Глава 1.

ЖНЕЦ

— Когда вы ожидаете поставку? — поинтересовался неизвестный.

— В пределах месяца, — ответил Иван Столяров, владелец оптово-розничных фирм, занимающихся продажей различных товаров — от бытовой химии до элитных игрушек, а также двух заводов по производству упаковки для собачьих кормов.

— Товар вы поведете легально или по второму пути? — допытывался неизвестный.

— Думаю, что легально.

— Тогда это через меня. — Неизвестный расплылся в коварной улыбке. — Как только товар попадет на границу, вы меня предупредите. Товар пройдет, что называется, с минимальными потерями.

Неизвестный и Иван Столяров сидели за столиком в богемном ресторане «Великий Князь», что находился на крыше восьмидесятиэтажного здания отеля «Александр Невский». Отель возвышался в центре Санкт-Петербурга и выходил окнами на Неву. Он пользовался репутацией сверхдорогого. В нем останавливались правительственные делегации, почетные посольства, а также гости города, относящиеся к классу звезд. Нередко в нем останавливался президент России, согласно традиции, сложившейся столетие назад, проводивший в культурной столице правительственные саммиты и встречи глав государств. Горожане отель обходили стороной. А вот ресторан, расположившийся на крыше здания, полюбили и часто приглашали деловых партнеров на переговоры. «Великий Князь» — это было модно. И предсказуемо.

Поэтому, когда Жнецу заказали Ивана Столярова, каким-то боком не угодившего теневой власти города, он навел справки и выяснил, что Столяров готовится к крупному контракту по ввозу через таможню огромной партии контрафактной продукции, лежащей вне пределов деловой ниши, которую занимал предприниматель. Черным боссам это не нравилось. Где должны были пройти переговоры с большой шишкой из таможни, что прикрывал государственную часть операции, Жнец не знал, но догадывался. Конечно же Столяров не преминет поразить таможню своим богатством и величием. Жнец узнал, что переговоры должны были состояться на исходе последней недели ноября. Более точного ориентира у него не было. Но и этой информации ему было достаточно.

Жнец подошел к вопросу обстоятельно. В своем деле он был уже не первый десяток лет и знал, как всё устроить должным образом. За неделю до запланированной операции он впервые посетил «Великий Князь», заказал фирменные блюда и несколько часов в одиночестве со скучающим видом просидел в ресторане, демонстрируя свое благосостояние: то вытаскивал золотой портсигар и включал программу индивидуальной вытяжки табачного дыма, то демонстрировал проходящим мимо официанткам свои руки, унизанные массивными золотыми кольцами с крупными бриллиантами. Золотой браслет с вензелем, стягивающий правое запястье, также пускался в ход как оружие прицельного боя. У официанток должно было сложиться впечатление о господине средних лет в строгом черном костюме, с седой головой, черными густыми усами, плавно стекающими в бороду, и добрыми отеческими глазами, что сидел за одним из центральных столиков, как о человеке богатом и щедром.

Жнец ловил на живца. Он чувствовал на себе любопытные взгляды девушек, которые скользили с подносами между столиков. В «Великом Князе» фирменным знаком было живое обслуживание. Владельцы ресторана отказались от киберов, используемых повсеместно, и телепорт-меню, доставлявших заказ мгновенно прямо на столик, а подошли к вопросу со вкусом, набрав штат щедро оплачиваемых девушек, которые прошли трехмесячные курсы официанток. Официанты — профессия ныне забытая, перешедшая в разряд милых сердцу раритетов.

За столиком Жнец высидел два с половиной часа. Методично расправился с восемью перепелками в ореховом соусе по-испански, приправленными базиликом, с уткой в винном соусе со специями и кучей мелких блюд «на один укус», запив всё бутылкой дорогого вина сорокалетней выдержки из Бургундии, и попросил счет. К этому времени он уже чувствовал, что рыбка клюнула. Когда официантка, что обслуживала его весь вечер, положила перед ним пластиковую ленту счета, он потянулся за бумажником, извлек из него кредитную карточку и, положив ее на поднос, поинтересовался:

— Я могу узнать ваше имя?

— А зачем? — кокетливо спросила девушка.

Жнец пустился в длительные хвалебные излияния, смысл которых сводился к одному: «Вы совершенство. Как бы нам познакомиться поближе? Я в долгу не останусь». Девушка поняла его с полуслова и в течение двух последующих минут они договорились о встрече.

Ее звали Ольга. А насекомовидная фамилия — то ли Жукова, то ли Муравьева — для Жнеца не представляла никакого интереса. Как, впрочем, и сама девушка. От нее требовалось только одно: звонок с предупреждением, когда Столяров закажет столик. Жнец должен был узнать об этом непременно. Для получения этой информации он потратил несколько дней и ворох денег, не скупясь на подарки. И цели своей достиг. Ольга позвонила ему, когда Столяров забронировал столик. Наивная девушка и предположить не могла, что своим звонком она подписалась под собственным смертным приговором.

Жнец не оставлял свидетелей.

Пока Жнец готовился к операции, у него было время, часть которого он тратил на встречи с Ольгой. Он стал завсегдатаем «Великого Князя», старательно изучая внутренние помещения ресторана и прикидывая, где лучше привести приговор в исполнение. Столяров не был постояльцем отеля, чтобы по-тихому «слить» его в номере. Он приедет только в ресторан, а затем спустится вниз, где его тут же подхватит охрана. В ресторан Столяров охрану не брал. Да и разместиться ей здесь было негде. Бодигарды дожидались хозяина за пределами ресторана. Это был шанс, которым Жнец и намеревался воспользоваться.

Встреча неизвестного со Столяровым подходила к концу. Они уже обсудили деловые вопросы и переключились на тихую дружескую беседу за рюмкой коньяка: от скачек, что регулярно проходили на ипподроме в Пушкине, до женского пола, в коем Столяров толк знал, как, впрочем, и в лошадях.

Жнец почувствовал, что настал час его выхода. На его столике громоздилась пузатая бутылка с виски, которую он успел ополовинить. Три таблетки специального поглотителя алкоголя, принятые им за полчаса до операции, способствовали трезвости ума и движений, но из-за столика поднялся совершенно пьяный человек.

Жнец двигался медленно, осторожно, раскачиваясь из стороны в сторону и делая акробатические, но правдоподобные движения. Он направлялся к туалету, но за счет покачиваний и переступаний с ноги на ногу траектория движения изменилась, приблизив его к столику жертвы. Неподалеку от Столярова Жнец споткнулся, картинно стал падать и в последний момент ухватился за Ивана, что не помешало ему упасть, завалив мишень вместе со столиком.

Столяров, поднявшись с ковра, смачно выругался матом, но руку Жнецу протянул.

Тот пустился в путаные объяснения, потянулся за бумажником, но Иван остановил его.

Из рабочих помещений выскользнули киберуборщики, приступившие к зачистке места крушения пьяного посетителя.

Жнец панибратски хлопнул Столярова по плечу и продолжил движение.

Преображение произошло в туалетной кабинке. В помещение зашел пьяный человек, а вышел трезвый. Не возвращаясь к столику, Жнец потребовал счет возле окошка администрации, оплатил его и тотчас покинул ресторан.

Он спешил. У него было мало времени. Два заряда пластиковой взрывчатки размером с пятикопеечную монету, подсунутые в карманы Столярова, должны были сработать с минуты на минуту. Взрыв будет несильным, способным лишь уничтожить мишень, но не причинить вреда ресторану. Разрушать такое чудное место, как «Великий Князь», Жнец не намеревался — всё-таки памятник архитектуры, да и просто приличное место.

Жнец при выполнении своей работы всегда руководствовался принципом точечных ударов. Пострадать должна только мишень.

Выйдя из ресторана, он быстрым шагом дошел до скоростного лифта, вызвал кабину и взглянул на часы. До взрыва оставалось несколько минут.

Кабина скользнула на этаж. Раскрылись дверцы. Жнец вошел внутрь и назвал сорок четвертый этаж, восьмой горизонтальный сектор. Эта часть отеля имела отдельную крышу, где располагалась парковка для машин посетителей ресторана и где Жнец оставил свой флаер.

Киберуборщики управились с последствием пьяного инцидента за считаные секунды. Официантки подняли столик, тотчас обновили блюда, которые еще не успели исчезнуть в желудках Ивана Столярова и его визави — таможенного чиновника Панкратия Кольцова.

Из рабочего кабинета примчался администратор ресторана — извиниться за случившееся. Он распорядился, чтобы ужин шел за счет заведения, а также приказал девочкам, чтобы они доставили на столик бесплатно бутылку выдержанного армянского коньяка. Разумеется, также за счет ресторана.

Столяров вновь уселся за столик, поправив костюм, по которому после нашествия налакавшегося посетителя прошелся уборщик, сметая следы валяния в недоеденных кушаньях. Костюм был всё еще влажный.

— Будем считать, что инцидент исчерпан, — предложил Столяров.

Администратор потерялся в блаженной улыбке.

— Вы бы проверили, как там поживает пьяный. А то он вам не только столик сметет, — посоветовал Кольцов.

Администратор подозвал официантку и распорядился, чтобы она навестила виновника случившегося и проследила, как бы он еще чего не натворил, но девушка лишь развела руками и сообщила:

— Он уже расплатился по счету и ушел.

— Да он же пьянющий! — поразился Кольцов.

А Столяров почувствовал волну ужаса, захлестнувшую мозг. Он внезапно понял, что это происшествие не было случайным. Всё было подстроено! И то была последняя мысль, промелькнувшая в его мозгу. В следующую секунду бомбы сдетонировали.

Кровь брызнула в разные стороны, обдав горячим липким душем стоявших вокруг людей. Столярова буквально разорвало на куски. Администратор умылся красненьким. Официантка истошно завопила и упала в обморок, поскользнувшись в образовавшейся луже. А Панкратий Кольцов увидел, как с потолка падает какой-то предмет, и поймал его. Им оказалась голова Столярова, оторванная от туловища. Голова дважды хлопнула глазами и умерла.

Панкратия Кольцова скрутил сильнейший приступ рвоты. Его вывернуло прямо на оторванную голову Столярова.

Жнец оплатил просроченное парковочное время и, открыв сенсорным ключом дверь голубого флаера, забрался в кабину пилота. Активизировав систему управления, он плавно поднял машину в воздух.

Жнец торопился. Ему не терпелось убраться с крыши.

Наручные часы пискнули, приняв сигнал о приговоре, приведенном в исполнение.

Пора было уносить ноги, и как можно дальше от места происшествия. Жнец не сомневался, что через несколько минут все пути отступления будут отрезаны службой охраны отеля и телохранителями Столярова. Будут задействованы охранные системы «Перехват» и «Страж», но лиса уже выскользнула из курятника, предварительно обглодав петуха. До прибытия полиции ни один флаер не поднимется с парковочных площадок. Небо будет перекрыто и окажется недоступным. Сотни гостей отеля и десятки посетителей ресторана потеряют несколько часов, пока полиция не разберется в случившемся и не установит причину смерти бизнесмена, а также личность возможного убийцы. Но Жнец был готов к этому. Он предусмотрел всё. Он был профессионалом своего дела.

Увеличив скорость флаера, Жнец встроился в свободный ряд третьего воздушного яруса и устремился к Петроградской стороне, где в плавающем доме в съемной квартире жила официантка Ольга с насекомовидной фамилией. Она должна была быть дома, и она ждала его.

Внеочередной выходной Ольга взяла по просьбе Жнеца. Он предложил ей сходить куда-нибудь в ресторан, посидеть тихо, а затем съездить в ночной клуб развлечься. Ольга предложила другой день, но Жнец настоял, чтобы она взяла выходной, поскольку он собирается улететь в Англию по делам на несколько недель. Ольга притворно опечалилась, но Жнец пообещал, что не забудет ее и вернется с подарками.

Он никогда не забывал своих жертв. Он помнил каждую. И с особым сакральным трепетом хранил память о них, точно согревал в своем сердце, где они продолжали жить. Он, отобравший у них жизни, продлевал их существование в своей душе.

Над Невой было оживленное движение. Транспортные потоки затмевали солнечный свет, который и так с трудом пробивался сквозь извечные свинцовые питерские тучи. Лишь крохи достигали вечного города, скользя по его серым каменным стенам. Если бы не работающие круглосуточно в разных режимах световые столбы, что колосились по всему городу, Петербург наслаждался бы сумраком. Световые столбы, тянущиеся по углам на высоту домов и заменившие вечерние фонари, дарили городу день и регулировали смену дня и ночи.

Провисев минут сорок в пробке, Жнец вырвался на простор и направил машину к Елагину острову, где жила Ольга. Парковый район состоял из нескольких десятков трехэтажных домов, парящих над мостовой на высоте метра. Оригинальный архитектурный ход для придания особого колорита спальному району среднего сословия оказался неудобен в эксплуатации. Не было места, чтобы оставить свое авто. Лужайки перед домами оказывались недоступны, поскольку путь к ним преграждали массивные каменные лестницы, единственные видимые «цепи», связывающие округлые дома и землю.

Квартиры в домах сдавались. А сами дома принадлежали частным лицам. В одной из таких квартирок и жила Ольга.

Жнец опустил флаер на лужайку перед домом и тут же заполучил штраф за парковку в запрещенном месте. Сообщение о штрафе поступило в почтовый клиент, установленный на бортовом компьютере корабля, лишь только флаер коснулся земли.

Жнец удостоил сообщение коротким взглядом, отметив, что теперь флаер придется бросить. После того как в квартире будет найден труп девушки, полиция моментально обнаружит выписанный штраф и идентифицирует летательное средство. Правда, флаер не принадлежал по бумагам Жнецу. Он был выписан на школьного учителя астрономии из Пушкина, который в реальности вот уже две недели был мертв. Документы о его кончине не успели пройти по инстанциям, и Жнецу удалось зарегистрировать машину на мертвеца.

Покинув машину, он не запер ее и оставил охранные системы не включенными. Он был не против, если бы флаер кто-нибудь угнал. Одной проблемой стало бы меньше. А полиция устремилась бы по ложному следу. Взбежав по ступенькам на парадное крыльцо, он коснулся большим пальцем правой руки сенсора. Дом узнал его, и открылась дверь. Ольга сама настроила замковую программу на любовника в ожидании встречи.

Проснулся интерком дома, связав гостя с хозяйкой.

— Ваня, это ты? — спросила Ольга, зевнув.

— А ты еще кого-то ждешь? — спросил Жнец, обольстительно улыбаясь в глазок смотровой камеры.

Ответа он не дождался. Распахнул внутреннюю дверь и направился к лестнице. Поднявшись на второй этаж, Жнец прижался к квадрату стены, который являлся единственной слепой зоной в доме и, вытащив из пряжки ремня крохотный шприц с иглой, спрятал его в ладони.

Ольга ждала его на пороге. Обвив шею любовника руками, она прильнула к его губам.

Жнец страстно ответил на поцелуй.

— Куда мы поедем? — слегка задыхаясь, спросила Ольга.

— Не знаю. Посмотрим. Ты готова?

— Сейчас. Добавлю последние штрихи к портрету, и в путь.

Чмокнув его в щеку, она скрылась в ванной комнате.

Жнец закрыл входную дверь, притушил световые панели и осмотрелся по сторонам. Скромная квартирка, но вполне приличная для девушки, которая прилетела в Петербург с Урала с грандиозными планами завоевать сердца людей, сделать карьеру, достичь высот в обществе. Честолюбивым мечтам суждено было разбиться о скалы чужой воли. И эта воля принадлежала Жнецу.

Он снял ботинки и, оказавшись босиком на теплом полу, бесшумно направился к ванной комнате, откуда доносился шум льющейся воды. Жнец осторожно приоткрыл дверь, почувствовал на лице водяную морось и шагнул внутрь.

— Кто там? — спросила Ольга.

Обнаженная, она стояла спиной к двери за полупрозрачной занавеской в душевой кабине, подставив свое юное точеное тело теплым струям.

— Я, дорогая, — отозвался Жнец.

— Ты решил отложить ресторан до лучших времен? — лукаво спросила она. — Тогда иди ко мне!

Жнец ласково улыбнулся, в две секунды скинул одежду и вступил в кабину. Ольга прильнула к нему. Жнец заключил ее в объятия, намереваясь предаться любви, но внезапно чувство отвращения овладело им.

Ждать дольше не имело смысла. Зачем продлевать агонию?

Шприц скользнул из ладони Жнеца, вонзаясь в шею Ольги. Она ойкнула, почувствовав легкий укол, сравнимый с щекотанием гусиным пером, и удивленно посмотрела на Жнеца.

— Что это было? — спросила Ольга. Он не ответил и отстранился от нее.

Яд уже распространялся по ее телу. Кровеносные пути разносили гибель по юному организму. Через несколько секунд наступит финал. Жнец предпочитал держаться от смерти на расстоянии.

Ольга не понимала, что с ней происходит. Внезапно боль скрутила ее, и она согнулась, упав на колени. На губах выступила белая пена.

Девушка с ужасом посмотрела на Жнеца. Она еще воспринимала окружающее, еще могла чувствовать боль, но смерть уже взяла ее в свои цепкие лапы.

Жнец покинул душевую кабину, неспешно оделся, не обращая внимания на тихие стоны умирающей любовницы, проверил свежую почту, поступившую по спутниковой связи на внутренний экран цифровых очков, служащих одновременно и средством усиления зрения, и терминалом центрального компьютера Жнеца, установленного в его логове.

Писем было три штуки.

Первое — от заказчика. Он поздравлял киллера с отлично проведенной операцией по выведению тараканов, заведшихся на одном из его складов. Заказчик уведомлял Жнеца, что гонорар за проделанную работу уже поступил на соответствующий банковский счет. Его особо порадовал способ уничтожения тараканов. Заказчик хвалил Жнеца за усердие, проявленное при выполнении работы.

Второе письмо было из банка. Жнеца уведомляли, что его счет, открытый на имя Савелия Новожилова, пополнился на двести тысяч рублей. Заказчик оказался на редкость щедрым. Он превысил условленную сумму гонорара на пятьдесят тысяч. Так бывало всегда, когда Жнец работал на этого человека. Он называл эти излишки «бонусами за оперативность».

Третье письмо поступило от отца. Он был священником, отцом настоятелем прихода святого Николая Чудотворца. Отец прочил сыну великое будущее в служении Богу, но непослушное чадо избрало для себя иной путь, отличный от помыслов родителя. Отец осведомлялся у сына, когда он намерен его навестить, справлялся о здоровье и сетовал на то, что сын забыл об отце и уже давно не заглядывал к старику.

Жнец удалил письмо отца из памяти телефона, испытав при этом чувство сожаления. Пробудившаяся совесть уколола его и тотчас снова уснула. Он отметил в памяти, что обязательно нужно заглянуть к отцу.

Обернувшись, Жнец отодвинул шторку и взглянул на скорченное тело.

Всё было кончено. Очередной заказ успешно выполнен. Цель уничтожена. Свидетелей его причастности к произошедшему не осталось. Сняв очки, Жнец коснулся своей шеи, нащупав нужные места, слегка царапнул шею и почувствовал, как задралась кожа. Ухватившись за отставший клочок, Жнец стянул с себя искусственное лицо, создаваемое каждый раз перед очередным делом.

Положив маску в раковину, Жнец достал из кармана пиджака крохотный флакончик размером с мизинец и, отвинтив колпачок, выплеснул его содержимое на маску. Раздался сухой треск, протяжный, словно завывание, над раковиной поднялся пар, а когда он рассеялся, раковина сияла чистотой. Теперь никто не сможет опознать в молодом седоволосом мужчине пьяного посетителя ресторана «Великий Князь», который за несколько секунд до гибели Ивана Столярова имел честь повалять его по полу. Развернувшись, Жнец вышел из ванной, обулся и выскользнул из квартиры.

Он осторожно спустился на первый этаж, вышел на крыльцо и обнаружил, что его флаер отсутствует. Всё-таки угнали! Что ж, тем лучше. Меньше забот с уничтожением следов.

Постояв несколько мгновений в раздумье, Жнец направился в сторону Приморского парка Победы, где у него был шанс поймать таксомотор. Он мечтал побыстрее добраться до дома, забраться в ванну и смыть с себя грязь проведенного дня, после чего за чашкой кофе посидеть перед головизором, перескакивая с программы на программу и не отягощая голову лишними мыслями. А возможно, он выйдет в виртуальное пространство и посетит храм Христа Спасителя в Москве, где публично исповедуется. Он поступал так неоднократно, закончив очередное дело. И отчего-то становилось легче.

Его профессия была ему в тягость. Но это была его профессия.

Он сам избрал свой путь.

Глава 2.

Я. Я.

Здание банка «Русский кредит» было окружено ровными шеренгами полиции. Вооруженные автоматами Калашникова модификации «Х-1244», слезогонными винтовками и газовыми метателями, специально приспособленными для подавления уличных бунтов и восстаний, люди в голубой форме, с надетыми поверху бронежилетами выглядели встревоженно и не сводили глаз с главного входа в здание банка. Над оцепленной территорией барражировали три геликоптера с полной боевой подвеской. В помещениях соседствовавшего с банком бизнес-центра «Витязь» был срочно развернут оперативный штаб.

Несколькими часами ранее группа вооруженных людей с черными и рыжими бородами, в военно-полевой форме с зелеными нашивками, ворвалась в здание банка. В считаные минуты все помещения банка были блокированы, сотрудники согнаны, точно стадо, на первый этаж и заперты в конференц-зале, предварительно расставшись с мобильными телефонами, пуговицами микрокомпьютеров и коннектами прямого подключения к глобальной сети. Стены конференц-зала оказались покрыты проводами, подключенными к мощным взрывателям, воткнутым на равном расстоянии в полосу пластида, проложенную по полу вдоль стен. Любое нарушение периметра вызвало бы детонацию.

Боевики неспешно очистили банк от наличных, которые тут же были загружены в флаер, стартовавший с крыши банка в неизвестном направлении. Когда о его существовании стало известно, машина оказалась брошенной в районе Всеволожска. След денег пропал. Безымянный виртуоз-хакер, пришедший с бандитами, перевел все банковские активы через офшорные счета в Швейцарии куда-то в Зеленый мир. Концы терялись в Афганистане, откуда денежный поток, без сомнения, устремился в дальнейший путь.

Операция оказалась тщательно спланированной акцией, направленной на единовременное пополнение счетов террористических идейных организаций, прячущихся под зеленым флагом. Бородачи продолжали удерживать банк, не в силах прорваться сквозь кордоны полиции. Оперативно сработал Антитеррористический Штаб Противодействия, а группа спецназа «Руслан» готовилась к проведению операции по устранению боевиков.

Ярославу Яровцеву выпала нелегкая роль: возглавить группу «Руслан» и провести зачистку помещений банка быстро и аккуратно — так, чтобы у боевиков не оказалось возможности нанести кому-либо ущерб. Заложники, запертые в конференц-зале, обложенном взрывчаткой, точно именинный торт свечками, также не должны были пострадать. Такое распоряжение поступило от самого президента России. Спецназ мог применять одурманивающий газ, безвредный для человеческого здоровья, слезоточивые гранаты — в том, что заложники поплачут пару часов, никто великой беды не видел, — а также боевое оружие, но только прицельно против террористов.

Яровцев проводил последний инструктаж личного состава, готовящегося к штурму, когда в ушах раздался сигнал экстренного выхода из программы. Кто-то вызывал Ярослава из реального мира.

Яровцев с сожалением коснулся рукой запястья, включая выгрузку из виртуального пространства, и зажмурился.

Он открыл глаза и выглянул из кокон-кресла. За окном было сумрачно. Мелькали тени проплывавших над домом флаеров и катеров, виднелся шпиль Адмиралтейства в ярком свете осветительных труб и мигал вызов видеофона, одновременно посылая сигнал на пуговку приемного устройства, закрепленного в ушной раковине Ярослава.

Яровцев выпрыгнул из кокон-кресла и потянулся за пультом управления квартирой. Он испытывал сожаление по поводу того, что его вырвали из виртуальности. Полицейский симулятор, доставленный ему из ГУВД города, где у Ярослава был свой человек, так и остался неопробованным. А ведь на этом симуляторе предстояло тренироваться боевым группам полиции, нацеленным на подавление крупного вооруженного сопротивления и уличных беспорядков, а также полицейскому спецназу. Конечно, сюжетные комбинации симулятора оставляли желать лучшего. Рыжебородые, захватившие банк, выпотрошившие его, точно подушку скупердяя, а затем объявившие себя смертниками, к тому же во имя зеленого знамени, — комбинация выглядела несколько надуманной. Зеленые экстремисты за всё время объявленного еще в двадцатом веке джихада не наносили удара по северной столице. Да и последняя террористическая операция, проведенная боевиками, произошла лет тридцать назад. Ныне о них ничего не было известно. Мирный люд поуспокоился и малость привык к тишине, но полиция продолжала готовиться и тренироваться отражать атаки террористов.

Яровцев включил изображение видеофона и подтвердил прием вызова. На экране появилась физиономия Семена Костарева.

— Ну наконец-то! Совсем, что ли, уснул! Папочка требует всех к очагу. У него появилась тема для словечка.

— Что так срочно? — пробурчал Ярослав. — Я же, кажется, на выходном.

— Похоже, мы переходим на осадное положение. Твое включение требуется как никогда. Все подробности у Папы. Мы ждем тебя. Ты не задерживайся.

Изображение свернулось, а Ярослав испытал приступ апатии.

Отправляться к Папе не хотелось. Яровцев не предполагал, зачем шеф мог вызывать его, лишив свободного времени и затребовав начальника личной охраны пред светлые очи. Должно было случиться нечто экстраординарное.

Но что?

В подробности бизнеса Папы Яровцев не вникал. Он занимался порученным делом, не мешая Папе проворачивать свои.

Но раз команда переходит на осадное положение, стало быть, шеф кому-то изрядно насолил, что не удивительно в условиях того болота, в котором ему приходилось крутиться.

Яровцев собрался за две минуты. Наскоро переоделся в легкий костюм с встроенным в пиджак легким бронежилетом, активизировал ушную пуговицу внутренней связи и проверил в наплечной кобуре «Парабеллум-2080». Оставшись удовлетворенным собственным внешним видом, Ярослав покинул квартиру, активизировав на выходе «Стража». Поднявшись на крышу, где располагался паркинг, он неспешным шагом дошел до изумрудного скоростного флаера с бронированным корпусом, носящего имя «Юлий Цезарь», и с пульта отключил сигнализацию. Оказавшись в салоне, Ярослав включил стереосистему, загрузив на прослушивание файл с альбомом группы «Тяни-Толкай». Группа исполняла музыку в стиле жесткого металлического рока с психоделическими текстами готической направленности, что пришлось по вкусу Ярославу.

Он включил автопилот, выбрав в навигационной системе кратчайший маршрут собственной разработки до дома Папы, и откинулся в кресле, прикрыв глаза.

«Юлий Цезарь» плавно оторвался от крыши дома и стал набирать высоту, увеличивая скорость до разрешенного предела.

Дом шефа представлял из себя трехэтажный кирпичный особняк с четырьмя готическими башенками (по числу дочерей), парковочной площадкой возле дома, летним бассейном и тенистым парком. Территорию особняка окружал каменный забор, который был оснащен сторожевой системой «Доберман» и блокпостами робоохраны через каждые сто метров. Дом, а также все хозяйственные постройки и забор освещались прожекторами, так что заходящему на посадку «Юлию Цезарю» было видно парковочное место.

На парковке Ярослава уже встречали — собственный заместитель Сергей Зубарев и двое охранников, все из отряда специального назначения «Витязь». В руках охранников блестели черными стволами автоматы. Никогда раньше служба охраны не носила автоматы на вверенной ей территории! Автоматы имелись в оружейном секторе, но оттуда практически ни разу не извлекались.

— Что у нас стряслось? — спросил Ярослав, направляясь к лифтовому корпусу.

— Кто его знает? — посетовал Зубарев. — Папа никому ничего не говорит. Созвал общую сходку. Обещались прибыть четыре сына. Плюс вся семья. Похоже — что-то серьезное…

— Как у Папы настроение?

— Как ни странно — радужное. Такое ощущение, что он поймал самую крупную рыбину в своей жизни.

Яровцев с сопровождением вошел в лифтовой корпус, пересек его и углубился в правое крыло дома. Миновав несколько холлов и залов, он оказался на служебной лестнице, поднялся по ней на третий этаж и вышел уже в одной из башен-близнецов.

Папа его ждал. Он сидел в книжном зале во главе массивного дубового стола, покрытого черным лаком. Стены зала скрывали стеллажи с книгами и гобелены с рисунками на мотивы литературных сюжетов. Здесь был Фауст, склоненный ниц перед Вельзевулом, и Дон Кихот Ламанчский, штурмующий мельницы, и четверо мушкетеров, воздевшие над головами шпаги, и Анна Каренина, замершая на перроне в ожидании поезда, и Пьер Безухов в горящем Смоленске. Яровцев знал наизусть этот зал, гобелены и хозяина. Если шеф сидел во главе стола, значит, разговор предстоял серьезный и торжественный одновременно. Судя по выражению лица Папы, торжественности не миновать.

В книжный зал вошел Семен Костарев, правая рука Папы, с подносом, на котором стояла бутылка с четырьмя бокалами и блюдо с зеленым виноградом.

— Очень рад тебя видеть, Ярослав, — поднялся из кресла шеф. — Подойди к старику, дай обнять.

Яровцев послушно исполнил просьбу, которая являлась прямым приказом, и приблизился к Папе. Папа был массивным человеком, похожим на медведя, с длинными седыми волосами, заплетенными на затылке в тугую косу, массивной квадратной челюстью, которую частично скрывала черная с проседью борода. Шеф сгреб Яровцева в объятия и сжал так, что Ярослав приготовился прощаться с жизнью, успев мысленно пожалеть о не составленном заранее завещании. Выпустив его из объятий, Папа уселся обратно в кресло и рявкнул: