Знакомой тропой Сергей заспешил в деревню. Он, по сути, отшутился на вопрос Егора, но сам-то с собой он был серьезен, и у него слегка скребли кошки на душе – с волчьим туманом он и сам столкнулся впервые. Вроде бы впору привыкнуть к здешним чудесам – но ведь и зона, точно, никогда не бесновалась прежде так!.. Похоже, прав этот парень, Егор Княженцев: что-то сложилось у них так, что чужих приперло к стенке.
      У них! Беркутов усмехнулся. Теперь – у нас, теперь одна команда, все вместе… Хорошие ребята. Посмотрим, что получится.
      Лесная жизнь научила Сергея двигаться быстро и почти бесшумно – именно так он и шел сейчас, легким летящим шагом, успевая на ходу отслеживать окружающее… И никаких признаков утренней агрессии, которую он так остро ощутил, физически еще не видя ее, ощутил и помчался на помощь, – никаких признаков сейчас не было.
      Похоже, зона и вправду трусит. Чудо! Но хорошее чудо.
      Утро пока не дошло до полудня, но ранним перестало быть. Роса высохла, солнце стало ярким и жарким, здесь в лесу превращаясь в дымчатый свето-полутеневой раствор. Спокойный, самый обычный лесной – ничего похожего на гадкий сумрак; и никаких предчувствий, ни малейших, хотя шагал Сергей Беркутов предельно чутко.
      Да, исчез волчий туман, не смел возникать больше. Но потянуло странным, легчайшим привкусом тревоги… Сергей попытался отогнать его, ан нет: чем ближе к деревне, тем сильнее тревога.
      Сергей забеспокоился, прибавил шагу. Тревога плеснула встречной волной. Он вздрогнул и на миг аж замер.
      Что такое?..
      И волна хлестнула вновь.
      Дурак! Ну, дурак!..
      Сергей сорвался бегом. Дурак! – беспощадно обозвал он себя в третий раз.
      Карабин мешал, бился о спину. Сергей смахнул его, схватил рукой. Тянуть ремень было некогда. Сергей бежал, ощущая, как сгорают секунды. Пых! – и ничего, пусто. Он понимал, что уже опоздал, но не хотел верить, и на бегу он начал торопливо говорить себе, что еще не все, что он успеет, добежит, спасет…
      Но все это было зря. Он знал.
      Вооруженный человек мчался по лесу, держа в руке карабин. Он если и замедлял бег, то не сильно. Сергей Аристархович за десять лет в лесу стал своим человеком, да и военная закалка сказывалась, и отменное здоровье: он не курил, почти не потреблял спиртного. И вот теперь он пронзал лес почти беззвучно, не хуже, чем те призраки. Он ничуть не думал об этом – все его движения были инстинктивными, он весь был как автомат.
      У околицы он приостановился на пару минут, чтобы успокоить дыхание. Спрятавшись в траве, он умело, быстро привел его в норму. Сделал глубокий завершающий вдох-выдох и, маскируясь, начал приближаться окольным путем к дому Клавдии Макаровны.
      За годы, прожитые здесь, он действительно научился, а вернее, не научился, а сам стал чувствовать других людей, местных жителей, находиться с ними, так сказать, на одной волне. С кем-то у него, ясно, получалось неплохо, с кем-то не так; но лучше всего выходило у него именно с Клавдией Макаровной: у бабушки был прямо-таки природный талант поддерживать эмпатическую связь.
      Но, конечно, этот талант не безразмерен – а Клавдия Макаровна где-то, похоже, перегнула палку, понадеялась на свои силы, и вот…
      И вот теперь до Беркутова донесся вскрик тревоги и мольба о помощи. И он рванул без раздумий – правда, не думал, мысли сами находили нужный путь. Он знал, что это связано с Пыжовым: оборотень, видимо, обнаружил пропажу парней и разъярился.
 

* * *

 
      Дело странное, но для Метели совершенно обыденное. Некто по имени Пыжов, для своего начальства просто старший лейтенант, деревенский, ничем не отличающийся от сотен таких же участковых, разве что с какими-то нелепыми причудами. Старый холостяк, упорно не желающий никуда переезжать из своей избы-развалюхи с запущенным огородом – так вот, этот замшелый увалень из медвежьего угла был холодным и беспощадным порождением измененного мира, нежитью, упырем, который всегда готов нести смерть. Знали это метелинцы?.. Бог весть, скорее всего, догадывались. Но они были с ним осторожно сдержанны, а внешность его могла ввести в заблуждение разве что чужих, вот как Егор, Павел и Аркадий; да и то Кауфман его раскусил…
      Когда, как произошла подмена человека монстром?.. Этого, конечно, тоже никто не ведал. Не знал и Беркутов, он мог знать только результат. И вот теперь еще он знал, что должен остановить сорвавшегося с цепи нелюдя. Немедля! Немедля! Не опоздать!..
      Где-то в глубине души он уже знал, что опоздал. Боялся поверить в это, боялся взглянуть в то, что вспыхнуло в душе и обожгло его. Он опоздал.
      Но он не отступил, не расслабился. Неслышно он скользнул к забору. Остановился на миг, прикидывая, как лучше перемахнуть через забор, оставаясь незамеченным.
      Замешкался ли он? Впал в нерешительность?.. Он сам не смог сказать точно. Точно лишь то, что этот миг стал роковым.
      В доме грохнул выстрел.
      Беркутов так и осел у забора, ноги подогнулись, будто пуля попала в него.
      «Все… – промелькнуло в голове – Поздно! Поздно!..»
      Дверь дома распахнулась от злобного пинка ногой, и на крыльцо шагнуло то,в обличье Пыжова.
      Если бы нынче увидали его парни – не узнали бы.
      Ничего добродушно-пустякового не осталось на его лице. Не было больше немудреного деревенского простачка. Был обозленный, с клыками рот, хриплое рычание вырывалось из него. Глаз почти видно не было – их свело в щели, щеки распухли, волосы щетинились на голове.
      Карабин Беркутова был готов к бою. Надо было лишь снять предохранитель. Он так и сделал.
      Миг – и он стоял твердо, карабин – в плечо. Он был хороший стрелок.
      Ему нечего было бояться. Он не прятался. И монстр увидел это.
      От ужаса все волосы урода стали дыбом, а пальцы судорожно зацарапали по кобуре, не находя защелки.
      Беркутов нажал на спуск.
      Конечно, легче было бы целиться в грудь, вообще куда-нибудь в туловище, ко сейчас Сергей Беркутов о том не думал. Он навел ствол точно в голову монстра – в пораженный ужасом, безумный, дикий глаз.
      И точно звук погас во всем мире – на несколько секунд.
      Беззвучно выхлестнуло пламя из дульного среза СКС…
      Глаз монстра провалился, отлетел кусок затылка…
      И монстр упал, задергал ногами, заскрёб руками по земле. Тело его выгнулось дугой, последний раз дёрнулось – и замерло. Всё.
 

* * *

 
      И включился звук, зашумели деревья, отчаянное карканье вспугнутых выстрелами ворон понеслось над тайгой. Беркутов перемахнул через плетень, взбежал на крыльцо. На труп не взглянул даже, сразу в дом.
      Он знал, что там, и был готов. Но сердце не совладало с этим, оно сжалось, когда Сергей увидел убитую старушку. Он болезненно сморщился, стон вырвался изо рта.
      «Поздно, поздно! Опоздал, идиот!..»
      Стало пусто в душе. Но что же делать – слезами горю не поможешь, и он справился с собой. Он закрыл глаза на миг, развернулся и пошел прочь.
      На крыльце он приостановился, нагнулся к мертвецу, вынул из кобуры пистолет. Обычное табельное оружие, ПМ. Выщелкнул обойму – одного патрона не хватало.
      Затем Беркутов вернулся к тому месту, откуда выстрелил. Пошарил в траве и нашел гильзу от карабинного патрона. Она была еще теплая на ощупь. Он сунул ее в карман.
      Теперь надо искать Юру. Где он может быть?.. И тут же родилась подсказка: на пристани, у реки.
      Беркутов бросился вдоль забора к берегу. Добежав до склада, он увидел дощатые мостки, и сердце его радостно дрогнуло: Юра. поджав ноги под себя, сидел, ссутулясь, на досках.
      Лесник торопливо пустился вниз, балансируя руками: карабин нарушал равновесие. Из-под ног с шуршанием катились по тропинке земляные крохи.
      Хотел окрикнуть Юру, но передумал. Через полминуты он уже был внизу, быстрым шагом подошел к парню, тогда позвал негромко.
      – Юра!
      – А, – как-то безжизненно откликнулся тот.
      Спина его была согнута, руки расслабленно брошены вдоль тела, голова провисла.
      Беркутов встревожился.
      – Юра, – повторил он и заглянул в лицо сидящему.
      Как ни был он закален жизнью среди странного, но здесь и он испытал потрясение, увидев, что мальчик плачет. Юра пытался бороться с собой, удерживать слезы, но они катились и катились по щекам и капали на доски.
      Беркутов присел рядом.
      – Юра… ну, Юра, – заговорил он мягко, – что ты…
      – Жалко. – Юра всхлипнул.
      Что было сказать на это?.. Лесник только кивнул, отвел глаза.
      – Понимаю, – помолчав, произнес он. – Понимаю… Я виноват. Опоздал. Чуть бы пораньше…
      Юра что-то невнятно булькнул сквозь слезы.
      Какое-то время Беркутов утешал бедолагу и, кажется, успокоил. Затем встала задача втолковать парню, что им сейчас обоим необходимо вернуться в избушку лесника, а после и далее… Сделать это было нелегко – понятно, Юра – дурачок; так что когда Сергею Аристарховичу удалось донести свою мысль до Юриной головы, он почувствовал себя так, словно пробежал километр с тяжелым мешком на спине.
      Однако донес-таки. Юра в последний раз всхлипнул, утер грязной ладошкой слезы, встал. Они пошли в гору – Юра впереди, в своих неизменных галошах на босу ногу, лесник следом.
      Вскарабкались по круче, задами обогнули участок Клавдии Макаровны. Когда проходили мимо дома, Юра задрожал, ноги у него чуть не запутались; но Беркутов ободрил его, похлопал по плечу – успокоил, словом. И они без приключений добрались до избушки.
      В нее хозяин шагнул первым и правильно сделал. Парни так и подпрыгнули, а Пашка выхватил свой пистолет – войди сперва Юра, черт знает чем бы это закончилось.
      – Фу ты, – с облегчением выдохнул Павел. Опустил руку. – Прозевали, шляпы!
      Это было самокритичное замечание.
      – Ничего, – сказал Беркутов. – Бывает хуже… Ну-с, прошу любить и жаловать: Юрий… как тебя по батюшке?
      – Юра – сирота. – Юра грустно шмыгнул носом.
      Егор невольно улыбнулся.
      – Ну, ничего, – повторил Сергей Аристархович, – Проходи, присаживайся. Может, ты кушать хочешь?
      – Юра хочет, – согласился Юра.
      – Может быть, и вы хотите? – Беркутов обратился к путешественникам.
      Княженцев с некоторым удивлением ощутил, что он и вправду проголодался. Успел.
      – А ведь, пожалуй, стоит, – сказал он.
      – Не возражаем, – бодро приветствовал такое дело Забелин.
      – Вот и хорошо, – сказал Сергей Аристархович. – Сейчас пообедаем.
      – Что там в деревне произошло? – спросил Аркадий.
      Хозяин запнулся. Рассказывать о происшедшем сейчас сил не было.
      И видно, Аркадий это понял. Они быстро встретились взглядами. Кауфман прочитал в глазах визави все – и опустил свои. Рот его плотно сжался.
      Это длилось мгновение – не больше.
      – Да ничего особенного, – сказал Беркутов. – Ложная тревога. Мне показалось, с Юрой что-то, я сразу к пристани… знаю, что Юра там, там его и нашел. Так ведь, Юра?
      Парнишка смотрел куда-то вбок, на угол печки.
      – Юра там, – подтвердил он тонким, птичьим голосом.
      – Садись, – сказал ему Беркутов. – Сейчас кушать будем.
      – Слушай, земляк, – подал голос Павел, – а что это ты о себе все в третьем лице: Юра да Юра… А где у тебя «я»?
      Юра вроде бы не понял вопроса. Он сел на лавку и все так же смотрел на печной угол. Шмыгнул носом.
      Пашка ответа не дождался, пожал плечами. Вид при этом у него был типа: «Ладно, шут с тобой».
      – Давайте, давайте. – Сергей Аристархович увидел, что пора вмешаться. – Обед сейчас организуем.
      – Участкового в деревне не видели? – спросил Егор.
      – Нет.
      И Беркутов покосился на Юру. Тот, молодец, сидел, молчал, как ни в чем не бывало.
      – Да уж… А он сюда не припрется?
      – Нет, не должен, – лесник постарался ответить Княженцеву как можно спокойнее и равнодушнее. Даже любезно. – У него, видите ли, есть определенный горький опыт. Знает, что ко мне ему соваться не стоит.
      Поверил этому объяснению философ или нет, осталось невыясненным, но во всяком случае расспросы он прекратил. Возможно, что именно в сей миг его желудок особенно потребовал еды.
      – Да, так что там про обед, Сергей Аристархович?..
 

* * *

 
      За обед все взялись дружно, и менее чем через час с аппетитом хлебали невероятно вкусное варево из пшена, картошки, мяса, лука, специй – «кон-дер», как определил блюдо Забелин.
      – М-м, – произнес он. – У вас, Сергей Аристархович, кулинарный талант!
      – Вызванный нуждой. – Беркутов усмехнулся.
      Тут в Пашкиных глазах что-то мелькнуло такое, чего вслух он сказать не решился. Он как-то замешкался на пару секунд, крякнул и заел невысказанную мысль очередной ложкой похлебки.
      – Кто дневальный по кухне? – с набитым ртом прогудел он.
      – Ты, – сразу ему и ответил Егор.
      – Это почему?
      – По кочану. Потому что сам тему и родил.
      – Да я не против. Разве я что говорю…
      Беркутов улыбнулся:
      – Коллеги мы с вами. Павел?..
      – Васильевич. – Пашка кивнул. – Отчасти. Я – пехота… Общевойсковое командное окончил.
      Лесник с улыбкою ответно покивал головой – видно было, что память вернула ему что-то свое, давным-давно оставшееся в прошлом.
      – Юра говорит: спасибо, – объявил отрок и отодвинул от себя пустую миску.
      – Орел, – похвалил его Павел. – Дневалить вместе будем? Посуду мыть?
      – Юра будет.
      – Он молодец, – тепло сказал Сергей Аристархович.
      Потом еще пили чай, густой, с дымком, обжигали губы жестяными кружками. Беркутов с Забелиным повспоминали каждый свои армейские будни, посмеялись… Но когда попили, как-то посерьезнели сразу.
      – Ну-с, господа хорошие, – и в голосе хозяина звучала решимость. – Делу время… Давайте-ка отдохнем немногода пойдем.
      – Вздремнуть? – спросил Княженцев, зевая – его в самом деле клонило в сон.
      – Если чуть-чуть, – предупредил лесник. – Полчаса. Через час, не позже, надо выходить.
      – Есть чуть-чуть! – весело отрапортовал Егор. – Где у вас здесь можно притулиться?..
      Изъявил желание «присонуть» и Павел, после того как справится с посудой.
      – Ну, Гагарин, – скомандовал он Юре, – берись! Счас мы с тобой все отдраим.
      Беркутов вышел из дому.
      Он остановился на крыльце, поглядел вверх, на еловые пики. Они едва заметно качнулись, словно от его взгляда. И он грустно усмехнулся этому.
      За спиной скрипнула дверь, это вышел Аркадий. Остановился сзади, кашлянул.
      Сергей Аристархович посторонился.
      – Пройти хотели?
      – Нет, – сказал Аркадий. – Я к вам. Несколько слов.
      – Слушаю вас.
      Гость кашлянул вторично:
      – Если можно, отойдём немного?..
      – Извольте, извольте. Вот туда, к сараю.
      Отошли.
      – Так что вы хотели мне сообщить? – Беркутов смотрел в сторону.
      Кауфман помолчал, затем сказал негромко:
      – У вас кровь на левом сапоге.
      А, черт. Беркутов глянул вниз. Вое верно: на мыске левого сапога застывшая и загрязнившаяся кровавая нашлепка.
      – А у вас глаз – алмаз, Аркадий.
      – Не совсем так, – вполголоса поправил Кауфман. – Я чувствую. Ну… вы же понимаете.
      – Да, – Беркутов серьезно посмотрел на собеседника. – Я понимаю. Скажите… выстрелов здесь слышно не было?
      – Нет. А что, несколько раз стреляли?
      Беркутов снова глянул себе под ноги. Рассказывать не хотелось. Но надо. Пожалуй, надо… И он рассказал.
 

* * *

 
      Кауфман все выслушал очень спокойно.
      – Вот как, – заметил он. – Да, хуже, чем я думал.
      – Могло, в принципе, быть куда более скверно.
      Кауфман кивнул, соглашаясь.
      – Да, Аркадий… простите, как вас по батюшке?
      Тот отмахнулся:
      – Хватит и Аркадия… Что вы хотели?
      – Вот что.
      Беркутов полез во внутренний карман форменной своей куртки и вынул «макар» Пыжова.
      – Подарок от покойника… – сорвалось с языка у него, не успел удержать. – Простите, ради бога! Идиотская шутка.
      – Ничего. – Аркадий взял пистолет, покрутил в руке. – Я, конечно, человек сугубо штатский…
      – Вы знаете, мне ни Павлу, ни Егору не хочется говорить о случившемся. Кстати, они не догадываются?
      – Судя по всему, нет… Вы мне примерно покажите, как им пользоваться!
      – Давайте…
      Беркутов преподал Аркадию очень краткий курс ликбеза в обращении с оружием.
      – Вот так. Держите.
      – Да уж… Рядовой необученный Кауфман…
      Сергей Аристархович и сам видел, что выходит горбато, да уж ничего не попишешь. Реальных боевых единиц у них все равно было две: он сам да Павел. Аркадий же с Егором явные шпаки, ну уж а про Юру и говорить нечего.
      – Впрочем… – Тут бывший ракетчик призадумался. – Конечно, можно было бы пробраться на территорию нашей бывшей части…
      – А там сейчас что?
      – Да ничего; все брошено. Но есть схрон. Оружие.
      – И что, никто не знает?!
      – Скорее никому это не надо. Местным то есть. Игра не стоит свеч! Слишком уж хорошо им известны причуды здешнего леса. Ну, добудешь ты автомат – а потом из лесу вовек не выйдешь, так и останешься с автоматом своим в обнимку.
      Аркадий тщательно спрятал в объемистом внутреннем кармане джинсовой куртки пистолет.
      – Ну, если так, то почему бы не попробовать?.. У Юры ведь, вы говорите, иммунитет?
      Беркутов осторожно потер кончиком пальца уголок левого глаза.
      – Это не я говорю… Но обсудим, отчего же, – такой прозвучал неопределенный ответ.
 

* * *

 
      Обсуждать уже пришлось очень скоро. Беркутов действовал действительно строго по расписанию: дал Пашке с Егором дрыхнуть ровно полчаса, после чего они умылись, взбодрились, а уж затем все, кроме, понятное дело, Юры, сгрудились вокруг стола с расстеленной на нем картой.
      Остро отточенным карандашом Беркутов сделал отметку.
      – Вот наша фазенда.
      Вторую отметочку:
      – А вот здесь наша часть… была.
      – А вот это, я понимаю, Зираткуль. – Павел указал пальцем на голубенькое пятнышко – озеро.
      – Точно. Его после войны стали на картах обозначать. Приблизительно, конечно.
      – Хм… – Пашка сделал умное лицо. – Не то чтобы по пути…
      – Но можно и заглянуть, – закончил мысль Егор.
      Заглянуть, конечно, можно, но можно и не заглядывать. С одной стороны да, с другой нет. Остановились наши витязи на распутье – налево пойдёшь… направо пойдёшь… Говорили много, но как-то все без толку.
      Разрешил ситуацию Сергей Аристархович, как и положено старейшине.
      – Постойте ребята, – произнес он. – Давайте-ка, Георгий, проверим вашу теорию. Ведь и в самом деле, устами младенца… Юра!
      Юра, грустно согнув спину, сидел в отдалении на лавке. На зов хозяина он вопросительно обратил взгляд.
      – Юра, как думаешь: мы в часть пойдем или нет?
      – Юра не знает, – прозвучал мгновенный ответ.
      Пашка скверно выругался:
      – Ну, вот вам и уста младенца, мать их!
      – Надо иначе поставить вопрос, – предложил Егор.
      – Ставь, – сказал Пашка.
      – Сейчас, – пообещал Егор. И поставил: – Юра! Нам надо идти в часть?