Излишнее возбуждение всегда мешает. Руки, конечно, у меня не дрожат. Я давно уже привык в минуты опасности сохранять внешнее хладнокровие – еще с войны. К опасности легко привыкаешь, если не делаешь из нее божество. Со второго, с третьего боя война становится работой, только делать ее стремишься с большим тщанием, чем обычную, потому что зарплата при ней выплачивается не деньгами, а пулями. Чем тщательнее трудишься, тем пули дальше от тебя летят. Но внутреннее хладнокровие – это совсем иное понятие. В моей, например, ситуации, при сильном возбуждении после обстрела машины за спиной, так и хотелось до отказа вдавить в пол педаль газа, чтобы хотя бы в скорости выплеснуть энергию, клокочущую в груди. Может быть, и хорошо, что в это время суток по Москве только ползком можно перебираться. Иначе, окажись дорога посвободнее, я мчался бы сломя голову до первого попавшегося столба.
      Снимать возбуждение нас когда-то учил хороший человек капитан Аведов. Командир роты понимал, что в таком специфическом бою, который должен вести спецназ ГРУ, хладнокровие внешнее и внутреннее должны совпадать, не создавая диссонанса. Он заботился о том, чтобы каждый солдат стал в бою дееспособной единицей, необходимой в общем ряду. Учил тому, что сам умел хорошо. А успокоить себя просто. Обыкновенным глубоким дыханием. Я подъезжал к конторе и дышал как можно глубже и равномернее. Больше на дыхании концентрировался, чем на движении. И это в итоге помогло. Успокоился. И в контору вошел уже вполне нормально, не бледный и не раскрасневшийся. Никто ничего и не увидел. А сам говорить о произошедшем, естественно, никому постороннему не стал. Да и о чем вообще-то говорить, если я и сам не понимал, что произошло. Не в меня, слава богу, стреляли, хотя я тоже представлял собой завидную мишень. Стреляли в моих преследователей... А кто? С какой целью? Темный лес...
      Мне вообще не было известно точно, знали ли парни из второй машины, чем занимается на этой дороге первая. Вовсе не обязательно, что я интересовал кого-то в «Гольфе». Их могла интересовать только одна «Шкода». Жалко, что я сразу «Гольф» не обнаружил. Хотелось бы узнать, в каком именно месте он пристроился третьим членом нашей кавалькады.
      Но вот это лицо... Человек на переднем пассажирском сиденье «Гольфа»... В профиль я его видел, когда сам он за работой автоматчиков наблюдал. И только в зеркало. Когда «Гольф» мимо меня проскакивал, скорость у него была уже такая, что лицо я разобрать не успел. Я вообще на лицо тогда не смотрел – думал о том, чтобы поймать момент и вовремя из машины выскочить, если попытаются стрелять в меня.
      Но потом, задним числом вспоминая все и анализируя, я снова и снова возвращался к этому лицу. Память у меня почти гениальная. Особенно на цифры. Много могу запомнить с одного раза. На лица память чуть-чуть хуже, но тоже неординарная. И знал уже, что я где-то это лицо видел, иначе не вспомнил бы его в такой критический момент... Но, как я ни напрягал ее, как ни насиловал бесполезными потугами, память никак не желала связать человека с каким-то конкретным моментом.
      Опыт подсказывал, что в таких случаях действовать следует предельно просто: отпустить память, что называется, в свободный полет. Не думать об этом человеке. В нужный момент лицо само собой встанет в принадлежащий ему ряд.
      И еще мне предстояло решить, как себя вести.

* * *

      На работе меня ждало довольно скучное занятие. Я уже два дня работал со старой программой нашей фирмы, с простой базой данных складского учета, приспосабливая ее к запросам конкретного заказчика, у которого обычный складской учет слегка отличался от общепринятого. Вместо стандартного прихода и ухода товара следовало обеспечить систему автоматического учета замены нового товара на старый и ввода данных в систему сразу со сканера штрих-кодов. Конечно, я понимал, что старый товар уже может и не иметь штрих-кодов, а если они появляются, значит, только что были наклеены, превращая старый товар в новый. Но меня это должно было мало интересовать, поскольку я не ставил себе задачу бороться с «бизнесом по-московски». Меня только сама скучная программа интересовала, и я подгонял ее под запросы клиента. Сложностей никаких не возникало. Вчера я почти закончил работу, осталось только маленькую проблему не решить, а просто просчитать в нескольких вариантах, чтобы выбрать наиболее выгодный, но утром, едва я включил компьютер, мысли сразу стали уходить от программирования к дорожному происшествию. И я никак не мог сосредоточиться.
      За два с небольшим года, прошедшие после войны, я разучился себя контролировать. А это было необходимо. И я усилием воли все же заставил себя сосредоточиться на работе. Не сразу, но все-таки удалось. Два часа ушло на просчитывание вариантов, и только после этого я ввел сверенные данные в программный реестр, чтобы обеспечить совместимость с системным реестром любого компьютера, и запустил проверку. Все... Сработало... Гора с плеч. Осталось представить программу заказчику. С этим решением я и решил покинуть контору, предварительно проверив в бухгалтерии оплату проекта. Она была произведена полностью, и потому я смело взял у секретарши заполненные бланки приемо-сдаточных актов, перебросил готовую работу на диск, убрал его в мини-кейс, затем в карман и позвонил заказчику, который, по прежней договоренности, сегодня должен был ждать меня для проверки заказа.
      Меня ждали...

* * *

      Программа была принята, акт подписан, а я, вместо того чтобы вернуться к себе в контору, неожиданно даже для себя заехал по дороге в интернет-клуб. Более того, я заехал в такой интернет-клуб, который был в стороне от моей прямой дороги. В полутемном помещении сидели за компьютерами несколько мальчишек, играли в сетевые игры. Я заплатил за час работы и выбрал себе компьютер в дальнем углу. Хотелось почему-то видеть входные двери.
      Администратор настойчиво желал усадить меня за другую машину, но я упрямо настаивал на своем:
      – Я человека жду. И хочу видеть, когда он придет...
      – Здесь он сам вас увидит. – Администратор показывал на ближний к двери компьютер.
      – Мне необходимо видеть, один он придет или нет. – Я не желал менять решения и говорил серьезным, впечатляющим, если не убеждающим тоном. У меня получается такой тон, и противной стороне, как правило, не хочется со мной спорить.
      Видимо, твердость в голосе и во взгляде убедили и его. Администратор, вздохнув и громко «цыкнув», подключил дополнительно ту машину, которую я хотел занять. Может быть, догадался, что я просто не хочу, чтобы кто-то наблюдал за моей работой. Что я там делаю, администратора по большому счету не касалось – заплатил деньги, и работай. Можешь ведро вирусов и канистру спама в сеть выбросить, с него за это не спросят, потому что за всеми клиентами он уследить не в состоянии.
      Я уже знал, что мне здесь надо. Я бывал в этом заведении и выбрал именно его потому, что в других клубах на компьютерах обычно не стоят дисководы. Здесь стоят. Правда, сами машины со слабоватой частотой процессора и имеют из всего оборудования только достаточно хорошие видеокарты, чтобы они не тормозили компьютерные игры. Ведь такие клубы именно для игроманов и создаются. Я не игроман. У меня задача была конкретная и простая – я захотел узнать как можно больше о своем бывшем командире роты капитане Аведове. Я сам еще не знал точно, зачем мне это может понадобиться. Но мелькнула в голове шальная мысль – а вдруг Вадим Палыч сейчас уже в Москве служит? Вот бы с кем посоветоваться по навалившейся на меня проблеме. Нет среди моих знакомых человека, который был бы лучшим советчиком в вопросе, когда людей средь бела дня у всех на глазах расстреливают из автоматов. Капитан, конечно же, не откажет. Не тот он человек, чтобы отказать своему бывшему солдату в помощи хотя бы советом. Естественно, рисковать и проводить розыски с рабочего компьютера я не хотел, хотя, конечно, изменить свой адрес можно и там, но помешал бы слишком пристальный контроль со стороны нашего системного администратора. Изменение адреса одного из компьютеров сразу будет зарегистрировано сервером. И потому я заехал именно сюда.
      Первоначально я просто по «поиску» попытался найти данные о Вадиме Палыче. Вдруг он где-то «засветился», и тогда не стоит ломать копья... Иногда так можно наткнуться на человека, которого никак не ожидал найти. Бывало уже такое.
      Но, к сожалению, в этот раз «поиск» результатов не дал. Пришлось десяток минут потратить на то, чтобы найти web-адрес сервера ГРУ, что вызвало некоторые затруднения, поскольку она, как оказалось, единственная спецслужба России, которая не имеет собственного пресс-центра. Но я обошелся другими методами – вставил диск с собственными программами, с помощью одной из них просмотрел несекретную исходящую почту генерального штаба и там нашел нужный адрес. Осталось сделать главное и самое простое. Найти данные на капитана Аведова. Я ввел пароль. И сервер ГРУ, несколько секунд подумав, откликнулся на мое предложение знакомства и податливо позволил мне поинтересоваться данными собственной объемной памяти. Первоначально мне был предложен список управлений и направлений. Среди него без проблем нашел управление кадров ГРУ, открыл папку управления в незащищенном секторе и ввел запрос на Вадима Павловича Аведова, без указания звания и места службы. Ответ пришел вскоре, очень удивил меня и расстроил.
      Честно говоря, я не предполагал, что Вадим Палыч в настоящее время окажется небоеспособным инвалидом. Я просмотрел последние данные медицинской карты. Да, это то самое ранение, полученное капитаном на моих глазах, когда я стоял буквально в метре от него, и шальная пуля вполне могла угодить в меня, но выбрала командира роты.
      Потом я посмотрел данные на капитана уже после службы, поскольку и такие в картотеке оказались. Не зря говорят, что если человек связал свою жизнь с ГРУ, то это навсегда. Вадим Палыч не выходил из-под контроля военной разведки, и даже были в материалах донесения двух людей, с ним беседовавших. Беседы были проверочными, в чем-то даже провокационными, но лишнего наш бывший командир роты ничего не сказал. Кстати, в этих донесениях я нашел номер домашнего и сотового телефона капитана Аведова. Это как раз то, что мне было нужно.
      Я сам не знаю, почему хотелось верить в то, что обращение к капитану Аведову поможет мне разрешить мои проблемы. Просто казалось так, и все. Наверное, потому, что он до сих пор был для меня авторитетом, идеалом и образцом человечности и порядочности. А это не всегда встретишь в человеке с такой боевой подготовкой, какую имеют офицеры спецназа ГРУ. Как правило, она людей огрубляет и очерствляет, делает равнодушными к чужой боли – так мне казалось. Хотя, может быть, я и не прав, потому что и наш командир взвода, помнится, тоже был хорошим человеком...
      Я закрыл программу и стер все данные о своей работе.

* * *

      На стоянке около конторы я увидел две ментовские машины. Вообще-то, менты были постоянными клиентами нашей фирмы, и удивляться присутствию их здесь не приходилось. Но мне почему-то показалось, что визит сразу двух машин как-то связан с моими сегодняшними неприятностями. И потому, поставив «Мазду» не на привычном месте, а через два дома, на чужой стоянке, я не поспешил пройти в контору, а остался за рулем. И так просидел минут десять, пока из дверей не вышли три человека. Двое уселись в одну машину, третий в другую, и уехали в разные стороны. Только после этого я переехал на свою стоянку.
      Охранник Коля Харламов за дверью приветственно поднял руку. Поскольку мы уже здоровались утром, я понял, что он желает нечто сообщить мне. И даже догадался – что.
      – Берсерк, ты зачем перекачал из американского банка миллион долларов?
      – Я был голоден, – вяло, с неохотой ответил я.
      – А теперь тебя менты ищут.
      – Ты удостоверение у них проверял?
      – Проверял, – подтвердил Харламов.
      – Управление «К»?
      Управление «К» в МВД занимается компьютерными преступлениями.
      – Нет. Просто уголовный розыск. Из административного округа, даже не из МУРа.
      – И группу захвата в кабинете оставили?
      – Если только пронесли в кармане.
      – Понял, Колян, спасибо.
      – А что ты натворил? – Харламов рад бы был услышать какую-нибудь захватывающую историю.
      – Я разве похож на болтуна? – спросил я в ответ с укором. И прошел на второй этаж в свой кабинет.
      У нас в конторе как-то было принято не ходить из кабинета в кабинет даже для того, чтобы сказать пару слов, а беседовать мы предпочитали через компьютер. И я уже до того привык к этому способу общения, что даже не посмотрел себе под ноги. Только усевшись за компьютерный стол и включив сетевой фильтр, увидел, что у порога лежит свернутый вдвое лист, вырванный из блокнота.
      В записке был номер мобильника. Текст под номером гласил: «Срочно позвоните! Капитан уголовного розыска Стаднюк».
      Раздумывать долго было просто не над чем. Я не знал за собой грехов, за которые следует отвечать. Конечно, странно, что менты сумели добраться до меня. На дороге стояло множество машин. И следовало знать, что расстрелянная «Шкода Фабия» ехала именно за мной, чтобы разыскивать меня так настойчиво. Не предполагал, что менты умеют работать так быстро...
      Я набрал номер. И только тут подумал, что пять минут назад прятался от ментов так, словно был в самом деле в чем-то виноват.

      Лейтенант Суглобов расстарался... К приезду следственной бригады стул перед рабочим столом в моем кабинете оказался занят крепким парнем в окровавленной одежде. По заклеенному вместе с половиной лица носу и большущей повязке на правой руке я без особого труда догадался, что это и есть единственная уцелевшая жертва расстрела «Шкоды Фабия». Сам Суглобов сидел на широком подоконнике и беззаботно мотал ногами. Можно было с разбегу приступить к допросу, но для начала следовало и соответствующее настроение создать, чтобы оно в воздухе витало и помогало нашему гостю правильно отвечать.
      – Это ты его так разукрасил? Я же просил тебя сильно не усердствовать... – усевшись за стол, спросил я лейтенанта с легким, но ощутимым укором. – У меня всегда рука дрожит, когда приходится бить по перевязке.
      – Не-а... Это Федю без меня, – ответил Костя, вдумчиво растягивая фразу и с удовольствием поддерживая тему. – Я же для начала всегда ноги ломаю, чтоб они вперед человека не убежали. А потом уже все остальное... Стиль работы собственных сотрудников, товарищ капитан, следовало бы знать.
      Я наклонился через стол и посмотрел на ноги задержанного. Они оказались без гипса, и меня это, очевидно, устроило.
      – Обыскали своего Федю? – спросил я Суглобова. – На предмет того, что нормальные люди в карманах не носят.
      – Перочинный ножичек. С маникюрной пилкой. Вроде бы пустячок... Правда, все заточено так, что человека можно, как свинью, зарезать. Только резать долго придется... Я и подумал – а вдруг он садист-маньяк... Ножичек на предмет поиска следов крови на экспертизу отправили... Скоро должны сообщить. Сижу вот, жду, потому что сам Федя брать на себя ничего не хочет и в «признанку» не идет.
      – А за что меня вообще арестовали? – голос у Феди подрагивал, хотя заклеенная физиономия пыталась изобразить возмущение, с его точки зрения, законное. Но я уже давно убедился, что наши граждане законов не знают, и этим следовало пользоваться. А переживать Феде было от чего. Выжить после такого массированного обстрела и угодить в лапы к ментам-садистам – что может быть страшнее. Вроде бы и жертва, однако и не только, судя по нашему с ним обращению. И парень терялся в недоумении. Но мне надо было, чтобы он не просто терялся, а боялся. Когда человек трусит, у него подсознание начинает усиленно работать и пробуждает чувство самосохранения, а оно, в свою очередь, заставляет много говорить.
      – Отпечатки пальцев? – не обращая внимания на вопрос, спросил я лейтенанта.
      – «Прокатали», тоже отправили на идентификацию. С тех пальчиков, которые у него уцелели... Сейчас всю преступную биографию Феди поднимут, где и как он наследил. И тогда уже смело нацепим на него наручники... Главное, товарищ капитан, чтоб они не спутали, как в прошлый раз. А то тогда парня, помните, ни за что тридцать суток в СИЗО  продержали.
      Клиент начал, кажется, созревать. По крайней мере, взгляд у него стал бегающим и жалким, брови то хмурились, то на лоб взбирались. Еще немного дожать, и можно будет говорить с ним по существу вопроса.
      Процесс пошел... И только после этого я повернулся к самому парню. Протокол допроса умышленно заполнять не стал, чтобы он понимал неофициальность нашего разговора. В беседе можно многое себе позволить, чего при допросе уже не совершишь.
      – Ты пока не арестован, только задержан... Арестованным, Федя, будешь считаться после предъявления обвинения. Через пару дней. Мы долго тянуть не станем. Это не в наших интересах. И без тебя на каждом сотруднике столько дел висит...
      – А за что хоть? – Он очень хотел знать, в чем виноват. – Меня чуть не убили, и теперь еще арестовать хотят.
      – Сам знаешь... Выкладывай все.
      – Что выкладывать? – Федя попытался вздернуть надорванным носом, но это, должно быть, вызвало боль, и он только жалко сморщился.
      – Так, значит, начнем по порядку... Про наркоту потом, – сказал я и добавил, обращаясь к лейтенанту Суглобову: – У них в машине пакет с марихуаной нашли. Граммов, пожалуй, триста. Это, понятно, не для личного удовольствия, приторговывали...
      Пакета, конечно, никакого не было, и вообще доказать причастность парня к нему, если бы он был, практически невозможно. Но на психику такое сообщение прессом давит. А мне именно этот эффект необходим. Для пущей убедительности я еще и крепко стукнул кулаком по столу, переходя на повышенный тон разговора.
      – Я наркотой никогда не баловался. Можете кровь на экспертизу взять.
      Федя возмутился настолько слабо, что я понял – он верит в то, что менты приклеят ему обвинение, если не удастся с ними договориться. Это всегда приятно, когда допрашиваемый столь понятлив. И договориться я постараюсь.
      – Что нам такая экспертиза даст? Или что она тебе даст? В лаборатории сразу спрашивают, что они найти должны. Что скажу, то и найдут. Сам, наверное, слышал... Меня сейчас другое волнует. Кто вас расстреливал?
      Кулак висел в воздухе, раздумывая, куда опуститься.
      – Не знаю.
      – Твоя беда, что не знаешь, но учти, Федя, что нам ты сказать все равно должен, – вступил в разговор лейтенант Суглобов.
      – Я по-другому спрошу. – Теперь я уже постучал кулаком по столу тише, но поднимая кулак значительно ближе к носу задержанного. – За что вам такая честь выпала? Не каждого будут расстреливать спешно и прилюдно.
      – Я вообще в машине случайно оказался. Попросили. Для «картинки».
      – Для чего? – не понял я.
      – Парни... Вован Польди, из нашего дома, он на своей машине был, подъехал, сто баксов обещал, если дня три с ним поезжу. Я еще другана своего взял.
      – Просто так поездить?..
      – Я ж говорю, для «картинки»... Вид чтобы нарисовать... Вовану кто-то «бабки» кинул, чтоб за парнем каким-то покатался, посмотрел, где тот бывает, с кем «кентуется», в какое время чем занят. Тот Вована засек, тормознулся раз, «наехать» сам хотел. Вован не из храбрых. Сорвался с места, потом меня с друганом посадил для «картинки». На четверых все ж не рыпнется, как на двоих. И ездили... Второй день катаем... Катали, то есть...
      – А ты, стало быть, из храбрых?.. – резонно подсказал лейтенант Суглобов.
      – Друган у меня – спец по махаловке... Был. Мы и поехали. Сто баксов лишними не бывают. Сам, наверное, товарищ капитан, от такой работы не отказался бы. Делать ничего не надо, катайся...
      Вариант достаточно походил на правду. Особенно когда других версий нет... Попросили кого-то отследить. Тот «хвост» увидел, подстраховался, и результат – налицо. В том числе и на лице у Феди... Если бы не оставшийся в живых свидетель, невозможно было бы концы найти. По крайней мере, проверку провести следовало срочную, по горячим следам.
      – И кого, говоришь, вы «вели»?
      – Какой-то компьютерщик-программист, что ли... Польди так говорил.
      – Имя! – кулак еще раз красноречиво по столу постучал.
      – А я знаю? Показать могу, где живет, где работает. На новенькой синей «Мазде» ездит. Сегодня с утра его у дома ждали. За ним поехали, и нас...
      Какой-то компьютерщик-программист... Такие в компьютерных играх хорошо стреляют, а в жизни они далеко не всегда за себя постоять-то могут. Хотя всякое бывает.
      – За сто-то баксов, – оценил Суглобов автоматные очереди. – На похороны доброму человеку не хватит...
      – Тому, кого хоронят, это без разницы... – Пострадавший блеснул философским складом ума и глубочайшим знанием жизни.
      – Кто заказал слежку, ты, конечно, не знаешь?
      – Откуда... Я же говорю, нас просто для «картинки» позвали.
      – Если за нос нас водишь, я тебе остатки носа сам отстрелю, – пообещал я. – Поехали, показывай.

* * *

      Федя улицу назвал уверенно. Пробки к тому времени почти рассосались, и мы, естественно, с включенными «сигналками», поехали быстрее. Сразу на двух машинах – на всякий случай. Если шмаляют прямо на улице, никого не стесняясь, то и нас точно так же расстрелять не постесняются. Поэтому без подкрепления выезжать опасно. Правда, я не «группу захвата» взял, потому что версия пока только предварительная, и с торопливостью могут на смех поднять, а парней из своего отдела. Но и это уже какая-то подмога. Как раз проехали мимо места, где в это время грузили на эвакуатор расстрелянную «Шкоду».
      Я второпях не сориентировался и не подумал уточнить первый адрес, и только когда стали въезжать во двор жилого дома, понял:
      – Ты куда же нас привез?
      – Здесь он живет.
      Я простонал:
      – Идиот... Он и днем дома сидит? Или на работе находится?
      Федя что-то прошептал под повязку на лице. Мне показалось, он сказал: «Сам идиот!» За такое можно и остатки носа сплющить.
      – Чего-чего? – переспросил я грозно.
      – А кто, говорю, его знает. Вчера на работе был.
      – Разворачиваемся... Куда ехать?
      Федя сказал. Дороги еще больше освободились. Теперь быстрее поехали. На месте оказались минут через двадцать.
      – Машины нет, – сказал Федя, показывая перевязанной рукой на полупустую служебную парковку. – Он мало выезжает. И ненадолго.
      – Будем ждать, – решил я. – А ему машину не прострелили?
      Федя плечами пожал:
      – А я видел? Он вообще-то от нас, кажется, машины через две-три стоял...
      – Если пуля царапнула, – предположил я, – мог машину в сервис отогнать, а сам сидит себе в кабинетике.
      – А в него-то зачем стрелять будут? – спросил лейтенант Суглобов.
      – Ну, мало ли, – предположил я. – Мы еще не имеем версии, и уж тем более не знаем, в кого и зачем стреляли и...
      – И еще будут стрелять, – закончил за меня лейтенант.
      Он правильно понимает ситуацию. Если началась стрельба, то она вполне может продолжиться, но тогда уже фигуры будут посолиднее. Естественно, и нам это забот добавит... И по шапке настукают сверху. Поэтому дело раскручивать следует срочно...

* * *

      Но даже при том, что дело раскручивать следует срочно, пришлось ждать. Занятие это нужное, но нудное. Однако мы люди привычные. Порой приходится подолгу ждать. Главное, чтобы результат был.
      Мне позвонили на мобильник, сообщили, что сначала в соседнее отделение поступило заявление от какого-то гражданина, работавшего сегодня с утра пораньше в своем гараже. Без четверти семь туда вошли трое, стукнули его по голове и угнали из гаража старый «Фольксваген Гольф». Ворота гаража закрыли снаружи на висячий замок. Гражданин, когда пришел в себя, начал кричать и гаечным ключом стучать в ворота изнутри. Стучал долго... На его счастье, сосед в такую рань подошел – где-то без двадцати восемь... Он съездил домой к потерпевшему за дубликатными ключами, потом отвез пострадавшего в больницу, и только после этого – в милицию. Почти одновременно с принятием заявления нашли тот самый «Гольф», из которого расстреливали «Шкоду». В трех кварталах от места происшествия, во дворе какой-то котельной. Одна и та же машина... Два автомата на полу прикрыты чехлом с сиденья... Эксперты ищут отпечатки и вообще все, что можно найти.
      Это была еще одна зацепка, которую можно как следует обрабатывать, чтобы всю до капли информацию выжать. Еще не проанализировав факты, я понял, что момент такой, есть где поискать, причем делать это надо быстрее, по горячим следам.
      – Перегоните потерпевшего в наше управление. «Прокачайте»-ка этого мужика, – попросил я. – Что он рано утром в гараже мог делать?.. Слишком рано, для того чтобы там работать. Машину должны были угнать загодя, чтобы успеть подготовиться... Не с автоматами же они в гараж пришли. И не на пустое место нагрянули, не наугад. «Прокачайте»... Пошлите кого-нибудь во двор котельной. Пусть ищут свидетелей. Я скоро к вам присоединюсь.
      Машина сыска закрутилась. Так всегда бывает – сначала не видишь ни одной зацепки, потом вдруг появляется одна, вторая, третья, и информация сама в руки идет... Подобное притягивается подобным... Без этого принципа Гермеса Трисмегиста, наверное, и сыска бы не существовало. Но принцип работает не только в сыске. Когда чем-то или кем-то начинаешь сильно интересоваться, опять информация начинает поступать отовсюду, из самых неожиданных и случайных источников. Проверено многократно.