Во-вторых, представляется неоправданной жесткая привязка появления продуктивного человека к протестантской этике, иначе мы должны утверждать, что подобный тип экономического человека в принципе не может возникнуть в условиях другой идеологии. В-третьих, разве не могло быть так, что появление подобного человека могло быть следствием не столь романтических причин, а, например, просто следствием жесткой конкурентной борьбы и вытекающей отсюда необходимостью предлагать покупателям более выгодные условия сделок, когда вдруг обнаружилось, что честный бизнес выгоднее нечестного?
      Целью экономической деятельности является получение прибыли. Но не нужно быть экономистом, чтобы знать, что средства для существования и удовлетворения других потребностей могут добываться не только за счет экономической деятельности. Поэтому расширим сферу наших поисков и попробуем выделить способы неэкономической добычи средств и соответствующие им психологические типы.
      1. Иждивенческий. Исторически это первый тип. Первобытный человек не обязательно должен был трудиться. Он мог взять все необходимое в природе и жил собирательством, пока позволяли условия. Изменение условий жизни не привело к исчезновению этого типа. С исчезновением собирательства не исчезли его представители, просто они перестали собирать дары природы и начали просить деньги.
      Есть значительная часть населения, которая не может трудиться. Не могут трудиться дети, инвалиды, старики. Детей обычно содержат родители, опекуны или государство. Инвалиды и старики получают пенсии и/или находятся на иждивении у родных. Кроме того, и дети, и инвалиды, и старики могут существовать на милостыню. Есть трудоспособная часть населения, которой не дают трудиться -- безработные. Они существуют на пособие по безработице, помощь друзей и родственников, случайные заработки.
      2. Паразитический. Есть часть населения, которая, будучи трудоспособной, трудиться не хочет. Один из способов добычи средств к существованию, которым она пользуется -- просить подаяние. Если при исчезновении источника дохода иждивенцы погибают, то паразиты просто находят другой источник дохода.
      3. Криминально- милитаристский. У человека нет средств к существованию или их меньше, чем ему хотелось бы иметь, но они есть у соседа. Самое простое, что приходит в голову -- отнять их, и это, на первый взгляд, проще, чем пытаться добыть их самому. Когда человек от таких мыслей переходит к их осуществлению, он становится представителем другого типа: если пытается отнять или украсть у соплеменника -- криминального, если у соседнего племени -- милитаристского. По сути, криминально-милитаристский тип -- это просто обнаглевший паразитический. Паразит клянчит то, что мог бы заработать сам, преступник -- отнимает. Ни тот, ни другой ничего не занимаются никакой конструктивной экономической деятельностью, да и не пытаются.
      Появление новых типов не приводит к исчезновению старых. Просто могут меняться формы их проявления. После боя на его место сбегаются люди, которые в бою не участвовали, для мародерства -- паразитический тип нашел себе новую сферу деятельности. Появление средств компьютерной связи привело к появлению новых форм преступлений -- новую сферу деятельности нашел криминальный тип. Оборонная промышленность (хотя нередко ее продукция используется для нападения и грабежа, но людям нравится считать себя миролюбивыми, отсюда и название) -- это продуктивный тип, устроившийся на службу к милитаристскому.
      Кроме того, один человек может относиться к нескольким типам сразу. Например, днем работать, а вечером просить милостыню или совершать ограбления. Можно и совмещать -- использовать служебное положение для личной наживы. Чем выше служебное положение и больше материальных ценностей в распоряжении, тем больший простор для злоупотреблений.
      Давая ребенку милостыню, с одной стороны, мы зачастую спасаем его от голодной смерти. Но наши действия имеют и обратную сторону, а именно, мы формируем у него паразитическое мышление. Даже непродолжительное существование на такие доходы приводит к закреплению такого мышления и атрофии способности и желания заниматься общественно полезным трудом: человек -- товар скоропортящийся. Если у него со временем появится возможность работать, то маловероятно, что он ею воспользуется: зачем работать, если те же деньги можно получать не работая? Кстати, будет ли у него такая возможность? Кому нужен работник, не имеющий ни образования, ни квалификации? Если же ему перестанут давать деньги, то он, скорее всего, перейдет в сферу криминального бизнеса -- путь вниз всегда легче, чем вверх. Еще один важный момент -- нежелание делать над собой даже малейшее усилие приводит к тому, что человек зачастую предпочитает нищенское безделье более высоко оплачиваемому труду. Не случайно самыми нищими странами являются страны, расположенные, казалось бы, в наиболее благоприятных климатических условиях, обладающие богатыми природными ресурсами. И наоборот. Например, можно сопоставить "нищету богатой России и богатство нищей Японии" (М. В. Рац).
      Степень развития той или иной способности к добыванию средств к существованию и степень приверженности к тому или иному способу добычи может весьма сильно различаться. Одни считают ниже своего достоинства зарабатывать свой хлеб честным трудом, другие не признают иных способов существования, кроме честного труда, третьи с легкостью переходят от законных способов получения дохода к незаконным и обратно. Одни работники более образованы, опытны и квалифицированы, другие менее. У одних работа в руках горит, другие работают спустя рукава, третьи имитируют трудовую деятельность. Качество трудовых ресурсов не есть раз и навсегда данный факт. Государство имеет достаточно мощные рычаги для стимулирования развития этих ресурсов в нужном ему направлении.
      Во всякой СС существует система распределения жизненных благ, и соответственно, люди, которые этим распределением занимаются. Совершенно естественно, что распределяющие нарезают себе куски более жирные и толстые, чем всем остальным. Естественно, что право распределять начальство всегда оставляет за собой. А раз существует такая возможность, то весьма велико число желающих в этом распределении участвовать, поэтому число кандидатов в начальники намного больше, чем в подчиненные. Не случайно депутаты Думы первым делом установили себе очень неплохие оклады и другие привилегии, причем все это в полном соответствии с законом, хотя, судя по результатам их труда, их бы надо штрафовать. Причиной популярности бирж была именно возможность участия в распределении товаров со всеми вытекающими из нее возможностями.
      Помимо официально существующей системы распределения благ, в любой СС возникает неофициальная. Немало людей пытаются "подработать", используя свое положение в личных целях. Кроме того, есть обеспеченная часть населения. Криминальные элементы пытаются завладеть ее состоянием. Поэтому обеспеченные люди принимают меры безопасности. Эти меры безопасности стоят немалых денег. Они идут на содержание охраны и технические мероприятия. То есть, обеспеченная часть, чтобы не лишиться всего сразу "благодаря" одним, добровольно отдает меньшую часть своего состояния другим.
      Но все-таки что-то перепадает криминальным элементам. Они могут все награбленное пустить на личные нужды. Но они находятся вне закона, и будет гораздо полезнее для них потратить это на деятельность по обеспечению большей безопасности для себя. Робин Гуд раздавал часть добытого обездоленным и тем обеспечивал себе поддержку населения. Нынешние преступники тратят эту часть на подкуп должностных лиц, приобретение необходимых технических средств и другие меры безопасности.
      Если система не хочет быть задушенной на корню паразитами, преступниками и агрессорами, то в ней должны быть предусмотрены меры защиты от них. Для защиты от агрессоров используется армия. Для борьбы с преступниками и паразитами -- полиция. Но это кнут. Есть и пряник. Труд должен давать доход более высокий, чем безделье. Поэтому пособие по безработице меньше заработной платы. Если же это условие не соблюдается, то общество, хочет оно того или нет, поощряет рост числа паразитов. Более производительный труд должен и оплачиваться выше, иначе нет стимула для увеличения производительности труда. Принятая в СССР практика пересмотра (а точнее снижения) расценок при повышении производительности труда прямо подрывала желание трудиться производительно. Более квалифицированный труд должен иметь более высокую материальную оценку. В противном случае подрываются основы научно-технического прогресса в конкретной стране.
      Капитализм заставляет трудиться людей сам по себе, в силу своих внутренних свойств -- стимулом служат страх нищеты и стремление к обогащению. Социализм, с его уравнительной оплатой труда лишает человека этих стимулов. Поэтому, хочет того государство или нет, оно вынуждено вместо ликвидированных стимулов ввести новые. Отсюда следует эстетизация бескорыстного и безвозмездного труда во имя общества (Павка Корчагин) и охота за тунеядцами (суд над Бродским) -- попытки стимулировать экономическую деятельность неэкономическими методами. "Государство делает вид что платит, граждане делают вид, что работают".
      Если налоги, которыми государство облагает производителей, съедают всю прибыль без остатка, то можно с уверенностью заявить, что паразитическое мышление является мышлением государственным. В этих условиях не может быть никакой речи о расширении производства, его модернизации, росте заработной платы, да и о зарплате вообще. Естественно, что производители всеми правдами и неправдами пытаются утаить размеры своих доходов от государства. Таким образом, большая часть экономики становится теневой, и, следовательно, попадает в сферу криминального бизнеса со всеми вытекающими последствиями. Кроме того, исправно собирая налоги и нещадно карая уклоняющихся, оно не создает взамен никаких условий для нормальной работы: не создает нормальной законодательной базы для предпринимательства, не ограждает от криминальных посягательств, не поощряет производителей и не карает паразитов. То есть, в настоящее время государство является паразитом в полном смысле этого слова.
      Сейчас деньги являются "мерой всех вещей". Авторитет государства в мире главным образом зависит от его экономического могущества, авторитет члена общества в значительной степени зависит от толщины кошелька его владельца, авторитет членов семьи зависит от их доходов и если хотите, чтобы ваше слово в семье значило больше -- больше зарабатывайте. Естественно, хотелось бы зарабатывать как можно больше денег за как можно меньшее время, скажем, миллиард долларов за минуту, и затратить на это как можно меньше сил. Что же представляет собой система, которая дает возможность получать такие доходы, в которой высшей ценностью являются деньги? Это бандитская шайка. Правда, этот вид бизнеса связан с наибольшим риском, но есть немало людей, которых это не останавливает. Представим общество, которое состоит сплошь из таких людей -- у нас ничего не получится: чтобы что-то потреблять, надо что-то производить. Бандиты на это не способны. В этих условиях говорить о какой-либо конструктивной экономической деятельности не приходится -- такая система обречена на деградацию и вымирание, не только экономическую, но и физическую. Поэтому переход от криминально-паразитического мышления к авантюрному характеризуется подчинением Экономики Закону. Парадокс в том, что подъем экономики начинается, когда собственно Экономика перестает быть главной целью, а главной целью становится Закон. При этом на место наглых паразитов и нахрапистых бандитов приходят искусные мошенники, которые способны облегчить кошельки жертвы, не вступая в явное противоречие с законом (вспомните "четыреста способов сравнительно честного изъятия денег"). Но все имеет свою цену. Если мы платим за товар или услугу больше, чем она того стоит, то, вероятнее всего, мы стали жертвой обмана, если платим меньше -- значит, кого-то обманули мы. Платить можно не только деньгами, но и здоровьем, трудом, временем, совестью.
      Авантюризм проявляется не только непосредственно в области товарно-денежного обращения. Есть и другие формы. Например, кладоискательство, азартные игры, тотализатор, судебные тяжбы и другие, когда мы пытаемся получить максимальный выигрыш при минимальных затратах. Однако, бесплатный сыр обходится обычно дороже чем оплаченный или заработанный. Обычно, кладоискатель затрачивает на поиски больше средств, чем потом приобретает (если приобретает), игрок проматывает все, что у него есть, как бы много у него не было. Немногочисленные примеры удачливых авантюристов тонут в море других примеров, но каждый, кто вступает на этот путь, мечтает стать исключением, хотя с гораздо большей вероятностью он станет еще одним подтверждением правила.
      Возникновение продуктивного типа есть результат подчинения Экономики Морали. Парадокс номер два: продуктивность Экономики растет, когда она в иерархии общественных ценностей переходит со второго места на третье.
      Таким образом, становится очевидным, что экономический прогресс системы связан не только с производительностью труда трудоспособного населения, но и количеством и прожорливостью всевозможных паразитов и преступников. Попробуем весьма ориентировочно оценить экономические издержки, связанные с неидеальностью элементов СС.
      Расходы на госаппарат составляют от 8,5 (Мексика) до 20,8 % (Боливия) государственного бюджета (данные по Латинской Америке за 1983 год). Расходы на военные нужды от 2,7 (Мексика) до 20,3 % (Сальвадор). Есть основания полагать, что при любом, самом совершенном общественном устройстве государство сохранится, так как сохраняются задачи планирования, управления и распределения ресурсов. Если бы граждане были более качественными -- более здоровыми, честными, образованными и т. д. -- то и средств на содержание госаппарата уходило бы на порядок меньше. Получаем, что от 10 до 30 % государственного бюджета любой страны -- затраты на борьбу с проявлениями неидеальности собственных граждан и граждан соседних государств. То есть в мировом масштабе это составляет примерно один доллар из каждых трех- пяти. В структуре этих расходов затраты на предотвращение стихийных и техногенных катастроф и антиобщественных действий, на поиск и наказание виновных, на ликвидацию последствий. Но это только прямые расходы, только государственные и только декларируемые. Примером косвенных расходов может быть здравоохранение, которое занято лечением болезней, виновником возникновения которых зачастую является сам человек и/или общество. В бюджете многих, если не всех стран, есть секретные статьи расходов "на особые цели", которые, по сути, являются проявлением не вполне нравственных устремлений данного государства, а также предназначаются для борьбы с аналогичными устремлениями других государств. Негосударственные расходы -- это расходы, которые несет каждый гражданин общества, устанавливая замок в дверь, строя высокий забор вокруг дома, устанавливая сигнализацию, нанимая охрану, покупая сейф (кстати, государство также несет аналогичные расходы). Можно всего этого не делать, но тогда пеняйте на себя. Чем большей суммой располагает человек, тем больше риск стать жертвой преступников и тем больше средств он должен затратить на охранительные меры. Причем все эти меры только снижают вероятность ограбления, но не дают полной гарантии, потому что технический прогресс увеличивает возможности не только защиты, но и нападения. Если же человек ничего не имеет, то это не значит, что он гарантирован от преступных посягательств. Причем эти расходы самих проблем не решают, они только позволяют "контролировать ситуацию", а если называть вещи своими именами, просто не позволяют усугубиться этим проблемам еще больше. При существующем подходе они не могут быть решены в принципе, поскольку общество борется с последствиями, а не искореняет причины. Причина же -- неидеальность людей, составляющих общество.
      В этой необъявленной гражданской войне победителей нет. Общество теряет много сил и средств на борьбу с преступными и паразитическими элементами, преступники никогда не могут быть спокойны за свое настоящее и будущее. Ориентировочные экономические потери составляют примерно треть валового национального продукта, не считая той дополнительной экономической отдачи, которую могли бы дать эти средства, если бы они расходовались по-другому. Человеческие потери автор не имеет данных оценить, но в любом случае они невосполнимы.
      При учете экономических потерь, связанных с неидеальностью граждан, необходимо учесть, что и со стороны общества, и со стороны преступнопаразитических элементов действуют наиболее предприимчивые, энергичные, трудоспособные, квалифицированные и изобретательные люди. Если бы они вдруг перестали бороться друг с другом и занялись общественно полезным трудом, то общество оказалось бы в громадном выигрыше.
      Как бы то ни было, чем более качественны элементы системы, тем меньше расходов на устранение последствий, связанных с их неидеальностью, тем больше средств высвобождается на другие нужды, тем более эффективна экономика данной СС. Поэтому, когда государство, в силу каких бы то ни было причин, экономит на социальной защите населения, правоохранительных органах или каких-либо других программах, выполнение которых сказывается на качестве граждан, оно волей-неволей во имя сиюминутных интересов жертвует своим будущим и обрекает себя на несравнимо большие расходы впоследствии.
      Человек должен вырасти по возможности здоровым, сформироваться как ответственный гражданин своей страны, получить образование, специальность, накопить опыт работы и только после этого он станет давать максимальную отдачу обществу и убыток от его неидеальности будет минимальным. В ныне существующих обществах на это уходит лет 30-35. То есть только к началу второй половины жизни наступает расцвет личности. Было бы интересно узнать, какой процент людей в возрасте от 30 лет до пенсионного возраста составляют здоровые, образованные, высококвалифицированные, законопослушные люди и какой процент из них в полной мере реализует свой человеческий и профессиональный потенциал.
      30 лет для того, чтобы вырастить Человека. Для того, чтобы сделать человека инвалидом, физическим или духовным или убить его достаточно одной секунды, одного неосторожного или злонамеренного движения или слова.
      Несколько снизим пафос и от возвышенных материй перейдем к низменной бухгалтерии. Чтобы получить прибыль надо сделать вложения. Хотелось бы вложить как можно меньше, а получить как можно больше и как можно быстрее. Как уже говорилось, самый быстрый способ получения дивидендов -преступление. Вложения минимальны, выигрыш максимален (конечно, при условии, что все завершилось удачно. Для преступника). Но криминальный бизнес самый рискованный и выигрыш не гарантирован. О моральной стороне упоминать не будем.
      Попытаемся обуздать наши жадность и нетерпение. Пойдем по другому пути, более гуманному, более конструктивному и менее опасному. Откроем производство. Для этого нам нужны большие, чем в первом случае, капитальные вложения. Кроме того, понадобятся рабочие, по возможности квалифицированные. Надо позаботиться об условиях их труда и т. д. В этом случае потребуется от нескольких месяцев до нескольких лет, чтобы окупить затраты. Конечно, риск есть и в этом случае, но гораздо меньший: не "пан или пропал" а прибыль или разорение. Кроме того, можно принять целый ряд мер для уменьшения потерь в случае неудачи.
      Но опять что-то не так в наших рассуждениях. Преступник берет от общества все в готовом виде, если удастся. Предприниматель выглядит гораздо привлекательнее. Он вкладывает деньги, труд, создает рабочие места, занимается благотворительностью. Но социальная сфера, которая вырастила трудовые ресурсы, используемые бизнесменом (да и сам бизнесмен в свое время немало получил от той же социальной сферы), дала им образование, подготовила их, позаботилась об их здоровье (не будем сейчас затрагивать вопрос о том, насколько хорошо она справилась с этой задачей) почему-то выглядит нахлебницей. И не просто выглядит. Она и финансируется соответственно. А при таком финансировании она и не может нормально функционировать.
      Отсюда следует, что социальная сфера -- не нахлебник государства, не неизбежное зло, а сфера, занятая инвестированием в самый выгодный бизнес -в людей. Здоровые люди -- меньше затрат на медицину и лекарства, меньше потери рабочего времени, выплаты по нетрудоспособности, меньше иждивенцев и больше работников, выше производительность труда; умные люди -высокотехнологичное производство, передовая наука, совершенная техника; честные люди -- низкие затраты на борьбу с преступностью, всевозможные превентивные меры и ликвидацию последствий. Кроме прямого экономического эффекта социальные расходы способствуют снижению косвенных расходов. Например, чем более люди социально защищены, тем меньше вероятность противозаконных действий с их стороны. А чем большую отдачу дает тот или иной бизнес, тем больше нужно в него вкладывать -- окупится сторицей.
      Что же мешает такому взгляду на вещи? Сроки. Мы торопимся. Нам хочется все и сразу. Как можно большую выгоду за как можно меньшее время. Но никто ведь не требует закрыть фундаментальные научные исследования на том основании, что практические результаты будут невесть когда. Почему же мы готовы сэкономить на социальной сфере, хотя точно знаем, что затраты начнут окупаться через 20 лет, а максимальная отдача начнется через 30-35? К тому же, для бизнесмена 30 лет -- непозволительно большой срок. Он не может ждать столько, когда минутная оплошность может стоить ему его бизнеса.
      Кроме того, изменение временного масштаба может поставить под сомнение наши представления о выгодности некоторых видов бизнеса. Скажем, производство табачных и алкогольных товаров, давая какую-то прибыль в момент реализации этих товаров, оказывается в итоге убыточным для общества, так как этот бизнес основан на подрыве здоровья граждан. Разработка и производство вооружений -- в конечном итоге торговля здоровьем и жизнями людей. То есть, оба эти вида бизнеса по сути своей антиобщественны. Но почему-то эти виды бизнеса считаются вполне респектабельными, хотя такая же торговля здоровьем и жизнями людей путем производства и продажи наркотиков почему-то называется преступной.
      Таким образом, социальная сфера, фактически являясь инвестиционной по своему существу, рассматривается обществом как дотационная и финансируется по остаточному принципу, а отсюда низкая ее эффективность.
      Социальная сфера не может быть отдана на откуп частным лицам потому, что частник начнет делать удобных для себя людей, а кроме того, он и не захочет этого сделать, так как очень велики сроки окупаемости вложений. Разве что ограничится какими-то частными мерами, которые могут дать быстрый прямой эффект, скажем, организует курсы повышения квалификации для своих работников, или косвенный эффект, например, займется благотворительностью в целях саморекламы. Сказанное не означает требования оградить социальную сферу от помощи частных лиц. Наоборот, надо приветствовать любую помощь этой сфере. Но интересы общества всегда должны быть на первом плане.
      Не обязательно ждать 30 лет. Никто не ждет полного завершения строительства какого-нибудь промышленного гиганта. Цеха, строительство которых уже закончено, тут же начинают давать продукцию, пока достраиваются остальные. Кроме работ, требующих высочайшей квалификации и многолетнего опыта в обществе есть масса других работ, которые человек может выполнять задолго до того, как станет квалифицированным специалистом.
      Могут возразить, что в СССР уже проводилась примерно такая политика, которая, как нам говорят, закончилась полным провалом. Эта тема заслуживает более подробного рассмотрения. Сильные стороны этой политики состояли в том, что система социальной защиты охватывала все население без исключения всеми видами социальной защиты. В чем же преимущество такой системы? В том, что состояние здоровья того или иного гражданина, его уровень образования и квалификации мало зависит от его материального положения (было бы нелепо полностью отрицать такую зависимость). Чтобы готовить специалистов с высшим образованием, нужно иметь достаточное количество людей, имеющих среднее образование -- их подготовка поставлена на широкую ногу. Чтобы иметь передовую науку и технику надо иметь достаточное количество высококлассных специалистов -- для этого есть система высшего образования, научные, исследовательские и проектные институты. Чтобы иметь боеспособную армию нужно достаточное количество здоровых и крепких мужчин -- за этим следят системы здравоохранения и массового спорта. Разумеется, все эти системы обладали своими недостатками, и, конечно же, нуждались в реформировании, но не в уничтожении же. Низкая отдача, которую давала эта система, объяснялась не порочностью системы как таковой, а ее бюрократизацией, формализацией, исчерпанием возможностей экстенсивного развития этой системы, чрезмерностью уровня социальной защищенности.
      Перевод образования, здравоохранения и других сфер социальной защиты на коммерческую основу фактически означает, что полноценное здоровье и образование будут иметь только достаточно обеспеченные люди и члены их семей. Остальные не отрезаются от этих систем полностью. Просто вместо более-менее полноценной социальной защиты нищие будут иметь некий ее суррогат, а наиболее бедные не будут иметь и этого. Поскольку численность материально обеспеченного населения в России составляет десятые доли общей численности, то это значит, что здоровой и образованной будет примерно такая же часть. По сути, это подрыв здоровья нации, ее научного, производственного и военного потенциала.
      4.1. Посредничество
      У каждого человека есть какие-то проблемы. Если он может и хочет решить их сам, он их решает. Если не может или не хочет, то обращается к услугам посредников -- людей, которые могут решить его проблемы, или говорят, что могут их решить. Сломался телевизор -- идем к телемеханику, проблемы с водой -- звоним водопроводчику, со здоровьем неладно -- беспокоим врачей, душа не на месте -- обращаемся к священнику, жизнь в стране не нравится, -- голосуем за того или иного кандидата. Когда обращаемся к врачу, водопроводчику или телемеханику, то нас интересует только три вопроса: его квалификация, время исполнения заказа и стоимость его услуг. Его вероисповедание, партийная принадлежность, семейное положение и другие стороны его жизни нам безразличны, поскольку знаем, что никакого отношения к результату труда они не имеют.
      Иметь дело с работниками сферы быта просто, поскольку результат их труда вполне нагляден и если нас он не устраивает, то легко можем найти другого электрика или водопроводчика. Другое дело сфера психологическая, политическая или идеологическая. Зачастую нам остается просто поверить, что некий политик, экстрасенс или руководитель секты решает наши проблемы или хотя бы пытается их решить. А если результат нас не устраивает, то у них полно оправданий, и весьма убедительных, объясняющих причины неудач, доказательств того, что очередной кризис, архитекторами которого они являются, лишь преддверие небывалого роста. Политика, экономика, здоровье, душевное спокойствие зависят от множества факторов, отследить которые и специалисту непросто. Поди проверь их. То есть, посредническая деятельность, экономическая ли, политическая ли или любая другая есть весьма удобная ниша для всевозможных паразитов, готовых спекулировать чужим здоровьем и благополучием в личных интересах. Сказанное вовсе не означает, что любой посредник является мошенником. Здесь опять мы упираемся в вопросы совести и законопослушности посредника. Если посредник занят в сфере материального производства, просто уменьшается его свобода маневра, его просто становится легче изобличить. Но принципиальная возможность злоупотреблений есть всегда.
      Было бы неправомерно ограничивать сферу проявлений паразитизма и иждивенчества экономикой. Эти свойства проявляются, например, в идеологии, медицине. Иждивенчество идеологическое присуще духовно несамостоятельным людям, не способным самостоятельно обрести духовное равновесие, а идеологические паразиты -- те, кто этой несамостоятельностью спекулирует, разумеется, с немалой выгодой для себя, руководители всевозможных сект. Медицинское иждивенчество -- мнительность, неспособность или нежелание людей улучшить свое здоровье собственными силами ("Мнимый больной" Мольера), а медицинский паразитизм -- готовность спекулировать на этой человеческой слабости.
      Приходя к телемастеру, мы рискуем стать жертвой обмана: да, телевизор работает, но мастер заменил в нем какую-то деталь, или говорит, что ее заменил, которую можно было не менять, и эта замена повысила стоимость ремонта. То, что экстрасенс подчистил наше биополе под большим сомнением, а то, что он подчистил наши карманы -- несомненно. Никто не может утверждать, что, пожертвовав деньги на строительство храма, он наверняка избежит геенны огненной -- неисповедимы пути господни. Кто из политиков может доказать, что все хорошее, происходящее в стране дело его рук, а все плохое -- его политических противников? То, что очередной кандидат в спасители государства после выборов начнет заботиться о благе избирателей более чем сомнительно, а то, что его благосостояние сразу же пойдет в гору -- несомненно. Здесь мы опять сталкиваемся со спекуляциями на тему неопределенности и неизмеримости критериев. А потому в попытках определить качество того или иного "спасителя" от политики, экономики, религии, его способность решать наши проблемы, мы начинаем интересоваться его партийной принадлежностью, возрастом, семейным положением и т. д., то есть факторами, от которых качество специалиста нисколько не зависит.
      Есть только один источник благосостояния общества -- общественно полезный труд. Помимо того, что это единственный надежный источник дохода, это еще и единственно возможный и достойный способ бытия. Любая другая форма добычи средств к существованию, за исключением иждивенчества, предполагает, в той или иной форме, изъятие того, что произведено и/или заработано другими, т. е. является социально опасной. Поэтому, если общественно полезный труд стал не только средством получения доходов, но и единственным мыслимым для конкретного члена общества образом жизни, то такое положение дел, по идее, должно бы обществом только приветствоваться и поощряться. Таким образом, труд действительно облагораживает человека, какой бы банальной эта фраза не казалась. Увы, старое проклятие "чтоб ты жил на одну зарплату" -- сейчас все равно что фраза "чтоб ты сдох".