Индивидуальный план работы

Мой план работы по самовоспитанию и карьерному росту в «Премьер-банке» предусматривает, во-первых, большую доску, привязанную к заднице, для достижения абсолютного сходства с г-ном Тушем…

Тут Джина поспешно стерла безобидную, как ей казалось, шутку, пока никто не увидел ее. Поняв, что сейчас у нее нет сил сосредоточиться и придумать что-нибудь путное, Джина отложила составление плана на выходные. В воскресенье время уже будет поджимать, а наиболее продуктивно Джина всегда работала в последнюю минуту.

— Линда, прикрой меня, если вдруг задержусь.

— Почему? Что случилось?

— Я сделала ошибку, и ее необходимо исправить.

— Да что за тайны мадридского двора?

— Спасибо тебе. Как освобожусь — сразу приду. — Оставив без внимания замечание подруги, Джина подхватила сумочку и выбежала на улицу.

Сев в машину, Джина еще раз взглянула на записанные ею адреса. Дэвид-итальянец жил неподалеку, в Арлингтоне. Другой обосновался в Рестоне, примерно в получасе езды от банка, где она работала. Достав автомобильную карту, Джина нашла дом г-на Капричио. Ехать туда было десять минут. Нужная ей улица проходила по сравнительно новому кварталу, застроенному добротными частными домами, стоявшими впритык друг к другу. В ближайших пригородах округа Колумбия так не хватало земли для застройки, что отдельно стоящих особняков почти не было; слева и справа от улицы высилась сплошная стена красивых кирпичных домов с дорогостоящей внутренней отделкой.

Найдя дом Дэвида, Джина сбросила скорость и медленно проехала мимо, благосклонно отметив парочку «БМВ» последней модели на парковочной площадке перед домом. Проехав еще квартал, она развернулась, остановилась и погрузилась в размышления. Если он купил жилье в элитном квартале и два «БМВ», значит, весьма неплохо зарабатывает. Джина боролась с искушением незаметно подобраться к дому и заглянуть в окна. В следующий раз, решила она, нужно прихватить бинокль и приехать в сумерки. Когда в комнатах зажгут свет, она увидит все, оставаясь незамеченной.

Взглянув на часы, Джина поняла, что пора возвращаться в банк. В этот момент женщина с угольно-черными волосами спустилась по парадной лестнице дома и села в один из «БМВ». Наблюдая, как она выезжает со стоянки, Джина не знала, как поступить. Если бы она не спешила на работу, то последовала бы за «БМВ». Когда машина удалилась, Джина поехала к «Премьер-банку». «Интересно, кто эта замухрышка, — думала она. — Может, Дэвид женат?» Но в тот день, когда они встретились, Джина не заметила у него обручального кольца. Возможно, у него есть женщина. Но эта мадам с жидкими длинными волосами, затянутая в черную лайкру, отнюдь не тянула на девушку его грез. А вдруг она неправильно записала номер дома? Надо проверить. Кстати, хорошо бы вести наблюдение за домом Дэвида из Рестона.

Когда Джина вошла в банк, Линда удивленно посмотрела на нее:

— Ты почти вовремя. Все в порядке?

Джина улыбнулась ей и выкатила стул из-под стола. «Индивидуальный план работы» так и остался на экране монитора. Вздохнув, она закрыла документ, не сохранив изменений. В конце концов, ей нечего терять, кроме заглавия.

— Я только что проверила электронную почту, и угадай, что получила? — спросила Пицца.

— Понятия не имею.

— Напоминание о встрече учащихся нашего класса в следующем месяце.

— О, я совсем забыла об этом, — солгала Джина, не желая показать, что очень ждет этой встречи. Полгода назад она получила сообщение о предстоящей встрече выпускников, и вот несколько недель назад пришло настоящее приглашение. Это событие взволновало Джину, и, хотя ее жизнь в последнее время пошла вразнос, она часто думала о предстоящем торжественном вечере.

Джина, которая скоро войдет в зал для приемов отеля «Омни Шорхэм», мало напоминала выпускницу высшей школы Тенли, какой она была десять лет назад. Теперь в жизни Джины все прекрасно, по крайней мере так должны считать ее одноклассники. Им незачем знать, что она на грани увольнения, путается со старыми толстяками, а в обеденные перерывы выслеживает незнакомцев.

Да, в сформировавшейся молодой женщине трудно узнать худенькую вытянувшуюся девочку-подростка. Волосы у Джины отросли, и гениальный Дэнис наконец-то придал им роскошный нежно-золотистый оттенок. Джина научилась правильно пользоваться косметикой, причем советы по выбору макияжа ей давал все тот же Дэнис. Она очень надеялась, что операцию по исправлению формы носа сделали достаточно тонко и никто не заподозрит истину, однако все же порадовалась, что в свое время отказалась от мысли увеличить бюст. Нет, Джину не вполне устраивали ее «природные данные», но всякий знакомый заметит, если грудь у нее ни с того ни с сего «вырастет» на несколько размеров, а Джине вовсе не хотелось насмешек за спиной. К тому же это существенно увеличило бы и без того непомерный счет из клиники пластической хирургии, который до сих пор приходилось выплачивать. Спасибо бабушке, благодаря ей хоть за квартиру почти не приходится платить, иначе Джина сидела бы без денег, ибо зарплаты в обрез хватало на текущие расходы, а ведь иногда приходилось подбрасывать деньжат и Ширли.

Откинувшись на спинку стула, Джина подумала, что ей остается лишь купить себе несусветной красоты платье и уговорить Питера сыграть роль ее кавалера.

— Ты собираешься пройтись по магазинам в эти выходные? — спросила Джина у Линды.

— Вот еще, стану я время тратить. Зачем мне это надо?

— Как зачем? Чтобы найти такую тряпку, при виде которой все умрут от зависти, а мочалки вроде Анни Харрисон позеленеют от злости…

Имя Анни Харрисон вылетело у Джины случайно. Кстати, а как быть с Анни? Когда Джина на цыпочках выбралась из квартиры Анни, пока та мылась в душе, она совсем забыла о предстоящем вечере выпускников. Что же сказать Анни при встрече? Хотя, может быть, эта потертая красотка не решится показаться… Джина постаралась избавиться от опасений. Ну, сделала глупость, сейчас уже ничего не исправишь. Если Анни придет на встречу, Джина кивнет ей и будет вести себя как ни в чем не бывало. Вряд ли Анни затеет скандал, ведь огласка невыгодна прежде всего ей самой.

Трудности шопинга

Стоя в метро на перроне, Джина и Линда ждали поезда. Они решили поехать в «Фэшн-сентр» в Пентагоне, штат Виргиния, расположенном в миле от Вашингтона. «Фэшн-сентр» считался относительно приличным и не слишком дорогим торговым кварталом, а остановка метро находилась прямо под ним. Кроме модных бутиков Джорджтауна, в Вашингтоне негде было купить приличную тряпку. Лет десять назад закрытие магазина Гарфинкеля стало настоящим ударом для Джины и ее бабушки: они так привыкли делать там покупки! Через несколько лет «Вудворт» в центре города и крупнейший торговый центр «Лотроп» также приказали долго жить. У Джины слезы наворачивались, когда она читала в «Вашингтон пост» душещипательное описание прощальной церемонии: старейшие работники магазина получили на память по хрустальному фрагменту знаменитой лотроповской люстры, много лет украшавшей главный зал супермаркета. Джина терпеть не могла эту особенность Вашингтона: Нью-Йорк и Сан-Франциско заслуженно гордятся прекрасными торговыми кварталами, а вот в центре столицы Соединенных Штатов работает один-единственный супермаркет, от которого воротят нос даже жители близлежащих кварталов: куда удобнее отправляться за покупками в пригороды, где свободная парковка и множество магазинов.

— Я еще не решила, какое платье мне нужно. Хочется выглядеть сногсшибательно, но я вовсе не желаю, чтобы на встрече выпускников эти неудачницы подумали, будто я из кожи вон вылезла, желая поразить их.

— Джина, ты красива даже в футболке и джинсах. Почему ты так волнуешься?

— Ничуть не волнуюсь, просто хочу выглядеть как преуспевающая леди. Надеюсь, все наши мочалки раскормились и стали похожи на прифрантившихся коров. Обязательно встану рядом с самой толстой из них.

— Откуда эта жажда мести? — рассмеялась Линда.

— Честно говоря, сама не знаю. Но мечтаю посмотреть свысока на наших «козырных» девчонок. Четыре года в высшей школе я считала себя хуже всех и старалась походить на них. Пришла пора поменяться местами, — многозначительно произнесла Джина, когда они с Линдой садились в поезд.

У Джины не было ни малейшего предубеждения против метро. Каждый раз, спускаясь под землю, она вспоминала, как мать возила ее с собой на работу. Это был один из тех коротких периодов, когда на Ширли вдруг накатывала материнская нежность и она не подбрасывала Джину бабушке, как обычно. Ширли частенько таскала дочку с собой на работу, не желая (или не имея возможности) платить няньке. Им приходилось пилить на метро от Кливленд-парк до делового квартала, где Ширли тогда работала в круглосуточном магазинчике. Джина, сидя в подсобке, делала уроки или смотрела телевизор, мать же ворчала на покупателей, бросая на прилавок сдачу или неохотно запихивая в пакеты купленную ими снедь.

Когда Джина с матерью входили в вагон, обычно все места бывали уже заняты и приходилось ехать стоя. Однажды они увидели, как в вагон вошла беременная женщина и какой-то молодец немедленно вскочил, галантно уступив место будущей мамаше. С тех пор, уходя на работу, Ширли запихивала под блузку подушку-думку. Джина не помнила, сколько ей тогда было лет, но она невыносимо стыдилась матери. Самое смешное, что эта хитрость срабатывала далеко не каждый раз. Чаще всего никто не предлагал сесть «беременной» Ширли, и маленькая Джина догадывалась почему. Люди предпочитают уступать место приличным замужним дамам, но вовсе не рвутся помогать наглым девицам, которых обрюхатил какой-нибудь случайный знакомый. А именно так всегда и выглядела ее мать, более того, такой она и была на самом деле. От Ширли исходила мощная волна чувственности, хотя она происходила из приличной семьи, имевшей прекрасный дом в престижнейшем районе Вашингтона. К счастью, Джине недолго пришлось мотаться в метро, потому что Ширли вскоре надоело нести бремя материнских обязанностей и она в очередной раз отправила дочь к бабушке. Вскоре после этого Ширли распрощалась с магазином и три недели распространяла продукцию косметической фирмы «Эйвон». Увы, люди выказывали так же мало желания покупать у Ширли косметику, как и уступать ей место в метро.

Выйдя из поезда, Джина и Линда поднялись на эскалаторе к магазинам.

— Если не возражаешь, давай начнем с «Нордстром»[14].

Через витрину книжного магазина «Брентано» Линда заметила Питера: стоя рядом со стеллажом, он сосредоточенно листал толстый том.

— Смотри-ка, Питер… — сказала она Джине, указав на витрину.

— Что это он так рано? Мы должны встретиться часа через два.

— Все равно надо зайти и поздороваться.

Они вошли в магазин. Подкравшись сзади, Джина легонько ущипнула Питера за ягодицу. Он обернулся с улыбкой, но лицо его сразу выразило растерянность.

— Откуда ты взялась? — удивился Питер. Джине показалось, что он ожидал увидеть кого-то другого. — Что ты здесь делаешь?

— Собираю орехи и ягоды, — саркастически ответила Джина. — Делаю покупки, дурень. Неужели не догадался?

Питер обескураженно поставил «Симптомы и заболевания» на полку. В последнее время его беспокоил язык: казалось, он стал суше и жестче, чем обычно. Не успел Питер толком покопаться в отделе медицинской книги в поисках информации о столь редком недомогании, как у него за спиной появились Джина и Линда.

— Что ты делаешь здесь так рано? Ты ведь не любишь ходить по магазинам, — допытывалась Линда.

— Да вот зашел за компанию. Надо помочь выбрать подарок для начальника моего друга.

— Ты не забыл, что сегодня обедаешь с нами? — осведомилась Джина.

— Помню, конечно, в ресторане, в шесть.

— Ну ладно, тогда до вечера, — кивнула Линда. Ей не терпелось пойти в «Нордстром».

— Секундочку, — остановила ее Джина, глядя на Питера. — Ты здесь с другом? А не пригласить ли нам и его в ресторан?

Питер не успел ответить, потому что из-за стеллажа вышла Шерил.

— Я с удовольствием пойду в ресторан. — Она широко улыбнулась. — Как поживаете, девчонки? — спросила она у Джины и Линды так непринужденно, словно встретилась со старыми подругами.

— Спасибо, хорошо, — ответила Линда. Джина, словно не слыша вопроса, сверлила Питера взглядом.

— Питер, мы ждем тебя к шести, — повторила она, подчеркнуто не замечая Шерил, и жестом показала Линде: «Уходим». Подруги вышли из книжного магазина и отправились за покупками.

Шарк-шарк

Шерил ехала вниз по Арлингтонскому бульвару, направляясь в Фоллз Черч. Она только что покинула торговый квартал. Стычка с Джиной в книжном магазине, задела ее сильнее, чем она признавалась себе. Шерил не знала, как вести себя при редких случайных встречах с бывшей подругой, поэтому скалила зубы в дружелюбной улыбке и заводила непринужденный разговор, справедливо считая, что это разозлит Джину сильнее, чем любые колкости. Шерил никогда не говорила Питеру о том, что ее очень удручает дурацкая холодная война, боясь, как бы тот не проболтался Джине. Вот и сейчас Шерил презрительно пожала плечами, когда Джина и Линда покинули магазин, и сделала вид, что ей наплевать.

«Боже мой, ну что такого ужасного я натворила? Да я была просто пьяная! Я же не вынашивала коварных планов. С тех пор прошло много времени… Можно уже и простить меня», — думала Шерил, искренне огорченная тем, что Джина лишила ее своей дружбы. Конечно, Шерил было с кем провести время, прежде всего с Питером, однако мало с кем она чувствовала себя так же легко, как в свое время с Джиной. Шерил надеялась, что их вражда когда-нибудь прекратится, но «боевые действия» все еще продолжались, хотя вряд ли враждующие стороны помнили в деталях причину свары.

Тяжело вздохнув, Шерил попыталась выбросить из головы глупый инцидент в книжной лавке. Ей надо быть спокойной и раскованной — ведь у нее свидание с Луисом! Она ехала в ресторан «Красный лобстер» в Фоллз Черч, почти не сомневаясь, что ей улыбнулась удача. Конечно, прежде чем бежать на свидание, следовало поговорить по телефону с кандидатом в близкие друзья, но три электронных письма были удивительно милыми, а с присланной фотографии на Шерил смотрел настоящий красавец. Щерил решила, что даже если парень окажется полным идиотом, его спортивное тело возместит недостаток интеллекта. К тому же ей очень хотелось утереть Питеру нос — дескать, видал, есть парни и получше тебя.

Войдя в ресторан, Шерил чуть не задохнулась от густого запаха жареной рыбы. Ее удивило, что ресторатор, то есть владелец ресторана, как Луис отрекомендовался в письме, назначил встречу в заведении средней руки, где хорошо готовят только рыбу. Сев на банкетку в вестибюле, Шерил увидела через окно Луиса. Возможно, оконное стекло имело дефект и причудливо искажало предметы, но с Луисом что-то было явно не так. Он странно двигался, словно одна нога была у него короче другой. Глядя, как Луис переступает через порог (шарк… шарк… шарк…) и входит в вестибюль, Шерил решила, что не так уж это важно.

Да-да, ничего страшного. Подумаешь, легкая хромота, но даже при этом он очень хорош собой.

— Шерил? — спросил Луис, узнав ее по фотографии, которую получил по электронной почте.

— Да. Привет, как пожи… — начала было Шерил, но Луис перебил ее:

— Отлично, отлично. Перейдем за столик? Почему бы нам не сесть за столик? Мне нравится столик на двоих. Может, нам достанется столик на двоих. За столиком на двоих гораздо уютнее, вы не находите? Лучше, чем за столиком на четверых. Я не люблю сидеть с посторонними. — Все это Луис выпалил скороговоркой и так серьезно, словно получить столик на двоих в «Красном лобстере» было делом всей его жизни.

Войдя в зал, они направились к молодой женщине-метрдотелю, Луис — первым, Шерил — сзади. Шарк… шарк… шарк…

Девушка проводила их к столику и предложила меню, от которого Луис отмахнулся.

— Не суйте мне меню. Я отлично знаю, что заказывать. Я возьму «Адмиральский пир» с печеной картошкой, маслом и сметаной, салат из овощей по-деревенски и кока-колу… И побольше крутонов к салату, будьте добры, — тараторил Луис.

— Извините, сэр, — кротко ответила девушка, — я всего лишь метрдотель. Официантка сейчас подойдет к вам.

— Вот как, ну ладно… — отозвался Луис.

Шерил немного растерялась от такой готовности сделать заказ — сама она не успела еще и меню открыть. Просматривая названия блюд, Шерил вздрогнула: Луис что-то шептал ей драматическим тоном.

— Хотите знать одну вещь? — спросил он с таинственным видом.

— Какую? — Шерил была не вполне уверена, что хочет услышать ответ.

— Я сразу понял, что она — метрдотель, но иногда мне удается заставить их принять мой заказ, и еду приносят мигом. — Луис говорил как балованный ребенок, признающийся в совершении недозволенных шалостей. — Ждать официантку слишком долго. Среди них порой попадаются настоящие черепахи. Терпеть не могу, если официантка еле ползает, когда посетитель заказывает еще одну порцию выпивки. Случалось вам такое видеть?

— Вам, должно быть, очень нравится здешняя кухня. — Шерил, сбитая с толку болтовней Луиса, все больше разочаровывалась в нем.

— Еще как, елки-палки. Вы пробовали их бисквиты с лавровым листом и сыром чеддер? Меня за уши не оттащишь. Бисквиты бесплатные — ешь сколько влезет, и салат даровой, если заказать полный обед. К тому же они натирают солью печеную картошку. Это мой любимый ресторан. А выпивка здесь! Заплатил за первый бокал — остальные бесплатно. — Луис сообщил бы еще гору полезных сведений, но тут к их столику подошла официантка. Он снова выпалил свой заказ, а Шерил попросила салат с курицей и диетическую колу.

Интересно, какой ресторатор станет так восхищаться сетью заведений быстрого питания? Этот момент необходимо уточнить, как ни страшно услышать правду. Сейчас окажется, что Луис владелец какой-нибудь забегаловки вроде «Чик энд Чиз».

— В письме вы назвали себя ресторатором?

— Верно. Я люблю свое дело, но вставать в такую рань меня жутко напрягает.

— Зачем вам рано вставать?

— Ну, булки-то раненько выпекают.

— Булки?!

— Ага. С корицей и с изюмом. Отличное занятие: в полдень я освобождаюсь и могу приступить к следующей работе.

Ну, это уже что-то. Может, хоть здесь повезет?..

— В самом деле? Кем же вы еще работаете?

— Я… Где же наши бисквиты? Простите, мэм… — обратился Луис к проходившей мимо официантке, но та и бровью не повела. — Эй, мисс! — повторил он. — Не принесете ли нам бисквитов? И не три штучки, а целую гору, будьте добры! — Девушка кивнула — сейчас, мол, и Луис продолжил: — Извините. Люблю съесть пару бисквитов перед салатом. Так о чем я говорил? А, другая должность… Я технический работник в аптеке.

Кассир в Си-ви-эс[15]?!

— Это, должно быть, нелегко, — рассеянно отозвалась Шерил. Привлекательность Луиса в ее глазах падала, как рынок ценных бумаг в знаменитый Черный понедельник[16]. — Две работы наверняка отнимают уйму времени.

— А то! Но иначе счета не оплатить. Родители запилили — найди да найди работу со всякими страховками. Но, между нами, на кой мне сдался оплаченный больничный?

«На случай болезни, идиот!»

— Не имею понятия, — сладко улыбнулась Шерил, решив выдержать все до конца и надеясь, что заказ скоро принесут.

— Я вот думаю, не поехать ли в Японию и не найти ли там работу.

— Вы знаете японский? — изумилась Шерил.

— Не-а, но, говорят, американцы могут сделать там кучу денег.

— Да что вы? Каким образом?

— Точно не знаю. Я еще не изучал этот вопрос, просто слышал об этом. В конце концов хоть мать от меня отлипнет. Вчера вечером мы с ней смотрели по телику «Шоу семидесятых». Вы не видели? Обалденный концерт! Ну так вот, мать меня поедом ела, чтобы я, значит, другую работу подыскал, одну вместо двух. Но я люблю свои работы. К тому же мне нужно место недалеко от дома, мою машину в прошлом году забрали за задолженность.

— Ну, мама сыночку плохого не посоветует. Вы с ней часто видитесь?

— Да каждый день. Я живу в подвале ее дома. Она с меня ни цента не берет за проживание, а у меня там стоит собственный диван, телевизор и вообще все, что человеку нужно.

Привлекательность Луиса в глазах Шерил упала до нуля.

— Ну что ж, отличное начало, — приободрила собеседника Шерил.

— Это точно. Иногда, правда, надоедает, когда мать лезет в мои дела или нудит, что хватит играть в компьютерные игры. Но вообще-то мы с Джунипер отлично устроились.

«Боже, теперь еще и какая-то Джунипер!»

— А Джунипер — это…

— Кошка моя. Ей шестнадцать лет.

— Шестнадцать, вот как? Преклонный возраст для кошек.

— Старушка в прекрасной форме, хотя несколько месяцев назад пришлось ее везти на колоноскопию. Знаете, ни с того ни с сего у нее вдруг открылся такой понос, что хоть из дому беги. Ну, врачи взяли такую камеру и вставили кошке в…

— Ой, перестаньте! Не надо дальше рассказывать, мы вроде как есть собираемся… — взмолилась Шерил, изо всех сил стараясь держаться вежливо.

— Йо-хо-хо! — издал боевой клич Луис, когда официантка грохнула перед ним на стол тарелку, до краев наполненную жареной рыбой.

За трапезой Луис, не закрывая рта, расписывал свою коллекцию диснеевских стеклянных шаров со снежней бурей внутри и подробно объяснял тонкости выпечки булок с изюмом. Шерил вяло ковыряла вилкой салат, через силу глотая куски и притворяясь, что с интересом слушает болтуна. Когда принесли счет, Луис предложил заплатить поровну, и Шерил согласилась. Они прошли к выходу, лавируя между столиками: шарк… шарк… шарк…

У двери Луис остановился.

— Так что вы думаете обо мне? Я вам понравился? — без обиняков спросил он у Шерил.

«Меньше всего на свете».

— Вы, безусловно, интересный человек и занятный собеседник, — солгала Шерил, желая подсластить пилюлю. — Но, если честно, не думаю, что у меня возникло к вам настоящее чувство.

Вообще-то Шерил могла сказать «да» и продиктовать Луису номер телефона, взятый с потолка, но не хотела, чтобы этот болван гордился произведенным впечатлением.

У Луиса вытянулось лицо.

— Ну и ладно. Я тоже не ощутил ничего такого, — хмуро буркнул он.

— Что ж, может, наши пути еще пересекутся, — сказала Шерил, взмолившись про себя, чтобы этого никогда не случилось. Она протянула Луису руку, и тот пожал ее.

— Заходите как-нибудь в аптеку на Брод-стрит. Подойдите к моей кассе, я, так и быть, не пробью некоторые лекарства из тех, что вы наберете в корзинку. Я делаю так для моих друзей. — Луис глупо ухмыльнулся.

— Может, и зайду. — Шерил толкнула дверь и вышла на улицу.

«Вот тебе и ресторатор! Откуда только узнал, как это слово пишется!» — думала Шерил, открывая дверцу машины и провожая глазами Луиса, переходившего шоссе по «зебре»: шарк… шарк… шарк…

Сев в машину, Шерил захлопнула дверцу. Она надеялась, что сегодня неприятных сюрпризов больше не будет. На это свидание Шерил возлагала большие надежды: на фотографии Луис был просто загляденье, а от его электронных посланий не хотелось отрываться. Неделю назад Шерил даже отклонила приглашение Питера приехать к нему в гости, сочтя, что Луис избавит ее от надоевшей любовной связи. Она и так была на взводе после неожиданной встречи с Джиной, и свидание с Луисом добило ее окончательно.

Вспоминая сегодняшний день, Шерил испытывала странное чувство. С одной стороны, ее рассмешил жалкий ужин в обществе первого живого идиота, которого она встретила в жизни, но, с другой стороны, из-за рухнувших надежд и испорченного вечера Шерил хотелось плакать. Посмотрев в зеркало заднего вида, Шерил усмехнулась, а затем, уронив руку на руль, прижалась к ней лицом, и смех перешел в рыдания.

Обед в семейном кругу

Ширли задержалась на работе и, как всегда, опаздывала. Сейчас она подвизалась официанткой в ресторане «Т.Ж.И. Фрайдис»[17]. В ближайшем театре «Уорнер» давали мюзикл о бедном французе, которого поймали на краже хлеба, — Ширли запамятовала название. Когда она уже собиралась домой, закончился утренний спектакль, и разодетые жители пригородов Вашингтона, ходившие только на дешевые утренние представления, толпой повалили в ресторан. Менеджер попросил Ширли остаться и помочь справиться с наплывом посетителей. Нуждаясь в чаевых, она согласилась поработать еще несколько часов, но сделала это так, чтобы менеджер понял: ему оказали любезность.

До кафе, где Джина и ее друзья собирались пообедать, Ширли планировала добраться на метро, но потом решила ехать на машине, потому что, во-первых, уже здорово опаздывала, а во-вторых, должна была заскочить домой за пакетами «зиплок»[18]. Сидя за рулем, Ширли смотрела только вперед, притворяясь, что не слышит разъяренные вопли из соседних машин. Дело в том, что каждый раз, когда Ширли нажимала педаль акселератора, машина испускала густые клубы вонючего белого дыма, что раздражало водителей автомобилей, ехавших сзади.

Переехав мост и оказавшись в Виргинии, Ширли заметила в зеркале заднего вида толстяка-полицейского и решила свернуть с шоссе при первой же возможности. Она опасалась, что ее остановят: права у нее были уже полгода просрочены. Вопрос с новыми правами Ширли откладывала, не имея возможности платить за их продление. К тому же она боялась, что чиновники из автоинспекции потребуют предъявить страховое свидетельство на машину, а на него у Ширли денег тоже не было. В следующем месяце она попросит Джину или мать помочь ей залатать эту дырку в бюджете. Раньше не получится: Джина только что подбросила ей денег на квартплату за истекший месяц, а мать оплатила счета за лекарства, которые, впрочем, не приносили Ширли никакой пользы, так как она продолжала курить.

В детстве у нее была астма в легкой форме, столь незначительная, что диагноз не ставили лет до восемнадцати, однако многолетний стаж курильщицы так обострил болезнь, что у Ширли начались частые и мучительные приступы удушья. С недавних пор дела резко ухудшились, и она уже не расставалась с лекарствами, предотвращающими приступы, чтобы астма не слишком мешала ей жить. Доктора в один голос заявляли, что Ширли должна бросить курить. Иногда Ширли признавалась, что у нее не хватает силы воли отказаться от курения, порой лгала, будто уже бросила или завяжет немедленно. Ширли и здесь оставалась верна себе, выбирая самый легкий путь и не задумываясь о последствиях.

Когда Ширли наконец добралась до «Буфета и Салатного бара „Кентукки“», Джина, Линда и Питер уже приступили к закускам. Джина, по обыкновению, старалась не смотреть, как ест Питер. Это зрелище вызывало у нее тошноту. Он не желал смешивать пищу, то есть сначала съедал пюре и только потом принимался за стейк или съедал целый гамбургер, а затем придвигал к себе тарелку с картофелем фри. Ох уж этот картофель фри! У Джины мурашки пробегали по спине, когда Питер клацал зубами по каждому ломтику, погружая его в рот. Это напоминало, как бревно проходит через деревообрабатывающий станок. Хуже всего было звуковое сопровождение этого процесса: хрум-хрум-хрум, хрум-хрум-хрум, — и так до бесконечности (будь проклят Макдоналд и его идиотские огромные порции!). Если бы они с Питером не расстались несколько лет назад, сейчас Джина наверняка бросила бы его. Она не смогла бы встречаться с мужчиной, который каждый раз за едой доводит ее до белого каления.

Джина не очень-то стремилась в «Кентукки», одну из тех съешь-сколько-сможешь забегаловок, где на прилавках высятся горы несвежих закусок вроде салатов, заправленных майонезом, рыбных палочек, супов из пакетиков и макарон с сыром. Да и посетители здесь были не лучше: у Джины желудок сводило судорогой при виде толстяков и толстух, затянутых в узенькие брючки из полиэстра или в облегающие платья. Они наваливали себе на тарелки горы слоппи-джо[19] и рыбных палочек, дожевывая при этом пищу, которую взяли, когда первый раз подходили к буфету. Джине это напоминало кормежку в собачьем приюте. Пойти в эту забегаловку ее побудили угрызения совести: Джина испытывала их с тех пор, как несколько дней назад довольно резко отбрила мать. Линда и Питер с удовольствием согласились пообедать в «Кентукки», радуясь возможности пообщаться с Ширли. Правду сказать, в обществе Ширли Джина тоже веселилась от души. Только при этом она старалась избавиться от мысли, что это ее родная мать сидит с ее приятелями и непринужденно рассказывает о парне с невероятно кривым пенисом, которого подцепила вчера вечером, или о том, как вес воскресенье проторчала в ванне с уксусом, вычитав где-то, будто это верный способ вернуть влагалищу упругость.