Ведьма - Лагуна вечной любви

Глава 1

      Надо думать, он еще и отчаянно жестикулировал, верный привычке добросовестно выполнять свою работу – полузабытый актер, чье лицо оставляло своих сияющих двойников на многих километрах трескучей советской кинопленки, а теперь обнажилось почти до степени безжизненной маски. Даже зная, что целиком в кадр он не войдет, войдет только усталое, истасканное сотнями ролей лицо, он, наверное, с преувеличенным энтузиазмом размахивал руками, азартно притоптывал. Ему очень хотелось, чтобы зритель, смотревший эту рекламу с его участием, вспомнил те годы, когда... А, может быть, он питал надежду, что его заметят и пригласят на съемки другого какого-нибудь ролика.
      – Лагуна вечной любви, – снова проговорил он, мягко пришлепнув губами последний слог, – это то, о чем вы давно мечтали. Вы хотели помочь жителям своей страны, тем малоимущим семьям, в которых каждую копеечку тратят на хлеб, тем бабушкам, сиротливо горбящимся в подземных переходах метро и прячущим свое лицо под грязным платком. Вам неловко смотреть людям в лицо, когда вы выходите из своего белого «Мерседеса». Благотворительный фонд «Лагуна вечной любви» принимает от населения...
      – Ерунда какая-то, – проговорила я и отвернулась от телевизора, – и название еще дурацкое какое-то придумали для благотворительного фонда.
      – И тем не менее! – прервал восклицанием ровно текущую свою речь актер с экрана телевизора. – Помогая другим, вы не теряете своих денег! Вы вообще ничего не теряете. Спустя какое-то время, деньги, вложенные вами в благотворительный фонд «Лагуна вечной любви», вернуться к вам сторицей. Да, да! Наш благотворительный фонд позволит вам заработать на добрых делах! Но, конечно, если вы захотите передать деньги фонду в виде безвозмездных пожертвований, вам никто этого запрещать не станет...
      – Оля, послушай, – хмурясь и кусая губы, сказала Даша, сидящая в глубоком кресле, стоящем рядом с моим – точно таким же – мы будто приобрели два соседних билета на рейс самолетом, – послушай, это очень важно. Я второй день хожу уже сама не своя...
      – Лагуна – это что такое? – спросил валяющийся на ковре Васик Дылда. – Что-то морское, – сам себе ответил он, глядя в потолок.
      Он отхлебнул из бутылки, приподняв для этого голову, и проговорил обращаясь уже к Даше:
      – Ну, кто за тобой следить может? Ты сама подумай! Если бы ты была преступницей или... или была в чем-то замешана, тогда другое дело, ты могла бы опасаться слежки. А так... Просто глупо.
      – Не глупо! – громче, чем следовало бы, вскрикнула Даша. – Я не сошла с ума. Я точно знаю, что за мной следят. Именно поэтому я позвонила тебе, чтобы ты заехал за мной, именно поэтому...
      – Стоп, стоп, стоп... – Васик, опершись о длинные костистые руки, по-обезьяньи уселся на ковре, отставив на время бутылку в сторону, – так вот почему мы поехали сначала на ВДНХ, потом на в юг, потом на запад, потом опять в центр. Два с половиной часа по городу катались! А я еще думаю – чего ты на заднем сиденье вертишься, все оглядываешься и по сторонам... это самое... Так это ты от хвоста отрывалась, – Васик хохотнул, – по-моему, Дашенька, тебе лечиться надо.
      – Придурок, – коротко отозвалась Даша и повернулась ко мне, оставив Васика хихикать и прихлебывать из своей бутылочки.
      – Послушай, Ольга, – снова заговорила она, – поверь, мне неприятно, что я тебе впутываю во все это, но... мне нужна помощь. Я сама психолог и понимаю, что все мои подозрения могут оказаться просто-напросто навязчивой идеей, появившейся после событий прошлого года. Следствие потрясения, невроза... Ну, ты знаешь прекрасно, о чем я говорю.
      Я кивнула.
      – Мне нужно, чтобы ты помогла мне разобраться, – продолжала Даша, – угрожает ли мне что-нибудь реальное или мне нужно просто... как предлагает вот этот, – она кивнула на Васика, – подлечить нервы?
      Я снова кивнула.
      – Ну так что? – спросила Даша.
      Васик отпустил еще несколько шуточек относительно психического здоровья Даши, но та так и сидела к нему спиной, и шуточки, не найдя адресата, покружились еще по просторной комнате, поддерживаемые в прозрачном воздухе хихиканьем Васика, и растворились без следа, как только Даша заговорила снова:
      – Ты поможешь мне? – повторила она.
      – Не сейчас, – сказала я и, взглянув на мгновенно изменившееся Дашино лицо, добавила, – я хотела сказать – не сию минуту. Через пару часов.
      – Через пару часов стемнеет, – немедленно высказался Васик, – она тогда вообще из твоей квартиры выходить откажется.
      – Ну, так и пускай ночует у меня, – предложила я, – останешься, Даша?
      – Останусь, – быстро проговорила она и дотронулась пальцами обеих рук до своих бледных щек, которые, впрочем, немного порозовели после моего предложения.
      – А я? – обиделся Васик. – А меня почему не приглашаете? Мне тоже можно остаться? А, Оль? А то я немного выпил, несмотря на то, что за рулем. Еще разобьюсь на машине... Так часто бывает. Одна бутылка пива притормаживает человеческие рефлексы до такой степени, что управление автомобилем становится...
      – Помолчи, хоть пять минут, – поморщилась Даша и негромко все же добавила:
      – Можно подумать, Васик, ты хотя бы один раз в жизни ездил на своем чудовище трезвый и не обдолбанный. Хорошо, сейчас тебя хоть кокс отучили нюхать.
      – Ага, а я на пиво переквалифицировался, – согласно кивнул Васик и поставил пустую бутылку в угол, где стояло уже две таких же, – теперь дую по ящику в день. А какая разница – что кокс, что пиво. Лишь бы весело было. Хотя, кокс – он... – Васик вдруг вздохнул и задумался о чем, время от времени бормоча что-то неразборчивое, но судя по всему, очень для него приятное. Родившаяся на его губах мечтательная улыбка постепенно заставила его замолчать, и из уголков его зажмуренных глаз полилась легонькая истома, расцветившее его длинное лошадиное лицо с выпирающими мослами скул в нежно-розовый цвет.
      Даша, внимательно наблюдая за Васиком, покачала головой и едва заметно усмехнулась. Потом вздохнула, возвращаясь в привычный фарватер своих безрадостных мыслей и снова взглянула на меня.
      – Через два часа, – сказала я, – я ведь только что пришла с работы. Весь день на ногах. А для того, чтобы помочь тебе, мне нужны силы...
      – Да-да, я понимаю, – кивнула мне Даша.
      Очнувшийся Васик поднялся с ковра и теперь суетливо оглядывался по сторонам, скорее всего – в поисках своих ботинок, один из которых он зашвырнул под кресла, когда разувался, а куда подевался второй, я не видела. А может быть, видела, но не придала этому факту большого значения и это воспоминание затаилось глубоко в подсознании.
      – Ты куда собрался? – спросила его Даша.
      – За пивом, куда же еще, – пробормотал Васик и вдруг встал на четвереньки и из такого положения продолжил осмотр, бегая по комнате, как большая лохматая собака, – куда же я его... Ага, вот один!
      Он вытащил из-под кресла свой ботинок и – так же на четвереньках – пополз в прихожую. Чтобы ботинок не мешал ему передвигаться, он взял его в зубы, отчего сходство с псом многократно усилилось.
      Даша снова вздохнула.
      «Нужно занять ее, что ли, разговором каким-нибудь ничего не значащим, – подумала я, прикрывая уставшие за долгий рабочий день глаза, – а то что-то она действительно очень обеспокоена. Кто-то следит за ней. Неотступно ходит по пятам. Что это на самом деле – поздно проявившееся следствие давно пережитого невроза или...
      Лучше бы, конечно, это было небольшое расстройство психики, – решила я, – тогда все проще. Даша пожила бы у меня денька два, я взяла бы отгул на работе – и за два дня я бы совершенно вылечила ее. Несколько сеансов – и она была бы полностью здорова».
      – Как дела на профессиональном фронте? – спросила я.
      Очнувшись от своих мыслей, Даша заметно вздрогнула.
      – Что? – быстро спросила она.
      – Да ничего особенного, – сказала я, с удивлением глядя на тревогу, проступившую на ее лице, – просто поинтересовалась, как у тебя дела с работой.
      – Ах, это... Да так, – Даша пожала плечами, – пыталась отыскать занятие по душе, но что-то не получается. А тут еще и новые проблемы навалились.
      – Везет тебе, Даша, – решив не обращать внимания на последнюю фразу, проговорила я, – ищешь работу не для того, чтобы зарабатывать себе на жизнь, а для того, чтобы...
      Я щелкнула несколько раз пальцами, пытаясь подобрать нужное определение.
      – Занять место в общественной иерархии, – подсказала Даша, – чем-то заниматься, чтобы занять себя. Найти себе какую-то... какую-то...
      – Подставку, – теперь уже я сформулировала быстрее, – подставку, а под ней табличку – «Даша Мироненко. Дипломированный специалист. Занимается тем-то и тем-то, и тем-то. И добилась больших успехов».
      Даша не рассмеялась. Только улыбнулась. Но и это порадовало меня.
      – Не могу же я вечно болтаться по модным тусовкам, посещать клубы и концерты, – сказала она, – это Васику хорошо – он с утра выпьет и ему уже ничего не надо. Мотается по городу, как... без подставки. Вот как-нибудь он доведет своего папашу... Дипломированного специалиста. И тот лишит нашего Васика содержания. Вот тогда Васик запоет. Интересно, чем он будет заниматься, если лишиться средств к существованию? – спросила вдруг Даша.
      – Он ведь закончил МГУ, – немедленно поддержала я уже достаточно окрепший и оформившийся разговор, – факультет журналистики, если я не ошибаюсь. Диплом у него тоже есть, причем, насколько я помню, красный. Так что устроиться ему в какую-нибудь газетенку – без проблем можно.
      – Чисто теоретически, – заметила Даша, – да, диплом. Только диплом этот ему папа его купил. А самого Васика с четвертого курса едва не выперли за драку с преподавателем.
      – С преподавателем? – удивилась я. – Интересно, как это наш Васик...
      – Ну, где же он? – долетел из прихожей жалобный голос Васика. – Куда он делся? Что же мне – за пивом босиком идти? Не лето ведь. Март месяц. Еще холодно.
      Из дальнейшего малоразборчивого и плаксивого бормотания Васика, можно было понять, что ботинка своего он так и не нашел, следовательно из квартиры выйти не может, хотя и очень хочет пива.
      – Может быть, и устроится в какое-нибудь издание... Что-нибудь из желтой прессы, – продолжала рассуждать вслух Даша, – будет писать о богемной жизни Москвы. Уж что-что, а богемная жизнь ему хорошо известна, – усмехнулась она, – от этого-то у него мозги и набекрень, что успокоиться не может и заняться делом.
      – Ну, куда он задевался, проклятый?.. – по инерции канюча, вошел в комнату Васик, – у кого это мозги набекрень? – спросил он и, не дождавшись ответа, добавил:
      – Я бы, Дашенька, на твоем месте, в зеркало бы посмотрел. Мозги набекрень... Я хотя бы манией преследования не страдаю.
      Даша поморщилась и замолчала. Я мысленно схватила Васика за его длинные нечесанные патлы и несколько раз с наслаждением дернула так, что в руках у меня осталось бы пара прядей его жестких от постоянного окрашивания волос.
      Васик посмотрел на снова уставившуюся в пол Дашу и почесал в затылке.
      – Я не хотел, – сказал он, – напоминать. А пусть она про меня гадости не говорит.
      – Ты, кажется, за пивом собрался, – напомнила я, – вот и иди.
      – Я не могу!.. – с готовностью захныкал Васик. – Я не могу ботинок найти свой. Оль, помоги, а? Невыносимо выпить хочется – сегодня целый день ничего не пил. Почти...
      Даша молчала, уставясь в пол.
      Я вздохнула, закрыла глаза и медленно откинулась на спинку кресла. Васик, затаив дыхание, отошел подальше – видимо, чтобы не мешать мне.
      Зрительные безмолвные образы вспухали в моем сознании и гасли. Добравшись до нужного мне эпизода, я остановилась и дальше кадры медленно закрутились, как на противоположном засыпающему у своего проектора киномеханику экране.
      Вот, застигнутая в кухне у плиты неслышным звонком, я выхожу в прихожую и смотрю в глазок. После этого открываю дверь. Первая входит Даша, за ней вваливается Васик Дылда, размахивая длинными руками, в каждой из которых зажато три бутылки пива. Он широко разевает рот, выкатывая круглые беззвычные слова и смеется.
      Не успев войти и не удосужившись выпустить из рук бутылки, Васик разувается, опасно балансируя на одной ноге. Наконец случается то, чего следовало было ожидать – он оступается и, нелепо раскорячившись, на мгновение повисает в воздухе. Потом всем своим большим и нескладным телом обрушивается на пол, успев, впрочем задрать вверх руки, так ловко, что при его падении выскальзывает и разбивается только одна бутылка пива.
      Ботинок, который Васик успел снять, летит через прихожую в гостиную и, закатившись там под кресло, замирает.
      Васик несколько секунд испуганно лежит на полу, считая, очевидно, что переломал себе все кости, но потом поднимается, ставит к стеночке уцелевшие пять бутылок и принимается стряхивать с себя осколки стекла. Одну ногу, уже разутую, он поджимает, опасаясь порезаться, так как стоит в луже разлитого пива, где островками высятся острые осколки.
      Я приношу тряпку и ликвидирую последствия Васикова паскудства. Даша молча сидит в кресле и нервно грызет краешек крашенного – по старом привычке – черным лаком ногтя.
      Васик, уже полностью пришедший в себя, весело прыгает на одной ноге в прихожей, вытряхивая из уха невесть как попавшее туда пиво.
      Одновременно он освобождает ногу от ботинка и, не глядя, швыряет его позади себя.
      Ботинок кувыркается по полу, через открытую дверь попадает в мою спальню и...
      Я открыла глаза и тряхнула головой, возвращаясь к действительности. Киномеханик наконец заснул, опустив голову на проектор, на ручке которого неподвижно замерла его рука. Последняя сцена на белом экране моего сознания бесследно гаснет.
      Васик и Даша, не отрываясь, смотрели на меня. Васик даже открыл рот.
      – В спальне, – сказала я, – посмотри в спальне под кроватью.
      Васик молча кивнул и метнулся из комнаты. Через несколько мгновений он снова появился передо мной, бессмысленно улыбаясь и взглядом указал на свои обутые ноги.
      – Нашел? – спросила Даша.
      – Не видишь, что ли, – откликнулся Васик и, снова поворачиваясь ко мне, восхищенно покрутил головой.
      – Слушай, как у тебя это получается? – спросил он. – Фантастика! Мне бы так уметь. А этому научиться можно? Или...
      – Или, – сказала я, – разве не знаешь? Я тебе уже обо всем рассказывала. По наследству.
      Но Васик уже не слушал меня.
      – Ага, ага... – невнимательно отвечал он из прихожей, уже терзая неумелой рукой замок входной двери.
      – Налево и дерни посильней, – подсказала я.
      В ответ мне раздался сочный щелчок и в гостиную плеснула коротенькая волна кислого подъездного запаха. После того, как Васик захлопнул за собой дверь, запах повис облачком, с каждой секундой истончаясь, и скоро исчез вовсе.
      – Наверное, это единственный дом в Москве, на подъездные двери которого еще не повесили кодовый замок, – проговорила Даша, все так же глядя в пол.
      Я даже вздрогнула.
      – Старый дом, – сказала я, – тут одни бабушки живут и дедушки. Но мне квартира очень понравилась удобной планировкой, поэтому я здесь и поселилась. Причем, размен еще с доплатой получился. На первое время мне хватило, пока на работу не устроилась. Правда, машину пришлось продать, которая... которая мне от сестры осталась, да и... На что мне машина. Я уже привыкла к метро.
      – Я бы тоже на твоем месте не стала бы жить в квартире, где погиб близкий мне человек, – отозвалась Даша и посмотрела меня, – просто не смогла бы. Я как вспомню обо всем этом... Господи. Уже почти год прошел, а я все вздрагиваю, когда слышу имя Захар. А когда увижу бритоголового человека, да еще одетого в кожаную куртку, потом покрываюсь. Никогда не забуду, как я проснулась в своей машине. Вижу подъезжающий джип Васика – он выходит оттуда в своей заклепанной куртке и не видит, как быстрым шагом к нему приближается... Два выстрела и Васик падает. Ты выскакиваешь с другой стороны джипа, огибая капот, бежишь к нему. Киллер вскрикивает, увидев твое лицо, отшатывается и снова вскидывает свой пистолет...
      Я заметила, что у Даши задрожали руки.
      – Целый год прошел, – проговорила я, обнимая ее, – что теперь ворошить...
      – Потом, когда ты сняла бронежилет, мы насчитали семь сплющенных о его оболочку свинцовых шариков, – не в силах уже остановиться, продолжала Даша, – а потом ты уехала. Мы с Васиком с ума сходили всю ночь. А потом, когда ты все нам рассказала...
      – Долгая история, – мягко прервала ее я, – долго рассказывать и ни к чему вспоминать. То, что с нами случилось, больше не повторится.
      На это Даша ничего не сказала. Она помолчала немного, мельком взглянула на меня и отвернулась. И заговорила снова:
      – Я и не знала раньше, что бывает на свете такие близнецы. Я думала, что близнецы – это просто похожие. А у тебя с твоей сестрой – совершенно одно лицо. Помнишь, через пару недель после того, как ее... убили, в Москве появилась ты. В ночном клубе «Черный лотос»? На тебе была одежда твоей сестры, и все приняли тебя за твою сестру-близнеца Наталью, вернувшуюся с того света, чтобы отомстить за свою погибель.
      – Помню, помню, – проговорила я, видя, что Даша волнуется все больше и больше, – не надо об этом.
      – Боже мой, какие мы дураки были с Васиком, – судорожно – как будто у нее перехватило дыхание – вздохнула Даша, – Общество Сатаны... молокососы, объединенные тайной. А оказалось все – игрой, затеянной для того, чтобы качать деньги с наивных юных дураков и безобразными оргиями в ночных клубах прикрывать настоящие страшные преступления, которые...
      – Ну, прекрати, – снова попросила я, – просто в последние дни ты разнервничалась. Нечего вспоминать то, что... то, что лучше забыть. Мою сестру не вернешь, но убийцу мне тогда удалось найти и наказать. Захар, погубивший мою сестру и едва не погубивший вас с Васиком, исчез. Как будто растворился в пустоте. Все кончилось.
      – Да, – сказала Даша, – но мне почему-то кажется, что те страшные дни – после смерти Натальи – могут повториться. Не спрашивай меня – почему, – воскликнула она, заметив, что я удивленно на нее глянула, – я это чувствую. Но не могу объяснить. К тому же – я говорила тебе, что в последние дни замечала, что за мной следят. Рядом с мной оказываются люди, которых я уже где-то видела раньше, потом они исчезают и я раза два-три за день начинаю угадывать рядом с собой новых... соглядатаев. Я теперь не могу выносить, если кто-то смотрит мне в спину. Страшное ощущение. Я чувствую себя беспомощной и слабой. Я пришла к тебе, что ты помогла мне. Ты же можешь мне помочь? Ну... сказать мне – на самом ли деле мне грозит опасность или просто у меня разболтались нервы?
      – Я тебе и сейчас могу сказать, – улыбнулась я ей, – все в порядке. Просто тебе немного нужно отдохнуть. Слушай, поживи пока у меня, а когда успокоишься...
      – Поживу! – согласилась Даша и как будто даже облегченно выдохнула, точно ждала, что я ей это предложу. – Я все-все-все могу делать – и стирать, и готовить, и в магазины ходить. Будь уверена, что я для тебя обузой не буду. Только сначала помоги мне.
      – Хорошо, – сказала я и поднялась со своего кресла.
      Потом сходила на кухню, принесла оттуда стул, поставила его напротив кресла, где сидела Даша. Выключила свет, отчего в комнату тут же ввалились из окон синие сумерки.
      Я села на стул.
      – Закрой глаза, – сказала я, и Даша повиновалась мне.

* * *

      Год назад, когда я еще не жила в Москве, а жила в маленьком провинциальном городке, как-то вечером домой мне позвонили из убойного отдела какого-то района Москвы и попросили срочно приехать в столицу.
      Потом сказали и причину вызова – один день назад в своей квартире была застрелена моя сестра Наталья, совсем недавно уехавшая от меня в Москву в поисках лучшей жизни.
      Несколько дней спустя выяснилось, что Наталью застрелил профессиональный киллер, а такие преступления обычно не раскрываются. Мне так и сказал опер – что вероятность раскрытия этого преступления – два-три процента.
      Но мне удалось разобраться во всем этом запутанном деле – как оказалось, моя сестра-близнец Наталья была членом Общества поклонников Сатаны, как и, кстати говоря, Васик Дылда и Даша. Отцом Общества был Захар – жуткой внешности человек, и в самом деле похожий на выходца из потустороннего мира. Сначала я думала, что это Общество – просто-напросто сборище богатых бездельников, которых увлекла идея тайной организации, наркотические шабаши и яркие проповеди Захара, почитаемого ими за могущественного колдуна.
      Позже выяснилось, что я ошибалась.
      Захар и вправду обладал исключительными экстрасенсорными способностями и мог при случае продемонстрировать опьяненным наркотиками юнцам какую-нибудь псевдо-колдовскую штуку. Но на самом деле занимался он куда более серьезными делами, чем охмурением молодых столичных балбесов и вытягиванием из них денег – процедура эта напоминала что-то вроде сдачи членских взносов.
      Захар был связан с многочисленными преступными группировками Москвы и крутил с ними дела, которые безусловно выходили за рамки, установленные уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. В этой его преступной деятельности ему очень помогали средства, выкачанные из членов созданного им Общества и его экстрасенсорные способности.
      Захар и заказал киллеру мою сестру. О том, почему он это сделал, я узнала в самом конце всей этой запутанной и жуткой истории. Оказалось, что Наталья, так же, как и сам Захар, обладает экстрасенсорными способностями, унаследованными ею от нашей прабабушки Поли, которую на себе называли ведуньей. Захар помог Наталье раскрыть эти ее способности и намеревался с их помощью укрепить свою власть.
      Но Наталья неожиданно отказалась связываться с темной деятельностью Захара, и тогда он...
      Трудно было отыскать убийцу моей сестры, но у меня в конце концов все получилось, К тому же – я обнаружила, что такие же экстрасенсорные способности, какие были у моей сестры, есть у меня – мы же с ней одинаковые. Правда, полностью разобраться в своих возможностях я пока не успела, но уже кое-чему научилась – проникать в сознание людей.

* * *

      Я села на стул.
      – Закрой глаза, – сказала я, и Даша повиновалась.

Глава 2

      Вообще-то, это похоже на киносеанс. Ведь после того, как я устанавливаю контакт с сознанием определенного человека и проникаю под кору его головного мозга, передо мной начинает вращаться тысяча образов, воспоминаний, обрывки сказанных когда-то слов, выслушанных монологов, прочитанных книжных строчек и много-много-много...
      Но я четко знаю вопрос, который должна задать и задаю его. После этого на мгновение падает белая пелена, а когда эта пелена тает – передо мной уже выстраивается стройный ряд кадров, которые, начиная, двигаться один за другим, представляют мне то, что я хотела увидеть.
      Да, это очень похоже на кино – от моей воли ведь не зависит ход событий, показанных мне.

* * *

      Даша, не шевелясь, сидела в кресле. Она широко открыла глаза и смотрит в одну точку, прикованная моим взглядом. Со стороны может показаться, что она в трансе, но это не так. Мне вовсе не нужно никого вводить в транс, чтобы получить ответ на нужный мне вопрос.
      И я вижу...
      Я вижу идущую через улицу к своему автомобилю Дашу. Слева от нее мелькает тень, я отмечаю эту тень, но не успеваю идентифицировать ее с кем-нибудь из...
      Вот Даша стоит у своего подъезда. Он зябко кутается в свою куртку и оглядывается по сторонам. Должно быть, ждет кого-нибудь из соседей, чтобы вместе с ним подняться на нужный ей этаж. Но на улице угольная темноте, судя по которой – уже глубокая ночь – и добропорядочные соседи в такое время на улицам на шастают, а спят дома. Даша еще немного стоит у подъезда, то и дело испуганно вздрагивая и оглядываясь по сторонам, а потом поворачивается и быстрым шагом идет по направлению к своей машине.
      Кадр смещается, но я успеваю заметить в углу кадра мелькнувшее чье-то тело. Должно быть, наблюдатель, находился в подъезде и наблюдал за Дашей через подъездное окно, а когда увидел, что она уходит, быстро спустился и последовал за ней.
      Следующий кадр почти полностью покрыло облако выхлопного газа. Видно только – задний бампер и заднюю часть отъезжающей машины Даши, и окутанный серым облаком, выделявшим его на фоне темноты, неясный силуэт таинственного наблюдателя.

* * *

      – Пожалуй, достаточно, – проговорила я, и Даша, вздрогнув, открыла глаза.
      Какое-то время она приходила в себя, потом тряхнула головой и попыталась улыбнуться.
      – Никак не могу привыкнуть к ощущению – когда кто-то копается в моих мозгах, – сказала она, ощупывая зачем-то свою голову обеими руками.
      – Можно подумать, ты часто испытываешь такие ощущения, – заметила я.
      – Одного раза – вполне достаточно на всю оставшуюся жизнь, – сообщила Даша, она прокашлялась, опустив лицо в ладони и снова подняла на меня глаза.
      – Ну что? – робко спросила она. – Что ты выяснила? За мной на самом деле кто-то следит или?..
      Я покачала головой.
      – Не знаю пока, – сказала я.
      – То есть – как это? – нахмурилась Даша. – Ты же проникла в мое сознание, как ты это умеешь, ты же все должна выяснить.
      – Понимаешь, – начала я, – в первый момент мне показалось, что твои подозрения оправдываются, что на самом деле за тобой кто-то...
      – Я так и знала, – опустив глаза, прошептала Даша, – я чувствовала, что...
      – Погоди, – остановила ее я, – я вовсе не уверена, что то, что я увидела – реальный факт, а не образы, созданные твоим же воображением.
      – Как это? – заморгала глазами Даша. – Даже ты не можешь этого определить. Как же мне быть?
      Я задумалась.
      – Пожалуй, я смогла бы сказать точно, – медленно выговорила я, – если бы ты пришла ко мне раньше. Пришла спокойная и попросила прояснить случай... Но теперь ты едва не в истерике бьешься. И вполне может быть, что на самом деле ничего и не было. Просто у тебя расстроены нервы и ты сама себе насочиняла проблем.
      Даша резко вскочила с кресла.
      – Я ничего не сочиняю! – выкрикнула она. – Я думала, что ты мне помочь сможешь, а не отделаешься просто, как от... Как от...
      Они бросилась в прихожую, кажется, уже всхлипывая. Я метнулась за ней и успела схватить ее за рукав, когда она, наскоро обувшись и схватив в охапку свою куртку, направлялась к двери.
      – Пусти, – выговорила Даша и, не выдержав, все-таки разрыдалась.
      – Погоди, – быстро заговорила я, – ведь я на самом деле не могу быть на сто процентов уверена, чтобы сейчас успокоить тебя. Ведь я просто передала тебе отпечатки с того, что ты видела. Просто какие-то нюансы могли ускользнуть от твоего восприятия, но остаться в определенном участке головного мозга. Я раскрываю все эти нюансы и вижу более полную картину происходившего с тобой когда-то – только и всего. Другое дело, что ты могла увлечься манией преследования...
      – Это не мания!.. – сквозь слезы выкрикнула Даша, но замолчала сразу же, когда я заговорила снова.
      – Не мания, не мания, – поправилась я, – другое дело, что ты могла расцветить все события собственными придуманными образами. Ты же сама психолог. Ты же должна понимать, что я говорю тебе.
      – Да... – всхлипывая, ответила Даша, – я понимаю, но справиться с собой не могу. Как будто что-то изнутри меня подстегивает, заставляет бежать, прятаться. Не могу справиться с этим.
      – Ничего, – сказала я, – пока поживешь у меня. Из квартиры выходить не будешь, все, что нужно тебе, я буду приносить. Если за тобой и на самом деле кто-то следит, то они тебя наверняка потеряют – ведь когда ты ко мне ехала, ты заметала следы.
      – Заметала, – уже вполне успокоившись, проговорила Даша, вытирая мокрое лицо рукавом куртки.
      – Вот и хорошо, – сказала я, – иди в комнату, я поставлю чайник.
      Даша послушно сняла свои туфли, повесила на вешалку куртку и направилась к комнату – села на то самое кресло, на котором сидела.
      А я сделала по направлению к кухне только один шаг. И замерла, задумавшись.
      «Если рассудить здраво, – катились круглые и правильные мысли у меня в голове, – то Даше сейчас вовсе не нужно перекрываться и прятаться. Наоборот – она должна сейчас находиться где-нибудь в центре города, где всегда много людей. И тогда – незаметно следуя за ней – можно было бы выяснить – на самом ли деле кто-то следит за ней или все ее проблемы просто-напросто... Но как сейчас скажешь ей об этом? Пускай немного успокоиться и тогда я снова поговорю с ней».
      Звонок во входную дверь прервал ход моих мыслей. Я услышала, как Даша в комнате негромко вскрикнула.
      Прежде чем открыть, я посмотрела в глазок. Привычка, к которой я себя приучила, когда узнала, как именно погибла моя сестра – ее застрелил киллер в прихожей ее собственной квартиры – дверь в этой квартире глазком оборудована не была.
      Немного деформированный особенностями оптической линзы Васик, покачиваясь на лестничной площадке, широко мне улыбался, очевидно, вполне довольный собой, современниками и окружающим его миром.
      Я открыла дверь.
      – Соскучилась? – вваливаясь в прихожую, осведомился Васик, – а быстро шел, как только мог. А когда я быстро иду, я обычно падаю. Вот упал, а навстречу как раз патруль ментовский.
      Через прихожую проследовала Даша в ванную. Васик был увлечен собственным монологом и поэтому не заметил ее заплаканного лица.
      – Купил всего понемножку, – сказал он, ставя на пол тяжелую звякнувшую сумку, – как говорится – ассорти. Последнее время мы нечасто вместе собираемся, так что сегодня немного можно – выпить и закусить.
      Он скинул с ног ботинки и, не глядя, пинками зашвырнул их под вешалку. На этот раз я проследила траекторию полета ботинок.
      Васик снова подхватил свою сумку и, кивнув мне, чтобы я следовала за ним, направился на кухню. Там он поставил сумку на стол и принялся доставать свои покупки, комментируя каждое свое действие – так коммивояжер расписывает достоинство предлагаемого товара. Васик и говорил совсем как коммивояжер – быстро и без остановки:
      – Вот это бутылка «Перцовой», с нее очень хорошо начинать – она язык развязывает и вообще – освежает. Хорошая вещь. Вот – коньяк армянский. Продавец клялся, что настоящий, действительно в Армении произведен.