Но люди, казалось, этого не замечали, так как смотрели на начавшую вспучиваться, трескаться стену дома, словно там медленно и величественно надувался громадный воздушный шар, легко преодолевающий сопротивление кирпичей, которые стали по одному выпадать сначала в самых разных местах, довольно хаотично, но потом эти черные дырки стали складываться в симметричный узор, проявляя на первых порах примитивные, но очень правильно вычерченные концентрические круги, затем их стали пересекать более замысловатые, плавно изгибающиеся кривые, похожие на лепестки цветка, расходящиеся от центра, стук кирпичей об асфальт становился все чаще, в черных отверстиях разгорался огонь, меняющийся от красного до желтого, становился ослепительным, выжигая магическую диаграмму прямо в сетчатке глаз Максима и Жени. Максим попытался надвинуть очки, но это теперь уже ему не помогло бы, так как, даже закрыв глаза, он ясно видел сверкающий во тьме узор. Сквозь огонь он уловил начало какого-то движения, как будто там зашевелились черные тени, которые он поначалу принял за галлюцинации, порожденные слезящимися и разболевшимися глазами, но тут тени стали выползать из своих нор, диаграмма ощетинилась миллионом тонких длинных иголок, на миг все замерло, даже, кажется, рев пожара немного утих, допуская до слуха похожий на скрежет зубов звук, от которого шел такой физический холод, что среди нестерпимого всего лишь секунду назад жара Максим продрог до костей, втянул голову в плечи и засунул закопченные руки подмышки, а потом иглы стали стремительно вытягиваться в сторону людей. Он не стал размышлять над тем, что могло произойти дальше, а перескочил через костер, взвалил Женю на плечо и тяжело побежал к броневичку, стоящему на пятачке все еще свободного от огня пространства, пытаясь одновременно выпутать из складок плаща так некстати застрявший автомат, который дико этому сопротивлялся и несколько раз даже попытался сделать ему подсечку, из-за чего Максим чуть не упал лицом в жадно поджидающий его огонь. Добежав до места, он не стал больно-то церемониться с женщиной, сбросив ее прямо на капот и лишь слегка позволив себе поддержать ее под тощий зад, чтобы мало что соображавшая от такого темпа событий Женя не скатилась на горячий асфальт, вырвал из плаща вредную железяку, из-за чего он повис безобразными клочьями, выставляя наружу удивительную для такого покроя и стиля розовую подкладку, чем-то смахивающую на располосованную брюшную полость, упал на колени и, приложившись щекой к деревянному прикладу, стал методично всаживать в приближающиеся иглы короткие очереди трассирующих пуль.
      Иглы, сойдясь в два фокуса на тех местах, где только что стояли люди, бестолково спутались в неопрятные клубки, изломались, согнулись, став похожими на попавших под машину морских ежей, потеряли темп, несколько раз глупо сунулись в огонь, но не сгорев там, а приобретя цвет раскаленного железа, потянулись было в погоню, но наткнулись на свинец и стали разлетаться в клочья под меткими выстрелами Максима.
      Один из обломков этих живых иголок каким-то чудом долетел до машины и воткнулся, дребезжа, в капот, с которого Женя, к счастью, уже сползла и спряталась за спиной Максима, по какой-то бабьей привычке обхватив его за шею, так, что он начал медленно задыхаться, и ему пришлось наугад несколько раз ткнуть локтем назад в ребра истеричной женщины, прежде чем она ослабила хватку.
      Нечто, поняв, что жертвы ускользнули от глупых щупалец, решило само вылезти из норы. Фасад дома взорвался и разлетелся пыльными и огненными фонтанами кирпичей, железными прутьями арматуры, мебели, почти целыми оконными рамами, дверьми, и кучей другой рухляди, окончательно превратившейся в ненужный и неопознаваемый мусор, которые кувыркались в воздухе, сталкивались друг с другом, и выпадали на землю и оцепеневших людей смертельным дождем увесистых обломков, каждого из которых хватило бы на то, чтобы проломить человеческий череп и размазать его содержимое по земле, как упавшую с " буфета банку с вареньем.
      Кирпич, выбивший из рук Максима автомат, отрезвил его и заставил как можно быстрее открыть дверь, вкинуть в салон Женю и повалиться поверх нее, придавливая хрупкое тело несгибаемым бронежилетом и центнером своей полезной массы, тем самым хоть так закрывая ее торчащие наружу ноги от бомбардировки и от возможных пробоин в потолке, если, скажем, им повезет и на машину свалится шальная ванна.
      Лежа на Жене, Максим тем временем продолжал наблюдать, как в открывшейся дыре, уничтожившей практически весь дом, зашевелилось что-то круглое, с какими-то крючьями на концах и пульсирующим отверстием в середине, напоминая этим стилизованное изображение солнышка в детских книжках.
      Чудовище стало вываливаться из фасада, выпятив вперед все те же иглы, сплошным ковром усеивающие беловатое тело, цепляясь десятками громадных черных крючков за иззубренные взрывом стены, внутренние перекрытия и жадно разевая выпячивающийся рот с миллионом кривых зубов. Однако, выдвинувшись наружу, круг как-то безвольно обмяк, обвис, эту пародию на лицо исказила страшная пародия на задумчивую улыбку, но потом движение продолжилось, и Максим внезапно понял, что видит только ничтожную часть этой твари, чье настоящее тело сейчас начнет протискиваться сквозь дом.
      - Что будем делать? - спросил он сам у себя, но, оказывается. Женя тоже наблюдала это видение наглотавшегося опиума наркомана из своей достаточно неудобной позиции - лежа под Максимом и задрав голову назад, что не помешало ей проникнуться уважением к этому исчадию ада и осознать свое горячее желание жить и дальше, и она сказала:
      - Атомная бомба была бы нам в самый раз.
      Максим уважительно посмотрел на обретшую столь быстро после всех потрясений здравый рассудок и острый ум женщину, червяком вылез из машины под ставшее относительно безопасным небо и принялся взламывать замок багажника, так как ключи от него искать было некогда.
      Женя выбралась вслед за ним и стала спокойно смотреть на судорожно приближающуюся к ним безглазую тушу, взрывающую крючьями землю, как веслами гладь озера, выдвигаясь из окончательно развалившегося дома бесконечной лентой, теряющейся во тьме безлюдных кварталов.
      Комья земли и куски асфальта летели во все стороны, в том числе и в них, но по сравнению с тем, что ожидало Женю и Максима, когда туша до них все-таки доберется, это было, наверное, сущей мелочью. Максим наконец вскрыл багажник и достал оттуда небольшой пластмассовый черный чемодан.
      Теперь его движения стали неторопливы и осторожны - он уже не стал ломать его замки, а долго отыскивал по всем карманам ключи, каким-то чудом их нашел, набрал код, вставил плоские пластинки, которые, собственно, и были ключами, в прорези, нажал блестящие кнопки и распахнул крышку. Внутри взору Максима и Жени открылась матовая панель со множеством рукояток, циферблатов, кнопок и торчащих из разломов в пластмассе крышки разноцветных проводов.
      Все это угрожающе гудело и перемигивалось.
      - Что это? - растеряно спросила Женя, не знавшая, чего теперь ей больше бояться: этого страшного зев ящика или милой твари, решившей прогуляться по улицам города, пока все жители спят, дабы не пугать их своим диким видом.
      - Атомная бомба, - ответил Максим, продолжая нажимать кнопки и вращать рукоятки на панели, из-за чего блеск огоньков стал намного ярче, гудение же, напротив, утихло, а затем отчетливо заработал метроном.