(Из кухни выходят Ник и Уэсли.)
      Ник: Вот. Сиди, отдыхай. Ты хоть немного подкрепился. Надо было сразу сказать, что ты есть хочешь. Ну, тебе как, получше?
      Уэсли: (садится на стул, за пианино) Да. Спасибо. Я не знал, что я такой голодный.
      Ник: Отлично. (Обращаясь к танцующему Харри) Эй. Черт, что это ты вытворяешь?
      Харри: (останавливается) Это я сам придумал. Я прирожденный танцор и комик.
      (Уэсли медленно, сперва по одной ноте, потом по одному аккорду, начинает играть на пианино.)
      Ник: Ты же бездарь. Найди себе другую работу. Стань продавцом в каком-нибудь магазине. Зачем тебе быть комиком?
      Харри: Я о многом могу поведать миру, но у них не хватает мозгов выслушать меня. Меня никто не знает.
      Дадли: Элси. Теперь вот сижу и жду незнакомую чувиху. Лорейн Смит. Ни разу в жизни ее не видел. Просто не тот номер набрал. Она со мной амурничает и я клюю. Дайте мне, пожалуйста, пива.
      Харри: Ник, вы должны посмотреть мой номер. Такого в Америке еще не было. Дайте мне шанс. Можете мне не платить. Разрешите мне сыграть его сегодня вечером. Если, когда я кончу, все не встанут на уши - окей, я уйду домой. Не умри водевиль - такого, как я, сейчас рвали бы на части.
      Ник: На тебя смотришь - и не смешно. Наоборот, людям плакать хочется. На кой черт тебе далось всех смешить? Ты же, наоборот, разбиваешь им сердце. Да и над чем, черт подери, тебе смеяться? Ты всю жизнь был бедным, разве нет?
      Харри: Да, я был беден, но не забывайте, некоторые вещи поважнее других.
      Ник: Например, что важнее чего, например?
      Харри: Например, талант поважнее денег, например, вот, а у меня есть талант. У меня днем и ночью возникают идеи. Мне все дается легко. У меня есть свой стиль, но я должен его шлифовать. Вот и все.
      (Уэсли все это время играет какую-то музыку своего сочинения. Очень красивую, неземную. Немного погодя Харри опять начинает танцевать.)
      Ник: (наблюдает за ним) Я - хозяин самой паршивой забегаловки во Фриско и вдруг заявляется этот чудак и ради него я вынужден запасаться шампанским. Шлюхи приходят и орут мне в лицо, что они леди. Потом влетает талант и умоляет помочь ему раскрыться. А иногда сюда даже благородные шастают. Может, все дело в моем характере. А может атмосфера в моей дыре бредовая. Старый добрый баришко. (Пауза.) А может, они больше нигде не чувствуют себя дома.
      (Теперь Уэсли вовсю играет, а Харри танцует новый танец. Дадли мрачнеет все больше и больше.)
      Китти: Пожалуйста, потанцуйте со мной.
      Джо: (громко) Я так и не научился танцевать.
      Китти: Все могут танцевать. Просто обнимите меня.
      Джо: Ты мне очень нравишься. Извини. Но я не могу танцевать. Боже мой, а как бы хотел.
      Китти: Очень вас прошу.
      Джо: Прости. Я бы с удовольствием...
      (Китти танцует одна. Входит Том с пакетом. Он видит Китти и снова столбенеет. Потом приходит в себя и кладет пакет на стол перед Джо.)
      Джо: (берет в руки пакет) Что это ты принес?
      Том: Игрушек на пару долларов. Ты же меня посылал. Продавщица все спрашивала, зачем мне игрушки. Я не знал, что ей ответить. (Он засматривается на Китти. Потом оборачивается к Джо.) Мне позарез нужны деньги. После всего, что ты для меня сделал, я для тебя что угодно сделаю, но Джо, ты бы хоть иногда давал мне денег, а?
      Джо: Зачем они тебе?
      (Том поворачивается и смотрит на Китти.)
      Джо: (замечает) Разумеется. Вот пятерка. (Гаркает.) Ты умеешь танцевать?
      Том: (гордо) Я занял второе место на Паломаре в Сакраменто пять лет назад.
      Джо: (громко, разворачивает пакет) Окей, потанцуй с ней.
      Том: Вот с ней?
      Джо: Да, с Китти Дюваль, королевой бурлеска. Я хочу сказать, королевой мирового бурлеска. Потанцуй с ней. Она хочет танцевать.
      Том: (поклоняясь имени Китти Дюваль, беспомощно) Джо, можно я тебе кое-что скажу?
      Джо: (достает игрушку и заводит ее) Можешь не говорить. Я знаю. Ты любишь ее. Ты ее очень любишь. Я не слепой. Я знаю. Но будь осторожней. Не заразись, как в прошлый раз.
      Ник: (с изумлением смотрит и слушает Уэсли) Пришел и хочет быть посудомойкой. Падает в обморок от голода. А потом садится и играет лучше самого Хайветца.
      Джо: Хайветц - скрипач.
      Ник: Ладно, не придирайся. И хорошо играет, скажи?
      Том: (обращаясь к Китти) Китти.
      Джо: (отпускает игрушку, громко) Не разговаривай. Просто танцуй.
      (Том и Китти танцуют. Ник за стойкой наблюдает за ними. Харри танцует. Дадли печально сидит за кружкой пива. Лорейн Смит, около тридцати-семи, полная и нелепая, входит в бар.)
      Ник: Хей, леди!
      Лорейн: (оглядывается по сторонам, внимательно изучает всех мужчин) Я ищу молодого человека, с которым я разговаривала по телефону. Дадли Р. Бостуик.
      Дадли: (вскакивает, подбегает к ней, в шоке останавливается) Дадли Р. (Медленно.) Бостуик? Ах, да. Он минут десять, как ушел. Дадли Бостуик, да? Бедный такой, на костылях?
      Лорейн: На костылях?
      Дадли: Ага. Дадли Бостуик. Он сказал, его так зовут. Он просил передать, чтобы вы его не ждали.
      Лорейн: Ну. (Собирается уходить, потом оборачивается.) А вы уверены что вы не Дадли Бостуик?
      Дадли: Кто - я? (Величественно.) Меня зовут Роджер Тенефранка. Я полуфранцуз-полуканадец. А этого беднягу я до сегодняшнего дня ни разу не видел.
      Лорей: А по-моему ваш голос очень похож на тот голос в телефоне.
      Дадли: Совпадение. Случайность. Мания судьбы. Бывает, знаете. Выкиньте это из головы. Этот бедный калека уковылял отсюда десять минут назад.
      Лорейн: Он говорил, что покончит жизнь самоубийством. Я просто хотела помочь. (Она уходит.)
      Дадли: Помочь? А как она может помочь? (Дадли бросается к телефону.) Господи, Элси. Господи. Я больше от тебя не уйду. (Он перелистывает маленькую записную книжку.) Почему я вечно забываю этот номер? Я сто раз пытался связаться с ней на этой неделе и так и не запомнил ее номер. К телефону она не подходит, но я все звоню. То ее нет. То она вышла. То она работает. То я набираю не тот номер. Вечно все не так. Я спать не могу. (Дерзко.) Рано или поздно она подойдет к телефону. Если есть на свете настоящая любовь, она подойдет к телефону. Сансет 73-49.
      (Он набирает номер, а Джо продолжает изучать игрушки. Том принес ему одну большую механическую игрушку, несколько свистков и музыкальную шкатулку. Джо быстро свистит во все свистки подряд, словно просто хочет проверить, какой у каждого звук.)
      (Том и Китти перестают танцевать. Том глядит на нее.)
      Дадли: Алле. Это Сансет 73-49? Могу я поговорить с Элси? Да. (Настойчиво, но с горечью.) Нет, это не Дадли Бостуик. Это Рождер Тенефранка из Монреаля, Канада. Я прихожусь Мисс Мандельшпигель другом детства. Мы вместе ходили в детский сад. (Прикрывает трубку рукой.) Черт побери. (В телефон.) Да, я подожду, спасибо.
      Том: Я люблю тебя.
      Китти: Хочешь подняться в мою комнату? (Том не может ответить.) У тебя есть два доллара?
      Том: (в замешательстве качает головой) У меня есть пять, но я люблю тебя.
      Китти: (смотрит на него) И ты хочешь потратить все пять?
      (Том обнимает ее. Они уходят. Джо наблюдает за ними. Снова склоняется над игрушкой.)
      Джо: Где этот грузчик из порта, МакКарти?
      Ник: Еще явится.
      Джо: И что он будет говорить в этот раз?
      Ник: Будет трепаться, как обычно. Пойду, узнаю, кто выиграл в третьем забеге у Лорела.
      Джо: Выиграл Драгоценный.
      Ник: Это ты так думаешь. (Выходит.)
      Джо: (про себя) А лошадка по имени МакКарти побежит сегодня в шестом забеге.
      Дадли: (в телефон) Алле. Алле, Элси? Элси? (Его голос, он весь слабеет) Боже мой. Она подошла к телефону. Элси, я в Баре Ника на Тихоокеанской. Ты должна придти сюда и поговорить со мной. Алле. Алле, Элси? (Поражен.) Неужели она повесила трубку? Или получился отбой?
      (Он вешает трубку и подходит к бару.)
      (Уэсли все еще играет на пианино. Харри танцует. Джо закрутил механизм большой механической игрушки и теперь наблюдает за ее движениями.)
      (Возвращается Ник.)
      Ник: (смотрит на игрушку) Надо же. Механизм, что надо.
      Джо: Сколько я выиграл?
      Ник: Откуда ты знаешь, что ты выиграл?
      Джо: Не будь кретином. Он же сказал Драгоценный выиграет на десять корпусов, так? Он же влюблен, так?
      Ник: Окей. Я не знаю как, но Драгоценный выиграл. Восемьдесять к десяти. Как тебе это удалось?
      Джо: (рев) Вера. Вера. А на сколько он выиграл?
      Ник: Опередил всех на голову. Да ты погляди на него в программке. Самая медленная, самая дешевая, самая паршивая кляча в забеге, и самый слабый жокей впридачу. Ну почему мне так не везет?
      Джо: Сколько ты проиграл?
      Ник: Пятьдесят центов.
      Джо: Тебе вообще нельзя играть.
      Ник: Почему это?
      Джо: Ты вечно ставишь пятьдесят центов. У тебя веры не больше, чем у блохи, вот почему.
      Харри: (орет) А как тебе это, Ник? (Весь приходит в движение.)
      Ник: (поворачивается и смотрит) Неплохо. Оставайся. Будешь напитки подавать. (Обращаясь к Уэсли) Эй, Уэсли. Ты сегодня вечером сможешь еще поиграть?
      Уэсли: (оборачивается, но играть не прекращает) Не знаю, право, мистер Ник. Что-нибудь сыграю.
      Ник: Хорошо. Ты тоже оставайся. (Заходит за стойку.)
      (Теперь в баре воцаряется теплая, естественная атмосфера, эдакая американская безмятежность. Все люди доверчивы и добры, каждый занят тем, что ему по душе и что он хочет делать. Чувствуется глубокая американская наивность и доверие к поведению каждого. Никто ни с кем не соперничает. Никто никого не ненавидит. Каждый живет и не вмешивается в жизнь другого. Каждый по своему следует своей судьбе. Или по своему теряет свои иллюзии, или по своему страется не думать об этом. Несмотря на то, что все предельно серьезны, в сцене безошибочно чувствуются юмор, улыбка, единство души и тела, словно люди спасаются здесь от житейских стрессов, волнений, страхов и достигают более подходящего им состояния раскованности и благодушия. Каждый начинает чувствовать себя удобнее в собственной шкуре: Уэсли играет лучше, чем когда-либо. Харри скачет изящнее, чем когда-либо. Ник за стойкой надраивает стаканы. Джо улыбается, глядя на игрушку. Дадли, все еще озабоченный, и то, успокаивается и излучает меланхоличную устойчивость. Уилли счастлив у игрального автомата. Араб с головой ушел в воспоминания, а ему только того и надо.)
      (И в эту атмосферу и сцену врывается Блик.)
      (Блик - это тип, которого можно возненавидеть с первого взгляда. Физически он ничем не отличается от любого из присутствующих. У него обыкновенное лицо. У него нет особых недостатков, а между тем, сходу ясно, что к нему невозможно, даже с самой большой натяжкой и желанием, относиться как к нормальному человеку. Это сильный человек, но без настоящей силы сильный лишь среди слабых - слабак, злоупотребляющий данной ему властью по отношению к слабейшим.)
      (Входит Блик раскованно, как обыкновенный посетитель, но Харри моментально теряет свой энтузиазм.)
      Блик: (слащаво, с издевательским дружелюбием) Салют, Ник.
      Ник: (прекращает полировать стаканы и облокачивается на стойку) А тебе чего здесь понадобилось? Для такой вшивой забегаловки, ты черезчур важная персона.
      Блик (польщен) Да ладно, Ник.
      Ник: Важные персоны ко мне не жалуют. На вот. Выпей. (Достает бутылку виски.)
      Блик: Спасибо, не пью.
      Ник (выпивает сам) Да ну, почему?
      Блик: Должность такая.
      Ник: Ты - начальник вшивой Охраны Нравов. А здесь у всех нравы в порядке.
      Блик: (резко) Шлюхи цепляют тут своих клиентов.
      Ник: (зло) Чего тебе надо?
      Блик: (громко) Просто хочу, чтобы ты знал: пора это прекратить.
      (Музыка останавливается. Механическая игрушка тоже. Стоит абсолютная тишина. Теперь в атмосфере чувствуется странная тревога и дисгармония. Харри не знает, куда девать руки-ноги. Руки Уэсли опускаются по швам. Джо тихонько отодвигает игрушку на конец стола и с интересом следит за происходящим. Уилли перестает играть в шары, поворачивается и ждет. Дадли резко-резко выпрямляется, как бы желая сказать: "Ничто меня не испугает. Любовь превыше всего." Араб сидит, как сидел, но он тоже наблюдает за происходящим. Ник домонстрирует высокомерное презрение. Следует момент тишины и напряженности, словно Блик ждет, чтобы все зафиксировали его присутствие. Реакция Харри, Дадли, Уэсли и Уилли ему льстит, но презрение и недружелюбие Ника его слегка раздражают.)
      Ник: Не пялься на меня. Я не могу отличить шлюху от леди. Ты женат?
      Блик: Вопросы здесь задаю я.
      Ник: (перебивает его) Тебе ведь небось уже сорок-пять стукнуло. Пора бы знать.
      Блик: (зло) Шлюхи цепляют тут своих клиентов.
      Ник: (срывается на крик) Слушай, ты, не нарывайтся на неприятности. Люди приходят сюда, выпить и расслабиться. И мне все равно, кто они.
      Блик: А мне не все равно.
      Ник: Чтобы убедиться, что женщина - шлюха, надо походить с ней по улицам, а потом лечь с ней в постель. Ты же не станешь этим заниматься? Хотя тебе, наверняка, охота.
      Блик: Вякни еще хоть слово - и я твое логово прикрою.
      Ник: (очень просто, без злобы) Слушай, ты и тебе подобные мне здесь не нужны. У тебя руки чешутся превратить этот мир из плохого в поганый. Вот как ты сам.
      Блик: (после яростной, презрительной паузы) Я вечером еще раз загляну. (Направляется к выходу.)
      Ник: (очень зло, но очень спокойно) Сделай себе большое одолжение - не приходи вечером. Лучше пришли кого-нибудь. А от тебя меня просто воротит.
      Блик: (просто, но с презрением) Не нарушай законов. И кстати, меня от тебя тоже.
      (Он оглядывается по сторонам и уходит.)
      (Минуту стоит тишина. Потом Уилли поворачивается, кидает в автомат очередной пятицентовик и начинает новую игру. Уэсли поворачивается к пианино и довольно неуверенно начинает играть. Сейчас он далеко не так расположен играть, как до прихода Блика. Харри расхаживает взад и вперед, не в состоянии танцевать. Дадли вновь начинает грустить за столиком. Ник начинает свистеть, но внезапно останавливается. Джо заводит игрушку.)
      Джо: (иронизируя) Ник. Ты хочешь убить его?
      Ник: Тошно мне.
      Джо: Да? Почему?
      Ник: Чего я злюсь из-за такого, как он? Зачем мне его ненавидеть? Он же ничто. Никто. Он - крыса. Но каждый раз, когда он заявляется сюда, я бешусь. Пить он не желает. Просто посидеть тоже не желает. Расслабиться - и то не желает. Ты мне одно объясни?
      Джо: Постараюсь.
      Ник: Какого черта эта козявка рыпается вылезти из своей скорлупы и изменить мир?
      Джо: (поражен) А он что, тоже хочет изменить мир?
      Ник: (с досадой) Ты же знаешь, о чем я. Зачем он придирается к людям? Урод какой-то.
      Джо: (почти про себя, размышляя о том, что Блик, оказывается, тоже хочет изменить мир) Наверное, хочет доказать миру, что он не урод.
      Ник: А я вот прихожу на работу и ненавижу его.
      Джо: Не его, Ник. А вообще все.
      Ник: Да я знаю. Но все равно, уж он мне здесь точно не нужен. Паршивый он человек. Понимаешь, о чем я? Он вредит маленьким людям. (Сбит с толку) Одну девчонку он чуть до самоубийства не довел. (В бешенстве) Я ему башку проломлю, если он вздумает кого-нибудь здесь обидеть. Это моя дыра. (Как бы вспомнив еще что-то.) Или, если вздумает унизить кого-нибудь.
      Джо: В глубине души, может он и не такая сволочь.
      Ник: Знаю я его. И он дрянь.
      (Во время этого разговора, Уэсли вновь разыгрывается, игрушка снова начинает вертеться и, мало-по-малу, Харри опять принимается танцевать. Ник выходит из-за стойки и совсем как ребенок, позабыв про недавнюю злость, любуется игрушкой. Он начинает улыбаться всем и всему: поворачивается и слушает игру Уэсли, наблюдает за Харри, дружески кивает Арабу, качает головой, бросив взгляд на Дадли и делает неопределенный ласковый жест, взглянув на Уилли. Точно, это его дыра.)
      (Да, это славная, неприметная американская забегаловка, где люди могут расчитывать на то, что их оставят в покое.)
      Ник: Бар у меня - что надо. Ничего лишнего. Эй. Комик. Оставайся вечером тоже потанцуешь. По-моему, у тебя нормально получается. Уэсли? Вечером тоже это сыграй. Прекрасная музыка!
      Харри: Спасибо, Ник. Боже мой, наконец-то мне повезло. (Кидается к телефону.) Алле, мам? Мам, это ты? Я, Харри. Мам, я работу нашел. (Он вешает трубку, расхаживает по бару и улыбается.)
      (Входит Мэри Л.)
      Джо: (приподнося игрушку к Нику и Мэри Л.) Ник - это игрушка. Безделушка, выдуманная хитрым человеком, чтобы разгонять детскую скуку, грусть или злость. Благородный механизм. Пожалуй, в данный момент я не cмогу назвать тебе механизм поблагороднее.
      (Все собираются вокруг столика Джо, чтобы посмотреть на игрушку. Игрушка останавливается. Джо заводит музыкальную шкатулку. Потом берет в руки свисток: свистит в него и мы слышим очень странный, смешной и грустный звук.)
      Джо: Прелестно. Трагично, но прилестно.
      (Уэсли подбирает на пианино мелодию музыкальной шкатулки. Мэри Л. выбирает себе столик и садится.)
      Ник: Джо. Эта девчонка, Китти. Зачем она обозвала меня дантистом? Ведь я зла никому не сделаю, тем более зубу.
      (Ник подходит к столику Мэри Л. Харри имитирует движения игрушки. Танцует. Пианино звучит все громче и во время этого соло, свет на сцене медленно гаснет.)
      Второй Акт
      Час спустя. На сцене те же персонажи, что и в конце первого акта. Джо сидит за своим столом, тихо тасует колоду карт, одновременно изучает лицо женщины за соседним столиком и поглядывает на инициалы на ее сумочке, словно это символы давно ушедшего величия мира. Женщина, со своей стороны, время от времени, как бы невзначай, поглядывает на Джо. Вернее не поглядывает, а скорее, ощущает его присутствие и это прододжается уже около часа. Пиво слегка ударило ей в голову, ну, а Джо, как обычно, пьян, но сдержан, собран. Остальные на сцене сидят за столиками, пианино, стойкой и т.д.
      Джо: Мадж...Лобовиц?
      Мэри: Что-что?
      Джо: Имя. Мейбел Лепескью?
      Мэри: Чье имя?
      Джо: Инициалы М.Л. На вашей сумочке.
      Мэри: Нет.
      Джо: (после долгой паузы, глубоко задумавшись над тайной ее имени, вертит в руках карту и изучает красивое женское лицо.) Марджи Лонгуорти?
      Мэри: (все это время она очень естественна и откровенна, без малейшего намека на юмор: они оба пьяны, но держатся торжественно) Нет.
      Джо: (его голос звучит слегка выше, как бы от подступающего волнения) Мидж Лори? (Мэри качает головой). А мои инициалы: Д. Т.
      Мэри: (Пауза.) Джон?
      Джо: Нет. (Пауза.) Марта Ланкастер?
      Мэри: Нет. (Небольшая пауза.) Джозеф?
      Джо: Ну, не совсем. Это мое имя, но все зовут меня Джо. А вот фамилия потруднее. Я вам немножко помогу. Я ирландец. (Пауза) Неужели просто Мэри?
      Мэри: Да. Я тоже ирландка. По крайней мере, со стороны отца. А по матери - англичанка.
      Джо: А я ирландец с обеих сторон. Мэри - это одно из моих любимых имен. Наверное поэтому я не сразу догадался. Однажды в Мексико-Сити я познакомился с девушкой по имени Мэри. Она была американкой из Филадельфии. Там она вышла замуж. Я хочу сказать, в Мексико-Сити. Причем при мне. Мы были влюблены друг в друга. По крайней мере я был влюблен. А влюблены ли они в вас - этого никогда наверняка не знаешь. Они были обручены, понимаете, и ее мать была при ней, поэтому она все-таки вышла за него замуж. Уже лет шесть или семь прошло. Сейчас у нее наверное трое или четверо детей.
      Мэри: Вы все еще влюблены в нее?
      Джо: Ну, нет. Если честно, я не вполне уверен. Наверное да. Я даже не знал, что она обручена, я узнал за пару дней до свадьбы. Я думал, я на ней женюсь. Я все представлял, какие у нас будут дети. Третий был моим любимчиком. Первые два были замечательные. Красивые и обаятельные, и умные, но этот третий был не похож ни на кого. Тихий, и такой...придурковатый. Мне он ужасно нравился. Когда она сказала мне, что выходит замуж, я не жалел о первых двух, я жалел только об этом третьем.
      Мэри: (после непродолжительной паузы) Чем вы занимаетесь?
      Джо: Занимаюсь? Если честно, ничем.
      Мэри: Вы всегда так много пьете?
      Джо: (тоном ученого) Не всегда. Только, когда я бодрствую. А каждую ночь я, знаете ли, по семь-восемь часов сплю.
      Мэри: Как хорошо. Я хочу сказать, пить только, когда бодрствуешь.
      Джо: (задумчиво) Да, это привиллегия.
      Мэри: А вам действительно нравится пить?
      Джо: (уверенно) Так же, как мне нравится дышать.
      Мэри: (красиво) Почему?
      Джо: (драматично) Почему мне нравится пить? (Пауза.) Потому что я не люблю, когда меня обжуливают. Потому что я не люблю большую часть времени разгуливать мертвым и лишь изредка оживать. (Пауза.) Когда я не пью, я по уши запутываюсь во всякой ерунде, как и все остальные. Я становлюсь занятым. Делаю разные делишки. Разные мелкие, идиотские делишки по разным мелким, идиотским причинам. Наглые, эгоистичные, обыденные делишки. Я только их и делал. Зато теперь я ничего не делаю. Я все время просто живу. А потом ложусь спать. (Пауза.)
      Мэри: И хорошо спите?
      Джо: (как нечто само собой разумееющееся) Разумеется.
      Мэри: (тихо, почти с нежностью) А каковы ваши планы?
      Джо: (громко, но тоже с нежностью) Планы? У меня нет никаких планов. Я просто просыпаюсь и встаю.
      Мэри: (начинает все понимать) Ах, да. Да, конечно.
      (Дадли кидает в грамоффон еще пятицентовик.)
      Джо: (задумчиво) Почему я пью? (Пауза, во время которой он размышляет над этим. Очевидно его размышления глубоки и сложны и из-за этого на его лице появляется очень комичное и наивное выражение.) На этот вопрос существует довольно сложный ответ. (Он абстрактно улыбается.)
      Мэри: О, я не имела в виду...
      Джо: (быстро, галантно) Нет, нет, я настаиваю. Я знаю почему. Я просто подыскивал подходящие слова. Простые.
      Мэри: Ей богу, это не так уж важно.
      Джо: (серьезно) О, нет, это очень важно. (Как врач) Итак, почему я пью? (Как ученый) Нет. Почему вообще люди пьют? (Размышляет) В каждом дне двадцать четыре часа.
      Мэри: (с грустью, но живо) Да, правильно.
      Джо: Двадцать-четыре часа. Из этих двадцати-четырех, как минимум, двадцать-три с половиной - боже мой, я не знаю, почему - тусклы, мертвы, скучны, пусты и убийственны. Минуты на часах, а не время жизни. Не важно, кто вы и чем занимаетесь, двадцать-три с половиной часа из двадцати-четырех вы проводите в ожидании.
      Мэри: В ожидании?
      Джо: (жестикулируя, громко) И чем дольше мы ждем, тем меньше у нас есть, чего ждать.
      Мэри: (внимательно, как примерная ученица Джо) О?
      Джо: (продолжает) И это продолжается днями и неделями, и месяцами, и годами, и не успеваешь оглянуться, как понимаешь, что все эти годы были мертвы. Все минуты были мертвы. Вы сами были мертвы. И больше ждать нечего. Остается только отсчитывать минуты на часах. И они перестают быть временем твоей жизни. Они становятся просто минутами и идиотством. Прекрасным, светлым, умным идиотством. (Пауза.) Я ответил на ваш вопрос?
      Мэри: (откровенно) Боюсь, что да. Спасибо. Вам не стоило так затруднять себя.
      Джо: Мне это не составило никакого труда. (Пауза.) У вас есть дети?
      Мэри: Да. Двое. Сын и дочь.
      Джо: (в восторге) Как замечательно. Они похожи на вас?
      Мэри: Да.
      Джо: Тогда почему вам так грустно?
      Мэри: Мне всегда было грустно. Но после замужества мне разрешили пить.
      Джо: (с готовностью) Кого вы ждете?
      Мэри: Никого.
      Джо: (улыбаясь) И я никого.
      Мэри: Моего мужа, разумеется.
      Джо: Ах да.
      Мэри: Он адвокат.
      Джо: (встает, и облокачивается на стол) Мировой мужик. Он мне нравится. У меня к нему очень теплые чувства.
      Мэри: (слушает) А у вас есть обязанности?
      Джо: (громко) Одна и тысяча других. Должен сказать, я чувствую себя обязанным всем. Ко крайней мере всем, кого я знаю. И вот уже три года я пытаюсь понять, возможно ли жить так, как в моем представлении должен жить цивилизованный человек. Я хочу сказать, не причиняя боли другим.
      Мэри: Вы - знаменитость?
      Джо: Крупная. Совершенно неизвестен, но жутко знаменит. Хотите потанцевать?
      Мэри: Давайте.
      Джо: (громко) Простите. Я не танцую. Я не думал, что вы согласитесь.
      Мэри: Если честно, я совсем не люблю танцевать.
      Джо: (с гордостью. Как комментатор.) А я вообще на ногах не держусь.
      Мэри: Вы хотите сказать, вы под мухой?
      Джо: (улыбается) Нет. Я имел в виду вообще.
      Мэри: (внимательно смотрит на него) Вы когда-нибудь бывали в Париже?
      Джо: В 1929 и еще раз в 1934.
      Мэри: В каком месяце в 1934?
      Джо: Большую половину апреля, весь май и немножко в июне.
      Мэри: В том году я была там в ноябре и в декабре.
      Джо: Мы были там почти в одно и то же время. Вы были замужем?
      Мэри: Обручена. (Какое-то мгновение они молчат и смотрят друг на друга. Тихо и с огромным обаянием.) Вы действительно влюблены в меня?
      Джо: Да.
      Мэри: Из-за шампанского?
      Джо: Да. По крайней мере, частично. (Он садится.)
      Мэри: Если вы меня больше не увидите, вы будете очень несчастны?
      Джо: Очень.
      Мэри: (встает) Как это приятно. (Джо глубоко жаль, что она уходит. В сущности, он почти в панике, и когда он встает, его движения полны страшного горя и отчаяния.) Мне пора. Пожалуйста, не поднимайтесь. (Джо стоит и смотрит на нее с изумлением.) До свиданья.
      Джо: (просто) До свиданья.
      (Женщина какое-то мгновение смотрит на него, потом поворачивается и уходит. Джо долго смотрит ей вслед. Как только он начинает медленно опускаться на стул, входит Мальчишка-газетчик и подходит к его столику.)
      Мальчишка-газетчик: Купите газету, мистер?
      Джо: Сколько их у тебя?
      Мальчишка-газетчик: Одиннадцать.
      (Джо покупает все газеты, просматривает кричащие заголовки и отшвыривает газеты в сторону.)
      (Мальчишка-газетчик с изумлением смотрит на Джо. Потом подходит к Нику за стойкой.)
      Мальчишка-газетчик: (с тревогой) Эй, мистер, вы тут хозяин?
      Ник: (просто, но многозначительно) Я хозяин.
      Мальчишка-газетчик: Вам случайно не нужен отличный лирический тенор?
      Ник: (почти про себя) Отличный лирический тенор? (Громко) А кто это?
      Мальчишка-газетчик: (громко и с досадой) Я. Мне уже не подобает продавать газеты. И мне надоело вечно выкрикивать заголовки. Я хочу петь. Ведь вам нужен отличный лирический тенор?
      Ник: А что в тебе лирического?
      Мальчишка-газетчик: (тонким голосом, сбит с толку) Мой голос.
      Ник: О. (Недолгая пауза, решает уступить) Ладно, тогда - пой!
      (Мальчишка-газетчик начинает петь быструю и красивую песню. Ник и Джо внимательно слушают: Ник с любопытством, Джо с изумлением и восторгом.)
      Ник: (громко) Ты ирландец?
      Мальчишка-газетчик: (скоро, громко, слегка нетерпеливо отвечая на неуместный вопрос) Нет. Я грек. (Он заканчивает песню громче, чем начал ее.)
      (Он драматично поворачивается к Нику, как певец водевиля, который ждет, что его зрители вот-вот зааплодируют. Ник внимательно разглядывает мальчика. Джо встает на ноги и наклоняется к мальчику и Нику.)
      Ник: Неплохо. Приходи через год, я еще раз тебя послушаю.
      Мальчишка-газетчик: (в восторге) Честно?
      Ник: Ага. Приходи седьмого ноября, 1940.
      Мальчишка-газетчик: (таким радостным он ни разу в жизни не был, подбегает к Джо) Вы тоже слышали, мистер?
      Джо: Да и это было великолепно. Откуда ты родом из Греции?
      Мальчишка-газетчик: Из Салоники. Ух ты, мистер. Спасибо.
      Джо: Не жди год. Приходи немного погодя с газетами. Ты отличный певец.
      Мальчишка-газетчик: (в восторге) Ой, спасибо, мистер. Ну, всего. (Подбегает к Нику) Спасибо, мистер.
      (Он выбегает. Джо и Ник смотрят на вращающиеся двери. Джо садится, Ник смеется.)
      Ник: Джо, какие все-таки люди чУдные. Погляди на этого пацана.
      Джо: Конечно чУдные. Все до единого чУдные.
      (Входят МакКарти и Крапп, разговаривая.)
      (МакКарти - крупный мужчина в рабочей одежде, которая его сильно молодит. На нем черные джинсы и голубая рабочая рубашка. Галстука на нем нет. Шляпы тоже нет. У него широкие плечи, худое умное лицо, густые черные волосы. В правом заднем кармане брюк - крюк портового грузчика. Руки у него длинные и волосатые. Рукава засучены как раз до локтей. Это раскованный, ласковый человек. Его движения легки, он сообразителен, отзывчив на обаяние, наивность, юмор. У него чистый, теплый, сильный голос и он им хорошо управляет. Ему нравится мир, несмотря на весь царящий в нем хаос. Ему нравятся люди, несмотря на всю их хаотичность.)
      (Крапп не так высок и широкоплеч, как МакКарти. Полицейская форма, дубинка, револьвер, пояс и фуражка сковывают его движения. И сразу видно, что ему не по себе в роли полисмена. Двигается он скованно, что, вопреки его желанием, отдает напыщенностью. Это наивный человек, у него правильный стержень. Он не так проницателен как МакКарти, но он честен и не старается пускать людям пыль в глаза.)
      Крапп: Ты меня не понимаешь. Здорово, Джо.
      Джо: Здравствуй, Крапп.
      МакКарти: Здорово, Джо.
      Джо: Здравствуй, МакКарти.
      Крапп: Два пива, Ник. (Обращаясь с МакКарти.) Я вечно выполняю приказания, выполняю приказания и все. Я понятия не имею, что за ними стоит. Или, кто есть кто, или, кто против кого. Я просто выполняю приказания.
      (Ник ставит перед ними пиво.)
      МакКарти: Ты мало читаешь.
      Крапп: Я читаю. Я читаю "Наблюдателя" каждое утро. И "Гудок" каждый вечер.
      МакКарти: И выполняешь приказания. Что тебе сейчас приказали?
      Крапп: Поддерживать порядок здесь, на берегу.
      МакКарти: Поддерживать порядок для кого? (Обращаясь к Джо.) Верно?
      Джо: (печально) Верно.
      Крапп: Откуда я знаю. Порядок. Просто поддерживать его.
      МакКарти: Но ты же поддерживаешь его для кого-то? Так для кого, не догадываешься?
      Крапп: Для граждан!
      МакКарти: Я гражданин!
      Крапп: Ну вот, я поддерживаю его для тебя.