125 Глава «Книги мертвых»

Привет тебе, великий бог, Владыка Двух Истин!

Я пришел, дабы узреть твою красоту!

Я знаю тебя, я знаю имена сорока двух богов, пребывающих здесь, на Великом Дворе Двух Истин,– они поджидают злодеев и пьют их кровь в день, как предстанут злодеи на суд Уннефера. Вот, я знаю вас Владыки справедливости! К вам прихожу со справедливостью, ради вас отринул несправедливость.

1 Я не чинил зла людям.

2 Я не нанес ущерба скоту.

3 Я не совершил греха в месте Истины.

4 Я не [...]

5 Я не творил дурного.

6 [.........]

7 Имя мое не коснулось слуха кормчего священной ладьи.

8 Я не кощунствовал.

9 Я не поднимал руку на слабого,

10 Я не делал мерзкого пред богами,

11 Я не угнетал раба пред лицом его господина.

12 Я не был причиною недуга.

13 Я не был причиною слез.

14 Я не убивал.

15 Я не приказывал убивать.

16 Я никому не причинял страданий.

17 Я не истощал припасы в храмах.

18 Я не портил хлебы богов.

19 Я не присваивал хлебы умерших.

20 Я не совершал прелюбодеяния.

21 Я не сквернословил.

22 Я не прибавлял к мере веса и не убавлял от нее.

23 Я не убавлял от аруры.

24 Я не обманывал и на пол-аруры.

25 Я не давил на гирю.

26 Я не плутовал с отвесом.

27 Я не отнимал молока от уст детей.

28 Я не сгонял овец и коз с пастбища их.

29 Я не ловил в силки птицу богов.

30 Я не ловил рыбу богов в прудах ее.

31 Я не останавливал воду в пору ее.

32 Я не преграждал путь бегущей воде.

33 Я не гасил жертвенного огня в час его.

34 Я не пропускал дней мясных жертвоприношений.

35 Я не распугивал стада в имениях бога.

36 Я не чинил препятствий богу в его выходе.

37 Я чист, я чист, я чист, я чист!

Чистота моя – чистота великого феникса в Гераклеополе, ибо я нос Владыки дыхания, что дарует жизнь всем египтянам в сей день полноты ока Хора в Гелиополе – во второй месяц зимы, в день последний – в присутствии Владыки этой земли.

Да, я зрел полноту ока Хора в Гелиополе!

Не случится со мной ничего дурного в этой стране, на Великом Дворе Двух Истин, ибо я знаю имена сорока двух богов, пребывающих на нем, сопутников великого бога.

1 О Усех-немтут, являющийся в Гелиополе, я не чинил зла!

2 О Хепет-седожет, являющийся в Хер-аха, я не крал!

3 О Денджи, являющийся в Гермополе, я не завидовал!

4 О Акшут, являющийся в Керерт, я не грабил!

5 О Нехехау, являющийся в Ра-Сетау, я не убивал!

6 О Рути, являющийся на небе, я не убавлял от меры веса!

7 О Ирти-ем-дес, являющийся в Летополе, я не лицемерил!

8 О Неби, являющийся задом, я не святотатствовал!

9 О Сед-кесу, являющийся в Гераклеополе! Я не лгал!

10 О Уди-Несер, являющийся в Мемфисе, я не крал съестного!

11 О Керти, являющийся на Западе, я не ворчал попусту!

12 О Хеджи-ибеху, являющийся в Фаюме, я ничего не нарушил!

13 О Унем-сенф, являющийся у жертвенного алтаря, я не резал коров и быков, принадлежащих богам!

14 О Унем-бесеку, являющийся в подворье 30-ти, я не захватывал хлеб в колосьях!

15 О Владыка Истины, являющийся в Маати, я не отбирал печеный хлеб!

16 О Тенми, являющийся в Бубасте, я не подслушивал!

17 О Аади, являющийся в Гелиополе! Я не пустословил!

18 О Джуджу, являющийся в Анеджи! Я не ссорился из-за имущества!

19 О Уамти, являющийся в месте суда, я не совершал прелюбодеяния!

20 О Манигеф, являющийся в храме Мина, я не совершал непристойного!

21 О Хериуру, являющийся в Имад, я не угрожал!

22 О Хеми, являющийся в Туи, я ничего не нарушил!

23 О Шед-Херу, являющийся в Урит, я не гневался!

24 О Нехен, являющийся в Хеха-Джи, я не был глух к правой речи!

25 О Сер-Херу, являющийся в Унси, я не был несносен!

26 О Басти, являющийся в Шетит, я не подавал знаков в суде!

27 О Херефхаеф, являющийся в Тепхет-Джат, я не мужеложествовал!

28 О Та-Ред, являющийся на заре! Не скрывает ничего мое сердце!

29 О Кенемтче, являющийся во мраке, я не оскорблял другого!

30 О Инхетенеф, являющийся в Саисе, я не был груб с другим!

31 О Неб-Херу, являющийся в Неджефет, я не был тороплив в сердце моем!

32 О Серехи, появляющийся в Удженет, я не нарушил [...]

33 О Неб-Ацп, появляющийся в Сиуте, я не был болтлив!

34 О Нефертум, являющийся в Мемфисе, нет на мне пятна, я не делал худого!

35 О Тем-Сен, являющийся в Бусирксе, я не оскорблял царя!

36 О Иремибеф, являющийся в Чебу, я не плавал в воде!

37 О Хен, являющийся в Куне, я не шумел!

38 О Уджи-рехпт, являющийся в подворье, я не кощунствовал!

39 О Нехеб-Неферт, являющийся в Нефер, я не надменничал!

40 О Нехеб-Хау, являющийся в городе, я не отличал себя от другого!

41 О Джесер-теп, являющийся в пещере, [.........]

42 О Инаеф, появляющийся в Югерт, я не оклеветал бога в городе своем!

«Книга Мертвых» – нечто вроде руководства для умершего в загробном мире. В полном объеме она появляется во времена XVIII династии, то есть в XV в. до н. э. Здесь нет возможности даже коротко рассказать о ее содержании в целом, о ее происхождении и т. д. «125 глава „Книги Мертвых“» – одна из самых интересных ее глав. «Книга Мертвых», и, в частности, ее «125 глава», дошла до нас во множестве экземпляров, но вряд ли можно найти два совершенно тождественных. Тем не менее композиция и содержание «125 главы» в основном во всех экземплярах одинаковы. Умерший после смерти попадает в загробный суд – Великий Двор Двух Истин, где председательствует «великий бог» Уннефер (одно из имен Осириса), суд должен рассмотреть поступки человека на земле и решить дальнейшую судьбу умершего в загробном мире. В заключении первой речи «чистота» умершего отождествляется с чистотой великого феникса в Гераклеополе, иначе, с чистотой самого Осириса. Каждый из сорока двух богов – членов суда «заведует» особым грехом, и во второй речи умерший убеждает каждого члена суда в отдельности в своей невинности.

Поэзия Древнего Египта

в переводах Анны Ахматовой и Веры Потаповой

1

Любовь к тебе вошла мне в плоть и в кровь

И с ними, как вино с водой, смешалась.

Как с пряною приправой – померанец

Иль с молоком – душистый мед.

О, поспеши к Сестре своей,

Как на ристалище – летящий конь,

Как бык,

Стремглав бегущий к яслям.

Твоя любовь – небесный дар,

Огонь, воспламеняющий солому,

Добычу бьющий с лету ловчий сокол.

2

Меня смущает прелесть водоема.

Как лотос нераскрывшийся, уста

Сестры моей, а груди – померанцы.

Нет сил разжать объятья этих рук.

Ее точеный лоб меня пленил,

Подобно западне из кипариса.

Приманкой были кудри,

И я, как дикий гусь, попал в ловушку.

3

Твоей любви отвергнуть я не в силах.

Будь верен упоенью своему!

Не отступлюсь от милого, хоть бейте!

Хоть продержите целый день в болоте!

Хоть в Сирию меня плетьми гонте,

Хоть в Нубию – дубьем,

Хоть пальмовыми розгами – в пустыню

Иль тумаками – к устью Нила.

На увещанья ваши не поддамся.

Я не хочу противиться любви.

4

Согласно плещут весла нашей барки.

По Нилу вниз плыву с вязанкой тростника.

В Мемфис[85] хочу поспеть и богу Пта[86] взмолиться!

Любимую дай мне сегодня ночью!

Река – вино!

Бог Пта – ее тростник,

Растений водяных листы – богиня Сехмет,

Бутоны их – богиня Иарит[87], бог Нефертум[88]– цветок.

Блистая красотой, ликует Золотая[89],

И на земле светло. Вдали Мемфис,

Как чаша с померанцами, поставлен

Рукою бога.

5

Улягусь я на ложе

И притворюсь больным.

Соседи навестят меня.

Придет возлюбленная с ними

И лекарей сословье посрамит,

В моем недуге зная толк.

6

Вот загородный дом Сестры моей,

Распахнута двустворчатая дверь,

Откинута щеколда.

Любимая разгневана донельзя.

Взяла бы хоть в привратники меня!

Ее бы выводил я из терпенья,

Чтоб чаще слышать этот голос гневный,

Робея, как мальчишка, перед ней.

7

Пройдя Канал Владыки[90] по теченью,

Свернула я в другой, носящий имя Ра.

Чтоб вовремя поспеть к разбивке

Шатров, когда канал Мертиу[91]

Свое откроет устье.

Плыву, – не опоздать бы мне на праздник! -

А сердцем порываюсь к богу Ра.

Пускай поможет мне увидеть Брата,

Когда направится он в храм Владыки.

Канала устье нам двоим предстало.

Мое унес ты сердце в Гелиополь,

И я ушла с тобой к деревьям рощи,

Всевышнему Владыке посвященной.

С деревьев Солнечного бога

Срываю ветвь – себе на опахало.

Лицом я обернулась к роще

И в сторону святилища гляжу.

Отяжелив густым бальзамом кудри,

Наполнив руки ветками персей.

Себе кажусь владычицей Египта,

Когда сжимаешь ты меня в объятьях.

1

О Брат мой! Желанья твои

Предугаданы мной.

Забота у сердца одна:

Чтоб милый меня возлюбил.

Я вышла на промысел птичий.

В руке у меня западня,

В другой – птицеловная сеть

И острого дротика древко.

Из Пунта в Египет летят

Пернатые, чье оперенье

Пропитано миррой. В приманку

Впивается первая птица.

Душистыми смолами Пунта

Наполнены когти у ней.

На волю отпустим ее,

Чтоб остаться вдвоем!

Прощальный услышал ты крик

Прекрасной моей, умащенной бальзамом,

Когда я силки расставляла,

И были мы вместе.

Несказанная радость —

К любимому выйти на луг!

2

Дикий гусь кричит

Жалобно в силках.

Бьюсь в плену любовном,

Словно в западне.

Дичи не поймав,

Как я без добычи

К матери вернусь?

Что отвечу ей?

Я сетей не ставила сегодня:

Я сама в сетях его любви.

3

Дикий гусь кружит

И ныряет в заводь.

Вьется птичья стая. Что мне до нее,

Если я поглощена любовью?

В одиночестве – и то

Не нарадуюсь любви!

Сердце у меня в ладу с твоим.

Красота моя с твоей поспорит.

4

От милого я вышла,

И сердце замирает

При мысли о его любви.

И яства сладкие —

Мне соли солоней

И вина сладкие —

Гусиной желчи горше.

Лишь поцелуй его

Живителен для сердца.

Что я нашла, Амоя,

Мне сохрани навеки!

5

Как бы я желала, мой прекрасный,

Стать твоей заботливой хозяйкой,

Чтоб рука моя в руке твоей лежала,

Чтоб любовь моя была тебе отрадой.

К сердцу своему – в твоей груди! —

Я взмолилась: «Дай сегодня ночью

Мне в мужья того, кого люблю!

Без него – что ложе, что гробница».

Ты – само здоровье, жизнь сама!

Ты живешь – о, счастье!

Ты здоров – о, радость

Для души, стремящейся к тебе!

6

Ласточки я слышу голос:

«Брезжит свет, пора в дорогу!»

Птица, не сердись,

Не брани меня!

Милый у себя в опочивальне.

Радуется сердце.

Говорю я другу: «Не уйду!»

И рука моя – в его руке.

Для прогулок выбираем оба

Уголок уединенный сада.

Стала я счастливейшей из женщин.

Сердца моего не ранит милый.

7

К воротам обратив лицо, —

Вот-вот придет любимый! —

С дороги не спускаю глаз

И каждый звук ловлю.

Любовь – моя забота.

Мое занятье – ждать.

Любви – и только ей! —

Я сердцем откликаюсь.

Послал бы скорохода,

Чтоб вестник быстроногий

Мне без обиняков

Сказал про твой обман!

Признайся, ты завел другую!

Она тебя прельщает.

Возможно ль кознями своими

Ей вытеснить меня?

8

Мне вспомнилась твоя любовь!

Кудрей заплетена лишь половина:

Стремглав бегу тебя искать,

Пренебрегая гребнем и прической.

О, если ты не разлюбил и ждешь —

Я косы живо заплету,

Готова буду вмиг!

1

Цветок мех-мех[92] вплетаю в свой венок.

Как полный мех уравновешен мехом,

Так сердце у меня в ладу с твоим;

И, волю дав ему, лежу в твоих объятьях.

Мое желанье – снадобье для глаз:

При взгляде на тебя они сияют!

Я нежно льну к тебе, любви ища,

О мой супруг, запечатленный в сердце!

Прекрасен этот час!

Пусть он продлится вечность,

С тех пор, как я спала с тобой,

С тех пор, как ты мое возвысил сердце.

Ликует ли, тоскует ли оно —

Со мной не разлучайся!

2

В моем венке – вьюнок.

Я вью венок – твой юный лоб венчать.

Ведь я тебе принадлежу,

Как сад,

Где мной взлелеяны цветы

И сладко пахнущие травы.

Ты выкопал прохладный водоем.

И северного ветра дуновенье

Приносит свежесть,

Когда вдвоем гуляем у воды.

Рука моя лежит в руке твоей.

По телу разливается блаженство,

Ликует сердце.

Мы идем бок о бок

Мне голос твой – что сладкое вино.

Я им жива.

Еды с питьем нужнее мне

Твой взгляд.

1

Говорит гранатник

Ряд ее зубов за образец

Я избрал для зерен, а примером

Для плодов – ее грудей округлость.

Я листвой красуюсь круглый год.

Под моим шатром чета влюбленных,

Умащенных маслом и бальзамом,

От вина и браги охмелев,

В знойный день приют себе находит.

Соблюдая года времена,

Осыпаются деревья сада.

Я, не увядая, зеленею

Все двенадцать месяцев подряд.

Не успеет облететь мой цвет —

На ветвях уже набухли почки.

Дерево я первое в саду!

Мало чести мне вторым считаться.

На себя пеняйте, если впредь

Вы меня осмелитесь унизить!

Я уловки ваши обнаружу:

Пусть в глаза бросается обман!

Милая получит по заслугам,

И – жгутом из голубых и белых

Лотосов – любимого проучит,

Выместит на нем свою досаду.

Заточит его по обвиненью

В опьяненье пивом всех сортов;

Взаперти заставит провести

День любви в беседке тростниковой.

– Что и говорить, гранатник прав!

Улестим как следует его,

Чтоб на целый день под ним укрыться!

Говорит смоковница

Вот блаженство – ей повиноваться!

Среди знатных женщин равной нет!

Если мало у нее рабынь,

Я могу пойти к ней в услуженье.

Уроженку Сирии – меня

Привезли, как пленницу, влюбленным.

Было госпоже моей угодно.

Чтобы я росла в ее саду.

Сами наслаждаясь опьяненьем,

Мне вина не жертвуют ни капли.

Из мехов прохладною водой

Тела моего не наполняют.

Тень моя нужна им для утех

Только в день, когда они не пьют.

О прекрасная, клянусь душой,

Будет за меня тебе отмщенье!

Заговорил маленький сикомор, посаженный её рукой

Шелест листвы сикомора

Запаху меда подобен.

Пышные ветви его

Свежестью взор веселят.

Грузно свисают плоды

Яшмы краснее.

Листья под стать бирюзе,

Лоском поспорят с глазурью.

Ствол будто выбит из камня

Серого с голубизной.

Манит к себе сикомор,

В зной навевая прохладу.

Владелица сада

Любимому пишет письмо

И дает отнести

Быстроногой садовника дочке:

«Приходи погостить в окруженье подруг!»

Деревья в роскошном цвету.

Шатер и беседка

Тебя дожидаются здесь,

И домочадцы, как мальчики, рады тебе.

Нагруженных пожитками слуг

Выслать вперед поспеши.

Предчувствие встречи с тобой

Пьянее вина.

Челядь сосуды несет

С пивом различных сортов,

Хлебы и овощи,

Пряные травы, плоды в изобилье.

О, приходи провести

Три усладительных дня под моими ветвями!

Друга сажают

По правую руку прекрасной.

Она опьяняет его

И покорна ему.

Где стояло хмельное – гости хмельные лежат.

Она остается с любимым.

Обыкновенье у них —

Уединяться под сенью моей.

Что видел – то видел... Но я не болтлив

И не обмолвлюсь об этом ни словом.

Одна несравненная дева

Желаннее всех для меня,—

Та, что блистает под стать Новогодней звезде[93]

В начале счастливого года.

Лучится ее добродетель,

И светится кожа ее.

Взгляд упоителен, сладкоречивы уста,

Без пустословья.

Горделивая шея у ней над сверкающей грудью.

Кудри ее – лазурит неподдельный.

Золота лучше – округлые руки ее!

С венчиком лотоса могут сравниться персты.

Поступь ее благородна,

И стройные бедра

Словно ведут на ходу спор об ее красоте.

Сердце мое похищает она, величаво кивнув.

Встречных мужей вынуждает она обернуться

И вслед поглядеть непременно.

Кому улыбнется – счастливец,

Средь юношей равных – избранник!

Ей стоит лишь из дому выйти —

И люди ее, как богиню, приветствуют – с первого шага.

Два слова промолвит мой Брат, и заходится сердце.

От этого голоса я, как больная, брожу.

Наши дома – по соседству, рукою подать,

Но к нему я дороги не знаю.

Было бы славно, вступись моя мать в это дело.

Она бы ему запретила глазеть на меня.

Силится сердце о нем позабыть,

А само любовью пылает!

Вот он, какой бессердечный!

Его я желаю обнять, а ему невдомек.

Хочу, чтоб у матери выпросил в жены меня,

А ему невдогад.

Если тебе Золотою заступницей женщин

Я предназначена, Брат,

Приходи, чтобы я любовалась твоей красотой.

Чтобы мать и отец ликовали,

Чтобы люди чужие тобой восхищались,

Двойник мой прекрасный!

Три сердечных желанья слились у меня воедино:

Храм посетить, Золотую увидеть и ей помолиться.

В колеснице попался мне Мехи,

Юношами окруженный своими.

Неискушенное сердце мое!

Зачем ты меня подстрекаешь противиться Мехи?

Не лучше ли, с ним поравнявшись.

Обнаружить свою благосклонность?

«Я – для утехи твоей!» – намекнуть,

И он поместит меня в главном покое,

Где содержится свита его.

На радостях имя мое возвеличит он трижды.

Раза в четыре быстрее колотится сердце,

Когда о любви помышляю.

Шагу ступить по-людски не дает,

Торопливо на привязи скачет.

Ни тебе платье надеть,

Ни тебе взять опахало,

Ни глаза подвести,

Ни душистой смолой умаститься!

О милом подумаю – под руку так и толкает:

«Не медли, не мешкай! Желанной меты добивайся!»

Ты опрометчиво, сердце мое!

Угомонись и не мучай меня сумасбродством.

Любимый придет к тебе сам,

А с ним – любопытные взоры.

Не допускай, чтобы мне в осужденье сказали:

«Женщина эта сама не своя от любви!»

При мысли о милом терпеливее будь, мое сердце:

Бейся, по крайности, медленней раза в четыре!

Пять славословий вознес я Владычице неба,

Перед богиней Хатхор Золотой преклонился.

Всевластной вознес я хвалу,

Благодарности к ней преисполнен.

Мою госпожу побудила, внимая мольбам,

Проведать меня Золотая.

Счастье безмерное выпало мне:

Сестра посетила мой дом!

Восторг, ликованье и гордость

Мной овладели, когда услыхал я: «Гляди, она здесь!»

При ее появленье, любовью великой пылая,

Юноши молча склонились,

Я воскурил благовонья Владычице неба

И любимую в дар получил на три дня.

Божественным именем я заклинал, но она удалилась.

Теперь в одиночестве пятые сутки живу.

Шесть локтей отделяли меня от распахнутой двери,

Когда мне случилось пройти мимо дома его.

Любимый стоял подле матери, ласково льнули

Братья и сестры к нему.

Невольно прохожих сердца проникались любовью

К прекрасному мальчику, полному высших достоинств,

К несравненному юноше,

Чье благородство отменно.

Когда проходила я мимо,

Он бегло взглянул на меня.

Взгляд уловив,

Я ликовала душой.

Хочу, чтобы мать умудрилась раскрыть мое сердце.

О Золотая, не медли, – уменьем таким

Сердце ее надели!

И войду я к любимому в дом.

Его на глазах у родни поцелую,

Не устыжусь и чужих.

Пусть их завидуют люди,

Что любимый познает меня!

Справлю я праздник богини своей.

О, как порывисто мечется сердце в груди!

«Позволь мне, – скажу, – Золотая,

На Брата глядеть шесть ночей напролет!»

Семь дней не видал я любимой.

Болезнь одолела меня.

Наполнилось тяжестью тело.

Я словно в беспамятство впал.

Ученые лекари ходят —

Что пользы больному в их зелье?

В тупик заклинатели стали:

Нельзя распознать мою хворь.

Шепните мне имя Сестры —

И с ложа болезни я встану.

Посланец приди от нее —

И сердце мое оживет.

Лечебные побоку книги,

Целебные снадобья прочь!

Любимая – мой амулет:

При ней становлюсь я здоров.

От взглядов ее – молодею,

В речах ее – черпаю силу,

В объятиях – неуязвимость.

Семь дней глаз не кажет она!

1

О, торопись к Сестре,

Подобно посланцу,

Вестей которого в нетерпенье ждет царь,

Потому что он желает узнать их как можно скорее.

Для него запряжены все упряжки,

Для него приготовлены лошади,

Всюду, где он находится, закладывают для него колесницы,

Он не должен отдыхать в дороге,

Кто достигает дома Сестры,

Сердце того начинает ликовать.

2

Ах, если бы ты примчался ко мне,

Как царский конь,

Выбранный из тысячи упряжек,

Украшение царских конюшен.

Его кормят отборным зерном,

Хозяин узнает его поступь;

Когда он слышит свист хлыста,

Его нельзя удержать.

Лучший возница

Не может обогнать его.

Сердце Сестры знает,

Когда он недалеко от нее.

3

Ах, если бы ты устремился к Сестре,

Подобно газели, мчащейся через пустыню,—

Ноги ее устали, тело ее ослабело,

Всю ее охватил страх.

Охотники гонятся за ней, собаки окружили ее,

Она не видна в облаке пыли,

Место отдыха – только помеха в ее бегстве,

А река стелется дорогой перед ней.

Пусть ты достигнешь ее обиталища

Быстрее, чем твою руку четырежды поцелуют.

Потому что Золотая так велела, друг мой.

1

Если ты придешь с этим к дому Сестры,

Если ты устремишься к обиталищу ее,

Жилище ее станет иным,

Украсившись песнями и танцами.

Вдобавок дай ей вина.

Тогда ты победишь ее хитрость

И вознаградишь ее за ночь.

И она скажет тебе: «Заключи меня в свои объятья!»

И завтра сделай так же.

2

Когда ты приносишь песни во двор к Сестре,

Если ты один и рядом нет никого,

Ты поступаешь по своему желанию на ее празднике.

Ветер колеблет гирлянды на стене.

Небо опускается на воздух, воздуху не удержать его,

Небо приносит тебе свой запах,

Одуряющий запах,

Опьяняющий всех вокруг.

Смотри, Золотая одаряет тебя,

Вкуси жизнь свою.

3

Хорошо умеет бросать петлю Сестра,

Не заботясь об уплате налога на скот.

Она накидывает на меня петлю из своих волос,