Маргит Сандему
      Преисподняя
      (Люди Льда - 3)
      Пер. с норвежcк. О. Дуровой
      Повзрослевшая Суль покидает родительский дом и отправляется в
      Копенгаген. Она интересуется мистикой и с помощью мази,
      приготовленной на травах, вызывает у себя эротические видения. Ее
      уже не привлекают земные мужчины, теперь она мечтает о встрече с
      самим Сатаной. Выдающиеся способности Суль, полученные ею в
      наследство от Людей Льда, делают ее незаменимой для тех, кого она
      любит, но они же неотвратимо ведут ее к гибели...
      1
      В кронах деревьев звучал мощный хорал. Слышалось басовитое бормотанье, словно это был хор монахов в огромном кафедральном соборе. Мрачно и уныло звучала месса скорби о несчастных. Сосны качались под ветром из стороны в сторону, со скрипом и треском наклоняясь к земле своими ветвями. Бледная осенняя луна выглядывала из-за стремительно бегущих облаков.
      Суль смеялась, вихрем проносясь через лес. Непогода отдавалась эхом во всем ее существе - она была опьянена ненастьем.
      Теперь она была взрослой и свободной - свободной, как штормовой ветер, проносящийся по кронам деревьев. В руке у нее был узелок Ханны, полученный ею в этот день от Тенгеля - она прижимала его к груди. Сегодня она распрощалась со своими близкими на Липовой аллее.
      Теперь настало ее время.
      Ее младший брат Аре провожал ее до гавани в Осло, откуда вот-вот должен был отплыть корабль в Данию. Они поехали верхом, но уже на полпути Суль сказала, что дальше пойдет одна - коротким путем через лес. Аре пришлось согласиться. Взяв под уздцы ее лошадь, он поскакал дальше, чтобы встретить ее на краю леса: несмотря ни на что, он хотел быть уверенным в том, что она взойдет на корабль в целости и сохранности.
      Поездку в Данию устроила для Суль Шарлотта Мейден. Девушка должна была сопровождать старую даму дворянского рода, которая боялась одна отправляться в такое длительное плавание. Теперь же все было в порядке, поскольку Суль зарекомендовала себя в течение последних пяти лет примерной девушкой. Хотя теперь она стала такой беспокойной, что просто не могла усидеть на месте.
      Разумеется, она вела себя пристойно. Просто, чтобы получить возможность - когда станет взрослой - отдаться своему любимому занятию.
      Ах, как ей бывало трудно! У нее просто руки чесались всякий раз, когда она видела на обочине дороги черную белену или вех ядовитый. Или когда кто-то вел себя неподобающим образом по отношению к тем, кого она любила. Однажды она смастерила куклу, в точности похожую на одну даму, непочтительно отозвавшуюся о Шарлотте. Суль удалось заполучить пучок седых волос этой благородной дамы: она пришила его к кукле и уже собиралась проткнуть гвоздем ее "сердце", но в последний момент опомнилась. Этого ей делать не разрешалось, она поклялась Тенгелю. Она разломала куклу, так что совесть ее оказалась чиста. Но все же она не могла не огорчаться по поводу того, что все еще не может испытать свои силы.
      А они у нее были. И еще какие! Тенгель остался доволен ее работой с больными. Теперь они доверяли ей в той же мере, что и ему. Разумеется, она, кроме всего прочего, использовала и сильнодействующие средства, но делала это так осторожно, что никто и не заметил. И она не ускоряла ничьей смерти, даже зная, что человеку предстоит уйти из жизни в результате болезни и страданий. Только дважды у нее возникали безжалостные помыслы. Впрочем, это были ничего не значащие мелочи: она делала так просто ради того, чтобы не потерять форму.
      Теперь время ее врачеваний позади.
      Ей не хотелось ехать по лесу верхом. Ей надо было чувствовать на лице порывы ветра, землю под ногами, понимать, что все это принадлежит ей, слышать вокруг себя рев непогоды, смеяться, глядя на луну.
      - Я свободна, Ханна, - шептала она, - Свободна! Теперь начинается наше время!
      Ее планы относительно поездки в Данию не совпадали с семейными планами...
      Она навела некоторые справки, ей было известно, что в Дании постоянно вылавливают ведьм. Но это были те ведьмы, на которых доносили соседи, обычные женщины, не имеющие понятия о черной магии. Суль же знала, где найти настоящих ведьм и колдунов. Ханна как-то говорила ей о них с почтительностью в голосе.
      Вот чего хотела она, вот что она должна была сделать!
      Их было немного, настоящих ведьм. Да иначе и быть не могло - так жестоки были преследования со стороны властей. Но те, кто еще жил, были весьма деятельны.
      И она была одной из них. Одной из немногих. Она и Тенгель. Но Тенгель этого не хотел, он переключил свои силы на добрые дела.
      Куда ему! Лично для нее пяти лет целомудрия и добродетели было более чем достаточно.
      Она остановилась на миг, чтобы осмотреть свои драгоценные пожитки, о которых давно мечтала. На лице ее появилась счастливая, удовлетворенная улыбка. Череп грудного младенца, найденного под половицей сто лет назад. Палец повешенного преступника. Сердце черной собаки, щепотка кладбищенской земли, змеиные языки...
      И еще это! Мандрагора, подлинная драгоценность. Сокровище, найденное давным-давно в одной средиземноморской стране, вырытое из земли возле виселичного столба, где какой-то убийца выпрыснул в момент смерти свое семя. На этом месте и выросла мандрагора, и этот похожий на человечка корень так прочно сидел в земле, что колдун, выдернувший его в четверговую ночь полнолуния, сошел с ума от собственного крика. Об этом говорит предание, так рассказывала ей Ханна. И эта мандрагора досталась ей! Это было бесценным приобретением.
      Суль ощупала рукой этот удивительный, высохший корень. Он был большим, длиннее, чем ее рука, но было видно, что кто-то обрезал кусочки по краям корня. Возможно, это сделал самый трусливый из ее предков, Тенгель Злой. Ей говорили, что корень был получен от него. Наверняка, отрезанные кусочки были использованы для тайных дел. Суль знала, для чего используется мандрагора. Для приготовления любовного зелья. Для нанесения ущерба врагам. Для захвата чужого добра.
      Корень был перевязан тонким кожаным ремешком. Она развязала ремешок и повесила мандрагору на шею, так, чтобы никто его не увидел. Теперь он принадлежал ей, она могла использовать его по назначению. Почувствовав на груди его тяжесть и твердость, она согнулась и задрожала, словно там было что-то живое. Но очень скоро она к этому привыкла.
      Теперь при ней был могущественнейший из амулетов, сильнейший в мире талисман. У нее поднялось настроение, она ощутила себя в полной безопасности.
      Даг уже был в Копенгагене. Было забавно встретиться с ним там. Он учился в университете, собираясь стать знатоком права, чтобы по возвращении в Норвегию занять хорошую должность.
      Даг был в Дании уже полтора года. Дома надеялись, что он присмотрит там за Суль. Возможно, от этой поездки будет какая-нибудь польза: связи в обществе, полезные контакты. Под полезными контактами Силье понимала подходящий брак, романтичный, как и она сама. Даг мог бы представить Суль нужным людям - при дворе или в свете. Дома знали, что многие его товарищи по учебе были людьми знатного происхождения.
      Суль предстояло провести с ним целый месяц. Потом она должна была вернуться домой.
      Суль смеялась, спеша дальше через шумящий, наполненный ветром лес. Конечно, неплохо было бы встретиться там со своим сводным братом. Но что касается "нужных людей"... Их она найдет и выберет сама!
      Но... всему свое время. Пренебрегать королевским двором тоже не следовало. Там должны были быть обходительные мужчины. Суль предпочитала порядочность с тех пор, как в четырнадцатилетнем возрасте соблазнила мальчишку Клауса. Теперь ей снова припомнилось это приключение, от которого она не получила никакого удовольствия, добившись лишь военного триумфа над Клаусом и не больше. Она догадывалась, что в отношениях между мужчиной и женщиной возможны куда более сильные чувства.
      Она провела руками по своему телу. Да, она знала, что была красивой. Слишком многое говорило об этом.
      "Бедная Ханна..." - вдруг с тоской подумала она. У той никогда не было того, что есть у Суль. Безобразная, настолько уродливая, что люди шарахались от нее, настолько одинокая и ушедшая в себя, что предпочла жить в горном ущелье...
      У ног же Суль была вся жизнь, весь мир! И уж она-то воспользуется своим богатством!
      Когда дома узнали о ее предстоящем отъезде, все опечалились. Но все понимали, что ей необходим под крыльями воздух, чтобы не ослабеть. Последние полтора года она была несколько удрученной: нетерпеливой, легко поддающейся раздражению. Тенгель и Силье крепко обняли ее на прощание. Шарлотта Мейден пришла, чтобы проводить ее и передать горячий привет своему любимому сыну Дагу.
      А потом они с Аре поскакали по аллее, по липовой аллее Силье. В аллее не хватало одного дерева. Одна липа зачахла и погибла, и Тенгелю пришлось срубить ее. Это было дерево вдовы-баронессы. Старая дама покинула этот мир и покоилась теперь на кладбище в Гростенсхольме.
      Тенгель посадил на месте погибшего дерева маленькую липку - Суль хорошо помнила это: помнила, как Силье пришла в необычайную ярость.
      - Перестань заклинать деревья, Тенгель! - сказала она тогда, дрожа всем телом. - Из-за этих деревьев я не могу спокойно заниматься своими повседневными делами.
      - Они помогают мне, - оправдывался он. - Ты ведь знаешь, что я раскрываю с их помощью скрытые болезни.
      - Да, я это знаю, но они сводят меня с ума! Стоит мне увидеть пожелтевший лист или сучок на стволе, и меня одолевают паника и тревога.
      - Ну, ладно, - ответил Тенгель, - обещаю, что больше не буду заклинать деревья. Ведь у нас больше нет ни одного нового члена семьи, кому можно было бы посвятить дерево.
      - Но все наши четверо детей уже выросли, и через несколько лет у нас могут появиться внуки.
      Тенгель с присущим ему добродушием обещал оставить все новые деревья только деревьями.
      На краю леса была небольшая деревня. Запах моря, приносимый ветром, говорил Суль, что она приближается к фьорду. Вдали можно было различить дымки множества домов. Это был Осло, окруженный крепостной стеной Акерсхюса.
      Было раннее утро. Луна поблекла, светлые полосы на горизонте становились ярче и шире. Только что вышедшей из леса Суль показалось, что деревня лежит в колышущемся сером свете, а тишина просто давила на уши после треска и шума в ветреном лесу.
      Она шла легким, быстрым шагом мимо низеньких домишек, еще не пробудившихся ото сна. Невероятную тишину нарушало лишь шуршание ветра в траве. Дойдя до церковной ограды, Суль остановилась. Нетерпеливым движением откинула назад черные локоны, которые ветер разметал по ее лицу. Некоторое время она стояла неподвижно, оглядываясь по сторонам. Она увидела позорный столб, возле которого сдирали заживо кожу и забрасывали камнями. Чуть поодаль находилась плаха. На нее преступники клали голову под топор. Еще дальше стояла пустая виселица, ее хорошо было видно издалека.
      Вот что она увидела. Но она могла видеть и гораздо больше. С удивлением она обнаружила, как много может почувствовать: страх смерти, страдания всех тех, чья жизнь закончилась здесь. Она ощутила стыд, окутывающий зловонным облаком позорный столб, скорбь родственников, любопытство зевак, радость причинения вреда другому и жажду зрелищ.
      Суль не боялась мертвецов. Однажды, как ей рассказывали (хотя она этого и не помнила), она забралась на виселицу, где висел и раскачивался труп. Силье восприняла это как детскую шалость, хотя на самом деле это было не так. Ночь, тьма и смерть были миром Суль. Имя, полученной ею в качестве защиты* [Суль - солнце (норвежск.). Женское имя.], никоим образом не помогало ей. Луна, а не солнце, была ее символом.
      Суль испугалась только один раз, когда Тенгель рассердился на нее. Она убила жалкого церковного служку, намеривавшегося навредить ее семье. Но вообще-то она испытывала необычайное уважение к Тенгелю, высоко ценила его. Она боялась вновь вызвать его ярость, поэтому-то и вела себя так послушно несколько лет. Никакому другому человеку не удавалось вызвать у Суль чувство страха.
      Порыв холодного ветра пробежал по лесу у нее за спиной. Ей было теперь двадцать лет. Шел 1599 год, ее подлинная жизнь только начиналась.
      Аре ждал ее возле леса, на обочине дороги. Он был единственным сыном Тенгеля, с лицом еще не сформировавшегося тринадцатилетнего подростка, широкоскулый, с угольно-черными волосами. Если трое остальных детей Тенгеля и Силье, включая приемных, были совершенными творениями, то Аре на их фоне был далеко не красавцем. Зато он производил впечатление человека, на которого во всем можно положиться - и это казалось Суль куда более ценным.
      Он проводил ее до гавани, подождал, пока она поднималась на корабль вместе со старой дамой, которая была приятно удивлена увидев свою спутницу. Подумать только, иметь сопровождающей такую на редкость красивую и благовоспитанную молодую девушку! Суль быстро усвоила "приветливый по отношению к старым дамам" стиль. Голос сделался мягким и почтительным, она вела себя на редкость услужливо. Она долго махала Аре рукой, который тоже рьяно махал ей в ответ с набережной. Так началось ее приключение.
      Плавание в Данию оказалось трудным, сильный ветер раскачивал корабль из стороны в сторону. Но у Суль было средство от морской болезни, за что старая дама была ей очень благодарна. Старуха выглядела очень бодрой и хвасталась, что они с Суль - единственные на корабле пассажирки, сумевшие справиться с морской болезнью.
      Но если Суль и имела надежды на маленькое приключение во время плавания, то они оказались несбыточными. Все пассажиры мужского пола либо свешивались за перила, либо лежали лицом к стене, команда же состояла сплошь из старых, пропитых морских волков, не обладавших никакой привлекательностью.
      Однако само плавание по морю было для Суль чрезвычайно занимательным. Она без конца выходила на палубу, и громко хохотала когда волны обдавали брызгами ее лицо. Она восторженно хохотала, когда корабль проваливался в головокружительные водные пропасти, словно желая достать до самого дна, а когда он снова поднимался наверх, весь залитый соленой водой, она ликовала всем сердцем. Теперь она поняла, насколько однообразной была ее жизнь на Линде-аллее*. [Линде-аллее - липовая аллея (норвежск.).]
      Когда они прибыли в Копенгаген, даму уже ждала карета, так что миссия Суль подошла к концу. Дама была так восхищена ею, что дала ей небольшой кошелек, туго набитый деньгами. Теперь Суль могла себе купить все, что хотела, не глядя на цены. Суль сделала книксен в сторону удалявшейся кареты.
      Но она не была предоставлена самой себе. На пристани ее поджидал Даг. Суль бросилась его обнимать.
      - Но, Даг, ты стал таким щеголем! Ты совсем взрослый, братишка.
      Отойдя на шаг, она оглядела его с ног до головы. На вид он стал более мужественным. Длинный прямой нос, узкое, как и прежде, лицо, но черты стали более определенными. Брови густые каштанового цвета, белокурые волосы... Глаза же были металлически-серого цвета. Одет он был модно. Вместо обычной ватной куртки на нем был тонкий камзол, однако, без жабо и без манжет. На нем не было и коротких, похожих на пузыри, штанов. Нет, теперь Даг жил в Копенгагене и следовал духу времени. На нем была широкополая шляпа, надетая набекрень и украшенная пером. Воротник был опущен, куртка и штаны были более облегающими, чем раньше, более прямого покроя, и к тому же на нем были элегантные сапоги, очень понравившиеся Суль. Он был таким модным и изящным!
      Она мимоходом взглянула на стоящих поблизости женщин.
      - Значит, вот так нужно сегодня одеваться? О, как старомодно я одета! Мне хочется куда-нибудь спрятаться, Даг!
      Она засмеялась. Однако, восхищение было обоюдным, несмотря на ее простое норвежское платье.
      - Этого вовсе не нужно делать. Ой, ой, как же мне быть?
      - Что такое?
      - Отогнать от тебя поклонников!
      - Зачем же их отгонять? - рассмеялась Суль, и Даг воспринял это как шутку. Но она и не думала шутить.
      - Я живу не близко, так что нам придется немного пройтись. Давай, я понесу твой багаж. Да он вовсе не тяжел! Давай его мне.
      - Нет, я сама справлюсь.
      Даг бросил на нее выразительный взгляд, но настаивать не стал.
      - Как дела дома? - спросил он, когда они вышли из шумного порта и слились с толпой на улице с оживленным движением.
      Суль смотрела на все это, фантастически новое для нее, широко открытыми глазами: толпа людей, домашние животные на улице, запах рыбы, водорослей, дыма, нечистот, фруктов и овощей... Конечно, она бывала несколько раз в Осло и Акерсхюсе вместе с Тенгелем, но это было совсем не то. Здесь же перед нею раскрывался огромный мир.
      - Дома? Превосходно! Тебе все передают привет, в особенности Шарлотта, разумеется. Я привезла письма. Множество писем. И деньги.
      - Чудесно, - обрадовался Даг.
      - И Аре мечтает, чтобы ты купил ему современное воздушное ружье. О, Даг, как здесь прекрасно! Взгляни на этот дом! Какой огромный!
      Она болтала и болтала без передышки.
      - Мама Шарлотта теперь, наверное, очень одинока?
      - Да, она с таким нетерпением ждет, когда ты вернешься домой. Она постоянно общается с Силье.
      - А как там другие? Как у них дела?
      - Тенгель, как обычно, возится со своими пациентами, пытается ограничить прием несколькими днями в неделю. Но это не легко. Люди идут и идут к нему, зная о его целительных руках, идут издалека, и он никогда не отказывает им. Зимой была тяжелая эпидемия, и он отговаривал больных заходить к нам в дом, чтобы мы сами не заразились. Но они шли и шли, словно стаи мух. Тенгель не знал, куда от них деться. Все же нам удалось пережить это. Люди Льда крепки, ты ведь знаешь. Одна лишь твоя бабушка, вдова баронесса, не устояла.
      - Да, я знаю это. И надо тебе признаться, мне ее очень не хватает.
      - Мне тоже, - тихо сказала Суль. - Она была замечательной дамой, Тенгель был совершенно подавлен. Они ведь были очень близки. Впрочем, Тенгель держится прекрасно, возраст не оставляет на нем своих отпечатков.
      - Ты ведь помнишь Ханну? - спросил Даг. - Теперь она была бы уже такой старой...
      - Помню ли я Ханну... - повторила Суль с болью в голосе, но тут же взяла себя в руки и громко рассмеялась: - Я ведь тоже буду старухой, братишка. И я переживу вас всех!
      - Это мы еще посмотрим, - неохотно заметил Даг. - А как Силье?
      - Силье как всегда - радостная и хлопотливая, когда рядом с ней Тенгель. Она цветет и немного поправилась. Это ей к лицу. И... Я тебе об этом еще не сказала! Лив обзавелась женихом!
      Даг остановился, как вкопанный, прямо на проезжей части улицы.
      Запряженная лошадьми карета затормозила, чуть не наехав на них - они отскочили в сторону.
      - Что ты сказала? - переспросил он. - Боже мой, она ведь совсем еще ребенок!
      - Ей шестнадцать, скоро будет семнадцать. Она такая нежная и ласковая, ты себе представить не можешь. Силье была не старше, когда вышла за Тенгеля.
      Даг не слушал ее. Лицо его окаменело.
      - Моя сестричка обзавелась женихом? Что же это за тип?
      - Какое это теперь имеет значение? Что я могу тебе сказать? Он из хорошей семьи. Не дворянин, разумеется, как и Лив, хотя родители его довольно богаты. Он купец. Отец его умер, и Лаурентс пошел по его стопам.
      - Тебе он нравится?
      Суль пожала плечами.
      - Это не мой тип, - уклончиво ответила она.
      Они пошли дальше. Даг молчал. Он придавал большое значение тому, что Суль думала о людях, потому что никто не был столь проницателен, как она.
      - А Лив? Что говорит она? Не задирай так высоко подол, Суль, здесь не так уж грязно!
      - Ну, Лив не распространяется об этом. Мне не известно, что она думает. А ты ведь и сам собираешься жениться, как мы слыхали. Скоро ли это будет?
      - Я? Кто тебе это сказал?
      - Шарлотта. На фрекен Тролле, как мы поняли.
      - Это сказала мать? Она сказала это Лив?
      - Всем нам. Она очень счастлива.
      - Ну, дорогие мои, - с досадой усмехнулся Даг. - В одном из писем я просто упомянул, что она принадлежит к моему кругу, что она милая и приятная девушка. Она интересна мне, но это не единственная моя знакомая девушка. Я не вижу ее неделями! Мама настоящая сводня!
      Он ничего больше не сказал, поэтому Суль продолжила:
      - А Аре такой милый мальчик. Надежный друг. Он самый земной из всех нас. Из него выйдет толк.
      - Не сомневаюсь! Знаешь, мне их всех так не хватает! А ты как сама, Суль? У тебя есть жених?
      - У меня? - она громко рассмеялась, сворачивая вместе с ним на одну из аристократических боковых улиц. - Нет, откуда ему взяться!
      - О, ты преувеличиваешь! Наверняка, у тебя толпы поклонников!
      - Это дело случая, - серьезно заметила она. - Меня это не беспокоит. Даг, иногда мне бывает страшно. Мне кажется, что я вообще ни в кого не смогу влюбиться.
      Он внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Потом заметил вскользь:
      - Ты еще не встретила того, кого нужно. И я знаю, что ты можешь хорошо относиться к людям.
      - О, да. К моим близким. Понимаешь, мне кажется, что Тенгель затмевает собой всех мужчин. Не то, чтобы я была влюблена в него, нет! Но он для меня - что-то вроде идеала, понимаешь? Никто не может стать рядом с ним - я сравниваю с ним всех молодых людей, и им до него далеко.
      - Да, это так! Таких, как Тенгель, на свете больше нет.
      - Да. Вот почему я во всех разочарована.
      Даг задумался.
      - Похоже, ты в каждом ищешь отцовские черты, потому что выросла без отца. Однако это не так. Ты ищешь мужчину не с добродетелями Тенгеля, Суль. Тебе нужен человек с его авторитетом и его демонической силой!
      - Ты совершенно прав, - смущенно произнесла Суль.
      - Тогда я скажу тебе одну вещь, дорогая. Сила не у Тенгеля. Он берет ее у Силье!
      Суль задумалась.
      - Да, - произнесла она наконец. - Но ее сила основана на его любви к ней.
      - Это тоже верно.
      - Друг без друга они просто не могут существовать.
      - Да. Нам с тобой повезло, что мы росли рядом с ними. Вот мы и дошли! Сюда, в эти ворота!
      - Это и в самом деле аристократический дом, - сказала Суль, восхищаясь красивой резьбой по дереву и веерообразным украшением из золота и лазури над входной дверью.
      - Да, я живу с приятнейшими людьми. У тебя здесь будет отдельная комната. Но, к сожалению, ты прибыла в неподходящий момент. Они потеряли своего маленького сына.
      - Он умер?
      - Нет, просто пропал. Исчез три дня назад.
      - О, как ужасно, - вздохнула Суль. - Это хуже всего.
      - Да, неведение хуже всего. Бедная мать сходит с ума. Они искали его повсюду, осмотрели все каналы, но безрезультатно. Теперь они думают, что кто-то увел ребенка. Он исчез бесследно.
      Они вошли в дом и не могли дальше продолжать разговор. В это время приехали хозяева. Даг не преувеличивал: руки молодой женщины дрожали, на лице были следы бесконечных слез.
      Даг представил их друг другу тихим голосом:
      - Это моя сводная сестра, Суль Ангелика, а это мои любезные хозяева, граф и графиня Страленхельм.
      - Твоя сестра просто очаровательна, - сказал граф и взял за руку склонившуюся в глубоком поклоне Суль. - Посмотри, Хенриетта, какие глаза! Я никогда не видел подобного цвета! Янтарно-желтые!
      Его жена лишь слабо улыбнулась и кивнула. Суль смотрела с восхищением на ее платье и драгоценности. Ее кружевной воротник был размером с мельничное колесо, шляпа украшена жемчугом, под парчовым - был каркас, на который можно было положить руки.
      Обращаясь к Дагу, граф сказал:
      - Покажи Суль ее комнату, Даг, а мы пока распорядимся насчет еды. Прошу вас обоих извинить мою жену. Она не будет присутствовать, она сейчас не в состоянии много говорить.
      - Конечно, я понимаю, - тихо сказала Суль.
      Внезапно ее наполнило мощное, незнакомое чувство, уверенность в своих силах, делающая ее крайне возбужденной и нетерпеливой.
      Графиня вышла из комнаты, прижимая к лицу платок.
      Суль обратилась к графу:
      - Комната подождет. Я могу помочь Вам найти ребенка.
      - Суль! - предостерегающе произнес Даг. Хозяин дома сделал знак рукой, прося его помолчать.
      - Что Вы имеете в виду, юная дама?
      - Даг, я знаю, что не должна говорить об этом, но дело спешное, понимаешь?
      - О чем Вы говорите? - спросил граф. - Вы что-то знаете?
      Даг стал между ними.
      - Это смертельно опасно для моей сестры. Я не сомневаюсь, что она может помочь, но она поплатится за это жизнью! Все зависит от Вашей осторожности.
      - Объясни же, в чем дело!
      - Вы видели глаза моей сестры, граф Страленхельм. Такие глаза даются не просто так. Если Суль говорит, что дело спешное, значит, она знает, что ребенок жив. Во всяком случае, пока жив. И если она ждет, чтобы Ваша супруга вышла из комнаты, значит, она знает, что Ваша супруга не в состоянии скрывать тайну.
      Граф растерянно смотрел то на одного, то на другого.
      - Жизнь моего ребенка для меня превыше всего.
      - Клянетесь, что никогда никому не расскажите о том, что узнаете сейчас? - спросила Суль. Она так переполнилась нетерпением, что с трудом могла усидеть на месте. - Что никогда не выдадите меня.
      - Клянусь.
      - Хорошо. Тогда дайте мне какую-нибудь его вещь, рубашонку, которую ребенок недавно носил и которую еще не постирали. Но помните, я не обещаю, что найду его. Я только попытаюсь сделать все, что в моих силах.
      Высокий, худой граф Страленхельм порывисто вздохнул.
      - Прошу Вас, фрекен Суль. За малейший проблеск надежды я буду благодарить Вас на коленях.
      - Могу ли я положиться на Ваше молчание?
      - Я хорошо понимаю, что может случиться с Вами, если власти узнают о Ваших... способностях. Но моя жена уже выразила пожелание, чтобы я обратился к... так называемой мудрой женщине, но мы никого не знаем, да я просто и не осмеливался искать. Пусть моя благодарность будем гарантией моего молчания!
      - А если у меня не получится?
      - Тогда я буду благодарен Вам за Вашу попытку. Только вот моя жена или кто-то из прислуги могут войти...
      Суль порылась в карманах платья.
      - Дайте сейчас Вашей супруге это снотворное. Проследите, чтобы она выпила все. А слуг отошлите куда-нибудь.
      Граф выразительно посмотрел на Дага.
      - Ты ничего не говорил мне об этом, Даг.
      Даг с горечью улыбнулся.
      - О таких талантах вслух не говорят, Ваша милость.
      - Да, да, ты совершенно прав.
      Он вышел из комнаты, взяв порошок.
      - Тебе не следовало делать это, Суль! - прошептал он.
      - Не следовало?
      Он вздохнул.
      - Нет. Если тебе это удастся, ты всю жизнь будешь пользоваться его расположением. А он могущественный, Суль! Более могущественный, чем ты думаешь!
      - Так кто же он, в самом деле?
      - Судья. Один из высших законодателей Дании.
      - Ой! - воскликнула Суль и тут же прикрыла рот рукой. - Тогда мне придется сделать все как можно лучше - ради себя самой!
      - Да. Не удивительно. Не удивительно, что он не нашел ни одной "мудрой женщины"! Всех их он приговорил к смерти! Вот почему я и просил тебя держать язык за зубами.
      - Но я не могла молчать, Даг. Я знаю, что ребенок жив и что ему плохо. Это чувствуется: кажется, что рыдают стены.
      - Будем надеяться, что ты найдешь ребенка, - произнес Даг, и в его голосе звучало беспокойство.
      2
      Граф вернулся.
      - Я дал жене порошок, - коротко сообщил он. - И сказал слугам, что мы хотим побыть одни. Вы правы, в таком истеричном состоянии Хенриетта тут же начнет кричать во весь голос. Я нашел одну маленькую игрушку, которую мой сын обычно держал в руках во время сна. Все остальные вещи постирали.
      Суль взяла у него мягкую тряпичную куклу.
      - Игрушка, это хорошо. Можно мне присесть?
      - Разумеется. Простите, что я столь невнимателен!
      Она села.
      - А теперь я попрошу Вас помолчать.
      В комнате воцарилась мертвая тишина. С улицы не доносилось ни звука. Все вокруг замерло. Суль поднесла к лицу тряпичную куклу. Она сидела неподвижно с закрытыми глазами.
      Наконец она заговорила. Голос ее был монотонным, она почти шептала:
      - Мрак... холод. Тупик.
      Графу не терпелось спросить, жив ли он, но он обуздал свое желание.
      - Он спит, - сказала Суль. Голос ее опять стал нормальным. - Может, он без сознания, я не знаю. Я ощущаю страх, сильнейшую опасность, одиночество. Но старик ничего не замечает.
      "О, Господи..." - подумал граф Страленхельм. Все мысли вылетали у него из головы, все было так необычно, ведь эту женщину, давшую ему сомнительную надежду, он, собственно, должен был осудить. Что ему делать? Нет, прежде всего он отец. Профессия здесь не имела значения, все умерло в этот миг.
      И все же совесть мучила его. Он не хотел ни о чем думать, но тяжелые мысли не оставляли его. Как следовало поступать со всеми женщинами, которых он приговорил к смерти без всякой жалости, во имя справедливости?
      Суль заговорила. Это был и вопрос к присутствующим, и обращение к самой себе:
      - Он белокур. У него тонкие, пушистые волосы. Ему примерно один-два года. Думаю, скорее, два. Он одет в бархатный костюмчик пурпурно-красного цвета. Широкий кружевной воротник...
      Граф бросил вопросительно-изумленный взгляд на Дага.
      - Я ничего не говорил ей, - шепотом ответил Даг.
      Казалось, эти слова вдохнули в несчастного отца новые силы: спина его выпрямилась, в глазах, ввалившихся от бессонных ночей, загорелась надежда. Он был намного старше своей жены, аскетически худой, хорошо сложенный, с пронзительным взглядом. Он с восхищением смотрел на свою удивительную гостью.
      Суль была довольна. Она реализовала свои способности, она была центром внимания. Но ее беспокоило состояние ребенка, нервы ее были напряжены.
      - Надо спешить, - нетерпеливо сказала она. - Дело неотложное!
      - Но где он? - вырвалось у графа.
      - Не знаю, - отрезала Суль, уже больше не контролируя свои манеры.
      - Его кто-то увел?
      - Нет, я не вижу никаких следов злодейства. Молчите, я что-то нашла!
      Граф уже настолько был увлечен делом, что не обращал внимания на тон, которым разговаривала с ним Суль.
      Даг был горд за сестру, но в то же время озабочен возможными последствиями происходящего. Они росли вместе, он был свидетелем необычайного дара Тенгеля и Суль, но все-таки он никогда не был с ними по-настоящему близок. Все это было не свойственно ему самому. Он вдруг заметил, что сидит, сжав кулаки. Чего, собственно, добивалась Суль? Хоть бы это все кончилось по-хорошему!
      - Я вижу засов, - сказала она, нервно теребя скатерть. - Засов, который закрыт.
      - Кто-то запер его изнутри? - сдавленно произнес отец ребенка.
      - Нет, там темно...
      Ему хотелось спросить, как же она видит все это, если там темно, но он опасался, что вопрос его окажется слишком наивным.
      - Он сам запер себя изнутри, - ответила она. - И он не может открыть его.
      Граф сидел, как на иголках. Его глаза были широко раскрыты, как у безумца.
      - Он в доме?
      Суль медлила с ответом.
      - Не думаю. Я не знаю этой местности, но он где-то рядом, такой малыш далеко не уйдет! Как он пропал?
      - Я был в своем кабинете, расположенном рядом с этой комнатой вместе с Дагом, который читал. У моей жены были в гостях две подруги - они болтали в гостиной. Мальчик сидел здесь на полу и играл. Няня была наверху, в детской, наводила там порядок. Спустившись вниз, чтобы забрать мальчишку, она принялась звать его, и тут дамы впервые обнаружили, что наш сын пропал.
      - Когда это произошло?
      - Они уверяют, что через четверть часа после того, как они перестали смотреть за ним. Он был очень спокойным ребенком, мог подолгу играть сам с собой. Фрекен Суль... Найдите его! Прошу Вас... сделайте все, что возможно!
      Она кивнула.
      - Где он сидел?
      Граф показал:
      - Здесь. На полу возле камина.
      Суль встала и пошла туда. Опустилась на колени и ощупала планки паркета. Вид у нее был растерянный.
      - Здесь чего-то не хватает. Что-то Вы забыли...
      - Не может быть. Мы осмотрели все тысячу раз, все закоулки в доме...
      - Его нет в доме.
      У графа перехватило дыхание.
      - Мы не могли ничего забыть...
      - Но как же он вышел отсюда? Разве он мог сам открыть дверь?
      - Нет. Но, как Вы видите, двери во всех комнатах открыты. Входную же дверь он сам открыть не мог, а дверь, ведущая в сад, заперта. Поэтому мы и подумали, что кто-то увел его. Разве это не так?
      Суль встала. Она вся дрожала от возбуждения и раздражения.
      - Это что-то... У Вас есть собака?
      - Да, - удивленно ответил граф. - Большой немецкий дог.
      - Он мог открыть дверь?
      - Дверь, ведущую в сад, да. Но она была заперта, когда мальчик исчез.
      Даг быстро встал и вышел в соседнюю комнату. Там была дверь, которую дамы не заметили в тот день. Суль вместе с графом пошли за ним.
      - Но в тот день собаки в доме не было, - пояснил граф. - Она была привязана под кухонным окном.
      - В саду?
      - Да... хотя и не совсем. За углом, в огороде.
      - Вы сами привязали ее?
      - Нет, я не знаю, кто привязал ее. Возможно, кто-то из слуг.
      - Значит, Вы об этом не подумали.
      - Нет, собака не принималась во внимание, поскольку она была на цепи.
      Они осмотрели дверь, ведущую в сад. Дверная ручка находилась слишком высоко для маленького ребенка, но... Руки Дага легли на щеколду, словно лапы большой собаки. Он надавил на ручку. Защелка открылась, и они легко представили себе, как туловище крупной собаки протиснулось в дверь. Некоторое время Даг стоял неподвижно, глядя на дверь. Медленно и беззвучно дверь снова закрылась, защелка захлопнулась с легким щелчком. Дверь снова была заперта.
      - Да, но собака была на цепи, - настойчиво повторил граф.
      - Вопрос в том, когда ее посадили на цепь, - сказал Даг. - Это могло быть и после того, как мальчик исчез, и до того, как дамы обнаружили пропажу.
      - Я сейчас же проверю это, - сказал граф. - Кто и когда привязал собаку. Вы ведь понимаете, мы все время исходили из того, что кто-то проник в дом через главный вход и увел мальчика, когда тот на миг оказался без присмотра. Подождите минутку, я спрошу у слуг.
      - Не теперь, - резко произнесла Суль. - Мы не можем тратить время на пустяки. Ясно, что в этом деле замешана собака. Пойдемте в сад!
      Сад был небольшим, огражденным с одной стороны высокой стеной соседнего дома, а с другой - густой живой изгородью, справа же от них находились низкие сараи, за которыми начинался пустырь. Они направились прямо к этим сараям, откуда видна была кухня. Там, свернувшись возле конуры, лежала собака. Увидев их, она вскочила и завиляла хвостом. Даг подошел и потрепал ее по загривку.
      А Суль уже шла вдоль сараев. Из конюшни доносилось ржание, в другом сарае хрюкал поросенок.
      - Мы осмотрели все сараи, - сказал граф, - все до одного.
      Она кивнула.
      - Его здесь нет. Вы можете пустить собаку по его следу?
      - Конечно. Но это не ищейка, и даже если мы возьмем сейчас ищейку у знакомых, след уже слишком стар. Всю ночь после того, как мальчик исчез, шел дождь.
      Стена соседнего дома была совершенно ровной, возле нее рос колючий кустарник.
      Суль поползла вдоль нее на четвереньках, потом легла прямо на живот.
      - Ваше платье! - воскликнул граф. - Вы его порвете!
      - Ерунда! - отрезала она. - Речь идет о спасении жизни. Лезьте сюда!
      Мужчины повиновались.
      - А может, не стоит? - произнес граф. - Мы уже искали здесь.
      - Ребенок мог забраться куда угодно, - ответила Суль.
      Даг раздвинул руками колючие ветки.
      - Вы думаете, сюда можно залезть?
      Суль протиснула между ветвями ладонь.
      - На первый взгляд это невозможно, но не исключено, что он все-таки залез сюда, - сказала она. - Мы не пройдем здесь. А двухлетний? Ведь он так мал, не правда ли, Ваша милость?
      - Да, это так. Ему всего девятнадцать месяцев. Но все-таки он не мог залезть сюда, это просто немыслимо.
      - Предположим все-таки, что он сделал это, - сказал Суль и снова поползла вдоль кустарника. - Взгляните на это! Это прицепилось к колючке! Она разжала ладонь и показала тонкую, светлую прядь волос.
      - Альбрехт! - воскликнул граф. - Его первый след!
      - Просуньте голову сюда, - сказала Суль, - и Вы увидите, что если он пополз направо, то мог вылезти совсем в другом дворе.
      Граф попробовал.
      - Верно. Но ведь это невероятно!
      - Ребенок вообще невероятен. Что там находится, на другой стороне?
      - Торговый дом. Задний двор.
      - В какой день недели он исчез?
      - В воскресенье. Но мы искали и там тоже. Мы искали мальчика по всему кварталу.
      Суль села. Она вся перепачкалась, исцарапала себе лицо - и она была такой очаровательной!
      - Мне говорит сердце, - сказала она, - что он прополз здесь. Клянусь блаженством своей души!
      "Легко ей говорить так", - с горечью подумал Даг. Насколько ему было известно, Суль никогда не заботилась о блаженстве своей души.
      - Вы не могли бы поточнее описать его местонахождение? - попросил граф Страленхельм.
      - Нет, там такой запах, который мне не знаком. Никогда раньше я не встречала такого запаха, так что теперь я не могу сказать, что это.
      - Разве ты не видишь его окружение? - тихо спросил Даг. - Снаружи.
      - Нет, снаружи я ничего не вижу. А внутри, в тесном помещении, почти ничего нет. Там, в углу, стоит что-то большое и черное. Но я точно не помню, потому сейчас я ничего не вижу. Когда я держала куклу, я видела только, что он там, внутри.
      - Я сейчас принесу куклу, - сказал граф.
      - Не надо, я уже сказала обо всем, что увидела с ее помощью. Запах исходит от этого черного предмета. Думаю, он сделан из дерева. Хотя это и глупо, но слова "винт для закручивания" не выходят у меня из головы.
      Мужчины переглянулись.
      - Что-то вроде пресса? - спросил Даг.
      - Да-а, - неуверенно произнесла она. - Может быть, это так. Но я не знаю.
      - Одного я не могу понять, - сказал Даг. - Как мог такой малыш запереть себя изнутри? Ведь он не дотянется до замка!
      Суль провела рукой по лбу.
      - Думаю, перед дверью что-то лежит. Он мог встать на это.
      - И он не может открыть ее?
      - Возможно, это так.
      - Что же это за помещение, имеющее такой замок? - спросил граф, уже полностью поверивший в способности Суль.
      - Я знаю лишь одно такое место, - смущенно произнес Даг.
      - Нет, - отрезала Суль. - Это не... отхожее место. Мне кажется, это может быть коридор.
      - Проход, ведущий куда-то?
      - Возможно. Не могу определить.
      - Значит, в воскресенье... - задумчиво произнес Даг. - Мальчик мог кричать, но никто не услышал его в торговом квартале.
      - Нам нужно пробраться туда, - сказала Суль, кивнув в сторону зарослей.
      - В этом нет необходимости, - сказал судья. - Можно обойти кругом.
      И они тут же направились в обход.
      - Суль, ты выглядишь ужасно, - заметил Даг. Остановившись, оба мужчины стали приводить ее в порядок, потом отряхнули свою одежду. Потребовалось довольно много времени, чтобы обойти квартал и зайти в задний двор с другой стороны. Там было два небольших помещения и множество старых бочек. Повсюду бегали крысы.
      Граф задрожал.
      Обходя квартал, Суль снова взяла тряпичную куклу - и теперь, остановившись, она закрыла глаза и прижала куклу к себе. Она долго стояла так, но ей помешал мальчишка, спешащий через двор: его взгляд выражал то же самое непонимание и любопытство, что и взгляд слуг, стоящих у окон и смотрящих на всех троих, ищущих что-то возле живой изгороди. Мальчик исчез так же быстро, как и появился, они снова были одни.
      - Нет, - тихо произнесла Суль, - все это мешает мне...
      - Попробуй еще! - умоляюще произнес Даг.
      Она почувствовала облегчение, видя, что Даг доверяет ей: раньше он просто фыркал в подобных случаях. Теперь она смогла полностью расслабиться, прогнала прочь все мысли, очистила себя.
      И тогда она увидела.
      - Нет, ребенка поблизости нет, - сказала она. - Граф Страленхельм, он едва дышит! Нам надо спешить, но я не знаю, где он...
      - Если он пролез сквозь заросли, - сказал Даг, - и его тут нет...
      - Значит, он вышел на улицу, - закончил граф его мысль.
      - Вы полагаете, здесь было открыто? - спросила Суль. - В воскресенье?
      - Вполне возможно. У нас нет времени проверять это, - сказал судья.
      Они быстро вышли через ворота на улицу. Это была не главная улица, а та, что пересекает ее.
      - Кто-нибудь мог его здесь видеть? - предположил Даг.
      - Если он попал именно в этот двор, - сказала Суль. Она остановилась. Запах... Если бы я могла знать, что это за запах... Какой-то металлический, масляный запах... Щекочет в носу.
      - Он находится поблизости? - тихо спросил граф.
      - Я не могу определить.
      Отец мальчика тяжело вздохнул.
      - Если бы я был маленьким-маленьким мальчиком, оказавшимся вдруг на незнакомой улице, что бы я тогда делал? - размышлял вслух Даг. - Я бы осмотрелся по сторонам... Повернул бы обратно? Нет, этого он сделать не мог, иначе вернулся бы домой.
      Запряженная лошадьми карета с грохотом пронеслась по мостовой.
      - Он такой боязливый мальчик, - торопливо произнес граф, встревоженный этим грохотом.
      - Тогда пойдем в другую сторону, - предложила Суль.
      Они направились по узкой улочке, проверяя все ворота, закрыты ли они.
      - Смотрите, - сказал Даг. - Под этими воротами широкий след. Он мог проползти здесь.
      - Да, и портал напоминает наш, - взволнованно произнес граф.
      Суль заметила, что он весь дрожит, словно охотничий пес, взявший след, но еще не спущенный с поводка.
      Открыв ворота, они прошли в проход под аркой, выходящий на другую улицу. Ворота на другой стороне открывались точно так же. Это был просто проход между двумя улицами.
      - Нет, мы слишком далеко ушли от дома, - сказал граф, когда они вышли на новую улицу. - Ничего у нас не получится...
      - Именно в этот момент мальчик мог удариться в панику, - сказал Даг. Теперь он просто бежал, куда глаза глядят, беспомощный и растерянный. Или же что-то привлекло его внимание, к примеру, какое-то животное. А дело было в воскресенье, на улице людей почти не было...
      - Посмотрите сюда, - сказал граф, - взгляните на эту вывеску, что в самом конце улицы! Там, на правой стороне! Это говорит Вам о чем-нибудь, фрекен Суль?
      - Книгопечатание, - прочитала Суль. - Книгопечатание? Да! Печатный станок! Вот откуда шел запах!..
      Они побежали наперегонки к типографии, распахнули дверь.
      - Добрый день, - сказал граф, пытаясь взять себя в руки. В помещении работало двое человек, и он приветствовал их по очереди. - Я судья Страленхельм. Не знаю, слышали ли вы, что мой маленький сын пропал три дня назад?
      - Да-да, так это был Ваш сын? - спросил старший из печатников. Конечно, мы об этом слышали. Но ведь Вы живете на другой улице, где растут розы, не так ли?
      - Да, но мы нашли свидетельства того, что он здесь. Есть ли у вас маленькое помещение, где стоит старый пресс?
      Печатники вопросительно переглянулись, было ясно, что они не понимают, чего хотят от них эти внезапно вторгшиеся взволнованные чужаки.
      - Мы недавно купили эту типографию, - не спеша ответил младший, судя по всему, сын старшего печатника. - И ничего такого мы здесь не видели...
      - Если ли здесь задний двор?
      - Да, конечно.
      - Можно его осмотреть?
      - Разумеется.
      Они уже направились к двери, ведущей на задний двор, но Суль сказала:
      - Нет, ребенок зашел сюда с улицы. Иначе быть не может.
      Они остановились.
      - Да, здесь есть ворота, выходящие на улицу. Но они закрыты.
      Даг быстро вышел, остальные последовали за ним.
      - Там, под воротами есть лаз, он мог пробраться на четвереньках.
      Печатник вынул большой ключ и открыл замок. Они вышли на боковую улицу. Она была чистой и благоустроенной, несколько дверей вели в сараи и отхожие места. Они быстро осмотрели все.
      - Нет, - подавленно произнес граф. - Это ложный след.
      Суль замерла на месте.
      - Тс! Он здесь! Он близко. Я знаю, знаю, о! Спешим!
      Оба печатника испуганно уставились на нее. Они ничего не понимали.
      - Но здесь не видно ни одной двери. - заметил Даг.
      - Есть только одна боковая дверь, ведущая в типографию, - сказал старший из печатников.
      - Такую дверь ему никогда не открыть, - произнес граф.
      - Тебя не было здесь в воскресенье? - спросил печатник сына.
      - Да, я был здесь.
      - И дверь была открыта? - нетерпеливо спросил Даг.
      Парень задумался.
      - Да, я открывал ее. Когда выходил... - Он смущенно показал рукой на уборную.
      Дага передернуло - он знал, как обычно выглядят здешние отхожие места: темная яма в земле, возле которой приходится искать себе незагаженное местечко. Весьма неприятное занятие.
      - Вы ничего не слышали тогда? - спросил граф. - Плач ребенка или что-то вроде этого?
      - Что-то не припомню. Но я мог этого и не заметить.
      Суль была уже возле двери в типографию. Старший печатник открыл ее.
      Снова они вошли в типографию, на этот раз с бокового входа.
      - Запах, - тихо произнесла Суль. - Да, это здесь!
      - Как же мог мой маленький сын зайти сюда! - убивался граф. - Так далеко от дома! Нет, не могу в это поверить! Где же он, наконец, может быть? Здесь же нет никаких тайников!
      - И печатник, бывший здесь в воскресенье, должен был видеть его, сказал Даг. - Нет, Суль, теперь я вижу, что ты на ложном пути.
      Но Суль не отступала. Множество мыслей и видений проносилось в ее голове. Обращаясь к парню, она взволнованно произнесла:
      - Что Вы делали, когда вернулись, вспомните! Это важно!
      Он растерянно уставился на нее.
      - Это было последнее, что я сделал, перед тем, как уйти домой: я запер дверь.
      - Расскажите поподробнее, как Вы вышли во двор и снова зашли через дверь.
      Он неохотно подчинился.
      - Сначала я закрыл за собой дверь. Вот так. Потом я проверил, все ли готово к работе в понедельник. Убрал кое-какие разбросанные вещи, потом вышел через главный вход и запер дверь.
      - И это все?
      - Все. Да, разумеется, я запер дверь склада тоже.
      - Дверь склада? - разом воскликнули все.
      - Да, она находится там, за полками. Рядом с боковой дверью. Я постоянно забываю про нее, ведь мы бываем там так редко.
      Граф метнулся туда. Это была низенькая дверца прямо под полками. Он попробовал: дверь была заперта.
      - Она была открыта в воскресенье?
      - Да, я был там и кое-что взял.
      - Куда она ведет? - спросил Даг, пока печатник открыл дверь.
      - За ней начинается проход вдоль задней стены дома. Там мы храним все то, чем редко пользуемся. Там валяется старый железный лом, и у нас нет времени разобрать все это.
      Дверь отворилась, и они вышли в узкий проход, заваленный всяким хламом.
      - Пусть Суль идет первая, - сказал Даг.
      Ее пропустили вперед.
      - У вас тут нет никакой каморки?
      - Нет, эта дверь ведет на колесный склад в другом дворе, видите...
      Старый печатник внезапно остановился.
      - Опять закрыли эту дверь! Она ведь всегда была открыта! Ведь это единственная дверь, ведущая на склад, соседняя же дверь раньше всегда была закрыта.
      Его сын спросил:
      - Скажи, разве старый пресс не стоит в проходе?
      - Да, а что, разве он мешает кому-то? Мы ведь не лазаем через весь этот старый железный хлам. Ой, дверь заперта! Изнутри!
      Граф ударился о дверь плечом. Сначала она не поддавалась. Даг надавил пальцами на угол двери, что-то щелкнуло внутри. Щеколда?
      - Помогите-ка мне! - сказал он.
      Ощупав край двери, молодой печатник взял железный прут и надавил им на дверь. Щеколда приподнялась, дверь открылась.
      Они увидели тесное помещение с точно такой же дверью на противоположной стороне и старый деревянный печатный пресс с зажимами. На полу, среди хлама, лежал, прислонившись щекой к прессу, маленький мальчик в пурпурно-красной бархатной одежде, промокшей сзади.
      У графа вырвался крик, похожий на всхлип, он бросился поднимать маленькое, беспомощное тело.
      - О, Господи, - шептал он. - О, Господи, Господи!
      - Вот это да, - произнес старый печатник. - Подумать только, что он лежал здесь! Но откуда вы узнали?..
      Даг и сам был не прочь разобраться во всем.
      - Мы напали на след, - сказал он. - Но это просто удивительно, что Вы ничего не слышали!
      - Едва ли можно было услышать что-то, находясь в мастерской. Там стоит такой грохот. А на склад, как я уже говорил, мы ходим крайне редко. Подумать только, какая трагедия... Этот ползунок заблудился здесь, в темноте!
      Они вернули в мастерскую.
      - Он жив? - дрожащим голосом спросил судья. - Альбрехт, ответь папе! Его нужно сейчас же отнести к врачу...
      - В этом нет необходимости, - спокойно сказал Даг. - Суль помогает отцу уже целых пять лет, и она почти так же сведуща во врачебном искусстве, как и он.
      - Даже больше, - без ложной скромности заметила Суль. - В своем роде. Мне бы еще его целительные руки. Дайте мне ребенка! Давайте же!
      После минутного колебания граф передал ей беспомощный, маленький комок.
      - Да, теперь бы так пригодились руки Тенгеля, - сказала Суль. - Но мальчик жив, господин судья, в этом нет никаких сомнений, хотя жизнь уже готова была уйти от него...
      "Ну, это уж ты преувеличиваешь, - подумал Даг. - Мальчик не так уж плох. Он протянул бы еще пару дней. Суль всегда драматизирует, чтобы сделать жизнь более напряженной, чем она есть на самом деле".
      - Ему нужно дать попить, - продолжала Суль. - Нехватка влаги самое опасное.
      - Вода здесь плохая, - сказал печатник, - мы используем ее только для работы. Но у нас есть немного вина...
      - Выдержанное? - спросил судья.
      - Первоклассное.
      - Попробуем, - сказала Суль, сомневаясь в этой характеристике. Пока мужчины наливали вино, она теребила мальчика.
      - Я не могу ничего сделать, пока он не проснется, - сказала она. - Ну, просыпайся же, маленький авантюрист!
      Она слегка ударила мальчика по щекам, но отец возмутился.
      - Нет, не надо! - запротестовал он.
      - От этого ему не будет вреда, - отрезала Суль. - Вот! Он проснулся!
      Щурясь на свет, мальчик осторожно открыл глаза.
      - Благодарю тебя, Господи! - прошептал граф. Суль не была согласна с ним по части того, кого ему следует благодарить, но мудро промолчала.
      - Дайте скорее вина, - сказала она, - а то он уснет опять...
      Все окружили мальчика. Тот сделал пару глотков, на лице его появилась гримаса, и он принялся громко плакать.
      - Ну, ну, папа здесь, - пытался успокоить сына граф, беря его из рук Суль. - Теперь все в порядке!
      Мальчик снова заснул - или потерял сознание - у него на плече. Глаза графа наполнились слезами, с которыми он никак не мог, справиться. Слезы текли неудержимо - это были слезы благодарности.
      - Ему необходимо как можно скорее дать общеукрепляющие средства, сказала Суль, идя рядом с графом и не спуская глаз со спящего. - Вы позволите мне ухаживать за ним?
      - Конечно, если Вы будете так любезны! Но не говорите ничего моей жене, - попросил он. - А то как бы не вышло беды. Надеюсь, она все еще спит.
      В доме началась бурная деятельность. Взбудораженные слуги носились туда-сюда, повинуясь указаниям Суль. Грязная, зловонная одежда была снята, мальчика искупали. Он снова проснулся, и Суль дала ему теплый грог со всеми имеющимися у нее укрепляющими средствами. Ей нравилось быть центром всеобщего внимания, представляя дело более значительным, чем оно было в действительности, давая понять каждой своей позой и сдвинутыми бровями, что принимает важное медицинское решение.
      Глядя на нее Даг улыбался: уж он-то знал свою сводную сестру!
      Мальчика вынули из ванной, быстро вытерли теплым полотенцем, няня надела на него сухую одежду, его маленький поцарапанный нос аккуратно смазали. Все были счастливы.
      - Он ведь вернется к жизни? - спросил граф у Суль.
      - Конечно! Только не переохлаждайте его и продолжайте давать средства, которые я назначила! Следите, чтобы у него не началась лихорадка, постепенно увеличивайте порции еды!
      "Вылитый отец!" - подумал с улыбкой Даг.
      - Хорошо, - облегченно произнес граф. - Могу ли я попросить кого-нибудь разбудить мою жену?
      Пожилая служанка поднялась к графине, и тут же послышался вопль, сопровождаемый быстрыми шагами по лестнице.
      - Альбрехт! - воскликнула графиня, еще не спустившись со ступеней. Правда ли это?! Я не могу поверить, не могу поверить, не могу...
      Она стояла в дверях, бледная, готовая упасть без чувств.
      Граф взял мальчика на руки. Она опять громко заохала, и в следующий миг была уже рядом с мужем, схватила на руки сына. Она прижала его к себе с такой силой, что тот бурно запротестовал.
      Суль подумала, что было бы лучше, если бы граф отправил жену спать, пока они возятся с мальчиком, иначе она не оставит их в покое. Ее усадили на стул, дав возможность успокоиться. Через некоторое время она пришла в себя настолько, что смогла говорить.
      - Где же он был? Как вы его нашли? И кто?
      - Его нашла маленькая Суль, - ласково сказал граф.
      - О, нет, - ответила Суль с притворной озабоченностью. - Думаю, мы все втроем помогли друг другу. Я напала на след, остальное сделала логика.
      - На какой след? - поинтересовалась графиня. Все переглянулись.
      - Прядь волос на живой изгороди, - сказал Даг. - После чего путь был ясен.
      Это было сказано очень убедительно, больше никто вопросов не задавал.
      - Мы должны заказать благодарственное богослужение в церкви, - сказала графиня.
      Даг не был удивлен гримасой на лице сестры.
      Суль показали ее комнату, потом был устроен роскошный обед в ее честь и в честь этого великого дня. Ее визит в Данию начался очень удачно. Она была героиней и наслаждалась этим.
      3
      Наконец-то у Дага нашлось время распечатать письма, которые привезла Суль. Он начал с письма от Лив. Он не спеша распечатал его.
      "Дорогой брат, - писала Лив. - Как мне тебя не хватает! Гростенсхольм так пуст без тебя! Я ходила к тете Шарлотте, она передает тебе привет, мы много говорили о тебе. Она очень рада, и я тоже очень рада. Но мне так не хватает наших прогулок к замку, я смотрю на башню и вспоминаю, как мы стояли наверху и болтали о жизни в деревне, что у подножия холма, глядя, как внизу копошатся, словно муравьи, человеческие фигурки. Зачем человек взрослеет, Даг? Я слышала, ты собираешься жениться на фрекен Тролле. Я рада, что ты выбрал себе спутницу жизни. Надеюсь, она добра к тебе. В противном случае, ей придется иметь дело со мной! Никто не смеет обижать моего брата!
      Сама же я сказала "да" Лаурентсу Берениусу, думаю, что мне не придется в этом раскаиваться. Ты не знаешь его, но жених он подходящий, и я никогда не расскажу ему о нашей нищенской жизни в долине Людей Льда. У него есть все. Он унаследовал предприятие своего недавно умершего отца: он торгует с немецкими и голландскими купцами, привозящими в Осло товары на кораблях, или же сам отвозит товар, я точно не знаю. Все теперь принадлежит Лаурентсу. Он хорош собой, владеет языками. Но он немного упрям, категоричен, считает себя всезнайкой. Я надеюсь, ты понимаешь, что все это потому, что он намного старше нас с тобой и, возможно, знает больше. Он никогда не обсуждает со мной свои дела, поэтому я так мало в них разбираюсь. Но он балует меня своим вниманием, временами это даже смущает меня. Я вовсе не заслуживаю этого! Но все говорят, что я буду просто идиоткой, если не скажу ему "да", к тому же он мне нравится, с ним мне будет хорошо. Трудно противостоять такому обхождению.
      Свадьба должна состояться в первую неделю зимы. Мы все надеемся, что ты и Суль вернетесь к этому времени домой. Передавай привет твоей фрекен Тролле и будь здоров, мой дорогой брат!
      Твоя преданная сестра Лив".
      Некоторое время Даг сидел в неудобной позе, потом взял следующее письмо.
      Оно было от мамы Шарлотты и содержало обычные наставления и многословные излияния по поводу тоски и одиночества. "Будущий муж Лив такой очаровательный, - писала Шарлотта. - Это я познакомила их, они встретились у меня, и он с первого взгляда влюбился в нее. В этом, кстати, нет ничего удивительного, потому что Лив - просто мечта для тех, кто ищет себе жену. Я так рада за нее!"
      Силье писала своими очаровательными печатными буквами о предстоящей свадьбе:
      "Мы немного озабочены, Тенгель и я, ведь Лив еще такая юная. Но юноше не терпится заполучить ее, и это чертовски удачная партия для нашей малютки. Лучше и быть не может. Впрочем, юношей его назвать нельзя, это настоящий мужчина. Она переедет в Осло, и это хорошо, ведь она будет совсем рядом. Ты и Суль должны вернуться домой к свадьбе. Я так волнуюсь за Суль, ты знаешь, почему, но мы рассчитываем на тебя. Не спускай с нее глаз, Даг! Она вела себя все эти пять лет идеально, но теперь она испортилась, и я боюсь, что наследственность снова начнет в ней проявляться. Надеемся вскоре увидеть ее".
      Тенгель тоже написал несколько слов своим твердым почерком. Он писал, что дома все хорошо и что все ждут его.
      Было и небольшое письмо от Аре. Аре, братишка... Он тоже начинает взрослеть!
      Это было не письмо, а всего лишь записка о планах насчет дворовых построек в Линде-аллее. Большие планы. Аре знал, чего хочет, и он всегда осуществлял задуманное.
      Дагу вдруг захотелось домой. Но, собирая письма в стопку, он чувствовал, что не скоро попадет туда. Он не мог приехать на свадьбу, это было в самой середине семестра. А Суль? Нет, для нее просто немыслимо вернуться домой, еще не вкусив новой жизни. Но он попытается убедить ее, ведь рано или поздно ей придется вернуться.
      Да, Даг разделял беспокойство Силье. Суль была не из тех, за кем можно уследить. В субботу он возьмет ее с собой на вечеринку и представит своим друзьям. Он опасался за последствия. Впрочем, она произвела самое наилучшее впечатление на всех в этом доме.
      Лаурентс Берениус... Что это за мошенник-торгаш?
      В ярко освещенном трактире, где друзья Дага отмечали праздник, Суль оглядела всех и каждого своими сверкающими глазами.
      Все сидели вокруг длинного стола, имевшего весьма почтенный возраст. Это были молодые интеллигентные мужчины со своими сестрами или кузинами приводить с собой чужих не разрешалось. Среди них считалось неприличным выставлять напоказ даму сердца. Глаза и драгоценности женщин сверкали. На столе стояло блюдо с едой и деревянные кружки.
      Суль видела, что привлекает к себе внимание. Графиня Страленхельм дала ей одно из своих поношенных платьев, которое казалось Суль просто роскошным. Никогда она не чувствовала себя такой элегантной, как в этот вечер, и взгляды молодых мужчин говорили ей, что все разделяют ее мнение. Но эти юноши не особенно интересовали ее. Кроме одного - но уже совсем по другой причине.
      - Даг, - шепнула она брату. - Кто это такой, кого вы называете Пребен?
      - Забудь об этом, - ответил Даг и занялся куриной лапой.
      - Нет, я хочу знать! Вы говорили что-то о черной магии.
      - Суль, - сказал он тревожно, поворачиваясь к ней. - Тебе что, не хватает опасности?
      - Если ты не хочешь говорить, я узнаю это сама.
      - Нет уж, я не позволю тебе ходить и расспрашивать всех! Если тебе угодно знать, он член копенгагенского эзотерического общества!
      Тайное эзотерическое общество, только для посвященных!
      - Но тебе следует держаться от этого подальше, - сказал Даг. - Понятно?
      - Да, братишка, - сухо ответила Суль, в то время как ее глаза искали глаза Пребена.
      На вид он был ничем не примечательный - заурядное лицо, которое забываешь, едва отвернешься. Но он заметил Суль и ее интерес к нему, и после того, как их взгляды несколько раз встретились, подошел к ней. Дага в это время рядом с ней не было - он флиртовал с одной молодой девицей.
      - Я слышал, ты сводная сестра Дага, - сказал Пребен.
      - Да, это так. Мы выросли в одном доме.
      - Я заметил твой интерес к моей скромной персоне. Могу ли я спросить, чем он вызван?
      Суль улыбнулась.
      - Я не могу точно сказать, в твоих ли золотистых локонах дело, ответила она. - Но поскольку таковых у тебя не имеется, догадайся обо всем сам!
      - Хорошо. Твои глаза... Что-то подсказывает мне, что у тебя такие же интересы, что и у меня.
      Суль кивнула.
      - Возьми меня с собой на одно из собраний!
      - Мы опасаемся шпионов и доносчиков.
      - Разве я похожа на них?
      - Нет, ты сама выглядишь довольно мистически.
      - Я и есть такая на самом деле, во всяком случае, в твоем понимании мистики. Для меня же это естественное состояние. Но я истосковалась по единомышленникам. Я жила уединенно в Норвегии всю свою жизнь. Мне необходимо говорить с кем-то, чему-то учиться!
      Он важно кивнул.
      - Ты всему уже научилась! Следует ли учиться вещам устрашающим?
      - Меня это не пугает, - приглушенно рассмеялась Суль.
      - Как тебе угодно. Я изложу твою просьбу на ближайшем собрании, и если они одобрят твое присутствие, тебя впустят. Но, предупреждаю, там не занимаются пустяками! У тебя есть рекомендательные письма?
      - Я сама себя рекомендую. Ты мог бы спросить Дага, но я не думаю, что это стоит делать. Он не должен знать о том, чем я занимаюсь в Копенгагене.
      - Идет! Ты рассуждаешь разумно.
      Свадьба Лив и Лаурентса Берениуса состоялась в назначенный срок, но ни Суль, ни Даг не смогли приехать домой, поскольку в это время года ни один корабль не выходил в море. Сообщение между Данией и Норвегией было нерегулярным и случайным.
      Лив была самой красивой из четырех детей Тенгеля и Силье. Красивее самой Силье, хотя и очень похожей на нее. Шарлотта была права: как жена и золовка она была просто мечтой. Она легко сходилась с людьми, могла быть незаметной, если это требовалось, обладала большими способностями в самых различных областях.
      Впрочем, до ее способностей Лаурентсу Берениусу не было дела.
      Лив жила словно в каком-то дурмане. Она слышала разговоры, но сама не говорила. "Все будет хорошо, - думала она. - Лаурентс такой милый, такой заботливый. Я буду на редкость счастлива с ним, а Даг женится на фрекен Тролле, и все будут так радоваться. Да, я в самом деле буду счастлива".
      Шарлотта сама взялась за приготовления к свадьбе. Силье хотелось, чтобы свадьба происходила в Линде-аллее - у нее, так сказать, было на это право.
      Шарлотта устроила роскошный кортеж в церковь и обратно, привезла целые подводы с едой, настаивая, что в последний день свадьбы будет большой обед в замке Гростенсхольм. Да, с этим пришлось согласиться, хотя большая часть церемонии происходила в Линде-аллее.
      - Мы должны произвести впечатление на семью Берениусов, - настаивала Шарлотта, пытаясь убедить Тенгеля и Силье. - Юноша не должен думать, что женился на девушке более низкого происхождения. Ведь это не так на самом деле! Ничто не может быть слишком хорошо для лучшей подруги детства Дага!
      Лив была необычайно красива в деревенском подвенечном платье. Ее волосы с годами потемнели и теперь отливали бронзой. Глаза ее были такого ярко сине-зеленого цвета, светились такой доверчивостью, что мало кто осмеливался заглянуть в них. Лаурентс же был настолько влюблен, что весь светился.
      Она застенчиво и радостно улыбалась ему, пытаясь унять сердцебиение. Она ощущала страх, неуверенность и пустоту в груди. "Но все ведь выходят замуж", - думала она.
      Лаурентс был очень элегантен: высокого роста, с коротко остриженными, гладкими, темно-русыми волосами, серо-голубыми глазами, красивым прямым носом. Она обещала самой себе, что сделает его счастливым.
      Единственной неприятностью при бракосочетании было отсутствие Дага и Суль. А Лив так хотелось поговорить с ними в последние недели перед свадьбой! Услышать их мнение о Лаурентсе. Суль видела его раньше, но воздерживалась от оценок. Когда Лаурентс приходил к ним в гости, она всегда бывала чем-то занята, так что Лив не знала, что думает о нем Суль.
      Она всегда делилась своими сомнениями с Дагом, но теперь он был так далеко! Да и вряд ли он станет теперь, когда у него на уме фрекен Тролле, вникать в переживания Лив. Сестра не так интересна, как возлюбленная. Отсутствие брата и сестры делало Лив неуверенной в себе.
      Они ехали верхом из церкви во двор, где происходила свадьба. Дорога была запружена деревенским и дворовым людом, для которых устроили угощенье на гумне, после чего они могли принять участие в дворовых гуляньях. Аре вместе с девушками украсил гумно, получилось просто роскошно.
      Как и полагалось, свадебный поезд несся с огромной скоростью. Коня невесты подгоняли выстрелами из ружья и громкими криками, чтобы ей удалось уйти от троллей и злых духов, желающих завладеть ею в этот последний день ее девственности. Но Лив была хорошей наездницей и удачно добралась домой.
      Во дворе ей поднесли большую чашу с пивом, которое она должна была выпить на глазах у всех присутствующих. После этого ей полагалось бросить чашу на крышу дома. Если чаша оставалась на крыше, брак обещал быть удачным. Но чаша выскользнула из рук Лив и, долетев только до края крыши, а потом упала вниз.
      Никто не придал этому значения, но Лив растерялась. Она так хотела сделать счастливой жизнь Лаурентса.
      Но вскоре все забыли об этой неудаче. Свадьба была великолепной и продолжалась три дня - о ней потом долго говорили.
      Впервые Лив поняла, насколько они разные, когда они остались вдвоем в его большом доме в Осло. Детство, прошедшее возле Тенгеля и Силье, осталось позади, теперь она могла приезжать на Линде-аллее и в Гростенсхольм только в качестве гостьи.
      Эта мысль вызывала у нее чувство глубокой тоски, которую она с трудом пыталась скрыть. Но она утешала себя тем, что все невесты так себя чувствуют.
      Впрочем, они не были совершенно одни в этом большом доме. Мать Лаурентса тоже жила там.
      Она была и на свадьбе, но за все время не произнесла ни слова. Казалось, что она сидит и ищет предлог для критики, и не найдя ничего, молчит. Впрочем, Лив слышала, как она бормотала одно слово: мотовство! Но Лив была уверена, что если бы свадьба не была столь пышной, та сетовала бы на скупость и нищету.
      Лаурентс не прикасался к ней во время свадьбы, дожидаясь, пока они не останутся с ней наедине.
      - Знаю я этих лицемеров, которые как бы по ошибке вламываются в спальню новобрачных, - сказал он. - Никто не посмеет осквернить нашу первую брачную ночь, Лив.
      Он лежал и смотрел на нее в мерцающем свете свечи, нежно гладя ее, осторожно целовал - так осторожно, что они заснули в совершенной непорочности.
      Но теперь они приехали в дом, где ей предстояло стать хозяйкой. Лив аккуратно сложила свадебное платье или, вернее, "наряд замужней женщины", который она надела на следующее после венчания утро. Теперь ей надлежало всегда покрывать голову косынкой в знак того, что она замужняя женщина. Она мысленно улыбалась. Силье никогда не носила косынки, и Тенгель поддерживал ее в этом. Она вынесла множество поношений, но оба супруга оказались такими сильными, что людская болтовня для них ничего не значила.
      В спальне было темно, лишь в углу мерцала свеча. Так удивительно было остаться здесь наедине с Лаурентсом. Ее вдруг охватил страх. Ей показалось, что она совсем не знает его. Но она гнала прочь такие мысли. Ведь он очень нравился ей. Изящно одетый, зрелый мужчина, Лаурентс стоял и снимал с себя в полутьме широкую безрукавку.
      Она должна была дать ему всю любовь, на которую была способна.
      - У мужчин тоже есть потребность в любви, - предупредила ее мать. - Они должны чувствовать, что любимы. Отдай ему все свое сердце, дитя мое! В этом, я думаю, тайна моего счастья с Тенгелем. Мы с ним совершенно открыты друг перед другом, мы знаем, как много мы друг для друга значим.
      Да, Лаурентс получит всю ее любовь, думала Лив.
      Дома в Линде-аллее Тенгель и Силье лежали, глядя в темноту.
      - Это была великолепная свадьба, - произнесла Силье со счастливой улыбкой. - Я выжата, как лимон.
      - В самом деле, ты потрудилась, - сказал Тенгель. - Ты все это время была на ногах. К тому же, последние три дня были всего лишь завершением длительных приготовлений.
      Силье взяла его за руку.
      - Как ты думаешь, мы правильно поступили? Она ведь такая юная!
      Он вздохнул.
      - Я тоже об этом думаю. Но ты в свое время была такой же молодой. И тогда ты знала, чего хочешь! Ты когда-нибудь жалела об этом?
      Она положила голову ему на плечо.
      - Ты прав. Но мне кажется, Лив такая маленькая и хрупкая. Такая беззащитная... такая растерянная... Нет, мне не найти подходящих слов!
      - Я понимаю, о чем ты говоришь. Если бы юноша не был столь упорным и настойчивым, я никогда бы не согласился на эту свадьбу. Но он славный парень. Надежный. И очень влюблен в нее.
      - И она сама этого хотела. Да что там говорить, мы просто обычные, озабоченные родители, не желающие отпускать от себя своего ребенка. Нашего любимого ребенка, Тенгель...
      - Да. Ты была упряма в тот раз. Ты хотела иметь этого ребенка. Теперь я благодарен тебе за твое упрямство.
      - Все покидают нас, Тенгель! Сначала Даг, потом Суль - но она-то вернется, я надеюсь, и вот теперь - Лив. С нами остался лишь Аре.
      - Да. Он всегда будет с нами.
      - Спасибо хоть за это.
      - Нет ничего хуже, чем терять своих детей.
      - Но мы их не теряем! Просто мы их долго не видим.
      - Верно, - сказал Тенгель. - Линде-аллее стала частью их, частью, которую они несут с собой в мир. Они здесь, Силье. Их смех на ветру, шаги по полу... Они здесь, они наполняют собой дом и сад.
      - Да. И я верю, что они были счастливы здесь.
      - Несомненно!
      Он обнял ее, они прижались друг к другу.
      В доме в Осло погас свет. Лив лежала в постели, на плече Лаурентса. Он шептал ей на ухо нежные слова, осторожно ласкал ее тело.
      Лив казалось, что она находится совсем в другом месте, что все это относится не к ней. Но она помнила слова Силье и обняла его. Его ласки становились все более настойчивыми, и вдруг у Лив возникло новое ощущение, сладкое тепло медленно поползло по ее телу. Она прижалась к нему.
      - Лаурентс... - восторженно прошептала она ему на ухо.
      Его руки замерли, в комнате стало совершенно тихо.
      - Лежи спокойно, Лив, - приглушенно произнес он. - Не говори ничего и не двигайся. Жена должна противиться вожделению мужа. Он - охотник, она дичь.
      Она попробовала возразить:
      - Но я только хочу сказать, как много ты даешь мне, - обиженно произнесла она. - Моя любовь к тебе...
      - Свою любовь ты можешь проявлять тысячью других способов, - оборвал он ее. - Посредством послушания. В любовном акте активную роль играет мужчина, женщина должна быть для него источником радости. Самой же ей не пристало выказывать свои чувства. Это подходит больше шлюхам и уличным девкам.
      Лив уставилась в темноту своими большими, растерянными глазами. Она ничего не понимала, ей казалось, что все умерло в ней. Она вся словно оледенела и с чувством безграничного стыда приняла его вожделение, его ласки и его тело.
      Когда же он, насытившись, уснул, наконец, рядом с ней, Лив лежала и тихо, беспомощно плакала.
      Суль пришла вместе с таинственным Пребеном в маленький, ветхий дом на окраине Копенгагена. Ей удалось одеться так, что ни Даг, и никто другой в доме судьи не узнали ее.
      - Весьма сомневаюсь, что они позволят тебе зайти туда, - с важной миной сказал Пребен. - Поэтому я прошу тебя, чтобы ты не нарушала их сакральной черной мессы своими светскими тривиальностями! Этим вечером с нами Сатана, запомни!
      Суль кивнула. "Это звучит заманчиво", - подумала она. Они спустились по небольшой лестнице, ведущей в подвал, и Пребен с театральной значительностью постучал в дверь.
      Голос изнутри спросил пароль.
      - С костями мертвеца, - ответил Пребен. Суль чуть не покатилась со смеху. Человек в черном капюшоне открыл дверь.
      Они прошли в подвальное помещение, где находилось около десяти людей в таких же черных капюшонах. Вошедших встретили молчанием. Один из мужчин был значительно старше остальных, его мантия имела красную подкладку. На глазах его была маска, но она не могла скрыть выражение его глаз, загоревшихся, когда Суль сделала реверанс. Суль видела такие взгляды и раньше и хорошо знала, что они означают.
      Она быстро огляделась по сторонам. Множество черных металлических светильников освещало дугообразные своды. Прямо перед ней стоял длинный и низкий алтарь, над ним висел перевернутый крест. На выбеленных известкой стенах были начертаны магические знаки и имена демонов.
      Говорила какая-то молодая женщина. Ее голос был монотонным, как при чтении молитвы.
      - Мы согласились пустить послушницу из норвежской провинции на наше собрание. Мы решим, будет ли она ходить сюда еще. Поскольку все мы здесь преуспели в служении культу Дьявола, мы настаиваем на том, чтобы норвежская недоучка выполняла все наши правила и перенимала наш опыт. Ведь ты уже дала клятву Аполлиону - так зовут Пребена - не так ли? Что никогда не выдашь нас. Хорошо.
      Она замолчала, заговорила другая:
      - Тебе позволили сюда придти, потому что твой приятель разглядел твои замечательные глаза. Но пара глаз ничего еще не значит для настоящей ведьмы. Тебе многому еще предстоит научиться.
      Суль молчала. Человек в маске шепнул что-то первой женщине. Та заколебалась, лицо ее вытянулось. Весь ее облик выражал протест. Но все же она кивнула и направилась к Суль.
      - Наш маэстро колдовства, являющийся воплощением самого Сатаны, желает ввести тебя в круг посвященных сегодня же вечером. Это в высшей степени необычно, и это большая честь. Чтобы ты знала, как вести себя, наш маэстро сначала проведет церемонию посвящения с другой женщиной.