг твоих родителей, но не думаешь ли ты…
      — Нет, — решительно покачала головой Арика. — Он врач и никогда ничего плохого под видом лечения не сделал бы.
      Все, действительно, ограничилось единственным обмороком. Еще несколько раз Жорот чувствовал слабость и вынужден был доползать до ближайшего сидения, а то и просто отходить, сидя на полу. Но пять дней спустя все прекратилось и, по настоянию Жорота, Роджер вновь перешел в единоличное пользование Арики. Женщина считала, что рановато, но с колдуном не очень-то получалось спорить.
      В конце второй недели к колдуну пришел первый заказчик — Жорот начал всерьез обживать новое место.
      Арика, случайно оказавшаяся свидетельницей того, как Жорот выполнял на заказ очередной амулет, спросила:
      — И тебе охота этим заниматься? Ведь мастеровщина же!
      — Вот уж нет. Во-первых, за это платят, а я еще со времен своей не очень богатой юности не люблю отказываться от доходов. Во-вторых, это постоянная тренировка, да еще и экспериментирование, что тоже очень нужно. В-третьих, некоторые заказы «мастеровщиной» далеко не назовешь — этим аристократам как что-нибудь взбредет в голову. И чтобы выполнить их очередную фантазию, требуется значительное искусство. В-четвертых, выполняя заказы, я приобретаю определенный вес в местном обществе, налаживаю социальные связи.
      — Хоть ты и терпеть это не можешь, — ввернула Арика.
      — В смысле?
      — Я имею ввиду социальные связи.
      — С чего ты взяла?
      — Но на твоем прошлом месте жительства…
      — Это не от меня зависело.
      — Дан обмолвился, что вы постоянно что-то делили с тамошним Главой Храма. Зачем?
      — Причины личного характера, вряд ли важные сейчас за давностью лет, — он отложил сверкающую вещицу в сторону: — Пока хватит. Зайдем к детям? Я вчера сотворил шары, им очень понравилось. Рони сначала побаивалась, правда, но потом привыкла.
      «А ведь послал, — подумала ехидно Арика, — Похоже, тема конфликта с Главой относится к запретным. Но деликатно, деликатно-то как!»
      Арика уже меньше реагировала на Нику, теперь ей просто приятно было наблюдать за ней. В последнее время женщина стала замечать специфические взгляды, бросаемые Никой в сторону Жорота. Одно Арику успокаивало — с ней няня держалась по-дружески, вероятно, выяснив у слуг, что она не претендует на роль соперницы.
      Детская была просторная и светлая. Пол покрыт пружинящим светлым покрытием, мебели почти не было — только два детских стульчика на колесиках, соединенных со столами. Основное место занимали игрушки и разные приспособления для лазания и ползания. В центре комнаты было оставлено свободное пространство — сейчас дети играли там под присмотром Ники и Лонга.
      Увидев отца, Фест радостно засмеялся, пополз навстречу. Добравшись до цели, вцепился в одежду и выпрямился, улыбаясь во весь рот. Рони встала на ножки и довольно уверенно, хоть и медленее, дошла до колдуна, обхватила его ноги с другой стороны и требовательно потянулсь вверх, просясь на руки. Жорот не стал поднимать детей, а сам сел на пол, позволив малышам делать все, что им вздумается. Арика последовала его примеру.
      Когда малыши нарезвились, колдун сотворил пару переливающихся шаров, действительно завораживающих. Они парили над полом, в пределах досягаемости малышей, которые с радостными воплями кинулись в атаку.
      Арика и Ника перепоручили Лонгу предупреждение столкновений маленьких — у него это выходило лучше всех, а сами подгоняли шары, если они отскакивали слишком далеко.
      Вдруг Жорот задохнулся и побледнел.
      — Что с вами? — Ника торопливо поддержала колдуна, помогла сесть.
      — Слегка переработал.
      Шары, впрочем, не исчезли, и малыши продолжали веселую охоту.
      Жорот, с помощью Ники и Арики выбрался в смежную комнату, приспособленную для отдыха, и опустился в кресло. Он повернулся к Арике:
      — Разбавь, пожалуйста, вино, помнишь — как?
      Арика, кивнув, быстро смешала вино с водой и протянула бокал Жороту. Тот отпил, и, обернувшись к Нике, мягко сказал:
      — Мне кажется, кто-то из детей плачет. Проверьте, пожалуйста.
      Ника, несмотря на мягкость тона, вспыхнула и выскочила из комнаты. Арика, вздохнув, плотнее прикрыла дверь, приняла из рук Жорота бокал и спросила:
      — Зачем? Что тебе еще надо, она ж в тебя влюблена по уши! И мама из нее получится очень даже.
      Жорот устало откинулся на спинку кресла:
      — Интересно, чего ради ты пытаешься сосватать меня за любую женщину, которая посмотрит в мою сторону?
      Арика задорно усмехнулась:
      — Жаль, что такой замечательный экземпляр пропадает. Хоть кому-то повезти же должно! Или ты себе уже мальчика присмотрел?
      — Пока нет. Все придет в свое время, — усталый тон колдуна свел «на нет» ее насмешку. — Если на то будет воля судьбы.
      Арика ошалело заморгала, но, похоже, колдун говорил всерьез.
      — При чем тут судьба? И вообще, ты уверен, что Ника — это не проявление судьбы? Она такая — будто вся светится. Я первый раз такого человека вижу.
      Жорот пожал плечами:
      — Она очень хорошая няня.
      — Значит, и мама будет хорошая.
      — Исключено. Одно из правил, привитых мне в Клане — никогда не заводить любовных связей и не жениться на прислуге.
      — Ч-что? Ничего себе, аристократы! — Женщина была искренне возмущена.
      — Дело не в аристократической заносчивости. А, скорее, в правилах чести. Я могу жениться на нищенке или проститутке с улицы, но не на том, кому я плачу деньги. То есть если я плачу не именно за это — к содержанкам и содержанам это не относится.
      — Значит, если она хочет добиться твоего расположения, ей надо уволиться, ухитриться встречаться с тобой, и тогда, может быть, ты соблаговолишь…
      — Да, такой вариант возможен. Вопрос, стоит ли игра свеч? Она может, конечно, рискнуть, может и добиться своего. Но, скажу честно, вряд ли.
      — То есть тебе она не нравится?
      — Ничего особенного, — равнодушно ответил колдун. — Милая, добрая девочка. Пусть лучше приглядывает за маленькими — лучшую няню я им вряд ли найду.
      Арика подумала и сказала:
      — Но все-таки это предрассудки.
      Жорот пожал плечами:
      — Каждый имеет на них право. Ты, например, и мысли не допускаешь спать с Роджером.
      — Че-го?!
      — А что, я ошибаюсь?
      — Нет, не ошибаешься. — Арика, поджав губы, стала стоически ждать продолжения.
      — Хотя, по-моему, это как раз — глупость. И аристократизм. Антропогенный.
      — Ну, знаешь!
      — В нашем давнем разговоре о видах сексуальных отношений я не упоминал об онанизме, а также о всяческих приспособлениях, его облегчающих. Лично я Роджера отношу именно к этой категории.
      — И не видишь ничего страшного в его использовании?
      — Абсолютно.
      — Ага! — ехидно воскликнула Арика, — Значит, со своими слугами нельзя, а со слугами друзей… Пусть, знакомых…
      — Да друзей, друзей. Что ты так боишься этого слова? И со слугами друзей — тоже нельзя. Но Роджер — не человек. Так что, — усмехнулся Жорот, пожав плечами, — на него запрет не распространяется.
      Женщина проглотила возмущенную реплику, признав про себя, что сама не может забыть про «роботизм» Роджера. — И как ты только удержался?
      — Из уважения к тебе, — в тон ответил Жорот. — Мне показалось, ты не станешь это приветствовать.
      Арика осторожно заметила:
      — Вообще-то, я не ограничиваю Роджера в подобных вещах.
      — Спасибо за информацию. Буду иметь ввиду.
      — Ты это всерьез?
      — Значит, все-таки ограничиваешь? — поддел ее Жорот.
      Арика так и не поняла, говорил он серьезно или просто смеялся над ней. Но, насколько она знала Жорота, выяснить это не удастся. «По крайней мере, до момента… ох! Уж это его личное дело… То есть их… То есть… Тьфу, черт!»
      — Знаешь, как это называется? — с легким возмущением вопросила она.
      — Сексуальные извращения, — с готовностью отозвался колдун. — Зато с согласия обеих сторон. А то, что считаю неприемлемым я, называется использование положения хозяина, то есть, практически, изнасилование, что гораздо хуже.
      — Это ты уж слишком! По-моему, согласие обеих сторон в твоем случае тоже… гм… по крайней мере, стороны зависимой.
      Колдун чуть усмехнулся:
      — Наивный ты человек. Если и так, все равно хозяин окажется в роли изверга. А зачем оно мне.
      — Все с тобой ясно. А… — женщина резко замолчала. Она до сих пор не рисковала спрашивать о матери близнецов. И хоть сейчас вроде бы, было в тему… Нет уж. Не ее дело.
      — Это какой вопрос ты так яростно придушила в зародыше? — усмехнувшись, уточнил Жорот.
      — Да нет, ничего такого…
      — Первый раз вижу, как ты смущаешься. Я понял. О матери малышей, верно?
      Арика пожала плечами.
      — Да. Я не понимаю. Если дошло до детей…
      Жорот нахмурился.
      — Дошло до детей. Обтекаемая формулировка. Я тщательно слежу, чтобы, как ты говоришь, «до детей» не доходило. Но, видишь ли, на всякое заклинание есть контрзаклинание.
      Арика недоверчиво уставилась на него.
      — И на это я не рассчитывал.
      Она только головой покачала. Никогда не понимала женщин, которые обманом пытались добиться свадьбы. Смысл? Можно подумать, это обеспечит им безоблачную супружескую жизнь. Если Жорот не врет, конечно. Заклинание правды она не запустила, так что наверняка ничего сказать не могла. Хотя — смысл врать?
      — Так сильно хотела выйти за тебя?
      Жорот пожал плечами.
      — Я даже не стал выяснять, что она хотела. Просто дал понять, что она может рассчитывать только на деньги, и то в случае, если будет делать то, что я скажу. Иначе — принудительный аборт.
      — Что-о?
      Колдун кивнул.
      — Я мог этого добиться. С трудом, но мог.
      — Зачем? Какого черта?! Если уж ей так хочется ребенка и именно от тебя — какое ты имеешь право?!
      — Если уж ей так хочется ребенка, и именно от меня, то надо было по-человечески договориться! — жестко отозвался колдун.
      Арика сразу сникла — ведь прав. Хоть и противно, а прав.
      — Да… Извини. Это во мне женская солидарность заговорила. И что за условия ты ей поставил?
      — Во-первых, мне нужно было убедиться, что беременность протекает нормально — некоторые заклинания небезопасны для будущих детей — рождаются уроды и дебилы. Пришлось настоять на том, чтобы она регулярно показывалась целителю, которому я доверял. И когда она оставила себе Рони — я с трудом убедил отдать девочку.
      — А это зачем? Она мать и имеет право.
      — Она не смогла бы защитить ребенка от Сообщества.
      Арика поморщилась. С одной стороны, ей казалось, что Жорот слишком параноидально настроен. С другой… Она помнила, в каком виде забрала колдуна из камеры. А тогда даже Дан признал, что повода для ареста Жорот не давал.
      — Теперь давай выясним, что собираешься делать ты.
      — В смысле?
      — Как ты хочешь переправить Роджера и Лонга к себе домой? На космических кораблях будет очень долго.
      — Что ты предлагаешь?
      — Если ты потерпишь, я построю постоянный портал между нашими домами.
      — Это сколько? Семнадцать лет, как в прошлый раз?
      — Думаю, лет семь-восемь. Параметры-то почти те же. Живя тут, ты будешь пользоваться услугами своих роботов, а захочешь побыть одна — уйдешь к себе.
      — А зачем? То есть, зачем ты собираешься тратить столько сил ради сомнительного удовольствия общения со мной?
      Она хотела добавить «Или с Роджером?», но в последний момент прикусила язык, сообразив, что это будет непростительной грубостью.
      — Я неохотно расстаюсь с тем, что попадает мне в руки. Особенно если это что-то — женщина, не только не мечтающая женить меня на себе, а еще и подыскивающая мне пару.
      Арика растерялась, что, впрочем, не помешало ей возмущенно фыркнуть:
      — Это комплимент или как?
      — Это констатация. Так ты согласна?
      Впрочем, ее растерянность длилась недолго — похоже, колдун, попав не в бровь, а в глаз, сам этого не понял.
      — Почти, — женщина подняла глаза и вздохнула: ей не очень хотелось упоминать эту тему, но выхода не было. — Только ты… Предупреждай меня, пожалуйста, о жертвоприношениях. Хорошо?
      Колдун вздрогнул и сжал губы:
      — Так ты и у животных… Конечно.
      Он хотел еще что-то сказать, но Арика решительно перебила:
      — Я просто не буду подключать Умение в это время, — она пожала плечами. — Дальше будет хуже. Но до этого еще надо дожить, — женщина сменила тему. — Ты разрешишь мне заходить к маленьким?
      — Само собой. Это, кстати, тоже один из моих интересов.
      Арика, вскинувшись от неожиданности, второй раз за несколько минут разговора с трудом сдержала дрожь и жестко отрубила:
      — Только учти — я на роль мамы не соглашусь.
      Жорот чуть поднял брови:
      — Зачем таким категоричным тоном говорить вещи, сами собой разумеющиеся?
      — Во избежание неоправданных надежд, — буркнула Арика уже более спокойно.
      — Насчет надежд — я, конечно, слеп, но не настолько, — голос колдуна был абсолютно невозмутим.
      — Так, да? — усмехнулась Арика, чувствуя легкое разочарование, но одновременно успокаиваясь. — Впрочем, сама виновата. Если ты не против, давай считать, что я этот дурацкий вопрос не поднимала.

Часть 6. КОЛДУНЬЯ