Телекамеру, на которую Елена снимала события прошедшей ночи, она получила за репортаж о милицейском поселке, в местах живописных и благодатных. Руководство УВД области понастроили себе двухэтажные хоромы — два десятка особняков ровной шеренгой выстроились вдоль озера Круглого, причем самый мощный из них возвел самый обычный сержант ГАИ.

Лишь только Елена включила камеру, чтобы снять аварию на трассе, то сразу поняла, что иномарка принадлежит Арику Баграмяну, местному бизнесмену из новых, недавно приехавших в город армян. Лет пять назад их в Кривове не было вообще, потом появился Мирзоян, женился на дочери директора местного молокозавода, притащил с собой брата, тот, в свою очередь, вызвал в Кривов своих родственников и друзей.

Баграмян же особенно пылко возгорелся в отношении самой Елены, доставая ее своим навязчивым вниманием и днем и ночью. Сначала Елена отшучивалась, но когда однажды вечером трое кавказцев чуть было не затащили ее в эту самую иномарку, она пожаловалась Ковчугину. Михаил на следующий день остановил Арика на шоссе и по всем правилам классического бокса набил ему морду.

Столкнулась она после этого с Ариком в универсаме, и тот сквозь зубы процедил, что так просто он это не оставит. Так что, увидев знакомую иномарку, годную только на переплавку, Елена испытала грешное, далеко не христианское чувство злорадства.

Обычно на дорогу до Железногорска уходило часа полтора, но в этот раз Брошина не слишком гнала свою старенькую «Оку», опасаясь заснуть за рулем. Она даже остановилась, выпила в придорожной забегаловке крепкого кофе. Это впоследствии сыграло свою роковую роль.

До областного центра оставалось совсем немного, когда журналистка увидела в зеркале заднего вида черную «ауди». Машина шла на скорости не менее ста пятидесяти, и Брошина только завистливо вздохнула. Иметь подобное авто было ее голубой, несбыточной мечтой.

Дорога была сравнительно свободна, двухполосное движение не доставляло сложности при обгоне, но «ауди» вдруг резко сбросила скорость и пристроилась за «Окой». Журналистка удивилась, но рассмотреть лица попутчиков ей не давали тонированные стекла. Машинально повинуясь неожиданно возникшему чувству тревоги, Елена нажала на педаль газа. Теперь «Ока» неслась на своем пределе — сто километров в час. «Ауди» также прибавила скорость, а затем начала обходить малолитражку. Вскоре они сравнялись и так, практически бок о бок, с минуту неслись по шоссе, до первого поворота. Елена уже поворачивала руль, но в этот момент «ауди» резко подалась вперед, закрыв собой весь обзор, и ударила малолитражку. Елена успела только вскрикнуть, когда ее легковесная машина, как бильярдный шар, отскочила в сторону и полетела в кювет, переворачиваясь и подпрыгивая, пока с грохотом не врезалась смятой крышей в огромное дерево.

Водитель «ауди» сам еле удержал машину на шоссе, сделав «полицейский разворот». Двое пассажиров тут же выскочили из автомобиля и кинулись к «Оке».

Тотчас же рядом притормозил бортовой «зилок». Водитель, молодой деревенский парень, наблюдал все происшедшее от начала до конца.

— Э, ты что, совсем охренел! Ты же подрезал ее! — открыв дверцу, закричал он на водителя «ауди». Тот хранил ледяное молчание, зато открылась соседняя дверца, и на дорогу выбрался самый «объемный» браток из гусевского хозяйства — Валера Крылов. Увидев этого монстра ростом под два метра и весом в сто тридцать килограммов, шофер замолчал и вернулся обратно в кабину. Одет был Валера стильно: черная кожаная жилетка поверх черной же водолазки, на шее массивная цепь со здоровущим крестом. Оба запястья монстра украшали напульсники с железными заклепками, а черные очки добавляли жути гориллообразной морде Валеры.

— Э, ты чего мозги паришь? — сказал он, надвигаясь на случайного свидетеля. — Кто кого подрезал? Вали отсюда, пока не накостылял.

Угроза была столь реальной, что водитель грузовика спешно покинул место аварии. От «Оки» вернулись напарники Крылова.

— Ну что?

— Есть, в сумочке была, — заявил один, усаживаясь на заднее сиденье и показывая добычу Валере.

— На всякий случай я и камеру забрал, — сказал второй, пристраиваясь рядом.

— А девка-то там как? Живая?

— Ты что, всмятку!

— Ну и ладушки, поехали обратно.

После звонка Богомолова Мамонов вызвал к себе Жукова.

— Николай Васильич, подготовьте приказ об увольнении Астафьева.

Начальник штаба был крайне удивлен подобным распоряжением подполковника:

— С какой формулировкой?

— О превышении служебных полномочий и поведении, порочащем звание офицера милиции. Кроме этого объявите строгий выговор Колодникову за распитие спиртных напитков в рабочее время и снимите его с временного исполнения обязанностей начальника утро.

— Кого назначить вместо него?

— Касьянова.

Назначение не вызвало у Жукова удивления:

— Это все?

— Пока да.

Отпустив майора, Мамонов надолго задумался. Колодникова он пока уволить не может, нет оснований. Как назло, в последние дни утро работал более чем эффективно. Свинорез, Рваный, Рыбачок, раскрытие убийства Пыршевой, этот несчастный Боря, все шло в зачет ненавистному майору. Плюс раскрытые по горячим следам три квартирные кражи, накрыты два притона наркоманов. На этом строилась система отчетности, пресловутый процент раскрываемости. Без таких профессионалов, как Колодников, Мамонов никогда бы не сделал карьеры, не светит она ему и в будущем, если не будет хорошо работать вся криминальная милиция, утро, следственный отдел, ОБНОН.

Но эти же профессионалы стали смертельно опасны Мамонову. По специфике своей работы они волей-неволей могли наткнуться на тщательно скрываемые следы преступлений самого подполковника. Взять, к примеру, Мазурова, оказавшегося в паспортном столе, все это неспроста. Ну, допустим, Мазурова можно отправить на пенсию по состоянию здоровья, как только тот выйдет из больницы. Орден на грудь и пинком под зад на областную медкомиссию. А остальные? Там ведь не один Колодников, таких чокнутых, как он, половина.

От этих размышлений Мамонова отвлек звонок мобильника.

— Да, Мамонов.

— Слушай, начальник, — подполковник узнал хрипатый голос Гусева. — Тебе не кажется, что нас кто-то сильно подставил?

— Ты имеешь в виду девку с камерой? Не пыли, вот вернутся твои качки, и мы точно узнаем, снимала она что-нибудь или нет.

— Дело не только в ней. Мне известно, кто нас вложил твоим ментам.

— И кто?

— Наш общий друг Антоша.

Мамонов замолчал, это было по-настоящему страшно. Антонов знал про него все, всю подноготную.

— С чего ты взял? — после долгой паузы тихо спросил подполковник. Резко захотелось курить, и он одной рукой попытался вытащить из пачки сигарету. Ему показалось, что пальцы начали неметь, и в раздражении он бросил сигареты на пол.

— Их засекли, его и твоего недоноска Колодникова. Покнацались у нас в «Айсберге» позавчера вечером.

— А вчера нас начали снимать. Логично. Впрочем, ты сам виноват. Зачем потребовал от Аркаши отступного?

— Как? Ты же сам мне предложил?

— Когда? — изумился Мамонов.

— На той неделе, помнишь, сидели у тебя после сауны.

— Так я же в шутку это сказал! — взорвался подполковник. — Я и не думал, что ты своего лучшего друга возьмешь и в самом деле обложишь!

Они помолчали, потом Гусев сказал:

— Ладно, шутка твоя хреновая получилась. Давай теперь мозгуй, что нам дальше делать.

— С Антошей это стопроцентно?

— Не уверен, может, и так, случайна. Бармен лопухнулся, сейчас все везет пятками назад.

— Надо бы узнать точней.

— Как?

— Не знаю! Позвони Антоше, спроси его напрямую.

— Ты че, дурак?! Он же свалит сразу из города, и концы в воду.

— А зачем он тебе нужен?

— Затем! Чтобы в случае чего кишки из него выпустить.

— Ну хорошо, прозвони, кто там был в «Айсберге» вместе с Колодниковым.

Может, к кому-нибудь есть подход. Не может быть, чтобы он не поделился информацией со своими кентами.

— Ладно, это я узнаю.

— Тогда бывай.

Отключив связь, Мамонов подобрал с пола сигареты, закурил и задумался над создавшейся ситуацией.

«Если Колодников расколол Антошу, то это круто. Антоша сейчас хоть и отошел от всех дел, но на поток-то ставил все он. В его автосервисе дела проворачивали».

Внезапно Мамонова словно прошило током, на лбу выступил холодный пот. Он вспомнил о поездке Жучихина, о героине в бензобаке.

«Если Антоша рассказал ментяре про это, тогда все, мне п…ец!»

Схватившись за телефон, он начал торопливо набирать код Украины. Как назло, сначала звонок срывался, потом зазвучали короткие гудки. Подполковник последними словами материл родную российскую связь, самих связистов и этот проклятый день, который, казалось, никогда не кончится. Наконец пошли длинные гудки, а вскоре послышался по-старчески дребезжащий голос матери.

— Да, слушаю.

— Мама, это я.

— Миша, ты? Спасибо, сынок, за посылку, что же ты сам-то не приехал?..

— Мам-мам, об этом после, где Жучихин?

— Вася?! Уже уехал.

Мамонова из озноба бросило в жар.

— Давно?

— Да нет, с полчаса.

«Полчаса, до границы еще час, и все будет ясно. Либо Антоша нас сдал, либо зря мы дрейфим. Однако как хреново быть в шкуре преступника, никогда бы не подумал. Просил же Жучихин мобильник, не дал, пожалел. Теперь вот хлебаю».

Тем временем в «Айсберге» проходило небольшое производственное собрание.

Дверь в заведение была закрыта, и весь персонал собрался в банкетном зале.

По одну сторону стола расположились бармен с подбитым глазом, две официантки, распорядитель и метрдотель, он же вышибала. По другую сторону сидел сам хозяин.

— Ну, так кого из них вы знаете? — начал допрос Гусев.

— Ну, был наш участковый… — начала одна из официанток, та самая, чересчур строгая.

— Березин, — подтвердил метрдотель.

— Потом этот, маленький, с усиками, — сказала другая официантка.

— Колодников, — уточнил Гусев.

— Двоих я не знаю, один высокий такой, симпатичный, а второй тоже ничего, только глаза разною цвета, один зеленый, другой не то голубой, не то серый.

Потом еще толстый участковый с капитанскими погонами.

— Курчавый такой? — оживился Гусев.

— Да — Фортуна, — понял Вадим.

— И еще один участковый, молодой, с синяком под глазом, — оживилась строгая официантка. — Я почему знаю, у меня мать в Гусинке живет, вот там его участок. Андреем зовут.

— В Гусинке? — Вадик наморщил лоб. Он сам был родом из Гусинки, оттуда и его фамилия, полдеревни жителей носили ее. — Это невысокий такой, щуплый?

— Да.

«Разбор полетов» продолжался еще не менее получаса, наконец Гусев распустил личный состав бара и позвонил Мамонову. Выслушав фамилии подчиненных и приметы неизвестных официанткам оперативников, подполковник мгновенно определил их имена.

— Зудов и Астафьев, дружки Колодникова.

— Ну и кого из них можно раскрутить?

— Да никого. К этим ты даже не суйся, а участковые… зачем они тебе нужны? Все и так скоро будет известно.

— Откуда ты знаешь?

Мамонов подробно рассказал подельнику о ситуации, сложившейся с прапорщиком, его поездкой на Украину. Вадим согласился, что дело — дрянь.

— Да, если его прихватят, то нашему Аркаше сто процентов пора будет с родственниками прощаться.

Отключив мобильник, Мамонов снова уставился на городской телефон, как раввин на священную Тору.

Колодников крепко спал — двое суток беспрерывного напряжения вырубили его мгновенно. Вернувшись домой в пять утра, он, казалось, на минутку прилег на диван, и жена, не сумев разбудить его в восемь часов, как он просил, так и ушла на работу, решив дать ему отдохнуть.

Пока он спал, к нему пытались дозвониться множество людей. Это и дежурный по городу, и Астафьев из телефонной будки, а три часа спустя Анна Владимировна Орлова, специально для этого отправленная лейтенантом в город. Увы, телефон старшего оперуполномоченного молчал.

Только в первом часу дня Андрей начал выбираться из цепкого, тягучего сна.

Причиной пробуждения стал настойчивый звонок в дверь. Посторонний звук растревожил бодрствующие участки головного мозга, но майор решил, что это — продолжение сна. Однако посетитель был настойчив и уходить не собирался. Лишь минут через десять Колодников сообразил, что звонок в дверь вполне реален, и, вскочив с дивана, поспешил в прихожую, на ходу растирая глаза и окончательно просыпаясь.

— Кто? — хрипло гаркнул он у двери, рукой придерживаясь за стенку, чтобы не упасть.

— Открывай, засоня, — донеслось в ответ.

Этот необычный гортанный голос мог принадлежать только Паше Зудову, и Колодников с облегчением начал отпирать замки.

— Я уж думал, не случилось ли что, звоню-звоню, все без толку, — сказал тот, появляясь в дверях. — Хорошо, ты дверь железную поставил, а была бы обычная, выбил бы к чертям собачьим.

— Что, долго звонил?

— Минут десять. Даже жене твоей на работу звякнул, она и сказала, что ты спишь, а то бы поехал тебя где-нибудь в городе разыскивать.

— А сколько времени-то?

Взглянув на часы, Андрей ужаснулся:

— Ни хрена себе, вот это прилег на часок! А Анька что ж не разбудила?

— Она пыталась, но говорит, тоже не смогла. Что у тебя с телефоном?

Колодников с недоумением посмотрел на аппарат — трубка лежала неровно, и, естественно, в ответ звонящим аппарат отсылал короткие гудки. Положив трубку на рычаг, майор побрел в ванну, по ходу дела спросив:

— Что-нибудь случилось?

— Да куча всего. Во-первых, тебя отстранили от руководства утро…

— Да и хрен с ним, — отозвался Андрей из ванны, фыркая, как тюлень.

— Назначили на это место Касьянова…

Андрей поморщился, но оставил без комментариев.

— Юрка выкрал Орлову из больницы, и Мамон за это его подводит под статью об увольнении…

— Козел!

— Ну и, в-четвертых, самая хреновая новость, что Лена по дороге в Железногорск на своей «Оке» разбилась насмерть.

Это сообщение проняло майора до самых печенок. Он вышел из ванной с электробритвой в руках и, усевшись на пуфик в прихожей, тихо спросил:

— Когда?

— В одиннадцатом часу, не доехав до города десяти километров, — сказал Зудов, пристраиваясь на корточках у стенки напротив майора.

— А кассета?

Паша пожал плечами:

— Это никому не известно.

— Как думаешь, это случайность или нет?

— Не знаю. По идее вчера там были все свои, кто мог ее заложить?

— Да, это верно. Никто.

Несколько минут майор сидел неподвижно, лицо осунулось.

— Сволочи мы, Пашка, — тихо сказал он. — И еще какие сволочи. Взяли и подставили девчонку.

— Я тоже так думаю, — признался Паша, ладонями растирая лицо. — Не думал я, что может так получиться.

Они помолчали, потом Андрей поднялся, рассеянно посмотрел на бритву.

Бриться он так и не стал, сунул ее в карман куртки.

— Поехали!

В здании ГАИ он сразу прошел в аппаратную. Дежурил майор Комаров, давний друг Колодникова.

— О, привет, Андрей. Знаешь, что Баграмян разбился?

— Туда ему и дорога, скажи лучше, что есть на Брошину?

— А что тебя интересует?

— Ты можешь вызвать ту бригаду, что работала с ее машиной?

— Попробую.

Пока Комаров запрашивал область, Колодников все же побрился, используя государственную розетку в личных целях.

— Андрей, к микрофону, — позвал его Комаров.

— Капитан Агарев, начальник оперативной группы слушает, — отчетливо донеслось из динамика.

— Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Колодников. Капитан, вы лично осматривали место аварии «Оки» госномер триста тринадцать АЯ?

— Да.

— Скажите, среди вещей погибшей была видеокассета? Она должна была там быть обязательно.

— Нет. А где она могла находиться?

— Ну не знаю…

— Ленка не расставалась с камерой, — тихо напомнил Зудов.

— Скорее всего, в сумке, к тому же у нее могла быть с собой еще и видеокамера.

— Нет, камеры не было и кассеты тоже. В сумке, ну как обычно, документы, косметичка, ключи… да, кстати! Сумка лежала рядом с машиной, открытая, я еще подумал, что ее выбросило при ударе.

— А кто первый обнаружил аварию?

— Парень на «Ниве», но перед ним там побывали какие-то люди на «ауди». Они и сказали ему, что она мертва. Номер их парень не запомнил.

— А цвет иномарки?

— Черный.

— Хорошо, спасибо, капитан.

Комаров вопросительно смотрел на Андрея, но тот пожал плечами, дескать, ничего не ясно и спросил:

— Ковчугину сообщили?

— Да, сразу же. Лично Лыков ездил. На улице Колодников закурил.

— Значит, кассета ушла, — сказал он после первой затяжки.

— Да, похоже, что так, — согласился Паша. — Кстати, я пробил в паспортном столе тот домик по Достоевского, двадцать восемь. Знаешь, на кого он записан?

Пенсионерам Семеновым принадлежит.

— Тем самым, которых грохнул Свинорез? — удивился Андрей.

— Ну да. Но самое интересное, что убитая — какая-то родственница жены Мамонова. Сам Семенов раньше работал во внутренних войсках, охранял зону где-то на Севере. К нам в Кривов приехали пять лет назад, после увольнения в запас.

— Вот черт, все переплелись. Сколько же квартир у них?! Но на деле все шито-крыто.