Но Н. С. Хрущев при всех своих недостатках и даже пороках был все же действительно выдающимся деятелем, живым, неожиданным и просто отважным.
      Но как объяснить и чем оправдать возвышение Л. И. Брежнева?
      То ли с тяжелой руки Иосифа Сталина, то ли по другим каким-то причинам, но из 70 послереволюционных лет по крайней мере 40 пришлось на разного рода культы.
      Можно ли игнорировать этот факт, можно ли не счесть его закономерностью? Культ человека, занимавшего определенное место, стал, в сущности, культом самого места, независимо от того, кто его занимает. Сейчас много говорят и пишут о том, что в 20 - 30-е годы, то есть в годы триумфального возвышения Сталина, возобладали командно-административные методы. Но ведь ясно, что методы - только следствие, что дело в самой структуре власти, также созданной в те годы и оставшейся с тех пор в основном неизменной. Эта структура была сформирована специально для командно-административных методов, они ей свойственны от природы - как же можно ждать от нее чего-то другого?
      И, конечно, публичный разговор о Сталине, расширяющий круг осведомленных, актуален и важен, но хотелось бы, чтоб он был только началом разговора о власти и демократии. Руководители могут быть людьми разными, могут так или иначе влиять на обстановку в стране. Но все основные человеческие ценности - все великие ценности - не должны зависеть от их личных качеств, от их настроя и их желания. И гарантии такой независимости нужны правовые, а не только клятвы и заверения. Настоящая свобода - такая свобода, которая не боится, что ее отменят.
      А подлинная демократия - такая демократия, которая строго-настрого, законодательным образом, исключает чьелибо право отменять свободу.
      Я думаю, что именно в этом, а не в свойствах личности Сталина состоит для нас главный и страшный урок сталинизма.
      29 мая 1987 г.
      Н. И. Васильев, участник войны,
      член КПСС, г. Заволжье
      Горьковской обл.
      О ВОЕННОПЛЕННЫХ
      "Слава богу!" Я - атеист, коммунист, участник Великой Отечественной войны - произнес эти слова, прочитав Вашу статью, и это было как крик из подземелья! Бравада, героика войны, "катюши" и танки, подводные лодки и самолеты - все отступает перед человеческими страданиями войны. Да, маршалы выиграли войну, победили за счет 20 миллионов погибших, Но что это за "гениальность" полководцев, если на одного убитого немца приходится семеро убитых русских, поляков, чехов и других? А плен? Вы и до сих пор детским шепотом говорите о многих миллионах лучших сынов, брошенных на съедение чудовищу-фашизму. Почему эти люди были брошены Сталиным? Все страны через "Красный Крест" имели связь со своими пленными, и только сталинская рука отвергла эту связь. Если фашисты допускали "Красный Крест" в лагеря, то почему коммунист Сталин отверг даже эту малость связи с военнопленными? Жестокость в квадрате - вот его линия. Страна больше потеряла от его правления, чем приобрела.
      А знаете ли Вы, сколько безвинных честных людей - пленных - по наивности оказались потом власовцами?
      У немцев была четко отработанная система вербовки к власовцам, основанная на том, что советские военнопленные были брошены властью СССР. Они содержались на пределе физического и нравственного уничтожения. Утром умерших снимали с двух-трех ярусов сплошных нар, у многих уже были обгрызаны крысами уши, носы, пальцы. Военнопленные, как муравьи, несли умерших, везли на тачках, закапывали - и все видели, что это, может быть, их завтрашний день... Кто помог этим людям? Не помогли ни крошкой хлеба, ни картофелиной, ни рукавичкой, ни весточкой с Родины.
      В лагеря военнопленных французов, англичан, бельгийцев присылались машины с красным крестом. Когда шли русские военнопленные, они кидали им хлеб, папиросы и т. д. Немцы стреляли в русских и не стреляли в западных граждан, так как русские были брошены и прокляты. Не имея связи с домом, опухшие от голода, раненые, больные, раздавленные всей машиной войны и разлукой с Родиной, они не всегда разгадывали цели спецработ, спецкоманд и их агентов, которые вербовали якобы вовсе не в РОЛ ("Российскую освободительную армию" Власова), а просто на работы, где будут лучше кормить и вместо деревянных колодок дадут башмаки, а может быть, и нары не сплошные, а для двух человек.
      Записавшись в команду на спецработы, шли к хозяину.
      Военнопленный поправлялся, наедался, переставал пухнуть от голода и работал, и уже надеялся жить. Через некоторое время их стали освобождать от конвоя, если сменят форму военнопленных на форму РОА. И тут же агенты говорили:
      "Бери форму. Может, перебежишь к своим". Тем, кто не брал форму, грозили и отправляли обратно в лагерь, где была вонь, вши, грязь и смерть. Под нажимом и в надежде перебежать к своим многие надевали форму РОА. Они еще не стреляли, они еще не знали, куда поведет эта дорога! Такие команды кормили, одевали, водили на спецработы, заставляли мыться и бриться, и маршировать. Через два-три месяца их выстраивали и предлагали вступить в РОА. Кто отказывался - расстреливали перед строем. И опять была мысль: будучи в РОА, перебежать к своим.
      Но немцы не дураки и ставили власовцев туда, где они сначала "обстреливались" под прикрытием немцев. А когда уже власовцы были в боях, у них оставалась одна веревочка. Это уже были полные предатели, жестокие враги, загнанные звери.
      Вот судьба миллионов, о которых нет вестей. Мужество и стойкость одних, поверженность и крах иных - все было смешано Сталиным в единое понятие: "пленный - враг".
      И если бы он был мудр, он бы знал и понимал, что миллионы людей в плену - это защитники Родины и честнейшие люди. А изменников всегда хватало, и всегда они будут - и в войну, и в мирное время.
      Я думаю, что еще будет эта тема по достоинству раскрыта. И никакой тут "туманной деликатности" нет. Были предатели, были слабые, были обманутые и завлеченные, были затравленные, были преступники. Но большая часть военнопленных - это тоже наше мужество и богатство. Они были надеждой и опорой остальных. Они страдали из-за неразумной политики вождя, из-за тех "полководцев", чьи имена - бравада побед.
      Спасибо Вам за каплю света. Вы, наверное, не решаетесь на большее. Ну что ж, время придет - другие об этом напишут.
      29 мая 1987 г.
      Виктор Харченко, литератор,
      40 лет, пос. Редкино
      Калининской обл.
      ОНИ УЖЕ ВСЕ СКАЗАЛИ
      Мне было пять лет, когда умер Сталин. Помню черный тарелочный репродуктор на столбе, траурную музыку, голос Левитана над улочкой сахалинского городка Макарова. Светило скупое приморское солнце, и странно - этот репродуктор казался мне отражением солнца, черным отражением, прибитым к столбу. Мне казалось, сам мертвый Сталин воплотился в этот репродуктор. Я тогда не знал, что Сталина при жизни сравнивали с солнцем. Это было в духе тогдашней поэзии. Я же увидел черное отражение. И до сих пор при имени Сталина вижу этот столб и черный блин репродуктора.
      Уже лет в тринадцать я "познакомился" с лагерной жизнью. Я рыбачил на нашей речке Побединке, ловил усачей и мальму, а рядом с речкой стоял лагерь, жилая зона.
      Лагерь был заброшенный. Друзья-мальчишки решили, что это подарок, оставленный взрослыми, и позвали меня обследовать владения... Высоченный забор мы преодолели, карабкаясь друг на друга, обрывая одежонку о колючую проволоку. Черно и неприютно глянул на нас лагерь. В нем еще стоял запах тысяч мужских тел, Этот запах не мог выполоскать ветер, не могли высушить солнечные лучи. Какое-то непонятное волнение чувствовали мы, прыгая по нарам, обследуя закоулки бараков. Огороженный высоким забором и проволокой, лагерь был черной дырой посредине зеленого мира с речкой, с усачами и радужной мальмой.
      Обитателей лагеря мы знали. Они строили железнодорожную ветку Победино - Онор. Приезжали в Победино с праздничными концертами. Выглядели обычно нормальные мужики, только под охраной с овчарками. Помню моложавенького усатого дядечку-зэка, что разоблачал Черчилля на поселковой клубной сцене: "У него костюм в полоску, и вообще он парень в доску! Где они такого подчепили!"
      Неуважения к зэкам, страха перед ними мы не испытывали. Была жалость, внушенная нашими родителями, которые понимали, что сидели многие зазря. Да и мало отличались зэки от наших отцов и старших братьев, шедших по указу о "колосках" в гиблые сталинские лагеря.
      Моя жизнь была в общем-то благополучна. Я жил среди народа, который знал правду. Но и "сталинистов" продолжал встречать. Женился - и со стороны жены у меня появилась родственница. Убеждения у нее были четкие: Сталин выиграл войну, любил народ, снижал цены, жили при нем хорошо. А между тем отец этой родственницы, генерал, был репрессирован при Сталине... Учась в школе, она носила отцу передачи. Но что интересно - не могла вспомнить поселка, в котором стояла тюрьма.
      - Где-то на Востоке... Не помню...
      И меня поражала ее забывчивость, инфантилизм, непростительный в зрелые годы.
      - Есенина мы не читали, он был запрещен. Мы и не читали...
      - Но как можно жить без Есенина? - удивлялся я.
      - А Сталина мы уважали и боялись. Даже папенька его уважал.
      - Сталин же людей уничтожал!
      - А людей надо уничтожать - отрезала моя родственница. Это она уже обдумала.
      Так стоит ли спорить с этими людьми? Да и всерьез их нельзя воспринимать. Потому что программа и "сталинистов", и "неосталинистов" одна: людей надо уничтожать!
      Их никогда не интересовала жизнь нашего многострадального народа, его история, культура, будущее. "Сталинисты" существуют по каким-то своим, нечеловеческим законам. Даже в демократическом обществе я бы не давал им слова. Они уже все сказали.
      29 мая 1987г.
      К. М. Соломкин, капитан запаса,
      г. Волгоград
      ПОЧЕМУ МЫ ОТСТУПАЛИ
      Ваше убеждение - "летнее отступление 1942 года не было неизбежным" нас не убежлает. Будучи участником того самого отступления из-под Харькова к Сталинграду, сообщу Вам уже не по секрету - у нас на роту была одна винтовка и несколько гранат. Аналогично было и в других частях стрелковых дивизий. Имеющиеся танки оказались без горючего и боеприпасов. Артиллерия - то же самое. В то время наши военные заводы перебазировались на Урал и в Сибирь и не могли в полной мере обеспечить армию всеми видами вооружения. Промышленность стала обеспечивать армию вооружением только к концу 1942 года, то есть к началу контрнаступления под Сталинградом.
      29 мая 1987 г.
      С. Попов, г. Ереван
      О ПОЗИЦИИ ВОРОШИЛОВА
      И БУДЕННОГО
      Все репрессированные военачальники работали под непосредственным руководством маршала К. Е. Ворошилова. Почему же тогда ни Ворошилов, ни Буденный, будучи в очень близких отношениях с И. В. Сталиным и пользуясь его благосклонностью, не вышли с ходатайством и не доказали ему, что репрессированных оклеветали и что они не враги? Ведь Г. К. Жуков заступился за К. К. Рокоссовского, главный конструктор А. С. Яковлев заступился за своего друга-корреспондента.
      И многие, убежденные в несправедливом, чудовищном обвинении близких им людей, заступались за них и порой не давали совершиться несправедливости.
      Наконец, Генеральный прокурор СССР Вышинский лично вел все процессы над высшими военачальниками и выпосил приговоры (часто смертные). Он умер и был похоронен с почестями уже тогда, когда наш монолитный народ был разделен на "сталинистов" и "антисталинистов". Почему тогда о Вышинском не было сказано ни одного слова?
      29 мая 1987 г.
      А. Немировский, поэт, 25 лет,
      г. Москва
      ПИСЬМА ДЕДА
      ...Этой чашкой я не пользуюсь никогда. Сценки из светской жизни написаны на ней мастером. Вот юноша целует девушке руку, почтительно склонившись, держа в своей руке снятую шляпу. А вот девушка собирает букет цветов, не нагибаясь, а приседая за каждым цветком кокетливо и изящно, так, что слышен шелест ее платья.
      На дне чашки с обратной стороны под двуглавым орлом - печать. В овале всадник на коне, с отставленной в сторону рукой. По овалу надпись: "Фабрика Гарднеръ". Но не это удерживает меня от жадного глотания кофейной пенки через край. Не это, а трещина, прошедшая через всю стенку и умершая на дне. Желтый след на чисто-белом фоне обнаженной внутренности. Рок, не обошедший в то время никого и ничего.
      Смерть шла вслед этой посылке. Эхо сорок пятого года звенело вдогон адресу "Кенигсберг - Москва". Только такой необыкновенный человек, как мой двоюродный дед, мог послать из только что взятого, еще дымного города такую посылку. Непонятно, как она вообще дошла. Кофейный сервиз знаменитой русской фабрики возвращался на Родину. Чудо, что дошла хотя бы одна чашка. Чудо!
      Здесь мои воспоминания переходят уже непосредственно к нему самому - к моему двоюродному деду, военному врачу, удивительному человеку, прошедшему через всю войну и пронесшему сквозь нее свою человечность. Чашка - это финал его военных дневников. Вещественный аккорд его бытия. Его победы. Его пути в дом. Начало - это маленькая первая страничка записной книжки, такой тонкой, что непонятно, как в ней вместилось все бывшее, все, что просто озаглавлено по картону обложки синими чернилами:
      "Война 1941 - 1945". Непонятно потому, что письма его с фронта, бережно сохраненные случайные листки бумаги, так переполнены событиями и фактами, что кажутся тяжелыми и неподъемными гирями, давящими руку мою. Тяжесть эта и есть тот вес, который противостоит тоннам всех роскошно изданных учебников истории.
      Запись в дневнике: "Клязьма, 4 ноября. Отправил заказное письмо Ф.". "Ф" - это моя бабушка Фира. Она получила это письмо, которое по недосмотру миновало цензуру. Впрочем, в ноябре сорок первого цензоры были заняты другими делами. Письмо сохранилось. Вот некоторые картинки, которые я оставил намеренно так, как они написаны, торопливо и компактно:
      "В 12 ч. ночи приехали в Вязьму. Здесь был в это время налет и шла оглушительная стрельба. Немецкий аэроплан, словно серебряный голубь в лучах прожектора, а вокруг звездочки разрывов - очень было феерично... К вечеру сзади большой пожар - горит Вязьма. Ночью 6 октября мы опять уехали. По дороге большое движение. Часто пробки.
      Все едут к Москве. Луна из-за туч все освещает фосфорическим светом. По обочинам бредут одиночные фигуры в касках и плащах, понурые и сумрачные. Вдруг появляется немецкий аэроплан. Он летит совсем низко над дорогой и поливает всех из пулемета, а иногда бросает бомбы. Все кидаются врассыпную. Это повторяется 4 раза за ночь. Справа догорает деревня, зажженная немецким аэропланом.
      Сзади и слева - большое зарево... Отдельные люди еще долго выбирались из окружения и пробирались в Москву.
      Я думаю, что немцы окружили не менее 400 - 500 тысяч человек. Против немцев стояли дивизии народного ополчения из стариков и калек, к тому же неважно вооруженных, поэтому все и рассыпалось при первом натиске.
      Сейчас положение несколько окрепло. Наступление остановлено. Но общее положение неважное. Окажет ли Москва достаточное сопротивление? Думаю, что да. Но 16-го там была невероятная паника. Распустили слух, что через 2 дня немец будет в Москве. "Ответственные" захватили свое имущество, казенные деньги и машины и смылись из Москвы. Многие фабрики остались без руководства и без денег. Часть этих сволочей перехватали и расстреляли, но, несомненно, многие улизнут. По дороге мы видели несколько машин. Легковых, до отказа набитых всякими домашними вещами. Мне очень хочется знать, какой вывод из всего этого сделает наше правительство".
      Мне больно, когда я читаю эти письма моего деда - Казакова Александра Марковича, Больно потому, что запах времени ударяет в меня, кружит голову, и я уже плохо
      различаю современные небоскребы и смех друзей. Я вижу слякоть и снег. Грязь сорок первого. Человеческую низость и подлость, и отчаянный героизм тех, чьи имена ничего не говорят историкам, тех, кому в сорок первом было нечего терять, кроме своих великих человеческих принципов.
      30 мая 1987 г.
      П. С. Брызгалов,
      член КПСС с 1927 года,
      ветеран войны и труда, г. Москва
      ДВА ПИСЬМА
      1
      Александр Михайлович, здравствуйте! Я с Вами полностью согласен в оценке роли И. Сталина в Великой Отечественной войне. Перед войной я командовал ротой ПВО. За четыре дня до начала войны все дивизии, дислоцируемые в Литве, были выведены на учения к границам Восточной Пруссии. Перед этим было приказано сдать на склад все боеприпасы, оставив только по 10 патронов на винтовку, по 12 снарядов на пушку.
      Я был на стрельбах с ротой, патроны к пулеметам ДШК не успел сдать и за это от командира полка получил за два дня до войны строгий выговор. Началась война. Наша 84-я стрелковая дивизия, как и другие дивизии, находившиеся в Прибалтике, оказалась в окружении без боеприпасов. Это было ужасно! Пушки, винтовки, пулеметы с нами, а стрелять нечем. Только у меня было 2500 патронов, за которые получил тот самый выговор. Связь дивизии с соседями, со штабом округа была потеряна. Реку Вилию форсировали, кто как мог, бросая оружие (боеприпасов не было), машины (горючего не было).
      Роковую роль во всех этих делах сыграло сообщение ТАСС, опубликованное за восемь дней до войны. Мне запомнились слова из этого сообщения: "Ходят слухи, что Германия якобы хочет напасть на Советский Союз. Это провокационные, ни на чем не основанные слухи. Германия пунктуально выполняет договор о ненападении, как и Советский Союз". Вот почему нас и вывели на учения с оружием, но без боеприпасов.
      С первого дня войны началась трагедия Северо-Западного направления. Я вышел из окружения только в июле, в районе Торопца, приведя с собой 38 солдат, но не своей роты. Из нашей дивизии вышло из окружения не более 500 человек. 1 сентября нас, окруженцев, после проверки Кро-Смерш направили в район Старой Руссы, где зимой дивизия начала боевые действия - без танков, артиллерии, авиации.
      Вспоминается наступление одной сибирской стрелковой дивизии на участке обороны нашего полка в феврале 1942 года. Это было не наступление, а истребление измученных длительным маршем солдат и командиров. К 12 часам дня от дивизии осталось около 500 человек. Помню хорошо, как командир дивизии, после того как ему сверху позвонили и сказали, что если он не возьмет Старую Руссу, то будет расстрелян, попрощался со мной (я тогда временно командовал полком) и пошел в бой. Комиссара вскоре провезли мимо КП тяжело раненным, а о судьбе командира я ничего не мог узнать. Артиллерия подошла к месту боя, когда дивизия перестала существовать. Вводили ее в бой полками, поочередно, в одном направлении. Глупее и хуже этого вряд ли можно было придумать. Горы трупов - результат этого наступления. И гнали солдат в бой без артиллерии, авиации и танков, без тщательной подготовки - по приказу Сталина, который вину за все поражения свалил на других. И я, как и многие другие, рад, что пришло время, когда об этом открыто можно сказать.
      2
      Дорогой Иван Евсеевич, здравствуйте!.. Вы возносите Сталина только потому, что не знаете его жизни, его работы, его чересчур больших ошибок, упущений и даже зла, которые он допускал, будучи Генсеком и Председателем Совета Министров. Вы утверждаете, что Сталин не виноват, что был создан культ личности. Виноват, и даже очень, дорогой тов. Карасев! К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин терпеть не могли, когда их начинали славить, возносить, и пресекали это немедленно.
      А Сталин? Почитайте газеты 1936 - 1940 годов, 1945 - 1950 годов и посмотрите, как его величают. Даже в гимн включили его имя, и он не пресек эту хвальбу, преклонение перед собой. Он перестал считаться с партией, с народом, стал себя считать непогрешимым. Если кто осмеливался покритиковать его высказывания - немедленно арест и расправа. Советский народ сейчас памятники ставит им (Тухачевскому, Блюхеру и др.). Поинтересуйтесь, почему мы войну начали без танков Т-34 и "катюш", которые были опробованы в августе 1939 года, то есть задолго до войны.
      В общем, когда Вы, Иван Евсеевич, разберетесь хорошенько во всем, Вы, по-моему, не будете ставить золотой памятник Сталину. Рекомендую Вам почитать военные мемуары адмирала Кузнецова "На службе военной" [Автором допущена неточность: мемуары адмирала Н. Г. Кузнецова называются "Накануне"] и стенографический отчет XXII съезда КПСС (т. 1 - 3).
      30 мая 1987 г.
      А. А. Зинковщук, пенсионер,
      г. Копейск Челябинской обл.
      ЗА ТО, ЧТО ВОСХВАЛЯЛ
      ТУХАЧЕВСКОГО
      Я отбывал срок по вымышленному обвинению. Оставалось шесть месяцев до конца срока, и мне снова предъявили обвинение. Обратите внимание на приговор: "Находясь в местах заключения, продолжал контрреволюционную деятельность. Восхвалял врагов народа Якира, Тухачевского, Блюхера, тем самым обвинял советское правосудие". Еще 10 лет со строгой изоляцией!
      Хотя я был впоследствии реабилитирован за отсутствием состава преступления, а эти 17 лет, которые я провел в тайге, засчитали мне в трудовой стаж. Но 20 лет молодости не вернешь ни за какие миллионы. А сколько таких было?
      Статистика этого нe обнародует. Слишком много мусора нужно вымести из нашего необъятного дома.
      Мои три брата воевали в гражданскую, а третий провоевал и Отечественную. Все они воевали за Родину, а не за одного человека.
      Работники печати не пропускали в печать наших писем, в которых было написано об этом. Приведу один случай. Редакция газеты "Челябинский рабочий" вот что мне ответила (привожу дословно): "Поздравляем Вас с возвращением в семью трудящихся. А к прошлому не надо возвращаться. Партия и правительство не допустят повторения прошлого". Ну и всякие пожелания. А "Правда" и "Комсомольская правда" вообще ничего не ответили на мои письма. А ведь это противоречит нашей Конституции, провозгласившей право на печать. Ну ладно, я простой труженик, и мне еще повезло - я жив!
      31 мая 1987 г.
      В. А. Яковлев,
      ветеран войны
      и труда, г. Душанбе
      КТО НАСТАИВАЛ НА ЯВКЕ
      ЛЕНИНА В СУД?
      Когда я в свое время изучал историю партии, то в учебнике было записано, что благодаря твердой позиции И. Сталина ЦК партии принял решение - не являться В. И. Ленину на суд Временного правительства. Но в книге Григория Бакланова "Военные повести" (Советский писатель, 1967) [Автор письма допустил неточность и, видимо, имел в виду повесть Э. Казакевича "Синяя тетрадь"] сказано об этом совсем по-другому: именно И. Сталин настаивал на явке В. И. Ленина в суд, а этому воспрепятствовал старый большевик по фамилии, кажется, Климов (я читал книгу давно и уже точно не помню). Так вот, И. Сталин уничтожил этого большевика-ленинца, а его исторические заслуги присвоил себе.
      А то, что мы, фронтовики, идя в бой, возглашали: "За Родину, за Сталина!" - так мы тогда все его боготворили и совершенно не ведали о его черных делах. Если бы мы знали обо всем, разве бы повернулся язык, идя на гибель, кричать: "За Сталина!"
      31 мая 1987 г.
      Олег Алексеев, поэт,
      член Союза писателей СССР,
      52 года,
      г. Москва
      СУДЬБА ПСКОВСКОЙ
      ЗЕМЛИ
      Мне хочется поговорить о судьбе моей Псковской области. Война в наших местах бушевала долго, как нигде. Бои начались в первых числах июля 1941 года, а закончились лишь в конце июля 1944-го, когда были освобождены западные районы. Борясь с партизанами, фашисты не останавливались ни перед чем. Война была глубоко народной: люди всячески помогали партизанам спасали раненых, давали продовольствие и фураж, снабжали одеждой; действовали настоящие подпольные мастерские по изготовлению валенок и полушубков для народных мстителей.
      С самого начала акции карателей носили самый ожесточенный характер. Районы партизанского движения были выжжены дотла; жители множества деревень расстреляны от мала до велика. Рядом с нашей деревней в огне погибли жители в Севе и Наволоке. Враги так же жестоко расправились и с деревней Гусино, где погибла семья наших родственников; дядю моего Алексея Алексеева, раненого партизана, каратели повесили перед домом, в котором заживо сгорели его отец, мать и сестра.
      В области проделана огромнейшая работа по установлению имен погибших. Погибло 449 тысяч человек, 182 тысячи человек были угнаны в неметчину.
      Говоря о Сталине, мои земляки помнят, что их подвиг был оценен: Псков получил помощь для восстановления, Псковский округ получил статус области. Однако встать на ноги оказалось не так-то просто. Уничтожены были тысячи предприятий и хозяйств, не удалось восстановить железную дорогу, что, пересекая наши места, шла из Ленинграда в Полоцк. И грозное, страшное эхо войны. Область, в сущности, была огромным минным полем, гибли люди. Особенно часто погибали мальчишки. Я сам подорвался на гранате от немецкого винтовочного гранатомета, но выжил.
      Погибли пятеро самых близких моих друзей-сверстников.
      У хирурга Федосина, что спасал меня в Островской больнице, подорвался на противопехотной мине сын-шестиклассник; вместе с ним погибло еще несколько человек.
      Видимо, уже после войны оказалось убитыми не меньше 20 тысяч людей.
      Не обошли наш край и иные беды: исчезло множество деревень, иные совсем обезлюдели. Но вновь псковичам пришли на помощь, на этот раз - народ братской Белоруссии.
      Я часто бываю на родине, месяцами живу там и работаю. На центральной усадьбе совхоза "Дружба" живут мои мать и брат с двумя дочерьми. Жили в соседней области, в райцентре, но, узнав о добрых переменах, вернулись в родные места.
      Поблизости, на красивом взгорье, рядом с лесом, строится современный животноводческий комплекс на 10 тысяч голов. Шефы - комсомольцы Белоруссии - стараются изо всех сил. Один за другим рядом с Малой Губой, где живут мои близкие, поднимаются дома будущего поселка животноводов. В нем будет жить более полутора тысяч человек.
      В Островском районе на полную мощь работает племптицесовхоз "Остров" одно из лучших хозяйств отрасли на северо-западе. Через два года должен вступить в строй и комплекс в "Дружбе", и тогда район наберет еще большее ускорение. Не хуже идут дела и в соседних районах, особенно в Пыталовском, что ныне стал известен всей стране.
      Но очень волнует меня судьба малых, неполных, ослабленных войной и невзгодами псковских семей. Многим из них не под силу семейный подряд. Мне кажется, что надо как-то помочь этим семьям!
      Да, нам трудно. Но перемены, принесенные перестройкой, обещают расцвет древней псковской земле, где в войну погиб каждый третий, а в местах интенсивного партизанского движения - каждый второй.
      Мой отец был партизанским связным. В 1943 году его арестовали, подвергли пыткам в тюрьме гестапо, в Острове.
      За недоказанностью подозрений был выселен в Пушкинские Горы, где примкнул к подполью. В книге А. Малиновского "Подпольщики Пушкинских Гор" об отце говорится как о смелом подпольщике-разведчике.
      Отец первым сумел узнать о предстоящем строительстве оборонительной линии "Пантера", и подпольщики сообщили об этом партизанам. После войны отец не решился хлопотать о нужных документах, хотя и ждал награды долгие годы.
      За год до своей гибели отец подробно рассказал мне о своих боевых делах; его рассказ совпадает с тем, что написал А. Малиновский.
      Часто заходит речь о партизанских архивах. Архивы эти неполны. Известно, например, что после прямого попадания снаряда в штаб Первого отдельного полка ЛШПД [Ленинградский штаб партизанского движения.] погибли многие важные документы. На моих глазах был добит прикладами раненый партизанский политработник из отряда "Грозный", и каратели сняли с него сумку с документами. Часто документы уничтожались - лишь бы не попали в руки врагу. Кроме того, уцелевшие документы часто неточны, нередко завышались цифры вражеских потерь, что позволяет усомниться и в других данных.
      После известного "ленинградского дела" долгое время о ленинградских партизанах (псковская земля до 1944 года территориально входила в состав Ленинградской области)
      даже и речи не было. Я был одним из первых, кто осмелился написать о подвиге земляков в начале 60-х годов. Войну я видел глазами мальчика, а пик человеческой памяти как раз падает на детские годы; запомнилось очень многое. Тем не менее часто написанное мной подвергается сомнению:
      что я, мол, понимал?..
      В наши дни участников войны, особенно партизанского движения, осталось очень мало. Я уже предлагал создать небольшие музеи-читальни при деревенских школах, поручить школьникам провести запись рассказов ветеранов и свидетелей грозных событий военного времени, собрать хотя бы те документы, что уцелели, - дневники, письма, фотографии. Областная молодежная газета готовила уже материал по моим предложениям, но он не был опубликован.
      Крайне мало до сих пор сказано о подвиге самых юных помощников партизан. В ТАСС хранятся снимки юных героев, сделанные на территории нашего партизанского края в 1943 - 1944 годах военными фотокорреспондентами; записаны фамилии и имена юных участников войны, кратко сказано об их боевых делах. А ведь эти мальчишки войны, ныне взрослые люди, достойны и внимания и наград!
      В наши дни к знамени Псковской области был прикреплен орден Ленина, заслуженный как трудовыми, так и боевыми делами. Но ведь это - общая награда. По чьей-то подозрительности, по чьей-то злой воле тысячи и тысячи моих земляков не получили заслуженных ими почестей, мало того, не раз и не два писали в анкетах: "...проживал(а) на временно захваченной врагом территории". А ведь можно было написать и правду: "Боролся с врагом на территории партизанского края!"
      Сталинская эпоха, при всех наших бесчисленных успехах и достижениях, породила наивную веру в "добрую"
      ложь, в ложь во имя правды. Привычка ко лжи, к безудержному хвастовству, к лицемерию и ханжеству - страшное наследие ушедшего времени. Мы должны научиться говорить и писать правду, мы должны искать ее, восстанавливать, нести людям. Люди хотят знать правду об ушедшей войне.
      31 мая 1987 г.
      И. Г. Старинов,
      бывший заместитель начальника
      Украинского штаба
      партизанского движения,
      член КПСС с 1924 года, полковник
      в отставке, профессор, г. Москва
      О "РЕЛЬСОВОЙ ВОЙНЕ"
      9 мая, как всегда, состоялась встреча партизан. Был большой разговор и о книге П. К. Пономаренко [Пономаренко П. К. Всенародная борьба в тылу немецко-фашистских захватчиков.