1

Доломиты, 9 марта, 1939.

Густой мокрый снег падал в горах, возле границы между тремя странами — Италией, Австрией и Югославией — словно зима и не думала отступать. На узких улочках маленькой горной деревушки царил ночной покой, лишь кое-где в темноте светились желтые окна домов.

Тишину нарушили быстрые, неуклюжие шаги; тяжело, прерывисто дыша, кто-то нетерпеливо дернул колокольчик на двери докторского дома.

Полусонный врач открыл дверь, и стоявший на пороге мужчина чуть не упал прямо на него. Это был хорошо всем известный спившийся бродяга. Глаза его дико сверкали от страха, когда он неуклюже привалился к доктору.

— Я видел… видел…

Встряхнув его за плечи, врач спросил:

— Ну? И что же ты такое видел? Белых слонов?

Мужчина затряс головой, слова застревали у него в горле.

— Оно шло… нет, не шло, оно плыло вперед, в вертикальном положении… Оно не заметило меня и исчезло среди метели… оно двигалось на север… оставляя после себя ужасную вонь…

— Что ты болтаешь? — раздраженно произнес врач.

Потеряв нить мысли, человек принялся бормотать что-то бессвязное:

— Белая горячка? У меня никогда ее не было. Ведь я много не пью, только чуть-чуть…

Внезапно он обмяк на руках у доктора. Его старое, изношенное сердце не выдержало пережитого шока.

10 марта, поросший лесом склон Юра, к северу от Ингольстадта.

Вороны…

Вороны и галки целый день кружатся над одним и тем же местом в лесу. Их пронзительные крики раздражали местных жителей, и в конце концов двое мужчин решили пойти посмотреть, в чем дело. И в сумерках они направились туда, где кружили вороны, на вершину холма. Когда они пришли туда, крики ворон затихли, но они обнаружили множество мертвых птиц вокруг одного старого дерева. Они не обнаружили никаких следов того, что могло быть причиной массовой гибели ворон и галок, если не считать резкого, омерзительного запаха, от которого мужчинам чуть не стало дурно. При вскрытии птиц не обнаружилось никаких признаков отравления. Врач, производивший вскрытие, предположил, что птицы погибли от разрыва сердца. Птицы вообще легко гибнут от страха.

Магдебург, 11 марта.

Молодая пара ехала вечером на автомобиле по загородному шоссе. Остановив машину, они вышли и сели на обочину дороги, тесно прижавшись друг к другу в темноте. Их нежные слова не предназначались для посторонних ушей.

Вдруг девушка замерла от страха.

— Ты видишь? — спросила она.

— Что?

— Вон там… Нет, ах…

— Что там такое? Что же это?

Девушка закричала, истерично прижимаясь к парню. Он тут же высвободился и бросился заводить машину. С дикой скоростью они понеслись обратно в город, прямо к полицейскому участку.

Их рассказ был бессвязным и запутанным.

— Мы не поняли, что это было. Похоже, какая-то тень быстро двигалась в пространстве. Это был не человек и не животное. Это было что-то темное, непонятной формы. И еще эта вонь!

При воспоминании об этом запахе оба передернулись от отвращения.

— Нет, мы туда больше не вернемся, ни за что в жизни! Эта тень двигалась на север… Прямо на север.

Полиция так ничего и не обнаружила, если не считать слабого, омерзительного запаха, стелющегося узкой полосой с юга на север.

В двух милях к северу на обочине дороги лежала мертвая женщина. Она шла домой с какого-то праздника. На лице ее застыла гримаса ужаса, широко раскрытые глаза были запорошены снегом.

Ее нашли только неделю спустя после смерти. Тенгель Злой снова был на свободе.

Среди Людей Льда царила паника. Карающий меч их рода покинул место своего успокоения.

Двадцать пять лет прошло с тех пор, как он в последний раз покидал свое тайное жилище в пещерах Постойны. Двадцать пять лет Люди Льда жили в мире, не опасаясь угрозы с его стороны.

Но Имре и Странник знали, что глубокий сон ослабевает с годами. Странник был все время начеку, тем не менее, Тенгелю Злому удалось в решающий момент улизнуть от него. Коварному предку удалось обмануть своего стража, изменив ход его мыслей.

И то, что он пробудился ото сна, было настоящей катастрофой. Потому что Натаниель, которому предстояло вступить с ним в борьбу, был пока ребенком. Предки считали, что, став взрослым, Натаниель должен был отправиться в долину Людей Льда, к тому месту, где Тенгель Злой закопал котел с водой Зла. После этого Шира должна была обезвредить воду Зла с помощью чистой воды. Это был единственный способ покончить с властью Тенгеля. Перед юношей стояла нелегкая задача, хотя у него и должны были быть сильные помощники. Ведь Тенгель Злой сторожил свое сокровище, словно дракон — золото. И у него были свои помощники, большинство из которых было неизвестно Людям Льда.

Теперь же Натаниель не мог отправиться в долину. Ему было только шесть лет, и это было бы просто самоубийством. Тогда весь его род и все человечество лишилось бы надежды.

Но человечество об этом ничего не знало Люди Льда вели свою борьбу втихомолку. Ведь ни один посторонний все равно ничем не мог им помочь. Для непосвященных такого рода помощь означала бы верную гибель.

Даже для предков Людей Льда ситуация казалась непростой. На протяжении последних ста лет флейты слишком часто пытались пробудить его ото сна. И, несмотря на то, что Страннику и Шире всякий раз удавалось погрузить его обратно в сон, он набирался сил от поданных ему сигналов. Становясь с каждым разом все сильнее и сильнее, он в конце концов смог проснуться. Медленно, сам по себе, он пробудился к жизни, хотя полного пробуждения таким способом достичь было нельзя.

И это было неспроста: кто-то из людей в той или иной точке земного шара должен был сыграть на флейте его злосчастную мелодию, служившую сигналом пробуждения.

И вот теперь он исчез. Странник и его сподвижники отправились на поиски.

В 1938—39-х годах европейские правительства шли на поводу у Германии, у Гитлера и его партии. Гитлеру позволили аннексировать Австрию — на том основании, что многочисленное немецкое население страны желало воссоединиться со своим отечеством. Точно так же было и с судетскими немцами в чешской Богемии.

Разумеется, в Англии, Франции и других странах это вызвало изумление и негодование, но дальше этого дело не пошло. Кое-где люди начинали потихоньку вооружаться, не слишком надеясь на свои сонные правительства. И именно это последнее обстоятельство способствовало пробуждению Тенгеля Злого — совершенно неожиданным и даже немного комичным способом.

Сигналы, способные вернуть его к жизни, пробудив ото сна, должны были быть сыграны на заколдованной флейте. Это должна была быть совершенно специфическая мелодия.

Но предназначенная для этого его собственная флейта была уничтожена. Эта флейта, которая чуть было не погубила Хейке, была превращена в ничто Широй. Тула тоже в свое время обнаружила фальшиво звучавшую флейту и чуть было не разбудила Тенгеля. И эту флейту уничтожила Шира. Ульвар с помощью самого Тенгеля Злого нашел подходящую флейту, но флейта эта, благодаря его нерасторопности, сгорела.

Потом один эксцентричный испанец сыграл несколько тактов атональной мелодии Тенгеля — и это привело к катастрофе. Злой прародитель Людей Льда проснулся — хотя и не окончательно, поскольку большая часть мелодии отсутствовала — и успел дать стартовый сигнал мировой войне, прежде чем Странник снова сумел усыпить его с помощью своей маленькой флейты.

Это было двадцать пять лет назад, и после этого о Тенгеле Злом ничего не было слышно.

На этот же раз он проснулся в результате просто смехотворного случая.

Для этого нужна была, конечно, флейта, но… Да, почти так оно и было.

В шотландской армии был тогда один воинственный полковник. Он увидел возможность мировой войны в гитлеровских аннексиях. В ходе правительственного совещания в Великобритании он призывал активно готовиться к войне. Следовало проучить этого усатого капрала, так высоко вознесшегося в Германии!

Однако другие участники совещания были более склонны к осторожности. Ведь война всегда сопровождалась огромными потерями.

Недовольный и разочарованный, полковник вернулся в Шотландию. И там начал агитировать свой полк готовиться к возможной войне Шотландские штыки должны быть острыми, когда придет время сражаться!

В его полку было несколько волынщиков. Один из них, которого товарищи звали просто Маком, без устали упражнялся на своей волынке, поскольку в военном оркестре играл совсем недавно и хотел произвести на остальных впечатление.

Дома жена не разрешала ему упражняться на волынке. Она терпеть не могла звуки волынки, так же как и он сам. Поэтому он каждый вечер уходил на пустырь и играл там, глядя на закат, кроликам и куропаткам.

Но играл он очень хорошо. Его музыка гармонично сливалась с окружающей его природой.

8 марта, как обычно, он отправился на пустырь. Холмистый пейзаж казался в сумерках мягким и бескрайним, звуки волынки печально разносились по окрестностям.

Мак был так захвачен музыкой, что начал импровизировать Он искал все новые и новые звучания, уже не столь красивые.

Но что это такое?

У него озноб пробежал по спине. Он еще раз повторил придуманную им тему. В ней не было никакого смысла, никакой мелодии, это было просто скольжение по атональной шкале, но…

Он кое-что услышал! Ветер, пробегающий по вересковой пустоши, принес ему какое-то звучание.

Эхо? Эхо, принесенное ветром?

«Играй! — говорил ему кто-то — Продолжай! Сыграй еще раз и продолжай дальше!»

Неописуемый страх охватил Мака. Ему показалось, что какая-то потусторонняя злоба наполнила его, окутав со всех сторон.

Губы его дрожали, когда снова приблизил их к мундштуку волынки. Мак был настолько испуган, что чуть было не лишился чувств, и по ногам у него текло, когда он снова попытался сыграть ту же мелодию. Это оказалось не так-то легко, потому что в мелодии не было определенности. Мысли путались у него в голове, он не мог сосредоточиться. Кем бы или чем бы ни являлось это зло, оно проявляло нетерпение, оно было в ярости. Маку пришлось продолжать игру. Но как?

Что-то внутри подсказывало ему бежать прочь со всех ног, но он не мог сдвинуться с места. Он словно врос в землю. Земля под ногами у него дрожала, ветер сбивал его с ног… Или это просто страх лишал его самообладания?

Мак отчаянно пытался извлечь из волынки какие-то звуки. Злая сила была просто вне себя от ярости. Он пытался нащупать первоначальную тему, но у него ничего не получалось, она была слишком изощренной, слишком сложной, и в панике он ничего не мог вспомнить.

Ветер приносил ему грохочущее эхо: «Играй, болван, играй!» Мак обливался потом, он просто умирал от страха, из глаз у него текли слезы, и волынка его издавала лишь жалкие, хаотические звуки. Тогда яростный порыв нечеловеческой силы обрушился на него и свалил на землю. Удар был таким сильным, что Мак потерял сознание. Когда он очнулся, он совершенно не помнил о том, что с ним произошло.

Но Тенгель Злой все же пробудился. Он лежал в своей глубокой пещере, в горах Постойны, что в Югославии, и собирался с силами.

Этот тип, сыгравший отрывок из пробуждающей его мелодии! Почему он сыграл это на таком дурацком инструменте? Почему он не использовал флейту, как это было предписано? Идиот! Все люди идиоты!

Почему, почему никто не может сделать все, как положено? Теперь он наполовину пробудился, не то, что в прошлый раз, но еще недостаточно, он пока еще не может взять власть над миром.

Или может?

Кое-что он все-таки может.

Его хорошо развитые чувства обрели целенаправленность.

Люди Льда!

Его мысли обратились к Липовой аллее.

Там все было спокойно. Он почувствовал присутствие Бенедикты, но она была старой и совершенно безвредной. На нее он мог не обращать внимания. Но…

Он ощутил присутствие чего-то нового. Новый меченый? Или… несколько? Его обостренные чувства сигнализировали ему об опасности. Но… в Липовой алее он ничего не обнаружил. Просто он ощутил в самой атмосфере присутствие какой-то тайны.

Тенгель Злой был просто в ярости. Что они скрывали от него? Или кого?

Он должен был выяснить это. Ему нужно было отправиться туда. Немедленно! Долина Людей Льда… Его мысли двигались дальше, на север, достигли долины.

Нет, там все было спокойно. И он знал об этом, потому что, находясь в забытьи, он часто посылал туда свои мысли и был в курсе всего.

Наверняка они перестали думать о долине после стольких неудачных попыток проникнуть туда. Он не думал, что ему следует опасаться Людей Льда, его собственных непокорных потомков.

Однако у него осталось неприятное ощущение того, что его подстерегает какая-то новая опасность. И тот, от кого исходила эта опасность, находился не в долине, не в Липовой аллее.

Ему следовало отправиться туда.

Его страж — Тенгель презрительно фыркнул — только что побывал здесь со своим обычным визитом. Некоторое время его здесь не будет.

И Тенгель Злой без малейшего труда сел. Это выглядело многообещающе.

Он знал, что еще недостаточно силен. Инструмент был не тем, сигнал был не полным.

Но и это было уже неплохо. Проблема состояла в том, чтобы скрыться от Странника, а значит и от этой проклятой бабы с кувшином, в котором налито нечто ужасное — ясная вода. О, как он ненавидел ее! Эта маленькая оборванка отправилась в пещеры, ведущие к источникам жизни, — и нашла их! Он не мог понять, как это у нее получилось. Он тогда лежал в глубоком оцепенении и обнаружил опасность, когда было уже слишком поздно.

В лице этой Ширы он обрел своего самого могущественного врага.

А что, если их несколько?.. Он не знал этого наверняка, он весь содрогался от страха перед неизвестным, таящимся среди Людей Льда. Всегда что-то мешало осуществлению его планов. Хотя те люди, что представляли для него опасность, уже мертвы. И вот теперь эта новая опасность!

Бессильный гнев переполнял его. Они поплатятся за то, что скрывают от него одного или даже нескольких! Он уничтожит всех, предаст их медленной, мучительной смерти…

Тенгель Злой встал и направился к выходу. В огромных пещерах Постойны было тихо, все туристы куда-то исчезли.

Его целью было как можно скорее попасть в Липовую аллею. Но он чувствовал, что еще не набрался сил. Он был теперь гораздо сильнее, чем в прошлый раз, поэтому и решил отправиться в путь. И он моментально поднялся на вершину холма.

Был уже вечер. Он двигался по опустевшим дорогам — скорее случайно, чем преднамеренно, Тенгель Злой не обращал внимания на людей, его не интересовало, видят они его или нет.

На горной дороге, ведущей в Доломиты, его увидел какой-то подвыпивший бродяга. Тенгелю было на это наплевать. И Тенгель улыбнулся своей кривой, холодной улыбкой, в которой не было ни радости, ни юмора — одно лишь ледяное злорадство, жестокий триумф.

Его путь лежал на север. Все шло прекрасно, он чувствовал, как силы его растут. Он остановился в лесу, чтобы обдумать все по порядку, но галки и вороны мешали ему, так что ему пришлось встать и прогнать их. Впрочем, большинство из них тут же погибло от страха. На лице его снова появилась ужасающая усмешка. Он не лишился своей власти, нет!

В одном месте, гораздо севернее, он заметил странную повозку без лошади. И в ней двое людей. В последние годы мысли Тенгеля не натыкались на подобные повозки. И он никак не мог понять, каким образом она движется. Но в этом он не хотел признаться даже самому себе.

Потом он наткнулся на какую-то женщину. Ну и испугалась же она! Он дохнул на нее, и она свалилась замертво.

Прекрасно!

Но потом…

Тенгель Злой действовал инстинктивно, не вдаваясь в географические тонкости. Он и понятия не имел о том, что находится в Германии, недалеко от Берлина.

Он кое-что услышал. С помощью своих обостренных чувств он определил, что происходит в нескольких милях от него. И то, что он почувствовал, нравилось ему. Это настолько понравилось ему, что он изменил курс и направился прямо туда, решив сделать небольшой крюк, чтобы посмотреть, что там происходит.

Тем не менее, он был озабочен. Его власть оказалась не такой сильной, как ему хотелось. Ему всегда становились поперек дороги, стоило ему задумать что-то. И как он сможет теперь скрыться от Странника? Только что он попытался стать невидимым для этой женщины, но ему это не удалось. Он еще недостаточно силен, он еще не стал самим собой, и это раздражало его до безумия.

Почему, почему этот увалень не сыграл на своем дурацком инструменте сигнал побудки так, как это полагалось? Почему они всегда все делают наполовину?

Великий Тенгель не заслуживал подобного обращения.

Как же ему замести следы? Чтобы Странник и все остальные никогда не нашли его?

Странник продолжал поиски.

Идти по следу Тенгеля Злого было не трудно: за ним тянулась полоса удушающей вони. Это был не столько запах пролежавшего 650 лет в земле тела (которое, разумеется, тоже не пахло розами и лилиями), сколько вонь зла в его обнаженном виде, повисающая на траве и на деревьях, мимо которых он двигался.

Странник нашел место, где отдыхал Тенгель Злой, обнаружив множество мертвых птиц. Он также первым увидел мертвую женщину.

И вскоре после этого обнаружил, что Тенгель Злой уже не держит так целеустремленно курс на Липовую аллею или долину Людей Льда. Он отклонился на восток, в мыслях у него было что-то иное. Странник дал об этом знать Тенгелю Доброму и его помощникам. После этого он снова направился за злобным прародителем.

Тенгель Злой спрятался в небольшой нише рядом с трибуной. Он находился теперь на огромном стадионе, до отказа наполненном людьми.

«Зиг Хайль!» — кричали все, делая движение рукой в сторону трибуны.

На трибуне стоял маленький, комического вида человек и выкрикивал массу чудесных, преисполненных ненависти слов. Тенгель Злой различил слова: «Евреи» и «Мечта всей жизни». Слова эти ничего не говорили ему, зато мысли он читал, как открытую книгу. Мысли этого маленького человека полностью совпадали с его собственными мыслями: жажда власти, бессердечность…

Маленькие люди — в физическом или духовном отношении — могут отбрасывать большую тень.

Двое людей в униформах прошли мимо ниши, в которой прятался Тенгель Злой. Им не понравился дурной запах — нет, не просто дурной, а мерзкий, едкий, отвратительный, не похожий ни на что!

«Хвастливые пачкуны», — раздраженно подумал Тенгель. И он снова сконцентрировался на ораторе и на стоящих рядом с ним людях.

Сам оратор не особенно заинтересовал его. Он был слишком глуп, слишком неотесан и к тому же смешон со своей прической и в своей одежде. Это был полный и окончательный нуль. Рядом с ним стоял высокий толстяк в униформе с множеством наград. Губы Тенгеля презрительно искривились. Полное ничтожество, напускающее на себя важность. Жестокости в нем хватало, но и глупости тоже.

Но эти рядом…

Они больше понравились Тенгелю. Те, что стояли чуть поодаль. Высокий офицер с бакенбардами и в очках, преисполненный чудесного холодного цинизма.

Этот?..

Нет, Тенгель положил глаз на другого, стоящего рядом с высоким офицером. Молодой, элегантный мужчина, почти нечеловечески бессердечный. Жестокий — но, возможно, не настолько, как это хотелось бы Тенгелю. Впрочем, у него все еще было впереди.

Новая, мертвая улыбка удовлетворения появилась на лице Тенгеля. Этот человек ему нравился! Он вновь почувствовал удовлетворение, узнав еще кое-что о молодом человеке с резко очерченными линиями рта и подбородка. Тот маленький смехотворный человечек начал раздавать награды — или ордена, как он их называл. Один за другим вызывали людей в униформах и вешали им на грудь дополнительные безделушки. Все это показалось Тенгелю сверхкомичным. Но самое главное — понравившегося ему молодого человека тоже вызвали. Его звали Райнхардом Гейдрихом, и он, судя по всему, отличился в полицейских делах или в чем-то подобном. Тенгель понял, что тот сможет прийти к власти, если у него будут соответствующие помощники.

Митинг был закончен, все, стоявшие до этого на трибуне, прошли маршем мимо ниши, в которой находился Тенгель. Он проводил их презрительной улыбкой. Он был намного выше всех этих земных тварей.

Но среди них был его человек…

Странник прибыл в Берлин на следующий день после того, как на весь мир было объявлено: немецкие войска вошли в Прагу, Чехословакия оккупирована.

Словно грозовая туча, на горизонте маячила вторая мировая война.

Странник добрался по следу Тенгеля Злого до большого стадиона. Но там след полностью обрывался, так что Странник даже не поверил своим собственным чувствам.

Но факт был налицо: Тенгелю Злому удалось полностью скрыться. Он исчез, не оставив после себя никаких следов. И это открывало крайне мрачные перспективы.

2

Трое детей Ветле Вольдена были совершенно разными. В 1939 году Мари исполнилось семнадцать, Ионатану пятнадцать, а Карине тринадцать. Внешне все они казались довольными жизнью. Но на самом же деле все трое, в особенности девочки, умело скрывали свои мысли и чувства.

Самой своенравной из них была старшая девочка, Мари. О, как часто она высказывала недовольство своим именем. «Малин и Мали», — фыркала она, — Марит и Мари!» Неужели у Людей Льда нет никакой фантазии?

Нужно было знать, кто такая Мари, чтобы понимать ее претензии. Она считала себя очень важной персоной. Ионатан постоянно поддразнивал ее, говоря, что она представляет собой нечто важное только в собственных глазах.

Мари старалась во что бы то ни стало избегать в жизни неприятностей. Ей хотелось, чтобы все ее любили, чтобы все любили друг друга. Она терпеть не могла сердитых или недовольных людей. Она становилась больной, услышав чей-то спор или скандал, и мысль о том, что она может кому-то не понравиться, была для нее просто невыносимой. Она не могла слышать о чьих-то страданиях, будь то люди или животные, и она никогда не становилась в споре ни на чью сторону, не желая, чтобы другая сторона была на нее в обиде.

Ни один человек не смог бы жить так. Но Мари пыталась. Поэтому она вела себя легкомысленно и постоянно смеялась, даже в самых неподходящих местах, пытаясь тем самым сгладить все шероховатости отношений со своими школьными товарищами. И если ей это не удавалось, она отделывалась беспечной шуткой.

Мари хотела быть другом для всех. Поэтому она вела себя подчас просто расточительно, раздаривая все, что имела. Она была очень честной и никогда не брала ничего без спроса, но часто забывала отдавать матери сдачу, когда делала покупки. Она никогда об этом даже не вспоминала. Всю мелочь, которая у нее собиралась, она тратила на подарки подружкам.

У нее было множество приятелей, но ни одного настоящего друга. В классе ее считали насмешницей и сорвиголовой, и никто не принимал ее всерьез.

Внешность и манеры Мари унаследовала от своей матери-француженки, а от Ветле ей достался добродушный нрав. Она была темноволосой, с карими глазами на узком характерном лице, которое невозможно было забыть, раз увидев. Конечно, у нее было много приключений с мальчиками, ведь такие жизнерадостные и беспечные девочки, как она, всегда всем нравятся. Но мальчики были слишком незрелыми, чтобы понять, что вся ее веселость и беспечность были наигранными.

В свои семнадцать лет она успела уже «смертельно и навечно» влюбиться по меньшей мере раз двадцать. Ее влюбленности гасли столь же стремительно и бурно, как и загорались.

Словоохотливый Ионатан не мог отказывать себе в удовольствии поддразнить по этому поводу сестру. «Говорят, наша ветвь рода будет активно способствовать увеличению народонаселения. Наши родители удачно стартовали, произведя на свет троих детей. Теперь ты должна постараться выполнить свой долг. Так что давай, рожай! Думаю, ты для этого как раз и предназначена!»

Услышав это, Мари запустила в него подушкой. Но слова его задели ее. Она чувствовала, что Ионатан сердится на нее. А он не должен был этого делать! Неужели о ней действительно идет такая молва? Раз об этом стало известно даже ее брату?

Мари удалилась в свою комнату в полной растерянности. Совсем недавно она нашла себе еще одного дружка, — она знала, что теперь у нее все будет по-другому (она думала то же самое и о своих прежних знакомствах, но быстро забывала об этом).

Что ей оставалось делать? Ей хотелось иметь друга — отчаянно хотелось. И вот теперь он у нее появился, она была уверена в этом. Но если о ней будут говорить такое…

Что же ей предпринять? Она должна встретиться с ним!

Ее друг тоже был школьником, правда, из другой школы. Мари обычно прогуливалась там, где он ходил, и, увидев его, смотрела на него так, что он не мог не заметить ее восхищения.

В этом не было ничего хорошего. Делать себя легкой добычей вовсе не означало вызывать к себе глубокие чувства. Мальчик уже привык к восхищению и поклонению девочек более младшего возраста и… даже взрослых женщин. Поэтому он смотрел с презрением на слишком красноречивые попытки Мари обольстить его. Но девочка была красивой, веселой, легкомысленной и, судя по рассказам мальчишек, легко шла на знакомство. Поэтому почему бы не попробовать? Ее можно будет уломать за пару вечеров. А потом бросить. Получить от нее желаемое — и больше ничего его не интересовало.

Он познакомился с ней через одного своего приятеля. И уже в первый вечер пригласил в кино. Мари была потрясена. Он смотрел на нее, разговаривал с ней!

«Привет!» — сказал он ей своим хриплым, приглушенным, как будто бы даже равнодушным голосом, скрывающим его интерес к ней. «Привет!» Существует ли в мире более прекрасное слово? Привет…

По дороге домой из кафе, где она была представлена мальчику, она смаковала это слово, произносила его с той же самой интонацией, что и он, и на лице ее появлялось такое же, как и у него, непринужденное выражение. Теперь они были знакомы. Ах, чудесное будущее! Мари даже не подозревала, что ждет ее дома.

Карине, самая младшая из детей Ветле, была мечтательницей. Она скрывала куда более серьезные тайны, чем тоска Мари о друге. Карине всегда была склонна к одиночеству. Устремив взгляд в пространство, она бродила одна по холмам, часто разговаривая сама с собой, фантазируя и грезя наяву. Ей не хватало кого-то, с кем можно было бы об этом поговорить, но она еще не встретила того, кто мог бы проникнуться ее настроениями и понять ее мысли. Найти такого человека было не просто. Вот почему писатели, поэты и мечтатели — самые одинокие в мире существа.

Карине не хотела жить реальной жизнью. Она бежала от жизни, бежала от текущего момента. На это были свои причины, главной из которых был ее врожденный эскапизм.

Это создавало в ее жизни большие трудности. Настолько большие, что она никак не могла обрести душевное равновесие. Она была ранимой, как никто. Если бы родственники из Людей Льда узнали об этом, они пришли бы просто в ужас. Но Карине была не из тех, кто болтает лишнее.

Впервые с ней произошло несчастье, когда ей было десять лет. Живя больше в мире своих фантазий, чем в реальном мире, она мало что знала о человеческих наклонностях.

Теплым весенним вечером она каталась на велосипеде. Солнце уже садилось, небо было окрашено в золотисто-серые тона. Дорога манила ее все дальше и дальше. Она знала, что в маленькой рощице теперь цветут фиалки и лютики, и ей хотелось взглянуть на них. Может быть, она найдет там и колокольчики?

Местность вокруг нее была малонаселенной. Изредка виднелись фермерские домики, окруженные яблоневыми и вишневыми деревьями. Но в основном вокруг была нетронутая природа — последние остатки прежнего великолепия.

Ее обогнал какой-то велосипедист. Она заметила это только после того, как он обернулся к ней. В глазах Карине он выглядел стариком, хотя ему не было еще и тридцати. Этот человек был ей незнаком.

Чисто внешне Карине ничего собой не представляла, ее лицо не было отмечено такой индивидуальностью, как лицо Мари. Но она рано начала развиваться, у нее уже начала округляться грудь, что было хорошо заметно под тесным свитером.

Мужчина был из тех, о ком на языке юристов можно сказать: «слабо развитые душевные качества». Он был вполне нормален, но не мог соразмерить свои желания и наклонности с принятыми в обществе нормами.

Он принялся болтать с Карине и показался ей симпатичным. Он много знал о природе и о животных, и девочка охотно слушала его. Ей очень хотелось показать ему заросшую цветами поляну. Он охотно поехал с ней, возможно, считая, что она сама нуждается в его обществе. Такие люди, как он, легко переворачивают все с ног на голову.

Поляну не было видно с дороги. Проехав немного по узкой тропинке, они положили велосипеды на траву и пошли пешком по сочной траве, среди которой цвели фиалки и золотистые лютики. Среди травы то и дело встречались кошачьи лапки, повсюду роились мошки, и теплый ветер относил их в сторону. В воздухе пахло весенней землей, травой, цветами.

— Смотри, — сказала Карине. — Божья коровка!

Маленькое насекомое ползло по ее руке.

— А здесь цветут манжетки, — сказал мужчина, садясь на траву. — Не правда ли природа фантастична?

— Да, она великолепна, — ответила Карине. Он хлопнул ладонью по земле, заросшей травой, и она села рядом с ним, по-прежнему держа на ладони божью коровку. — Но иногда мне кажется, что в природе слишком много всяких случайностей.

— Что ты имеешь виду?

— В мире так много несправедливостей, так много ненужных страданий.

— Такова жизнь, — банально заметил он. — А здесь просто чудесно! Знаешь, что я хочу?

— Что?

— Лечь на спину и проспать здесь всю ночь. Услышать на рассвете голоса птиц, увидеть сверкание росы на паутине…

— Мне бы тоже этого хотелось, — мечтательно произнесла Карине.

— Тогда давай так и сделаем. Она испуганно посмотрела на него.

— Но мне пора идти домой. Дома не знают, где я.

— Можно и не всю ночь, — усмехнулся он. — А только чуть-чуть, прямо сейчас.

При этом он, смеясь, повалился на спину и так и остался лежать среди травы. Смущенно, но весело Карине сделала то же самое.