В меньшей его части разместилась кухня, весьма солидная, с большими и современнейшими печами, холодильниками на случай больших приемов. В соседней части подвала размещались механизмы автономного снабжения дома водой, теплом и даже портативная электростанция, на случай аварии. За всем этим хозяйством по очереди присматривали три механика, дипломированные инженеры, имеющие солидный стаж работы с подобными системами. Значит, ликвидировать кого-то из них с целью занять освободившееся место Силину не светило. Оставалось одно -- искать какую-то "норку" внутри дома.
      К этому времени Нумизмат хорошо изучил райское гнездышко Балашовых. Первый этаж отпадал сам собой. Большую его часть занимал огромный холл. Именно в этом зале, отделанном розовым мрамором и наборным паркетом, должен был состояться банкет по случаю новоселья. Имелся, правда, камин из белого мрамора, но Силин предполагал, что мадам велит его затопить, так что прятаться в трубе не имело смысла, да ее, скорее всего, тщательно бы проверили. Были на первом этаже еще два туалета и комната для прислуги, но между унитазом и биде не укроешься.
      На втором этаже семейство Балашовых должно было отдыхать от трудов праведных. Для этого предназначались две огромных спальни, голубая для сына и розовая для супругов. Рядом разместилась большая столовая, два туалета, ванна с джакузи и подогреваемым полом, еще одна комната -- чуть поменьше, напротив спален.
      Третий этаж зеркально повторял второй, только назначение комнат менялось. В самой большой должен был разместиться спортзал с тренажерами, а в самой маленькой -- кабинет хозяина дома. Еще одно помещение Паршин назвал "комнатой для мадам", рядом с ним находилась ванная, та самая, злополучная, отделанная голубым мрамором.
      Помещение под крышей розового замка с большой натяжкой можно было назвать чердаком. Несущие конструкции трапециевидной формы автоматически делили его на три части. В одной из них, отделанной Силиным дубовым шпоном, должен был стоять биллиардный стол, назначение второй комнаты Нумизмат не знал, но центральная часть мансарды казалась самой необычной. К наклонной ее части также был пристроен небольшой камин, но изюминкой всего помещения являлся стеклянный потолок в верхней части крыши. Силин, увидев это чудо первый раз, даже опешил, долго рассматривал мятущееся в своей привычной тоске серое осеннее небо, а потом спросил завернувшего с очередной проверкой Паршина:
      -- Это что ж такое здесь будет? Обсерватория?
      -- Нет. По замыслу мадам, в тихие летние вечера они будут лежать в шезлонгах и, под треск сгорающих в камине дров, любоваться звездами. По углам установят кадки с пальмами, а здесь, -- прораб показал вдоль центрального скоса крыши, -- разместится небольшой бар с напитками. Место для отдохновения, ясно?
      Силин тогда очень явно представил себе, как сухопарая мадам Балашова балдеет под звездами у камина, потягивая бренди, и от ненависти у него даже скулы свело. Михаил только и смог кивнуть самодовольному и круглому, как колобок на пеньке, прорабу: дескать, понял.
      Большие надежды Силин возлагал на подвал под домом, большую часть которого занимал гараж как минимум на четыре машины и компрессор, импортный, мощный гидроподъемник, большой верстак, стеллаж для запчастей и инструментов. Все просматривалось как на ладони, но, кроме скромного туалета с раковиной, имелось еще три помещения. К своему большому разочарованию, Михаил узнал, что в одной из комнат должна была разместиться шоферская гвардия Балашовых. А соседнюю в старину назвали бы дворецкой. Оттуда лестница вела на первый этаж, в мини-кухню, для размещения прислуги во время раутов. Предназначение третьей комнаты пока оставалось туманным.
      К задней стороне здания вплотную примыкал крытый десятиметровый бассейн с сауной -- головная боль Паршина и всей бригады. К солнечной стороне бассейна пристроили стеклянную оранжерею, пока еще пустую, без единого цветочка.
      Как ни прокручивал Силин разные варианты решения проблемы, всюду у него получался стопроцентный ноль. Безнадежность начала подкатывать приступом ярости к горлу Нумизмата. Неужели ему придется покинуть дом, оставить в покое это "святое семейство"?
      Ему повезло и в этот раз, хотя очередное задание прораба не сулило никаких выгод. Сунув в руки Силина эскиз, Паршин коротко объяснил суть дела:
      -- В самом конце коридора на втором этаже надо соорудить небольшую темнушку, нишу для разного барахла.
      -- Что, и у богатых тоже бывает лишнее барахло? -- не выдержал и съязвил Силин.
      Паршин поднял на него усталые, воспаленные глаза и сухо пояснил:
      -- Да, представь себе. Только это барахло у них чуточку другое. Горные лыжи за пару тысяч баксов или парочка запасных телевизоров. Двери уже изготовлены, верх тоже. Отмеряешь два метра от стены, внутри вот такие полки, ну, это просто: отрежешь на циркулярке, ширина полметра, не больше. Все понял?
      -- Конечно.
      -- В помощь кого-нибудь дать?
      -- Не надо, -- отмахнулся Силин.
      -- Любишь ты, Михалыч, один работать. Сергунчик бы давно с тоски подох, ему лишь бы поболтать с кем.
      Начиная работу, Силин взобрался на стремянку и случайно стукнул молотком по подвесному потолку. В ответ раздался странный металлический гул. Михаил немного удивился, постучал пальцами по бежевым плитам потолка, затем спустился вниз, прикинул высоту потолка в коридоре и в одной из комнат. Даже на глаз была заметна солидная разница, а две аккуратных решеточки под потолком подсказали Нумизмату, в чем тут дело. Несомненно, под навесным потолком укрылись трубы вентиляции, и это было очень интересно.
      Силин спустился вниз, заглянул в каморку для прислуги, облюбованную Паршиным для своего штаба. Прораба не было, и Михаил быстро нашел среди вороха чертежей и эскизов нужную ему схему коммуникаций. Судя по ней, вентиляция проходила по всему дому, поднимаясь от гаража до самой крыши. Оставалось только узнать профиль короба и его сечение. Непосвященный человек ничего бы не понял в странных рисунках, но Силин в них разбирался с легкостью.
      "Прямоугольное сечение, семьсот миллиметров ширина, четыреста шестьдесят -- высота. Спальное купе, а не вентиляция!"
      Нумизмат еще не знал, что и как он будет делать, но ощущение удачи охватило его. Спустившись по винтовой лестнице в подвал, Михаил долго копался в отходах стройматериалов, сложенных в одну кучу. Венцом его хлопот стали три плиты подвесного потолка, точно такие, какие пошли на отделку коридора второго этажа. Это оказался не дешевый пенопласт, клеющийся прямо на потолок, а солидные плиты из плотного ДСП полуторасантиметровой толщины. Впечатляли размеры плит: полметра в длину и сантиметров сорок в ширину. Два выступа удлиненной части плиты пояснили Силину способ крепления всей конструкции.
      -- Значит, эта часть пришивается шурупами к лагам, эта сверху, внахлест, и уже с той стороны... -- бормотал Нумизмат, разглядывая свою находку. От этого занятия его отвлекло появление трех коллег во главе с бригадиром.
      -- Ты что, Михалыч, нужно что? -- спросил рыжий.
      -- Да материал на полки в темнушку подбираю, но, похоже, тут ничего нет, -- сумел отболтаться Силин. -- Надо новые доски пилить.
      Потеряв к нему интерес, Шалим обратился к подчиненным:
      -- Тащите отсюда весь этот хлам и кидайте в прицеп за углом.
      "Как вовремя я успел", -- радовался Михаил, поднимаясь вверх по лестнице с драгоценными плитами в руках.
      Темнушку Силин соорудил быстро, менее чем за час. Сделав крепление для полок, Нумизмат на этом остановился и занялся исследованием потолка.
      "Расстояние между коробом и потолком вряд ли слишком большое, -размышлял он, простукивая потолок. -- Крепить полагается двумя шурупами, но уж очень неудобно, так что..."
      Михаил посильнее нажал одну сторону плиты подвесного потолка, затем другую, и она с легким треском подалась назад.
      -- Ну, что я говорил -- на одном шурупе, -- пробормотал Силин, окончательно отдирая плиту от лаги. Вытащив из кармана фонарик, он посветил в образовавшийся проем, и блеснувшее голубизной оцинкованное железо подтвердило его предположения. Взяв дрель, Михаил быстро сделал в коробе воздуховода отверстие, но разнесшийся по всему дому неприятный скрежет заставил его отказаться от этой затеи.
      -- Надо придумать что-то другое, -- снова пробормотал Нумизмат. В последнее время он слишком часто разговаривал сам с собой. Сойти с ума он не боялся, но болтнуть что-нибудь лишнее опасался.
      Оставив короб до лучших времен, Силин выломал еще одну плиту и, провозившись добрых полчаса, соорудил потайной люк, по внешнему виду ничем не отличающийся от соседнего потолка. Все было сделано на самом высшем уровне, две петли позволяли люку быстро и бесшумно открываться, а недостатком было то, что делалось это наружу и вниз. Временно Михаил закрепил край люка широкой полосой скотча, надеясь, что до поры до времени в комнату никто не сунется. Но надо было что-то придумать с воздуховодом.
      Уже за обедом рыжий спросил:
      -- Ну что, мужики, как думаете, в срок управимся?
      Все переглянулись, и Мирон ответил:
      -- Кажись, да.
      -- Вот и я так думаю. Делов осталось не так много, за два дня закончим. Я сегодня хочу съездить на вокзал, заказать билеты на среду.
      У большинства строителей невольно вытянулись лица.
      -- А что так быстро? -- растерянно спросил Сергунчик.
      -- Сам же изнывал -- домой хочу, -- накинулся на него Шалим. -- Раньше уедешь, больше денег домой привезешь. Я же тебя знаю, оставь тебя на день в Москве, потом не найдешь.
      -- А подарки? -- спросил Ренат. -- Я хотел еще на рынок зайти, жене что-нибудь присмотреть.
      -- Мы сами для них лучшие подарки, -- снова окрысился бригадир. -- Так что гоните паспорта, через час еду.
      Пока бригадир с Паршиным ездили на вокзал, Силин снова пробрался в кабинет прораба и позвонил в город.
      -- Надя, добрый день, это Михаил говорит, помните еще такого?
      -- Михаил? -- несколько растерянно спросила женщина, но сразу ее голос потеплел. -- А, ну как же! Вы разве не уехали к себе на Урал?
      -- Нет, я тут недалеко, в пригороде. Надя, вы бы не могли мне немного помочь?
      -- Не знаю, а что надо делать?
      -- Завтра ровно в пять позвоните по телефону, номер я вам продиктую. Скажете, что жена Михаила Трошкина просит его срочно приехать домой, хотя бы на ночь.
      -- Ну ладно, это не сложно, -- не очень уверенно ответила Надежда.
      -- Вы меня очень выручите, ей-богу, Надя. И еще. У вас сейчас есть жильцы?
      -- Постоянных нет.
      -- Тогда я завтра подъеду. Как обычно, оплачиваю комнату. Ну как, договорились?
      -- Хорошо.
      -- Тогда записывайте телефон.
      Продиктовав номер прораба, Силин уже спокойно занялся другими делами, мысленно прокручивая все возможные варианты развития событий. Он пытался предусмотреть все, второй попытки у него не будет.
      Паршин и бригадир приехали уже в темноте. По довольному лицу рыжего Силин понял, что затея с билетами удалась.
      -- Все, -- объявил Шалим за вторым ужином. -- Послезавтра в ночь мы отъезжаем.
      -- С расчетом не продинамят?
      -- Нет, деньги получим перед отъездом, все будет нормально.
      -- А как Пашка, что будет с ним? -- тихо спросил Мирон.
      -- Паршин сказал, что похороны он берет на себя.
      Мирон молчал, но глаза его просто буравили бригадира. Тот понял и резко повысил голос:
      -- Деньги я отдам семье! И его, и Димкины, можешь поехать со мной и удостовериться.
      -- Ладно, побачим, як ты это сдилаешь, -- пробурчал по-прежнему мрачный Мирон.
      Пока руководство ругалось, весь остальной контингент бригады уже охватило радостное возбуждение.
      -- Послезавтра! Значит, через четыре дня я буду дома! Как подцеплю я за жопу свою Олеську! -- возбужденный Ренат под хохот мужиков обхватил руками что-то невидимое, но очень большое.
      -- Да она, поди, себе уже другого татарина нашла!
      -- Да что татарина, двух грузин!
      Под хохот и шутки Ренат оскалил свои белоснежные зубы, похоже было, что он нисколько не обижается. После этого "морального допинга" мужики просто порхали по дому, забыв про годовую усталость. 8. ХВОСТАТЫЙ НАПАРНИК.
      К следующему вечеру Силин продумал почти все детали своего плана. Теперь многое зависело от Нади. Нумизмат недаром назначил время звонка. В пять Паршин неизменно ужинал. Год назад его первый раз прихватил приступ язвы, и с тех пор он питался только диетическим супчиком и строго по часам.
      Примерно в половине шестого прораб поднялся к Силину на чердак, тот второй раз покрывал мебельным лаком отделанные дубовым шпоном стены биллиардной.
      -- Слушай, Михалыч, тебе какая-то женщина звонила, по-моему...
      -- Надя? -- помог ему Силин.
      -- Да.
      -- Что ей надо?
      -- Просила приехать, хотя бы на одну ночь.
      -- А что случилось-то, не сказала?
      -- Нет.
      Силин изобразил задумчивое выражение лица и меланхолично произнес, словно беседуя сам с собой:
      -- Опять, наверное, отец бузит. Алкаш он у меня. Тут полгода его вообще не было, потом заявился, хуже бомжа, все с чужого плеча. Я-то с ним быстро справляюсь, не церемонюсь. А вот Надя как-то его побаивается. Так что же мне делать?
      -- Ну давай я тебя на ночь подброшу домой, а утром заберу. Работы осталось немного, без тебя сегодня управятся.
      В девять часов вечера Паршин высадил Нумизмата недалеко от Казанского вокзала. Первым делом Силин отправился в продуктовый магазин. Тщательно осмотрев все витрины, он спросил молоденькую продавщицу:
      -- Скажите, а какая колбаса дольше всего хранится без холодильника?
      Девчонка удивленно посмотрела на пожилого, с ее точки зрения, человека, не знающего подобной ерунды, и чуточку свысока ответила:
      -- Конечно, копченая. Вам в дорогу?
      -- Да, дня на три.
      -- Возьмите вот эту, -- показала продавщица на один из многочисленных ценников. -- Сырокопченую.
      -- Дорогая, -- качнул головой Силин.
      -- Зато гарантия, что не отравитесь.
      Этот довод сломил въевшееся в кровь Нумизмата скупердяйство.
      "Да, понос в моем деле равен самоубийству," -- подумал он и купил две палки твердой, как железо, колбасы. К концу экскурсии по магазину Силин обогатился еще большим батоном хлеба в полиэтиленовой пленке и пластиковой двухлитровой бутылкой минеральной воды. Как-то неожиданно для себя он приобрел еще и шоколадку, для Нади.
      Выйдя из магазина, Силин вспомнил, что забыл купить еще одну нужную вещь. В сердцах сплюнув, он не стал возвращаться назад, а подойдя к первому попавшемуся на глаза киоску приобрел литровую банку компота. Содержимое ему было не нужно, и мягкие, приторные персики Нумизмат сжевал на ходу, вполне удовлетворившись самой банкой, а главное -- железной крышкой.
      Оставалось последнее дело, самое неприятное и грязное. Не доходя до дома своей хозяйки, Силин свернул к ряду знакомых мусорных баков. Подобрав длинную палку, Михаил начал сосредоточенно ковыряться в чреве помойки. Среди редких прохожих эта картина не вызвала большого удивления. "Двуногие крысы" составляли сильную конкуренцию своим серым братьям. Зато самого Нумизмата едва не вывернуло от отвратительного запаха, но он упрямо продолжал поиски. В конце концов местное "поле чудес" обогатило его железным ведром без дужки и обрывком бельевой веревки метров пяти длиной. Полбатона найденного хлеба Михаил держал в руках двумя пальцами и, кажется, не собирался этот дар богов есть.
      Со столь ценными приобретениями Силин спустился в подвал ближайшего дома. Вышел оттуда он примерно через полчаса, долго отряхивал с одежды паутину и при свете фонаря с озабоченным видом осмотрел кисть левой руки.
      Шел уже двенадцатый час ночи, но Надя его ждала, сразу открыла дверь, а получив в подарок шоколадку, вспыхнула от радости как школьница. Она уже отвыкла от подобных знаков внимания.
      -- Спасибо! Пойдемте на кухню, я еще не ужинала, вас ждала.
      -- Хорошо, я только разденусь да руки вымою.
      Уже из ванной Силин крикнул хозяйке:
      -- Надя, у вас зеленка или йод есть?
      -- В верхнем ящичке, над ванной.
      Ужин оказался выше всяких похвал. Кроме любимого Силиным борща, Надя подала еще и вермишель с домашними котлетами, большими, сочными. Нумизмат, не привыкший к подобным разносолам, как-то оттаял душой, от него теперь веяло добродушием.
      -- Ну, Надя, вам надо устраиваться поваром в ресторан, "Пекин" или "Арагви". В жизни ничего не ел более вкусного.
      -- Скажете тоже. Просто вы старый холостяк, вот для вас это и удивительно.
      -- А что, это так заметно? -- удивился Михаил.
      -- Ну а как же! Женская рука, она всегда чувствуется. Вон и пуговицы пришиты крестиком и разными нитками, да и вообще... Заметно. Никогда и не были женаты?
      -- Был, почему. Два года.
      -- И что?
      -- Мне хватило, -- понемногу раздражаясь, прервал доверительный тон Силин.
      -- Ну извините, я не хотела.
      Они чуть помолчали, потом Силин спросил:
      -- Дети спят?
      -- Да, пришли со своей тренировки, поели и пластом. Вы надолго в этот раз в Москву?
      -- Нет, на ночь. -- Затем он неожиданно признался: -- Наверное, в последний раз видимся.
      -- Что, уезжаете?
      -- Не знаю, как получится.
      Надя покачала головой.
      -- Странный вы человек, загадочный. Я так и не поняла, кто вы, чем занимаетесь.
      Силин горько усмехнулся:
      -- Наверное, это к лучшему. Я и сам не знаю, кто я теперь. Раньше знал, теперь нет.
      Надя вздохнула, поднялась со стула, плотнее укуталась в белую паутинку шали -- на кухне было довольно свежо, обронила фразу безнадежно затухающим голосом:
      -- Ладно, давайте спать. Когда вас завтра разбудить?
      -- Как всегда, в семь.
      Уже раздевшись, Силин вспомнил про еще одно маленькое дельце. Вытащив из-под кровати сумку, он достал из нее стеклянную банку, поглядел в глаза небольшой оскалившейся серой крысе, усмехнулся и спросил ее:
      -- Ну что, Фрося, попалась на дармовщину? Так вот всегда бывает. Бесплатного у нас в стране сейчас ничего уже нет, запомни. А кусаться не надо, еще заразу какую занесешь.
      Потом Нумизмат перочинным ножом проделал три небольших дырки для доступа воздуха, налил через них немного воды, отрезал от колбаски хвостик и пропихнул его серой пленнице. Забавно держа пищу передними лапами, та шустро слопала угощение и уставилась на хозяина бусинками черных глаз, словно требуя продолжения банкета.
      -- Нет, милая, хватит. Поужинала и на боковую. Бай-бай.
      С этими словами он засунул банку обратно в сумку и выключил настольную лампу. 9. ЖЕЛЕЗНОГОРСКИЕ СТРАДАНИЯ.
      Мутная волна страха и волнения, так безжалостно поднятая Силиным на родине, давно уже сошла на нет. Убедившись, что "свечинский маньяк" покинул область, местное начальство расформировало созданную для его поимки бригаду. Никого не наказали, никого не отметили благодарностью. Пострадал лишь один человек -- следователь Филиппов. Произошло это на третий день после бегства Нумизмата в Москву и при глупейших обстоятельствах. Уже было известно, что Силин скрылся от дорожной милиции, и в городском УВД опасались, что он снова может появиться в Железногорске. На всякий случай собрали группу, которая коротала время в отведенной для нее комнате в унылом ожидании очередного разноса. Кроме Филиппова, присутствовали два эксперта, вдумчиво игравшие в карманные шахматы, кинолог с овчаркой и невысокий мужчина с фигурой юноши, полуседой головой и лукавыми глазами природного актера и хитреца -- лучший в Железногорске оперативник, майор уголовного розыска Федор Макеев.
      Никто из этих людей не верил, что Нумизмат может вернуться на родину, но начальство думало по-иному, и они торчали на работе в выходной день.
      -- Бедная Пальма, -- вздохнул кинолог. -- Ты-то за что мучаешься вместе с нами?
      -- Собаку ему жалко, -- ухмыльнулся один из экспертов, особым складом своей профессии приученный к более циничному взгляду на жизнь и смерть человеческую. -- Мы вон хуже собак. Тем хоть тряпку дают понюхать, а потом говорят: "фас". А мы тут сидим как дураки, Силин давно, поди, в столице всех крошит направо и налево...
      Досужие рассуждения прервало появление еще одного члена злополучной группы. Николая Ефимова, следователя порокуратуры, коллеги за глаза звали "Бычок". Было в облике этого тридцатилетнего парня что-то сближающее его с представителем крупного рогатого скота: крупная, шишкастая голова, крепко сидящая на короткой шее, а еще врожденное упрямство, заставляющее кидаться на каждое новое дело, как на красную тряпку тореадора. Вот и сейчас Николай еще не сказал ни слова, но аморфное состояние бригады было нарушено. По довольному лицу следователя все поняли, что очередной вызов к начальству "на ковер" закончился не только традиционной головомойкой.
      -- Живем, мужики! -- провозгласил Ефимов, усаживаясь за письменный стол. -- Начальство дало "добро" на контакты с братвой. Должны же мы узнать, куда делась эта чертова коллекция! Там, где она, должен объявиться и Силин. Федь, кто у нас сейчас остался за Чалого?
      Седовласый оперативник с глазами хулигана усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:
      -- А ты будто не знаешь? Тягун у них теперь масть держит.
      -- Ну вот, значит, надо встретиться с Тягуном, все объяснить ему и выяснить, куда они отправили коллекцию.
      Макеев откровенно расхохотался. Вся группа с некоторым недоумением смотрела на развеселившегося оперативника. Тот же, отсмеявшись, спросил:
      -- Кто ж это такой умный из начальства, поди, новый прокурор? Из него идеи фонтаном хлещут, заткнуть некому. Ты когда-нибудь с куском железа разговаривал? Нет? Вот это будет примерно то же самое. Проще поговорить с этой деревяшкой, больше проку и безопаснее, -- И Федор постучал согнутым пальцем по дверце обшарпанного платяного шкафа.
      -- А ты что, хорошо его знаешь? -- спросил несколько озадаченный Ефимов.
      -- Я его в восемьдесят шестом брал вместе с покойным Медуном. У Тягуна тогда уже при себе две пушки были, выстрелить только не успел, Валя его завалил, как медведь овцу, тот только лежал и матерился. -- Федор тяжело вздохнул. -- Да, такой напарник был.
      Филиппов слыхал историю гибели Медунова. Капитан, человек недюжинного здоровья и силы, во время ледохода спас двух тонущих пацанов, но сам выплыть не сумел.
      -- Но попробовать-то надо! -- возмутился Ефимов. -- Объясним ему что почем, неужели он за своего корешка отплатить не захочет?
      -- Коль, ты пойми, Тягун -- вор еще старой закваски. Кто хоть словом с ментами перекинется, считаются ссученными. А мы тут сами к нему подвалим: "Не желаете ли, гражданин Тягин, поработать немного стукачом?"
      Теперь уже вспыхнул Ефимов:
      -- Ну так что нам теперь, сидеть на заднице и ждать, когда маньяк еще кого-нибудь замочит? Дело-то важное, Силин в Москву уехал, начальство опасается, что завалит он там какую-нибудь крупную шишку, и их вздрючат по первое число.
      -- Черт с тобой! -- оперативник даже сплюнул с досады. -- Встречу тебе с ним я организую, но только уговаривать его будешь сам.
      -- Ну и ладушки! -- обрадовался Бычок, вскакивая с места с легкостью выпущенного из рук воздушного шарика. -- Сегодня сможем все это провернуть?
      -- Попробуем. Пойдем втроем, так надежней. Пистолет не забудь!
      Последние слова прозвучали с явной издевкой. Ефимов никогда не расставался с нагрудной кобурой. Летом, жутко потея в "сбруе", он прикрывал ее сверху джинсовой курткой.
      -- Ну что ж, раз втроем, то пойдем ты, я и тезка, -- Ефимов ткнул пальцем в сторону Филиппова. Тому не очень хотелось ввязываться в эту авантюру, но делать было нечего. -- Все остальные по домам.
      -- Слава Богу! -- дружно выдохнули в три глотки оставшиеся члены группы. Даже собака, почувствовав настроение хозяина, завиляла хвостом.
      В машине Ефимов спросил своего более опытного товарища:
      -- Ну, и куда мы едем?
      -- По городу сейчас мотанемся. Надо искать черный джип "чероки", три шестерки.
      -- Точно такой же, как у Чалого?
      -- Да, они их на пару брали. Только у того номер был 555.
      -- Слушай, а они вообще в каких отношениях были? -- поинтересовался Ефимов.
      -- Чалый и Тягун?
      -- Ну да.
      -- Братаны. Так они себя величали. Тягун на десять лет старше, но Чалый был поумнее. Однокорытники, в тюрьме в одной камере сидели, там и сдружились. Как Чалого убили, Тягун сразу грузин громить начал. Сам Важа на дно лечь успел, но пара его носастых друзей отправилась к праотцам.
      Машину Тягуна они заметили около ресторана "Милан", самого популярного заведения подобного рода в городе. Держал его настоящий итальянец, Марио Пертини. Пронырливый сицилиец сумел в уральской глуши добиться того, что не получилось у него на родине: завести свое дело и даже несколько преуспеть в нем. Успех "Милана" был не случаен. Марио сумел понять, что русского человека не переделать даже с помощью самых искусных поваров, и кроме традиционной лазаньи и пиццы, в "Милане"подавали еще и пельмени с шашлыком.
      Рядом с машиной Тягуна стояли две иномарки: "вольво" и "фольксваген". Обе они были под завязку набиты крепкими коротко стрижеными братками. Еще двое замерли рядом с джипом, неторопливо покуривая и равнодушно посматривая по сторонам.
      -- Проедь чуть дальше, -- попросил Макеев шофера, -- я схожу посмотрю, что там.
      -- А по-другому нельзя? -- удивился Филиппов. -- Зайдем в ресторан, найдем этого громилу.
      -- В зале он теперь больше не сидит, только в номерах, -- оборвал его оперативник. -- У двери наверняка охрана, как увидят, что мы премся втроем по коридору с такими рожами, сразу перестреляют. Ты не забывай, что они сейчас на военном положении.
      Милицейский "жигуленок" проехал еще метров сто и встал на обочине дороги. Макеев выпрыгнул из машины и легкой походкой человека, не обремененного грузом повседневных житейских забот, поспешил к стоянке перед рестораном. Щуплая фигурка оперативника быстро растворилась в вечернем мраке, и сразу тревога холодком ворохнулась в груди Филиппова. Похоже, те же самые чувства испытывал и Ефимов.
      -- Может, зря мы его одного отпустили? -- спросил он скорее не Филиппова, а самого себя. Долго раздумывать Бычок не умел, слова опера он уже забыл. -Ну-ка, Серега, давай по-быстрому сделаем круг, сверни в этот переулок, а там выедем снова к "Милану".
      Шофер пожал плечами, но в точности исполнил все, что ему приказали.
      Диспозиция перед рестораном почти не изменилась, добавились только еще две иномарки -- "опель" и тяжеловесный "СААБ". Макеев недалеко от входа мирно беседовал с каким-то худощавым парнем. Со стороны казалось, что два закоренелых алкаша терпеливо дожидаются третьего компаньона. Братки около джипа не обращали на них никакого внимания.
      Когда Макеев вернулся обратно, он начал с выговора.
      -- Какого хрена вы здесь разъездились? -- прошипел оперативник, устраиваясь на заднем сиденье. -- Эти "быки" вас сразу засекли.
      -- Как лучше хотели, -- попробовал оправдаться Ефимов. -- Подстраховать тебя. Ну что, выяснил?
      -- Полный облом. Неудачно мы сюда сегодня подкатили. Похоже, у них тут какой-то сходняк наметился. Видели эти две тачки?
      -- Ну?
      -- Я подхожу, и эти две лайбы подваливают, из них носастые лезут как тараканы, а мордовороты Тягуна даже ухом не ведут.
      -- Может, у них с Важей замирение?
      -- Это не Важа, кто-то другой. Но тоже из тех же краев, по рожам видно, что только что с гор слезли. Да и номера не здешние. Я их срисовал на всякий случай.
      -- И что нам теперь делать? -- спросил молчавший до сих пор Филиппов. Он хоть и служил в органах не меньше своих коллег, но подобные дела для него были в новинку.
      -- Все-таки я хочу поговорить с Тягуном, именно сейчас.
      -- Зачем? -- удивился Филиппов. -- Ты же сам говорил, что эта затея -чистая пустышка.
      -- А мы все-таки попробуем! -- весело воскликнул оперативник, и по злому блеску в глазах свечинский следователь понял, что Федор завелся. Он явно имел в виду что-то еще, кроме встречи и разговора с Тягуном.
      Макеев повел их через дворы и привел к заднему, черновому выходу из ресторана. Исследовав тонкую, фанерную дверь, изрядно пострадавшую от времени и людской грубости, оперативник радостно воскликнул:
      -- Ты смотри что они делают, а? Все в ресторане переделали, а эту дверь так и оставили со времен социализма, жлобы!
      Достав из кармана большой складной нож Федор пошевырялся лезвием в щели между двумя половинками двери и вскоре крючек жалобно звякнул и перестал нести отведенную судьбой службу.
      -- "Русский размах, итальянское качество!" , -- ехидно процитировал Макеев слоган "Милана". -- А новую дверь им поставить слабо. Проходите гости дорогие, только сильно не тапайте, -- пригласил Николай своих друзей. Откуда-то из глубины ресторанной кухни доносились звуки передвигаемой посуды, запах чего-то жареного, мясного заставил Филиппова сглотнуть слюну. Он шел последним и закрыл за собой дверь на крючок. Но уже сворачивая за угол ему показалось что крючок снова жалобно звякнул, точно так же как в прошлый раз. Но ломать голову над этой загадкой ему не позволили.
      -- Пошли, Николай, не отставай! -- поторопил его Ефимов.
      Макеев уверенно повел их вперед по несуразно узкому коридору. Это были плоды перестройки бывшей кухни в интимные кабинеты. Около очередного угла Макеев подняв руку вверх, остановил коллег, а затем осторожно выглянул в невидимый всем остальным коридор.
      -- Здесь! -- удовлетворенно шепнул Федор своим напарникам. -- Двое стоят у дверей. Один черный и один наш местный.
      Макеев мог бы и не шептать. Музыка, доносящаяся со стороны зала, могла заглушить небольшой русский народный хор. Знаток итальянской кухни надолго задумался, потом махнул рукой.
      -- Пошли, зайдем с другой стороны.
      Пройдя по длинному коридору они устроились в одном из номеров, неподалеку от выхода. Прикрыв дверь Макеев оставил небольшую дверку, но потом недовольно мотнул головой.
      -- Ни черта не видно. Хотя...
      Выскочив из кабинета он подсунул под край большого, круглого зеркала на стене пустую пачку из под сигарет. Наблюдавший за его маневрами Ефимов показал ему большой палец. Теперь в зеркале хорошо просматривалась площадка перед парадной лестницей, а это им было и нужно.