– Это я онемела при виде тебя, – парировала она, нервно постукивая пальцами по столу.
      Адам засмеялся. По-настоящему засмеялся. Перемена за прошедшие две недели, что они не виделись, вернее, шестнадцать дней (Айрис вела им счет не хуже – а может, и лучше – судебного исполнителя), была разительна.
      – Не верю, что ты можешь от чего-нибудь онеметь, – сказал он, – от собаки в прерии, от опрокинувшегося грузовика или от обвала в тоннеле. Сомневаюсь, что и мое появление может вызвать такой эффект, независимо от обстоятельств.
      – Значит, бурение идет хорошо, – констатировала Айрис. – Ты изменился.
      – Да? И как же?
      – Не хмуришься. Когда я увидела тебя впервые, ты постоянно хмурился.
      – До того, как я встретил тебя, у меня были основания хмуриться. Кстати, бурение действительно идет хорошо. Результаты превзошли самые смелые ожидания. Но… – Он внезапно замолчал.
      – Я беру свои слова назад, – сказала Айрис.
      – Какие?..
      – Что ты больше не хмуришься.
      – Прости. Дело в том, что в старых тоннелях были еще обвалы. Бурение оказало более разрушительное действие, чем я думал.
      Айрис бездумно уставилась на поцарапанную поверхность стола, заваленного бумагами. Список детей, участвующих в карнавале, чертежи, счета. А вон там копия статьи из газеты Карсон-Сити – «Свадьба Женщины-Радуги». После праздника надо будет еще покопаться в библиотеке, внезапно подумала девушка. Может, найдутся и другие материалы.
      И все-таки больно.
      – И сильные разрушения? – еле слышно спросила она.
      – Остался, не завален лишь вход да часть укрепленного центрального тоннеля, – так же тихо ответил Адам. – Крепления пока еще держатся. Но вот все боковые ответвления, и на запад, и на восток, засыпаны.
      Итак, ожерелью можно сказать «прощай». Айрис притянула к себе потрепанную папку.
      – Значит, конец нашему Плану Номер Один, – грустно произнесла она. – Приступим к разработке Плана Номер Два.
      – А ты тоже изменилась, – внимательно глядя на нее, заметил Адам. – Еще в июне ты не помышляла ни о чем ином, кроме ожерелья.
      – В июне у меня еще не было Плана Номер Два.
      – И что же это?
      – Библиотека.
      Он снова нахмурился. Потом неуверенно улыбнулся.
      – В Фелисити?
      – Да, библиотека в Фелисити.
      – Я боялся, что ты сочтешь это всего лишь фантазией, – сказал Адам. – Я боялся… Ведь это значит, что тебе придется пожертвовать работой в Миннеаполисе. Жить здесь, в Фелисити! Ты должна знать, что вначале библиотека будет совсем крошечной… Придется создавать ее с нуля.
      – Думаешь, ты единственный на всем белом свете, кто способен начать все на пустом месте? – сказала Айрис. – Да, это сложная задача, но крепкий орешек всегда вкуснее.
      – Я знаю, – прошептал Адам. – Господи, кому, как не мне, это знать! Но скажи, ты, в самом деле, останешься? Не уедешь после праздника?
      – Подробнее поговорим позже, – строго официально сказала Айрис. – Посмотрим, какие условия ты мне предложишь. Во всяком случае, нового контракта с миннеаполисской школой я еще не подписала.
      – Пробы, полученные в результате бурения, обнадеживают, – сказал Адам. – Значит, у нас будут деньги, много денег, даже после того, как отдадим инвесторам их долю. Клянусь, что первое, чем займусь, – постройкой библиотеки и вами, мисс библиотекарь из Фелисити.
      – Адам!
      – Да?
      – Неужели тебе не жалко денег? Ты не хочешь стать богатым?
      – Если «Рейнбоу» окупится, как я рассчитываю, – серьезно ответил он, – то я построю сколько угодно библиотек, да что там библиотек – больница, школа, пожарная каланча, гостиничный комплекс, все что угодно! А тебе хочется, чтобы я стал богатым?
      – Мне все равно, богат ты или нет, – сказала Айрис. – Просто я хотела, чтобы ты… – Она неловко замолчала.
      Мучительно долгую минуту оба напряженно глядели друг на друга.
      Наконец Адам сказал:
      – Так что именно ты хотела, чтобы я?..
      – Не знаю, – пожала она плечами. Мысли тысячами роились в мозгу, словно мотыльки вокруг огня, и она инстинктивно подняла руку, словно отмахиваясь от них. – Не знаю, – растерянно повторила Айрис. – Наверное, я просто хочу, чтобы ты… был Счастлив. Если богатство тебя не волнует, то чего же ты хочешь от жизни?
      Было очевидно, что не это Адам хотел услышать. Темные брови снова слились в одну прямую линию.
      – Хочу, чтобы ты тоже была счастлива. И надеюсь, библиотека поможет тебе стать счастливой. Но это в будущем, а сейчас, может, тебя порадует вот это?
      И выложил на стол внушительных размеров бумажный сверток.
      – От Лены, – пояснил Адам. – Я вначале заглянул к ней, рассчитывая застать тебя там. Лена и мне рассказала про платье и не выпустила без своего знаменитого куриного салата с изюмом и миндалем. Не говоря уж о булочках, которые, если ей верить, она печет никак не меньше сотни лет, оттого они такие вкусные.
      – Ой, Адам, спасибо! – Айрис ухватилась за возможность еще о чем-то поговорить. – Поешь со мной, да? Я хочу тебя кое о чем расспросить.
      Выражение его лица смягчилось.
      – О чем же именно?
      – О празднике, карнавале и прочем. Раз уж меня уговорили одеться Женщиной-Радугой, то мне не хватает Уинни Роланда.
      – Ну, а от меня-то ты чего хочешь? Чтобы я исполнил эту роль?
      Перед глазами Айрис внезапно встала яркая картинка того самого первого утра в салуне, когда она, хромая, появилась на пороге с тростью в руке. Мне нужен Адам Фримонт. Сейчас эти слова имели бы совсем, совсем другой смысл…
      – Вообще-то это Лена придумала, – неуверенно начала она. – Но мне кажется, что… Я думаю, ты… Да, я знаю, что ты очень занят, и сама позабочусь о костюме и всем прочем, тебе надо будет только поприсутствовать на одной, ну максимум двух репетициях…
      – Уинни Роланд, – задумчиво протянул Адам. – Я думаю…
      Он замолчал. Айрис смотрела на него во все глаза.
      – Да, – наконец прервал Адам молчание. – Этот праздник очень важен для меня, так что я согласен. Может, обсудим подробности, пока ты будешь есть?
      Развернув сверток, он принялся вытаскивать из него припасы. Айрис не могла отвести от него взгляда. Сердце норовило выскочить из груди.
      Мне нужен Адам Фримонт.
      Я смотрю на его сильные руки, его глаза цвета дождя, его волосы. И я хочу его. Это простая физическая потребность, похоть – и ничего более. Ты любишь говорить «нет». Распаляешь мужчину, но в решительный момент отталкиваешь и уходишь.
      Нет, думала Айрис. Нет. Я совсем не такая.
      Не такая?
      Лена Максон была права, думал Адам, я действительно просто онемел.
      Репетиция карнавала, проходившая в салуне, была в полном разгаре, и никто его появления не заметил, поэтому какое-то время он просто стоял и смотрел на нее, маленькую и хрупкую, почти эфемерную, с пышными дымчатыми волосами, крупными локонами, спадающими на обнаженные плечи из-под вуали цвета радуги. Отчаянно скрипевшие двери за спиной Адама покачивались от ветерка, пропуская в щель солнечные лучи. Пожалуй, все, что мне нужно, соображал Адам, – это черная ковбойская шляпа, вышитый жилет и сигара в зубы. И чем я буду не Уинни Роланд, крупнейший спекулянт золотом и серебром между Комстоком и Тонопой, завоевавший знаменитую Невесту из Рейнбоу?
      – Адам!
      Ну вот, из-за Джорджа Эрли волшебство момента разрушено. Приказав Киманчи ждать его за дверью салуна, Адам прошел внутрь, на каждом шагу кому-то улыбаясь, пожимая руки и отвечая на многочисленные приветствия. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он добрался до Айрис. А она, подхватив свои необъятные юбки, уже собиралась исчезнуть.
      – Айрис! – сказал он. – Подожди, дай хоть взглянуть на тебя.
      Она обернулась так резко, что разноцветная вуаль обвилась вокруг нее, подчеркнув тонкость талии.
      – Адам? А я-то уж думала, ты не сумеешь вырваться.
      – Как я мог не взглянуть хоть глазком на творение Лены?
      – Но оно все же не сработало.
      – Не понял?
      – Ты не потерял дара речи.
      – Нет, нет и еще раз нет! – запротестовал он. – Я и слова не мог вымолвить, увидев тебя. Думал, онемел на всю оставшуюся жизнь.
      Айрис улыбнулась.
      – Красивое платье, да? Настоящая Айрис Мерлин была, наверное, выше меня, и к тому же… ожерелья у меня нет… Но я чувствую себя в этом платье истинной Женщиной-Радугой.
      Подобрав юбки, она медленно повернулась, привстав на цыпочки. Вуаль легкой разноцветной дымкой окутала ее плечи.
      Пурпурный – символ страсти, оранжевый – счастья, желтый – ясного света…
      Лена не поленилась и сделала точную копию платья с картины, до последней складки. Айрис была прекрасна. Шея, плечи и грудь отливали перламутровой белизной, подсвеченные буйством красок корсажа.
      Розовый – знак нежной любви, зеленый – долгой жизни, бирюзовый – процветания…
      Это платье скорее введет в соблазн, чем современные мини-юбки, решил Адам.
      Лазурь – цвет надежды, индиго – знак вечности, фиолетовый – чтобы горе никогда не заглядывало в дом…
      Но прекраснее всего, думал он, белый цвет ее кожи. Он умирал от желания ощутить ее мягкость, вдохнуть ее необыкновенный аромат.
      – Знаешь, я тоже начинаю чувствовать себя им, – признался Адам, внезапно севшим голосом.
      – Кем? – не поняла Айрис.
      – Уинни Роландом.
      Отступив на шаг, девушка подозрительно оглядела Адама.
      – Нам надо идти, – сказала она. – Репетиция начинается. Вообще-то следовало заставить тебя то же переодеться в маскарадный костюм, но на первый раз сойдет и так.
      – Айрис, погоди, – начал, было, Адам.
      Но она уже исчезла.
      В целом репетиция прошла весьма успешно, не считая разбитой коленки Эрли-младшего. Чересчур рьяно изображая бандита, он свалился с пони.
      – Может, ты уже снимешь Ленин шедевр? – сказал Адам. – Она столько трудилась над ним.
      Айрис вспыхнула, с любовью расправляя разноцветные складки шелка.
      – Саманта! – крикнула она. – Дорогая, ты не могла бы подойти ко мне?
      Пританцовывая, малышка в костюме ковбоя подбежала к ней. На поясе у нее красовался старинный револьвер с рукояткой, богато отделанной перламутром. Когда она бежала, он забавно подпрыгивал в такт, свисая чуть ли не до колен. Адам попытался спрятать улыбку. Пометав громы и молнии, Томми Киллиан все же вытащил из револьвера барабан с патронами и отдал девочке ставшую безопасной игрушку. Ортальная коллекция была снята со стены в гостиной и надежно заперта.
      – Чем могу быть полезна, мэ-эм?
      – Если тебе не сложно, принеси из салуна мою одежду. Я же пока перевяжу Билли разбитое колено.
      – Будет сделано, мэ-э-эм!
      – Мы будем в доме Адама. Ничего не забудь – и, пожалуйста, поторопись!
      – Одна нога здесь, мэм, другая там!
      Айрис хихикнула.
      – Ну-ну, увидим, ковбой! – И повернулась к Билли: – А ты шагай за мной. Мы идем в гости к Адаму, он живет недалеко отсюда.
      Колено Билли промыли и перевязали, а Саманты, несмотря на ее обещание «одна нога здесь, другая там», все не было. Билли, вволю нагородившись ролью храброго раненого героя, отправился на пони домой.
      – Прости, – тихо сказала Айрис, когда они с Адамом остались одни, – я, наверное, оторвала тебя от важных дел в Рейнбоу. Но сегодняшняя репетиция была необходима. Куда же запропастилась Саманта?
      – Возможно, красуется перед кем-нибудь еще, – пожал плечами Адам. – Сложно сказать. Зато мы одни, и я был бы только рад, если бы ты побыла Женщиной-Радугой еще немного.
      Было забавно наблюдать, как краска смущения заливает белоснежную кожу Айрис. Стыдливый румянец, вспыхнув на нежных щеках, постепенно заливал стройную шею и плечи. Слегка нахмурившись, Айрис попыталась отстегнуть вуаль, прочно закрепленную в волосах. Но когда она вскинула руки, корсаж немного спустился вниз, еще более оголив прелестные груди. Адам судорожно сглотнул, чувствуя, что задыхается.
      – Наверное, от ветра запуталась, – голос Айрис прозвучал непривычно глухо. – Никак не отцепляется.
      – Давай помогу, – предложил Адам.
      Подойдя к ней сзади, он не без труда распутал вуаль и отстегнул булавки. Прядь пепельных волос скользнула по его руке. Пышные, мягкие волосы, блестящие шпильки и булавки, таинственная прозрачность разноцветной вуали – все это кружило ему голову.
      А ведь я уже делал это раньше, неожиданно подумалось ему. В прошлой жизни. Я был Уинни Роландом, великим махинатором здешних мест, полюбившим Невесту из Рейнбоу, поведшим ее к алтарю, положившим к ее ногам легендарное ожерелье и умершим на ее руках…
      Да, никуда она не сбежала. Я просто странно уверен в этом. Айрис права, да, она права во всем.
      И моя храбрая Айрис не сбежит, она не уедет от нас.
      Моя Айрис.
      – Спасибо, – поблагодарила Айрис – Дальше я сама. – Вытащив пару шпилек, она тряхнула головой, нисколько не заботясь о дальнейшей судьбе многочисленных шпилек и булавок, дождем посыпавшихся на пол. Вуали медленно, одна за другой, опадали на обнаженные плечи. Пурпурная, оранжевая, желтая, розовая, зеленая, бирюзовая, лазурная, цвета индиго, фиолетовая…
      Адам позволил своим рукам коснуться волны ее шелковистых волос и скользнуть вниз, зарываясь в их блестящую глубину. Накрутив локон на палец, он медленно провел по нему губами, наслаждаясь изысканным запахом. Затем его ладони легли на ее нежную шею и заскользили вниз, к оголенным плечам. Ее кожа сказалась горячей на ощупь и опьяняюще мягкой и бархатистой. Она, как – наркотик, притягивала все сильней и сильней, и остановиться не было сил.
      – Как ты красива! – выдохнул он и снова повторил, словно упиваясь этими словами и изумляясь одновременно: – Необычайно красива.
      – Не я, а платье, – поправила его Айрис. – Только платье.
      – Нет. Ты.
      Наклонив голову, Адам осторожно коснулся губами ее плеча. Судорожно вздохнув, Айрис прислонилась к нему. Хрупкая и маленькая, она едва достигала макушкой его ключицы.
      На несколько секунд, показавшихся обоим вечностью, Адам припал к жилке, отчаянно бившейся под тонкой кожей ее шеи.
      – Ты пахнешь розами, – выдохнул он. – Мускусом. И амброй. Ты умудрилась скопировать даже запах Женщины-Радуги.
      – Никто не знает, какими духами она пользовалась, – прошептала Айрис. – Так что этот запах исключительно мой. По крайней мере, утром я… впрочем, это неважно.
      Пройдясь руками по плечам, его ладони скользнули по лентам, расшитым жемчугом и тянущимся вдоль рукавов, продолжили свой путь ниже, едва коснувшись мягких холмиков груди, а затем пальцы Адама сомкнулись на талии девушки, неправдоподобно тонкой в жестком корсете. Аромат роз, казалось, пропитал все вокруг, и голова шла кругом от их восхитительного пряного запаха.
      – Адам, – простонала Айрис. Ее голос дрожал и отказывался повиноваться. – У меня какое-то странное чувство… голова какая-то легкая-легкая…
      Руки Адама поднялись и легли на край жесткого корсажа. Губы же зарылись в ароматный каскад ее волос.
      – Может, слишком давит корсет, а?
      – Нет, – сказала она. Он не видел ее лица, но почувствовал, что она улыбается.
      – Неприятное чувство?
      – Н-нет, неприятным его не назовешь.
      – Ну, так я хочу разделить его с тобой.
      Осторожно проникнув за вырез платья, его руки легонько сжали груди Айрис, наслаждаясь их мягкостью и нежностью и слушая частые, неровные удары ее сердца.
      – Адам, – простонала она, – о, Адам!
      Она повернулась, прижавшись всем телом к его твердой груди. В голубых глазах отражалось сияние яркого утреннего солнца, а влажные губы приоткрылись в волнующем ожидании поцелуя. Это была не прежняя Айрис во всей своей многоликости. Нет. Здесь не было ни упрямицы Айрис Мерлин, ни чувственной кошки, ни холодной, как айсберг, Айрис-организатора. Перед Адамом стояла совершенно иная женщина, существующая в ином времени и мире, женщина-загадка. Притянув ее еще ближе к себе, Адам нежно обхватил своим ртом влекущие алые губы.
      Испепеляющий жар. Неимоверная сладость. Радость открытия. Обоюдная нежность языков. Вкус двоих, смешавшийся в единый коктейль. Прошлое, настоящее, будущее, закрутившиеся в бешеном вихре чувств, пока время для них двоих не остановилось совсем.
      – Адам, Адам…
      Адам!
      Время вновь выплыло из небытия и обрушилось на головы влюбленных, когда они меньше всего этого ожидали. Адам снова стал самим собой, Адамом Фримонтом, а не Уинни Роландом, держащим в объятиях Женщину-Радугу. А та вновь превратилась в Айрис Мерлин, библиотекаря из Миннеаполиса. Адам помотал головой, рассеивая остатки тумана.
      – Адам, кто-то стучит в дверь. Наверное, Саманта.
      – Саманта, – покорно повторил он. – Конечно. С твоей одеждой.
      Он безропотно разжал объятия, и Айрис отступила на шаг. И оба посмотрели друг на друга.
      Адаму казалось, что его протащили сквозь огонь, а затем на обожженное тело напялили грубую одежду. Сделав над собой неимоверное усилие, он поплелся к двери.
      – Да иду я, иду.
      Естественно, за дверью стояла запыхавшаяся, раскрасневшаяся Саманта.
      – Я уж решила, что ты никогда не откроешь, – проворчала она. – В салуне напекли пончиков, ну я и задержалась на секунду – съесть парочку, а когда взглянула на часы… – Последовал тяжелый вздох.
      – Ничего, Саманта, – послышался из-за спины Адама голос Айрис. Нетерпеливо протянув руку, она взяла из рук девочки бумажный пакет. – И как раньше женщины умудрялись носить подобные корсеты с утра до поздней ночи? Я готова разломиться пополам.
      Саманта хихикнула.
      – Но зато ты выглядишь просто потрясающе! Точно как леди с той картины.
      – Угу, – поддакнул Адам, не сводя глаз с наполовину обнаженной груди Айрис. – Точная копия.
      – Нет, – нахмурилась девушка. – Не точная. Спасибо, Саманта. Беги обратно в салун, может, там еще остались пончики.
      – Но я хотела…
      – Беги, – строго повторила Айрис. – Увидимся позже.
      Саманта убежала, и Адам закрыл за ней дверь. А Айрис стояла посреди гостиной, вцепившись в пакет с одеждой.
      – В какой комнате я могу переодеться?
      – Налево – моя спальня, соседняя – кабинет.
      Выбирай сама.
      Айрис выбрала кабинет.
      – Но мне понадобится твоя помощь, – смущении сказала она, – хотя бы в самом начале. Здесь, наверное, миллион крошечных крючочков и булавок, и все на спине.
      – Ладно.
      – Взбрело же Айрис Мерлин в голову заказывать платье, которое не наденешь и не снимешь без посторонней помощи! Наверное, у нее для этой цели есть горничная или что-то в этом роде.
      – Может, горничная, может, муж, – сказал Адам. – Повернись.
      Медленно и грациозно она повернулась.
      – Адам? – не глядя на него, вдруг спросила она.
      – Ммм? – После долгой, но неравной борьбы первый крючок сдался.
      – Я думаю, нам больше не следует так целоваться.
      – Ты думаешь? А почему?
      – Даже не знаю.
      – Скажи мне, что все в порядке, – процитировал ее слова. – Скажи хоть что-нибудь. Только не поворачивайся ко мне спиной.
      – Я снова отталкиваю тебя, ты это хочешь сказать, да?
      Расстегнув последний крючок, Адам ловко распустил шнуровку. Она слегка наклонила голову и принялась за застежку спереди. Знает ли она, думал Адам, что делает со мной один вид ее белоснежной спины, виднеющейся из-под расстегнутого корсажа? Может ли представить, насколько соблазнителен шелковистый локон, игриво сбегающий на шею?!
      – Да. Именно это я и хотел сказать. Но сейчас, по крайней мере, ты признаешь, что действительно так делаешь.
      – Как же мне быть? – Голос Айрис дрожал. – Ты говоришь, что хочешь меня, что жаждешь моих поцелуев, но что… что не хочешь любви.
      Тяжелый запах роз испарился. Пахло ее чистой кожей, лавандой. Казалось, и честностью.
      – Как бы я хотел, чтобы те слова никогда не были сказаны, – вымолвил, наконец, Адам.
      – Но, тем не менее, ты их произнес.
      – К сожалению.
      – И так оно и есть.
      – Да, – повторил он. – Так оно и есть.
      Айрис судорожно вздохнула.
      – Именно поэтому мы больше не должны целоваться. Ты можешь обещать мне это?
      – Обещаю, – тихо ответил он.
      – Спасибо, что помог справиться с крючками и шнуровкой.
      – Всегда к твоим услугам.
      Выйдя из кабинета, Адам плотно закрыл за собой дверь и бессильно привалился к стене, парализованный отчаянием и безнадежностью, тупо глядя на залитую солнцем гостиную.
      Но надо же хоть чем-то занять себя. И он принялся подбирать вуали, яркими лужицами растекшиеся по полу. Пурпурный – символ неувядающей страсти… Фиолетовый – чтобы горе никогда не заглядывало в дом… Индиго – знак вечности…
      Страсть, счастье, вечность…
      Вечность без Айрис?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ