ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

В сборник “Параллели” вошли рассказы и небольшая повесть, опубликованные в ГДР в последние годы. Составитель стремился учесть разнообразие читательских вкусов и в то же время представить творчество современных фантастов ГДР по возможности наиболее многосторонне. Объем антологии не позволил включить крупные произведения: чтобы не слишком сужать круг авторов, пришлось отказаться от ряда интересных повестей. По этой причине не вошли сюда такие яркие представители немецкой фантастики, авторы многочисленных романов и повестей с весьма напряженным сюжетом, как Александр Крёгер или Карл-Хайнц Тушель, автор известной советскому читателю повести “Неприметный мистер Макхайн”.

Прежде чем представить авторов, выступающих в данной антология, уместно сделать короткий экскурс в историю.

Научная фантастика Германской Демократической Республики насчитывает примерно столько же лет, что и вся обширная литература этого первого на немецкой земле государства рабочих и крестьян.

Когда в 1947 году в Берлине собрался I съезд немецких писателей, среди его 300 участников находились литераторы со всемирно известными именами — Фридрих Вольф, Эрих Вайнерт, Анна Зегерс, Бернгард Келлерман, Куба, Бодо Узе. На съезде выступали Вилли Бредель, Иоганнес Бехер и другие видные писатели, от советских литераторов немецких товарищей приветствовали Вс.Вишневский, В.Катаев, Б.Горбатов. И хотя Союз писателей ГДР был основан лишь в 1950 году (как часть Культурбунда, во главе с Бодо Уэе), а как самостоятельная организация он стал существовать с мая 1952 года (во главе с Анной Зегерс, ныне почетным президентом этого творческого объединения), прогрессивно настроенные писатели Германии с первых же дней после разгрома нацистской империи стали активными участниками строительства нового, антифашистского государства.

Но если прогрессивная литература Германии, литература социально-критического направления, предшественника социалистического реализма, существовала уже до нацистского переворота в 1933 году, росла и крепла в подполье и эмиграции в годы коричневой чумы (пьесы Ф.Вольфа, Б.Брехта, романы А.Зегерс, В.Бределя), то жанр научной фантастики предстояло создать заново. Надо было перечеркнуть традиционно воспевавшие культ техницизма сочинения о суперинженерах, массовыми тиражами выбрасывавшиеся на книжный рынок буржуазной, а затем нацистской Германии, отринуть налет мистицизма, наконец, противопоставить импортировавшейся из США в послевоенные годы литературе комиксов и бестселлеров, прославлявших грабительские войны в космосе и расходившихся по книжным прилавкам Западной Германии, научную фантастику, свободную от идей суперменства и насилия. Требовался качественно новый подход к проблемам “чистой” и прикладной науки, их применения и использования в гуманных целях, в интересах Человека, к вопросам прогнозирования будущего человечества.

Среди тех, кто сидел в зале организационного съезда писателей ГДР, были и литераторы, впоследствии плодотворно работавшие в жанре научной фантастики. В 50-х годах начинают выходить в различных сериях первые книжки, авторы которых, во многом еще связанные традиционными условностями (в частности, это касается различных вариантов уголовных преступлений с участием неизбежных сыщиков, погонями и т.п.), пытаются все же рисовать более или менее четкую картину будущих отношений между миром наживы и эксплуатации и человеком освобожденного труда, создать коллективный портрет представителей прогрессивной науки, но главное — создать незнаемый ранее облик нового героя позитивной фантастики, человека передовых убеждений, сознающего ответственность общества и каждого за судьбы мира и науки.

Временем рождения научной фантастики ГДР принято считать середину 50-х годов. Некоторые исследователи полагают, что точкой отсчета может служить роман Хайнца Фивега “Ультрасимет” остается секретным” (1955). Его приводят в качестве примера удачного сочетания литературной формы с интересным и актуальным содержанием. Вторую половину 50-х годов можно назвать пятилетием расцвета и окончательного становления научно-фантастической литературы ГДР. Наряду с такими фантастами, как Эберхард дель Антонио, Рихард Гросс и др., успешно выступают К.-Г.Балл, Л.Вайзе, совсем молодой тогда Карлос Раш и другие.

Журналист и драматург Гюнтер Крупкат, родившийся в 1905 году в Берлине и получивший высшее техническое образование, активный коммунист, участник движения Сопротивления в фашистской Германии, пишет в те годы романы “Невидимые” (1956), “Набу” (1958), ряд рассказов.

В нашей антологии этот старейшина современной немецкой научно-фантастической литературы представлен двумя рассказами, один из которых, “Остров страха”, характерен для автора, увлеченного в последнее время проблемой биокибернетических автоматов.

Герберт Циргибель писатель, известный своими реалистическими романами, тоже может быть причислен к числу старейших литераторов среди молодежного в целом состава нашего писательского поезда. Правда, в фантастике он гость нечастый, повесть “Эксперименты профессора Пулекса”, вошедшая в антологию, — одна из немногих “измен” писателя своему основному жанру, но он по праву считается одним из типичных представителей остропроблемной “утопической”, политически заостренной прозы, что он и обнаруживает в публикуемой повести, которая сильно окрашена приемами реалистического письма. И все же, по мнению критиков, своими двумя романами — “Другой мир” (1966) и “Время падающих звезд” (1972) — Г.Циргибель сделал для фантастики ГДР очень многое.

Так уж повелось, что для многих авторов фантастических произведений в ГДР литература, творчество — вид занятий в свободное от работы время. После рабочего дня в институте, на заводе, в школе, издательстве или лаборатории они посвящают любимому жанру весь свой досуг. Например, Альфред Леман (род. 1925) и Ганс Тауберт (род. 1928) — биологи, первый работает на народном предприятии “Карл Цейсе—Иена”, второй — на “Иена-Фарм”. Оба начали свой путь в литературе с научных статей, а затем, объединившись, написали сначала учебник для институтов, а позже — первый совместный сборник фантастики “Подношение транссоляров”, откуда мы взяли небольшую повесть “Параллели”.

Иоганна и Гюнтер Браун (род. 1929 и 1928) — известные в ГДР и за пределами республики писатели, авторы большого количества приключенческих новелл и рассказов на исторические сюжеты, а также произведений о современности. Муж и жена Брауны популярны и как фантасты, авторы романов “Ошибка великого волшебника”, “Страшные формы жизни на Омеге-XI” и других книг. Для И. и Г.Браунов, фантастические произведения которых, по мнению специалистов, напоминают о лучших традициях немецкого романтизма, характерны отточенность изложения и тонкое чувство современности. Интересно, что сами они считают, что автор-фантаст начинается не с нуля, не в “ничьей стране”, а там, “где устная фантастика уже стала литературой”. Предлагаемый вниманию читателей рассказ Браунов’ взят из авторского сборника “Недостающий фактор”, выпущенного в 1975 году издательством “Дас нойе Берлин”.

Лаконизм и законченность сюжета свойственны рассказу Вольфа Вайтбрехта “Имаго”, взятому из сборника “Психомобиль” (издательство “Грайфенферлаг цу Рудольштадт”), как, впрочем, и большинству его опубликованных до сей поры новелл, очень разных по материалу. В.Вайтбрехт (род. 1920) — автор двух романов: “Оракул Дельфина” и “Час Цереса”.

Вайтбрехт, Леман и Тауберт, чета Браунов — это писатели среднего и близкого к среднему поколению, а любая антология выигрывает от включения произведений способной творческой молодежи, в особенности, если речь идет о жанре фантастики. Данный сборник в этом смысле не является исключением — из шестнадцати представленных в нем авторов восемь человек — молодые фантасты: либо дебютанты, либо выступившие в печати с одним—двумя произведениями.

Издательство “Нойес лебен” (родственное нашей “Молодой гвардии”) совсем недавно выпустило сборник молодых “Встреча в потоке света”, откуда мы взяли восемь новелл. Итак, восемь авторов, из которых четверо родились в 1950-м, остальные — в 1949-м, 1952-м и 1954 годах. Что характерно для молодого поколения фантастов ГДР? Высокая профессиональная подготовленность в сфере науки, техники, прикладных наук, спорта. Конструкторы, инженеры, физики, педагоги, студенты соответствующих вузов (только один — студент литературного института), у всех за плечами либо армия, научившая современной профессии, либо работа электриком, слесарем, монтажником, учеником чертежника и т. п. Кстати, это тоже традиция в дружном коллективе фантастов ГДР. Например, В.Вайтбрехт — доктор медицины, работает редактором в научном журнале; И. и Г.Брауны занимались экономикой, теперь Иоганна работает в издательстве и т.д.

Молодых привлекают в фантастической сфере все ее разделы и все способы творческой реализации — от смешливой игры воображения вокруг телекинеза до обстоятельных, а иногда выдержанных в стиле репортажа описаний сверхдальних космических рейсов отдаленного будущего, от смелых попыток представить облик инопланетной жизни в ее разумном варианте да цепи глобальных процессов, связанных с уплотнением материи во вселенной. Не всегда к не во всем опыты оканчиваются удачей (на наш взгляд, 10 четырех разделов упомянутого сборника — “Место действия — космос”, “Обжитая планета Земля”, “Визиты и ответные посещения”, “Другое измерение” — молодые немецкие авторы особенно плодотворны пока в темах первого и четвертого разделов), но хорошо видно, как они полны желания уйти от традиционных сюжетов, от знакомых решений (Э.Симон, Р.Хайнрих, Р.Крон), попытаться взглянуть на будущие космические заботы, словно вооружившись запасом знаний и юмора, каким будет когда-то обладать человек будущего (М.Самайт, Ф.Рыхлик).

Можно еще отметить, говоря о произведениях молодых фантастов, что при всей смелости воображения авторов они часто ставят точку там, где иной литератор лишь разворачивал бы свое обстоятельное повествование. В чем дело? Излишняя осторожность или нехватка пережитого опыта, лично осмысленных явлений действительности? Возможно, но не это главное. Думается, молодым писателям, более чем кому другому, дано чувствовать современного читателя, его уровень — отсюда стремление дать простор домыслу и фантазии читающего, приглашение к размышлению, та самая, говоря словами Пушкина, “пища уму”, которой порой недостает в опекающих читателя многословных сочинениях некоторых маститых фантастов.

Читатель заметит, что немецкие писатели, авторы научно-фантастических новелл, никогда не расстаются с юмором. Есть даже специально нацеленные на восприятие одаренных юмором людей произведения (Крупкат, Самайт и др.). И поскольку юмор стал неотъемлемой частью процесса познания нашего будущего в книгах писателей-фантастов, мы решили предложить вниманию читателей несколько миниатюр из сборника Герхарда Бранстнера “Астрономический вор. Фантастические анекдоты”. Название говорит само за себя. Но, оставаясь реалистами в потоке шутливой фантазии, мы то и дело сопоставляем, сравниваем, ищем конструктивные решения — словом, так или иначе устремляемся мыслями в будущее, и это как раз отвечает назначению данного сборника.

Герберт Циргибель

ЭКСПЕРИМЕНТЫ ПРОФЕССОРА ПУЛЕКСА

Он гнал, выжимая все возможное из мотора. Машина, колеса которой были еще облеплены дорожной грязью Европы, стонала и дребезжала так, что ее приближение было слышно, когда контуры еще нельзя было разглядеть в облаке пыли невыносимо жаркого июльского дня.

Бруно Плат, бывший ефрейтор, купил по дешевке этот допотопный “форд” на черном рынке. В те дни, когда еще дымились развалины, покупка отслужившей свой век машины была довольно необычным делом. Те, кто пережил войну и хотел продержаться первые голодные месяцы послевоенного времени, думали о более важных вещах: о хлебе, жирах или табаке, единственно действенной и прочной валюте. В то время из-за недостатка калорий, выдаваемых по карточкам, и стар и млад были втянуты в бесконечно сложные обмены на черных рынках. Время отчаяния и надежды, время распродажи и барышей, конца и нового зачина.

Бруно недолго задержался в своем родном Гамбурге. Родители его были эвакуированы в сельскую местность, а от парикмахерской, в которой он сдал экзамен на звание младшего парикмахера, осталась груда развалин. Щуплый парикмахер размышлял недолго. Пять лет назад война обрушилась на него как стихийное бедствие; теперь он полагал, что к миру подготовился значительно лучше.

Сейчас ему было двадцать семь. От жизни он получил еще не очень много. Бедный родительский дом; скудное школьное образование, которого хватило только на профессию парикмахера; безнадежные мечты о лучшем будущем. Потом ему пришлось сменить халат парикмахера на форму, а ножницы на ружье. Казавшиеся бесконечными годы тупого послушания разбудили в нем инстинкт к выживанию.

Он остался в живых и в этот нулевой час видел отныне свой великий шанс. К тому, о чем он раньше даже не осмеливался подумать, оставалось теперь только протянуть руку. Через несколько недель в, центре Гамбурга откроет свои двери большой парикмахерский салон. Кругом стекло, мрамор и зеркала; несколько миловидных парикмахерш, два-три подмастерья, а снаружи большими хромированными буквами, бросающимися в глаза каждому прохожему, написано: “Дамский и мужской парикмахер Бруно Плат”.

А благодарить он должен случай. Несколько недель назад, когда война уже близилась к концу, Бруно бежал с остатками своего подразделения от быстро наступавших американских войск. Измотанные войной солдаты устало брели через живописный Шварцвальд. В одной деревне, за Шенау, они остановились на короткий отдых. Бруно Плат зарылся в стог сена и уснул. Когда он ночью проснулся, то обнаружил, что вокруг никого нет. И подразделение и немногие жители деревни удрали. Он увидел каски, брошенные карабины и понял, что американцы налетели сюда внезапно.

Как он ни искал чужих солдат, даже кричал, чтобы добровольно сдаться в плен, кроме собаки да быков, он не нашел ни одной живой души. Вместо этого Бруно заметил два грузовика, крытых брезентом; когда Бруно прибыл в деревню, грузовиков этих на дворе не было. Надеясь поживиться съестным, он открыл брезент и влез в один из грузовиков. На его лице застыло изумление и восхищение, когда при свете карманного фонаря он увидел груз. Машина до краев была наполнена продовольствием. Бруно открыл несколько картонок. Уже годы, как он не видел подобных деликатесов. В жестяных канистрах были редкие пряности; он обнаружил перец, корицу, гвоздику, ваниль и паприку, дюжина мешков была наполнена зернами кофе и какао, в нескольких ящиках лежал шоколад, в других были банки с сардинами в масле и тунцом. Бруно нашел табак, сигары и сигареты; на двух больших ящиках была надпись: “Осторожно, не бросать!” В них были дюжины бутылок коньяка. Он осмотрел другую машину и увидел в ней новехонькие ботинки, тюки с сукном, радиоприемники, зажигалки, рубашки и брюки, множество носков. Видимо, оба грузовика предназначались для старших офицеров.

Сначала ему не пришла в голову мысль, что это сказочное богатство Может принадлежать ему. Но пробыв в деревне в полном одиночестве еще час, он подумал, что война закончится в считанные дни. Тут-то у него и созрело решение спрятать неожиданное богатство. Взять и запросто уехать на грузовики ему показалось слишком рискованным. В одном сарае он нашел телегу для перевозки сена, а в хлеву быка, которого с большим трудом запряг, ибо обращаться с подобным животным совсем не умел. Он торопился, потому что боялся, что могут вернуться его отряд или водители грузовиков. В эту ночь Бруно впервые работал с душой. Доверху нагрузив телегу, он в тот час еще не прикидывал, сколько будут стоить эти товары через несколько дней.

Перегрузив ценности, Бруно сбросил с себя форму, сменив ее на старый крестьянский костюм, который нашел в каком-то доме, набил под конец свой рюкзак сигаретами и торопливо погнал быка.

Местность была незнакомой, поэтому он поехал первой попавшейся лесной дорогой и к рассвету достиг деревни Хинтергейсберг, которая состояла лишь из двух домов и нескольких хозяйственных построек. Все эти годы местность мало чувствовала войну. Иногда пролетали самолеты, прошлой ночью была слышна долгая стрельба. Правда, отсутствие сыновей и мужей напоминало и жителям Хинтергейсберга о том, в какое время они жили. Все хозяйство в деревне лежало на плечах женщин.

В то утро счастье сопутствовало Бруно. Простые честные люди были рады его подаркам и пообещали спрятать телегу в надежном месте до конца войны. Они были рады Бруно и как рабочей силе. Он бы и остался здесь, хотя бы ради своей безопасности. Но, когда после обеда по радио объявили о капитуляции, он, понятным образом, заторопился. Надо было во что бы то ни стало раздобыть автомашину, увезти добычу в безопасное место.

Потому-то у молодого человека были все причины как следует подготовиться к возвращению в Хинтергейсберг. Занимаясь обменом на черном рынке в Гамбурге, он понял по-настоящему ценность дефицитных товаров. Он уже чувствовал себя состоятельным человеком.

Но что будет, если крестьяне просто скажут ему, что тайник был обнаружен, а товары конфискованы? Чем скорее он приближался к своей цели, тем мучительнее становилась эта мысль. Обливаясь потом, он не давал отдыха ни себе, ни потрепанной машине. То и дело ему попадались беженцы, возвращавшиеся из различных мест в родные края. Некоторые из них махали рукой в надежде, что он их прихватит с собой, но он как одержимый проносился мимо. Огромная перемена в его жизни была совсем не за горами.

Под вечер он благополучно достиг отрогов Шварцвальда. Невыносимая духота предвещала резкую смену погоды. На юго-западе потемнело небо, поднялся ветер, швыряя пыль в машину. Несмотря на мучительную жару, Бруно поднял стекла. В правой дверце подъемник был не в порядке: при малейшей тряске стекло само опускалось вниз. Он не обратил никакого внимания на этот дефект. Дальше, дальше. Семьдесят, от силы еще восемьдесят километров до Хинтергейсберга. В сотый раз он пересчитывал свое богатство, которое ежеминутно приближало его к собственному парикмахерскому салону. Он не мог предположить, какую роковую роль в скором времени сыграет этот сломанный подъемник.

На пересечении дорог Бруно изменил направление. Хотя дорога пошла теперь через цепи холмов и густой лес, она позволяла сэкономить несколько километров. Через полчаса он уже пожалел о своем решении. Машина с большим трудом преодолевала холмы и несколько раз даже глохла.

Стемнело. Неподалеку бушевала гроза. Бруно включил фары и стремительно помчался вниз по склону, чтобы наверстать потерянное время. Местность вокруг была безлюдная. Нигде ни огонька. По обе стороны проплывал густой смешанный лес. Все чаще яркие молнии вспарывали темноту, продолжительные раскаты грома заглушали шум мотора. Разразившийся летний ливень начал хлестать в открытое окно. Бруно поехал медленнее, правой рукой придерживая стекло. Дождь барабанил по крыше, словно предвещая скорый потоп. Огромные массы воды превратили лесную дорогу в бушующий поток. В конце концов ему пришлось сильно уменьшить скорость, потому что “дворники” уже не справлялись с этим ливнем.

Метрах в ста пятидесяти перед ним в дорогу вонзился синевато-белый огненный луч. На некоторое время Бруно был ослеплен. Резкий удар грома вызвал боль в перепонках. Вспыхнул и снова погас язычок пламени. С треском на дорогу рухнуло дерево… “Этого еще не хватало!” — крикнул он со стоном и остановился. Ствол дерева был не очень толстый, но густые ветви прочно преградили путь. Он решил переждать дождь, а после этого как-нибудь убрать дерево с дороги.

Выключив фары и двигатель, он закурил и попытался при тусклом свете фонаря отыскать на карте деревню. Он не нашел на карте Хинтергейсберга, но, по его подсчетам, до деревни оставались считанные километры. “Сегодня же перегружу барахло и поеду назад”, — решил он. Он рассчитывал на триста—четыреста тысяч прибыли.

Время приближалось к полуночи, но гроза продолжала бушевать. То и дело вспыхивали молнии, освещая на мгновение мрачную местность. Вынужденное ожидание перед близкой и заветной целью путешествия бесило его. И хотя он не был заядлым курильщиком, лихорадочно прикуривал одну сигарету за другой. В машине стало нечем дышать от дыма, и ему пришлось опустить стекло. На Бруно стали падать капли дождя.

Вдруг он оторопел. Ему показалось, что по правой стороне дороги, между деревьями, движутся мерцающие огни. Он стал внимательно смотреть на это место, пока не решил, что ошибся. Наверное, это были светлячки. Но прошла минута, и светящиеся точки показались вновь. Совершенно отчетливо он увидел два мерцающих огонька — глаза без туловища. В нескольких метрах от него явно затаилось какое-то животное.

“Наверное, лиса или кабан”, — подумал он и нажал несколько раз на сигнал. Резкий звук раскатился по ночному лесу, но странное фосфоресцирующее свечение не исчезло. Ситуация все более казалась ему роковой. К тому же именно на этой стороне подъемник был неисправен, и стекло то и дело опускалось. Бруно поискал в ящичке для перчаток бритву, но в этот момент огоньки стали приближаться к нему и остановились в метре перед открытым окном. Он не рискнул пошевелиться, тщетно пытаясь определить очертания животного.

Внезапно лопнул громовой удар, сверкнула молния. Призрачно, на мгновение показался силуэт леса. В дрожащем свете молнии Бруно увидел перед собой существо, словно сошедшее сюда из мира сказок. Животное было величиной с овчарку, но такой странной формы и цвета, каких он до сих пор еще никогда не видел.

Бруно почувствовал, как у него на лбу проступили капельки пота. Непогода, темнота и сознание того, что он совершенно один в лесу, привели его в паническое состояние. Он забыл про открытое окно и лихорадочно рылся в ящичке, не отводя взгляда от этих жутких глаз. Новая вспышка молнии озарила на миг окрестность. В голове пронеслась абсурдная мысль: это животное не что иное, как сверхгромадная саранча. Ему показалось, что он видит восемь или десять волосатых ног, туловище, покрытое красноватой чешуей, и на нем маленькую, острую голову с черными ноздрями и сверкающими глазами.

Куда подевалась эта проклятая бритва? Бруно решил поднять стекло, но тут произошло нечто такое, что заставило его оцепенеть. Чудовище положило свои тонкие конечности на край стекла. Рукоятка сделала несколько оборотов, и стекло до конца упало вниз. Бруно невольно прижался к спинке сиденья и выставил руки перед собой. Отчаянный крик о помощи слетел с его губ, когда чудовище стало протискиваться к окно. В машине распространился отвратительный запах.

Его сопротивление было беспомощным и слишком запоздалым. Послышался шипящий звук, и он ощутил удар по руке. Острые когти вонзились ему в грудь, причиняя адскую боль. Теряя сознание, он почувствовал жгучую боль у шеи, потом все куда-то провалилось.

Очнулся он, находясь в каком-то своеобразном состоянии, не понимая, спит он или грезит. Шея и плечевой сустав были плотно закреплены в шинах. Локоть тоже кто-то тщательно забинтовал. Бруно подумал, что он находится в госпитале.

Подняться в постели он не мог. Болело забинтованное плечо, и он чувствовал незнакомую ему до сих пор вялость. С трудом повернул голову в сторону и с удивлением обнаружил, что находится в зале один. На стенах висели большие картины, изображавшие пышных обнаженных женщин и маленьких ангелочков. Бруно решил, что бредит, увидев среди картин большой портрет Гитлера в золотой раме. Он закрыл глаза, подумав: “Мне надо как следует прийти в себя, наверное, я еще под наркозом”. Ему приходилось несколько раз лежать в госпитале, поэтому он знал, что после операции больные иной раз не только несут всякую чепуху, но и мешают сны с действительностью. Но почему-то он помнил каждую деталь, даже совершенно отчетливо сознавал, что громко звал на помощь. “Значит, я в полном сознании, — пронеслось у него в голове, — следовательно, у меня нет галлюцинаций. И этот идол на стене, написанный маслом, действительно Адольф”.

Ценой некоторого напряжения ему удалось немного поднять голову. Он увидел большое окно. На улице светило солнце, видны были верхушки деревьев. Напротив окна находилась большая белая двустворчатая дверь. Над ней висела маленькая раскрашенная фотография. Когда он разглядел очертания фигуры на фотографии, то похолодел. На снимке было изображено чудовище, которое напало на него в машине.

Чудовище уставилось на него, словно готово было в любой момент спрыгнуть со стены. С ужасом взирал он на мерцающие глаза, чешуйчатый панцирь и острое рыло. Из отвратительного туловища торчало шесть волосатых ног.

Бруно откинулся на подушку, борясь с наступающей тошнотой. Все тело ломило, появился озноб. Ему снова пришла в голову мысль, что он раньше уже встречался с этой ужасной тварью. Но, когда и в какой связи, он теперь уже не мог вспомнить. “Куда я только попал? — размышлял он. — Наверное, кто-то слышал мой крик о помощи. Но когда это было? Вчера? Кто перевязал меня?” Напряженные безрадостные размышления утомили его.

Он уже немного задремал, когда его вспугнули приближающиеся шаги. В напряженном ожидании глядел он на дверь.

В зал вошли двое мужчин в белых халатах.

Впереди мелкими шажками двигался маленький господин аскетического вида. Возраст его было трудно определить, ибо, несмотря на свои седые неряшливые волосы, он производил впечатление человека весьма энергичного. Толстые стекла очков неимоверно увеличивали его глаза. Аккуратному парикмахеру, который, мигая, смотрел на посетителя, бросилось в глаза, что тот был плохо выбрит.

За маленьким господином шел, скрипя сапогами, мужчина, который казался противоположностью первого, я не только внешне. При своей громадной фигуре он имел невыразительное, размытое лицо. Его качающаяся походка и длинные руки наводили Бруно на мысль, что он видит перед собой гориллу. Успокоило лишь то, что этот великан не подошел ближе, а остановился в некотором отдалении с безучастным видом.

Маленький господин подошел к кровати, наклонился над Бруно и проверил его пульс.

— Да, как и следовало ожидать, еще есть небольшая температура, — пробормотал он, — не так страшно, главное, что циркулирует кровь… — Потом добавил чуть громче: — Вам повезло, господин Плат, или как вас там, просто повезло. Если бы не было поблизости моего помощника, тяжеловеса, то Вампус высосал бы вас как лимон.

Он захихикал и повторил:

— Как лимон, оставив бледным и пустым. Вампус поработал на совесть. Как я и предполагал…

Голиаф в сапогах также нашел сравнение с лимоном забавным. Попискивающим голосом кастрата он сказал:

— Он был уже выжат как лимон, господин профессор. Вампус прореагировал как электрический звонок, когда я послал условленный импульс…

— Объясните мне, пожалуйста, где я нахожусь и что со мной произошло? — осведомился Бруно слабым голосом. — И еще я хотел бы поблагодарить за помощь…

— Пустяки, какая там помощь, — прервал его коротышка. — Это вы мне помогли, а остальное вы уже слышали. Вас поймал Вампус, а Карамаллум, сторож и опекун, который ухаживал за нашими милыми зверьками, сумел отозвать его в последний момент. Но хватит об этом инциденте. Чтобы вы знали, кто перед вами, — меня зовут Пулекс, профессор фон Пулекс. Наука — это между прочим — не забудет мое имя. Позже я об этом еще расскажу, а сначала я хочу вернуть вас в строй. Что бы вы еще хотели узнать? Где вы находитесь? Плат, Плат… Вы, мне кажется, порядочный шельмец. Нам пришлось вчера сделать вам переливание крови. Это дорогое мероприятие, ибо настоящая кровь, голубчик, является у нас теперь дефицитным товаром. Надеюсь, что наша жертва окупится. Вы хотите еще что-нибудь узнать?

“Почему я, на его взгляд, порядочный шельмец? — размышлял Бруно. — И почему он говорит так высокомерно? Может быть, профессор путает меня с кем-то?” Он решил быть осторожнее и поблагодарил еще раз за помощь, узнав, что с момента нападения прошло два дня.

Профессор фон Пулекс собрался уходить.

— Я поставлю вас вновь на ноги, — заверил он еще раз и добавил пророческим тоном: — Это принесет всем нам пользу, ибо Великое свершается, но произойдет еще Более Великое. Открыт новый путь… Карамаллум сейчас принесет вам наваристого супа. Через несколько дней я приму решение.

— Я бы хотел вернуться на своей машине домой, как только окрепну, — возразил робко Бруно. — Я бы мог лечиться у своего домашнего врача.

— У домашнего врача? — осведомился профессор тоном величайшего удивления. — Я правильно вас понял, что вы хотите в дальнейшем лечиться у своего домашнего врача?

С изумлением посмотрел он на своего сторожа, будто его пациент потребовал чего-то неподобающего.

— Я ему сверну шею! — взвизгнул тот с озлоблением. — “Домой”… Захотел получить от дяди доктора сладкую микстуру от кашля. Вошь несчастная, жалкий кусок мяса… Если я еще раз это услышу, я посажу тебя в клетку к Титусу!

— Помолчи, Карамаллум, — приказал профессор, — я не люблю подобных выражений. Еще слово, и я дам тебе трое суток строгого ареста!

Карамаллум так согнулся, как будто на него посыпались удары.

Фон Пулекс кивнул Бруно ободряюще:

— Не робейте, Плат. Вам здесь будет хорошо, так что домашний врач не понадобится.

Сопровождаемый сторожем, он засеменил к выходу. Щелкнул дверной замок. “Или они оба с ума сошли, или я сам потерял разум, — размышлял Бруно. — Но ведь я — Бруно Плат, бывший ефрейтор, по профессии парикмахер. Я был на пути в Хинтергейсберг. Боже мой! Куда я только попал?”

Он прислушался к удаляющимся шагам. Профессор отдавал какие-то приказания. Странные речи господина фон Пулекса и ругань сторожа делали его вынужденное пребывание в этом таинственном здании довольно неприятным. Он никогда не был героем, да никогда и не хотел им быть. А теперь он даже не мог спрятаться и находился полностью в руках своих зловещих хозяев.

Он старался изо всех сил не спать, боясь ежеминутно, что Карамаллум вернется и осуществит свои угрозы. Но воля его вскоре ослабела, глаза закрылись, и он заснул.

Когда он проснулся во второй раз, в зале горел свет. Окна были затемнены черными шторами. В нос ударил запах кореньев магги. Около кровати, на стуле, стояла миска с супом, а рядом тарелка с булочкой и стакан красного вина. Сторож принес и другие предметы, необходимые больному: ночную посуду, таз с водой, полотенце и мыло.