Анджей Сапковский
      Пируг или нет золота в серых горах
      Так где же следует искать начала литературного жанра или поджанра - которым нам придется заняться? Мнения специалистов разделились. Одни отсылают нас к Уолполлу, Энн Рэдклифф и Мэри Шелли, другие предпочитают указывать на Лорда Дансени, Меррита и Кларка Эштона Смита. Третьи же - и мнение их разделяет нижеподписавшийся - разыскивают истоки Белого Нила в так называемых pulp-magazines. В одном из подобных журнальчиков некий Уиндзор МакКей где-то в 1905 году начал печатать комикс о приключениях героя, носящего тривиальное имя Немо. Отрывки комикса появлялись раз в неделю и издавались довольно-таки долгое время. Картинки МакКея среди подобных комиксов отличала одна, довольно-таки характерная черта - приключения вышеупомянутого Немо происходят не на Диком Западе, не в захваченном гангстерами Чикаго времен сухого закона, не в дебрях Черной Африки и, даже, не на другой планете. А разыгрывались они в удивительной стране, которую МакКей назвал Сламберлендом - где было полно замков на скалах, прекрасных принцесс, храбрых рыцарей, волшебников и ужасных чудовищ. Сламберленд МакКея стал первой, по-настоящему популярной Страной Никогда-Никогда, Never-Never Land- ом. Страной Мечтаний. Комикс МакКея нельзя было отнести к приключенческим (adventure), не был он и научной фантастикой (science fiction). Это была фантазия. По-английски - fantasy.
      Несколько позже, в 1930 году, Роберт Е. Говард, которому исполнился двадцать один год, выдумывает амбала Конана из Киммерии для потребностей журнальчика "Вейрд Тэйлз". С первой историей о Конане Америка встречается в 1932 году. В 1936 году Говард кончает жизнь самоубийством, оставив наследство в виде нескольких коротких рассказиков и новелл, действие которых происходит в несколько похожем на нашу Землю, но все же совершенно фантастическом и неестественном Невер-Невер Лэнде. Героический Конан вытворяет здесь то, что не мог его творец. Говард оставил всего одно крупное произведение о Конане, а именно - "The Hour of the Dragon" ("Час Дракона"). После его смерти произведение публикуется вновь под названием "Conan the Conquerior" ("Конан Завоеватель"). Говард лежит себе в темной могилке, а мирок американских фанов начинает трястись от последующих "Конанов...", выпекаемых шустряками, чующими большие деньги. Шустряки чувствуют себя прекрасно, потому что знают: Говард создал новый, читабельный, прекрасно продаваемый жанр - sword and sorcery ("меч и магия"), иногда называемый еще и heroic fantasy ("героическая фэнтези").
      ФЭНТЕЗИ - БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ!
      Вскоре после смерти Говарда, в 1937 году, мало кому известный мистер Толкин, которому исполнилось сорок пять лет, публикует в Англии книжку для детей, которую назвал "Хоббит, или Туда и обратно". Толкиновская концепция Невер-Невер Лэнда, названная Средиземьем, родилась в двадцатых годах нашего века. И только лишь в 1954 году издательство Аллен и Анвин (Allen & Unwin), выпускает "Повелителя Колец". Создание произведения, трилогии, которому было суждено потрясти миром, заняло у автора двенадцать лет. Его опередил К.С.Льюис со своей "Нарнией", изданной в 1950 году, но, тем не менее, не Льюис, но Толкин бросил весь мир на колени. Правда, поскольку нет пророка в своем отечестве, это бросание на колени происходит в широком масштабе только лишь в 1965/1966 годах после издания в Штатах карманной версии.
      Карманное, пейпербэковое издание трилогии по времени совпадает с переизданием (и новой редакцией) полной серии "Конанов", которое провел Л.Спрэг де Камп.
      Тут следует заметить - два автора и две книги. Две книги настолько же отличающиеся, насколько отличаются их авторы. Юный невротик и зрелый, солидный профессор. Конан из Киммерии и Фродо Бэггинс из Хоббитона. Две такие различные страны Никогда-Никогда. И одинаковый успех. И начавшиеся культовое поклонение и безумие!
      Когда уже начались культовое поклонение и сумасшествие, поглядели назад. Естественно, была замечена "Нарния" Льюиса, и третье имя с триумфом было дополнительно занесено в список. Но кто-то узрел и стародавний "Лес за миром" Уильяма Морриса, "Алису в стране чудес" Льюиса Керрола, даже "Волшебника страны Оз" Френка Баума, появившегося еще в 1900 году. Был замечен также "Once and Future King" (в издании "Северо-Запада" "Король былого и грядущего" - прим.перев.) Т.Уайта, изданный в 1958 году. Да, конечно же, это тоже была фэнтези - которая по-английски означает всего лишь "фантазия". Но все же, как заметили более трезвые исследователи, эти дотолкиновские штучки не имели такого популярного характера, как "Повелитель Колец" или же "Конан". А кроме того, добавили более трезвые исследователи, если уж так устанавливать критерии, то где же место для Питера Пэна или Винни Пуха? Ведь это тоже фантазия, тоже фэнтези. Посему, на скорую руку был запузырен новый термин "adult fantasy" (фэнтези для взрослых) - явно для того, чтобы преградить Винни Пуху дорогу в списки фантастических бестселлеров.
      ФЭНТЕЗИ - ЭКСПАНСИЯ
      Жанр развивается лавинообразно, в нем появляются все новые и новые верстовые столбы, быстро заполняется портретами Зал Славы, Hall of Fame. В 1961 появляются саги "Эльрик" и "Хокмун" Майкла Муркока. В 1963 рождается первый "Мир Ведьм" Эндре Нортон (в русском переводе - "Колдовской Мир"). В карманном издании появляется "Фафрд и Серый Котище" Фрица Лейбера. И наконец, с громадной помпой - "Wizard of Earthsea" Урсулы Ле Гуин и одновременно, "Последний Единорог" П.Биггля две книги абсолютно уже культового характера (Относительно перевода названия книги Урсулы Ле Гуин см. статью С.Бережного в "Интеркоме", а насчет культового характера в нашей стране Говард со товарищи покрывает их "как бык овцу" - прим.перев.). Наступают семидесятые годы - появляются и побивают все рекорды продажи книги Стивена Кинга. Правда, это, скорее, страшилки, чем фэнтези, но ведь это практически первый случай, чтобы писатель из "гетто" выкосил всех "мэйнстримовцев" из всевозможнейших списков бестселлеров. Вскоре после того появляются "Фома Неверующий" Стивена Дональдсона, "Амбер" Желязны, "Ксант" Пирса Энтони, "Дерини" Кэтрин Куртц, "Рожденная могилой" Тэнит Ли, "Туманы Авалона" Мэрион Циммер Брэдли, "Белгариад" Дэвида Эддингса. И еще. И еще. И еще. Коньюктура не ослабевает.
      Как уже говорилось: безумие, культ, побивающая все рекорды продаваемость. Огромная популярность и громадный бизнес. И, как обычно - сморщенные носы критиков. Популярные, читабельные, отлично продаваемые - следовательно, ни фига не стоящие! Фентези какие-то! И, что самое паршивое, по прямой линии происходящие от pulp-magazines и "Вейрд Тэйлз", то есть макулатуры, издающегося на паршивой бумаге примитивного чтива для кретинов. Никто не слушал Толкина, когда старый, улыбающийся хоббит спокойно объяснял, что он не создавал свое Средиземье как убежище для дезертиров из трудолюбивой армии реальной действительности, совсем наоборот, он хотел открыть врата тюрьмы, заполненной несчастными осужденными серого будничного существования. Фантазирование, - говорил старый Дж.Р.Р. - это натуральная тенденция в психическом развитии человека. Фантазирование не оскорбляет рассудка, не вредит ему, не затушевывает истины и не притупляет стремления к познанию. Наоборот, более живой и вникающий в суть вещей разум способен творить более прекрасные фантазии.
      Все это правда, хотелось бы сказать. И неправда, хотелось бы добавить. ибо, когда начался бизнес, за творческое фантазирование взялись различные, ой какие различные умы. И таланты. Но об этом позже. Поначалу стоило бы присмотреться и поразмыслить, а что же это такое - ваша знаменитая фэнтези.
      ОПРЕДЕЛЕНИЯ В ТЫКВЕННОЙ КАРЕТЕ
      А фэнтези - ответит на это каждый истинный фэн - какая она есть, видит каждый. А родом она из сказки. Уже Лем писал скажет вам каждый истинный фэн - что фэнтези - это сказка, лишенная оптимизма детерминизированной судьбы, это рассказ, в котором детерминизм судьбы подточен стохастикой случайности.
      Ха! Написано так мудрено, что прямо зубы заныли, а ведь это еще не конец. Изучая классика далее, мы узнаем, что фэнтези принципиально отличается от сказки, ибо фэнтези это игра с ненулевой суммой, и вместе с тем не очень-то отличается от сказки, поскольку она одинаково антиверистична по отношению к событийному опыту. Зубы болят так, что на стенку лезу, но что поделать, "Фантастика и футурология" не была задумана для таких как я простачков, которым следует все выложить черным по белому, а вдобавок все иллюстрировать тривиальным примером, например, так:
      Сказка и фэнтези тождественны, ибо неправдоподобны. И в сказке, и в фэнтези, допустим, Золушка едет на бал в тыкве, запряженной мышами, и ведь трудно представить нечто более неправдоподобное. Детерминизм событий, пресловутый "гомеостат" сказки, требует, чтобы у принца, устраивающего бал, при виде Золушки случился внезапный приступ влюбленности, граничащей с манией, а "нулевая сумма игры" требует, чтобы они поженились и жили долго и счастливо, перед тем наказав злую мачеху и сводных сестричек. В фэнтези же может подействовать "стохастика случайностей" - представим, что принц, искусно имитируя любовные чувства, заманит девочку на темную галерею и дефлорирует ее, после чего прикажет гайдукам выкинуть ее за ворота. Жаждущая мести Золушка скроется в Серых Горах, где, как известно, золота нет. Там она организует партизанское движение, чтобы лишить насильника трона. Вскоре, благодаря древнему предсказанию, станет известно, что все права на корону принадлежат как раз Золушке, а гадкий принц - всего лишь незаконнорожденный узурпатор, а вдобавок ко всему, еще и марионетка в руках злого колдуна. Вам понятно?
      Но вернемся к тому самому "неправдоподобию", являющемуся характерной чертой или же - как считают другие, а чаще всего противники жанра - стигматом фэнтези. Снова обратимся к рассказу о Золушке. Предположим, что наш рассказ начнется уже несколько подпорченным стохастикой вероятности - скажем, на балу. Что мы тут видим? Ага, видим мы замок, галереи, принца и дворян, дам в атласе и кружевах, ливрейных лакеев и канделябры - все настолько правдоподобно, что тянет на блевоту. А если вдобавок еще прочитаем фрагмент диалога, в котором собравшиеся гости комментируют итоги заседаний Собора в Констанце, веризм будет абсолютным. Но вдруг, ни с того, ни с сего, появляется фея, карета из тыквы и тащащие ее полевые мыши. Ой, нехорошо. Антиверизм полнейший! Остается лишь надеяться, что действие, возможно, происходит на другой планете, там, где мыши запросто таскают кареты. Возможно, добрая фея окажется астронавткой из НАСА или же переодетым мистером Споком. Возможно, что действие происходит и на Земле, но после ужасного катаклизма, который отбросил человечество к феодализму и галереям, но обогатил мир мышами-мутантами. Вот такой поворот действия был бы научным, серьезным и - ха-ха! - правдоподобным. Но вот магия? Феи? Нет. Исключается. Инфантильная чушь! Выкинуть, цитирую Лема, в мусорную корзину!
      Эх, дорогие мои, можете меня побить, но я не вижу особой разницы между неправдоподобием волшебной тыквы и неправдоподобием далеких галактик или Большого Взрыва. А дискуссия о том, что волшебных тыкв не было и не будет, а Большой Взрыв был или когда-то там еще будет, для меня останется дискуссией бесплодной и смешной, которую можно сравнить с позицией тех цекистских деятелей от культуры, что когда-то требовали от Теофила Оцепки, чтобы тот прекратил рисовать гномов, а переключился на изображение коммунистических достижений, поскольку гномов нет и не бывает, а коммунизм есть. И давайте договоримся раз и навсегда: с точки зрения антиверизма фэнтези не лучше и не хуже, чем так называемая научная фантастика. А наш рассказ о Золушке, чтобы уж был совсем правдоподобным, в последних стоках обязан оказаться сном секретарши из Бельско-Бяльского проектного бюро, укушавшейся вермутом в новогоднюю ночь.
      МЕЖДУ ИСТОРИЕЙ И СКАЗКОЙ
      Но давайте вернемся к фэнтези и ее, якобы, сказочным корням. На самом деле, к сожалению, все выглядит совершенно иначе. Существует исключительно мало классических произведений данного жанра, которые эксплуатируют сказочные мотивы, докапываются до символики, постмодернистически интерпретируя послание; произведений, которые обогащают сказочный сюжет разработанным фоном и играются с выделением уже упомянутого детерминизма случайностей, пытаясь составить логичное математическое уравнение из цитированной ранее "игры с ненулевой суммой". Подобных книг не имеется вообще или же чрезвычайно мало. Повод прост. Англосаксы, доминирующие в фэнтези и создавшие сам жанр, имеют в своем распоряжении намного лучший материал : кельтскую мифологию. Артурианская легенда, ирландские саги и поверья, бретонский или же валлийский Мабиногион в сто раз более подходит как исходный материал для фэнтези, чем инфантильная и примитивно сконструированная сказка.
      Артурианский миф у англосаксов живет вечно, он крепко врос в культуру своим архетипом. И вот почему архетипом, прообразом ВСЕХ произведений в жанре фэнтези является легенда о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола.
      Если кто желает, пускай закроет глаза и протянет руку к полке с книжками, чтобы вытащить оттуда наугад любой роман фэнтези. И пускай проверит. В книге описываются два королевства (страны, империи) - одна, это Страна Добра, а другая совсем наоборот. Имеется Добрый Король, лишенный трона и наследства и пытающийся их восстановить, против чего выступают Силы Зла и Хаоса. Доброго Короля поддерживает Хорошая Магия и Добрый Волшебник, равно как и собравшаяся вокруг справедливого повелителя Храбрая Дружина Молодцев. Для полной победы над Силами Тьмы все же необходим Чудесный Артефакт, волшебный предмет небывалой силы. Предмет этот во власти Добра и Порядка имеет свойства интеграции и мира, в руках же Сил Зла становится деструктивным элементом. Следовательно, Магический Артефакт надо найти и овладеть им, пока тот не попал в лапы Заклятого Врага...
      Откуда нам все это известно? А известно это нам от сэра Томаса Мэллори, из его "La Morte, Arthur". Правда, для нас это всего лишь культурно чуждая легенда, одна из множества легенд, такая же чужая нам, как и эскимосские сказки или предания краснокожих Союза Шести Племен. Зато в англосаксонской культуре артурианский миф закреплен чрезвычайно сильно, он полностью интегрирован в этой культуре. И еще - следует сказать - не очень-то он сказочный. Он квази-исторический. До настоящего времени в Англии проводятся серьезные дискуссии относительно того, действительно ли Камелот находился на месте нынешнего Винчестера, вроде бы даже соответствующие раскопки проводятся. До настоящего времени Тинтагель или там Гластонбери становятся местом сборищ различных маньяков, пост-друидов и психомедиевистов.
      Конечно же, было бы чрезмерным упрощением параллельное чтение "Повелителя Колец" и "Смерти Артура", было бы упрощением открытие, что Артур - это Арагорн, Андурил - это Экскалибур, что Кольцо - это Грааль, Фродо - это Галахэд, Мерлин - это Гэндальф, а Саурон - это комбинация Морган ле Фей и диких саксов, которых победили под Маунт Бадон /на полях Пелленора/. Но нельзя не заметить подобий в более глубоких слоях обоих произведений и того факта, что весь жанр фэнтези эксплуатирует артурианский миф в одном, базисном каноне - в лейтмотиве борьбы Сил Добра и Прогресса, представленных Артуром, Мерлином, Экскалибуром и Круглым Столом, с Силами Мрака и Разрушения, воплощением которых стали Моргана, Мордред и стоящие за ними силы.
      Легенда об Артуре стала не только архетипом, прообразом фэнтези - она была и полем возможности показать свое умение для тех авторов, которые предпочли творчески эксплуатировать сам миф, вместо того, чтобы опирать на нем "собственные" замыслы. Прежде всего здесь следует упомянуть Т.Уайта и его "Короля Былого и Грядущего", правофланговое произведение "камелотской" фэнтези. Следующим событием стала публикация "Туманов Авалона" - прелестного и награжденного произведения Марион Циммер Брэдли. Среди других авторов данного поджанра можно назвать уже значительно тише, чем два предыдущих имени - Джиллиан Брэдшоу, Питера Хэнретти и Стивена Лоухеда. Совсем недавно к ним присоединилась Диана Пекссон с интересным, хотя и ужасно вторичным по отношению к "Туманам Авалона" романом "Белый Ворон".
      ГЭНДАЛЬФА В ПРЕЗИДЕНТЫ !
      Итак, у нас имеется первый корень, root фэнтези - им стал архетип артурианской легенды. Но фэнтези - это не дерево с одним корнем. Жанр завоевал популярность только лишь потому, что играл на звучных струнах легенды, сплетенной с культурой. Популярность была завоевана, потому что сам жанр стал продуктом определенного ВРЕМЕНИ.
      А точнее - времен. Того способа, которым авторы фэнтези отреагировали на времена, в которых им пришлось жить. Вспомним - взрыв популярности фэнтези на переломе шестидесятых и семидесятых годов, когда эта литература была воспринята и вознесена в ранг символа наравне с Битлз, детьми-цветами и Вудстоком, был реакцией на выстрелы в Далласе и на Вьетнам, на технизацию, на отравление окружающей среды, на расцвет религии вещизма, исповедываемой филистерской частью общества, на культ ленивого потребленчества перед экраном телевизора, с которого сочится "Бонанза", "Династия" или очередной гимн во славу Американского Способа Жизни. В это же время рождается и другой культ - культ бунтарства. На стенках станций метро появляются оптимистичные надписи "FRODO LIVES!" и "Gandalf For Presiн dent!". Газетная заметка о бессмысленном загрязнении окружающей среды называется "Еще один кусок Мордора!"
      Естественно, в то же самое время происходит истинный взрыв воинственной, бунтарской или же предупреждающей SF, но ей далеко до популярности фэнтези. Ибо читатель начинает понимать и чувствовать тлеющее внутри желание сбежать от гнусной и пугающей действительности, от окружающей его бездуховности и бесчувствия, от отчуждения. Он хочет бежать от "прогресса", поскольку это вовсе и не прогресс, но "Дорога в ад", как споет об этом через несколько лет Крис Ри. Сойти с этого пути хотя бы на несколько мгновений, углубиться в чтение, сбежать в Страну Никогда-Никогда, чтобы вместе с героями податься в Серые Горы, где золота, как известно, нет. Чтобы рядом с верными друзьями побороться с Силами Тьмы, потому что вышеупомянутые Силы Тьмы, тот самый Мордор, который на страницах книги угрожает фантастическому миру, символизирует и воплощает те силы, которые в реальности угрожают индивидуальности, а еще - мечте.
      Исходящий из подобных желаний эскапизм остается, все-таки, эскапизмом меланхолическим. Ведь, что ни говори, всего того, что творится вокруг нас, с помощью мечтаний ни остановить навечно, ни хотя бы удержать невозможно. и вот тут мы вновь возвращаемя к Легенде Круглого Стола, ибо артурианский архетип живьем переносит в фэнтези особенную, поэтическую меланхолию, свойственную этому жанру. Ведь легенда о Короле Артуре, прежде всего, легенда печальная и меланхоличная, она как наверняка сказал бы Лем - легенда с "ненулевой суммой". Мы же помним: смерть Артура от руки Мордреда делает невозможным создание Царства Добра, Света и Мира. Грааль, вместо того, чтобы объединить рыцарей - распыляет их в разные стороны и делает антагонистами, делит их на достойных и недостойных прикосновения к Священной Чаше. А для наидостойнейшего, для Галахэда, встреча с Граалем означает прощание с этим миром. Ланселот сходит с ума, Мерлин дает себя обмануть Нимюэ и погружается в колдовской сон в темнице. Что-то заканчивается кончается эпоха. Древний, Старший Народ Великой и Малой Британии - эльфы и другие расы - должен уплыть на Запад, в Авалон или Тир-Нан-Ог, потому что в нашем мире для них уже нет места.
      И действительно, не слишком-то чувствуется здесь "гомеостат сказки". А борьба Добра со Злом?
      В легенде триумф зла происходит не прямо и вообще, не очевидно: Мордред гибнет, Морган Ле Фей тоже проигрывает. Но сама смерть Артура должна - ведь мы это знаем - вызвать крушение великолепных планов короля. Отсутствие наследника должно вызвать хаос, борьбу за власть, анархию, мрак.
      Но в то же время, Мерлин вечен и когда-то вернется - как и Гэндальф? А следовательно - ГЭНДАЛЬФА В ПРЕЗИДЕНТЫ. Вернется с Авалона и Артур, который, все-таки, Король Былого и Грядущего. А вернется он тогда, когда с нашим миром будет уже по-настоящему паршиво, он очистит наш мир от остатков Мордора, и вот тогда-то воцарится мир, согласие и вечное счастье, viribus units, с божественной (чародейской) помощью.
      ВОЗЗВАНЫЙ - ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ
      Именно эту лирическую меланхолию, печаль уходящего времени и заканчивающейся эры, смягченной оптимизмом и надеждой, прекрасно использовал Толкин в "Повелителе Колец". У автора данных строк слезы стояли в глазах, когда Серый Корабль забирал Фродо с Серой Пристани, и он даже утирал нос платочком, эх, утирал, когда Сэм Гэмджи докладывал Розочке Коттон о своем возвращении. Да, да. С Серой Пристани. На Запад. В Авалон. Все так. Великий Толкин проехался по артурианскому архетипу как казак по донской степи, но что ж - он был Первым и Великим. Каждый, кто впоследствии пускался по тому же самому, архетипному следу, тут же получал этикеточку последователя. А как же еще не получить? Ведь архетип был тем же самым. и остается тем же самым.
      В пользу Учителя Толкина следует сказать, что он использовал вышеупомянутый архетип так великолепно, вложил столько упорного труда в претворение архетипа в роман, воспринимаемый нашим современником, что... создал собственный архетип, архетип Толкина.
      Давайте повторим эксперимент, снова возьмем любую книжку фэнтези с нашей полки и поглядим, о чем же она.
      Итак, в более-менее селянской местности живет себе наш герой, и живет, заметим, неплохо. Внезапно появляется таинственный некто, чаще всего волшебник, и сообщает нашему протагонисту, что тот должен незамедлительно отправиться в длительный поход, ибо от него, от героя-протагониста, зависит судьба всего мира. Дело в том, что Зло собирается совершить агрессию на Добро, и единственное, что можно противопоставить этому Злу - это Волшебное Что-то-там. Волшебное Что-то-там спрятано Где-то-там, черт знает где, скорее всего, в Серых Горах, где золота, как всем известно, нет.
      Вызываемый делает большие глаза, поскольку даже в самых смелых своих мечтах не представлял, что от него будут зависеть судьбы мира. Он даже немножко сомневается в словах волшебника, но тут неожиданно на него нападают, совсем уж непременно, Черные Посланники Зла, и ему приходится от них удирать. Удирает он в Доброе Место, там чуточку может отдохнуть, там же он узнает о Легенде и Предназначении. Ха, что ж поделаешь, выхода нет. Наш герой обязан свершить великий Поход - Quest, согласно карте, которую автор предусмотрительно поместил в самом начале книжки. На этой карте богато представлены Горы, Леса, Болота и Пустыни со Страшными Названиями. Это ничего, что Главное Месторасположение Врага, куда следует добраться, находится в северном или там восточном углу карты. Можно быть уверенным, что наш герой будет путешествовать зигзагом, поскольку должен посетить все Страшные Места. Ходить прямым путем в фэнтези запрещено.
      Герой не может путешествовать сам, посему ему быстренько собирают Дружину - группу живописных и харизматичных типов. Начинается Квест, продолжается, понятно, зигзагом, а приключения в Страшных Местах, от которых стынет кровь в жилах, сменяются селянковым отдыхом в Местах Дружелюбных. И наконец наступает final show-down в Месторасположении Зла. Здесь одного из Дружинников обязательно шмякнут, но остальные победят. Злу покажут кузькину мать, во всяком случае, до того времени, когда автору не захочется написать продолжение - ибо тогда Зло "возродится", и нужно будет начинать da capo al fine. ("с начала и до конца" - муз. термин - прим.перев.)
      Вышепомещенный, сознательно упрощенный и пересмешливый суррогат должен был подвести нас к следующей теме - к тому факту, что вся могучая волна посттолкиновской фэнтези является жанром малооткрывательским, штампованным, дешевым, презренным и не стоящим даже того, чтобы о нем говорили серьезно. Именно таково мнение критиков, а с чем же еще считаться, если не с мнением критиков. Данное мнение, помимо вышеосмеянной вторичности фабул по сравнению с толкиновской и артурианского архетипа вообще, сложилось еще из двух элементов - болезненной склонности авторов фэнтези писать многотомные саги и... книжных обложек.
      ЛИЦОМ К ЯРОМУ
      Начнем с обложек. Обложка книги - это ее визитная карточка. Не надо себя обманывать: критики не в состоянии читать всего, что выходит - они и не читают. Прочтение вовсе не является обязательным условием написания рецензии. Достаточно глянуть на обложку. Если на ней, к примеру, название вырисовано истекающими кровищей буквами, а чуть пониже мы видим оскаленную харю с вытаращенными буркалами - то сразу же можно сказать, что это дешевый splatter-horror, другими словами - пардон, друзья ужасное дерьмо.
      Если же на обложке присутствует полуголая дамочка в объятиях героического типа с мышцами, блестящими от Oil of Ulay или же какой-то еще "Джожобы", к тому же, если у этого типа в руке ятаган, а сверху на все это поглядывает дракон с выражением морды оголодавшего аксолотля, то мы имеем дело с дешевейшей фэнтези, со жвачкой и гадостью - такую же следует писать и рецензию. И она попадет в цель, в самое яблочко, так что позавидует сам Кэвин Кестнер из Шервудского Леса. Почему так? А потому, что невозможно не попасть! Ведь яблочко это величиной с Круглый Стол короля Артура, за которым одновременно усаживалось сто пятьдесят рыцарей, не считая королевы Джиневры со своими фрейлинами.
      Почему так происходит? Ну почему, спросит кто-нибудь, издатель фэнтези сам, своей рукой, нацепляет на свою продукцию пресловутый "ярлычок", этикетку дешевки? Ответ прост. Издатель целит в так называемого ЯРОГО. А так называемый ЯРЫЙ желает на обложку Бориса Вальехо, это он хочет полуголые задницы и бюсты, что готовы выкатиться из бронированного лифчика. ЯРЫЙ не ищет в фэнтези смысла, ведь смысл прямо таки обязан возопить, что в ажурных доспехах в бой никто не ходит, ибо в таких доспехах не только сражаться опасно, в таких доспехах невозможно даже продираться сквозь заросли крапивы, которой поросли яры Мрачных Лесов и Серых Гор, где золота, как всем известно, нет. А с голой - excusez le mot - задницей можно делать только одно: то, что совершенно не "heroic" и не "fantasy". В большинстве случаев.
      Складывается впечатление, что фэнтези как жанр так сильно перепугался критиков, что в своем развитии решил прибегнуть к своеобразной мимикрии: он совершенно отказался от каких-либо претензий и совершенно отказался от борьбы за место наверху, то есть, в списках книг, выдвинутых на соискание "Хьюго", "Небьюлы" или хотя бы "International Fantasy Award". Фэнтези совершенно не претендует на признание - для нее достаточно табунов ЯРЫХ, будто кота в мешке покупающих все, что появляется. У фэнтези имеется своя стабильная и обязательная группа потребителей, поэтому сей жанр заботится о вкусах упомянутой группы. Наилучшим примером подобной заботы стали знаменитые циклы, сериалы фэнтези, чудовищные монстры с пугающим количеством томов.
      Рекорд в этом отношении принадлежит скорее всего некоему Алану Барту Экерсу, цикл которого "Скорпион" уже перевалил за сорок томов. Неплох и старый зануда Пирс Энтони со своим "Ксантом" - он нашлепал уже тринадцать книг сериала, а при случае - еще семь штук "Адепта", четыре "Таро" и целую кучу других книг и циклов. У Джона Нормана, о котором мы еще поговорим, на совести вроде бы одиннадцать томов цикла "Гор". Скромных авторов, ограничивающихся пяти-, четырех- и трехтомными сагами, сосчитать невозможно, но имя им легион. К огромному сожалению.
      Почему "к сожалению", спросит кто-то. Да все потому, что кроме немногих исключений все вышеупомянутые монстры начинают быть тяжкими, повторяющимися и скучными уже на этапе второй, третьей, максимум - четвертой книги. Это мнение разделяется даже ЯРЫМИ, которые в массовом порядке выкупают все эти тянущиеся как сопля циклы, ибо вдолбили себе в голову, что им нужно знать, чем все это закончится. Критика и члены жюри всяких престижных наград, как уже говорилось, презирают все эти саги, потому что не в состоянии следить за ними. Я сам, хотя и считаю себя внимательным контролером новинок фантастики, иногда отказываюсь от покупки только что вышедшего шестого тома саги, так как мое внимание как-то не отметило предыдущих пяти. Но гораздо, гораздо чаще я отказываюсь от приобретения тома первого, если с обложки ухмыляется предупреждение: "First Book Of the Magic Shit Cycle". Нечего греха таить, случается, причем нередко, мне купить "Книгу третью" и радоваться, что не купил предыдущие две, и знать наверняка, что никогда не куплю три последующие. К сожалению, совершенства нет, суча ногами сейчас я ожидаю десятый "Амбер" Желязны. И знаю, что разочаруюсь. Это несколько похоже на связи с молоденькими девушками - опыт учит, что все они одинаковы, так и что с того, не сдержишься, парень, ой, не сдержишься.
      ЖАЖДА ДЕНЕГ ?
      Самое интересное, что большинство авторов, выпекающих эти ужасающие саги, это способные, своеобразные и небанальные писатели. Что же заставляет, чтобы хороший писатель лепил том за томом, тянул цикл как жевательную резинку, вместо того, чтобы использовать идеи для чего-нибудь совершенно нового, вместо того, чтобы поработать над чем-то совершенно оригинальным, прекрасным и открывательским по идее, чтобы утереть нос всяческим критикам и недругам фэнтези, записным пародистам и пересмешникам данного жанра? И мне кажется, что я знаю ответ. Авторы влюбляются в своих героев и им очень трудно с ними расстаться. Даже чувствуя, что выработали протагонистов до сухого, они клепают тома про их детей (Желязны, Пирс Энтони, чувствую, что не выдержит и Эддингс).
      Авторы влюбляются в свои "миры" и карты. Если на такой карте есть Серые Горы, и главным героям не хватило пяти томов, чтобы выяснить, что золота там нет, пишется том шестой. А в следующем, седьмом томе, мы увидим соседствующую часть карты и узнаем, что находится к северу от Серых Гор - и будет им обязательно - pardon - Плоскогорье Серого Дерьма.
      И последнее. Авторы - страшные лентяи, им не хочется думать. Они ужасно ограничены, и хоть ты лопни, уже не выдавят из себя ничего оригинального. Потому-то им и приходится прокручивать заезженную схему. А прежде всего - авторы, это расчетливые бестии, и главное для них - те деньги, которые они получают с тома. Пирс Энтони продолжает тянуть "Ксант", цикл, при чтении которого от скуки болит поджелудочная железа и воспаляются геммороиды, потому что в счет каждого последующего тома он берет приличный аванс. Авторы - это грубые сукины дети, уверенные, что читатель купит все, что подписано более-менее уже известным именем.