Хайдегерд заметила сразу, что, несмотря на лохматость, это лицо было безбородым. И значит, злоумышленник очень молод – юноша, а скорее всего, подросток. У его сообщников были бороды, не стриженные со дня возникновения. А он был гладкий. Не больше семнадцати лет, от силы... Совсем мальчик.
      Хайди, наконец, почувствовала, что все смотрят на нее, и смутилась. Несколько рыцарей с трудом отвели глаза: льняная рубаха не мешала им видеть или воображать, что под ней есть. Отец только улыбнулся и сказал:
      – Вижу, моя дочь тоже проснулась.
      – Хайди, доченька, здесь холодно, зачем ты пришла? – мать обняла девушку. Та благодарно прижалась к ней, но смотрела все-таки на виновника переполоха.
      Они встретились взглядами, и на виду у всех грязный, угрюмый и дурно пахнущий похититель книги резко изменился. Плечи выпрямились, голова гордо вскинулась, блеснули молодые глаза...
      Перед графом Арденом стояло само благородное достоинство – невзирая на все его рабские лохмотья.
      – Милорд, книга принадлежит мне, – сказал юноша. – Я сам тут ее спрятал, а сегодня пришел за ней. Я не вор.
      – Грязный раб! Как ты смеешь! – закричал старый бейлиф, но чья-то железная рука оттерла его от пленников. Кажется, это был Куно.
      – Тихо, мастер Баррет! – В устах вежливого лорда, окрик прозвучал страшно. Но он сразу понизил голос. – Не будем более сотрясать воздух и будить весь дом. Я благодарен вам, мастер, за бдительность, не хочу отрывать от отдыха. Ступайте домой.
      Старику ничего не осталось, как почтительно поклониться и уйти.
      – Сэр Торин, отправьте часовых на посты.
      – Слушаюсь, милорд.
      По его быстрому знаку, трое вооруженных людей покинули помещение. Остались только он сам и Куно фон Лихтенвальд.
      – Кто эти люди, сэр Куно? Вы сказали, они прошли тайным ходом?
      – Милорд, – начал тот по обыкновению кратко и обстоятельно. – Они вместе с другими легли спать. Потом встали. Этот первый, – он указал на младшего. – Потом этот и этот. Встали тихо. Пошли в угол пещеры. Отодвинули камень. Пошли вперед. Я за ними. Касту велел дежурить. Ход длинный, узкий. Дошли до стены, исчезли. Там ход – вниз, потом вверх. По лестнице. Зажгли свечу. Минута, две. Потом топот во дворе, это старик. Они испугались, хотели бежать. Я был внизу, Честер сверху. Они не успели.
      – Сэр Куно, вы прелесть, – засмеялась Хайди из-под материнского локтя. – Никто не умеет так красиво рассказывать.
      – В самом деле, – согласился лорд Арден. – Все ясно, и ни одного слова лишнего. Вам цены нет, друг мой Лихтенвальд... Вот что. Возьмите этих двоих, – он указал на двух старших рабов. – проводите их... ну, скажем, на кухню. Там есть вода, пусть умоются, поедят, что ли... А с этим молодым человеком мы поговорим.
      – Ему тоже надо умыться, – заметила леди Арден с сочувствием. – В моей гардеробной еще есть вода, так нельзя ли?.. И вы сами тоже, милорд, недостаточно одеты для разговоров. Вернемся в дом, милый, а там будет видно.
      – Согласен. Миледи, вы с Хайди первые.
      По очереди, все протиснулись в каменную дверь, и Торин крепко-накрепко ее закрыл. Запер замок, бегло осмотрел двери запертых спален.
      Все было тихо. Сарацинские дамы явно не проявили нечестивого любопытства. Очень хорошо. Он поспешно последовал за всеми на первый этаж, где и в самом деле еще сохранился один кувшин теплой воды после дамских купаний.
      Косясь на графа, вставшего в дверях с той самой книгой в руках, Торин помог неизвестному смыть основную грязь и нашел пару чистого белья. Как он понял, сэр Конрад предпочитал обойтись без лакея, что спал в правом крыле.
      Когда нежданный гость был уже вполне чист для беседы, показалась Леонсия. Она пригласила всех к себе в будуар.
      Других женщин не было видно. Предусмотрительная графиня запретила служанкам лезть не в свое дело.
      Граф усадил жену, дочь и сына на скамью у стены, а сам, оседлав табурет, рассмотрел своего пленника повнимательнее. Мальчик был на вид далеко не крестьянским парнем, это беспокоило его тем более, что ситуация складывалась... гм... нежелательная.
      – Как тебя зовут? – спросил он, хотя все уже было ясно.
      – Роланд. Роланд Арден! – гордо заявил юноша. – Я сын лорда Ардена. Настоящего! – и в голосе его звучал вызов.
      – Вот как, – спокойно проговорил сэр Конрад. – А я даже не знал, что у покойного графа Ардена был сын.
      От дверей отозвался Торин:
      – Он вполне может быть незаконным сыном. Хотя конечно, нельзя было отдавать его в рабство, но...
      – Я – законный сын! – огрызнулся тот яростно.
      – Это еще доказать надо.
      – Вот именно, – задумчиво проговорил сэр Конрад и положил перед собой перепачканный том Тита Лукреция. – И что самое интересное, доказательство есть. Самое что ни на есть бесспорное. Или почти бесспорное.
      От неожиданности с лица Роланда спала наигранная бравада. Он неуверенно посмотрел на нового хозяина замка, который поглаживал переплет книги, словно не решаясь ее раскрыть.
      – Доказательство, отец? – нетерпеливо спрашивал Родерик. Ему просто интересно, подумал граф и стал объяснять:
      – Дарственная надпись на этой книге доказывает, во-первых, что лорд Виктор Арден был женат. Не знаю, жива ли еще эта леди...
      – Она умерла. Мне... было тогда восемь лет, – тихо сказал Роланд.
      – Ох... – донеслось со стороны дам.
      – Во-вторых, у нее был сын, и даже сказано, когда он родился. Надпись помечена 11... годом, то есть шестнадцать лет назад. Значит, сейчас ее сыну семнадцать, или чуть больше.
      – Ну, возраст – это еще не все! – не сдавался упрямый Торин. – Но как можно доказать, что это и есть он? Вот этот вот парень?
      – А теперь я могу показать вам кое-что интересное. Погляди, сын. Поглядите все. – Он указал на раскрытую страницу, испятнанную следами от грязных пальцев.
      – Ты открывал книгу? Сегодня, когда нашел ее?
      – Да. Я хотел посмотреть... Снова увидеть ее письмо. Я не хотел пачкать.
      – У него не было чем помыть руки, – заступился за него Родерик совсем по-детски, что, как всегда, вызвало улыбку его отца. – И вообще ночью не видно. Это просто несчастный случай!
      – Да нет. Случай как раз счастливый, если можно так выразиться. Посмотри повнимательнее, сын. Эти пятна не кажутся тебе похожи на что-нибудь?
      – Н-нет...
      – А вам, миледи? – подмигнул он жене.
      – Это просто отпечатки пальцев, – пожала плечом Леонсия, – очень четкие отпечатки. Можно даже точно сказать, каким пальцем он дотронулся до пергамента. Так похоже на те детские пальчики. Ну, того бедного маленького ребенка...
      – Вон именно! – хлопнул по колену лорд Арден. – Те же самые пальчики, дорогая. Точь-в-точь. Значит, и человек тот самый. Это и есть доказательство.
      – Да не может быть! – изумился пораженный Торин. – Как можно верить в такое? Да у меня, может, тоже такие пальчики. И что же – я тоже сын лорда Ардена?
      – Ну, ты постарше будешь, – засмеялся невесело сэр Конрад. – Но если хочешь, сравни свои руки с его руками.
      – И я хочу! – вмешался неугомонный Родерик. – Давайте сравним!
      Он первый вытянул руки и растопырил все десять пальцев. Потом это сделала его сестра, захваченная любопытством, а потом и все остальные, то есть Торин, Леонсия и сам лорд.
      К необычайному удивлению всех – а Родерика в особенности – руки у всех оказались разными. До сих пор мало кто обращал внимание на такую мелочь, как линии на пальцах (разве что гадалки, да и те предпочитали читать ладонь). И даже недоверчивый барон Мак-Аллистер вынужден был согласиться, что доказательство, хоть и странное, но все же есть.
      Больше всех поражен был сам Роланд. Ему верили! Больше того, этот новый граф сам нашел доказательство – и какое необычайное!
      О мать моя, бедная моя матушка, ты с того света благословляешь своего сына, подумал он. Я ведь только хотел коснуться строк, что ты написала. Твоего имени. Я берег это единственное сокровище, спас от грабежа, не дал твоего имени на поругание, и Бог наградил меня, о, спасибо Ему! Они все поверили, что я – лорд Арден!
      И как будто слыша его мысли, новый граф в задумчивости сказал:
      – Да. Все очень плохо, дамы и господа.
      – Плохо? – воззрились на него Хайди и Родерик. А Леонсия с Торином переглянулись и промолчали.
      – Мне все казалось, что я что-то забыл вчера, – продолжал он как будто сам для себя. – Этот бейлиф Хоуленд. Его не было за обедом, он не ночевал в замке. Куда он исчез, а?
      – Я знаю. Он при мне говорил Джону Баррету, что поедет ночевать в корчму, к зятю. То есть, к его, Баррета, зятю, – сообщил Родерик, не понимая, почему отец вдруг так отвлекся.
      – Знает кошка, чье мясо съела, – презрительно бросила леди Арден.
      – Как всегда, дорогая, ты все понимаешь быстрее всех.
      – А что? – несмело вмешалась Хайдегерд. – Он испугался? Он в чем-то виноват?
      – Кто знает... Роланд. Сэр Роланд, как, очевидно, я должен назвать тебя... Ты-то понимаешь, что получилось?
      Тот молчал. Он все еще не верил своему счастью. После долгих, страшных, бесчисленных дней и ночей в темной каменоломне только лишь одной теплой ванны было достаточно, чтобы ошеломить его. А тут целая семья чистых, добрых людей...
      Добрых?! А о чем сейчас говорит этот старый лорд, захвативший его родной дом?
      – Леонсия, Хайди... Родерик. Если у Виктора Ардена есть сын, то, значит, король Джон не имел права отдавать нам ни его дом, ни имя.
      – Но ведь он сделал именно это? – серьезный голос жены напомнил всем, что эта женщина раньше была царицей.
      – Да, милая. Он это сделал. И мог сделать такое при двух условиях.
      – Во-первых, если граф Виктор Арден официально лишен титула и потомственных прав наследования... То есть, если король сам приказал лишить Роланда титула и наследства и сдать его в рабство.
      – Разве так можно? – заинтересовался Родерик. – Это законно? Ведь Роланд был еще несовершеннолетний, за что король наказал его?
      – Законно или нет, король мог это сделать. Но сделал ли? Роланд, что ты молчишь? Ты помнишь, как твоего отца арестовали, судили..
      – И повесили, – прошептал тот. – Да, я помню.
      – Ты был здесь, и все видел? – с состраданием уточнила Леонсия.
      – Я был здесь, но... Я ничего не видел. Меня заперли в первый же день. – Он поежился, вспоминая. – Они давали мне есть, пить... Но не выпускали. А потом этот Хоуленд пришел и велел Харвиду увести меня в каменоломню.
      – Когда это случилось?
      – Осенью. Прошлой осенью!
      – Харвид? Кто это?
      – Он был у отца солдатом. Наемником. А потом предал его!
      – Так я и думал, – кивнул лорд Арден. – Есть серьезное подозрение, что король ничего не знает. То есть не знает, что у казненного лорда остался живой наследник.
      – Король не знал, что меня продали в рабство? – вскричал юноша в возмущении. – У меня отняли дом, имя, свободу, а он не знал? Это его стряпчие сделали! А он просто не знал!!!
      – Успокойся, – приказал лорд Арден, и одно слово подействовало, как ведро холодной воды. Это был голос короля, ровный и грозный.
      – Знал он или не знал, это сейчас неважно. Дело уже сделано. Мы уже здесь. Здесь останемся. Дороги назад нет. Всем это ясно?
      Он обвел взглядом свою семью, задержал глаза на подпиравшем дверь начальнике своей стражи. Тот только пожал плечами, мол, все и так ясно.
      – А второе условие, позволявшее королю подарить Арден нам – это смерть наследника. Может, он приказал его убить, а Хоуленд с этим Харвидом пожалели ребенка...
      – Как же, пожалеют они... – буркнул Торин. – Я эту каменоломню видел. Послать туда мальчика! Как он еще жив остался.
      – Тогда я не понимаю, – вмешалась опять Леонсия. – Если король приказал им убить наследника, как они могли оставить его в живых. Да еще так близко! Можно сказать, в самом замке. А если король о нем не знал, то тем более это было опасно, он ведь мог убежать и их всех выдать! Как, собственно, и случилось...
      – Нет, милая, случилось не так. – Сэр Конрад покачал головой. – Не совсем так. Он сбежал, да. И заявил о своих правах. Как и ждал этот хитрый Хоуленд... Или кто там за ним стоял.
      – Но – кому он мог заявить? Только нам. Мне, тебе, нашим людям. Не королю. До короля теперь далеко!
      Лорд Арден умолк. Встал, прошелся по небольшой комнате. За окном уже начинался хмурый рассвет. Он махнул рукой Роланду, чтобы тот занял табурет, а сам присел рядом с сыном.
      – Хоуленд – или его хозяин – рассуждал так. Король, думая, что у Ардена нет наследников, жалует графство кому-нибудь. Например, мне. Или другому. Я – или другой – вступаю в права владения. А потом вдруг объявляется законный наследник! Как поступил бы на моем месте каждый?
      – Во-первых, можно его просто убить. Скрыть труп. И сказать, так и было.
      – А во-вторых? – поежился от таких слов Родерик. А его сестра только сжалась, глядя на бедного пленника. Испугались, детки, про себя хмыкнул лорд Арден и продолжал как ни в чем не бывало:
      – Сам подумай, что во-вторых, сын мой. Если не убить, то что?
      – Можно рассказать все королю, – предложил мальчик неуверенно.
      – Можно. И что король? В какое положение это его поставит! Что, он захочет отобрать уже пожалованные владения? Подумай сам, сын. Отменить пожалование титула и поместья означает покрыть самого себя позором, или, по меньшей мере, оскорбить того, кому сначала дают, а потом хотят отобрать. Такое оскорбление почти всегда вызовет если не бунт, то недовольство – наверняка. А ведь король получил от нас... достаточно много. И не захочет испортить со мной хорошие отношения. Для него именно смерть наследника, – и граф пальцем указал, о ком речь, – и есть самый лучший выход.
      Роланд вздрогнул и невольно поежился. На нем не было ничего, кроме белья, и он вдруг ощутил не только ночной холод, но и свою полную беззащитность. Как просто этот человек рассуждает о его смерти.
      Нет, Роланд не боится! Кто смеет обвинить в трусости того, кто почти год выдержал в рабстве? Он упрямо поднял глаза, и увидел на лицах обеих дам столько искреннего сочувствия, что чуть-чуть не заплакал. Какая добрая леди, подумал он против воли. А эта молоденькая, она такая красавица! И смотрит ласково. Что говорит этот старый лорд? Неужели милые дамы позволят его убить?
      – Не надо говорить об убийстве, – упрекнула мужа Леонсия.
      Он предостерегающе поднял руку, давая понять, что еще не кончил.
      – Не об убийстве речь. Я имею в виду планы тех... хитрецов. Они ведь как думают? Нам выгодно убить Роланда. Допустим, его убили, а тело спрятали. Но есть свидетели – тридцать рабов, стража, может, кто еще. Можно обвинить новопожалованного лорда в убийстве. А у каждого есть враги, и найдется кому поддержать это обвинение... Даже не доказанное, оно уничтожит мою репутацию как рыцаря и аристократа. А если докажут... Замок Арден опять станет выморочным и достанется – ну, кому-нибудь. Это завидный кусок земли, не говоря уже о высоком титуле.
      – Теперь представьте, что я по-рыцарски приведу его – он опять ткнул пальцем – пред королевские очи и попрошу рассудить нас по правде и справедливости. Что из этого выйдет, я уже объяснял. В этом случае не только моя честь, но и честь короля пострадает, на радость его противникам, которых отнюдь не мало.
      – Так что же делать? – растерялся юный Родерик.
      Леонсия успокаивающе похлопала его по плечу, а Хайди без всякого страха подмигнула Роланду. Она полностью доверяла своему отцу.
      – Есть другой путь. Он всегда есть, сынок. Только надо уметь найти, и не испугаться, когда на него вступаешь.
      Эти слова в равной мере были обращены к Родерику и Роланду. Тому даже показалось, что это его назвали “сынок”... В первый раз за последние десять лет.
      – Выход есть, – повторил лорд Арден. – И он очень простой. Такой простой, что никто даже не поймет, что это и есть выход. Разве что моя жена, – сказал он в ответ на улыбку своей Леонсии.
      – Так что мы сделаем? – настаивал нетерпеливый Родерик.
      – Ничего, – просто ответил лорд Арден.
      Это поразило не только мальчика, но и самого Роланда. Он никак не ожидал такого... решения.
      – Мы ничегоне станем предпринимать, сынок. Просто оставим все как есть.
      – Ты хочешь вернуть его в каменоломню?!! – в испуге воскликнула леди Хайд, хватаясь за руку матери. Но отец покачал головой и прямо обратился к сидящему напротив:
      – А чего хочешь ты сам?
      Такой вопрос поразил юношу больше, чем все, что с ним случилось.
      – То есть как – чего я хочу...милорд? – он на всякий случай решил быть вежливым. В конце концов, ему здесь еще не грубили.
      – Это очень простой вопрос, юный сэр. Чего ты сам хочешь? Может, желаешь остаться в каменоломне? Кстати говоря, завтра всем рабам дадут новую одежду, обувь, кормить будут сытно, и устроят нормальное жилье. Хочешь по-прежнему добывать камень, или строить, или мостить дороги?
      – Нет, сэр! – оскорбленно заявил Роланд, чувствуя, что граф Арден над ним посмеивается, и не понимая, как именно. – Я не строитель и не каменщик. И я не раб! Я сын благородного лорда, и мое право – стать рыцарем!
      – Я – законный граф Арден! – продолжал он, храбро глядя на своего обидчика. – И это мой дом, сэр. – Он закусил губу и отвернулся. Секунду длилось молчание. Потом он тихо и убежденно повторил:
      – Это мой дом. Кто бы ни выгнал меня отсюда, это было несправедливо. – Я – лорд Роланд Арден!
      Он обвел взглядом присутствующих и был поражен одинаковым выражением на их лицах. Ему сочувствовали. С ним были согласны!
      Он с торжеством повернулся к сэру Конраду.
      И не увидел на его лице ни злости, ни пренебрежения к дерзкому юнцу в чужой рубахе, объявляющему себя хозяином дома. Более того, лорд Арден с готовностью подтвердил:
      – Совершенно верно. Ты – сын лорда, и это твой дом. Ты, по праву рождения, имеешь право стать рыцарем. Я согласен. Мы все согласны, не так ли? – все присутствующие выразили согласие.
      – Значит, ты станешь рыцарем, – заявил Роланду Конрад без всякой усмешки. Он издевается надо мной, в отчаянии подумал юноша и постарался дерзко произнести:
      – Что, завтра поутру? И мне отдадут доспехи отца?
      – Доспехи твоего отца... Не знаю, где они. Вряд ли они где-то в замке, скорее всего их вывезли так же, как и все остальное... А что касается “завтра поутру”, то ведь никто не становится рыцарем по одному только собственному желанию. Чтобы стать рыцарем, надо быть сначала пажом, потом стать оруженосцем, изучить воинское искусство... А потом заслужить посвящение. Завтра поутру... То есть уже сегодня! Ты станешь пажом в моем рыцарском отряде. Согласен?
      Согласен ли он?!!
      Роланд смотрел на седого, спокойного, мудрого лорда Ардена. Он, кажется, понял... Да, его провели. Да, было бы глупо надеяться, что справедливость восторжествует и его наследство к нему вернется. Да, все так... Но он больше не раб. Его берут в отряд рыцарей, если только это не жестокая шутка!
      – Я согласен, – тихо уступил он.
      – Замечательно! – лорд Арден искренне обрадовался. – Забирай его, Торин, и определи место в казарме.
      – А почему в казарме? – неожиданно запротестовал юный Родерик.
      – Если он паж, то и я тоже паж! Отец, это несправедливо, если один паж живет в казарме, а другой – в доме.
      – Но ты – мой сын, – лорд Арден был явно сбит с толку выходкой тринадцатилетнего мальчика. – Ты – наследник, а не вассал и не наемный воин!
      – Он тоже не вассал! – торжествовал хитрый мальчишка. – И он тоже сын лорда, ты сам признал это. И если мы оба – пажи, значит, либо оба живем в казарме, либо оба в доме.
      – Да ты мудр, как змий, сын мой, – не выдержав, отец “мудрого змия” махнул рукой и засмеялся. – Тебе не пажом быть, а канцлером. Тебя не переспоришь! Никакого уважения к старшим.
      – Я только хочу, чтобы все было справедливо, – упрямо повторил Родерик, сбавив тон. – И потом, в рыцарский отряд не вступают, не приняв присягу! А Роланд не присягал.
      – Вынуждена признать, что наш мудрый сын прав. – Это сказала леди Арден. Хотя ее глаза и смеялись, спорить с ней муж никогда не имел привычки и сейчас тоже не собирался. Это решило дело.
      – Сэр Роланд Арден, вы слышали, что сказал мой сын? Вы в самом деле мне не присягали. И вы не вассал, это тоже верно. Согласитесь пока что наравне с Родериком исполнять службу пажа, и вместе с ним обучаться военному делу. А потом посмотрим... Договорились?
      – Да, сэр, – только и смог сказать бедный Роланд.
      Этот последний выверт в своей судьбе он даже не смог осознать как следует. Он был готов немедленно бежать за своим невероятным счастьем, если бы не одно дело, требующее выяснения.
      – Милорд, – обратился он к лорду Ардену, уже готовясь уйти. – А что будет с моими товарищами? Вы приказали их увести на кухню. Могу я узнать... как вы намерены поступить с ними?
      Эти слова остановили не только Конрада, но и Леонсию. Какое-то необычное выражение появилось на обоих лицах. Супруги переглянулись, и графиня ему ответила:
      – Не беспокойся, мой мальчик. Твоих друзей накормили, дали им вымыться, а сейчас они отдыхают. Ступай пока с Родериком, сейчас слуги тобой займутся и все для тебя сделают, а потом навестишь их. У них все в порядке.
      И Роланд поверил.
       Глава IV
      Все, кому удалось (или не удалось) отдохнуть в эту ночь, проснулись в должное время.
      Кухарка Барбара затопила хлебную печь задолго до рассвета, и когда мастер Ладри показался в кухне, уже вовсю месила тесто; Том Дерек покинул свою милую Тэсс и во главе конюшенных мальчиков уже таскал с повозок мешки с кормом и засыпал лошадям; барон Мак-Аллистер, едва успевший освежиться после ночных приключений, сменил караул на стенах и вернулся в казарму. Ему предстояло заняться обучением своих бравых гвардейцев – обычное дело в крепости, но его отряд слишком долго провел в пути...
      И по правде сказать, мало кто из этих славных парней имел опыт военной службы в лесу или в болотах, а ведь английская земля – это вам не пустыня и не саванна. Тут даже случаются снегопады, которые, говорят, похожи на песчаную бурю, но намного, намного холоднее! Зимой каждый воин должен надеть, кроме доспехов, еще и меховую одежду – и уметь в ней сражаться.
      Сам Торин только в ранней юности, еще не став даже пажом, жил на такой земле, но в его полуразрушенном замке вооруженной стражи вообще не было, если не считать двух инвалидов, которые за кусок хлеба служили его старой тетке и даже кое-как обучали маленького хозяина солдатской премудрости. А в двенадцать лет его взяли на службу и увезли далеко-далеко, в Святую Землю...
      Долгий путь через всю Европу – с распутицей, ветрами, дождями и летней жарой. Нападения на большой дороге, стычки на постоялых дворах, смерть от заражения крови после небольших ран – а потом снова в путь. Это и стало его военным опытом. А потом были первые шаги по пустыне и первые битвы с сарацинами, юноша рос и мужал, пока не попал в плен – и в рабство...
      Но рабство оказалось спасением. Его господин – султан Египта Ассад-Гирей – круто изменил всю жизнь пятнадцатилетнего Торина Мак-Аллистера, открыв ему такие глубины, о каких даже не подозревает большинство людей на земле.
      И теперь, на тридцатом году своей жизни, барон Мак-Аллистер возвратился в страну своих предков совсем другим человеком. Для него теперь самое трудное – вспомнить, как чувствует себя и что думает обыкновенный молодой скотт, каким был он когда-то, или англичанин, вроде Роланда Ардена... Ведь все его друзья – такие же, как он сам, бывшие христианские невольники, собранные Ассад-Гиреем и воспитанные в его дворце. Только два-три оруженосца появились уже в пути, но это только мальчишки, их еще учить и учить.
      Уже в ближайшие дни надо наладить разъезды, ежедневный обход как можно большей площади – воины должны изучить территорию, узнать ее население, показать всем, что рыцари лорда Ардена – незаурядная военная сила, и нападать на его земли нельзя ни под каким видом.
      Но для этого необходимо все время тренироваться, каждый день ездить в полном доспехе, точить и чистить оружие, подновлять и полировать брони, а главное – беречь, холить и тренировать боевых коней. Вот и сейчас, не дожидаясь напоминания командира, один за другим парни потянулись в конющню.
      Тридцать боевых коней – богатство! Только дурак или простолюдин в этом деле надеется на одних конюхов.
      Том Дерек, конечно, накормит всех лошадей, а его мальчики уберут навоз, но шкуру вороной Мун или гнедого Заката – скакуна самого Торина – должны вычистить хозяйские руки.
      Иначе за что Закату любить Торина? Любить – и вынести из любой битвы, даже в беспамятстсве, даже мертвого... Рыцарь и его конь – товарищи. Так же, как лорд и его вассал. Как муж и жена. Как возлюбленные...
      Торин вошел в конюшню. Как их много, подумал он. Слишком много. Зачем в замке сто лошадей?
      Он подошел к своему Закату, взялся за щетку. Руки работали споро и сноровисто, конь тихо пофыркивал, не мешая хозяину размышлять. Рядом трудились друзья, многие полусонные и едва одетые. Вот вбежал юный Родерик, а за ним – хмурый, настороженный новичок.
      Роланд чувствовал себя плохо среди незнакомых людей. На него с любопытством поглядывали из-за конских спин полуголые молодые мужчины – крепкие, сильные, с кожей намного темнее, чем у него. В их взглядах он не встречал враждебности, но остро ощущал свою чуждость. Это все рыцари, думал он. Ну, пусть не все, большая часть. Они служат своему лорду. Знают ли они, кто я? Может, и так.
      А что, если он – мой враг!..
      “А что, если он – мой враг!..”
      Эта мысль не оставляла Роланда, пока он, едва успевая за тянущим руку Родериком, пробирался через переполненную конющню.
      Здесь собралось, кажется, все население замка Арден. Среди полуодетых, разлохмаченных рыцарей и их оруженосцев невозможно было различить нескольких конюхов, что работали вместе со всеми.
      А сколько лошадей! У Роланда разбегались глаза. Он помнил коней своего отца – могучие были звери – но их никогда не было столько. Разве что когда соберутся гости... Но со дня похорон его бедной матери в замке Арден ни разу не собрали гостей на праздник. Его отец за несколько лет превратился в угрюмого, нелюдимого молчуна. Даже со своим сыном он не желал разговаривать, что уж и говорить о соседях или крестьянах своей земли... А потом его стали называть колдуном. И король его не помиловал.
      – А вот и Мун! Посмотри, Роланд, что за прелесть! – прервал его мысли неугомонный сын нового лорда.
      В ответ раздалось приветственное ржание.
      Роланд посмотрел. Кобыла и впрямь была на загляденье – ростом с боевого коня, тонконогая, сильная и на вид прекрасно ухоженная. Она нетерпеливо потянулась к своему молодому хозяину и получила угощение – соленую корку хлеба.
      – Ей уже два года! А когда она обогнала всех в табуне, еще года не было. Ни один жеребец ее не догнал! И никто не мог на нее сесть, только я, и то, если приносил хлеб с солью, – продолжая весело болтать, Родерик ухватил скребок и принялся сноровисто расчесывать гладкую, густую черную шерсть. Мун только всхрапывала, точно мурлыча под его лаской. Она и к Роланду отнеслась благосклонно, даже не фыркнула на чужого, а только влажно дохнула ему в лицо.
      У меня тоже была такая, хотел уже сказать он, но смолчал. Была, да, что говорить, не совсем такая. Конюх Пак сам, по секрету от лорда, выделил двенадцатилетнему господину кобылку – не видную, не дорогую, но все-таки лошадь. А о таком коне ему только мечтать... Он сжал губы и молча стоял перед стойлом Мун. Еще посмотрим, у кого будут лучшие кони!
      – Она дочь Ворона! – оживленно продолжал Родерик, несмотря на его молчание, и махнул щеткой куда-то в сторону. Переведя взгляд туда, Роланд заметил очень крупного вороного жеребца с длинной пушистой гривой, которую в этот момент чесал конюх. Вороной не стоял смирно, а нервно помахивал головой, топал копытами.
      – Это он отца ждет, – объяснил Родерик. – Он и мне позволяет себя чистить, и Тому тоже, и Маркусу, но каждое утро ждет, когда придет мой отец.
      – Он придет сюда? – Роланд так удивился, что позабыл о своих обидах. Неужели граф придет чистить коня!
      Он пришел.
      Роланд увидал его неожиданно, уже когда тот шел по проходу между стойлами, а работающие люди приветственно кланялись, не выпуская из рук скребков и лопат. Лорд поспешил к своему Ворону, кивнул парню, что чесал гриву, и взял у него щетку. Боевой скакун тут же успокоился, замер под хозяйской рукой и всей мордой выразил удовольствие.
      Сэр Конрад не мог стоять долго у своего Ворона. Привычно и почти машинально он двигал скребком, другой рукой гладил гриву любимца, но думал о другом.
      Он тоже видел это множество лошадей, и подсчитывал, сколько корма им нужно на один раз, и сколько людей для ухода, и где их выгуливать, а куда деть навоз, ежедневно вываливаемый из конюшни... Проблема. Проблема номер – который? Он про себя усмехнулся. Вот так, оставляй престол сыну, плыви себе за тридевять земель, получи в подарок целое графство... и решай те же проблемы. Земля. Люди. Животные. Церковь... Что еще? Дом, пища, вода... Есть ли на земле место, где этих проблем нет? Власть! Власть – это, в основном, проблемы. И отнюдь не последняя из них стоит вон там, рядом с его тринадцатилетним сыном.
      Он издалека кивнул не сводящему с него глаз Роланду и сумел даже ласково улыбнуться. Этот долговязый подросток не похож на своих сверстников, что сейчас крутятся вокруг и ухаживают за лошадьми. Его кожа намного светлей, ребра видны даже сквозь рубаху.
      Он провел целый год в подземелье – а до того долго сидел взаперти в замке. Его юность – если она была – закончилась год назад. А перед тем, семь лет с безумным или равнодушным отцом. Чему он учился? Сколько успел узнать до того, как был забыт и брошен на произвол слуг и милость кухарок? Какие мечты роятся под его насупленными бровями? Сирота, пленник, раб... Сколько таких прошло через мои руки, а судьба все подкидывает мне новых. Нет, сказал он себе, это Бог испытывает меня! Ну что ж, да будет воля Его...
      – Ваша Милость, – услышал он за своей спиной, в последний раз огладил пышную гриву: – Будь здоров, Ворон! Не скучай!