15. Тупик

Картину преступления можно было считать завершенной. В целом. Хотя множество вопросов все еще оставались безответными, главный из которых – где искать Ли?

Лариса еще раз в подробностях пересказала нам свой с ней разговор. С ее слов Ли позвонила примерно около десяти вечера на домашний телефон Ларисиной матери. Представилась, спросила, помнит Лариса ее.

– Ох, Ли, как я рада тебя слышать. Боже, сколько времени утекло с той поры, страшно подумать, – окунулась в воспоминания Лариса.

– А я тут как раз смотрела наши старые фотографии, студенческие, помнишь, как мы вместо субботника поехали в зоопарк и скормили зверям штук сто пирожков?

– Помню, конечно, – растрогалась Лариса.

– У меня целый альбом, я ведь тогда очень увлекалась фотографией. А у тебя сохранились какие-то снимки?

Лариса была вынуждена признать, что почти нет. Они с мужем несколько раз переезжали с квартиры на квартиру, часть архива потерялась за эти годы.

– Ну ничего, если хочешь, я тебе как-нибудь перешлю, – успокоила ее Элина.

Истинный повод для звонка, если он конечно был, из разговора не прослеживался до той поры, пока Ли не заговорила о Леше.

– А как там моя любовь? – спросила женщина, стараясь придать голосу как можно более равнодушные интонации.

– Только не говори мне, что все еще сохнешь по нему, – попыталась отшутиться Лариса.

– О чем ты говоришь, конечно нет. Столько времени прошло. Конечно, первую любовь не забудешь, но у меня сейчас все хорошо. Хорошо, что я тогда уехала. Встретила тут замечательного человека, мы поженились, я счастлива.

Лариса профессионально отметила, что слишком уж старательно Ли рассказывает о своих успехах.

– Работаешь? – попыталась сменить она тему разговора.

– Да, работаю, у меня свой маленький бизнес, вполне успешный.

Неловко помолчав, женщина все-таки вернулась к личной теме.

– Лешка, говорят, развелся?

– Да, но уже снова женился. Почти.

– На ком же?

Лариса не стала вдаваться в подробности, сказала лишь, как меня зовут.

Они еще немного поболтали о том, о сем и распрощались неловко. Так всегда бывает, когда пытаются заново выстраивать общение давно не видевшиеся люди. У каждого прожит большой кусок жизни, сильно изменивший прежние привычки, предпочтения, круг общения и еще множество вещей, которые не рассказать и за месяц. А потому разговор, как правило, не клеится.

Лишь положив трубку, Лариса вспомнила, что Ли так и не оставила никаких своих координат. Ни телефона, ни адреса. Но тогда она не придала этому особого значения, подумала: «Может, еще раз позвонит». Но Ли больше не позвонила. По нашей просьбе Лариса перерыла весь студенческий архив, но фотографии Ли не нашла.

С самого утра, едва ли проспав и пару часов, мы с Гришкой взялись потрошить Лешкины альбомы. Их было всего два. Один демонстрировал нам вехи его взросления, от ясельной группы до выпуска из университета. Второй более поздний – вперемежку с немногочисленными семейными снимками. Тут были подробные фотоотчеты о всех странах, где он побывал, об уикендах с приятелями, снимки, присланные родственниками. В общем, целая гора фотобумаги. Не торопясь, мы внимательно изучили каждый из двух тяжеленных фолиантов.

Нашли и фотографии из зоопарка – орава великовозрастных балбесов корчит рожи макакам и бурым медведям. Двоих, кроме Лешки, парней я знала по его рассказам. Одна из девушек была Ларисай. Вторая – Алиной. Третьей не было в кадре. Должно быть, она и снимала. Неудивительно, если Ли не окажется ни на одной из фотографий, ведь фотографом была именно она. Да… ее давняя страсть к фотоделу не утихла до сих пор.

Поход Григория в салон Веты Грайнен, ясновидящей, колдуньи, знахарки и гадалки в одном лице, можно было считать и продуктивным, и курьезным, с какой стороны посмотреть.

– Она мне такой пурги наговорила, – жаловался Гришка, – даже рассказывать неохота. Ну ты знаешь все эти их приемчики.

– Не знаю, откуда мне знать? Не ходила я никогда к гадалкам-знахаркам. Жаль, Гришк, я думала, может, она не случайно с теми камнями дело имела.

– Да насчет случайно, оно конечно нет. В смысле не случайно конечно. В общем, история такая.

И Гришка рассказал, как он побывал в салоне магии.

Пришел он туда с намерением по-простому переговорить с владелицей и выяснить, не интересовался ли кто в последнее время ритуалами северных язычников. Но хозяйка, явившаяся перед ним в образе бледнолицего призрака в золотых одеждах, ни за какие коврижки не соглашалась о чем бы то ни было говорить с Гришкой, пока он не пройдет обряд очищения. Так уж было у них там, в салоне, заведено. На этом моменте рассказа Григорий отчаянно покраснел, но деталей все же скрывать не стал.

Избавившись от мирских одежд, он вынужден был облачиться в белые одежды – безразмерную хламиду, отвратительно воняющую восточными благовониями. Потом долго ходил по кругу вокруг фаллической свечи, потом Вета совершала над его головой пассы руками, отчего голова нещадно разболелась.

– Это дьявол выходит, – успокоила его Вета и посчитав обряд очищения законченным, отвела Гришку в душную комнатку. Там то он и увидел злополучные камни в полном комплекте, в количества ста пяти штук. Все ровного белого цвета. На каждом – непонятный магический символ.

– От прабабки мне достались, – похвасталась чернявая, похожая на армянку Грайнен. Северного в его облике не было ровным счетом ничего. Но Гришка решил оставить это на ее совести и вернулся к своим баранам.

Вета охотно отвечала на все его вопросы, но все это было не то… Камнями почти никто не интересовался. По-хорошему, призналась женщина, для обряда по всем правилам требуется идеально круглая лесная поляна. Вершить обряд общения с духами камней в помещении не имеет большого смысла. Северные духи не любят городской сутолоки, а уж в центр Москвы их и вовсе не заманить, принеси хоть сотню жертв. Не пойдут. Пару раз клиенты соглашались выехать в ближайшей подмосковный лес, где у Веты была присмотрена, не сказать что круглая, но более менее правильная округлая полянка. Но в большинстве случаев отказывались. Вечно занятые столичные жители предпочитали иметь оплаченный результат быстро, без дополнительных хлопот.

– Но эти камни, если знать к ним подход, многого стоят, – сказала Вета. Они действительно хранят в себе тайны. Раньше, во времена наших прабабок женщины, наделенные Богом особыми полномочиями, порой их называли колдуньями, порой ведьмами, использовали такие вот символы в своей ежедневной практике. Прежде чем лечь спать, они обязательно клали камень с символом нового дня под подушку. В хлеву, где содержалась скотина, под порогом обязательно лежал знак плодородной любви. Высказывая кому-то свое презрение, они оставляли у дома этого человека камень с высеченной окружностью, знак пустоты.

– А клинок? В каких случаях использовался знак клинка?

– Клинок – это охрана. Но… Он охраняет не только живых. Почему вы спросили?

– Спросил, – ушел от ответа Гришка, – так что же?

– Камень с клинком клали в гроб умершему, чтобы по ту стороны жизни он мог защитить себя от злой силы. Но мог он пригодиться и живому. В том случае, если духи прошлого нарушали его покой.

– Вот даже как, – слегка испугался Гришка.

– Это хороший знак, положительный. Знак, отгоняющий темноту, помогающий выбраться к свету.

– У камней есть магнетическая сила? – осторожно спросил Гришка, помня о странном поведении Сидорова.

– Большую часть времени они спят, – как ни в чем не бывало просвещала его Вета, – они оживают лишь тогда, когда им удается выполнить свою миссию. Например, когда просьба о приплоде достигает духа земли, он посылает камню ответ и тот словно вибрирует, становится теплым, подвижным.

Гришка смотрел на Вету и диву давался, как это так с ним вышло, что он сидит, слушает всю эту ересь и даже дискомфорта не испытывает.

– А в случае с клинком?

– Дался вам этот клинок, – грустно улыбнулась Грайнен, – с клинком то же самое. Камень с таким знаком оживает в тот момент, когда душа ушедшего человека находит покой, достигает своей небесной цели. По преданию считается что в этот момент камень ищет хозяина, который бы приютил память о мертвом и не тревожа ее, хранил свидетельство удачного завершения пути.

– Мистика, да? – смущенно посмотрел на меня Гришка, закончив рассказ.

– Знаешь, Сидоров не похож на безумца. Военный и все такое… Может и правда? Душа завершила свой путь…

– Не знаю, не знаю… Как то это все уж больно чудно. Мне, знаешь, временами начинает казаться, что идем по прямой дороге к дурдому.

– Это, Гриш, не худший вариант.

Григорий напрягся, сосредоточенная складка разделила его лоб надвое. Казалось, что в голове оперативника идут два совершенно разных процесса. Борются два разных начала.

– Слушай, Гришка, а ведь у Ли был брат!

– И что с того, – неохотно отвлекся Григорий от перелистывания пыльных страниц.

– Ну как что? Попробуем найти ее брата через Коронена? Может, у него остались какие-то координаты?

– Если у него нет координат Ли, то с какой стати будут координаты брата? Насколько я понимаю, Витя и Элина не горели желанием общаться с петровской компанией. Тут я их понимаю.

– А чем черт не шутит?

– Ну попробуй, позвони – и он снова уткнулся в очередной снимок.

Но Коронен отказался общаться со мной по телефону. Сказал, что это не самый подходящий способ поговорить о наболевшем. А еще он сказал, что его очень раздражает предвосхищение нашей встречи, но все-таки он готов наступить на гордо привычке жестко отшивать всех, кто ему надоедает. Пришлось брать ноги в руки и выбираться в город. Погода окончательно испортилась, я отчаянно мерзла в тонком плаще. Памятуя о предыдущем свидании, решила одеться подчеркнуто нейтрально. Безупречно сидящий брючный костюм и классический пыльник прямого кроя. В таком наряде я казалась себе стильной и независимой. Но Коронен, явившийся на рандеву в ярко бордовых джинсах и длинном белом пальто, посмотрел на меня с плохо скрытым презрением.

– Значит, вас интересует ее брат? – усаживаясь на кожаный диванчик, спросил он.

Не снимая верхней одежды, махнул рукой официанту и через пять минут на нашем столике дымился ароматный кофе.

– Вы немного опоздали, – кутаясь в свой невероятное пальто, отбрил меня Станислав.

– Не надо, я приехала вовремя.

– С братом опоздали.

– Что вы имеете в виду?

– Да не пейте вы эту бурду, – прервал он мои попытки отхлебнуть из чашки. Напиток был обжигающе горячим, приходилось вытягивать губы, чтобы не обвариться, – поехали, я угощу вас чем-нибудь поприличнее.

Странная у него была манера. Приглашать в кафе и через пару минут срываться с места. Я послушно встала, думая, что речь идет о том, чтобы поехать в другое заведение. Может быть, здесь что-то показалось ему подозрительным?

Но Коронен уверенно припарковался у обычной жилой сталинки. Выскочил из машины и широким жестом распахнул передо мной дверь:

– Прошу!

– Вы меня куда привезли? – удивилась я.

– Без паники. Все идет по плану. Сейчас пойдем ко мне.

– К вам??

– Да не пугайтесь вы так. Даже и не подумаю домогаться. Вы совершенно не в моей вкусе.

– Ну спасибо.

– Пожалуйста. Честность – мой козырь. Не люблю пудрить девушкам мозги.

В некоторой растерянности я последовала за ним и не без внутренних опасений переступила порог огромной квартиры. Судя по всему, ее спроектировали на месте двух или трех стандартных апартаментов. Один только холл занимал метров тридцать. Кухня примерно в полтора раза больше. Красная барная стойка была самой скромной ее деталью. А еще имелся огромный до потолка холодильник с вмонтированным плазменным телевизором, обитый белым мехом диван, похожий на свернувшегося калачиком полярного медведя, странной формы стол, с прорезью посередине, из которого росло лавровое дерево. Расписной, литров на сорок, самовар, наглухо вмонтированный в мраморную подставку, оранжевые, с серебристой проседью шторы, подслеповатая люстра, имитирующая полную Луну и чтобы окончательно добить случайно, без подготовки нагрянувших гостей, маленький штрих, особый дизайнерский шик – кривое зеркало напротив чайного столика. Мимоходом глянув в него, я чуть не прокусила щеку от страха.

– Как у вас тут… Однако!

– Я же говорил уже вам, что Наум – мудак. Теперь вы мне верите?

– Ой, а я подумала, это к чему-то другому относилось…

– Ага, и успели выстроить на данном основании пару-тройку версий? Да нет, серьезных претензий к нему нет, но квартиру он угробил. Я как раз в отпуск уехал и Ирка мне навязала этого гения. Говорит, езжай, он тут сам управится. Как видите, управился. Слава богу, что это временное жилье. Семья в Петровске, да и сам я тут лишь наездами.

– Станислав, так странно. У вас же много денег, вы большой человек, да?

– Вам то какой интерес. Говорю же, вы не в моем вкусе.

– Но охраны у вас нет, – продолжила я мысль.

– А я сторонник профилактических мер. Ну ладно, ближе к делу. Так почему вы говорите, вас заинтересовал брат Ли?

– Скорее она сама. Но мы не можем ее найти.

– Что так?

– Да вот так. Вы знаете ее фамилию?

– Я? Нет, с чего бы вдруг?

– А фамилию брата?

– Дался вам ее брат. У них были разные фамилию. Но фамилию Вити я по счастью знаю. Но боюсь, это мое знание ничем нам с вами не поможет

– Не совсем вас поняла.

– А что тут не понять, грохнули Витольда. Вы, Настя идете по дороге, просто усеянной трупами.

– Кого… грохнули?..

– Витольда Красинского. Кузена той самой Ли. Как видите, мы тоже щи не лаптем хлебаем. Получается, что идем в одном направлении с вами, профессиональными сыщиками, – Коронен издевательски прищурился.

– Господи…

– Не поминайте имя Богу всуе, история то тухлая. Тухлая, Настенька, смердит за три версты. И если вы в ее эпицентре, я вам не позавидую. Но так уж получилось, наши интересы совпали. Так что весь к вашим услугам. Но и вы не мешайтесь под ногами. Идет?

Я сидела, как пыльным мешком ударенная. Последняя ниточка, которая могла привести нас к злодейке, в один миг оборвалась. Все, больше цепляться было не за что.

– А родственники? У Витольда же есть родственники? Они должно быть знают что-то о Ли, надо найти кого-то из семьи.

– Как в танке, Анастасия, как в танке. Так же глухо. Нету родственников. Так уж получилось. Папенька Витольда скончался три года назад, маменька и того раньше, мир их праху. Ни братьев, ни сестер у них не было.

– Но были соседи, были знакомые.

– О-е-ей, будете меня учить? Вы думаете, я не проверил? Я все проверил. Я все, что можно проверил. Нет никаких следов. Исчезла Ли, растворилась, растаяла.

– Но она училась в университете, у нее было много знакомых.

– Да с чего вы взяли? Вы исходите из того, что речь идет об одном и то же человеке. А это не факт, понимаете? Она могла поменять фамилию, она могла даже поменять внешность. Она могла на годы сгинуть в психушке, а потом объявиться снова. Возможно все, любая версия, понимаете?

– Понимаю.

– Ну а раз понимаете, то не суетитесь. Поверьте, у меня возможности куда больше ваших. Я вам обещаю, что сделаю все, для того чтобы помочь и вам. Но и вы помогите мне – не мешайтесь! Подите вон, прочь! Не суйте свой хорошенький носик туда, куда вас не просят. И скажите своему прыткому коллеги, чтобы он тоже поумерил пыл. Это в наших ОБЩИХ интересах.

– Вы же знаете, о чем идет речь. Для меня дело не только в Ире, не только в Гале, не только в новых жертвах. Для меня в другом дело. Мне надо спасти Лешку. Я не буду тут сейчас разыгрывать мать Терезу, мне наплевать на все, кроме Лешки… наплевать, – и я самым пошлым образом захлюпала носом.

– Да не ревите вы, еще успеете. Давайте, выкладывайте все, что у вас есть. Еще раз, обстоятельно… Поехали!

Обещанного вместо кофе угощения Коронен мне не предложил. Я сама, под шумок, плеснула себе виски из стоявшей на стойке литровой бутыли. Пока говорила, успела дважды наполнить и опустошить бокал. Теплый «Блек лейбл» навел полный хаос в голове и к концу повествования я изрядно путалась в деталях.

А Станислав внимательно слушая, писал какие-то слова в столбик на бумажном полотенце. Оказалось, имена всех, кто так или иначе имеет отношение к истории, включая Лизавету и мою соседку Аннушку. Список получился длинным, чуть не в половину рулона.

– Вы зачем это пишете? – с трудом фокусируя взгляд, поинтересовалась я.

– Занадом, – лаконично ответил бизнесмен.

– Может быть все таки….ик…просветите меня, какие у вас самого то версии имеются?

– Не пейте больше, – он отобрал у меня стакан и поставил его в мойку. Потом пожужжав кофеваркой приготовил мне целую бадью кофе. Подумал и добавил в кружку щепотку какого-то желтого порошка.

– Это что? – забеспокоилась я.

– Цианистый калий. Глотайте. Нам надо поговорить на трезвую голову.

Одолев странного вкуса кофе, я действительно моментально протрезвела. В голове прочистилось.

– Вы должны сейчас вспомнить все, о чем говорили с Алексеем. Под словом «все» я имею в виду абсолютно все. Начнем с того, почему он приехал.

– Не знаю, честное слово. Он сказал, что хочет сделать сюрприз. Но как мне показалось, у него были в Москве и дела.

– Так. Почему вам это показалось?

Я задумалась, стала вспоминать.

Мы сидели еще часа три, старательно выкапывая из моего подсознания мельчайшие факты. Все, что имело отношение к Лешке и к его внезапному приезду. Основательно выпотрошив мои мозги, Коронен удовлетворенно потер руки.

– Вы что-то поняли? – с надеждой глянула я на него.

– Возможно, – Станислав легко поднялся с диванчика и протянул мне плащ, – Поздно уже, я отвезу вас домой.

– Э нет, так не пойдет! Вы должны сказать мне, должны обязательно сказать мне, что надумали. Какие у вас идеи? – отступивший хмель решил, видимо, взять свое. Картина мира поплыла. Подслеповато щурясь, я пыталась обнаружить на лице хозяина безумной квартирке следы сочувствия, но тщетно. Он уже отгородился от меня непроницаемой маской. А может, и не было никакого сочувствия в принципе.

– Вы ..ик… проверили Соболевых?

– Проверяем, – обрубил мое любопытство Коронен ледяным тоном.

– И …ик… что?

– Пока ничего, – слишком поспешно ответил он, – я прошу вас, утихомирьтесь. Потерпите, совсем немного осталось.

Домой я пришла пьяная в дым. Только и смогла, что снять ботинки и спросить у Гришки, что нового. Но ответа не услышала. Заснула так крепко, как ни разу не спала все эти дни после исчезновения Лешки.

– Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская земляяяяяя…. – этим утром Рита решила размяться советской классикой. Удивительное дело, я словно и не выкушала накануне добрых двести грамм виски. Что же такое добавил Станислав в кофе?

– Гриш, ну что? – заорала я, топая в гостиную, где надеялась обнаружить своего коллегу. Но его там не было. Видимо уехал вчера. Не стал сторожить мой пьяный сон. Но и в офисе его не было, о чем мне поведала расстроенная Лизавета.

– Насть, клиент так и прет. А что мне им говорить? А?

– Ну придумай что-нибудь. Ты ведь понимаешь, что мы не можем сейчас еще и адюльтерами заниматься.

– Понимаю. Тут вот сейчас женщина, ну целый час сидела, целый час. У нее какие то очень сложные проблемы. Просто, говорит, вопрос жизни и смерти.

– Лизон, у нас тот же самый вопрос, тот же самый. Знала бы ты…

– Насть, а давай я приеду к тебе, сил нет уже отбиваться от ревнивцев. А? Давай?

Я согласилась. Сидеть одной было почти что невыносимо. Мне надо хотя бы говорить с кем-то. Чем больше проходило времени с того злополучного дня, тем сильнее сжимало сердце. И не отпускало. Каждый день тиски сближались еще на миллиметр.

Гришкин мобильный молчал. Жена его с ужасом спросила меня: «Как это где??? А ты на работу звонила?? Он разве не с тобой?». Я постаралась быстро выдать ей на ходу сочиненную легенду о срочном задании и отключилась. Вот значит, как… Гришка тоже пропал?

Ни записки, ни какого малейшего намека на то, куда он мог подеваться, коллега не оставил. Вернулась я вчера около одиннадцати. Если мне не изменяет пропитая память, он сидел в домашних тапочках на диване и пялился в монитор ноутбука. Никуда идти, казалось, не собирался. И все-таки пошел? Как там рассуждал сам Гришка? Есть ощущение, что вышел совсем ненадолго, так чтобы сразу вернуться. Об этом, кстати, говорил и «заснувший», но не выключенный компьютер.

На экране был развернут длинный перечень садовых кооперативов Подмосковья. Рядом на столе лежали несколько снимков. Но понять, по какому принципу Гришка их отобрал, я так и не смогла. На двух фотографиях была запечатлена веселая студенческая компания, в том числе и Лешка. На одной стайка девчонок кокетничала с фотографом. Их всех я знала – показывая свои архивы, Лешка часто, пускаясь в забавные подробности, комментировал снимки. Еще один снимок – Лариса, Алина и… Эту девицу я определенно раньше не видела или не обращала на нее никакого внимания. Узкое крысиное личико обрамляли густые белокурые волосы. Но это было, пожалуй, единственное достоинство ее внешности. На третьем снимке она была одна. Лешка мне о ней ничего не говорил, он мне ее не показывал. Значит, Гришка ее вычислил. И исчез.