Но возить "тонны цифр" на нашу "математическую мельницу" тоже было не самым лучшим выходом из положения. Я предложил подумать над таким прибором, который не только учитывал бы колебания уровня воды в том месте, где он установлен, но и давал бы обобщенные результаты этих наблюдений. Тогда институт будет получать от своих приборов-автоматов не сырье, а обработанные уже данные, с которыми будет гораздо меньше хлопот. То-есть я опять-таки предлагал сочетать учитывающий прибор с вычисляющим аппаратом. Работники Института приливов очень сочувственно встретили эту идею, и в конце концов было решено заказать пробный прибор нашему главку. Меня просили принять участие в его разработке.
      XX
      Мы собрались вечером в "кают-компании" - обеденном зале гостиницы, где я жил эти дни.
      - Вы обещали, - обратился я к Смирнову, - рассказать историю вашего фонарика.
      Геннадий Степанович задумался.
      - История, - сказал он после небольшой паузы, - не очень сложная. Это фонарик моего товарища. Он погиб в Ленинграде от фашистской бомбы во время войны. Мы работали с ним в одном институте над одной проблемой. Во время налета бомба упала на тот корпус, где дежурил мой товарищ. Вы ведь знаете: наши враги хотели уничтожить нашу культуру, науку, нас самих... Дорого обошлась всему человечеству эта авантюра обреченных на гибель безумцев. Но победное шествие к коммунизму ни им, ни кому другому не удастся ни остановить, ни замедлить. Нам есть чем гордиться: наша страна, наш народ, наша партия показывают путь всему человечеству, путь в светлое будущее, где все силы природы будут использоваться только для блага людей. Фонарик и черновая тетрадь с записями - все, что осталось из личных вещей моего товарища.
      Геннадий Степанович умолк. Может быть, он вспоминал далекие дни ленинградской блокады.
      - А что это за проблема, над которой работал вы и ваш погибший друг? спросил кто-то.
      - Мы работали над проблемой электрообогрева почвы. Знаете, у нас на Камчатке есть места, где бьют горячие источники. Там зеленеет трава, растут цветы даже тогда, когда кругом снег. И мы представили себе цветущие оазисы, созданные искусственно во многих местах холодного севера. В дни войны, делая все возможное для фронта, мы смотрели и в будущее. Мы были уверены в общей нашей победе.
      Мой друг погиб, но дело, которое мы начали с ним вдвоем, осуществляется сейчас большой группой ученых. Ни одна его мысль, ни одна строка записей в тетради не оставлены без внимания. Его именем назван самый метод превращения тундры в сад. Может быть, лучшим памятником ему будут эти вечно цветущие оазисы в Арктике, которые, я верю, здесь скоро появятся в большом числе. Наш яблоневый сад и опытные сады в других пунктах Заполярья являются первыми участками этих оазисов. А фонарик я оставил себе...
      - Собственно, проблема, над которой мы все с вами работаем, - сказал Геннадий Степанович после паузы, - одна: это - техническое завтра страны победившего социализма. Мы ведь инженеры. И наш вклад в строительство коммунизма может выразиться в чем? В выработке такой техники, которая облегчит советским людям движение по пути к заветной цели. Конечно, каждый из нас в своей области может сделать не так уж много, но объединенные и организованные усилия всего народа могут совершить то, - Геннадий Степанович усмехнулся, - по сравнению с чем все чудеса, описанные в легендах, сложенных за всю историю человечества, покажутся пустяками. Если когда-нибудь, - добавил он, - будущему человечеству понадобится произвести изменения в солнечной системе, то к тому времени, когда возникнет эта задача, люди коммунистического общества будут обладать средствами для ее выполнения. Нет границ могуществу свободного человека!
      Он произнес это, как тост, и поднял бокал.
      * * *
      С чувством сожаления покидал я бухту Капризную. Но в Москве меня ждала работа, и она тоже была частицей того общего труда, о котором говорил Геннадий Степанович.
      Половинка Луны висела низко над горизонтом, когда я на аэродроме садился в электролет.
      Не было никаких приключений в это мое посещение бухты Капризной. Я видел вещи не более поразительные, чем те, что я мог бы увидеть в других местах. Ведь всюду в нашей стране делаются интересные дела, происходят открытия, дружно работают люди. Объект 21 был только одним из многих.
      Но у меня было ощущение, что я пережил огромные события в эти дни.