- Вам известно, что Гера был отчислен из команды?
      - Какое это имеет значение... теперь?
      - Вы в курсе, в связи с чем было принято такое решение?
      - Ну... Видите ли... в прошлом году у Геры произошла одна неприятная история...
      - Драка?
      - Да... Около кинотеатра "Пламя".
      - Не помните фамилию пострадавшего?
      - Нет... Уже не помню...
      - Его фамилия Усов. Михаил Усов.
      - Да, да, кажется...
      - Тогда ведь против Геры хотели возбудить уголовное дело?
      - Да. Сначала.
      - И не возбудили. Простите, вы ходатайствовали?
      - Господи! Сейчас-то кого это может интересовать?! - воскликнул он.
      - Ипполит Антонович, еще сегодня вы и Нина Павловна уверяли меня в том, что готовы содействовать розыску убийц Герарда.
      - Да, конечно... Вы правы, Вениамин Александрович. Я тогда постарался замять дело... Мне пошли навстречу.
      - Сколько времени Усов пробыл в больнице?
      - Две недели.
      - Вы ему дали номер своего домашнего телефона?
      - Нина Павловна ездила к пострадавшему, к этому Усову... Она ему каждый день приносила передачи. Сама варила куриный бульон и оставила ему мою визитную карточку.
      - Он часто звонил вам, когда вышел из больницы?
      - Не помню... Несколько раз.
      - Зачем?
      - Требовал, чтобы мы заплатили ему... В компенсацию...
      - И вы?..
      - Мы подумали, что он в общем-то имеет право... Гм. Один раз я вручил ему двести рублей. Затем жена встретилась с ним и передала еще сто. Мы хотели, чтобы он оставил нас в покое. Но потом этот тип совсем обнаглел. Потребовал даже что-то вроде пожизненной ренты. Однажды они снова встретились с Герой...
      - Где? - тут же спросил я. - У вас дома? Откуда вы знаете, что они встретились с Герой?
      - Он позвонил и сказал, что хочет прийти к нам и поговорить с самим Герой.
      - Когда это было?
      - В декабре прошлого года. О чем они говорили, я не знаю, но когда вышли из Гериной комнаты, то Усов улыбался и хлопал Геру по плечу. А мне сказал: "Извините, больше надоедать вам не буду. А Гере все прощаю. До свидания". И действительно, больше этот тип не звонил нам и вообще не появлялся на нашем горизонте. А вы что же, полагаете, что это Усов мог спустя столько времени отомстить Гере?
      - Ипполит Антонович, мы ищем убийц вашего сына. И проверяем, естественно, разные версии. Спасибо! До свидания...
      - Интересный разговор, - заметил Горюнов.
      - Судя по всему, Гера был действительно избит компанией Михаила Усова. Хряка...
      - Но как же тогда объяснить миролюбивое настроение Усова? Он ведь даже попросил прощения у родителей Герарда...
      - Но, может быть, он просто изобразил раскаяние? А на самом деле лишь затаился?
      - И потом эта фраза Геры: "А вот в этом вы с ним оба ошибаетесь..." Она была бы понятна, если бы Усов продолжал шантажировать его родителей, Но ведь Ипполит Антонович сказал, что Хряк перестал вымогать у них деньги. Н-да... Но факт остается фактом. Герард Казаков отношения с Михаилом Усовым поддерживал! И это факт серьезный,
      - Ка-ру-сель!.. Как бы то ни было, Роман Николаевич, с Усовым следует знакомиться побыстрее.
      - Разумеется, - ответил Горюнов.
      20
      В понедельник утром меня сразу вызвал Зорин.
      - Я тут хочу кое-что показать тебе. Вот, держи...
      - Что это?
      - Список людей в возрасте от сорока пяти до шестидесяти лет, осужденных в разное время за грабежи, бандитизм. Все они отбыли свои сроки наказания и живут в настоящее время в Волжанске. Кто чем занимается, адреса... Есть резон поискать "Волка" среди них. Кому поручим?
      - Евгений Алексеевич, - вздохнул я, - по выполнению следственных поручений Горюнова дел у всех хватает. Ладно, старшему лейтенанту Максимову, наверное. Надо сказать, он сейчас сам за все берется. На глазах изменился человек!
      - А может быть, ты... мы к нему изменились? - Зорин смотрел на меня в упор. - Вот что, Вениамин Александрович, пора писать представление на присвоение Максимову очередного звания. А то как-то засиделся Иван Иванович в лейтенантах! По-моему, это будет справедливо.
      - По-моему, тоже, - с каким-то непонятным самому себе облегчением ответил я.
      - Горюнов звонил. Он сейчас беседует с Верой Пименовой. И Петухов должен вот-вот подойти.
      ИЗ СОБСТВЕННОРУЧНЫХ ПОКАЗАНИЙ ДЕСЯТИКЛАССНИЦЫ ВЕРЫ ПИМЕНОВОЙ.
      "... Геру Казакова я знала с пятого класса. Он мне действительно некоторое время нравился. Но дружбы у нас с ним не получилось. С каждым годом он становился заносчивее и грубее. А после того, как у него появились успехи в боксе, он стал просто невыносимым. Но я все-таки решила за него бороться. Поэтому познакомилась с его приятелями. И меня удивило, что они все такие разные. Не в смысле внешности, а с точки зрения интеллектуального развития. Гера на их фоне смотрелся очень выигрышно. Особенно удручающее впечатление у меня осталось от двух его приятелей - Сергея Родина и Валерия Пахомова. Пахомов заикался. И это всегда вызывало хохот его "друзей". Особенно часто над Пахомовым злословил, к моему огорчению, Гера. Он потешался над ним. И, чтобы ему насолить, я решила сделать вид, что влюбилась в Валеру. Я стала уделять ему внимание, улыбалась, старалась всегда быть около него... Ну вот, я все больше и больше "заводила" Геру, а потом как-то и сама не заметила, что Валера начал мне нравиться. Он и в самом деле очень тихий, робкий. Однажды он мне сказал: "Пропал я, Вера. И выхода у меня никакого нет". Я попробовала расспросить, почему у него такое настроение, но он ответил: "Ничего не могу тебе сказать, иначе плохо мне будет". Так я и не знаю, что он имел в виду. Когда-то ко мне приставал Сережка Родин. Но пока я была с Герой, Родин, боясь Казакова, особенно не нахальничал. Но стоило ему узнать, что мы с Герой поссорились, он опять принялся за старое. А я уже знала, что он крутит любовь с Милой Снегиревой. Поэтому сказала ему: "Иди к своей Милочке, а меня оставь в покое". На это он мне ответил: "И к Милочке пойду и с тобой буду. А если не захочешь, смотри, пожалеешь". Через день я узнала, что они подрались с Валерой, и Сережка ударил его ножом. И тогда стали говорить, что они подрались из-за меня. Но при чем тут я?.. О смерти Геры Казакова я узнала в пятницу. Да все наши сразу узнали. Только и было разговоров. Кто-то - правда, не помню, кто именно, - сказал, что Геру застрелили бандиты, с которыми он связался, отомстили за что-то. Я вспомнила, что видела однажды Геру с высоким, уже немолодым мужчиной в штормовке у входа в парк культуры и отдыха. Мужчина был злым и что-то выговаривал Гере, а тот стоял перед ним, опустив голову. У этого пожилого мужчины был сумрачный взгляд, от которого меня жуть взяла, и я поскорее убежала, чтобы они меня не видели. Вот, что я могу сказать по существу заданных мне вопросов. Показания записаны собственной рукой. Пименова".
      ИЗ МАГНИТОФОННОЙ ЗАПИСИ ДОПРОСА ВАЛЕНТИНА ПЕТУХОВА.
      "...ВОПРОС. Вы угрожали продавщице десятого магазина Сарычевой, когда она отказалась продавать вам вино?
      ОТВЕТ. А че мне ей угрожать?
      ВОПРОС. Был у вас с ней какой-нибудь разговор?
      ОТВЕТ. Че?
      ВОПРОС. Я спрашиваю, вы встречались с Сарычевой?
      ОТВЕТ. А сколько ей лет?
      ВОПРОС. Она вам в матери годится, Петухов!
      ОТВЕТ. Так зачем же мне с ней встречаться?
      ВОПРОС. Значит, не угрожали?
      ОТВЕТ. Нет.
      ВОПРОС. А у нас имеются другие сведения.
      ОТВЕТ. Ну и держите их при себе. Вы меня че вызвали?
      ВОПРОС. Побеседовать с вами.
      ОТВЕТ. У нас с вами разные возрастные категории, чтоб беседовать. Мне это неинтересно. Есть против меня че? Давайте! Нет - я пошел.
      ВОПРОС. Придется пока задержаться, Петухов.
      ОТВЕТ. Пожалуйста, могу и задержаться. Че дальше?
      ВОПРОС. Как вы провели вечер седьмого августа?
      ОТВЕТ. Я что вчера-то делал, сегодня уже не вспомню, а тут - через столько дней. Не, вы че полегче спросите.
      ВОПРОС. На улице Менделеева вы в тот вечер были?
      ОТВЕТ. Может, был. А может, и не был.
      ВОПРОС. В такси ездили?
      ОТВЕТ. Я каждый день в такси езжу.
      ВОПРОС. У вас рубашка "ковбойка" имеется?
      ОТВЕТ. У меня и джинсы есть. Кольт еще не приобрел.
      ВОПРОС. На какие средства вы живете?
      ОТВЕТ. На хорошие. Мамочка с папочкой дают.
      ВОПРОС. За что вас выгнали из команды "Спартак"?
      ОТВЕТ, Я сам ушел. Надоело.
      ВОПРОС, Что вы можете сказать о своем друге Гере Казакове?
      ОТВЕТ. А чего о покойниках говорят? Только хорошее.
      ВОПРОС. Откуда вы знаете, что Казаков мертв?
      ОТВЕТ. Кукушка на крыльях принесла. Вся улица знает!.."
      Да, хорош юноша! А лет ему - всего семнадцать. Циничен. Но хитер. Ведь по существу ничего не сказал. А вот в показаниях Веры Пименовой есть одно любопытное место. Она сказала о том, что Геру видела у парка культуры с высоким, уже немолодым мужчиной в штормовке. Высокий мужчина в штормовке уже возникал около гостиницы "Заря" в тот день, когда стреляли в Сурина. В штормовке однажды Максимов видел и Григория Астахова, Но мы уже выяснили: поздно вечером тринадцатого августа Астахов не был около "Зари" - он возил грузы по наряду пищеторга за город, зарабатывал себе "лишний день" для поездки в Краснодальск по поручению родственника Сурина - Михаила Евгеньевича Куренина. Установлено, проверено и перепроверено. Поэтому Астахов и домой лишь рано утром пришел. И сразу махнул в Краснодальск. Там его лейтенант Васютин нашел. Да и одет Григорий был в тот вечер иначе. А штормовку взял лишь утром, забежав домой к Соне Козыревой. Штормовка, штормовка... Но, конечно, она не единственная в Волжанске, в городе рыбаков.
      ...Когда Петухова отпустили из управления, следом за ним вышел. Олег Васютин.
      21
      После обеда пришел Максимов, проверявший список лиц, в свое время осужденных за бандитизм и грабежи, а сейчас проживающих в Волжанске. Я ждал, что он скажет.
      - Так, - начал Максимов. - Номер первый. Некто Баранов Константин Федорович. Пятьдесят три года. Освободился шесть лет назад. Работает слесарем на ткацкой фабрике. Я беседовал с участковым инспектором, Он категорически утверждает, что никакого контакта между Барановым и подростками не существует. Ни в какой форме. После работы и в выходные дни он все время отдает своей страсти - домино, "козла" забивает. Дальше... Васильев Ульян Васильевич. Его, Вениамин Александрович, я думаю, надо сразу вычеркнуть.
      - Почему?
      - Ему шестьдесят лет. Освободился восемь лет назад. Сейчас инвалид первой группы, фактически прикован к постели. Живет вместе с восьмидесятилетней старухой-матерью. Человек он малограмотный. Такой к этому делу вряд ли подойдет. Наши мальчишки-то как на подбор: грамотные, эрудированные.
      - Кто следующий?
      - Старостин, Василий Трофимович. Пятьдесят два года. Освободился три года назад. Жена умерла. С соседями и по улице и по дому контактен. Дружелюбен. Не любит вспоминать о прошлом, хотя и не скрывает его. Работает в объединении "Волжансклифт". Между прочим, Вениамин Александрович, этот Старостин - сосед Софьи Козыревой. Ну тот, что.вместе с Астаховым и Соней концерты устраивает в садике.
      - А-а, - кивнул я, вспоминая. - А подростки на этих "концертах" не бывают, случаем?
      - Участковый инспектор Краснов проинформировал меня, что собираются на эти представления одни старики, пенсионеры. Песни поют старинные, а подростков сейчас волнуют иные ритмы,
      - Ясно, - сказал я. - Дальше, пожалуйста.
      - А вот этот человек наиболее нам интересен, как мне кажется. Степан Игнатьевич Харитонов. Любопытная личность. Отбывал наказание за вооруженный грабеж. Получил в свое время десять лет. Освободился в прошлом году. Сейчас Харитонову сорок пять лет. Работает в "Рекламе", художником-оформителем.
      - Та-ак... - протянул я. - Его семейное положение?
      - До ареста, десять лет назад, был женат. Когда его посадили, жена подала на развод. Сейчас она с ребенком живет в Ленинграде. Ребенок от Харитонова.
      - Как характеризуется Харитонов?
      - Отрицательно. Часто выпивает. Приводит к себе женщин. Но самое главное: бывают у него ребята, подростки. Он им дает частные уроки рисования. Берет пять рублей за урок.
      - Хорошо себя ценит, - заметил я.
      - В "Рекламе" говорят, что он великолепный оформитель.
      - Ясно, ясно... Поставим пока Харитонова первым номером. За домом установить наблюдение.
      - Хорошо...
      - Ну, и остальных, конечно, не выпускать из виду. "Артиста" этого, Старостина, надо проверить, как следует,
      - Понятно, - кивнул Максимов и встал. - Я свободен?
      - Да, идите, Иван Иванович.
      Максимов вышел. И сразу длинно позвонил телефон. Вызывала междугородная.
      - Подполковник Бизин! С кем буду говорить? Давайте!
      Меня вызывал Старогоров. Неужели "Храмов"?
      - Алло, Алло... Слушаю... Кто? А-а, Надежда Николаевна! Что? Что? Когда это случилось?.. Ясно. Что? Вернулись домой и нашли записку? Да, да, конечно, прочитайте!.. Так, пожалуйста, еще разочек и помедленнее... Не волнуйтесь. Спасибо, что позвонили. До свидания.
      Жена "инженера Храмова" сказала мне, что ее муж уехал из Старогорова. Очень просто. Уехал из Старогорова... А перед тем, как покинуть свой дом, оставил записку: "Надюша, я должен уехать и немедленно. Прости меня. Если что случится со мной - не проклинай! Так надо. Я всегда любил и люблю тебя и наших детей",
      Надежда Николаевна сразу побежала в НИИ автоматики, на работу мужа. Секретарь директора института сказала ей, что инженер сегодня утром был у директора, а когда вышел, то протянул ей заявление об оформлении отпуска на две недели. За свой счет. С резолюцией директора.
      Странно... Если человек хочет вообще исчезнуть - сбежать, скрыться, зачем оформлять отпуск на две недели за свой счет? Все-таки он меня не послушался и сбежал. Видимо, мой последний визит окончательно доконал его.
      Закрыв кабинет, я пошел к Зорину. И через несколько минут вместе с Евгением Алексеевичем мы отправились к Хазарову.
      22
      - Почему он решился сбежать только сейчас, в понедельник? - сразу спросил Кирилл Борисович, как только мы рассказали ему о случившемся. Если бы он уехал в субботу, скажем, это можно было бы логически объяснить. В субботу приехал Бизин, напугал смертью Казакова, потребовал признания. Словом, растревожил, вывел из равновесия. И "Хромовым", конечно, мог овладеть безотчетный страх. Такой страх, бывает, гонит, куда глаза глядят. Но в этом случае он и бежать должен был сразу же, в субботу.
      - Как раз это, Кирилл Борисович, объясняется просто, - возразил я. - В субботу из пионерского лагеря приехали дети, которых инженер не видел все лето...
      - Допустим, - согласился Зорин. - Хорошо, увидел детей, день провел с ними, порадовался. И - в бега! Что ему помешало уехать в воскресенье?
      - Жена! - ответил я. - Рядом была жена! А в понедельник жена раньше него ушла из дома. Он спокойно собрался и пошел к директору НИИ.
      - У меня ощущение, что инженер решился на какой-то серьезный шаг, раздумчиво сказал Хазаров. - Тон записки - нешуточный. И эта строка: "...Если что случится со мной - не проклинай! Так надо".
      - Уж не к нам ли задумал явиться? - вдруг предположил Зорин. - Потому и записка. Явка с повинной - самый лучший вариант для "Храмова" в этой ситуации.
      - Вариант в общем-то реальный, - бросил Хазаров. - Но тогда - где "Храмов"? Уж давно должен был объявиться.
      - Э, нет, Кирилл Борисович! - запротестовал Зорин. - Одно дело задумать. И совсем другое - пойти. Может, бродит по Волжанску и решает: явиться или нет?
      - А если он вовсе и не в Волжанск поехал? - посмотрел на нас Хазаров. - А, скажем, в сибирский поселок Костерский? К слепой сестре своего фронтового друга?
      - К Поповой? - оживился я.
      А почему бы и нет? Далеко. Отсидеться можно.
      - Да, - кивнул Хаэаров. - К ней. Он же не знает, что нам известно о ее существовании?
      - Полагаю, что не знает, - ответил я. - Сам инженер мне о ней ни разу не говорил. А Надежда Николаевна сказала о Поповой мельком, случайно. Думаю, что сказала и забыла.
      - Ладно, не будем гадать, - Хазаров встал. - Нам известен только один адрес, где "инженер Храмов" мог бы укрыться. Тем более, Вениамин, давно пора и тебе познакомиться с Аграфеной... - Он запнулся, запамятовав отчество Поповой.
      - Меркурьевной, - подсказал я.
      - Да, да, с Аграфеной Меркурьевной. Поездка должна оказаться полезной при всех случаях. А за Ириной мы здесь пока сообща присмотрим...
      23
      Поселок Костерский выглядел как самый настоящий маленький город.
      Двух-трехэтажные дома; широкая бетонка и даже асфальтированная дорожка для велосипедистов; множество мотоциклов и легковых автомобилей, не говоря уж о грузовиках; стекло и алюминий - универмаг; стекло и алюминий - Дом культуры; четырехэтажная школа со спортивным комплексом; лесопильный завод; мебельная фабрика - эти приметы города совсем оттеснили то, что осталось от старой Варваровки: небольшие приземистые домишки с огородами и садами.
      Но осталась природа. Вековая тайга, могучий Енисей...
      В местной милиции мне сказали: "Сергей Николаевич Храмов из Старогорова в Костерском не появлялся. Иначе мы бы о нем узнали. Тут новый человек сразу приметен. Если приедет, немедленно вам сообщим..."
      А пока я в сопровождении сотрудника, хорошо знающего Аграфену Меркурьевну, отправился к ней.
      Только тот, кто лишился в детстве родителей, может понять чувства, которые владели мной, пока мы шли по аккуратненьким сельским улочкам, и я думал, что вот сейчас увижу женщину, заменившую мна некогда родную мать.
      Поднявшись на крыльцо, мой спутник постучал в дверь, и мы услышали женский голос:
      - Входите! Отворено!..
      В просторной комнате за столом сидела пожилая, грузная женщина с накинутым на плечи шерстяным платком. Видимо, до нашего прихода она вязала. Пальцы ее держали спицы. Глаза женщины были широко раскрыты и, казалось, смотрели прямо на меня. У меня екнуло сердце.
      На миг Попова подалась вперед. Незрячие великолепно слышат, природа как бы компенсирует этим их слепоту.
      - Никак ты, Павлуша? - певуче, красивым грудным голосом спросила Попова.
      - Я, я, - рассмеялся мой попутчик. - По шагам узнаешь, Меркурьевна. А только я не один к тебе пожаловал...
      - Да уж вижу, что не один! - рассмеялась женщина.
      Она так и сказала - "вижу". И это прозвучало очень странно из уст слепого человека. Но для нее "слышать" и было "видеть"!.. Каким мужеством нужно обладать, чтобы не чувствовать себя лишним среди людей зрячих... А она говорила спокойно, тоном человека, живущего полнокровно, уверенно. И я сразу проникся к ней чувством большого уважения и симпатии,
      - Кого ж ты мне в гости-то привел, Павлуша? - продолжала Аграфена Меркурьевна. - Говори поскорее, сам ведь знаешь, как рада каждому, кто ко мне приходит.
      - Знатный гость, Меркурьевна! - весело ответил мой спутник. - Издалека приехал. С самой Волги. И к тебе специально, чтоб навестить. Вот ведь дела какие, Меркурьевна!
      - Ой! - тихонько вскрикнула Аграфена Меркурьевна. Она порывисто поднялась с места, и стул, резко отодвинутый ею, упал. - Неужто ж это вы приехали, Сергей Николаевич, родненький вы мой?
      Попова приняла меня за "инженера Храмова": кто же ещё мог приехать к ней с Волги? Острая жалость захлестнула мое сердце. Я бросился к ней, взял ее руки в свои:
      - Нет, Аграфена Меркурьевна, я не Храмов. Но его знакомый. Меня зовут Вениамином, а фамилия - Биэин.
      Ну вот, я и произнес слова, что давно хотел сказать. Но не при таких обстоятельствах мечталось сказать их.
      - А-а, - протянула Попова, сразу обмякнув. - А я-то, старая, посчитала, что Сергей Николаевич решился наконец приехать. Давно обещается...
      - Ну, - вмешался мой попутчик, - пойду я.
      - Может, чайку попьешь, Павлуша? - предложила Попова. - С медком. Соседи-то меня все балуют, не забывают.
      - Благодарствую! - солидно отказался тот. - Спешу я.
      Он ушел. А Попова вдруг захлопотала, засуетилась.
      - Что же я, клуша, о чае-то заговорила, когда добрый ужин собирать надо. Гость-то ко мне какой приехал, с Волги, от самого Сергея Николаевича... Извиняйте, как вас по батюшке-то величать? Вениамин...
      - Александрович, - улыбнулся я. - Но зачем же по отчеству, Аграфена Меркурьевна? Просто называйте - Веня. Я же вам в сыновья гожусь. У ваг. ведь был сын?
      - Был сыночка у меня, был, - закивала она. - А вам об этом Сергей Николаевич рассказывал?
      - Да, - ответил я. - Но я и без него о том знал...
      Я чувствовал, что не могу найти каких-то очень важных слов, необходимых сейчас. А она молча смотрела на меня, и в ее широко раскрытых невидящих глазах будто застыли вопросы: что ты за человек? зачем приехал с Волги ко мне домой?
      - Знали? - ответила она наконец. - Как же так?
      - Сейчас скажу... Вот только с духом соберусь...
      - А что так тяжко-то?
      - Аграфена Меркурьевна, тут ведь вместо поселка когда-то деревня Варваровка была?
      - Она самая, - кивнула Попова.
      - И вы здесь с самого рождения своего?
      - Тут родилась, - подтвердила женщина, - тут и помру. А что тебе с того, что родилась я в Варваровке, Веня?
      - Очень это для меня много значит, Аграфена Меркурьевна. Вы себе и представить не можете, как много.
      - Ой, не пойму я тебя никак, Веня...
      - Сейчас, сейчас, - заторопился я. - Да вы только не волнуйтесь.
      - Э-э, милый ты мой, ты сам-то не волнуйся, я ж по голосу-то слышу, как ты с сердцем говоришь. Угадала ли?
      - Угадали, Аграфена Меркурьевна, - ответил тихо я. - Я ведь, Аграфена Меркурьевна, этого часа, может быть, всю свою жизнь ждал. Скажите, ваш муж кузнецом был?
      - Кузнецом.
      - И других кузнецов до войны не было в Варваровке? Скажем, в тридцать пятом году?
      - Один мой и был. Хороший кузнец, уважали его люди.
      - И сын ваш родился в тридцать пятом году, правда?
      - Верно. Но не пойму я... Зачем, извиняйте, меня выспрашиваете о том? Это ушло уже все...
      Она волновалась, называя меня то на "ты", то на "вы".
      - Тут, знаете, Аграфена Меркурьевна, какая история получается... - Я облизнул губы, потянулся к графину, налил воды в стакан, выпил, поставил стакан на место. - Простите, Аграфена Меркурьевна, а не довелось ли вам в том же году выкормить своей грудью еще одного ребенка?
      - В тридцать пятом? - переспросила она. И лицо ее тронула улыбка. Было такое. Как же забыть... Помню, привез как-то зимой один мужчина, высокий, молодой совсем, жену в нашу деревню. На сносях она была. В больницу вез. Но то ли с пути сбились, то ли лошадь везти отказалась по тайге. Иной раз у нас такое бывало. Почует лошадь дикого зверя, и тут уж ничего не сделаешь с ней. Не пойдет, и все!.. Так что было дальше?.. А, ну так и было... Разрешилась его жена от бремени, да только померла, бедная. Молоденькая, ох, как жалко, когда молоденькие гибнут! У меня ведь и муж нестарым погиб. При пожаре. За общественное добро жизнь положил, зерно спасать стал. И сыночка мой тоже два годика только пожил...
      Аграфена Меркурьевна всхлипнула. По ее щеке - одинокая - скатилась слеза.
      - Да и брат у меня, Алешенька, совсем молоденький был, когда на фронт ушел. Чтобы не вернуться... И осталась я одна на всей земле. Вот и ослепла. Давно уж. Но жить нужно. Люди помогают. Ох-хо... Что же я, старая, на себя-то все повернула? Да... Когда такое несчастье случилось, я и взяла ребеночка к себе. Мать - на то она и мать. Если одного прокормишь, то и второй голодным не останется. Не погибать же мальчонке. И муженек мой сказал: "Молодец ты, Аграфенушка, справедливо рассудила. Будто двух мы с тобой сыновей родили. Пусть растет крепким на твоем молоке..." Вот так все и было. А почему вас это интересует-то?
      - Потому что я и есть тот мальчонка, Аграфена Меркурьевна. Веня. Я вас давно разыскать хотел, да не знал, как найти. Случайно все вышло...
      - Господи, сила твоя! - пробормотала Попова.
      И вдруг, найдя и прижав к своей груди мою голову, с причитаниями заплакала. Я понимал, что сейчас она прижимает, голубит своего сына. Она плакала, потому что такие бурные воспоминания на нее нахлынули вмиг, что только слезами и можно их было смыть. Материнскими слезами...
      Потом долго сидели мы с Аграфеной Меркурьевной за столом. И она рассказывала мне о том, как ушел в сорок первом на фронт ее брат. Последний, кто остался у нее в жизни А потом пришло извещение, что пропал он без вести. Да так больше и не обнаружился. Только в сорок четвертом она вдруг получила письмо от бывшего фронтовика Сергея Николаевича Храмова. Писал он, что служил вместе с ее братом Алексеем Кропотовым - ее девичья фамилия Кропотова - в одной летной части. Вылетели они однажды на задание, и их сбили фашистские зенитки. Выбросились на парашютах, но попали к немцам в тыл. Долго пробирались к своим. Наткнулись на немцев. И Алексей прикрыл его, Сергея Храмова, своей грудью. Друга спас от смерти, а сам погиб. Умирая, он просил Сергея разыскать свою сестру, дал адрес. Помочь попросил - по мере возможностей.
      - С тех пор мы и переписываемся, - говорила Аграфена Меркурьевна. Хороший он человек, Сергей Николаевич-то. Душевный. Уж как он мне помог - и говорить не буду. И деньгами... А главное - вниманием, словом теплым... Все к себе приглашает жить. Но куда я, старуха, поеду? У него жена, двое детишков. Не могу людей стеснять. Он на будущее лето обещался приехать: мол, дом подремонтирую, по хозяйству чего сделаю. Да я отговариваю их с Надеждой. Жену его так зовут.
      - Да, да, знаю я Надежду Николаевну, - добавил я. - Славная женщина.
      - Да что вы! - Она вдруг перекрестилась. - Ангел настоящий, а не человек! Когда они мне деньги прислали в первый раз, я воспротивилась. Но она сама мне написала письмо, уж такое душевное, такое хорошее! Очень просила не отказываться... Вот... Значит, вы и есть тот самый мальчонка, да? Господи, вот радость-то для меня выпала какая...
      - А когда вам Сергей Николаевич последний раз написал? - осторожно спросил я.
      - Так ведь только три дня как прислал телеграмму! Вы разве не знаете?
      - Нет... - замялся я. - Я эти дни в другом городе находился, в Волжанске. А он-то сам в Старогорове...
      - А, ну да, ну да, - закивала она. - Три дня назад прислал телеграмму. Просил выслать все документы, письма и фотографии Алешенькины. Хочет книгу о нем написать. Я уже все приготовила. Хотите взглянуть?
      - С удовольствием!
      Значит, инженер сюда не пожалует. Но зачем ему понадобились документы, письма и фотографии Алексея Кропотова?
      - Вот он, мой братик! - с гордостью произнесла Аграфена Меркурьевна, раскрывая передо мной семейный альбом.
      Я едва не зажмурился. С фотографий на меня смотрел... "инженер Храмов".
      24
      Разумеется, он выглядел моложе. На тридцать лет. Но это был он! То же длинное, "лошадиное" лицо. Тот же крупный нос. Волевой подбородок. И глубоко запавшие глаза.
      Я ничего не сказал Аграфене Меркурьевне. Не мог сказать. Мы договорились, что все документы ее брата, письма, фотографии я захвачу с собой и отдам Сергею Николаевичу. Аграфена Меркурьевна даже обрадовалась моему предложению.
      - Слава богу! А то бы извелась: вдруг на почте затеряются, - частила она. - Только когда они ему больше не нужны будут, пускай обратно их вышлет. Не забудете сказать?
      - Не беспокойтесь! - заверил я ее. - Скоро вы их получите назад в целости и сохранности...
      Мы сердечно распрощались с Аграфеной Меркурьевной, и я ушел, зная теперь, кто такой "инженер Храмов". Двадцать девять лет назад Алексей Кропотов пропал без вести, чтобы вскоре обернуться Сергеем Николаевичем Храмовым. Теперь он снова пропал. Кем же он обернется ныне?
      ...На следующий день я возвратился в Волжанск. Доложил обо всем полковнику Зорину и генералу Хазарову. И тут же сел составлять запросы по Алексею Меркурьевичу Кропотову.
      За два дня, что я отсутствовал, особых событий не произошло. Васютин, который "прилип" к Валентину Петухову, сообщил, что тот ни с кем не встречался и к нему никто не приходил. Домашнего телефона у Петуховых не было. В школе он вел себя замкнуто, на переменках как-то потерянно бродил по коридору.
      Максимов меня проинформировал, что Баранов, работавший на ткацкой фабрике, уже два месяца лежит в больнице - на исследовании. Никто, кроме представителей фабкома, к нему не приходил. Таким образом, в списке остались лишь два реальных кандидата на роль "Волка". Если, конечно, версия, что подростками руководит опытный уголовник, бандит и грабитель, проживающий в Волжанске или где-то в его пригороде, окажется истиной. Но даже если такой "Волк" реально существует, он вполне мог оказаться и человеком не из нашего списка. Затаившийся, замаскировавшийся... И тогда вся надежда на ребят...
      И, наконец, третий вариант. Преступник, стрелявший в "Храмова", но попавший в Сурина, а затем убивший Казакова - не из нашего списка и никак не связан с ребятами. "Волк-одиночка"... Вариант маловозможный, но не допустить его мы не имеем права.
      Пока же мы держим на.контроле претендентов на роль "Волка": Василия Трофимовича Старостина, работающего в объединении "Волжансклифт", и Степана Игнатьевича Харитонова. Последний освободился недавно, в прошлом году. Он тем более привлекает наше внимание, что осужден был за вооруженный грабеж. Что мы знаем о Харитонове? Сравнительно молод, сорок пять лет. Часто выпивает. Живет один. Приводит к себе женщин, постоянно меняет их. Бывают у него и подростки. Лично я склоняюсь к тому, что вплотную надо заняться как раз им, не забывая, естественно, про Старостина...
      - Да, разумеется, вы правы, - негромко произнес Горюнов, когда я изложил ему свои соображения. - Харитонов и Старостин. А может быть, кто-то еще... Все это так. Но меня в данном случае волнует конкретный материал. Он легонько постучал пальцем по папочке, лежащей перед ним. - Здесь протоколы моих бесед с молодыми людьми. Вы их еще не читали. Без вас я поговорил с вашими "протеже" - Колей Соленовым и Милочкой Снегиревой. Так вот, все они, безусловно, вызывают подозрение.