- Ничего, Суслик выкрутится, не первый раз. Он у нас шустрый. А пока давайте обсудим, что нам делать сегодня.
      За полчаса до этого он проехал по городу и убедился, что совершить еще какой-нибудь теракт в Волжске стало немыслимо. Похоже было, что Малофеев все-таки призвал на помощь областное начальство. По городу разъезжали машины с номерами районных отделений милиции областного центра. В этот раз они заткнули все видимые щелочки.
      Но Глеб и не собирался предпринимать что-то сверхнеобычное. Время стрельбы кончилось, пришла пора собирать жатву посеянного кровавого урожая. В полдень он позвонил в Сейф одному из предпринимателей и спросил:
      - Вы по-прежнему не желаете платить налог на жизнь?
      - Кто говорит? - не понял сразу тот, но потом до него дошло. - А, вы об этом...
      - Вам известно об участи неплательщиков? - продолжал Глеб.
      - Ну как же, видел вчера, - горько усмехнулся бизнесмен. Валерий Полежаев был именно тем человеком, с кем покойный Джанадзе разговаривал на крыльце буквально за минуту до смерти. - Что мне делать?
      - Вы пройдете по этажам и соберете деньги с тех, кто не платил в прошлый раз. Что делать дальше, я вам позвоню.
      Сделав этот звонок из таксофона, Глеб и Баллон отправились в гараж пережидать время до следующего звонка. Неожиданно в боксе появился Маркел, ведя в руках велосипед.
      - Ты чего, - удивился Глеб, - что-нибудь случилось?
      - Да, - отозвался явно обескураженный Маркел. - Понька умер. Чира в истерике, воет как собака на луну. Хочет, чтобы брата похоронили на кладбище и непременно с попом.
      Глеб и Баллон переглянулись. Они знали, что должно было произойти, в одной из ампул, что вчера привез Баллон, был вовсе не опий.
      - Хорошо, скажи, что все будет завтра, и похороны и поп. И пусть пацаны сидят в "конторе" и носа в город не кажут.
      - Почему? - не понял Маркел.
      - Суслик не вернулся. Теперь наверняка они знают про всех вас.
      Маркел опустил голову.
      - Значит, уже трое?
      - Да. Но никому пока про это не говори. Сегодня берем большой куш и уходим. Понял?
      Маркел кивнул головой, но по его растерянному лицу Глеб понял, что парня что-то не устраивает. Что именно, он выяснять не стал, просто сказал:
      - Езжай и жди нас.
      - Хорошо, - согласился Маркел и, развернувшись, вышел из гаража.
      - Не нравится он мне что-то сегодня, - сказал Глеб, едва дверь закрылась за интернатовцем, а потом обернулся к Деме: - Не бери его с собой, возьми Зубатика.
      Дема кивнул головой. Несмотря на то, что он спал до полудня и только подошел, выглядел он каким-то усталым. Херувимское личико мотоциклиста было помято, под глазами набрякли мешки.
      - Ты что это такой? - спросил Глеб.
      - А, не выспался, - нехотя ответил тот. - Да и треплет что-то, как перед гриппом.
      Он помолчал, а потом добавил:
      - Все вспоминаю, как меня вчера зажали. Чудом ушел.
      - Ладно, - подбодрил друга Глеб. - Я бы тебя заменил, но ты же знаешь, что ни я, ни Баллон при случае оторваться от них не сможем. Да и сегодня все будет просто, подъедешь, заберешь, и рвем отсюда когти.
      А Маркел вместо "конторы" ехал совершенно в другое место. Дождь перестал, даже проглядывало редкое в это время года солнце, но настроение у интернатовца было паршивым. В который раз он понял, что не хочет уезжать из этого города. Дорога как-то сама собой привела к дому Ларисы. Оставив велосипед внизу, он бегом поднялся на второй этаж и позвонил в знакомую дверь. Долго никто не открывал, наконец послышались шаркающие шаги и старческий голос спросил:
      - Кто?
      - А Лариса дома? - прокричал Глеб, зная, что бабка у Капли глуховатая.
      - Лариска-то? В училище, а может, и шляндает где, кто его знает.
      - Скажите тогда ей, что Маркел заходил, хорошо? - снова прокричал он.
      - Много вас тут таких ходит, всех не упомнишь.
      "Овца старая!" - подумал интернатовец, но попросил еще раз:
      - Так скажите, что приходил Маркел, очень прошу!
      Он спустился вниз и с удивлением не обнаружил у подъезда велосипеда. Маркел выругался, теперь ему предстояло больше часа топать до "конторы" по осенней грязи, и это отнюдь не прибавило ему настроения. Если бы он еще знал, что старуха, отойдя от двери, тут же напрочь забыла не только его имя, но и вообще, что кто-то приходил, Маркел просто взвыл бы от тоски.
      Между тем Глеб звонил Полежаеву. Вытирая со лба пот, этот молодой и уже изрядно лысоватый и расплывшийся вширь бизнесмен сразу огорчил главаря "волчат":
      - Платят почти все, но существуют проблемы с наличностью. Тем более в валюте. Мы уже и так почти выгребли все загашники. Не могли бы вы подождать до завтра или хотя бы часть денег взять нашими "деревянными"?
      Глеб насторожился. Это походило на милицейскую уловку, любая задержка сейчас для них была смертельным риском. Он подсознательно чувствовал, что их обкладывают со всех сторон.
      - Вы что мне тут, "динамо" крутить вздумали? - вскипел он.
      - Да что вы! Конечно, нет, - поспешно заверил его бизнесмен. - Но где нам взять такую дикую сумму? У нас же не Швейцария, это немыслимо.
      - Сколько вы всучите нашими?
      - Сорок процентов суммы.
      - Хорошо, я согласен. Когда будет все готово?
      - Через час.
      - Тогда я и позвоню.
      Через полтора часа Валерий Полежаев вышел из здания с увесистым черным пакетом и, сев в "вольво", направился на выезд из города в северном направлении. Всю дорогу он нервничал и, несмотря на прохладную погоду, жутко потел. Проехав километров двадцать по оживленному магистральному шоссе, Полежаев свернул на дорогу, ведущую к деревне Вознесенка. Машин сразу резко убавилось. Редкие рощицы, разбросанные по этой холмистой местности, представлялись Глебу и Деме идеальным убежищем, а видимость на километры должна была обеспечить безопасность. Притаившись в березовой роще, Дема пропустил "вольво" мимо себя, а потом, убедившись, что сзади в пределах видимости никого нет, помчался вдогонку. Машину Полежаева они остановили почти на самом пригорке пологого, затяжного подъема.
      Когда Зубатик, держа пистолет наготове, подскочил к "вольво", Полежаев уже открыл дверь и держал в руках объемный пакет с деньгами. Зубатик схватил пакет и дернулся было бежать обратно, но тут Дема закричал, показывая рукой назад:
      - Смотри!
      Зубатик оглянулся и увидел внизу подъема стремительно несущиеся две машины. Даже отсюда можно было отличить комбинированный окрас знаменитого нечаевского джипа, серо-черный.
      - Сука, продал нас! - закричал Зубатик и выстрелил в побелевшее лицо бизнесмена.
      На самом деле Полежаев был тут ни при чем. Эту ловушку придумал сам Нечай. Предыдущий посредник, Литвинов, находясь в подпитии, разболтал в "Версале" знакомому коммерсанту о своих приключениях. Официант, обслуживающий их, многого не понял, но уловил саму суть разговора. В два часа ночи только что отключившемуся предпринимателю устроили срочный подъем и не давали спать до тех пор, пока он не вспомнил пережитое до самых мельчайших деталей. Допрос вел лично Нечай, и его интересовало все, от марки мотоцикла "волчат", до цвета перчаток на руках одного их них, того кого Литвинов видел ближе всех.
      Проанализировав всю информацию, Нечай понял, что сбор дани еще не закончен, недаром же "волчата" пристрелили заерепенившегося Джанадзе. В ту же ночь технари Нечая подключились ко всем телефонам Сейфа. Выяснив, кого "волчата" выбрали на этот раз в посредники, Геннадий велел поставить на машину Полежаева небольшой радиомаячок. Как-то раз он уже использовал этот метод. Одну машину он послал далеко вперед, и она обогнала неторопливо плюхавшее авто Полежаева на самом выезде из города, а сам Нечай на двух машинах ехал далеко позади "вольво" посредника. И только когда пеленгатор показал, что автомобиль-наживка остановился, Нечай велел резко прибавить скорость а по рации приказал возвращаться и третьей машине.
      Именно ее, несущуюся им в лоб, и увидели Дема и Зубатик, выскочив на самую вершину холма.
      "Засада!" - понял Дема и свернул в поле. Все три машины устремились наперерез. На этот раз Нечай удачно выбрал автомобили - джип и две "нивы". Уже через пять минут Дема понял, что на этот раз с местом встречи они просчитались. Здесь не было ни топей, ни ручьев, ни непреодолимых для машин зарослей тальника. Подмороженная стерня скошенного пшеничного поля отлично держала вес автомобилей, и вскоре они начали доставать скоростной, но все-таки достаточно тяжело груженный мотоцикл. Когда расстояние до первых двух машин сократилось до двадцати метров, Зубатик открыл частый, нервный и неприцельный огонь. Он видел даже лица сидевших в машинах людей, не злые, а скорее, напряженно сосредоточенные. Лишь раз пуля Зубатика попала в лобовое стекло нечаевского джипа и чудом не задела никого из четырех сидевших в машине людей. Нечай выругался и бросил назад одну фразу:
      - Стреляйте по колесам.
      Сидевший за рулем непременный шофер и адъютант Рыдя глянул в зеркальце над ветровым стеклом и скривился в ухмылке. Машину бросало на кочках так, что временами пассажиры чуть не стукались головой о потолок. Стрелять взялся, конечно, Фугас, с недавних пор заядлый враг Рыди... Адъютант Нечая подозревал, что бывший прапорщик-гвардеец старается занять его место рядом с боссом. Передернув затвор короткоствольного АКМС, Фугас высунулся из окна и держа его одной рукой, дал первую короткую очередь. Пули вспахали землю чуть сзади колеса. Фугас поморщился и прицелился снова. Зубатик, вывернувшись на заднем седле насколько мог, отчаянно старался поймать на мушку лицо стрелявшего, но мотоцикл бросало ничуть не меньше, чем машины, и его последняя пуля ушла в молоко.
      Перезаряжать обойму на ходу было немыслимо, и Зубатик, осклабив в мучительной гримасе свои желтоватые зубы, просто наблюдал, как ствол автомата направляется в его сторону. Жестом отчаяния он швырнул в сторону джипа бесполезный "ТТ" и закричал что-то бессмысленное и жуткое. Этот крик прервала лишь четвертая очередь Фугаса, по-прежнему нацеленная на колесо, но полоснувшая спину Зубатика. Парень сразу завалился назад, но рука в последней судороге зажала боковую ручку мотоцикла, так что тело еще метра три волоклось по земле, подпрыгивая на кочках. От этого неожиданного балласта мотоцикл занесло, заднее колесо пошло юзом, но Дема все-таки удержал равновесие. В конце концов рука Зубатика сорвалась, и тело пацана кинуло под колеса нечаевского джипа. Рыдя машинально отвернул в сторону, и Фугас, уже до верного прицелившийся с пяти метров в колеса мотоцикла, послал очередь куда-то в сторону Китая. Экс-прапорщик раздраженно выругался. Мало того что он промахнулся, но и Дема воспользовался этой секундной паузой и успел нырнуть в ровную гребенку лесополосы.
      Пока джип, лавируя между деревьями и кустарниками, пробирался вслед за ним, Дема оторвался очень даже прилично. На облегченном мотоцикле он резко прибавил в скорости. Стрелять теперь не имело смысла, Нечаю этот парень был нужен живым, тем более что с отставшей машины доложили, что второй мотоциклист мертв. Еще минут десять бандиты пробовали двумя машинами зажать упрямого рокера, но Дема неизменно ускользал из этих тисков. Закончилось все на краю небольшого оврага, глубиной метра два и шириною пять. Дема проскочил препятствие легко и изящно, классически приземлившись по всем кроссменским нормам на два колеса. Машинам же тут было не пройти.
      Овраг змеился издалека, и всякое преследование теряло смысл. Из остановившегося джипа вылезли Нечай и вся его команда. Сзади скрипнули тормоза другой машины, а потом подъехала и третья, с телом Зубатика в багажника. Один из экипажа этой "нивы" подбежал к хозяину и с довольным видом показал большой черный пакет с деньгами. Нечай с равнодушным видом заглянул внутрь и небрежно кивнул в сторону джипа, - дескать, положи туда, а сам, подойдя к краю оврага, долго смотрел вслед уходящему в сторону заката мотоциклисту. Позади него переругивались Фугас и Рыдя:
      - Ну ты стреляешь как я пишу.
      - Пошел ты!.. Ты куда свернул перед лесопосадкой, он у меня был на мушке!
      - На какой мушке, ты косоглазый с рождения...
      Нечай оборвал перебранку подчиненных:
      - А вы поняли, как он хорошо ушел? Это вам ничего не напоминает?
      Первым догадался Фугас.
      - Мотоклуб? Но мы его проверяли.
      Нечай кивнул головой.
      - Я знаю. Но все равно - тут видна школа. Надо бы там пошукать еще. А затем добавил: - Едем в город. Будем искать его там. Перекройте все дороги, поможем немного ментам.
      21.
      Уже стемнело, а Демы все не было. Глеб нервничал. Баллон внешне оставался невозмутимым, сидел по своему обыкновению верхом на стуле, лишь курил почти непрерывно. Пасьянс сегодня он не раскладывал, только крутил в руках истрепанную колоду. Мотавшийся из угла в угол Глеб наконец решился.
      - Давай в "контору", - сказал он.
      - Зачем?
      - Может, они туда уже приехали.
      - Ладушки, - согласился здоровяк и легко поднялся со стула.
      Было в нем это странное сочетание мощи и гибкости, придававшее его громоздкой фигуре звериную грацию.
      Вообще-то его звали Андрей, Андрей Зотов. Кличку Баллон он получил в классе пятом, почему не помнил уже ни он, ни Глеб, его одноклассник. Особых высот в учебе он не достиг, но уже к шестнадцати годам хорошо разбирался в технике, водил и мог отремонтировать что угодно, от мопеда до КамАЗа.
      Семью его в прежние времена могли назвать кулацкой. Отец Андрея и два его брата долгие годы работали на мясокомбинате экспедиторами, мотаясь по деревням и закупая коров и свиней. Простейшие махинации с закупочными ценами оказались настолько прибыльными, что задолго до перестройки все три брата построили рядом на одной улице кирпичные хоромины, правда, одноэтажные. Тогда еще не было моды гнать частные дома вверх, по типу западных, с непременным встроенным гаражом. Участки вокруг домов братья объединили, разбили большой сад, а всю остальную площадь густо засаживали овощами. А еще они брали в родной деревне большой участок земли и сажали соток пятьдесят картошки и почти столько же лука. На всем этом они гробились не щадя живота, но зато продавали потом лук и картошку тоннами. А с сада братья Зотовы снимали ведер сорок вишни, продавая ее в областном центре, яблоки же самосвалами возили на местный консервный комбинат.
      Все это приносило вполне ощутимый достаток. Машины братья меняли регулярно, поездив на них года два, не больше. Грузовик, на котором раскатывал Баллон, они купили, чтобы не нанимать каждый раз машину, завозя домой сено для коровы или дрова для бани. Обстановка внутри каждого дома соответствовала стандартному представлению советского человека о счастье: стенка, мягкий уголок и импортная электроника всех видов. Правда, при этом ползала могло быть засыпано сохнущим чесноком, а так называемые удобства по русскому обычаю размещались во дворе.
      Время от времени братья крепко гуляли всей родней. Чаще всего это приурочивалось к дню рождения кого-нибудь из Зотовых, а так как количество их превышало со всей мелюзгой более двадцати человек, то праздники выпадали довольно часто. Гудели обычно три дня, начиная с пятницы, водку истребляли ящиками, выходя из дома только затем, чтобы задать корму скотине. Случались в родне и ругань, и ссоры, но ненадолго, до сенокоса или совместной прополки картошки.
      Баллон мало чем отличался от мужиков своего рода, пахать мог сутками, не жалуясь на усталость и не требуя себе какой-то иной участи. Поработав немного в фирме покойного Сафронова и не прижившись там, Андрей зарабатывал на хлеб насущный, колымя на своем грузовике. Получалось неплохо, старики начали поговаривать о женитьбе, обещали помочь купить квартиру или дом. Но однажды Баллону вдруг опротивел примитивный образ жизни его родни. Не то чтобы он устал или выдохся. Просто ему стало скучно. Андрею захотелось чего-то нового: сменить место жительства, поездить по миру, посмотреть заграницу. Из родни его не понял никто. Из дому Зотовы уезжали лишь по нужде, да в армию, а так их помыслы не простирались дальше родной Вознесенки. Вот поэтому Баллон и пошел за Глебом. Эта афера обещала ему то, что он хотел - деньги и независимость, возможность жить так, как хочет он.
      Они разминулись с Демой минут на пять. Сначала тот действительно хотел ехать в "контору", но эта гонка с преследованием настолько вымотала его, что он кратчайшим путем вернулся в город, проехав самой безопасной дорогой между дачами, гаражами и сараями, там где с трудом мог протиснуться и его мотоконь.
      Обнаружив на двери бывшей котельной замок, Дема удивился. Открыв ворота, он завел в боксы мотоцикл, затем успел только закрыть за собой створку ворот, поставить на подножку мотоцикл и снять шлем, как рядом с гаражом скрипнули тормоза машины.
      "Глеб?" - подумал Дема, оборачиваясь к выходу, но знакомая, мощная фигура, показавшаяся в проеме двери, принадлежала совсем другому человеку. Вскрикнув, Дема выдернул из кармана пистолет и два раза выстрелил в его сторону. Рыдя, чудом избежав пули, пролетевшей рядом с головой, с матом отскочил в сторону и, уже укрывшись за массивными, обитыми железом воротами, начал пулять вглубь слабо освещенного гаража.
      - Хорош стрелять, живьем берите! - донесся из темноты голос Нечая.
      Вернувшись в город на час раньше Демы, Нечай со всем кортежем сразу поехал к зданию мотоклуба. Ничего подозрительного он там не обнаружил, но поставил на уши все руководство кроссменов и, наконец, узнал про здание котельной, также принадлежащее мотоциклистам. Сюда они ехали, не сильно надеясь на успех, поэтому Рыдя чуть и не схлопотал девять граммов свинца в свою чугунную башку.
      - Никуда он не уйдет, - пробормотал он и осторожно заглянул вовнутрь. Сейчас же в ответ грохнул выстрел, и пуля, попав в массивный угол по краю дверного проема в сантиметрах от головы боевика, отрикошетила и, взвизгнув, улетела в темноту. Отпрянув назад, Рыдя не целясь выстрелил два раза, вытер со лба пот рукой, оглянулся зачем-то назад в сторону невидимого Нечая, а потом уже вопросительно посмотрел на стоящего по другую сторону дверного проема Фугаса. Тот все-таки был человеком военным и должен был знать, что в таких случаях надо делать. Пользуясь тем, что стрелявший его не видит, Фугас некоторое время разглядывал верстак, два мотоцикла, а потом выдал Рыде инструкцию.
      - Сейчас ты стреляешь два раза, понял, только два, и я врываюсь. Потом я стреляю два раза, ты вбегаешь. Все понятно? Да смотри не отстрели мне башку! - предупредил бывший прапорщик.
      В ответ Рыдя только осклабился в вымученной улыбке. Все-таки его стихией был кулак, а не пистолет. Но он сделал все как надо. Два раза выстрелил внутрь гаража и, когда вбежавший Фугас открыл огонь, отчаянным рывком проскочил дверь и, больно ударившись обо что-то коленкой, замер за массивным, но все-таки недостаточно хорошо укрывающим его мощную фигуру наждачным станком. Он ждал выстрелов, но их не было. В боксе стояла тишина, только остро пахло сгоревшим порохом. Рыдя осторожно выглянул, но в тусклом свете желтой лампочки плохо было видно, что творится в углах помещения, и он с облегчением вздохнул, услышав ровный голос Фугаса:
      - Прикрой если что, я пойду посмотрю.
      Бывший афганец перебежал за другой мотоцикл, потом укрылся за стеллажом с запчастями. Он опасался большого выступа стены, именно за ним мог укрыться "волчонок". Наконец он проскочил последние два метра, но, направив пистолет в тень, только выругался и опустил оружие. Подошедший Рыдя также недовольно скривился. Еще со времен котельной тут осталось большое квадратное окно на уровне пола, закрываемое железной заслонкой. Через него в свое время в котельную подавался уголь. Сейчас заслонка была открыта и за квадратом окна чернела ночь.
      - Ушел, сучонок! - прохрипел Рыдя. Фугас между тем внимательно разглядывал бетонный пол, затем нагнулся, ковырнул что-то пальцем и, посмотрев на свет, показал Сергею.
      - Да нет, далеко не уйдет, похоже все-таки его зацепило.
      Это была кровь.
      - Бери людей, пусть прочешут весь район, а я по следу, - обратился Фугас к Рыде, а потом повернулся к своим людям. - Да, Дима, съезди ко мне домой, привези Лорда.
      - Зачем он тебе? - удивился Рыдя. Фугас держал собаку, но сеттера, на луговую птицу. - У тебя же не овчарка.
      - Ничего, - усмехнулся Фугас, - подранка и он возьмет. Двое за мной, остальные на машинах рядом.
      Дема бежал, скрипя зубами от боли. Пуля попала в ногу, в мякоть икры, когда он уже почти пролез в окно. Как назло этот район считался одним из самых престижных в городе, горели почти все фонари. Приволакивая ногу, он со стоном бежал по дворам, лихорадочно оглядываясь назад. Свернуть и переждать где-нибудь в подъезде он не решался, если подоспеет милиция, то уйти ему будет еще труднее. Оглянувшись, Дема подумал, что оторвался от врагов, но, пройдя еще метров двадцать и остановившись перевести дух в тени большого тополя, он заметил сзади две темные фигуры. Один из преследователей подсвечивал по земле фонариком. Дема попробовал бежать быстрей, но боль заставила его совсем остановиться, а легкое головокружение подсказало, что крови он потерял уже достаточно много.
      Метнувшись за угол очередного дома, мотоциклист сам не желая того очутился на конечной остановке рейсового автобуса. Рыжий раздрызганный "скотовоз", мерно позвякивая железками, терпеливо дожидался пассажиров, гостеприимно открыв лишь заднюю дверь. С трудом поднявшись на ступеньки, Дема проковылял по всему салону, расталкивая стоящих в проходе пассажиров.
      - Куда прешь? - заорал на него какой-то дед. Толстая тетка, чуть не упавшая от толчка Демы, также начала орать что-то совсем непотребное.
      Не обращая на них внимания, Дема добрался до кабины водителя и, открыв окошечко, крикнул шоферу.
      - Трогай!
      - Чего?! - с гонором обернулся назад молодой парень, неторопливо смоливший сигарету под ритмичный хрип издаваемый перемотанным изолентой кассетником.
      Дема, не тратя больше слов, предоставил свой главный аргумент, сунул в кабину руку с пистолетом.
      - Поехали, я сказал! - прохрипел он.
      Дуло пистолета подействовало на парня успокаивающе. Он машинальным, заученным движением закрыл дверь и, тронув автобус с места, повел его по обычному маршруту, искоса поглядывая на угонщика.
      Дороги были пустынные, светофоры подмигивали зеленым или желтым светом, и они быстро достигли следующей остановки. Поняв, что шофер притормаживает, Дема истерическим голосом прикрикнул на него:
      - Не останавливайся! Вперед!
      Все это время он мучительно пытался понять, что ему нужно делать. Хладнокровный и расчетливый в своей стихии, сейчас он растерялся. И эта растерянность вместе с болью породили страх. Он хотел было приказать везти себя сразу к "конторе", но потом подумал, что приведет за собой и ментов, и начаевцев. Следующей мыслью было направиться к дому одной из подруг, учившейся в мединституте, но все произошло по другому сценарию. Автобус миновал уже и вторую остановку. Народ в салоне, не понимая, что происходит, начал волноваться. Сразу несколько голосов закричали:
      - Эй, остановка, что делаешь?!
      Какой-то здоровый парень, не разобравшись в ситуации, пробрался из середины салона и, думая, что Дема просто отвлекает шофера разговорами, попытался оттащить его от окна:
      - Эй, вы что там, охренели совсем?! Ну-ка, останови сейчас же!
      Почувствовал, что его тянут за воротник, Дема выдернул руку из окошка и, сунув пистолет в грудь здоровяку, нажал на курок. Того откинуло назад, но выстрел получился негромким - только ближние пассажиры поняли, в чем дело, и отшатнулись подальше в салон. А затем раздался истерический женский крик. Этот истошный вопль словно хлыстом подстегнул и без того взвинченные нервы парня, и он, уже не сдерживая ярости, дважды пальнул в потолок и заорал:
      - Лежать, суки!
      Стоящие в проходе попадали на пол, те, кто сидел, пригнулись, стараясь укрыться за спинками сидений. Лишь на задней площадке народ не понимал, что происходит, и старательно тянул головы вверх, пытаясь высмотреть природу такого грохота и паники остальных.
      Дема сейчас был страшен, глаза пылали огнем безумия, где-то на бегу он мазнул себя по лицу кровью, да и само херувимское личико передергивалось судорогой бешенства.
      Порядок в салоне он навел, но автобус вдруг сбавил ход и завилял по дороге. Обернувшись, Дема увидел, что кабина водителя пуста. Спасая собственную шкуру, тот воспользовался моментом и, сбросив скорость, выскочил на ходу.
      - Ах ты сволочь! - застонал Дема, и тут автобус выехал на встречную полосу, затем переехал бордюр и врезался в огромный тополь. От удара всех пассажиров бросило вперед, крики людей слились в общий вой, сопровождавшийся звоном бьющегося стекла. Дема уцепился за поручень и на ногах устоял, но на него свалилась толстая тетка, как раз на рану. Он взвыл от боли и, оттолкнув толстячку, пробрался к двери, в несколько ударов открыл ее и вывалился наружу.
      Автобус потерпел аварию на самой окраине Волжска. Оглянувшись по сторонам, Дема пошел к небольшому мостику над ручьем, который служил естественной границей города. Дальше находились огромный массив хорошо освещенных гаражей, и слева, старое городское кладбище. На середине моста он оглянулся и увидел в другом конце улицы, свет нескольких фар, неумолимо приближающихся к нему. И тогда он свернул в темноту.
      22.
      Возбужденные пассажиры, кто с проклятиями, кто с причитаниями покидавшие автобус, не стали выгораживать попортившего им столько нервов угонщика и охотно показали подъехавшим нечаевцам во главе с Фугасом, направление, куда сбежал террорист. Вскоре за мостом стояло уже три машины, в последней приехали сам Нечай и Рыдя. Братва вывалила из автомобилей. Надо было решать, куда бросить основные силы. "Волчонок" мог уйти в лабиринт гаражей, найти там еще открытый и, приставив пистолет к голове хозяина, заставить вывезти себя из города. Но Фугаса, прирожденного охотника, каким-то верхним чутьем потянуло в сторону кладбища. Подсвечивая фонариком, он искал на земле кровь и нашел ее именно там, где ожидал, ближе к темной громаде заросшего лесом и кустарником кладбища.
      Как раз в это время со стороны гаражей подошли два парня слегка навеселе.
      - Эй, мужики, - окликнул их Рыдя, - вы тут прихрамывающего парня не видели?
      - Нет, нам навстречу никто не попадался.
      - Здесь он, - сказал Фугас, кивая в сторону кладбища. Поднявшись с колен, он сразу начал командовать: - Ты остаешься здесь, отправишь ментов в сторону гаражей, остальным вытянуться в цепь и прочесать кладбище от города к пустырю. Все машины туда.
      Нечай присутствовал при всем этом, но молчал. Похоже было, что он согласен с распоряжениями своего бригадира. Не сказав ни слова, он уселся в машину, и тут же все автомобили умчались в темноту. У моста остались только двое: Фугас и Рыдя. Они закурили от одной зажигалки, и Фугас сказал:
      - Отсюда он уже не уйдет. Слишком много крови потерял.
      В этом он не ошибался, недаром оттрубил в Афгане три года. Сзади, около разбитого автобуса, заморгали мигалки патрульных машин.
      - А ты чего ждешь? - спросил Рыдя.
      - Сейчас увидишь.
      Огибая милицейскую машину, вывернулись из-за автобуса огни фар. И через несколько секунд из подъехавшей машины вылез один из боевиков с красавцем сеттером на поводке. Почуяв хозяина, пес радостно завилял широким, как помело, хвостом.
      - Лорд, сукин ты сын! - Фугас встал на одно колено и погладил собаку по голове.
      Рыдя с любопытством смотрел на эту сцену. Об уме собаки Фугаса и привязанности их друг к другу он слышал много историй, но пса видел первый раз.
      - Лордушка, у тебя сейчас будет охота, - при слове "охота" пес взвизгнул, засеменил ногами в нетерпении. А Фугас продолжал: - Необычная охота, такой у тебя еще не было.
      Он отвел собаку туда, где заметил на земле кровь, присев, показал на нее и скомандовал:
      - След, Лорд, след!
      Собака понюхала землю, шерсть ее встала дыбом, и она с явным недоумением на морде оглянулась на хозяина.
      - Да не пойдет она на человека, - высказал свое мнение парень, привезший собаку, тоже заядлый охотник. - У меня легавая, я ее раз пробовал натравить на бича, что на мою дачу залез, бесполезно. Это у них в крови сидит. Овчарку надо.
      Фугас даже не обернулся на его слова. Он обнял собаку за шею и шепнул ей на ухо:
      - Надо, Лорд, возьми его, фас!
      И сеттер, резво сорвавшись с места, потащил хозяина за собой. Для Лорда на этой охоте все было необычно. Собака привыкла ходить на птицу без поводка, но Фугас не отпускал ее, зная, что та, найдя подранка, лаять не станет, так и замрет в привычной стойке, а где ее найдешь в кромешной темноте?
      Уже скрывшись в темноте кладбища, все трое услышали за спиной вой сирен, скрип тормозов и чей-то взволнованный голос, бубнивший что-то непонятное. Это один из боевиков Фугаса, выполняя его указания, отводил милиционеров от кладбища, отправляя их в лабиринт гаражей.
      А Дема, долго пробиравшийся между памятниками и оградками, натыкающийся на буйно разросшиеся кусты и деревья, проваливающийся в осевшие могилы и ямы от сгнивших крестов, к этому времени окончательно выбился из сил. Усевшись на могильный холмик, он отдышался, вытащил из штанов ремень и, перетянув ногу чуть ниже колена, сверху обмотал ее шарфом. После этого он осмотрелся по сторонам. Кладбищенский пейзаж с его воздетыми, словно в отчаянии, крестами мало обрадовал его. Скривившись, Дема поднялся, проковылял еще немного вперед и, зайдя в одну из оградок, забрался в узкую щель сзади памятника между могилой и кустами сирени. Минут через десять он увидел пляшущие огни фонарей облавы. Когда они приблизились, Дема вжался всем телом в землю и невольно затаил дыхание. Лицом он уткнулся в высохшую траву кладбищенского дерна, но краем глаза видел вспышку света, это луч фонаря скользнул по оградке могилы, где он укрылся. Под ногами начаевцев трещали сучья, Дема услышал даже тяжелое дыхание боевика, затем шаги начали удаляться, и он уже поверил, что вывернулся и на этот раз. Дема начал было даже прикидывать, что ему делать дальше, попробовать выбраться с кладбища сейчас или переждать до утра, тем более что весь мир сейчас качался, как штормящий океан, а земля норовила ускользнуть из его объятий и, перевернувшись, сбросить его с себя куда-то в бездну черного неба.