Глава 3

Роберт Деспенсер, четвертый виконт Сарсбрук, быстро шел по Гайд-парку. Был яркий, солнечный апрельский день, и парк был полон лондонцами, спешившими насладиться хорошей погодой. Навстречу ему ехали модно одетые дамы и джентльмены в роскошных фаэтонах, пешеходы спешили по широким дорожкам зеленого парка.

Лорд Сарсбрук давно взял себе за правило совершать короткую прогулку каждое утро, будь то дождь или хорошая погода. Эти прогулки давали виконту возможность немного размяться и в тоже время поразмышлять.

Его милость был существом с определенными устоявшимися привычками, и его упорядоченная жизнь была лишена неожиданностей. Резиденцией виконта был Сарсбрук-Хаус – внушительное, массивное здание эпохи королевы Анны. Он жил там один, посещаемый редкими гостями, и проводил время вне лондонского светского общества.

Обладатель солидного состояния и блестящей родословной, Сарсбрук жил тем не менее очень скромно. Его милость одевался просто, обращая более внимание на удобство, нежели на требования моды. Он имел собственное мнение о своем внешнем виде и не заботился особенно, что подумают о нем. Таким образом, он делал то, что ему нравится, и жил так, как он того хотел.

Обычным занятием для джентльменов его круга было проводить время на скачках. Сарсбрук, однако, имел весьма незначительный интерес к подобного рода увеселениям. Он не любил охоту и стрельбу. Не увлекался дамами полусвета, как то делали многие знатные особы.

Имея положение и состояние, Сарсбрук был весьма лакомой добычей, правда, практически неуязвимой для охотниц, стремящихся обворожить его.

Его милость весьма невысоко оценивал весь женский пол, но назвать его женоненавистником было бы не совсем правильно, так как его мнение о мужчинах было столь же невысоким. В двадцать шесть лет восприятие Сарсбруком всего человеческого рода был удручающим. Он был очень циничен и слишком многие ему не нравились. Многие из тех, кто знал лорда Сарсбрука, находили его слишком гордым, нелюбезным и вообще неприятным. То, как воспринимали его в свете, его совершенно не заботило. Он более предпочитал общество своих близких друзей и любимых книг.

Если бы кто-нибудь наблюдал за лордом Сарсбруком, идущим по парку, то увидел бы высокого молодого человека, одетого в респектабельный костюм, панталоны и бобровую шапку. На худом вытянутом лице виконта застыло задумчивое выражение. Он размышлял о некоторых эзотерических положениях греческой философии.

Имея склонность к интеллектуальным занятиям с самого детства, виконт посвятил себя изучению классики. Он проявил такую одаренность, овладев латынью и греческим языком, немало удивив преподавателей в Итоне. Среди знати прилежные ученики были большой редкостью. К слову сказать, одержимость науками воспринималась в обществе с подозрением, но ничто не смущало Сарсбрука, который рос упорным, необычайно сосредоточенным ребенком. В Итоне он дружил с прилежными мальчиками, не обращая внимания на их знатность и происхождение.

После смерти отца четыре года назад Сарсбрук унаследовал земли и титул. Присущее ему чувство долга и ответственности заставило его очень тщательно следить за имуществом семьи. Заботы виконта о его значительном наследстве, а также настойчивость и прилежание в овладении классическим наследием древних греков и римлян занимали практически все его время. Не так давно он начал новый перевод «Илиады» Гомера.

Выйдя из парка, виконт направился прямо в Сарсбрук-Хаус. Когда он оказался наконец в своей резиденции, его встретил дворецкий.

– Милорд!

– Арчер, – сказал он, подавая слуге шляпу и перчатки.

– Мистер Хант хочет видеть вас. Он ожидает в гостиной.

– Мистер Хант? Хорошо, я приму его. Сарсбрук нахмурился, раздумывая, что привело мистера Ханта. Хант был адвокатом и вел дела дяди Сарсбрука, сэра Хэмфри Мэтланда.

Когда его милость вошел в комнату, юрист поспешил к нему.

– Лорд Сарсбрук, – сказал он, кланяясь.

– Хант, – в свою очередь приветствовал его виконт, отметив скорбное выражение на лице адвоката. – Что-нибудь случилось?

– Боюсь, что да, милорд. У меня очень плохие новости.

– Что-нибудь с дядей? Он болен?

– Сожалею, что должен сообщить вам плохие новости, милорд. Сэм Хэмфри умер прошлой ночью.

– О Боже! Но мы же виделись с ним еще на прошлой неделе! Он неплохо выглядел.

– Да, милорд, я виделся с вашим дядей всего два дня назад. Доктор Эванс считает, что это сердце. Примите мои соболезнования, милорд. Ваш дядя был хорошим человеком. Нам будет не хватать его.

Сарсбрук рассеянно кивнул, пытаясь осознать то, что услышал. Новость о смерти дяди была поразительной. Он любил сэра Хэмфри, ведь тот был из тех немногих людей, к которым виконт питал привязанность. Баронет был единственным родственником, которого Сарсбрук уважал. Виконт с трудом отвлекся от своих мыслей.

– Извините, Хант, эта новость слишком неожиданная.

– Да, милорд. Вам лучше присесть.

Сарсбрук опустился на софу. Хант продолжал что-то говорить о предстоящих похоронах, но виконт слушал невнимательно. Он думал о сэре Хэмфри. Баронет был человеком добрым, с хорошим чувством юмора, хотя и немного эксцентричным. Он очень любил своего племянника Роберта и всегда был на его стороне.

Пока адвокат занудно объяснял что-то, Сарсбрук вспоминал дядю и с печалью представлял себе прощание со своим любимым родственником.

На следующий день после получения изумрудного ожерелья Пандора сидела дома в ожидании визита Андервуда. Она провела все утро в тяжелых раздумьях о том, что с ее стороны, наверное, большая глупость– отвергать такого состоятельного человека, ведь семья находилась в весьма бедственном положении. Конечно же, такой богатый человек, как Артур Андервуд, мог помочь им. И если она выйдет за него замуж, он сделает это.

Мистер Марш был непреклонен в своем мнении, что Пандора не должна выходить за Андервуда. Он объяснял свое упорство тем, что этот брак сделает ее несчастной. Отец постоянно твердил ей, что не хочет выдавать ее замуж за человека старше его самого, особенно за Артура Андервуда.

Когда мистер Марш увидел изумрудное ожерелье, он, казалось, был изумлен еще больше, чем Пандора. Будучи человеком широких взглядов, мистер Марш все же был шокирован смелостью Андервуда. Он сказал Пандоре, что посылать такое ожерелье молодой девушке, когда еще не было получено официального согласия на брак, было неслыханной дерзостью.

Лиззи отнюдь не разделяла возмущения отца по поводу подарка. Младшая Марш с восхищением щебетала, глядя на ожерелье. Она всегда мечтала иметь собственные драгоценности, потому очень просила примерить ожерелье. И когда отец приказал ей снять его, Лиззи чуть не заплакала.

Мнение Лиззи о мистере Андервуде мгновенно переменилось, когда она увидела проявление такого неожиданного великодушия. Все утро Лиззи уговаривала Пандору пересмотреть ее отношение к Андервуду.

– Жаль, конечно, что он не молод и не красив, но он ведь так богат! – рассуждала она. – А если он будет дарить жене драгоценности и наряды, все остальное– просто мелочи!

Но уговоры Лиззи не подействовали на сестру. Мистер Марш, раздосадованный рассуждениями младшей дочери, послал ее с Винфилдом в гости к тетушке Леттиции.

В полдень Пандора сидела в гостиной, подшивая платье Лиззи и ожидая появления Андервуда. Когда платье было закончено, она взяла книгу и попыталась читать, но с трудом могла сосредоточиться. Она постоянно смотрела на часы, желая, чтобы Андервуд поскорее появился и она могла бы вернуть ему ожерелье и отказаться выйти за него замуж.

Отложив наконец книгу, Пандора вышла в гостиную. Там она нашла отца, который читал газету, удобно устроившись на софе.

– Папа, – Пандора присела рядом, – уже поздно, а «мой Ланселот» все не появляется.

Легкая улыбка скользнула по лицу мистера Марша. В свои пятьдесят лет он оставался красивым, привлекательным мужчиной с седыми волосами и яркими голубыми глазами.

– Я все еще не могу поверить в неслыханную дерзость этого человека, пославшего такое ожерелье. Я дам ему понять, что такой поступок не приличествует джентльмену.

– Нет, папа, не надо. Я думаю, что будет лучше сохранить хорошие отношения с Андервудом.

– В самом деле? Дорогая моя, я не думаю, что это возможно. Очевидно, он очень влюблен в тебя, если посылает такие подарки. Твой отказ потрясет его.

– Не знаю, папа. Я понимаю, что нравлюсь ему, но едва ли это могло стать такой безумной страстью. Нет, в самом деле я не могу объяснить столь странного поступка с его стороны. – Пандора помедлила. – Интересно, сколько могут стоить такие изумруды?

– Не знаю, – улыбнулся отец. – Я не так уж часто в своей жизни покупал драгоценности. Но на вид это очень дорогое украшение. Я даже беспокоюсь, что оно находится в нашем доме, и думаю, лучше будет отправить изумруды, да и Андервуда с ними в придачу.

– Папа, неужели тебе не хочется иметь мистера Андервуда в качестве зятя? Лиззи считает, что я упускаю чудесную возможность заполучить богатого мужа.

– Не смеши меня. Он никогда не станет моим зятем.

Пандора улыбнулась.

– Винфилд все подзуживает меня попросить мистера Андервуда выхлопотать для него место. Я отказала в его просьбе, хотя, возможно, я не права. Он мог бы рекомендовать Винфилда на какой-нибудь пост в правительстве. А теперь я не знаю, удобно ли говорить с ним.

– Не беспокойся об этом, дорогая. Я сомневаюсь, что Андервуд будет утруждать себя ради блага твоего брата.

Мистер Марш посмотрел на часы.

– Четыре часа. Я думаю, он уже должен был появиться. Он слишком нетороплив для влюбленного.

– Папа! Отец засмеялся.

– Хочешь, пока сыграем партию в шахматы?

– Да, хорошая мысль, – сказала Пандора. Они с отцом были заядлыми игроками и проводили много времени за шахматами.

Я отвлеку тебя от мыслей об Андервуде, – сказал мистер Марш.

Пандора согласно кивнула, думая, что ей действительно стоит отвлечься. Они встали с софы и заняли места за шахматной доской, которая всегда была наготове. Вскоре Пандора и ее отец уже были увлечены игрой.

Час спустя мистер Марш победоносно поставил мат дочери.

– Я победил, моя девочка. Это означает, что твои мысли витали где-то далеко. – Он вновь взглянул на часы. – А Андервуда все еще нет. Уже и полдень миновал. Но что это? Я слышу экипаж!

Отец и дочь поспешили к окну, откуда была видна улица. Экипаж остановился напротив дома, но это был не роскошный экипаж мистера Андервуда, о котором восхищенно говорила Лиззи, а невзрачный портшез тетушки Леттиции.

– Тетушка отправила их домой в своем экипаже, – сказала Пандора, видя, как ее брат и сестра выходят из него.

– Без сомнения, твоя сестра заявила, что слишком устала для прогулок, – сказал мистер Марш.

Когда Лиззи и Винфилд вошли в гостиную, с нетерпением ожидая рассказа о визите Андервуда, оба были разочарованы, узнав, что он не появлялся.

Наступило время обеда. Все четверо вновь собрались в столовой, к ним присоединился Николас, который провел весь день в трудах над латынью вместе со своим преподавателем.

Беседа за столом вращалась только вокруг персоны мистера Андервуда и сплетен, которые Лиззи и Винфилд услышали в доме тетушки Леттиции – всем прочим она была известна как миссис Паджет. Миссис Паджет всегда могла рассказать очень милые и интересные истории о людях своего круга и даже о светском обществе, хотя ни разу не принимала никого из них.

Обед был завершен, и семья перешла в гостиную, где Лиззи продолжала пересказывать то, что она услышала у тетушки.

– Да ты переполнена всякими историями, – сказал мистер Марш.

– Но мы не виделись с тетушкой почти неделю, папа. И потом мне было так трудно удержаться и не рассказать об ожерелье Пандоры. – Лиззи изобразила страдальческий взор.

Старший Марш строго-настрого запретил дочери что-либо говорить об изумрудах. Зная, что его сестра первая сплетница, мистер Марш отнюдь не хотел, чтобы Леттиция Паджет разнесла эту новость по всему городу.

– И все-таки очень странно, что мистер Андервуд не появился, – сказал Винфилд.

– Может, он заболел? – предположила Лиззи.

– Болен он или нет, он мог бы послать записку, – не унимался Винфилд.

Пандора нахмурилась. Действительно, это было странно, что Андервуд ничего не дал о себе знать.

– Не могу же я и завтра вот так сидеть вес день и ждать его. Папа, может, ты утром проводишь меня к нему, чтобы отдать ожерелье?

– Хорошо. С радостью сделаю это. Чем раньше мы расстанемся с этим ожерельем, тем лучше.

Пандора кивнула, но Лиззи подумала, что сестре жаль расставаться с драгоценностями.

Глава 4

Роберт Деспенсер, четвертый виконт Сарсбрук, быстро шел по Гайд-парку. Был яркий, солнечный апрельский день, и парк был полон лондонцами, спешившими насладиться хорошей погодой. Навстречу ему ехали модно одетые дамы и джентльмены в роскошных фаэтонах, пешеходы спешили по широким дорожкам зеленого парка.

Лорд Сарсбрук давно взял себе за правило совершать короткую прогулку каждое утро, будь то дождь или хорошая погода. Эти прогулки давали виконту возможность немного размяться и в тоже время поразмышлять.

Его милость был существом с определенными устоявшимися привычками, и его упорядоченная жизнь была лишена неожиданностей. Резиденцией виконта был Сарсбрук-Хаус – внушительное, массивное здание эпохи королевы Анны. Он жил там один, посещаемый редкими гостями, и проводил время вне лондонского светского общества.

Обладатель солидного состояния и блестящей родословной, Сарсбрук жил тем не менее очень скромно. Его милость одевался просто, обращая более внимание на удобство, нежели на требования моды. Он имел собственное мнение о своем внешнем виде и не заботился особенно, что подумают о нем. Таким образом, он делал то, что ему нравится, и жил так, как он того хотел.

Обычным занятием для джентльменов его круга было проводить время на скачках. Сарсбрук, однако, имел весьма незначительный интерес к подобного рода увеселениям. Он не любил охоту и стрельбу. Не увлекался дамами полусвета, как то делали многие знатные особы.

Имея положение и состояние, Сарсбрук был весьма лакомой добычей, правда, практически неуязвимой для охотниц, стремящихся обворожить его.

Его милость весьма невысоко оценивал весь женский пол, но назвать его женоненавистником было бы не совсем правильно, так как его мнение о мужчинах было столь же невысоким. В двадцать шесть лет восприятие Сарсбруком всего человеческого рода был удручающим. Он был очень циничен и слишком многие ему не нравились. Многие из тех, кто знал лорда Сарсбрука, находили его слишком гордым, нелюбезным и вообще неприятным. То, как воспринимали его в свете, его совершенно не заботило. Он более предпочитал общество своих близких друзей и любимых книг.

Если бы кто-нибудь наблюдал за лордом Сарсбруком, идущим по парку, то увидел бы высокого молодого человека, одетого в респектабельный костюм, панталоны и бобровую шапку. На худом вытянутом лице виконта застыло задумчивое выражение. Он размышлял о некоторых эзотерических положениях греческой философии.

Имея склонность к интеллектуальным занятиям с самого детства, виконт посвятил себя изучению классики. Он проявил такую одаренность, овладев латынью и греческим языком, немало удивив преподавателей в Итоне. Среди знати прилежные ученики были большой редкостью. К слову сказать, одержимость науками воспринималась в обществе с подозрением, но ничто не смущало Сарсбрука, который рос упорным, необычайно сосредоточенным ребенком. В Итоне он дружил с прилежными мальчиками, не обращая внимания на их знатность и происхождение.

После смерти отца четыре года назад Сарсбрук унаследовал земли и титул. Присущее ему чувство долга и ответственности заставило его очень тщательно следить за имуществом семьи. Заботы виконта о его значительном наследстве, а также настойчивость и прилежание в овладении классическим наследием древних греков и римлян занимали практически все его время. Не так давно он начал новый перевод «Илиады» Гомера.

Выйдя из парка, виконт направился прямо в Сарсбрук-Хаус. Когда он оказался наконец в своей резиденции, его встретил дворецкий.

– Милорд!

– Арчер, – сказал он, подавая слуге шляпу и перчатки.

– Мистер Хант хочет видеть вас. Он ожидает в гостиной.

– Мистер Хант? Хорошо, я приму его. Сарсбрук нахмурился, раздумывая, что привело мистера Ханта. Хант был адвокатом и вел дела дяди Сарсбрука, сэра Хэмфри Мэтланда.

Когда его милость вошел в комнату, юрист поспешил к нему.

– Лорд Сарсбрук, – сказал он, кланяясь.

– Хант, – в свою очередь приветствовал его виконт, отметив скорбное выражение на лице адвоката. – Что-нибудь случилось?

– Боюсь, что да, милорд. У меня очень плохие новости.

– Что-нибудь с дядей? Он болен?

– Сожалею, что должен сообщить вам плохие новости, милорд. Сэм Хэмфри умер прошлой ночью.

– О Боже! Но мы же виделись с ним еще на прошлой неделе! Он неплохо выглядел.

– Да, милорд, я виделся с вашим дядей всего два дня назад. Доктор Эванс считает, что это сердце. Примите мои соболезнования, милорд. Ваш дядя был хорошим человеком. Нам будет не хватать его.

Сарсбрук рассеянно кивнул, пытаясь осознать то, что услышал. Новость о смерти дяди была поразительной. Он любил сэра Хэмфри, ведь тот был из тех немногих людей, к которым виконт питал привязанность. Баронет был единственным родственником, которого Сарсбрук уважал. Виконт с трудом отвлекся от своих мыслей.

– Извините, Хант, эта новость слишком неожиданная.

– Да, милорд. Вам лучше присесть.

Сарсбрук опустился на софу. Хант продолжал что-то говорить о предстоящих похоронах, но виконт слушал невнимательно. Он думал о сэре Хэмфри. Баронет был человеком добрым, с хорошим чувством юмора, хотя и немного эксцентричным. Он очень любил своего племянника Роберта и всегда был на его стороне.

Пока адвокат занудно объяснял что-то, Сарсбрук вспоминал дядю и с печалью представлял себе прощание со своим любимым родственником.

На следующий день после получения изумрудного ожерелья Пандора сидела дома в ожидании визита Андервуда. Она провела все утро в тяжелых раздумьях о том, что с ее стороны, наверное, большая глупость– отвергать такого состоятельного человека, ведь семья находилась в весьма бедственном положении. Конечно же, такой богатый человек, как Артур Андервуд, мог помочь им. И если она выйдет за него замуж, он сделает это.

Мистер Марш был непреклонен в своем мнении, что Пандора не должна выходить за Андервуда. Он объяснял свое упорство тем, что этот брак сделает ее несчастной. Отец постоянно твердил ей, что не хочет выдавать ее замуж за человека старше его самого, особенно за Артура Андервуда.

Когда мистер Марш увидел изумрудное ожерелье, он, казалось, был изумлен еще больше, чем Пандора. Будучи человеком широких взглядов, мистер Марш все же был шокирован смелостью Андервуда. Он сказал Пандоре, что посылать такое ожерелье молодой девушке, когда еще не было получено официального согласия на брак, было неслыханной дерзостью.

Лиззи отнюдь не разделяла возмущения отца по поводу подарка. Младшая Марш с восхищением щебетала, глядя на ожерелье. Она всегда мечтала иметь собственные драгоценности, потому очень просила примерить ожерелье. И когда отец приказал ей снять его, Лиззи чуть не заплакала.

Мнение Лиззи о мистере Андервуде мгновенно переменилось, когда она увидела проявление такого неожиданного великодушия. Все утро Лиззи уговаривала Пандору пересмотреть ее отношение к Андервуду.

– Жаль, конечно, что он не молод и не красив, но он ведь так богат! – рассуждала она. – А если он будет дарить жене драгоценности и наряды, все остальное– просто мелочи!

Но уговоры Лиззи не подействовали на сестру. Мистер Марш, раздосадованный рассуждениями младшей дочери, послал ее с Винфилдом в гости к тетушке Леттиции.

В полдень Пандора сидела в гостиной, подшивая платье Лиззи и ожидая появления Андервуда. Когда платье было закончено, она взяла книгу и попыталась читать, но с трудом могла сосредоточиться. Она постоянно смотрела на часы, желая, чтобы Андервуд поскорее появился и она могла бы вернуть ему ожерелье и отказаться выйти за него замуж.

Отложив наконец книгу, Пандора вышла в гостиную. Там она нашла отца, который читал газету, удобно устроившись на софе.

– Папа, – Пандора присела рядом, – уже поздно, а «мой Ланселот» все не появляется.

Легкая улыбка скользнула по лицу мистера Марша. В свои пятьдесят лет он оставался красивым, привлекательным мужчиной с седыми волосами и яркими голубыми глазами.

– Я все еще не могу поверить в неслыханную дерзость этого человека, пославшего такое ожерелье. Я дам ему понять, что такой поступок не приличествует джентльмену.

– Нет, папа, не надо. Я думаю, что будет лучше сохранить хорошие отношения с Андервудом.

– В самом деле? Дорогая моя, я не думаю, что это возможно. Очевидно, он очень влюблен в тебя, если посылает такие подарки. Твой отказ потрясет его.

– Не знаю, папа. Я понимаю, что нравлюсь ему, но едва ли это могло стать такой безумной страстью. Нет, в самом деле я не могу объяснить столь странного поступка с его стороны. – Пандора помедлила. – Интересно, сколько могут стоить такие изумруды?

– Не знаю, – улыбнулся отец. – Я не так уж часто в своей жизни покупал драгоценности. Но на вид это очень дорогое украшение. Я даже беспокоюсь, что оно находится в нашем доме, и думаю, лучше будет отправить изумруды, да и Андервуда с ними в придачу.

– Папа, неужели тебе не хочется иметь мистера Андервуда в качестве зятя? Лиззи считает, что я упускаю чудесную возможность заполучить богатого мужа.

– Не смеши меня. Он никогда не станет моим зятем.

Пандора улыбнулась.

– Винфилд все подзуживает меня попросить мистера Андервуда выхлопотать для него место. Я отказала в его просьбе, хотя, возможно, я не права. Он мог бы рекомендовать Винфилда на какой-нибудь пост в правительстве. А теперь я не знаю, удобно ли говорить с ним.

– Не беспокойся об этом, дорогая. Я сомневаюсь, что Андервуд будет утруждать себя ради блага твоего брата.

Мистер Марш посмотрел на часы.

– Четыре часа. Я думаю, он уже должен был появиться. Он слишком нетороплив для влюбленного.

– Папа! Отец засмеялся.

– Хочешь, пока сыграем партию в шахматы?

– Да, хорошая мысль, – сказала Пандора. Они с отцом были заядлыми игроками и проводили много времени за шахматами.

Я отвлеку тебя от мыслей об Андервуде, – сказал мистер Марш.

Пандора согласно кивнула, думая, что ей действительно стоит отвлечься. Они встали с софы и заняли места за шахматной доской, которая всегда была наготове. Вскоре Пандора и ее отец уже были увлечены игрой.

Час спустя мистер Марш победоносно поставил мат дочери.

– Я победил, моя девочка. Это означает, что твои мысли витали где-то далеко. – Он вновь взглянул на часы. – А Андервуда все еще нет. Уже и полдень миновал. Но что это? Я слышу экипаж!

Отец и дочь поспешили к окну, откуда была видна улица. Экипаж остановился напротив дома, но это был не роскошный экипаж мистера Андервуда, о котором восхищенно говорила Лиззи, а невзрачный портшез тетушки Леттиции.

– Тетушка отправила их домой в своем экипаже, – сказала Пандора, видя, как ее брат и сестра выходят из него.

– Без сомнения, твоя сестра заявила, что слишком устала для прогулок, – сказал мистер Марш.

Когда Лиззи и Винфилд вошли в гостиную, с нетерпением ожидая рассказа о визите Андервуда, оба были разочарованы, узнав, что он не появлялся.

Наступило время обеда. Все четверо вновь собрались в столовой, к ним присоединился Николас, который провел весь день в трудах над латынью вместе со своим преподавателем.

Беседа за столом вращалась только вокруг персоны мистера Андервуда и сплетен, которые Лиззи и Винфилд услышали в доме тетушки Леттиции – всем прочим она была известна как миссис Паджет. Миссис Паджет всегда могла рассказать очень милые и интересные истории о людях своего круга и даже о светском обществе, хотя ни разу не принимала никого из них.

Обед был завершен, и семья перешла в гостиную, где Лиззи продолжала пересказывать то, что она услышала у тетушки.

– Да ты переполнена всякими историями, – сказал мистер Марш.

– Но мы не виделись с тетушкой почти неделю, папа. И потом мне было так трудно удержаться и не рассказать об ожерелье Пандоры. – Лиззи изобразила страдальческий взор.

Старший Марш строго-настрого запретил дочери что-либо говорить об изумрудах. Зная, что его сестра первая сплетница, мистер Марш отнюдь не хотел, чтобы Леттиция Паджет разнесла эту новость по всему городу.

– И все-таки очень странно, что мистер Андервуд не появился, – сказал Винфилд.

– Может, он заболел? – предположила Лиззи.

– Болен он или нет, он мог бы послать записку, – не унимался Винфилд.

Пандора нахмурилась. Действительно, это было странно, что Андервуд ничего не дал о себе знать.

– Не могу же я и завтра вот так сидеть вес день и ждать его. Папа, может, ты утром проводишь меня к нему, чтобы отдать ожерелье?

– Хорошо. С радостью сделаю это. Чем раньше мы расстанемся с этим ожерельем, тем лучше.

Пандора кивнула, но Лиззи подумала, что сестре жаль расставаться с драгоценностями.

Глава 4

На следующее утро Пандора с отцом шли пешком к резиденции Артура Андервуда. Стало чуть холоднее, но все равно день был превосходным для утренней прогулки. Пандоре понравилась идея прогуляться пешком, хотя мистер Марш немного боялся вот так просто нести изумруды. Он обернул кейс в коричневую бумагу, чтобы сделать его менее заметным для окружающих, и крепко прижимал его к себе, пока они шли по центральным улицам. Когда они прибыли в дом Андервуда, их встретил дворецкий.

– Мне очень жаль, господа, – сказал слуга в ответ на их просьбу сообщить, дома ли мистер Андервуд, – но хозяина нет. Мистер Андервуд уехал в Брайтон.

– В Брайтон? – переспросил мистер Марш и повернулся к Пандоре. – Вот это неожиданность!

– Когда же он уехал? – спросила Пандора.

– Три дня назад, – ответил дворецкий. – И мы не ожидаем его раньше, чем через четыре дня.

– Четыре дня! – воскликнул Марш.

Пандора подумала, что все это очень странно. Почему Андервуд преподнес ей такой подарок, а потом уехал из города? И уехал он три дня назад– задолго до того, как ожерелье было доставлено. Странное чувство овладело Пандорой. Что если вовсе не Андервуд послал это ожерелье? Кто же тогда мог это сделать?

Она слышала, что ее отец попросил дворецкого дать ему адрес Андервуда в Брайтоне. Слуга назвал отель.

Когда они вернулись домой, мистер Марш задумчиво покачал головой. Он все еще крепко сжимал в объятиях кейс.

– А я надеялся решить этот вопрос. Что за дело заставило Андервуда покинуть город?

– Не знаю, почему он уехал, – задумчиво сказала Пандора, глядя на отца.

– Может, он был уверен, что ты откажешь ему, и оставил это пока, чтобы ты могла подумать?

– С трудом верится, – ответила Пандора. Мистер Марш улыбнулся.

– А почему бы и нет? Он, наверное, вообразил, что ты за это время так полюбишь это ожерелье, что даже согласна будешь выйти за него замуж, чтобы только сохранить подарок.

Пандора только засмеялась в ответ.

Неделю спустя после смерти дяди Сарсбрук находился в весьма тяжелом положении. Сэр Хэмфри пожелал, чтобы его похоронили в церковных владениях в деревне Хеджвик, маленьком поселении в тридцати милях от Лондона, где находилось родовое поместье его сестры – матери виконта. Виконт ездил в Хеджвик с сестрой Изабеллой, которой даже ненадолго не хотелось покидать город.

На печальной церемонии похорон людей было немного. Виконт и его сестра представляли все семейство Сарсбруков. Были еще пожилые джентльмены, которые знали сэра Хэмфри еще по службе в армии много лет назад. Кроме того, присутствовали трое слуг баронета и дама, лицо которой было закрыто вуалью, но она сидела в самом дальнем конце церкви и ушла задолго до конца погребальной церемонии.